Текст книги "Битва с богами"

Глава 12
Дикий Запад

Промедли я секунду, и пуля бы вошла мне точно в шею.

А так она только чиркнула по кирпичу стены, выбив острые осколки.

Все, пошел отсчет в игре на выживание!

Я отпрыгиваю в сторону от крыльца. Падаю на асфальт, болезненно ударяясь локтем и чуть не угодив в собачье дерьмо. Перекатываюсь.

Вестерн, черти вас задери! Дикий Запад!

Еще один выстрел. Опять мимо. Между мной и стрелком расстояние метров десять. Теперь главное двигаться шустрее. И огрызаться огнем.

Мои навыки выработаны годами тренировок и войны. И вообще – мастерство не пропьешь.

Я уже на ногах и двигаюсь рывками вправо-влево. В моей руке уютно устроилась рукоятка компактного «глока 19» с увеличенным двухрядным магазином на девятнадцать патронов.

Еще одна пуля вспарывает ткань воздуха совсем близко от меня.

Из «Лады Приоры» выскакивает приземистый хряк в кожаной куртке. И мои проблемы сразу вырастают многократно. У этого бойца короткоствольный автомат.

Американская дуэль. Кто стреляет быстрее и точнее, тот и получит право встретить завтра рассвет.

Ох, спасибо родному спецназу и инструкторам ФСБ – научили нажимать на курок и попадать в цель.

Бах! «Глок» дергается в моей руке.

Стекло машины продырявлено.

Слышится истошный вопль – зачем же так орать. Это себя не уважать. Хотя крик этот радует – в машине кого-то задело.

Вторая пуля калибром девять миллиметров сносит крысеныша с ног.

Третья толкает в бок автоматчика. Тот выпускает из рук оружие и сгибается, проваливается в салон машины. Его уже можно не принимать в расчет.

Знай наших!

Только бы посторонних не зацепило.

Продолжая двигаться, я прыгаю за укрытие – наполненный доверху отходами металлический мусорный контейнер у обочины. Хрен его пулей продырявишь.

– Ложись! – кричу я Таисии Николаевне, так и застывшей на лестнице кафе, как соляной столб.

«Лада Приора» начинает движение. Я выглядываю из укрытия и стреляю в водителя – промахиваюсь.

И тут из опустившегося заднего стекла возникает ствол автомата – богато у них с автоматическим оружием. Слышится оглушительная барабанная дробь выстрелов.

От попавших в тело пуль Таисия неуклюже ломается и падает на асфальт.

– Сука! – кричу я, поднимаюсь во весь рост и посылаю вдогонку машине остатки магазина.

«Лада Приора» скрывается из виду.

Твою ж мать!

На асфальте два тела. Одного взгляда достаточно – хирургу Таисии уже никакой хирург не поможет.

Киллеру тоже прилетело удачно. Он еще хрипит, изо рта идет кровавая пена, но не жилец.

Подскакиваю к нему, на всякий случай отбрасываю ногой в сторону пистолет «ТТ». Документы, записные книжки, мобильник – что-нибудь есть у него? Вытаскиваю из нагрудного кармана водительское удостоверение. Нашариваю две обоймы от «ТТ», но они мне не нужны. Ничего больше не нахожу. На более подробный осмотр времени нет.

У меня в наличии считаные минуты. Не думаю, что местная полиция воспылает добрыми чувствами к вооруженному человеку, застигнутому рядом с двумя трупами.

Бросаюсь в проходной двор. Делаю крюк, чтобы полиция сразу не установила мой маршрут. Вот и переулок, где оставил машину. Она так там и стоит за черной «Ауди»…

Распахиваю дверцу, прыгаю за руль. Пальцы дрожат. Я поворачиваю ключ в замке зажигания. Стартуем!..

Через несколько минут я выехал из города окольной дорогой, чтобы не нарваться на план «Перехват». Хотя реформы качественно проредили ряды патрульно-постовой и дорожно-патрульной службы, снесли стационарные дорожные посты, но шанс нарваться на стражей порядка все равно был.

Удалившись от Твери на сто километров, я съехал с трассы. Проехал через лесополосу с полкилометра по разбитой пустынной проселочной дороге. Остановился и перекинул номера.

