Текст книги "Ударная волна"

Глава 5

За последние два десятилетия российскому Военно-морскому флоту пришлось пережить нелегкие времена. Впрочем, не только флоту, а всем Вооруженным силам. В первые годы демократии в стране к армии относились как-то странно. С одной стороны, вроде бы и совсем упразднить ее нельзя, а с другой, если послушать кое-каких политиков, то получалось, что и не нужна России армия вовсе. Да, буквально так многие и говорили! И приводили в пример Японию. Живет-де эта страна без армии уже которое десятилетие, и ничего. Конечно, до роспуска армии было далеко, но вот срезать Министерству обороны финансирование после таких речей можно было легко и просто. Военные, конечно, роптали. Но кто их слушал? Практически у всех военные вызывали неприязнь и раздражение. Выказывать презрение к тем, кто защищал и защищает Родину, стало своего рода хорошим тоном. Можно сказать, что это было модно. О любом неуспехе армии писали и говорили очень громко, а о любой удаче старались поскорее забыть. Сколько грязи было на Вооруженные силы вылито хотя бы из-за Чечни! Дескать, что это за армия, что это за генералы, которые не могут с маленькой республикой справиться, которую на карте не сразу и разглядишь? Военных обливали помоями, хотя всякому ясно, что основная вина была не на них, а на политиках и нечистоплотных бизнесменах, которые имели в той войне свои интересы. В общем, плохи были дела у армии в те годы.

Но в последнее время ситуация стала понемногу выправляться. Ушли в прошлое особенно голосистые деятели, ничего не умевшие, кроме как языком трепать, у власти оказались прагматики. И выяснилось, что нужна России армия. И еще как! Сразу нашлись и деньги, и люди – к счастью, оказалось, что еще не поздно армию восстановить. Самое главное, что основа армии – офицеры – все-таки не разбежались кто куда. А ведь были возможности! Но уходили в частные службы безопасности в основном те, от кого пользы мало было. Настоящие профессионалы оставались и, стиснув зубы, на полуголодном пайке продолжали служить Родине, дожидаясь, когда же она наконец вспомнит о них. И вот это случилось.

Сказалось общее улучшение ситуации и на Северном флоте. Еще три года назад корабли не могли выходить из портов – не было горючего. Офицеры могли ждать зарплаты по полгода, а о какой-то новой технике даже мечтать было нельзя. Но теперь все изменилось. Платили морякам вовремя, всем необходимым снабжали исправно, недавно даже довольно масштабные учения провели, чего уже очень давно не случалось. И офицеры воспряли духом – приятно было осознавать, что правы оказались именно они, оставшиеся в рядах, а не те, кто словно крысы с тонущего корабля разбежались по частным охранным фирмам.

К таким офицерам, оставшимся на службе несмотря на все трудности, принадлежал и Сергей Павлов, больше известный на Северном флоте как Полундра. Вот уж он-то мог, уйдя со службы, устроиться так, что любой адмирал бы позавидовал. И предложения были – например, возглавить службу безопасности одного из питерских банков. Или стать шефом секьюрити одной очень крупной туристической фирмы. Еще бы – ведь специалистом Полундра был совершенно уникальным. Он возглавлял отряд подводных спецназовцев, «морских дьяволов». Для этих ребят не существовало невыполнимых заданий. Они умели пользоваться любым оружием, классно владели приемами рукопашного боя и управляли всем, что ездит, плавает или летает, побывали на всех континентах – вплоть до Антарктиды. Плавали в Амазонке и ее притоках, ныряли на дно южных морей, погружались в холодное Берингово море – да разве все перечислишь! Если бы Полундра написал мемуары, они читались бы круче любого боевика. И нигде, ни разу возглавляемые Полундрой «морские дьяволы» не терпели поражений. Бывали потери, бывали неудачи – но окончательная победа всегда оставалась за ними. Этот отряд был своего рода секретным оружием руководства Северного флота. Адмиралы знали – если дело совсем плохо, значит, нужно посылать в бой Полундру и его парней. Они справятся.

