Текст книги "Бешеные горы"

– Борман, – позвал Глеб через минуту. – Ты где?

– Уже на земле, – отозвался Борман. – Ищу Алису.

– Хорошо.

Положившись на опытность и надежность Бормана, Бурый вынужден был на время прекратить связь. Переговорное устройство связывало их на расстояние не более километра. А они с Калмыком стремительно неслись дальше, приближаясь к Карачою. Еще пара километров – и они у цели.

– Калмык, – позвал Бурый, умерив голос до едва различимого собственному уху звука, – как ты?

– В порядке, – послышался столь же приглушенный голос Калмыка.

– Снижаемся.

– Понял.

Они были уже на подлете к перевалу. Здесь было удобное для посадки место: каменистое плато, усеянное зубцами скал. И хоть скалы торчали редко, но все-таки риск напороться на одну из них имелся, и немалый. Поэтому Бурый уделил посадке повышенное внимание.

Сначала он резко замедлил полет, внимательно оглядел место под собой через окуляры прибора ночного видения, наметил безопасную площадку и только после этого аккуратно, как по учебнику, приземлился на гладкую твердую поверхность.

Майор повернул голову и в зеленом поле ПНВ увидел фигуру Калмыка в паре десятков метров от себя.

«Быстро он. Молодец», – отметил Бурый.

– Я на месте, – послышался в ту же минуту голос Калмыка.

– Понял, – отозвался Бурый. – Вижу тебя.

Он помахал рукой Калмыку – тот махнул в ответ.

Собрав парапланы и придавив их камнями, они быстро покинули место приземления и нашли хорошее местечко под одной из скал. Отсюда прекрасно виден был перевал, спуск от которого вел прямо к Карачою.

Удобно и, главное, незаметно расположившись между камнями, Бурый и Калмык в четыре глаза повели наблюдение за перевалом.

– Кажется, никого, – через несколько минут сказал Калмык.

– Ага, – согласился Бурый, придирчиво изучавший каждый камень и каждый бугорок возле перевала. – Они его не охраняют.

– А кого им тут опасаться? – спросил Калмык. – Место совершенно глухое.

При этом он машинально покосился на небо, и от Бурого не укрылся его взгляд.

«Ждет ребят, – понял он. – Наивный».

– У Бормана есть час, – сказал майор, предваряя вопросы Калмыка. – Если он не выйдет за это время на связь, операцию продолжим вдвоем.

– Понял, – пробормотал Калмык.

Нет, он не сомневался в своих силах. Просто надеялся, что с Алисой не случилось ничего серьезного. И что они с Борманом обязательно придут в назначенное время.

Детские надежды.

– Лучше не ждать, – постарался рассеять их Бурый. – Так лучше. Понимаешь меня?

– Да, – глухо обронил Калмык.

На этом их разговор прекратился.

Бурый приказал Калмыку вести наблюдение и прикрыл глаза, погружаясь в легкую дрему.

В принципе он много чего мог бы сказать своему младшему товарищу, но не стал этого делать. К чему? Во-первых, Калмык не ребенок, и сам все понимает. Во-вторых, не время было для разговоров. И в-третьих, в душе Бурый сам надеялся, что Борман – хотя бы Борман – скоро к ним присоединится. О том же, чтобы вместе с Борманом пришла Алиса, он даже не мечтал. Слишком это было бы хорошо, а в такие «хорошо» майор Теплов давно не верил.

Глава 14

Прошло, наверное, не более четверти часа, когда в наушнике Бурый вдруг расслышал:

– Але, командир, как слышишь меня? Прием, – зарокотал приглушенный басок Бормана.

Бурый так и вскочил.

– Борман?! – зашептал он. – Слышу тебя… Ты где?

– Недалеко, командир, – отозвался капитан.

С каждой секундой связь становилась все лучше. Что означало: Борман совсем близко.

Но как?! Так быстро пройти около трех километров по горам? Даже днем это невозможно. А ночью – разве что с помощью джинна. Или… Параплан?!

– Ты что, летишь? – выдохнул Бурый, невольно начиная вертеть головой.

Калмык, стоявший на коленях рядом с ним, тоже задрал голову, вглядываясь в мерцающее небо.

– Еще как, командир! – сдерживая голос, ответил Борман.

– Ну ты… – покачал головой Бурый.

