Текст книги "Стальные стрелы"

– Вы ее узнаете сразу, – усмехнулся Зернов. – Это женщина… она будет со мной в машине, я покажу ее вам перед захватом, на мосту.

– Тогда вопросов нет, – повернулся Тима к своим: – Собираемся и выезжаем. На охране имущества остается Андрюха. Мои распоряжения не обсуждаются. Все, пошли!

И, обойдя молчаливо застывшего Андрюху с напряженным от обиды лицом, собровцы принялись деловито собираться.

Названия пограничной реки, разделявшей Дагестан и Азербайджан, Алексей не увидел. Он сидел на переднем сиденье в салоне «рафика» и слушал то, что им говорил водитель. Коренастый рыжий Серега, припарковав машину к краю проезжей части на въезде на мост, опустил стекло и с наслаждением закурил, оглядывая диспозицию предстоящей работы. От его обстоятельного доклада в большей части зависел успех штурма. Машина СОБРа была раскрашена под «Скорую помощь» и поэтому сразу не привлекала к себе ненужного внимания. Сам водитель был одет по «гражданке», ведь его хорошо было видно снаружи через большое лобовое стекло. Мало ли по какой причине приехала «Скорая помощь»? Может, кому-то стало плохо? Пока еще никто ничего не понял и не придал значения тому, что из машины никто не выходит, и этой кратковременной паузой необходимо было воспользоваться с максимальной выгодой.

Штурмующая группа была одета в форму, так как внезапное появление на мосту вооруженных людей, облаченных в гражданскую одежду, вполне может быть расценено как бандитское нападение на службы, находящиеся на охране государственной границы. Ничего удивительного в таком происшествии в девяностые годы не было. «Золотой мост» являлся надежным и, главное, стабильным источником дохода как для местных криминальных авторитетов, так и для взяточников в погонах, которые в силу своего служебного положения должны обеспечивать контроль. Терять его никто не хотел, и поэтому Зернову приходилось учитывать все нюансы предстоящего штурма…

– Прямо перед нами, в ста метрах, таможенный пост… он в середине переправы. «Гаишники» ближе к нам… пограничники встречают машины с той стороны самые первые, они и стоят отдельно, еще дальше, прямо за таможенным постом… там охрана… вижу бойца на «вышке»… он смотрит только на подъезжающие машины… скорей всего у «погранцов» своя служба, у таможни своя. Вряд ли «зеленые фуражки» будут вмешиваться, пока не разберутся, в чем дело.

– Первой выходит группа захвата, она и «крутит» таможню, – подытожил услышанное Тима. – Сколько там человек стоит, Серега?

– Вижу трех человек… без оружия… скорей всего дежурная смена.

– Группа блокирования окружает сам таможенный пост и не дает никому оттуда выйти, а прикрытие становится между группой захвата и блокированием и смотрит во все стороны, чтобы нам не пальнули в спину… Оружие применять только согласно Закону «О милиции». Все вы его знаете, зачеты мне сдавали… Ну, вроде все. Ждем сигнала.

В душной коробке «рафика» повисло напряженное молчание. Раздвигающиеся стекла на окнах «Скорой» были выкрашены в густой плотный матовый цвет, чтобы снаружи не было видно обстановку внутри машины. Алексей не выдержал и слегка приоткрыл окно, впуская в спертую атмосферу салона теплый, но свежий воздух. Его слегка начало трясти, и он недовольно сжал кулаки, чтобы скрыть свое состояние.

Вдруг дагестанский собровец (их тоже привлекли к операции) напрягся и положил руки на автомат, лежавший у него на коленях.

– Что? – тихо спросил Тима, повернув к нему потное лицо.