Сегодня у Полундры выдался редкий день, когда можно было отдохнуть. Гидрографическое судно, к которому был приписан Павлов, мирно стояло у «стенки» причала среди эсминцев и тральщиков. Очередная серия серьезных тренировок недавно закончилась, и он отдыхал – вместе с другими свободными от вахты офицерами смотрел телевизор в кубрике. Точнее, не телевизор, а DVD-плеер. Недавно начальство расщедрилось и приобрело его вместе с десятком дисков – в качестве премии за одну успешно проведенную операцию. Кстати, успешной она стала в основном как раз благодаря усилиям Полундры.

– Ну-ка, а включи-ка еще раз сначала, – сказал Полундра, обращаясь к молоденькому лейтенанту, у которого в руках был пульт управления.

– Зачем?

– А я хочу еще раз тот момент посмотреть, когда Ахиллес этого здоровяка мечом ткнул.

Офицеры смотрели «Трою». По общему мнению фильм был неплохой, хотя и не без глупостей. А уж от первоисточника был далек, как небо от земли. Да, офицеры вполне могли сравнивать содержание фильма с первоисточником – как минимум четверо из семи смотревших фильм Гомера читали – несмотря на традиционные представления о военных как о недалеких людях. Впрочем, как всегда замечал в таких случаях Полундра, все анекдоты насчет «Копать от меня и до следующего дуба» рассказывают про пехоту. А морские офицеры – это совершенно другие люди.

Лейтенант добрался до интересующего Полундру места в самом начале фильма, где Ахиллес победил в поединке мускулистого громилу.

– Все-таки слажали маленько, – сказал Полундра, просмотрев эпизод.

– Что ты имеешь в виду? – спросил его другой офицер, постарше.

– Недостоверно. Я, конечно, на мечах никогда не дрался, но, сам понимаешь, Валера, кто умеет драться по-настоящему, тот умеет драться чем угодно. Так вот, этот эпизод, по-моему, недостоверен. Этот громила щит слишком низко держит. Смотри сам – на уровне пояса. В реальном бою он бы его поднял, шею и голову прикрыл, и хрен бы этот Ахиллес сумел ему меч в шею всадить. И еще – сам этот здоровяк ударил явно замедленно. Ну, сам посуди, если человек на тебя прыгает не из засады, а с разбегу, то есть ты его все время видишь, то это каким же надо тормозом быть, чтобы не успеть по нему врезать, когда он прыгнул?!

– Ну, такие здоровяки обычно медлительны, – пожал плечами Валера.

– Не скажи, – покачал головой Полундра. – Не всегда. Иногда попадаются и здоровенные и быстрые. А ведь этот, который в фильме, типа лучший воин во всей армии своего царя. Если бы он был медлителен, то лучшим бы не стал, какая бы у него ни была мускулатура. Боец – не лесоруб. Скорость для него не менее важна, чем сила.

– Ладно, согласен. Ну, так что ж ты хотел – кино есть кино. Реально такой жлобяра этого Ахиллеса одним щелчком бы убил.

– Еще что-нибудь посмотрим? – предложил один из офицеров.

– Хватит, – покачал головой Полундра. – Два фильма уже подряд посмотрели – надоело.

– Правильно, – поддержал Павлова еще кто-то. Впрочем, если бы и не поддержал – вряд ли бы кто стал спорить. Полундра пользовался среди товарищей непререкаемым авторитетом. Он был живой легендой – смешно сказать, почти как этот Ахиллес из фильма. Во всяком случае, если бы вдруг возникла необходимость кому-то от Северного флота выйти на поединок, от которого зависело бы что-то важное, можно не сомневаться – выставили бы именно Полундру. Так что здесь, в кубрике, несмотря на то что присутствовали два человека старше Полундры по званию, он был признанным лидером. Что звание – если бы не его бескомпромиссность, не привычка говорить правду в лицо, не глядя на погоны собеседника, то Сергей давно бы уже был каперангом. Но многие из высших чинов флота были настроены против него – в основном те, кто в реальном деле никогда не был, а карабкался вверх по служебной лестнице, не вылезая из кабинета. Именно им человек с реальными заслугами был неприятен. Они бы его и вовсе выпихнули со службы, но, к счастью, были в штабе не только они. Были и те, кто адмиральские погоны потом и кровью заслужил – например адмирал Сорокин. Именно он всегда защищал Павлова от всех нападок. Ведь в конце-то концов, не только отчеты да рапорты писать нужно – реальную работу тоже кто-то должен делать! Но вот продвинуть Полундру вверх по службе Сорокину не удавалось – тут уж его противники стояли насмерть. Впрочем, самого Сергея это не очень волновало. Для него главным было не число звездочек на погонах и не оклад, а возможность заниматься любимым делом и служить Родине.