И тут же вспомнил другое.

– А Алиса?

– Со мной, командир!

– Что? – задохнулся Бурый. – Как с тобой?

– В лучшем виде, – успокоил его Борман. – Скоро сам убедишься.

Теплов схватился за голову.

– Алиса! – зашептал он. – Это правда?

– Так точно, Бурый, – послышался голос Алисы.

На это Бурый, при всем его богатом опыте, не нашелся что сказать. Глянув случайно на Калмыка, он увидел, что тот широко улыбается.

– Чему радуешься? – прошипел Бурый.

– Тому, что жива, – ответила Алиса.

– Да я не тебе…

– Мне, что ли? – вмешался Борман. – Так я всегда радуюсь, ты же знаешь.

Бурый погрозил давящемуся от смеха Калмыку кулаком. Ну, подчиненные, совсем распустились.

Вообще-то на учениях такие ситуации отрабатывались в штатном режиме. Когда оба поднимались на одном параплане. Это входило в стандартную подготовку и не считалось чем-то сверхсложным. Но то на учениях, в спокойной обстановке, в дневное время, на знакомой местности. А тут ночью, в горах, да, возможно, и с раненым… Разве можно так рисковать, подвергать риску себя, товарищей и всю операцию?

«Будет возможность, вставлю по первое число, – пообещал себе Бурый. – А сейчас, Господи, хоть бы долетели!»

– Вот они, – прошептал Калмык, зачарованно глядя вверх.

Он даже руку вытянул, указывая на точку в небе.

Переведя взгляд по направлению его руки, Бурый увидел широкое «крыло», вымахнувшее из-за горы и нависшее над плато. Вот оно замерло на одном месте, как ястреб над добычей, повисело и плавно пошло вниз. Послышался глухой стук подошв: посадка состоялась.

«Все-таки Борман ас! – подумал Бурый растроганно и восхищенно. – Если он еще и Алису доставил в целости и сохранности, встану перед ним на колени».

Они с Калмыком бросились к месту приземления параплана. Бурый, все еще не веря в удачу, хотел лично удостовериться в невероятном. Калмык, видимо, просто не мог сдерживать эмоций. И Бурый не стал его останавливать. Все равно перевал чист, а хорошие эмоции сейчас никому не помешают.

– Вон они! – указал влево глазастый Калмык.

Борман привычно копошился возле парашюта, собирая его в кучку и приваливая камнями. Алиса стояла рядом и проверяла оружие, деловитая и собранная, как всегда.

Бурый перешел на шаг и, увидев Иванову, внезапно успокоился. Видимо, Господь на их стороне. А с таким союзником воевать милое дело.

– Ну, – сказал он, подавая руку Борману, – выручил.

– Я старался, командир, – проворчал Борман, сунув свою огромную лапу в ладонь Глеба.

– Как же ты решился? Ночь же.

– А чего – ночь? Там такой холмик удобный. Я Алису к себе пристегнул, ну и с этого холмика под ветерок…

– Ясно, – прервал его Бурый. – Потом расскажешь. Он повернулся к Алисе: – Ты как?

– В порядке, – ответила она. – Извини, что доставила столько хлопот.

Бурого обуревали сложные чувства, и много слов просилось на язык. Поэтому он счел за лучшее ограничиться кивком.

Зато Калмык не стал себя сдерживать.

– Палыч! – восторженно схватил он Бормана за руку. – Вот это да! Да я против тебя пацан зеленый.

– А я тебе что говорил? – не стал скромничать Борман.

– Алиса! – бросился Калмык к спасенной. – Как я рад!

– Я тоже, – холодно отозвалась Елена, отстраняясь от его рук. – Я готова к работе, Бурый.

Калмык осекся и замолчал, осознав, что не все тут испытывают такие же чувства, как он.

Борман хлопнул его по плечу:

– Все нормально, братишка. Работаем.

– Ага, – послушно кивнул Калмык. – Работаем.

И замолчал – надолго.

– Значит, так, – сказал Бурый. – Начинаем через десять минут. Действуем по плану. Мы с Калмыком заходим снизу деревни, Борман с Алисой идут сверху. Зачищаем всех, у кого при себе оружие. Цель – дом Алихана. Все помнят его расположение?

– Так точно, – ответили бойцы.

