Текст книги "Не стать упырём. Зло из глубины веков"

– 

Ешь!

В тот же миг он протянул Русу только что оторванный от трупа кусок.

Парня замутило. Хотя он уже и стал к тому времени намного выносливее. Скривившись от отвращения, он попробовал было вскочить на ноги, однако морок Степана ему этого сделать не позволил.

– 

Возьми, – настаивал Степан, продолжая протягивать ему кусок мертвечины.

Медленно-медленно подняв руку, совершенно против своей воли, Руслан взял у Степана «угощение», и в тот же миг всё его тело охватила сильнейшая дрожь! Вид, запах мертвечины, ощущение прикосновения к её противной, холодной и сырой, плоти… Не меньше убивало и осознание того, отчего только что был оторван тот кусок мёртвой плоти. Терпеть всё это было невыносимо.

Степан принялся его успокаивать:

– 

Ничего. Так у всех только что обращённых попервой бывает. Потом тебя будет не оторвать. От свежатинки-то! Особенно от такой – этому трупу нет ещё и недели!

С последними словами он грубо расхохотался. А Руслан поймал на себе жалостливый взгляд Аллы и последний его очень разозлил. Она ещё его и жалеет?! Сама сюда затащила, а теперь ещё и жалость изображает?!

С содроганием глядя на зажатый в руке кусок отвратительной мертвечины, в следующий миг Руслан внезапно почувствовал, как морок Степана ни с того, ни с сего, начал ослабевать. Взглянув на ненавистного упыря, он увидел, что тот, всё ещё не переставая смеяться, уже вгрызался в свою порцию мёртвой человечины. И понял, что Степан, видно, так увлёкся поглощением своего жуткого угощения, что просто забылся и потому отвлёкся от Руслана, отчего и ослаб его морок.

Неожиданно в памяти всплыли слова частенько учившего его, как выходить из трудных и даже критических жизненных ситуаций, отца: «Если не можешь победить врага – обмани его!». Видно, наступило время воспользоваться этим отцовым советом.

Постаравшись напустить на лицо выражение как можно большего безразличия, Руслан небрежно бросил только что поданный ему Степаном кусок мёртвой плоти назад, к лежавшему перед ним растерзанному трупу, после чего, унимая в себе отвращение и злость, боясь, как бы эти его эмоции не заметили упыри, проговорил:

– 

Слишком много в один день для меня нового! К тому же на первый раз я лучше сам напьюсь где-нибудь свежей крови.

Словно опомнившись, Степан поднял взгляд на Руслана.

– 

Это, конечно, всё так, – ехидно улыбнувшись, проговорил он, подбирая только что отброшенный Русом кусок мертвечины. – Никто не спорит, начать лучше всего с крови. Но только понимаешь, в чём дело, дружище, напиться крови у тебя ведь тоже может не получиться! Нет, лучше, когда мы все тут сейчас подкрепимся, я пойду с тобой и помогу тебе.

Под пронизывающим взглядом Степана Руслан съёжился. А ведь этот ублюдок наверняка его раскусил! И теперь, поняв, что Руслан просто тянул время, вовсе не собираясь отведать ни крови, ни мертвечины, да и вообще не собираясь становиться упырём, над ним издевался. Издевался и играл, как играется кошка с мышью.

– 

Спасибо, не надо, – Руслан продолжал изображать на своём лице полнейшее безразличие. – Я хочу сам с этим управиться.

– 

Сам ты не управишься, – улыбка на лице Степана подтвердила догадки Руслана. – Это ты нам уже показал.

– 

Стёп! Ну чего ты к нему привязался? Мы ведь уже сделали то, что решили сделать, чтобы помочь Русу стать нашим, так чего же ты от него ещё хочешь? – возмущённый голос принадлежал Алле, которая с сердитым лицом встала, подошла к Руслану и остановилась у него за спиной, направив при этом взгляд на сидевшего рядом с Русланом Степана. – Мам, пап! Ну хоть вы ему скажите!

В следующие мгновения Рус почувствовал, как её ладони легли к нему на плечи. Сидевшие же напротив него похожая на Аллу и Кэт женщина и мужчина с бакенбардами вопросительно посмотрели на Степана.