Посидел в машине, дыша лесным воздухом и переводя дух. Руки все еще подрагивали. Сколько живу, а так и не научился подавлять нервную реакцию после схватки. Адреналин – с ним шутки плохи.

Черт, что это было?

Стреляли точно в меня. Но почему?

Киллеры тащились за мной от Москвы, чтобы расстрелять в Твери?

Вряд ли. Я бы засек «хвост» на сто процентов. Я всегда проверяюсь, да и память у меня фотографическая. Никто за мной не ехал.

Но убить хотели именно меня. Таисию расстреляли последней очередью, по принципу – так не доставайся ты никому.

Тогда что получается? Мои враги вышли на Таисию и держали ее под контролем, ловили на живца? Они что, намеревались валить каждого, с кем она заговорит? Врач встречается с сотнями людей. Как среди них опознать силовика, пришедшего по их душу? У меня что, на лице печать «конторы»? Значит, киллеры знали меня в лицо. И решили ликвидировать для порядка – чтобы не мельтешил.

Но откуда они меня знали? Утечка из нашей конторы? От тех, кто не знал, как меня найти, но знал, что я представляю опасность и меня всенепременно надо грохнуть. И кто в курсе, что я поеду на встречу с хирургом.

Утечка в конторе – это очень хорошо знакомо. Учитывая прошлогодние бега, когда руководитель Управления «Н» генерал Панасенко оказался предателем. Все повторяется?

Еще вариант – телефон у хирурга был на прослушке, и враг среагировал на упоминание имени Паши Архимеда. Тоже вариант. Но есть несколько вопросов. Тогда получается, что при делах представители какой-то силовой структуры – без их ресурсов прослушивание сотовых телефонов проблематично. Или «праводолюбы» обзавелись очень дорогой аппаратурой радиоэлектронного контроля. Тогда им требовалось сопровождать объект, потому что работает такая техника на ограниченном расстоянии.

Черт, голову сломаешь.

Как ни крути – ясно только, что все хреново. И противник у меня очень не простой.

Я разорвал конверт. Встряхнул его. Из него выпал небольшой, сложенный вдвое листок, на котором корявым почерком Пашки – трудно писать пальцами, которые не знали ничего, кроме клавиатуры и мыши, было выведено:

«Сашок. Магнитка, вспомни. 2806. Там…»

Адресочка нет. Правильно, адрес всякий прочитать может. А тут послание другу об обстоятельствах, которые известны только нам.

Для посторонних это неразрешимый ребус. Но я знаю, о чем идет речь. «Магнитка» – это сайт, созданный Пашей для наших общих целей. Я уже лазил туда, пытаясь найти послания от друга, но не нашел ничего.

А вот 2806 – это код доступа к скрытой информации. Надо только знать, как подступиться. А я знал – Пашины уроки не прошли даром.

Чего ждать-то? Я загрузил планшетник – зона доступа Интернета тут была.

Так, вот сайт. Ввести пароль доступа. Потом код…

Текст. Куцый – только адрес. Пензенская область. Башмаковский район. Село Юбилейное, улица Алексея Толстого, дом 16.

Вот где ты хоронился, когда тебя год не было.

Значит, и мне туда дорога…

Глава 13
Путешествие в глубинку

«Суперджет» набрал высоту, и я комфортно развалился в кресле у иллюминатора – слава те, господи, салон был полупустой и мне никто не упирался коленками в спину.

Я лечу над Землей. Беззаботно воспарил над мирскими проблемами на полтора часа. И снисходительно смотрю на плотную пелену облаков внизу, прикрывшую поверхность нашей грешной планеты.

Впрочем, это занятие мне быстро наскучило, и я прикрыл глаза.

Куратор хотел навязать мне сопровождающих. Мои соображения по поводу утечки информации его встревожили.

От сопровождающих я отказался. Сам справлюсь. Чем меньше толпа, тем меньше ненужного внимания.

Перед моим отлетом Куратор сообщил сведения о том, как движется официальное расследование по перестрелке в Твери. У полиции моих данных нет, машину они не засекли, ни в какие камеры внешнего наблюдения я не попал.