– Кто-то спрашивает, что это за «Скорая» приехала. – Дагестанец помолчал, вслушиваясь: – Говорит, чтобы проверили… сейчас к нам подойдут. – Алексей все понял. В Южном Дагестане (Юждаг в просторечии), именно на этой территории, где проводилась операция, в основной своей массе проживали лакцы, и можно было с достаточной долей уверенности предположить, что среди таможенников тоже окажутся именно они, не стопроцентным составом, конечно, но большей частью, а поэтому и взять из местного СОБРа лакцев для именно вот такого случая Зернов не посчитал излишним.

– Идет? – спросил Тима водителя.

– Идет… – после паузы ответил Сергей. – Подходит к нам… без оружия. Таможенник… сейчас дверь откроет.

– Берем, – тут же принял решение кумык и отложил автомат в сторону. – Раз он без оружия… ты, – он ткнул пальцем в лакца, – говоришь ему на своем, чтобы он не кричал и не волновался. А мы с тобой, – он взглядом уперся в Алексея, – затаскиваем его в машину… только аккуратней, Леша.

Бортовая железная дверь с лязгом поехала в сторону, и в салон заглянул молодой парень в мятой, расстегнутой чуть ли не до груди форменной рубашке.

– Салам алейкум, – поздоровался с ним лакец.

Таможенник превратился в соляной столб. Лицо его приняло такое выражение, как будто он увидел каких-то чудовищ. Внутри «Скорой помощи» оказалось около десятка людей в военной форме, в масках, и все они сквозь прорези для глаз разглядывали застывшего в полной растерянности парня.

Сигнал по нервам человека проносится со скоростью шестьдесят метров в секунду, но для того, чтобы последовала реакция на этот сигнал, человек должен принять решение.

Таможенник явно не ожидал встретить в «Скорой» так много вооруженных «пациентов».

Наконец он сообразил, что ему надо сделать.

Алексей увидел, как глаза лакца приняли осмысленное выражение.

Он выдохнул и произнес:

– Извините.

Его рука дернулась, чтобы захлопнуть дверцу и этим выиграть себе несколько секунд для поспешного бегства.

Кулак Алексея удачно врезался ему прямо в солнечное сплетение, а Тима, схватив «таможню» за плечи, рывком втащил того в салон. Тут же несколько человек пришли на помощь, и парень, проехав по железному полу животом и грудью, уткнулся в ботинки пулеметчика на заднем сиденье, который, согласно диспозиции, должен выходить из «рафика» последним. Пулеметчик выдернул из разгрузки наручники и быстро сковал руки таможеннику за спиной. Собровец-лакец наклонился к пленнику, проговорил тому на ухо несколько фраз и успокаивающе похлопал парня по плечу.

Все происшедшее не заняло и трех секунд.

Положение штурмующей группы осложнилось. Этого парня могут хватиться очень быстро.

Глаза Тимы остановились на черном квадрате рации, укрепленной на пассажирском месте рядом с водителем.

– Внимание, СОБР! – вдруг четко заговорила рация. – Видите синий «КамАЗ» на посту? Номер… – И человек назвал четыре цифры …

– Видим, – сдавленным от волнения голосом сказал Серега, прижав микрофон ко рту.

– Захват, ребята, – буднично проговорил Зернов. – Захват… таможня взяла деньги… Пошли!

Старший группы быстро вытащил «стечкин» и передернул затвор.

– Пошли!!! – оглушительно рявкнул Тима (длительное нервное напряжение давало о себе знать), толкнул дверь и первым выскочил на потрескавшийся теплый асфальт.

* * *

Группа захвата понеслась на таможенный пост, на котором ничего не подозревающие люди из дежурной смены «потрошили» очередной грузовик.

Собровцы работали тройками. Первые два человека должны были «вязать», а третий, вооруженный автоматом, подстраховывал напарников от возможных неприятностей.

Роли уже были распределены заранее.

Алексей входил в первую группу.

Как только спецназ преодолел первые двадцать метров, Тима вспомнил об одной очевидной вещи. Он ругнулся про себя, но не выполнить это условие он не мог.

