Текст книги "Батяня. Ответный ход"

Глава 3

Проехать на территорию поселка корейских лесорубов и выбраться из него можно было только по специальному разрешению. Выдавалось оно лишь двумя людьми: начальником охраны и парторгом Ли Эр Йоном. Для последнего не существовало никаких запретов, он сам их устанавливал для других. Он мог выезжать и возвращаться в гетто, когда ему вздумается, чего не могли рядовые корейцы-лесорубы, постоянно вкалывающие на лесоповале: лес – зона, зона – лес. За выполнением всех инструкций и правил строго следила специальная комиссия, созданная самим Ли Эр Йоном. И если кто-то осмеливался ослушаться, тут же получал по заслугам.

Единственная дорога, ведущая в поселок, заканчивалась массивными воротами, за которыми кипела коммунистическая жизнь.

Старый «УАЗ», за рулем которого сидел Ли Эр Йон, миновал просеку и подкатил вплотную к КПП. Кореец-охранник молнией сбежал из будки-высотки, козырнул парторгу и отворил ворота. Ли Эр Йон надменно посмотрел на расшаркивающегося перед ним охранника и ухмыльнулся.

Припарковав машину напротив небольшого бревенчатого здания, на козырьке которого развевался корейский флаг, он поспешил подняться к себе в кабинет, расположенный на втором этаже. Сжимая под мышкой кожаную папку, кореец шагал по лестнице. Звеня ключами, он вошел в маленький, но практичный кабинет. Компактный письменный стол, небольшой шкафчик в углу, да и портрет Великого Вождя были единственными украшениями в скромном помещении. Выставлять роскошь напоказ для парторга непозволительно. Сбросив черный плащ, Ли Эр Йон подошел к замерзшему окну и протер «глазок», теперь он мог видеть поселок. Вереница бревенчатых бараков, высокий забор, вышка КПП, через которую он въезжал несколько минут назад, – полный порядок. Постояв у окна некоторое время, дождавшись, когда сменится охрана на вышках, парторг, наконец, опустился на стул. Потянулся к графину, наполнил стакан холодной до ломоты в зубах водой.

Тишину прервал зуммер дискового телефона, спрятанного в выдвижном ящике карликового столика. Ли Эр Йон, служивший в органах госбезопасности не первый год, предпочитал хранить вещи в местах, недоступных чужому глазу. Поэтому поверхность стола в его отсутствие всегда была девственно чиста. Бросив пару слов в микрофон, парторг опустил трубку на рычаги. Отпив пару глотков воды, он стиснул зубы и со злостью выплеснул содержимое стакана на пол.

Парторг мгновенно изменился в лице: лоб покрылся капельками пота, под тонким слоем кожи проявились темно-синие вены. Сильно выступавший кадык то подкатывал к подбородку, то снова опускался, глотать стало сложно. Пульс участился, и Ли Эр Йон, как рыба, выброшенная штормом на берег, жадно хватал ртом воздух.

Трясущимися руками парторг дотянулся до папки. С трудом вытащил белый баллончик с прикрепленной к нему небольшой маской, повторяющей форму рта, и приник к ней губами. Пара вдохов, и корейцу стало легче. Откинувшись на спинку стула, он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и задышал полной грудью.

Приступы астмы начались у него уже в России. После первого приступа, случившегося два года назад, белый баллончик стал неотъемлемой частью его жизни. Без этого баллончика он не представлял своего дальнейшего существования, как не представляет его тяжелобольной, подключенный к искусственной почке. Отключили от аппарата, и тебя нет.

Об этом недуге знал только он сам и не собирался ни с кем делиться своей тайной, опасаясь за занимаемое место. Желающих занять его в Пхеньяне было предостаточно. Вдоволь отдышавшись, парторг выдвинул нижний ящик стола и достал карту. Разложив ее на столе, он склонился над ней. Найдя нужный квадрат, кореец пометил карандашом интересующую его местность. Обвел кружками портовый город и вертолетную часть, отчертил дорогу, соединяющую два объекта, – провел поверх нее жирную линию, соединив два овала. Улыбнулся, постучал пальцами по столу. После чего занес карандаш над картой и опустил острие грифеля на излучину реки, вблизи которой была отмечена сопка. Обрисовал и это место, посмотрел на проделанную работу. Уголки губ корейца плавно поползли вверх.