– Давайте лучше новости посмотрим, – предложил Полундра. – Как раз два часа только что протикало. Посмотрим, что еще в мире плохого случилось.

Никто не возражал. Плеер отсоединили и стали переключать каналы в поисках информационных передач. Вскоре одну нашли.

– ...заявил, что считает такое обращение с могилами павших воинов вандализмом, – тараторила симпатичная дикторша. – Подобное поведение не может иметь оправданий.

Тут на экране появился толстый мужик в костюме и при галстуке. Несмотря на приличную одежду, он напоминал свежеотмытого борова. И голос сильно напоминал хрюканье:

– Безобразие... Варварство... Кощунство... Запретить выдачу виз... Разорвать дипломатические отношения... Применить экономические санкции...

– Не знаю даже, кто меня больше раздражает – эстонцы или такие вот защитнички памяти наших солдат, – сказал капитан третьего ранга Рыбалкин, высокий крепкий мужик со шрамом на подбородке.

– А я знаю, – хмыкнул Полундра. – Такие вот жирные придурки, – он кивнул на экран. – Эстонцы, конечно, не слишком красиво поступили. У меня самого дед в войну погиб, так что за тех солдат, что там похоронены, мне больно. Но все-таки их хоть как-то можно понять...

– В смысле? – вскинулся сидевший дальше всех от Полундры офицер. Это был капитан Кривошеин. – Кого можно понять? Эстонцев?!

– Ну да, – со спокойным видом кивнул Павлов. – Не надо забывать, что СССР Эстонию силой захватил. Так что им, эстонцам, нас особенно любить не за что.

– Но мы же их от фашистов освободили! – Лицо Кривошеина побагровело.

– От фашистов освободили, а сами захватили, – по-прежнему спокойным тоном отозвался Сергей.

– Вообще-то Эстония еще в состав Российской империи входила, – подал голос еще кто-то.

– Входила, – кивнул Полундра. – Поскольку Российская империя ее опять-таки силой захватила в середине девятнадцатого века.

– Ну вот, дожили... – с горькой усмешкой сказал Кривошеин. – Уже и мы, офицеры, начали Россию осуждать.

– Ничего подобного! – решительно отозвался Полундра. – Я Россию не осуждаю. То, что Эстонию захватили в девятнадцатом... Ну, что делать, время такое было тогда. Россия была империей, так официально и называлась. И заметьте, никакими красивыми словесами в таких случаях не прикрывалась. Я, помню, еще в училище один документ того времени читал, так там очень здорово написано было. Эх, точно не скажу, конечно, но примерно так там говорилось... – Полундра прикрыл глаза, вспоминая. А потом продекламировал: – Повинуясь повелению императора и стремясь к дальнейшему расширению границ империи, войска государства Российского вторглись в пределы Кокандского ханства и Хивинского эмирата. Вот так! Никакого вранья про интернациональный долг или что-то в этом роде. Стремление к расширению границ империи – и точка. Кстати, не одни мы тогда такие были. Англичане примерно так же действовали – Индию и Пакистан-то они тоже захватили, не особенно заботясь о красивых словах! Эх... Мне иногда даже жалко, что прошли такие времена.

– Мне тоже, – кивнул Рыбалкин.