Сотрудник милиции обязан предъявить свое удостоверение и представиться при первом же требовании любого гражданина России, нравится это ему или нет, и держать этот документ в раскрытом виде, пока с ним (с удостоверением) не ознакомятся.

Для офицеров СОБРа прокуратура исключения не делает.

Но их специфика работы не позволяет слишком долго представляться.

Поэтому Тима на бегу открыл рот, хлебнул воздуха в грудь и принялся громко выкрикивать:

– Внимание! Милиция! Работает РУБОП! Всем лечь на землю! Руки за голову!

Он прокричал это три раза и потерял скорость.

Все пять человек, бегущие с ним рядом, принялись истошно орать, дублируя своего командира, и тоже сбавили темп.

Алексей не отрывал взгляда от трех таможенников, которые присели от внезапности и ошеломленно закрутили головами по сторонам, словно воришки, застигнутые на месте преступления.

Один из них быстро сунул руку в карман (Тима поднял пистолет) и выбросил на асфальт пачку денег, перехваченных резинкой.

Часовой пограничник на вышке, который сразу же упал за мешки с песком и приготовил оружие, теперь растерянно приподнял голову и убрал в сторону ствол автомата.

Именно для него и вооруженного часового были предназначены эти крики, которые разнеслись по всей окрестности.

Группа СОБРа неотвратимо приближалась к своей цели.

Таможенник, тот, который выбросил деньги, вдруг внезапно пригнулся и рванулся к длинной очереди автомашин, которые уже прошли проверку и стояли на мосту в ожидании въезда на российскую территорию. Он перепрыгнул через капот легковушки и стремительно бросился навстречу первой тройке, только по крайней правой полосе, в то время как СОБР бежал посередине.

Он рассчитал все правильно. Его сразу же потеряли из виду, и он, рассчитывая найти спасение, припустил во весь дух к таможенной будке.

Тима и Алексей через машины перебрались на крайнюю правую полосу и увидели, как раскрылась дверь таможенного поста и тут же сразу захлопнулась, пропуская внутрь ускользнувшего от них взяточника.

Осознавая, что операция провалилась, они подскочили к одноэтажному небольшому строению в центре проезжей части, и Тима резко рванул на себя расшатанную некрашеную входную деревянную дверь.

Тут же из дверного проема на него вывалился человек с широко раскрытыми глазами. В руках у него был автомат. Таможенник судорожно передернул затвор и выпустил оглушительную очередь в воздух. Отдача от выстрелов повела оружие в сторону, и несколько пуль с характерным визгом срикошетили от огромных стальных креплений моста.

Тима с Алексеем машинально пригнулись, тут же опустились на одно колено и выставили пистолеты перед собой, взяв на прицел таможенника. Еще секунда – и его могли убить. Но таможенник (не тот, кто выбросил деньги, а из отдыхающей смены) поднял ствол вверх и закричал, сжимая оружие побелевшими пальцами:

– Нельзя на пост! Нет права! Нельзя!

И опять, истерично искривив рот, выстрелил несколько раз в небо.

Тима с Алексеем переглянулись. В общем-то, этот перепуганный пожилой лакец, неумело державший в руках оружие, был прав. Он стрелял не в них и использовал оружие, чтобы предупредить всех о намерении его применить. Ситуация требовала вмешательства прокурора.

Все водители на мосту при первых выстрелах или начали выпрыгивать из своих машин и падать на асфальт, закрывая голову руками, или прятаться за приборной доской.

Только лишь две машины (красная «девятка» и потрепанная черная «БМВ») с визгом, не жалея покрышек, развернулись на въезде и суматошно, ударив несколько раз «передком» по высоким бетонным бордюрам, рванулись прочь от моста по встречной полосе. Это, разобравшись в обстановке, удирала местная «братва», заботливо собиравшая свою собственную отдельную плату за въезд на российскую территорию.

После некоторого колебания командир пограничников поднял личный состав «в ружье», заблокировал все движение и теперь напряженно наблюдал за происходящим со своей вышки.