– 

Стёпа, а может правда? – подал голос, как оказалось, отец Аллы и Кэт.

– 

Ну он же что-то не решается… – пожал в ответ плечами Степан, и тогда Алла продолжила свою «атаку».

– 

Какая разница, решается-не решается! Это сейчас, вон сколько на него сразу навалилось! Ты вспомни себя. Ты с первого дня стал таким, какой ты ныне? Я, например, до сих пор ещё не ко всему привыкла, так что, теперь и на меня так же давить?

– 

Ладно, ладно! Не шуми. Никто твоего Русика больше не тронет. Пока.

– 

Вот и хорошо. Я сама ему помогу.

– 

Ты уже помогала, – усмехнулся Степан, голос которого сделался брюзжащим. – Если б мы не вмешались…

– 

Вот и вмешаешься, если у меня снова не получится, – голос Аллы стал злым. – А пока оставь нас с Русом в покое! Мам, скажи ему!

– 

Стёпа, может, дать им ещё время? – сидевшая напротив Руслана женщина указала на него и стоявшую у него за спиной Аллу кивком головы.

Ничего не ответив, Степан в ответ лишь махнул на них свободной рукой, и через мгновенье Руслан почувствовал, как Алла ухватила его под мышки и потянула вверх. Через пару-тройку секунд он уже стоял на ногах.

– 

Пошли, – проговорила она ему тоном, не терпящим возражений, одновременно увлекая Руса за собой в ту сторону, откуда он ещё совсем недавно пришёл со Степаном.

Не вырывая руки и говоря ей в ответ ни слова, Руслан угрюмо поплёлся за ней.

· · ·

– Как ты могла?! – голос Руслана был по-настоящему бешеным. – Как ты могла на такое пойти?! Предать меня, да что предать, буквально растоптать, а после этого ещё и доставить столько боли?! Как, как ты могла на такое решиться, если и вправду меня любишь?!

Руслан, что называется, на всю улицу орал на Аллу, совсем не замечая бегущих по её щекам слёз. Он был вне себя от бешенства, и вначале даже хотел безо всяких выяснений просто наброситься на свою бывшую и разорвать своими страшными клыками в клочья. И его даже ничуть не останавливало, что у Аллы клыки навряд ли были меньше, чем у него. Все чувства, ставшие к тому времени уже полноправными хозяевами в его душе, – жалость, боль, отчаяние, злость, ненависть, – смешавшись, породили в его рассудке такую ярость, что там совершенно не осталось места хоть для каких-нибудь мыслей.

– 

Русик, я не…

– 

Не называй меня больше так! – не давая Алле сказать ни слова, Руслан и сейчас боролся с искушением на неё наброситься. – Слышишь?! Больше никогда меня так не называй! Ты остаёшься и дальше влачить своё жалкое существование на белом свете только потому, что я когда-то любил тебя, а ещё потому, что там тогда была не ты, а твоя мерзкая сестрёнка! За последнюю же не обессудь!

При последних словах Руслана лицо Аллы похолодело. Хоть слёзы по её щекам катиться и продолжали. А в глазах было столько страдания, что могло показаться, будто это не Рус испытывал мучительную боль, а она.

– 

Так ты собираешься мстить? – Алла посмотрела на Руслана с каким-то непонятным удивлением.

На него же слова его бывшей девушки подействовали отрезвляюще. Они были подобны ушату холодной воды, выплеснутому на его разгорячённую голову. Ибо в тот момент Руслан сообразил, что сболтнул лишнего. И теперь Алла запросто могла выдать его своим родственничкам. С силой же последних – один морок Степана чего стоил, – они его просто раздавят.

– 

А ты… Ты ещё будешь надо мной издеваться? – огромным усилием воли Руслан заставил свой голос звучать поспокойнее и помягче.

– 

Ну что ты! – в тот же миг бросилась к нему Алла и взяла его лицо в ладони. Обида в голосе Руса заставила её тут же забыть о только что услышанных от него словах. – Я лишь хочу уберечь тебя. Уберечь от мамы с папой, от Степана, от Кэт. Они же тебя убьют, если узнают, что ты восстал против них!