– Но насчет эстонцев ты, Сергей, все же не прав, – покачал головой Кривошеин.

– Слушай, Дима, я же не говорю, что они правы на все сто, пойми, – проникновенно сказал Полундра. Обижать Кривошеина, хорошего, в общем-то, мужика и отличного офицера, ему не хотелось. Но, с другой стороны, и мнения своего он скрывать не привык. – Конечно, не нужно было могилу трогать. Но еще раз повторяю – их хоть как-то можно понять! Ну сам посуди – многие эстонцы русских считают захватчиками. И вполне искренне! А вот тех, кто у нас по телевидению их варварами называет, а сам при этом подписывает приказ о том, чтобы в России памятники сносили, а на их месте коттеджи строили, – вот их понять нельзя никак. Я, по крайней мере, не могу.

Кривошеин нахмурился еще сильнее, но промолчал – на это возразить было трудно. В наступившей тишине особенно явственно был слышен голос дикторши:

– Потеряна связь с одним из судов Северного флота, ледоколом «Дмитрий Суряпин». Специалисты предполагают, что причиной этого является мощная магнитная буря. Однако не исключают и какой-либо поломки на ледоколе.

– Этого еще не хватало, – проворчал Рыбалкин. – Что, интересно, с ним случилось.

– Заметьте, не сказали, что ледокол атомный, – подал голос до сих пор молчавший офицер. – Мозги дурят. Ну, нам-то не задурят. Сейчас только атомные и остались.

– Да уж, – кивнул Полундра. – Эпоха «Красиных» и «Дежневых» уже давно кончилась.

– Если атомный и на нем неполадки какие, то это очень хреново, – сказал Кривошеин. – Как бы второй Чернобыль не получился, только дрейфующий в сторону государственной границы.

– Ну, Чернобыль-то точно не получится, – покачал головой Полундра. – Ты не сравнивай мощность настоящей большой АЭС и реактора на ледоколе. У него все-таки мощность во много раз меньше.

– Это точно, – кивнул Рыбалкин. – Но все равно ничего хорошего, если там неполадки.

– Да ладно, устранят, – махнул рукой молодой лейтенант. – Сами же знаете – у гражданских с обслуживанием ядерных реакторов дело поставлено куда лучше, чем у военных. Особенно с загрузкой и выгрузкой реактора.

Спорить с этим никто не стал – все знали, что это чистая правда.

– Но у них дисциплина ниже, – ни к кому конкретно не обращаясь, проронил Полундра. – Ладно, будем надеяться...

Договорить он не успел. Дверь кубрика распахнулась, внутрь влетел раскрасневшийся мичман.

– Полундра! Тебя адмирал к себе требует! Срочно!

Если моряк не называл фамилии адмирала, это значило, что речь идет о Сорокине и ни о ком ином.

– Но он же на берегу! – удивленно сказал Полундра, поднимаясь со стула.

– Уже нет! Только что на борт поднялся! И сразу потребовал тебя.

– Ясно. Ну, братцы, – Полундра слегка усмехнулся, – не поминайте лихом!

Глава 6

Павел Сергеевич Бессонов до сих пор считал террористов просто психами. Обыкновенными сумасшедшими, которые сумели объединиться в кучу и за счет этого представляют собою угрозу для нормальных людей. Теперь он убедился – это не так. Вот уж кем-кем, а сумасшедшим Хасан точно не был. Другое дело, что цель его Бессонову представлялась совершенно нелепой, но это не мешало арабу идти к ней решительно, уверенно и разумно. Свои требования российским властям он озвучил по радио, не стесняясь капитана. Требования были весьма просты. Не упоминать о террористах ни в каких информационных передачах – для всех атомный ледокол должен быть пропавшим без вести. А когда эта версия станет неубедительной, – Хасан понимал, что скоро такой момент наступит, ледокол все-таки не иголка, – после этого объявить о каких-нибудь технических неполадках. И, разумеется, не пытаться применить силу. Больше, как ни странно, араб не потребовал ничего. Ни денег, ни каких-либо политических шагов. Так что сначала Бессонов пребывал в совершенном недоумении – что этому гаду нужно. Похоже, этот вопрос возник не только у него. Во всяком случае, тот человек, с которым араб разговаривал, попытался выяснить, что Хасан намерен делать с захваченным кораблем. Но разумеется, ответа на этот вопрос террорист своему собеседнику не дал.