В считаные секунды у таможенного поста собралась вся группа СОБРа. Двух таможенников, которых основательно помяли при захвате, охранял водитель, а к месту происшествия уже спешил Зернов, ведя за руку слегка напуганного прокурора.

Таможенники тоже даром времени не теряли. Еще несколько человек вооружились и теперь плотной возбужденной толпой закрывали вход в таможенный пост. Их начальник хорошо понимал, что выдавать своего «засвеченного» человека никак нельзя, это грозило самыми серьезными осложнениями. Гораздо выгоднее «врубить кирпича», изображая недалекого и тупого служаку, и максимально затягивать время, давая возможность находившимся внутри поста дозвониться до своего руководства и сообщить о «вооруженном нападении на государственный объект». Старший поста знал, что за такую солидную мзду, которую «отстегивает» начальник таможни, любой чиновник будет защищать их до последнего.

На потерявшую дар речи и зажимающую уши женщину, которую Зернов вытолкнул перед испуганными озлобленными вооруженными людьми, никто из кричавших и стрелявших не обратил никакого внимания. Таможенники были здорово напуганы и поэтому, увидев, что СОБР не стреляет в ответ (без приказа никто огня не открывал, люди были обучены и угрозы своей жизни пока не видели), подогревали свою храбрость несмолкаемыми выстрелами в воздух.

Дагестанский СОБР не выдержал. Их пулеметчик поднял ствол и выпустил все семьдесят пять патронов над головами возбужденных людей. В наступившей тишине он поменял магазин и вновь изготовил оружие к стрельбе.

– Харе! – заорал наконец Боря, слегка приседая от натуги (почему-то это слово, сокращенное от «хорош!», выкрикнутое на одном мощном выдохе, всегда лучше слышится и понимается среди автоматных очередей). Он рассчитывал, что присутствие прокурора охладит горячие головы, но женщина («Мужика надо было брать», – угрюмо подумал Зернов.) совершенно растерялась, и по ней было видно, что в данный момент ей совершенно было наплевать на свои служебные обязанности. Она инстинктивно старалась спрятаться за спины тех мужчин, с которыми приехала.

Машины, которые с обеих сторон границы ждали своей очереди для въезда на мост, стали разворачиваться и уезжать, чтобы оказаться как можно дальше в стороне от вооруженного конфликта Азербайджана с Россией.

После этой команды все внимание собравшихся вооруженных людей переключилось на Зернова.

– Я – старший оперуполномоченный РУБОПа по особо важным делам полковник Зернов. – Он вытащил бордовую книжицу, и, не раскрывая, махнул ей перед лицом того таможенника, который орал громче всех. Тот уставился на полковника злыми возбужденными глазами.

– Все действия твоего человека записаны на видеокамеру, а краска от денег, которые он взял, не смоется еще целую неделю… пусть попробует, у него вся ночь впереди… сейчас прокурор напишет свой рапорт о том, что вы силой оружия препятствовали ей пройти в ваше помещение, не имея на это никакого права… мои люди это подтвердят… я посажу твоего дурачка, а ты слетишь со своего теплого местечка. Это я постараюсь тебе устроить… ну а пока давай попрощаемся хотя бы до завтра. – С этими словами старший «опер» развернулся, нашел взглядом Тиму и скомандовал на правах руководителя всей операции:

– Уводи людей. Уходим.