– 

А они что же, полагают, что могло быть иначе? – голос Руслан, вдобавок ко всем, сделался ещё и ядовит.

– 

Обычно все, кто обращается в другие, обращаются сразу, ну или почти сразу, и полностью. Очень странно, что ты держишься так долго. Видимо поэтому среди наших к тебе такое неоднозначное отношение.

– 

Кого – «ваших»? – Руслан снова, не удержавшись, показал, что не хочет иметь с упырями ничего общего.

Услышав это, Алла вздохнула:

– 

Ты думаешь, я не вижу, что творится в твоей голове? Я хоть и не так сильна, как Стёпа, всё равно вижу твою враждебность и желание мстить. Чего уж говорить о том, видит ли это Степан! Ты до сих пор жив, наверное, только потому, что не сможешь пока причинить нам никакого вреда.

– 

Это ещё почему?

– 

Силы в тебе теперь, конечно, как и во всяком вновь обратившемся другом, ничуть не меньше, чем в любом из самых древних наших старожилов. Вот только пользоваться ею ты научишься отнюдь не сразу. Чем старше другой, тем больше он умеет. И тебе предстоит ещё очень долго учиться со своей силой справляться.

– 

А ты сможешь меня чему-нибудь научить?

В ответ Алла, наконец, хоть и слабо, улыбнулась:

– 

Ты умён! Действительно, любой из нас может научиться управляться со своей силой намного быстрее, если ему станет помогать в этом более опытный в этом другой. Вот только стану ли я тебе в этом помогать? Лично я в этом не уверена!

С последними словами Алла усмехнулась.

– 

Сейчас ты слаб, чтобы причинить нам хоть какой-нибудь вред, и в тоже время достаточно силён, чтобы обходиться пока без нашей помощи, – продолжала она. – То есть ты и не опасен, и не беспомощен. Наверняка поэтому тебя так просто отпустил со мной Степан! Он ведь накормить тебя хотел для того, чтобы ты поскорее обратился до конца и выбросил всё это из головы.

Руслан ничего не ответил. Угрюмо посмотрев на Аллу, он лишь покачал головой, и тогда она продолжила:

– 

Ты, я вижу, хочешь вернуться домой. К родителям, к мёртвой сестре. А надо ли? Поверь, тебе лучше сразу обрубить всякую связь с твоим прошлым! Так будет лучше и для тебя, и для твоих родных.

– 

Да, хочу! Ты думаешь, мне легко, когда вы сотворили такое?! Моя сестра…

Глаза Аллы вновь наполнились жалостью. Как это и ни было странным для упыря. Она хотела хоть как-то утешить Руслана, и даже было видно, что какие-то слова уже почти срывались с её языка, да только что-то очень уж крепко их там удерживало.

– 

Перестань! Неужели ты всё ещё не понял, возвратившись сейчас домой, ты ставишь под угрозу и всех остальных твоих родных. То есть маму и папу.

– 

Что? – Руслан нахмурился, и было видно, что он прекрасно понял, о чём ему только что рассказала его бывшая девушка.

Тем не менее Алла стала ему объяснять:

– Если ты не обратишься до конца, а ты знаешь, что для этого нужно, на тебя снова будут давить. И вполне возможно, что следующей после твоей сестры Ольги будет твоя мама… – Алла снова не успела, хоть и самую малость, договорить. Потому что теперь Руслан сдержаться не смог. Схватив её обеими руками за горло, он стал так неистово его сдавливать и при этом трясти, издавая бросающее в дрожь свирепое рычание, что со стороны могло показаться, что на беззащитную девушку напал жуткий монстр. А ещё несколько мгновений спустя его страшные клыки приблизились к Аллиной шее.

Тут Алла опомнилась. Руслан отлетел от неё, так, словно оказался просто большой мягкой игрушкой. Отлетел и ударился спиной о стену стоявшего немного в стороне от тротуара многоэтажного дома. Сильно ударившись головой, он на какое-то время замер.

– 

Я же говорила тебе, ты ещё слишком слаб, – с усмешкой проговорила Алла.