Но вот потом Бессонову все стало ясно. Дело было в том, что Хасан пленников совершенно не стеснялся, спокойно обсуждал со своими людьми дальнейшие планы в их присутствии. Впрочем, скрывать их от Бессонова было бы глупо, поскольку для их осуществления помощь капитана корабля террористам была необходима. Капитан понял, что по рации говорить его заставили просто для проверки – все то, что сказал он, Хасан мог сказать и сам. Но, видимо, араб хотел убедиться в том, что пленник будет делать, что ему сказано.

Ближайшие планы Хасана были очень просты – он потребовал, чтобы Бессонов вел корабль к американским берегам. Конкретно – к Анкориджу. А по паре обмолвок капитан понял для чего – впрочем, и обмолвки-то тут были не очень нужны. В самом деле: арабские террористы захватили русский атомный ледокол и ведут его к американскому населенному пункту. Вопрос – для чего? Тут и идиот догадается. Совершенно ясно, что они планируют очередной теракт. Конечно, Анкоридж – не Нью-Йорк, цель куда менее привлекательная. Но все же город американский. И если удастся устроить вблизи него атомный взрыв, то этот теракт встанет в один ряд с терактом, совершенным одиннадцатого сентября, когда была произведена атака на Всемирный торговый центр. И понятно, почему он требует не говорить о том, что корабль захвачен его группой, хотя обычно террористы, наоборот, очень любят, чтобы о них как можно больше СМИ сообщили. Хасан не хочет, чтобы американцы узнали о них и, соответственно, смогли подготовиться. А то ведь ледокол с воздуха и потопить можно – если янки сообразят, какая опасность им угрожает, они долго думать не будут.

В общем, все было понятно. Неясно только, что делать. Как Бессонов ни думал, ничего умного в голову ему не приходило. Можно, конечно, наотрез отказаться выполнять требования террористов. Но на худой конец, они и сами смогут вести судно – особого искусства здесь не нужно, ведь льды уже остались позади. Наверняка в группе Хасана есть моряки – в конце концов, подвел же кто-то сухогруз к ледоколу!

«Вот если бы удалось как-то повредить корабль», – промелькнуло в голове Бессонова. Но реализовать эту идею было очень нелегко. Напороться на какую-нибудь скалу арабы не позволят. А повредить корабль иначе нереально. Хотя... Если испортить систему управления ядерным реактором, тогда, пожалуй...

Размышления капитана были прерваны сильным толчком в спину. Здоровенный араб впихнул его в рубку, откуда Бессонова недавно вывели – Хасан и еще двое из его людей совещались.

– Веди корабль к Анкориджу, – приказал Хасан.

Бессонов принял решение. Он сделает вид, что поддался, а сам попытается сыграть в свою игру. Только бы инженеры, ответственные за управление реактором, сообразили подыграть ему!

– Хорошо, – сказал капитан вслух и занял свое место.

Несколько минут он действовал как обычно – атомный ледокол штука сложная, быстро его с места не стронешь, нужна подготовка. Арабы немного расслабились, только один, явно разбирающийся в морском деле, продолжал внимательно следить за Бессоновым.

«Смотри, смотри, – думал капитан, тестируя все системы. – Уж не знаю, на чем ты ходил, но уж точно не на атомном ледоколе. Курс ты мой проверить сможешь, но вот система поступления энергии тебе наверняка не понятна. А если я вот этот датчик обнулю, что скажешь? Ага, ничего не сказал, молчишь с умным видом! Ну, точно, не разбираешься ты в этих вещах. Отлично!»