* * *

На азербайджанском берегу за всем происходящим на мосту наблюдал молодой человек кавказской внешности, с биноклем в руках. Он был гладко выбрит и одет просто, очень просто, и по этой бросающейся в глаза простоте одежды (много раз стиранные добела джинсы, такая же невзрачная блеклая футболка, потерявшая свой яркий первоначальный синий цвет, и стоптанные, разношенные кроссовки) опытный наблюдатель легко бы определил иностранца. Молодой человек отошел от дороги и поднялся на небольшой зеленый пригорок с растущими деревьями, чтобы оттуда, не привлекая излишнего внимания, наблюдать за мостом в бинокль. Рядом с ним стоял его спутник, по виду похожий на азербайджанца, выглядевший постарше и одетый в блестящий, переливающийся на солнце костюм. Кавказцы любят одеваться во все яркое, и азербайджанец каждый раз хмурился, когда его взгляд останавливался на молодом человеке. Если можно было бы прочитать мысли азербайджанца, то он сейчас думал примерно так: «Неужели этот пацан, который приехал командовать сюда вместо Джонни, получает так мало денег? Все-таки заместитель руководителя такой большой фирмы… на него же люди смотрят! А он одевается так, как будто вместо работы собрался в лес за грибами… совсем не понимает ситуации человек. Вот Джонни… да что там Джонни… был таким же шалопаем, несмотря на его возраст, пока Самир (азербайджанец сказал о себе в третьем лице) не вдолбил в его плешивую голову понятие о том, что одежде на Кавказе придают очень большое значение… вот и с этим придется возиться. Ему-то все равно, как выглядеть, но я же с ним рядом постоянно, и что обо мне подумают… скажут, что мой начальник – оборванец. Помоги мне, Всевышний!»

Внезапно раздавшиеся автоматные очереди всколыхнули теплый воздух, и из камышей поднялась стая испуганных птиц.

Фарух выпрямился, плотнее прижал окуляры, напряженно вглядываясь в далекие машины на мосту. Реакция же Самира была совершенно другой. Как только прогремели первые выстрелы, он, не оглядываясь, сразу же пригнулся и бросился за багажник черной «Волги», на которой они с Фарухом приехали. В то время как Фарух шарил по мосту биноклем, пытаясь определить причину неожиданной и суматошной стрельбы, Самир внимательно вслушивался, привычно определяя, на каком расстоянии от него просвистят пули. Он провоевал два года в Нагорном Карабахе и при внезапной опасности действовал точно так же, как и был обучен. В первую очередь он спасал самого себя, и в этом проявился его инстинкт самосохранения, помноженный на боевой опыт. (Именно таких людей, которые имеют за своими плечами реальные вооруженные столкновения, никогда не возьмет на работу хорошее частное охранное агентство. Переучить опытного бойца уже невозможно, он никогда не подставит себя для защиты тела хозяина, проще взять человека с улицы и уже лепить из него качественного телохранителя.)

Фарух случайно увидел своего помощника в такой нелепой позе. Сам он не пригнулся, и вообще мысль об этом даже не пришла ему в голову. Американский разведчик усмехнулся про себя и подумал, что его ближайший помощник оказался трусом, надо подумать о его замене.

Самир, который легко прочитал эту мысль на лице Фаруха, досадливо вздохнул, пробормотал про себя азербайджанское ругательство, разогнулся, заботливо отряхнул брюки и сделал вид, что он не заметил презрительную улыбку на лице своего непосредственного начальника.

– Что там такое? – проговорил Фарух, опять прикладывая бинокль к глазам.

– Вам надо подождать меня дома или в офисе, – сухо ответил Самир, щурясь от солнца, ветра и солнечных бликов на воде. – Я съезжу и узнаю, в чем дело.

* * *

Отменное, хорошо прожаренное мясо с зеленью остывало на фирменной сковородке. У Фаруха совсем не было аппетита. Он взял в руки вилку, но не делал ею никаких движений, вслушиваясь в ровный, без эмоций голос Самира.

– На границе работал РУБОП. Так называют недавно созданное в России подразделение милиции.

Самир очень хотел есть, он провел за рулем несколько часов, мотаясь по всему городу и собирая информацию, но взять кусок мяса первым ему даже не пришло в голову. Он открыл бутылку «Боржоми» и налил себе стакан до краев.

Фарух нахмурился, но не удивился. Ему было простительно не знать всех новых образований в структуре милиции сопредельного государства. В конце концов, его готовили для работы на Ближнем Востоке. А вместо этого бросили на границу с Россией… вспомнили, видимо, о том, что его бабушка была азербайджанкой и говорила с внуком только на русском… «Ну ладно, – подумал он, – будем разбираться».