Набрав короткий номер на дисковом телефоне, парторг поднес трубку к уху. Через минуту в его кабинете уже стояли два охранника. На вид им было лет двадцать, не больше. У каждого на груди поблескивал значок с изображением вождя. Выпрямив спины, подняв головы, корейцы, не мигая, смотрели на портрет Ким Ир Сена, висевший за спиной у парторга. Поудобнее устроившись на стуле, Ли Эр Йон открыл папку. Охранники замерли в ожидании. Их маленькие черные глазки перекатывались – останавливались то на начальнике охраны поселка, то на изображении Ким Ир Сена, словно они боялись обделить вниманием одного и другого.

* * *

Старый, но все еще добротный «Ми-8», принадлежавший морскому порту, пронесся над заснеженной равниной и взял курс на лесной массив. Тень от вертолета, как морская волна, переливалась по макушкам высоких деревьев, иногда проваливаясь в вырубленные участки леса. Изредка внизу мелькали дикие животные. Испуганные стрекотом лопастей, они бежали прочь, прячась в лесной глуши.

Вертолет забрал вправо и сбавил высоту. Казалось, что «Ми-8» вот-вот зацепится за верхушки деревьев и рухнет вниз. Но это было всего лишь зрительным обманом, пилот знал, что делает, – до леса оставалось метров пять. Ему не раз приходилось летать этим путем, в основном, когда вертолет арендовал Ставропольский. Щедрый бизнесмен платил не только за аренду морскому порту, но и пилоту лично, тот зарабатывал на одном полете больше, чем получал за месяц. Связавшись с базой, пилот пошел на посадку.

«Ми-8» завис над лесной делянкой, где уже было вручную расчищено место для посадки. Внизу, как муравьи в потревоженном муравейнике, копошились корейцы. Стук топоров, эхом разносившийся на многие километры, заглушил звук вертолетного двигателя. Пилот выровнял машину над площадкой и плавно опустил ее, шасси коснулись спрессованного снега. Лопасти все еще вращались, создавая вокруг машины сильный воздушный поток.

Кореец в длинном черном плаще, прикрывая лицо от ветра, торопился встретить прилетевшего гостя. Как только он подошел к «вертушке», полы его плаща взметнулись, аккуратно уложенная прическа вмиг растрепалась.

Дверца вертолета открылась, и на снег спрыгнул широкоплечий мужчина. Осмотрелся по сторонам, покосился на корейцев-лесорубов, рубивших неподалеку сучья. Не заметив ничего подозрительного, он разложил лесенку. На ступеньку ступила нога в сапоге с острым носом.

– Нет, Витя, не надо, я сам. – Ставропольский первым спустился на землю. – Неужели я так стар?

– Нет, что вы, Николай Павлович.

– Остаешься на борту, а мне с человеком поговорить надо.

Парторг шагнул навстречу бизнесмену и первым протянул руку. Обменявшись рукопожатием, мужчины направились к вагончику-бытовке, одиноко дымившему жестяной трубой среди поваленных деревьев. Корейцы-лесорубы, усердно стучащие топорами, не отвлекались от работы, хотя им и было интересно, что же за гость пожаловал в таежную глушь. Но все поголовно боялись поднять головы, боялись гнева начальника охраны Ли Эр Йона, жесткого и принципиального парторга. Поэтому все покорно занимались своим делом, не бросая любопытных взглядов по сторонам.

Закрыв наглухо дверь, кореец предложил гостю присесть. На газовой плите предусмотрительно кипел чайник, извещая свистком о том, что вода уже закипела.

– Николай Павлович, может, кофе?

– Не откажусь. – Бизнесмен устроился на небольшом диванчике, видавшем виды.

Приготовив кофе, Ли Эр Йон присел рядом со Ставропольским.

– Сразу к делу? Или… – Парторг бросил взгляд на бутылку корейской водки.

– Пожалуй, обойдемся без спиртного. – Бизнесмен отхлебнул горячего напитка.

– Смотрите. – Кореец пододвинул к диванчику стол, сколоченный из досок, снял с него газеты, под ними оказалась разложенная карта. – Вот здесь! – Ли Эр Йон ткнул пальцем в угол.

Ставропольский наклонился, прищурил глаза и посмотрел на указанный корейцем квадрат.

– Место хорошее.

– Лучше некуда, – корейцу понравилось, что бизнесмен одобрил его выбор.

– Только все должно пройти гладко, никаких подозрений насчет меня возникнуть не должно. Мне лишние проблемы не нужны.