– Нет ничего на тебя и не будет, – заверил Куратор. – Работай спокойно, «перевертыш».

– Это обнадеживает, товарищ генерал.

– Тебя нет. Ты бесплотный дух, майор. А материализовывать духи опасно.

– Все понял.

Куратору не впервой гасить волны от моих показательных выступлений. С его нынешним статусом это не представляет особой проблемы.

Не радовало меня то, что полиции и нам ничего не удалось узнать по нападавшим. На месте перестрелки остался труп киллера. Личность его осталась неизвестной. Его водительское удостоверение, которое я прихватил с собой, было поддельным. Отпечатки пальцев ничего не дали. Еще один человек «из ниоткуда».

Как у «правдолюбов» все это получается? Тут, чтобы нужного человека завербовать, – так набегаешься, проявишь чудеса хитрости, изворотливости, знание самых темных закоулков человеческой души. А эти гады пачками вербуют киллеров, смертников. Находят где-то невидимок, не проходящих ни по каким учетам.

Видимо, что-то мы еще в этой жизни не знаем и не понимаем. А они понимают…

Я ненадолго задремал. И проснулся от требования стюардессы пристегнуть ремни. Пожалуйста, мне нетрудно.

– Пристегни, расстегни, – заворчала миловидная дама лет тридцати пяти на вид в кресле справа от меня.

– Надо пристегивать, – со знанием дела отметил я. – А то будет как в прошлый раз, когда самолет грохнулся на взлетную полосу.

– А что было в прошлый раз? – Она настороженно посмотрела на меня.

– Кто не пристегнулся, тех размазало по потолку.

– А кто пристегнулся?

– Сидели такие хорошенькие, как живые, – выдал я бородатый анекдот.

Соседка криво улыбнулась и укоризненно произнесла:

– Между прочим, я панически боюсь летать.

– На самолетах летать не страшно, на них страшно падать. А вообще это иррациональный страх, – все с тем же видом знатока выдал я. – Погибнуть в авиакатастрофе – исчезающе малая вероятность. Вам нужно больше летать. Страх страхом вышибают.

– Спасибо за совет, – хмыкнула дама.

Двигатели изменили тональность, и самолет ощутимо пошел вниз, так что в районе солнечного сплетения образовалась сосущая пустота. Соседка откинулась в кресле, прикусив губу. Таджик впереди нас закрыл глаза и, перебирая четки, нашептывал молитву – еще один с аэрофобией.

А я стал пялиться в иллюминатор на открывшуюся под облаками землю с игрушечными постройками и муравьями-автомобилями, ползающими по узким полоскам автострад. Все было какое-то ненастоящее, казалось, можно накрыть всю землю ладонью.

По салону пронесся вздох облегчения, когда шасси глухо ударились о бетон посадочной полосы. Зазвучали жидкие аплодисменты. Каждый пассажир, сколько бы он ни летал, опасается не услышать этого стука шасси. Ближе к небу, ближе к богу, отсюда всякие мысли о бренности – существования и смерти, от которой отделяет только ровный рокот двигателей и надежность крыльев.

Я снял с полки сумку. Багаж я не сдавал, так что ждать его в зале прилета не пришлось. Однако вынужден был помаяться, получая в служебном кабинете аэропорта по удостоверению майора полиции и командировочному предписанию сданный на хранение экипажу пистолет Макарова. Пришлось отстоять очередь. Передо мной получали оружие трое омоновцев, прибывших с Кавказа.

В зале прилетов к людям привычно цеплялись извозные жуки:

– До города. Недорого. До города. Совсем даром. До города…

Я выбрал из них худощавого, в кожанке, промасленного, лет за сорок на вид водилу с наименее наглой рожей и осведомился о цене.

Цена была в целом приемлемая – это ведь не Москва, где авиабилеты порой дешевле, чем проезд от аэропорта до города.

– До Башмаковского района за сколько? – спросил я.

– Докуда? Это сто семьдесят километров!

– Поселок Юбилейный.

– Не, – покачал головой извозчик.

– Сколько?

– Не поеду.

Боялись извозчики лихих людей. Одно дело домчать с ветерком от аэропорта до города. И совсем другое – тащиться в дальний район.