– Что такое РУБОП? – спросил спокойно американский разведчик и нехотя отломил себе кусочек лаваша. Он хорошо понимал, что стрельба на пограничном мосту не может быть обычным событием, сейчас не война, значит, случилось что-то серьезное, а переправлять оружие в такой обстановке было бы слишком рискованно. Если стреляли сегодня, то могут стрелять и завтра, а Фаруху нужен был гарантированный, ничем не осложненный проезд через границу.

Самир посмотрел на мясо и потянул ноздрями возбуждающий аромат.

– Ешьте, – спохватился турок и сделал рукой приглашающий жест. Он был искренен, это было заметно, поэтому азербайджанец после секундного колебания решительно протянул руку к сковородке.

– РУБОП – это региональное управление по борьбе с организованной преступностью… главное управление – в Нальчике. Во всех северокавказских республиках созданы филиалы, которые подчиняются Нальчику. А сам Нальчик подчиняется только Москве. Местные министерства внутренних дел для РУБОПа ничего не значат. «Межрегионалка» на них даже не обращает внимания и отчитывается только перед федеральным центром. – Он старался не говорить с набитым ртом и делать паузы. Он понимал, что от него ждут информации, и поэтому глотал пищу торопливо. – Оттуда же в РУБОП идет снабжение и финансирование… как сказали мне знающие люди – эта организация является аналогом вашему ФБР… во всяком случае, у Москвы такая задумка. Генерал, который командует РУБОПом – сволочь… взяток не берет, и об этом все знают. В Москве пользуется немалым авторитетом и благодаря этому обеспечивает своих людей всем самым необходимым и даже больше… при отсутствии разведки и контрразведки РУБОП сейчас – самая активная и влиятельная государственная сила на Кавказе… это все, что мне удалось узнать.

Самир вздохнул. Самое главное было сказано. Пока его шеф думает, можно и подкрепиться. Проблемы Фаруха, проблемы американской разведки не волновали азербайджанца. Он хорошо понимал, что это не его уровень и что он является нужной, умной, хорошо работающей, но все-таки пешкой. Проблемой РУБОПа будут заниматься другие.

У Фаруха совсем пропал аппетит. Он даже несколько оторопел от услышанного и машинально мял в руках теплый кусочек лаваша, не замечая того, как он превращается в плотный катышек теста.

– Аналог американского ФБР? – недоверчиво спросил разведчик, и в его тоне прозвучала заметная растерянность. Фарух хорошо представлял себе возможности этого силового ведомства, и если против них действует такая же организация, как и в Америке, то его шансы на успешную работу в России равны нулю. Единичные успехи в счет не пойдут. Он понимал, что его помощник врать не будет. Слишком неплохие деньги ему платят.

Самир угрюмо усмехнулся. Он уже несколько утолил свой голод и только хотел успокоить своего шефа, как вспомнил его еле заметную усмешку на чистом бритом лице, когда азербайджанец так поспешно пригнулся за машину.

– Именно, – проговорил серьезно помощник Фаруха, выбирая себе взглядом кусочек мяса поаппетитнее. – РУБОП не работает по одиночкам и обыкновенным уголовникам. Им подавай криминальных мэров городов, преступные группировки на высоком правительственном уровне и межнациональные криминальные сообщества… всей остальной ерундой занимается местная милиция, в том числе и у наших соседей.

Фарух опустил голову и попытался подумать. Но у него из этого ничего не получилось. Американский разведчик был слегка напуган и, надо отдать ему должное, сразу признался в этом самому себе.