– Насчет этого можете не беспокоиться.

– Тогда я полагаюсь на тебя, но если произойдет что-нибудь непредвиденное, пеняй на себя. – Бизнесмен пригрозил корейцу кулаком.

– Не беспокойтесь, Николай Павлович, не первый год работаем вместе.

Ставропольский поднялся и направился к двери.

– Подождите, я вас проведу, – парторг угодливо улыбнулся.

* * *

Пока пожилой бизнесмен беседовал с корейцем, Витя ожидал его в вертолете. Место, куда он приземлился, не слишком нравилось ему. Причина была проста – Витя никогда не верил корейцам до конца, недолюбливал их и называл не иначе, как «коммунистическими сволочами». Хотя чем «коммунистическая сволочь» хуже «капиталистической», объяснить не мог. Он все время поглядывал на часы и с нетерпением ожидал появления Ставропольского.

– Отвратное место, – произнес вслух Витя.

– Это точно, – отозвался пилот.

– Уже надоело на узкоглазых смотреть, будто и не Россия здесь, а какой-нибудь «Шаолинь гребаный». Быстрей бы домой вернуться.

На удивление Вити, его хозяин вернулся быстро – даже спросил: «Неужели надо было лететь? Перекинулся бы парой слов по телефону». Бизнесмен поднялся по раскладной лесенке в вертолет:

– Разгоняй винты. Пошли на взлет.

За иллюминатором маячил кореец в черном плаще, махающий взлетающей «вертушке» рукой. Витя бросил на него пристальный вопросительный взгляд. Это не укрылось от внимания Ли Эр Йона, в ответ он чуть заметно кивнул – на его губах играла неискренняя восточная улыбка, предназначавшаяся Ставропольскому.

– Сволочь коммунистическая, – стиснув зубы, проговорил Витя.

– Ты чего? – Ставропольский краем уха уловил реплику своего телохранителя.

– Не нравится он мне, Николай Павлович, кореец в плаще. Уж лучше конь в пальто.

– Он мне тоже не по душе, но что поделаешь – бизнес.

«Вертушка» вновь взмыла над лесом, оставив позади лесную делянку.

– Летим в сорок пятый квадрат, – абсолютно неожиданно приказал бизнесмен пилоту.

«Ми-8» сменил курс. Пилот выругался про себя, но ничего не сказал. За те деньги, которые заплатил ему бизнесмен, он обязан был кружить над тайгой хоть целый день.

– Теперь покружи над этим местом. – Николай Павлович выглянул в иллюминатор.

Витя тоже приник к иллюминатору, не понимая, что здесь забыл его хозяин.

«Сопка, излучина реки, дорога. Неужели заправку здесь построить хочет?» – размышлял Витя.

Вертолет сделал два круга и уже пошел на третий, но бизнесмен махнул рукой и приказал пилоту возвращаться на базу.

– Правда красиво? – Ставропольский пристально посмотрел на своего телохранителя.

– Тут и пикник неплохой получится. Поляна что надо. И вертолету есть где приземлиться.

– Надо будет как-нибудь внучку на природу вывезти, а то все время дома сидит. На природе свежий воздух, не то что в городе.

Николай Павлович чуть заметно улыбнулся и загадочно сверкнул глазами. Пилот «вертушки» связался по рации с аэродромом и направил машину на юг.

Витя напрягся, как струна, почти одеревенел. Загадочный взгляд бизнесмена заставил его задуматься и поостеречься:

«Неужели он догадывается, что я сплю с его внучкой? Или просто так о ней вспомнил?»

* * *

Два бойца из комендантского взвода, совершавшие обход периметра вертолетной части, то и дело поглядывали на ангар, из окон которого лился яркий свет, отблески квадратных окошек искрились на снежной глади. Коренастый сержант поправил лямку автомата, сделал последнюю затяжку – сигарета чуть не обожгла губы. Солдатский ботинок вдавил в белое полотно обгоревший окурок.

– Сейчас бы на КПП зайти да в очко перекинуться.

– А я бы чайку! – Второй охранник обреченно оперся о бетонное перекрытие забора.

– Ничего не выйдет, и сегодня работаем в усиленном режиме.

– Это все из-за гостей, что-то в ангаре высматривают. Целый час там уже торчат. – Сержант похлопал напарника по плечу. – Ладно, пошли обход делать. Еще полтора часа до смены снег топтать.