– Да не тушуйся, цену называй.

Извозчик пожал плечами и загнул запредельную цену, которая, по его мнению, должна была отвадить такого опасного на вид типа.

– Плачу вдвое, если дождешься и добросишь обратно до города. Половина авансом, – я вытащил из кармана деньги и протянул извозчику.

Мне-то что – деньги казенные.

На лице извозчика отразилась эпическая битва в глубинах его души – там страх боролся с жадностью. Исход единоборства был предсказуем. Жадность победила.

– Пошли, – недружелюбно кивнул он.

У аэропорта нас ждала белая «Волга» во вполне приличном состоянии. Не иномарка, конечно, но мне сойдет – лишь бы доехала.

– Что-то вещей негусто, – подозрительно кивнул водитель на мою сумку через плечо.

– Мне хватает, – отрезал я.

Добирались почти три часа. Навигатора в машине не было, поэтому пользовался водитель картой да языком, когда спрашивал дорогу в особо запутанных местах.

Но добрались. Поселок оказался деревенькой в три улицы.

Мы остановились напротив типичного для российской глубинки, дощатого, на три окошка дома с жестяной крышей. На небольшом участке за хлипким забором теснились два сарая. По двору бродили куры и цыплята. За столом скучала пожилая дородная женщина – скорее всего это Светлана Дмитриевна, соседка, на которую ссылался Паша Архимед в своем предсмертном послании.

Я крикнул:

– Встречайте, хозяюшка, гостя.

И прошел на участок. Отчаянно залаяла сидящая на цепи здоровенная собака неизвестной науке породы.

– А что, жданные гости? – хитро прищурилась хозяйка, поднимаясь со скамейки.

После объяснений, что я знакомый Павла и приехал глянуть на его дом, она вынесла из дома тяжелую связку ключей и, положив ее на дощатый стол, спросила:

– К нам надолго?

– Даже чайку не попью, – усмехнулся я, отхлебывая квас, который хозяйка мне щедро налила в кружку. – Вон кабриолет ждет. Посмотрю на дом.

– Чего на него смотреть? Дом и есть дом.

– Да забрать кое-что надо, – не стал юлить я. – И сразу обратно.

– Жалко. Мы соседям всегда рады. Паша вон парень какой обходительный. Только бывает редко.

Насколько я понял, Паша Архимед прикупил этот дом, когда был одержим идеей бегства от городской цивилизации. И оформлять его не стал – дома здесь дешевые, а с документами набегаешься. Поэтому мы и не нашли никаких следов его недвижимости.

В доме было чисто и прибрано. Соседка не только присматривала за сохранностью жилища соседа, но и следила за чистотой. Что ж, Пашка умел находить общий язык со всеми людьми. Потому что никогда никого не презирал, всем искренне сочувствовал и помогал по мере сил.

Я спустился в подпол. И там, где было указано в послании, нашел тайник. В нем – целлофановый пакет.

Поднявшись из подпола, уселся за стол и положил перед собой пакет. В нем была всего лишь тетрадка – обычная ученическая, на сорок восемь листов.

Закатное солнце бросило красный отблеск на целлофан, и мне почудилось, что на нем запеклась кровь.

А ведь на самом деле эта тетрадка вся в крови. Она забрала жизни двоих людей только на моих глазах.

Ладно, нечего рассиживаться.

Я бросил сверток в сумку. Она будто сразу потяжелела так хорошо знакомой тяжестью проблем и будущих действий, которые придется предпринимать.

Я отдал ключи соседке, радушно попрощался с ней и уселся в «Волгу». Насупившийся извозчик терпеливо ждал. Он пробурчал что-то невразумительное и наддал газу. Ему хотелось побыстрее выбраться отсюда и заполучить обещанные дензнаки.

Самолет отлетал утром, поэтому я попросил отвезти меня в какую-нибудь гостиницу.

– В дорогую или ночлежку? – с интересом осведомился извозчик.

– В дорогую, – сказал я.

– Хорошо, когда можешь себе позволить, – завистливо протянул водитель, державший меня за заглянувшего в их глушь из самой Москвы богатого Буратину – эдакого лоха с пятью золотыми.