В ходе проверки систем Бессонов аккуратно обнулил три важных датчика, переключил один из тумблеров мощности на нейтральное положение и вырубил систему аварийного отключения главного энергетического контура. Теперь, если бы реактор дал полную мощность, система заработала бы на пределе – и даже за пределом, с перегрузкой. Арабы этого проконтролировать не смогут. Лишь бы только инженеры поняли его план и дали полную мощность без вопросов! Они-то, конечно, поймут, что система может этого не выдержать. Но ведь не дураки же, догадаются, что именно это сейчас и нужно.

«Только бы не оказалось, что с террористами есть кто-то, кто в ядерной энергетике хорошо разбирается, – думал Бессонов. – Да нет, откуда бы такие спецы среди террористов. Люди, которые в таких вещах способны разобраться, религиозными фанатиками не становятся. Ох... Не нарваться бы только на исключение из правил».

Пока разум боролся со страхом, руки исправно делали свое дело. Пару раз боевик, наблюдавший за Бессоновым, задавал ему вопросы, но по этим вопросам чувствовалось, что террорист ничего толком не понимает – обвести его вокруг пальца оказалось проще простого. Еще пара минут, и все будет готово.

Была, правда, и еще одна опасность. Бессонов был не уверен, что корабль не выдержит работы с перегрузкой. Смешно, но факт – капитан надеялся на то, что корабль не выдержит. Вообще-то любые системы, имеющие отношение к ядерной энергетике, делаются с изрядным запасом прочности. Атомный ледокол – не исключение. Но, с другой стороны, корабль-то уже дряхлый, латаный-перелатаный. Он и в обычном рабочем режиме все время капитана в напряжении держал – так неужели перегрузку выдержит?

«А вот возьмет и выдержит, – мрачно подумал Бессонов. – Просто из вредности. У нас ведь вся техника так действует – когда не надо, работает, когда надо – ломается. Но что делать, других вариантов все равно нет».

Тем временем все уже было готово для задуманного. Глянув на пульт управления, Бессонов поразился – расскажи ему кто, что он когда-нибудь такое с собственным кораблем учинит, первым делом в морду бы дал, а потом психиатров вызвал бы. А вот поди ж ты – пришлось. Вспоминается корова из «Особенностей национальной охоты» – жизнь заставит, и не так раскорячишься.

– Готово все, – сказал капитан вслух. – Теперь мне надо с инженерами, которые дежурят у системы управления генератором, связаться.

– Связывайся, – кивнул Хасан. Он был напряжен, как хищник, подкарауливающий добычу. Но подвоха пока не замечал.

– Сема, как слышишь меня? – спросил Бессонов в переговорное устройство.

– Нормально, Павел Сергеевич, – отозвался старший инженер. Голос у него подрагивал, но чувствовалось, что способности мыслить здраво он от страха не потерял.

– Как там у тебя дела? Порядок?

– Ну, если не считать того, что рядом три гада с автоматами, то порядок. – Тут голос инженера пресекся, он сдавленно охнул, застонал. Видимо, кто-то из террористов не понял юмора.

Хасан подался вперед, отодвинул Бессонова и рявкнул в микрофон:

– Не калечить! Расстреляю, шакалы!

Через несколько секунд инженер снова заговорил:

– В общем, все чудесно, товарищ капитан. У вас, я так понимаю, то же самое.

– Правильно понимаешь, – мрачно сказал Бессонов, поглядывая краем глаза на Хасана. Тот пока никаких угрожающих движений не делал.

– В общем, придется, похоже, делать, что они говорят.

– Я тоже так думаю, – ответил инженер.

– Сейчас мы должны будем сняться с места и плыть к... – У горла Бессонова мгновенно оказался нож. Вторую руку Хасан поднес к лицу и прижал к губам указательный палец. Не понять его было трудно. – В общем, неважно куда именно, – продолжил капитан. – Куда они скажут. Так что, Сема, подавай в главную систему энергию. И побольше мощность, нам идти нужно быстро. Давай максимум энергии. Справишься?