Они замолчали, подняв ворота бушлатов, направились вдоль проволочного забора, оставляя за собой цепочку рифленых следов солдатских ботинок, которые понемногу заметал снег.

В одном из ангаров, где находился сверхсекретный вертолет, собралось немало народа: московские инспекторы, инженеры, сотрудники «Ростехвооружения», техники вертолетной части и двое десантников. Десятки любопытных взглядов пытались, подобно рентгену, пронзить блестящую металлическую поверхность «вертушки». Рядом с «Барракудой» стоял испытатель и время от времени бросал реплики-ответы, касающиеся технических характеристик вертолета.

– А что, если электронная система выйдет из строя? – Майор Лавров рассматривал через открытую дверцу кабины панель приборов.

– Это невозможно в принципе. Здесь тройная система дублирования. Все предусмотрено нашими разработчиками.

– Отследить его реально? Радаром, например… – В разговор неожиданно встрял старший лейтенант Барханов.

– И это невозможно. При желании радарный мониторинг отключается или в автоматическом режиме, или простым нажатием кнопки. Получается вертолет-невидимка, – пилот усмехнулся, – кстати, вот она.

Старлей присвистнул. На губах майора заиграла заразительная улыбка.

– Желающих посмотреть много. Я лучше отойду, гляну со стороны, – Барханов отошел от вертолета.

Пилот проводил старлея изучающим взглядом и повернулся к Лаврову лицом.

– Это все, что вы хотели знать, майор?

Лаврову не понравился откровенно наглый вопрос испытателя, как будто тот хотел побыстрей избавиться от собеседника. Видимо, его ждали более важные дела, чем рассказ о технических характеристиках «Барракуды».

Комбат Лавров изобразил на лице удивление и, вопреки желанию пилота, начал сыпать вопросами:

– Товарищ майор, а как же борьба с танками? Складки местности, ПЗРК «Игла»? Вертолеты противника?

– По огневой мощи наш новый вертолет равен десятку американских «Апачей». У противника нет ни единого шанса. – Пилот с неприязнью посмотрел на собеседника.

– Противника нельзя недооценивать. В любом случае, при наличии самой совершенной электроники, все решает человеческий фактор. – Лавров кивнул.

К вертолету вернулся старлей, шепнул:

– Майор, пошли, познакомишься с командиром части. Очень интересный мужик. Что пялиться на «вертушку», когда она на земле стоит. Вот взмоет в небо, тогда посмотрим, – Барханов указал рукой на высокого пожилого полковника.

– Подожди, старлей, я к вам попозже присоединюсь. Все равно ему сейчас не до нас будет. Вон, видишь, московским гостям что-то объясняет. А у нас с майором Пожарским очень занятный разговор выходит.

– Не затягивай.

И тут к вертолету пробился капитан в годах, пилот из части, глаза его блестели от любопытства.

– Скажите, товарищ майор, – обратился он к испытателю, – сколько времени надо, чтобы освоить такую машину? Где будет центр подготовки?

– Капитан, – снисходительно бросил майор Пожарский, – вам уже поздно мечтать о переподготовке, вам о пенсии думать надо. Не тратьте зря время на «Барракуду». Вам на ней уже не летать.

Капитан покраснел как рак, на помощь ему пришел Лавров:

– Мы все люди прошлого века. И вы, и я. А у капитана, думаю, заслуг перед Родиной не меньше, чем у вас. Опыт перенимать надо, а не нос задирать.

Испытателя аж перекосило от заявления десантника, но он смог сдержаться от словесного водопада в адрес настырного майора. Правда, от цепкого взгляда Лаврова не ускользнуло и это. В людях он разбираться умел, тем более в военных. И хамства не терпел.

– А из чего построен фюзеляж вертолета? – Лавров примирительно улыбнулся.

– Корпус композиционный: из алюминиевых сплавов и полимерных материалов, плюс специальные напыления, – недовольным тоном бросил Владимир Александрович, – извините меня, майор, но мне еще надо проверить аппаратуру. Скоро испытания.

– Хорошо, не буду вам больше надоедать. Но не забывайте, что молодость в нашем деле – не всегда достоинство.

Пожарский скрылся в кабине вертолета. Лавров хмыкнул, подмигнул капитану в годах и зашагал к Барханову, уже пробившемуся к командиру части. После беседы с представителем «Ростехвооружения» на душе у Лаврова остался неприятный осадок. Не нравился ему испытатель.