– Надеюсь, вы также помните его в лицо. Потому что он единственный, кто нужен нам живым.

Фотография физиономии Алихана Нагаева была забита, помимо прочих интересных сведений, в компьютере подполковника Орловского. И не запомнить ее было трудно. Такой красавец абрек, природный атлет с литой шеей и бровями вразлет. Ему бы в кино сниматься, а не по горам бегать. Но каждый выбирает свою судьбу сам.

– Запомнили, – проговорил за всех Борман.

– Тогда совещание закончено, – объявил Бурый.

Он занял прежнюю позицию в камнях, изучая напоследок обстановку на перевале. Пока все было тихо. И это невольно настораживало. Конечно, и шума лишнего не хотелось. Но – почему такая безмятежность? Или люди так привыкли к войне, что для них это обычное состояние и они спят сном праведников?

– Кажись, все спокойно, командир, – заметил Борман, не без удобства разлегшийся рядом с Глебом.

– Вот именно, – отозвался тот. – Слишком спокойно.

– Да брось, – покосившись на него, сказал Борман. – Они тут себя чувствуют как у Аллаха за пазухой. Небось посты снизу повыставили. А тут им кого опасаться? Разве что шакалов?

Как бы отвечая ему, где-то в горах звонко затявкал шакал, за ним второй – еще громче.

– Они что, слышат тебя? – спросил Глеб.

– Ага, – отозвалась с другой стороны Алиса, – своего чуют.

Калмык засмеялся, возвращаясь в прежнюю колею.

– И это после того, что я для тебя сделал? – кротко осведомился Борман.

– А кто просил? – огрызнулась Алиса.

Борман только вздохнул: что тут скажешь? Женщина.

– Все, – сказал Бурый. – Вперед.

Они с Калмыком первыми направились к перевалу. Им предстояло обойти деревню и снять нижние посты. Хотя в том, что они существуют, Бурый начал сомневаться. Уж больно мирной казалась обстановка. Невольно возникал вопрос: не напрасно ли они сюда пожаловали? Отгоняя ненужные мысли, Бурый заставил себя сосредоточиться на текущей задаче. Так и душе спокойней, и делу полезней.

Они с Калмыком спустились с перевала и, таясь в тени кустов и любых встречающихся по дороге возвышений, двинулись к деревне. Луна, довольно кстати, зашла за набежавшие тучки. В темноте прибор ночного видения давал более четкую картинку и позволял увидеть то, что простым глазом уж точно не увидишь.

Вот показались первые дома Карачоя. Обычные приземистые домишки, обнесенные каменным забором. Они стояли лишь по одной стороне узкой каменистой дороги. По другую сторону тянулся глубокий овраг, за которым лежали крестьянские наделы, большей частью никем не обрабатываемые. Но кое-где виднелась ровная поросль жнива – здесь все-таки жили и возделывали эту скудную землю.

Бесшумно ступая толстыми резиновыми подошвами по твердой каменистой поверхности – даже собаки не слышали, – спецназовцы в тени заборов крались по спящей деревне. Дом Алихана, по указаниям Орловского, стоял точно в центре деревни. Был он несколько выше и больше остальных, а впрочем – ничего особенного, дом как дом.

Бурый опасался, что возле него выставлен пост охраны, и на подходе к нему замедлил шаг. Но боевики снова удивили его своей беспечностью. Калитка, правда, была закрыта, но никого поблизости не наблюдалось. И снова Бурого кольнуло тревожное предчувствие: почему так тихо?

Они с Калмыком спокойно прошли мимо дома Алихана и двинулись дальше, к началу деревни. Бурый уже не верил, что они там кого-нибудь встретят. И, можно сказать, приятно удивился, когда вдали, среди однообразно зеленой картинки, вдруг мелькнуло яркое белое пятнышко.

Так, курильщик! И что же он там делает, в это недетское время? Посмотрим.

– Видишь? – спросил Бурый Калмыка.

– Так точно, – отозвался тот.

– Обходим.

– Понял.

Они с двух сторон начали обходить кусты, в которых мелькнул огонек сигареты. Кусты были довольно обширны: целая делянка на подходе к деревне. Там и засел часовой, покуривая и коротая время в ожидании смены караула.