Момент был ключевой. Сообразит Семен, что от него нужно, или нет? Если он сейчас начнет удивляться, спрашивать, зачем максимальная мощность нужна, если скорость корабля вовсе не от нее зависит – то все пропало. А мощность максимальная сейчас и правда не нужна – когда не приходится ломать лед, особенно много энергии не нужно, и главный инженер не может этого не понимать.

– Значит, максимум... – протянул инженер.

– Ну да! Говорю же, быстро идти надо! Не знаю, как тебе, а мне жизнь пока дорога! – Бессонов надеялся, что ему удалось убедительно изобразить страх за свою шкуру. Впрочем, что тут особо изображать – как будто он на самом деле за нее не боится! Так что великое актерское мастерство здесь не требуется.

– Хорошо, хорошо, понял. Будет энергия, Павел Сергеевич, – отозвался инженер. – Сколько надо, столько и будет. Сейчас разгоним реактор, и порядок. Думаю, минут через двадцать на максимальный уровень выйдем.

– Отлично. Действуй!

Капитан оглянулся на Хасана. Тот одобрительно кивнул. Ага, значит, ничего не понял, пока все идет, как надо.

Дальше все тоже шло именно так, как запланировал Бессонов. Через несколько минут ледокол тронулся с места. Напряжение в сети основного контура росло, но отключенный индикатор этого не показывал, а вырубленная автоматическая система безопасности тоже сработать не могла. Вскоре корабль шел уже полным ходом, выдавая скорость в девятнадцать узлов. Главный энергетический контур работал с чудовищной перегрузкой. Хотя на основном пульте благодаря его стараниям ничего и не отражалось, Бессонов буквально всем своим телом чувствовал, каково сейчас приходится кораблю. Старый капитан, он умел чувствовать корабль, он был с ним как единое целое.

Прошли пять минут, десять – а ледокол все шел вперед, рассекая серые волны. Террористы заметно расслабились, тот, который наблюдал за Бессоновым, одобрительно покачивал головой. А в голове капитана билась одна мысль – неужели судно выдержит? Неужели он настолько недооценивал свой корабль?! Да нет, не может такого быть...

Под потолком взвыла аварийная сирена – это была независимая система, отключить которую было просто нельзя – конструкторы не предусмотрели такой возможности. Никогда бы Бессонов не подумал, что когда-нибудь так обрадуется этому страшному для всякого моряка звуку.

– Что это такое? – Хасан мгновенно оказался рядом.

– Аварийная сигнализация. Что-то случилось.

– Что?! Отвечай, собака, или прирежу!!

– Не знаю! Сейчас разберусь!

Араб приставил ствол пистолета к груди матроса – его специально приволокли сюда для психологического воздействия на капитана.

– Через три минуты, если ты не скажешь мне, в чем дело, я его пристрелю! А потом буду убивать каждую минуту еще по одному человеку!

– Сейчас, сейчас, – капитан кинулся к пульту. На этот раз он работал по-настоящему – ведь ему и самому было важно знать, что произошло.

На то, чтобы разобраться, ему хватило одной минуты. Случилось то, чего моряки-атомщики всегда боятся больше всего.

– Система управления реактором отказала! – крикнул капитан, поворачиваясь к Хасану.

– Что это значит?

– Что если ее не наладить, то в течение ближайших двух часов мы взлетим на воздух!

На самом деле все было не так страшно. Бессонов специально преувеличивал опасность. Система управления реактором действительно дала сбой – но пока коэффициент размножения нейтронов не вышел из-под контроля. Другое дело, что влиять на систему люди пока не смогут – а значит, не смогут и полностью заглушить оставшийся без управления реактор. Но автоматика не даст ему взорваться – по крайней мере некоторое время. И уж никак не в течение двух часов, а намного больше.

– Что нужно делать? – Хасан оскалился по-волчьи. Он чувствовал, что его хотят обмануть, но ничего не мог поделать – не разбирался он в этой проклятой технике. В душе он последними словами проклинал нынешнее злосчастное время – когда настоящий мужчина и шагу не может ступить без помощи всех этих умников. То ли дело было во времена его деда – тот умел скакать на коне, стрелять из ружья и рубить саблей. И не было в его жизни случая, чтобы пришлось пожалеть о том, что чего-то еще он не умеет.