– Тут ты прав, – согласился я.

В гостинице в центре города я взял полулюксовский номер – мне простор нужен. Сидя за столом, распечатал пакет. Вытащил тетрадку. На обложке было выведено: «Ни один человек не вправе вести столь созерцательную жизнь, чтобы забыть о своем долге служения ближнему. Аврелий Августин». Любил Паша цитаты древних.

Я открыл тетрадку. Первое, на что наткнулся глаз, слова «методика тотальной деформации личностных установок»…

Черт, ни паролей, ни явок. Научная мутотень.

По второй специальности Паша Архимед был психологом. Был бы жив, получил бы еще какое-нибудь образование. Он жадно поглощал знания.

Из-за этого научного труда столько крови?

Я пробежал глазами еще несколько строчек. Стиль тяжеловатый. А я совершенно не был предрасположен к тому, чтобы сейчас продираться через словесные колючие заросли, чтобы добраться до вожделенного смысла. Да еще голова смурная – день выдался трудным. И в сон клонит.

Все на потом. Отдых.

Я дополз до кровати и намертво отключился.

Утром проснулся от трели будильника с тяжелой головой. И с каким-то странным настроением.

Такое всегда бывает, когда мчишься вперед, танком ломаешь преграды, сносишь вражеские укрепления. И вот ты на финише. И ничего не ощущаешь, кроме опустошения.

Да тут еще выясняется, что твой путь только начался. И впереди новая, куда более важная финишная ленточка.

Дальше был знакомый аэропорт. Стойка регистрации. Сдать оружие. Подняться на борт. Прилететь в Москву. Пройти по гофрированной кишке в здание аэропорта Домодедово. Получить оружие. Взять со стоянки машину.

И через пробки – в Москву. Ненадолго же я тебя оставил, дорогая моя столица. Я всегда буду возвращаться к тебе, даже из Преисподней. Потому что кому-то надо беречь тебя…

Я подъехал к своему дому. Припарковался на давно застолбленном месте. Вышел из машины.

Сегодня у меня еще дела. Нужно отксерить тетрадь. Подлинник передать Куратору – пускай колдуют его головастики над Пашкиной писаниной. Заодно посмотрят, нет ли между строк хитрушек типа невидимых чернил, следов других записей, когда листы использовались как подложка.

А я стану вдумчиво изучать каждую строчку.

Я прошел мимо детской площадки, окружающих чахлую клумбу лавочек, где грелись под холодным апрельским солнцем трое местных алкашей, с которыми я чинно поздоровался. Они кивнули мне в ответ с достоинством. С окрестной пьянью надо дружить и иногда подкидывать им на пиво. Зато они незаменимый источник информации о том, что творится в округе.

Ступил на дорожку – до подъезда мне оставалось метров двести.

Дворник мел двор метлой с железным вжиканьем. Навстречу мне угрюмо брела пара бомжеватых субъектов.

И вдруг мое шестое чувство взбунтовалось. Сдавило обручем ощущение какой-то недоделанности и недосказанности в окружающем мире.

У третьего подъезда, опершись о лавочку, рядом с объемистой кожаной сумкой стояла девушка – миловидная, в длинном синем плаще. На глазах ее выступили слезы.

– Молодой человек, – с мольбой произнесла она, когда я приблизился. – Не поможете донести?

– Силы не рассчитали?

– Тяжелая. Все мои вещи… От молодого человека переезжаю домой.

– Не сошлись характерами?

– Да такой козел оказался.

Я взял сумку. Она оказалась не такой и тяжелой. Поднял ее.

И ударил девушку ногой по голени – сильно, чтобы отрубить наверняка…

Глава 14
Одиночное плаванье

Отношения человека и времени – вещь малоизученная и сакральная. Человеку дано играть со временем. Он может его растягивать, а может и упаковывать часы в секунды. Он может убивать его, а может наслаждаться каждым мигом. Ученые утверждают, что дело в каких-то нейрохимических реакциях. Это чушь! Просто наш чистый разум может выкручивать время по своему разумению. Если, конечно, умеет это делать.

Я умел.