«Все-таки, – подумал Глеб, – они здесь. Наши прикидки оказались верными. Правда, пока нет стопроцентной уверенности, что сам Нагаев здесь. Но пост выставлен – и это говорит о многом».

Он стукнул по микрофону: внимание.

– Берем его живым, – приказал он Калмыку.

– Понял, – отозвался тот.

Бурый, двигавшийся по правой стороне кустов, бесшумно обогнул заросли и пригнулся. Теперь он видел часового как на экране телевизора. Тот, прислонившись спиной к широкому пню, лежал на земле и лениво пускал дым в небо. Автомат лежал сзади, на пне, так же беспечно, как и его хозяин.

«Ай-яй-яй, – мысленно выговорил ему Бурый, – кто же так несет караульную службу? Будете наказаны, товарищ боец, по всей строгости военного времени».

Он на минуту замер, рассчитывая движения.

С другой стороны зарослей гибко, как удав, вылез Калмык, навис над пнем, примериваясь к броску.

Часовой, щелчком отбросив сигарету, сложил руки на груди, широко зевнул и закрыл глаза, явно собираясь в оставшееся до смены время покемарить в свое удовольствие.

Бурый жестом показал Калмыку: не спеши. И показал в воздухе петлю. Калмык кивнул, немного отстранился назад, вынул из кармана струну с двумя ручками на концах и расправил ее одним заученным движением. Глеб кивнул: давай! Калмык резко присел над пеньком, одновременно захлестывая удавкой шею часового. Тот дернулся было, но на нем уже сидел Бурый, как клещами сжимая его руки.

– Молчи или умрешь. Понял меня?

Удавка врезалась часовому в шею до крови, он не мог говорить и едва дышал. Поэтому на слова Бурого он только кивнул, ворочая выпученными глазами в тщетной попытке понять, что это за жуткая рожа перед ним появилась.

– Алихан здесь?

Часовой мигнул.

– В каком доме?

Часовой засипел что-то невразумительное.

– Ослабь, – приказал Бурый Калмыку.

Тот чуть ослабил давление петли. Часовой задышал легче. Бурый чувствовал судорожное усилие его рук – инстинктивное желание освободиться. Но держал он крепко, и часовой быстро стих, понимая, что у него нет шансов вывернуться.

– В каком доме Алихан? – повторил вопрос Бурый.

– Там, – прохрипел пленный. – Самый большой…

«Так, – подумал Глеб. – Пока сходится».

– Сколько человек с ним?

Часовой было примолк, но Калмык немного потянул за концы – и тот сразу начал сипеть.

– Де… десят… – разобрал Глеб.

– Десять? – переспросил он на всякий случай.

Часовой закивал – и тут же захрипел от боли: при малейшем движении удавка глубоко врезалась ему в горло.

– В других домах есть бойцы? – спросил Глеб.

Часовой вдруг замолчал.

«Опомнился и решил поиграть в героя?» – подумал Бурый раздраженно. На лишнюю возню не было времени.

– Калмык! – приказал Бурый.

Тот натянул концы, перекрывая доступ кислорода. Часовой забился, силясь вырваться. Парень был крепкий – Бурому пришлось напрячь все свои силы, удерживая его. Впрочем, еще полминуты, и удерживать было бы некого. Но у Бурого оставалось к нему несколько вопросов. Поэтому он жестом приказал Калмыку ослабить петлю.

Когда часовой задышал, Бурый повторил вопрос.

На этот раз пленный был сговорчивее.

– В доме… справа… пять человек, – высипел он.

– Алихан на каком этаже? – спросил Бурый.

– На втором…

– Во дворе есть охрана?

– Нет.

– Кто еще живет в деревне?

– Никто… Только старики…

Бурый на секунду задумался. Спросить? Но есть ли смысл? С другой стороны, а чем он рискует?

– Вирус еще у Алихана? – спросил он.

Конечно, простые бойцы могли ничего о вирусе не слыхать. О таких вещах широко распространяться не принято. Но это все-таки доверенные лица Алихана, его, так сказать, гвардия. Вполне возможно, они что-то знают. В любом случае, попробовать стоит. На войне для того и нужны «языки» – извлекать из них информацию.

Часовой не отвечал. Бурый снова хотел дать команду придавить его, но тот вдруг заговорил, предваряя движение Калмыка:

– Вируса нет…

Ага, встрепенулся Глеб. Значит, все-таки вирус был! И все-таки они идут по верному следу! У него точно второе дыхание открылось.