«Аналог американского ФБР… кто бы мог подумать… если эти русские создали свое ФБР, то о простоте операций в этом регионе можно уже забыть. Как же меня не предупредили… да кто у нас будет обращать внимание на русскую милицию? Ведь отслеживают только деятельность ФСБ, а они сидят в своей норке, как мышки, мы успокоились, а русские тем временем на базе своей милиции сумели создать эффективное подразделение. Самир не врет. Местные его обманывать не будут, это очевидно, значит, они знают, о чем идет речь… и что же мне теперь делать, господа? Сообщить шефу, что в силу обстоятельств операцию придется отложить? А шеф даст «добро»? Ну конечно! Он еще спросит о моем здоровье и не переутомился ли я… и не пора ли мне в отпуск… с последующим увольнением!»

Фарух недоуменно посмотрел на твердый кругляшок теста в своих руках, затем опомнился и аккуратно положил его на край стола.

Самир усмехнулся, думал: «Делать нечего, придется помогать этому ишаку, можно промолчать, конечно, но тогда этого дурачка могут и выгнать… а он еще непростительно молод, и если я стану для него неоценимым помощником здесь, на месте, то он мной будет дорожить… значит, надо им стать, моему сыну еще учиться надо, а это деньги… ладно».

Азербайджанец выпрямился, вытер руки салфеткой и проговорил:

– Вы правы, сейчас через пограничный мост переправлять груз опасно. Задержана и находится под следствием вся смена таможенников, из Москвы прилетела комиссия, идут повальные допросы, люди напуганы и просят нас подождать, пока все уляжется. Но какая разница, как наш груз будет доставлен? Через эту границу или какую-нибудь другую? Есть отличная дорога через Грузию в Чечню, у меня знакомые на этой трассе, можно поговорить… практически никакого риска.

Фарух поднял голову и внимательно посмотрел на своего помощника. Тот наклонился к его лицу и раздельно проговорил:

– Я имею два ранения и не хочу умереть, это вы точно заметили. Америка мою семью кормить не будет.

Фарух несколько секунд внимательно смотрел на Самира, затем кивнул, принимая его идею и извиняясь за свою сегодняшнюю ухмылку на мосту.

* * *

Начальника Северо-Кавказского РУБОПа пригласили на беседу к председателю Совета безопасности России. Ну и что? Эта организация не имела в своем распоряжении ни одного вооруженного человека и могла раздавать только советы. Приглашение генерала было похоже на вызов командира авиационного полка к политработнику высокого ранга. Да, нижестоящий командир подразделения прибудет к вышестоящему, но прямого подчинения эта встреча не имеет, и только лишь внешние условности офицерской этики не позволяют командиру полка показывать свою независимость – «у меня, мол, свое руководство есть, а тебя я слушаю только потому, что ты старше меня по званию… говори, что хочешь, я потом все равно доложу своему начальству».

Но … вышестоящее начальство нельзя игнорировать. Поехал в Совбез. Хотел он этого или нет, но эту краткую аббревиатуру все побаивались из-за ее названия.

Генерала встретили и проводили в очень тихий, закрытый шторами от всего белого света просторный кабинет, в котором хорошо пахло. Он понял, что здесь никогда не курят. Навстречу ему из-за столика возле окна (генерал еще подумал, что хозяин кабинета прав, очень неудобно работать за громадным продолговатым столом для совещаний, чувствуется некоторый дискомфорт) поднялся невысокий человек в строгом темном костюме. Генерал присмотрелся. Хозяин кабинета неторопливо шагнул к нему навстречу. Чуть ниже среднего роста, с начавшими редеть волосами и внимательными глазами на худощавом лице. Секретарь Совбеза поздоровался с генералом за руку и показал на кожаные кресла. Усаживаясь за низкий столик и привычно качнувшись в кресле несколько раз, чтобы проверить, выдержит ли это сооружение давление ста двадцати килограммов, начальник Регионального управления слегка удивился тому, что секретарь Совбеза так откровенно его рассматривает. Обычно вышестоящие чиновники видели в генерале только машину для проведения в жизнь государственной воли, они называли его просто – «генерал» и смотрели ему в глаза только тогда, когда отдавали приказания, и уж совсем не стремились видеть в нем личность. Это было им ни к чему.