* * *

Николай Павлович развязал туго затянутый галстук, снял черный пиджак и устало опустился в кожаное кресло. За окном заурчал двигатель машины, раздался еле слышный хлопок. От особняка отъехал светло-коричневый «Хаммер». После того как охрана уехала и в доме остался только он и его внучка, Ставропольский, наконец, мог расслабиться. Будучи бывшим военным, он воспринимал охранников как своих солдат, а потому никогда не позволял себе при них даже малейшей слабости.

Опустив жалюзи и включив телевизор, бизнесмен подошел к барной стойке, приготовил свой любимый вечерний напиток – мартини с водкой. О внутренние стенки стакана застучали кубики льда. Облизнув пересохшие губы, бизнесмен пригубил спиртное. Тепло приятной волной прошлось по его телу. Только сейчас Николай Павлович почувствовал настоящее облегчение. Отключив мобильный телефон, он вновь плеснул в стакан сразу из двух бутылок.

– Дедушка, можно войти? – В дверном проеме появилась Маша, на ее красивом молодом теле был только белый халат, и то застегнутый на одну верхнюю пуговицу.

– Застегнись! – нервно произнес бизнесмен. – Взрослая уже.

– Как скажешь. – Внучка застегнула остальные пуговицы. – Так пойдет?

Отставив стакан в сторону, Ставропольский присел на диван и уставился в экран телевизора.

– Ты что-то хотела сказать? Извини, я устал.

Маша улыбнулась, бросила взгляд на початую бутылку мартини и прошла в глубь комнаты. Девушка выглядела взволнованной и немного испуганной.

– Как прошел день? – ласково спросила Маша.

Николай Павлович на секунду оторвался от экрана телевизора и удивленно посмотрел на внучку.

– Неужели опять хочешь пойти на дискотеку? Ты всегда такая добрая, когда тебе что-то от меня надо. – Бизнесмен вновь повернулся лицом к экрану. – Мой ответ будет – нет!

По-детски хихикнув, внучка присела рядом с дедушкой. Положив руку на его плечо, Маша вновь улыбнулась.

– Мне от тебя ничего такого не надо. На дискотеку я не пойду. Но ты так и не ответил на мой вопрос.

– Хорошо прошел, правда, сильно устал, – уже без раздражения произнес бизнесмен.

– Хочешь, я приготовлю что-нибудь поесть? – весело сказала девушка. – К примеру, яблочный пирог – шарлотку. Я знаю, ты его любишь.

Удивлению Николая Павловича не было предела, ведь Маша никогда ничего не готовила. Не потому, что не любила вкусно поесть, а потому, что в доме была прислуга, всегда исполняющая кулинарные капризы хозяев.

– Ты это серьезно? – Ставропольский вцепился взглядом в девушку.

– Еще как.

– Если да, то с удовольствием, давно не ел яблочного пирога, – Николай Павлович тяжело вздохнул, – последний раз его готовила твоя мать. Жаль…

– Не надо, дедушка, – прервала его внучка, – я скоро.

Бизнесмен кивнул и опустил голову, погрузившись в воспоминания. Бодрое лицо старика побледнело, сердце на мгновение замерло, а потом часто застучало. Схватившись рукой за грудь, Николай Павлович учащенно задышал. От крепкого и уверенного в себе холеного мужчины не осталось и следа, теперь в гостиной сидел совсем другой человек – постаревший и уставший от жизни. Сердечные приступы случались у него нечасто, но лишь стоило ему вспомнить о матери Маши, погибшей в автомобильной катастрофе, все внутри его замирало. Он миллионы раз прокручивал в голове тот случай и искал всевозможные выходы, которые могли бы спасти ее, ведь за рулем был он и виновным считал себя. Хотя, как выяснило следствие, виновником дорожного происшествия был признан пьяный водитель грузовика, не справившийся с управлением и выскочивший на встречную полосу. Но незажившая душевная рана не давала бизнесмену покоя, все время напоминая о том дождливом летнем дне, перевернувшем его душу.

Бросив под язык таблетку, Николай Павлович глубоко вдохнул. Сердце вернулось к нормальному ритму и уже не торопилось вырваться из груди. Бледность с лица сходила, самочувствие улучшалось, силы пожилого бизнесмена восстанавливались.