В секунды опасности мгновения начинали растягиваться. И сознание работало четко – как компьютер. Если бы не это, меня давно не было бы на свете. Меня пристрелили бы душманы в Таджикистане. Или наши продавшиеся коллеги. Или террористы в Москве и на Кавказе.

А я жив до сих пор.

Потому что время – мой союзник. И опасность превращает меня в боевую машину времени.

Девушка вскрикнула и осела на асфальт, схватившись за ногу. А потом взвыла дико, как раненый зверь.

Сиреной тебе работать. Перепонки Одиссею и его спутникам плющить.

Рядом с ней лежал электрошокер. Им она хотела угостить меня, когда я собрался нести ее сумку.

Шокер – отличная полицейская штучка. Отрубает гарантированно мужиков в сто пятьдесят кило весом. И никаких рукопашных боев, заламывания рук. С прибором легко справится и ребенок. Или девушка.

Не по-джентльменски отключив даму и выведя ее из игры, я огляделся, разом срисовывая картинку.

Бесполезные бомжи вдруг необычно целеустремленно рванули вперед. Один выдернул руку из-за пазухи. Что у него там? Что-то огнестрельное.

С другой стороны двора начал движение темно-зеленый «Джип Гранд Чероки» с затемненными стеклами.

Черт, это же засада!

Я бросился сломя голову вперед, через двор, закинув свою сумку за спину – ее нельзя потерять, в ней тетрадь.

На ходу я выдернул из-под мышки пистолет. Вот ты и пригодился, родной мой «макарыч». Выручай!

На бегу обернулся и выстрелил.

В ответ прозвучала длинная очередь. Я пригнулся, непроизвольно втягивая голову в плечи, и рванул с удвоенным усилием зигзагами.

По звуку, кажется, «Скорпион» работает – малогабаритная чешская полицейская игрушка.

На хате здесь живу я недолго, но имею привычку дотошно изучать все ходы и проходы. Ну что, начинаем очередной забег от смерти.

Виляю в сторону. Пули барабанят по трансформаторной будке, за которой я скрываюсь.

Я забираю вправо. Вот он, дощатый забор, впритык подошедший к моему двору. Перемахиваю с ходу через него.

Снова грохот выстрелов. Пули вспарывают доски. В шею мне впивается щепка.

Блин, чуть не попали.

Слышу звук мотора. Это джип рвется вперед, чтобы с той стороны встретить – там, где въезд на стройплощадку.

Заливисто лает пристегнутая к цепи псина. Что-то орет сторож, обороняющий законсервированную стройку, – таких в Москве теперь много.

Я кидаюсь не к выходу со стройки, а к наполовину достроенному корпусу. Заскакиваю в подъезд. Чуть не спотыкаюсь о ванную для цемента, обегаю груду кирпичей. Поднимаюсь по лестнице, заваленной строительным мусором.

Проем окна – прыгаю в него. Под окном как раз гора песка, поэтому приземляюсь мягко. Перепрыгиваю через траншеи и наваленные плиты.

Опять забор, на этот раз бетонный. Переваливаюсь через него, как в армии учат на полосе препятствий. Оказываюсь в заросшем деревьями и кустами заброшенном дворике со стоящими буквой «Г» дощатыми сараями.

Вперед. Дальше идет улочка. За ней переплетения дворов – только меня там и видели…

Через четверть часа, сидя в трясущемся по московской окраине троллейбусе, я, наконец, смог резюмировать – выбрался. В который раз!

А ведь меня почти что взяли.

Настало время подбить размер ущерба. Моя съемная хата – невелика потеря. Там имеется тайник, но это тоже не беда. Большинство необходимых в моей нелегкой жизни вещей я взял с собой. Там осталось только штук пять обезличенных телефонов и десяток сим-карт, которые я держал на всякий случай. Автомашина – да фиг с ней, новую купим. Управление «Н» богатое, да и своих ресурсов у нас в группе хватает. В общем, серьезных потерь нет, что уже радует.

Через час я добрался до запасной лежки рядом с Сокольниками. У моей группы таких квартир несколько – как раз на случай, если ты спалился. Пару раз нас это сильно выручало. Всегда надо иметь пути отступления.