По взгляду хозяина кабинета, живому и заинтересованному, было заметно, что он начисто лишен начальственной спеси. Усмехнется, видя, как гость примеривается к креслу. Секретарь Совбеза откровенно улыбнулся и кивнул головой, понимая мысли генерала.

– Здравствуйте, господин генерал, – произнес негромко секретарь и сел поудобнее. – Сейчас чай принесут. Я знаю, вы лимон не любите.

Генерал не удивился и кивнул головой:

– Добрый день, товарищ секретарь Совета безопасности. Сейчас это модно, играть в господ, но когда я начинал служить, то называл своего начальника товарищем майором… а он меня – товарищем лейтенантом… несмотря на огромное различие в возрасте, звании и опыте, мы были товарищами.

Председатель Совбеза остро глянул на генерала и ответил:

– Хорошо. Для меня так тоже более привычно… однако давайте сразу к делу. И у вас, и у меня мало времени, так что не будем задерживать друг друга.

«Разумно», – подумал генерал.

Он никогда не видел вблизи этого человека и ничего о нем не знал, кроме общих, обычных для каждого чиновника фактов биографии. Из Петербурга… из окружения Собчака… начинал в «конторе», а сейчас совмещает пост директора ФСБ и секретаря Совета безопасности… говорят, толковый парень… вот, пожалуй, и все.

– Расскажите мне об обстановке в регионе. – Секретарь Совбеза назвал генерала по имени-отчеству. – У меня есть, конечно, информация по этому вопросу, но я решил послушать вас лично и побеседовать с вами. Репутация ведомства, которое вы возглавляете, достаточно высока, мне уже докладывали… а вот авторитет ФСБ на Кавказе совершенно утрачен… – При этих словах хозяин кабинета на мгновение нахмурился, но быстро овладел собой и продолжил: – Но мы это все исправим. Не сразу, но исправим…

Генерал взглянул на его ставшее сразу жестким лицо и почувствовал, что этот человек с негромким голосом и четким произношением приложит всю свою энергию к тому, чтобы выполнить свои обещания.

Как любой милиционер, отдавший службе около тридцати лет, генерал, конечно, знал о негласном соперничестве МВД с «соседями», как иногда называли эфэсбешников, но как государственный человек он понимал, что с помощью одной милиции в стране порядок не наведешь. Общими усилиями «известных» правозащитников и либеральных сил, появившихся неизвестно откуда и сразу набравших солидный политический вес (генералу очень захотелось сплюнуть прямо на блестящий паркет, но он, конечно, удержался), Комитет государственной безопасности Советского Союза был фактически распущен, развален, разгромлен при полном отсутствии поддержки государства. У современных реформаторов не хватило мозгов понять то, что их задачей является не только разрушение старых и действительно отживших свой век структур и институтов, но и создание новых, более эффективных систем управления и организации. Вопросы внешней и внутренней государственной безопасности не решаются сами собой, это не волны моря, которые перестанут биться в борт корабля, как только стихнет ветер, ведь ими надо заниматься!

Начальник РУБОПа вспомнил рассказ своего шофера.

28 мая, в День пограничника, генерал отправил хороший подарок «погранцам», у которых РУБОП официально выкупил часть территории и оборудовал ее под свой гараж. Видеодвойка «Самсунг» и большой телевизор этой же фирмы должны были помочь скрасить пограничникам рутину службы. Подарок повез личный шофер генерала и пара ребят из СОБРа, чтобы вынести все это добро на сцену.

Сейчас видеодвойка – это прошлый век в развитии техники, хотя и двадцати лет еще не прошло, а современная молодежь даже и представить себе не может подобную конструкцию, но знающий человек скажет, что по тем временам это был царский подарок.

Милиционеров встретили, обрадовались и торжественно усадили в зале, чтобы они присутствовали на церемонии награждений и поощрений.