И тут же, словно извиняясь за грубость, она добавила уже помягче:

– 

Так уж и быть! Сегодня ещё можешь показаться дома, я тебя у наших как-нибудь оправдаю. Но потом… Мои слова о том, что следующей может стать твоя мама, поверь, не шутка! Поэтому давай, перебирайся поскорее к нам.

С последними словами Алла улыбнулась и… Стала растворяться в воздухе. Не сказав больше ни единого слова, словно показывая Русу, что боьше им говорить не о чем. Даже о том, где их найти, если Руслан вдруг и впрямь надумает к ним перебраться. Очевидно, у неё на этот счёт были какие-то свои мысли, которыми она пока делиться с Русланом не захотела.

6. ВСТАВАЙ, ОЛЯ

Когда Ольгу похоронили, из-за душевного опустошения, что принесла ему невыносимо тяжёлая утрата сестры, Руслан не находил себе места. Сердце разрывалось на части из-за немилосердно глодавших его жалости, чувства вины, рвущего под собой всё подряд отчаяния. Голова словно превратилась в старый трухлявый пень, в котором не зарождалось ни слов, ни мыслей, ни хоть сколько-нибудь осознанных желаний. Только боль, чудовищная душевная боль, и ничего кроме этой боли, занимала собой всё в его оглушённом горем рассудке. Руслан ходил, как сомнамбула, сам не свой, даже не смотря никуда хоть сколько-нибудь внимательным взглядом. Но и невнимательные взгляды то и дело приносили ему каждый раз новую порцию таких же страданий, потому что всё в квартире так или иначе напоминало о покойной сестре.

Не лучше «выжженной» огромной бедой души чувствовало себя и всё его тело. Вечером дня Ольгиных похорон он был готов упасть от изнеможения. Давящая скорбная суета, горестные хлопоты, вид плачущих вокруг родственников, особенно родителей, так измотали, что даже с его недюжинной, «подаренной» упырями, выносливостью у него едва хватило сил всё это выдержать. Что уж было говорить о его родителях, особенно маме!

…Сидя в изголовье лежавшей в гробу дочери, мама Руса была ещё больше сына и мужа, хоть больше уже просто не могло быть, раздавлена свалившимся на её семью горем. По её побледневшим, как стена, щекам градом катились слёзы. Уже и не вытирая их платком, она всё не сводила покрасневших и опухших глаз с мёртвого, но почти не изменившегося, если не считать его бледности, лица дочери и не реагировала ни на что вокруг. Без конца шевелившиеся в причитаниях губы тряслись. Были слышны какие-то слова, произносимые ею до неузнаваемости искажённым горем голосом, разобрать которые вряд ли было возможно не только из-за то и дело заглушавших их горестных всхлипов. На неё же саму лучше было не смотреть. Разрушившая так много в её жизни беда за один день превратила её в старуху. Враз оказались изрядно подёрнуты серебрящейся на свету проседью волосы, лицо очень быстро покрылось заметной сеткой больших и маленьких морщинок. Набрякли и скукожились веки, под глазами чётко обозначились чёрные круги, кожа на лице приобрела заметный серый оттенок.

За спиной её стоял отец усопшей, измождённое и тоже враз постаревшее лицо которого стало таким безжизненным, словно было вылеплено из глины. Ни малейшего движения мимики, ни слезинки, – за минувшие сутки они уже все были выплаканы, – ни даже моргания век. Глаза словно застыли, а в них самих точно так же застыло выражение такой безысходной боли, тоски и уныния, что казалось, в те мгновенья он был готов улечься в гробу рядом с дочерью и сам…

Стараниями Степана патологоанатом в морге констатировал у Ольги остановку сердца, совершенно не заметив ничего, что говорило о нападении на неё упыря. Как, наверняка, было и при поступлении туда в своё время укушенного Аллой Руслана.

После Олиных похорон время потекло дальше, как ни в чём не бывало, как-будто ему было абсолютно наплевать на то, оставалась ли ещё в его потоке сестра Руслана или нет. Впрочем, ему и было наплевать, причём абсолютно.