– Нет? – спросил он, придвигаясь к лицу пленного. – А где он?

– Увезли, – прохрипел тот.

– Куда? Кто?

– Не знаю… – страдая от боли, прошептал пленник. – Давно уже… В Питер…

– Что? – наклонился к самым его губам Бурый. – Ты хочешь сказать, в Санкт-Петербург?

– Не знаю… Слышал: Питер…

Вдруг часовой, сделав невероятное усилие, оскалился и рванулся вперед. Бурый успел отпрянуть, иначе зубы пленного сошлись бы на его шее, аккурат на сонной артерии. А так они лишь по-волчьи клацнули в воздухе – и тут же послышался глухой удар. Это Калмык, выхватив нож, по рукоять всадил его в грудь пленника. Тот дернулся, выгнулся, руки и ноги его на секунду вдруг сделались точно железными, – и тут же затих, начал обмякать.

Бурый, слезая с него, сердито посмотрел на Калмыка.

– Зачем ты?

– Так он же… – начал было тот.

Но Бурый махнул рукой:

– Ладно, он и так сказал все, что знал. Пошли.

Они выбрались из кустов и двинулись обратно к деревне. Бурый постучал по микрофону, вызывая своих на связь:

– Борман, как дела?

– Отлично, – отозвался тот. – Мы на месте.

– Разговор слыхал?

– Так точно.

– Значит, вы с Алисой зачищаете дом справа от дома Алихана. Мы с Калмыком займемся самим Алиханом.

– Понял.

– Ждите сигнала.

Через несколько минут Бурый и Калмык были у дома Нагаева. Вокруг стояла мертвая тишина. Один раз взлаяла собака за соседским забором, но тут же и замолчала.

Глеб не видел стоящих у следующего дома Бормана и Алису: здесь улица делала небольшой изгиб. Но он знал, что оба его подчиненные заняли свои позиции и сделают все как нужно.

– Начинаем, – сказал он.

– Яволь, – отозвался Борман.

Бурый усмехнулся: и здесь детинушка дурачится. В приборе ночного видения было видно, что Калмык тоже улыбается.

Ну да, самое время веселиться, внезапно разозлился Бурый. Как дети, честное слово! Он махнул Калмыку: вперед.

Тот кошкой взметнулся на стену, умудрившись не издать при этом ни малейшего шороха. Как у него так получалось? Бурый на что уж опытен в таких делах был, а не мог не удивляться этому таланту Калмыка. Как будто без костей человек.

Перемахнув забор, Калмык бесшумно отворил изнутри калитку, чуть заметно склонив голову: пожалуйте, мой господин. Продолжал, стало быть, дурачиться. Вошел во вкус. Ладно, Бурый пока внушение ему делать не стал. Лучше пусть дурачится, чем психует. После поговорим.

Они стремительно пересекли мощеный дворик и вошли в темный, погруженный в тотальный сон дом. В свои приборы они видели все ясно, как днем. Внизу, на широких нарах-кроватях, тянувшихся вдоль двух противоположных стен, спали шестеро крепких бородатых мужчин. Часть их оружия была развешана на стенах, часть лежала у кроватей. У двоих из-под подушек торчали рифленые рукояти пистолетов: парни здесь собрались бывалые, к разному приученные.

Бурый сделал знак Калмыку, поднял свою «гюрзу» с навинченным на ствол глушителем и сделал три быстрых выстрела, всякий раз смещая пистолет влево. Калмык в то же время трижды выстрелил из своего «винтореза», после чего храп и вообще какие-либо звуки в комнате прекратились. Пули попали всем шестерым в голову: кому в висок, кому в лоб, а кому в затылок. Умерли они мгновенно, во сне – можно сказать, идеальной смертью. И души их радостно полетели в рай, к заждавшимся гуриям, получать свою долю обещанного на земле блаженства.

Выждав какое-то время и убедившись, что здесь им ничего не грозит, Бурый двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж. Его сильно занимало: как там обстоят дела в соседнем доме? Но пока он Бормана на связь не вызывал: возможно, тот сейчас слишком занят и ему пока не до разговоров.