Я сидел за столом в большой комнате на неудобном стуле с высокой спинкой и завороженно смотрел на лежащий передо мной телефон спец-связи. И не мог понять, что же мне делать. Шекспировский вопрос – звонить или не звонить руководству?

Что это за уроды? По мне хотели отработать «правдолюбы»? Или по старым делам кто-то меня достал?

Не надо множить сущности без особой нужды. Вряд ли все так могло совпасть – я достаю тетрадь, и в этот же момент случайно кто-то из старых моих недругов обнаруживает мое местопребывание и встречает у порога. Исчезающе малая вероятность.

Скорее всего, «правдолюбы».

Судя по характеру проведения операции, они хотели взять живым. Зачем? Чтобы узнать, где вожделенная тетрадка?

Откуда они меня вели? Прилепились ко мне в Пензе? Вряд ли. И не в Москве – от аэропорта за мной не следили.

Получается, ждали у дома. Заранее спланировали, как брать будут – мартышку подсунули симпатичную. Мол, у гусара сердце дрогнет от девичьих слез, и пока будет корячиться с ее сумкой, она его ласково приголубит электрошокером, а тут и богатыри подоспеют, погрузят пленного соловья-разбойника в джип. А дальше допрос. А тут еще сюрприз – вожделенная тетрадка в сумке… И жизнь у них состоялась.

Откуда они узнали мой адрес? Утечка из конторы? Возможно. И даже очень. Чтобы победить, нужна армия, а чтобы проиграть – достаточно одного предателя.

Только одна заковырочка присутствует – адреса моего в Управлении «Н» никто не знает. Даже ребята из моей группы, которым я доверяю как себе. Но таковы правила. Единственное исключение – это мой заместитель Робин. Но он – разговор особый. Он – это практически я, мы братья. А если предают братья, то возникает вопрос – а стоит ли вообще жить.

Да, никто не знал моего адреса. Кроме одного человека – Куратора.

И что – выходит, Куратор продался религиозным экстремистам и сдал им своего сотрудника? Версия имела бы право на существование. Но есть нюансы.

Куратор никому не мог продаться. У него множество недостатков, среди которых тяжелый характер, жесткость, порой переходящая в жестокость. Но в нем есть железобетонная основа. Я таких людей чувствую, потому что сам такой.

Но даже если произошло невероятное и по каким-то соображениям он воюет на стороне врага, зачем весь этот балаган с засадами? Куда проще пригласить меня на ту же конспиративную квартиру, в просторечии «кукушку», забрать тетрадь. Опоить психотропами, влив их в кофе, и сдать в упакованном виде без стрельбы, электрошокеров и прочих крайностей.

Ни при чем он. Ни при чем – и точка!

Тогда как меня нашли эти бесы? При помощи магии? Как?

Да как угодно. Можно навскидку прикинуть десять тысяч вариантов. В мире огромное количество случайностей. Могли увидеть в магазине. Или кто-нибудь из «правдолюбов» – мой сосед. Версии, версии, версии. Они зыбки и неустойчивы и чаще тают, как мираж.

Не то что железобетонные факты.

А таковых фактов было несколько, и все безрадостные. Факт номер один – противник знает обо мне, одном из самых засекреченных сотрудников спецслужб в России. Факт номер два – на меня объявлена охота. Значит, враги видят во мне нешуточную опасность. Да, это прибавляет баллов к моей шкале самооценки. Но легче от этого не становится.

Итак, звонить или не звонить Куратору?

Стоит нажать на кнопку – и обратно уже не повернуть. Цена ошибки – моя жизнь…

Вообще-то цена не такая уж и высокая, – если пошла такая пьянка. Риск – благородное дело.

Решено!

– Привет с того света, – глухо произнес я, набрав номер.

– Ты о чем, Сергей? – спросил Куратор.

– Да меня чуть не грохнули только что. – Около моего дома. Кто-то спалил меня полностью.

– А груз?

– Со мной…

– Так, так, – начал прикидывать Куратор. – Надо встретиться. Срочно.

– Надо. Только место я назначаю. И порядок встречи тоже.

– Не доверяешь? – послышался смешок, похожий на бульканье.

– Доверяю. Но проверяю.

– Ну, тогда приказывай – где и как…