– Уж лучше сердце, чем другая болезнь. От сердечного приступа – смерть мгновенная, и оглянуться не успеешь, – вслух произнес Ставропольский.

– Что ты сказал, дедушка? – В гостиной появилась девушка, держа в руках поднос с яблочным пирогом – шарлоткой.

– Да так, не обращай внимания. – Николай Павлович быстро спрятал упаковку валидола в карман. – Покажи, что там у тебя получилось.

– Немного подгорел… Не умею я этой духовкой пользоваться.

– Ничего страшного.

Ставропольский принял из рук девушки поднос и втянул ноздрями ароматный запах печеных яблок, аккуратно уложенных на хрустящей корочке теста.

– Выглядит аппетитно. Молодец.

– Правда? – Маша искренне удивилась.

– Конечно, внученька. Разве я умею врать?

Дедушка и внучка рассмеялись. Ставропольский отломал кусочек от пирога и отправил его в рот.

– Вкусно, – в знак одобрения он поднял большой палец вверх.

– Дай-ка и я попробую.

Пирог был съеден за считаные минуты, несмотря на то что и в самом деле был подгоревший. Николай Павлович первый раз в жизни попробовал стряпню внучки и был по-настоящему доволен. Это не ускользнуло от взгляда Маши.

– Дед, у меня есть к тебе одна просьба.

– Какая? – дожевывая остаток пирога, спросил Ставропольский. – Я же знал, что-то тебе от меня надо.

Девушка поудобнее устроилась на диване и заглянула в глаза дедушке. Собравшись с силами, она уже открыла рот, чтобы озвучить свою просьбу.

– Только не про дискотеку в городе, здесь нет ни одного пристойного клуба, – предупредил ее Николай Павлович.

– Не беспокойся. Я по другому поводу, – успокоила его Маша.

– Я весь внимание.

– Слушай, ты на полигон собираешься?

– Ну да, – Ставропольский снова удивился, – какая-то ты сегодня странная. Сначала пирог, а теперь полигон…

– Может, и меня с собой возьмешь? – прервала его Маша.

– Ты ведь военных не любишь… Жлобами их обзываешь. Да и вообще ты ведь за границу хотела поехать?

– Дед, давай я с тобой. Помнишь, как в детстве.

– Маша, понимаешь, – бизнесмен подался вперед, – лишь для меня сделали исключение, пригласив на полигон. Не женское это дело.

– Ты меня не любишь? – стала упорствовать девушка.

– Да нет, ты же знаешь, как трудно договориться с военными. Я двумя руками «за», но…

– Значит, нет, – вздохнула Маша, – тогда я пошла.

Николай Павлович напрягся. Ему не хотелось портить и до того натянутые отношения, сложившиеся у него с внучкой в последний год.

– Постой, давай поговорим. Не все зависит от меня.

– Если нет, тогда мне не о чем с тобой разговаривать. Или ты хочешь опять со мной поссориться? Первый раз я захотела понять твою теперешнюю жизнь, посмотреть на твоих друзей.

– Хорошо, ты меня уговорила, – согласился Николай Павлович. – Постараюсь уговорить командира части. Правда, там какая-то инспекция из Москвы ожидается. Плюс – чиновники из «Ростехвооружения», – бизнесмен задумался и почесал затылок, – не знаю, как они на это посмотрят.

– Дедушка, ты самый лучший! – Внучка оживилась, на детских щечках появился румянец.

– Только договариваемся сразу: в тот же день возвращаешься домой. Идет?

– Конечно, зачем мне там оставаться надолго. Не в казарме же жить. Я просто посмотреть на военных хочу.

– Только я ничего не обещаю. Все будет зависеть от руководства испытаниями.

Девушка радостно всхлипнула и бросилась на шею дедушке.

– Как раз твой шофер меня домой и доставит. Ты же не отпустишь меня с каким-нибудь незнакомым солдатиком на добитом армейском «УАЗе»?

– Хорошо, я сегодня же позвоню в часть, – пообещал Ставропольский, – а теперь давай иди спать.

– Спокойной ночи, дедушка.

– Спокойной…

Николай Павлович включил мобильный телефон и набрал номер заместителя командующего округом. На том конце линии ответил слегка заспанный мужской голос.

– …небольшая просьба есть, – мягко произнес Ставропольский.

Подслушав за дверью разговор, Маша направилась в спальню, ее радости не было предела.

«Надо обязательно позвонить Вите, он будет рад», – повторяла про себя девушка.