Глеб сделал знак Калмыку оставаться внизу, а сам по деревянной лестнице начал подниматься наверх. Ступал он по самому краю ступенек, там, где забиты гвозди, и умудрился добраться до верха ни разу не скрипнув, что при его комплекции сделать было очень непросто.

Скоро он был наверху, перед дверью в спальную комнату, где, по всем выкладкам, должен был находиться Алихан Нагаев. Прежде чем открыть дверь, Бурый обследовал ручку и пол: нет ли какой-нибудь предохранительной штуки вроде растяжки или элементарной сигнализации в виде битой лампочки и тому подобной чепухи? Нет, ничего такого он не обнаружил. Видно, в своем родовом доме Алихан чувствовал себя совершенно спокойно. Ну и то верно, с такой-то охраной!

Послушав несколько секунд под дверью, Бурый тихонько потянул ручку. Дверь легко поддалась: она даже на щеколду изнутри не запиралась. Приоткрыв дверь, Бурый с выставленным перед собой пистолетом заглянул внутрь. Но ничего сверхъестественного не увидел. На кровати, стоящей у окна, лежал человек и, судя по виду, крепко спал. Больше никого в комнате не было. Называется, бери голыми руками. Но что-то в позе спящего человека не понравилось Глебу. И запах, такой здесь неуместный…

Он скользнул в комнату, не опуская пистолета, подошел к кровати и рывком откинул край одеяла. Перед ним лежал Алихан Нагаев собственной персоной. И был он так мертв, что мертвее некуда.

«Что за черт? – мелькнуло в голове у Глеба. – Опять шуточки Бормана?»

Но вслед за тем до него дошло, что Борман не успел здесь побывать. И вообще, происходило что-то очень странное. Причем до того, что у Бурого целую минуту не было в голове ни одной мысли – так поразило его это мертвое тело. Затем вдруг, как это всегда бывает в таких случаях, вопросы хлынули потоком.

Почему Нагаев мертв? И почему он не просто умер, а явно кем-то убит? И убит давно, судя по засохшей на лбу крови вокруг дырки. Но тогда с какой целью его сюда положили? И зачем охраняли мертвое тело? Возможно, он погиб в бою, и бойцы ждали, пока соберутся близкие, чтобы похоронить его по всем правилам? Поди пойми, что и как. Тем более что всю охрану положили, и теперь и спросить-то не у кого.

Спохватившись, Бурый стукнул по микрофону.

– Борман!

– Я слушаю, – отозвался тот.

– Оставь кого-нибудь в живых!

– Поздно, – донеслось в ответ.

– Черт… – вырвалось у Бурого.

– Что такое, командир? Ты же сам приказал…

– Знаю.

Бурый устало сел на край кровати, в ноги к покойному, свесил пистолет между колен.

– Что там случилось? – спросил Борман.

– Давайте сюда, – ответил Глеб. – Сами все увидите.

– Понял.

Через несколько минут все спецназовцы были в сборе. Зажгли фонарь, служивший настольной лампой, стали озадаченно по очереди разглядывать мертвое тело.

– Ничего не понимаю, – признался Борман.

– Я тоже, – эхом отозвалась Алиса.

– Может, сами за что пришили? – высказал робкое предположение Калмык.

– Ага, – кивнул Бурый. – Из большой и чистой любви.

– Кто их знает, что тут могло произойти… – примирительно произнес Борман.

Глеб молча ругал себя. Не мог хотя бы одного боевика взять в плен. Ну проще же пареной репы! Нет, положили всех, подчистую. Профессионалы. Сработали, конечно, хорошо, ничего не скажешь. Никто и пикнуть не успел. Но до чего пригодилось бы сейчас хоть чье-нибудь «пиканье»!

Бурый уже сгоряча хотел послать кого-нибудь проверить, не остался ли кто в живых. Потом вспомнил свою призовую стрельбу и понял, что это заведомо провальная идея.

– Ну и что будем делать с этим красавцем? – спросил Борман.

– Заберем с собой, – буркнул Глеб.

– На кой он нам?

– Будет напоминать о моей глупости.

– Да ладно тебе, командир, – вмешалась Алиса. – Кто мог знать, что тут будет покойник?

– Покойник со стажем, – вырвалось у Бурого.

– Скорее всего, он был убит в последнем бою, – продолжала Алиса. – А они оставили его здесь до определенного времени.