– Надо запустить резервный источник энергии – дизель-генератор, – сказал Бессонов. – После этого появится электричество во вспомогательных контурах. А потом послать инженеров к реактору, они наладят систему управления вручную.

– А потом?

– Потом все. Можно будет плыть дальше.

– Сколько времени все это займет?

– Запуск дизеля – совсем немного, несколько минут. А ручная настройка системы... Трудно сказать. Это будет зависеть от того, кто туда пойдет.

– Делай все что нужно! Мы должны тронуться с места... – Хасан запнулся, – через два часа! Иначе я начну расстреливать!

Бессонов кивнул. Он заметил, что араб уже сбавил обороты. Дал два часа. Это же довольно много! Столько всего может случиться за эти два часа. Ведь российские власти тоже не дремлют, надо полагать. К тому же, возможно, через два часа можно будет убедить этого араба в том, что поломка серьезнее, чем ожидалось, и необходимо еще время.

Запустил дизель Бессонов быстро – даже свет начать меркнуть не успел, – а он после остановки главного генератора питался от резервных батарей. После этого капитан снова связался со старшим инженером. Они обсудили поломку – вполне серьезно. И решили, что нужно идти к генератору, делать то, о чем Бессонов террористам только что рассказал.

– Кого пошлем? – спросил капитан. – Думаю, нужно идти Славе...

– Слава убит, – голос инженера дрогнул.

– Как?!

– Вы же его знаете. Он храбрый... был. Кинулся на этих... – инженер явно с трудом удержался от бранного слова, – с гаечным ключом. Его застрелили.

Хасан поморщился. Вот всегда так – убьешь кого-нибудь, а потом оказывается, что именно его-то убивать и не нужно было. Эх, знать бы заранее!

– Ясно, – сказал Бессонов. – Тогда нужно идти тебе самому.

– Согласен. А техника...

– Я сам с тобой пойду. Техника лучше меня ты не найдешь.

Инженер сумел сдержаться и не возразил – наоборот, даже сумел промычать что-то одобрительное, хотя прекрасно знал, что в работе техника при реакторе капитан Бессонов разбирается как кошка в высшей математике. Но он сумел сообразить, что Бессонов напрашивается с ним не просто так.

– Я сейчас к тебе приду, – сказал Бессонов.

– Жду.

– Одни вы не пойдете, – заявил Хасан, когда разговор был окончен. – Я отправлю с вами двух своих бойцов.

– Хорошо, – кивнул Бессонов. Он этого и ожидал. Что ж... Здесь, когда вокруг арабов полно, шансов что-либо предпринять у него мало. А вот в машинных залах, где Сема ориентируется прекрасно, а сам он вполне сносно, а вот арабы не ориентируются вовсе... Да с учетом того, что там их будет двое на двое. Да, там видно будет. Может, что и получится. И уж во всяком случае лучше так, лучше сделать хоть какую-то попытку освободиться и навредить врагам, чем покорно, как баран, идущий на бойню, выполнять их приказы.

– Хасиф, Оман, проследите за ним. И за тем человеком, который пойдет с ним. И будьте бдительны!

Оба араба закивали. Бессонов, не говоря больше ни слова, вышел из рубки. Боевики последовали за ним.

* * *

В аппаратное помещение в итоге пошли не вчетвером, а вшестером. Семен Кадушкин, старший инженер, взял с собой штатного техника – Олега Титаева. Ведь как ни крути, а поломка настоящая, и нужно быть готовым принимать какие-то реальные меры, а помощи от капитана Бессонова в этом случае ждать не приходилось. Боевики связались с Хасаном и приняли решение отправить с русскими еще одного своего человека. К двум арабам, Хасифу и Оману, присоединился молодой чеченец Мовлади. Этот парень покинул родину, когда ему было четырнадцать лет, и с тех пор в Чечне не был. Теперь роднее террористов из группировки «Аль Джафар» для него людей на свете не было.