– И мне так показалось, – поддакнул Борман.

– У мусульман вообще-то принято хоронить покойных как можно быстрее, – вставил Калмык.

– То у нормальных мусульман, – отмахнулся Борман. – А эти – какие они мусульмане? Головорезы, живущие по понятиям.

– Ладно, – подытожил Бурый. – Проехали. Что у нас тут есть полезного?

– Из полезного только бук, – доложила Алиса, показывая небольшой ноутбук, который она нашла в шкафу. – Но что там – неизвестно.

– Посмотрим? – предложил Бурый с надеждой.

– Не советую, – возразила Алиса. – Может быть заминирован.

– Может, – согласился Бурый. – Ладно, переправим его в Москву, пускай наши спецы им займутся. Еще что? Записи, документы, диски-флешки?

– Ничего, – покачал головой Калмык.

– Значит, только бук, – подвел неутешительные итоги Бурый.

Он старался не показывать разочарования, но оно было слишком большим, чтобы скрыть его от себя и от окружающих. Еще бы! Надеялся взять главного «языка», допросить его и все узнать про вирус. И с триумфом доложить в Москву. А вышел – пшик. В результате только ноутбук, в котором могло ничего не оказаться, кроме фоток родственников. Да за такую работу Артемов уволит его без выходного пособия – и будет прав. Да что Артемов? Самому стыдно, вот что главное. Поспешил, не подумал, а вирус между тем кто-то куда-то доставляет. И если его вовремя не перехватить, погибнут невинные люди, тысячи людей! А по чьей вине? По вине майора Теплова, дилетанта и недоумка, недостойного носить ни звания, ни оружия, которое ему доверила страна и люди, живущие в ней.

– Ладно, Глеб, – сказал Борман, – не убивайся так. Глядеть на тебя больно.

– Тем более что кое-что нам известно, – поддержал его Калмык.

Бурый раздраженно посмотрел на него:

– Что, например?

– Ну, мы знаем, что вирус направлен в Питер… – не очень уверенно начал Калмык.

Видно было, что он уже сам не рад своему порыву.

– Еще что? – безжалостно потребовал Глеб.

Калмык потупился и замолчал.

– Ну!

Глеб вплотную подошел к Калмыку и уставился ему в глаза тяжелым, не предвещающим ничего хорошего взглядом.

– Если бы вы поменьше махали ножом, товарищ старший лейтенант, а побольше думали, у нас сейчас был бы живой свидетель, – раздельно, чеканя каждое слово, проговорил он. – А поскольку вы думаете только о том, чтобы утолить свою жажду мести, а интересы дела оставляете на потом…

– Товарищ майор… – вскинул голову Калмык.

– Молчать! – рыкнул Бурый, наступая на него. – Если бы ты хоть на секунду подумал не о себе, а о тех, кого мы должны защищать, если бы ты понимал, что думать надо прежде всего не о себе, а о своей работе, если бы ты не выпендривался, как последний пижон…

– Глеб! – вдруг послышался голос Бормана.

Бурый, с трудом отведя взгляд от побледневшего лица Калмыка, посмотрел на товарища.

– Что?!

– Хватит, – негромко уронил тот.

Бурый хотел взорваться, но тут он увидел, что рядом с Борманом выросла Алиса.

– Хватит, Бурый, – попросила она. – Давай работать.

Скажи она другим тоном – и, возможно, произошло бы что-нибудь непоправимое. Но она безошибочным женским чутьем нашла единственно верный в этой ситуации тон – и это сработало.

Бурый внезапно ощутил неимоверную тяжесть и одновременное облегчение. Он отвернулся от Калмыка, медленно прошелся по комнате, собираясь с мыслями.

– Пора уходить, – пробормотал он. – Алиса, забирай бук. Борман, сфотографируй убитого.

– Уже сделано, – пробасил Борман.

– Хорошо.

На прощанье Бурый окинул комнату взглядом. Калмыка он старательно не замечал.

– Уходим попарно, как пришли, – тем не менее сказал он. – Вы первые, мы за вами. Дистанция сто метров.

– Понял, – кивнул Борман.

– На марше соблюдать осторожность. Оружие держать на боевом взводе, не расслабляться…

– Не курить, не пить, не оправляться, – попытался пошутить Борман.

Но Бурый одарил его таким взглядом, что тот счел за лучшее накрепко закрыть рот.

– Все, пошли.

Четверка вышла из дома, разбилась на двойки и двинулась вниз по дороге: Борман с Алисой впереди, на расстоянии прямой видимости, Бурый с Калмыком в арьергарде. Скоро деревня осталась позади. Узкая дорога, петляя, потянулась между холмами.

Бурый шел рядом с Калмыком, не замечая его, но при этом ни на секунду не забывая о его присутствии. Злость еще не прошла, и досада на себя и на напарника точила его неумолимо.

«Артемов тоже хорош! – думал он. – Навязал мне этого мстителя… Говорил же ему, что не готов он для работы в этих местах. Нет, настоял на своем. А теперь спросит с меня по полной. И попробуй ему возрази. Я же не буду ему напоминать, что это он всучил мне Калмыка. Куда там, рта не даст открыть… Хорошо, если в буке что-то есть. А если пустышка? Ведь все концы тогда обрублены. Разве что вернуться назад и попробовать потрясти местных?»

Глеб даже замедлил шаг: на минуту эта идея показалась ему не лишенной привлекательности. Потом он махнул рукой и продолжил путь. Пустое. Кто там что может знать? Те двое стариков, что доживают своей век и никому не интересны? Вряд ли Алихан был настолько глуп, чтобы трепаться направо и налево о своих планах. Нет, в Карачое ловить нечего. Все, что можно, они уже «словили». И если в буке ничего не будет, останется одна зацепка: Питер. Но что это дает? Да ровным счетом ничего. Ни имен, ни лиц, ни явок, ни информации о том, в каком виде транспортируется вирус. Его можно замаскировать под что угодно. Это не то что иголка в стоге сена – это песчинка на дне океана. И как эту песчинку отыскать?

Чтобы остановить поток неуправляемых мыслей, Бурый достал телефон со спутниковой связью, набрал номер подполковника Орловского.

Тот взял трубку сразу, точно и спать не ложился.

– Как дела, майор? – спросил он своим могучим баритоном.

– Ничего, – сдержанно ответил Глеб. – Высылай за нами такси, мы возвращаемся.

– С уловом? – засмеялся Орловский.

– Еще с каким, – с досадой бросил Глеб.

– Рад за тебя, – не разобрался в его настроениях подполковник. – Выходите на исходную, через сорок минут такси будет на месте.

– Понял, подполковник, – сказал Глеб. – Спасибо тебе.

– Тебе спасибо, – засмеялся тот. – Если бы все так работали!

Бурый сморщился, точно съел что-то горькое.

– До встречи, – сказал он и нажал клавишу отбоя.

– Скоро будем дома? – послышался в наушнике бодрый голос Бормана.

– Будем, – проворчал Бурый. – Куда денемся?

Он с сомнением посмотрел на телефон. Надо звонить в Москву. Дед ждет его доклада, не спит, поди, волнуется. Но как звонить после такого провала? Злосчастный бук Артемова не утешит, Бурый знал характер своего шефа. Ему подавай что-то более вещественное, то, что можно сразу запустить в работу. А эти виртуальные надежды – они не для него. Трехэтажным матом, конечно, не покроет, но… Лучше бы уж покрыл.

И все же надо доложить. Таковы правила, и не ему их нарушать. Бурый вздохнул, примерился и ткнул пальцем в одну из цифр на панели. И тут же сзади раздался оглушительный взрыв. Машинально Бурый бросился к обочине, под прикрытие кустов. Забыв о телефоне, он смотрел назад, на деревню. Над ней подымалось красное зарево – пылал взорванный дом. И судя по местоположению, это был дом Алихана! Что происходит?

– Бурый, – заорал в ухо Борман, – это не дом Алихана взорвался?

– Он! – ответил Глеб, выходя на дорогу.

С противоположной стороны из-под кустов вылез Калмык, озадаченно уставился на пожарище.

– Что делаем? – спросил Борман.

– Не знаю…

Вдруг что-то оглушительно бабахнуло, прямо перед собой Глеб увидел ярко-оранжевую вспышку, после чего тело его вдруг утратило вес, подлетело куда-то к небу, прямо к белеющим в вышине звездам, – и это было последнее, что он видел и помнил.