Руслан следил за его ходом, совершенно отключившись ото всего другого. Никуда не выходя из своей комнаты, сутки напролёт он лежал на кровати, уставившись в потолок и никак не реагируя на заходивших к нему время от времени то маму, то папу. О школе, в которую вообще решил теперь больше не ходить, он даже не вспоминал. Не думал ни о друзьях, ни о врагах. Последними были упыри, подумать о которых время ещё было.

Перед глазами всё стояли лежавшая на кровати с прокушенной шеей, так и не проснувшаяся в ту ночь сестра, впившиеся в её нежную девичью кожу, приводящие одним своим видом в ужас, бросившие в дрожь даже Руслана, хоть он уже ничего на свете и не боялся, клыки Кэт, убитая горем плачущая мама… Ей с папой уже второй раз пришлось испытать такое, хотя первого раза, когда умер Руслан, они уже и не помнили!

…В ту ночь Руслан вернулся домой точно так же, как и недавно его покинул, – через окно в комнате сестры. Едва оказавшись там, он сразу же бросился к лежавшей без малейшего признака жизни побледневшей, как мел, Ольге. Взяв её за плечи и приподняв над постелью, он бережно уложил её голову себе на руку и тут же припал ухом к её груди. Припал, чтобы в следующие секунды не услышать в ней биения сердца!

От отчаяния и горя Руслану захотелось выть. Подняв сестру на руки, он заметался с ней по комнате, словно ища, куда пристроить её бездыханное тело, будто это и в самом деле могло хоть что-нибудь из случившегося изменить. Потом уложил её обратно на кровать, начал поправлять под её головой, устраивая последнюю поудобнее, подушку, укрывать её поплотней одеялом… Он просто не понимал, что делал, ибо всеми его действиями в те минуты руководили только безумные горе и тоска. А потом… Потом, став на колени возле кровати сестры, Руслан душераздирающе закричал. Так, будто ему было мучительно больно физически. Хотя, наверное, его душевная боль тогда ничуть бы не уступила любой боли физической.

В те мгновения Руслан ничего и никого вокруг не то что не понимал, он перестал вообще всё и всех хоть как-то воспринимать. И то, что находился дома, и прибежавших на его крик, тоже вмиг обезумевших от горя, маму и папу, и вызванного родителями, прибывшего довольно скоро, врача скорой помощи, а потом, под самое утро, санитаров труповозки… Он даже не смог ничего толком объяснить, когда папа, постоянно сбиваясь от едва не убившего его горя, стал расспрашивать, каким образом Рус оказался в комнате сестры ещё до рассвета и что вообще знает о том, что случилось с Олей.

Сидя по-прежнему в спальне сестры, Руслан совершенно не реагировал ни на что и ни на кого. Он сидел на стуле, обхватив голову руками, и немилосердно казнил себя, обвиняя в смерти своей сестры.

Оля-Оля! Как же так получилось? Как вышло, что я не смог тебя уберечь от кровожадных упырей? Ну почему, почему мы не догадались вообще уйти в ту ночь из дома? Нужно было рассказать обо всём родителям и с ними уйти. Теперь же… Теперь он больше никогда не увидит её такой жизнерадостной улыбки, не услышит такого зажигательного смеха, такого родного голоса! Никогда не увидит и не услышит, если только…

Неожиданная мысль, озарив, словно вспышкой, в его рассудке всё до последнего, самого затаённого, уголка, заставила его подскочить на месте. И это была мысль именно об этом «если только». Да, именно о нём, ведь Руслан в тот миг отчётливо вспомнил, как сам ожил после укуса упыря! Даже будучи уже похороненным. Ожил на четвёртую ночь… Значит, вполне можно было ожидать, что точно так же оживёт и Ольга! Тем более, что, как Руслан понял из разговоров пожаловавших той ночью к ним с сестрой «в гости» упырей, укусившая Ольгу мразь не стала допивать её кровь до конца, хоть и очень этого хотела, и в этом был скрыт какой-то смысл.

От этой мысли Руслан заметался по комнате, словно раненный зверь. В предстоящем «оживлении» сестры он был теперь уверен, и при этом сам не понимал, радовало ли оно его или нет, ведь он прекрасно понимал, кем Ольга после этого перед ним предстанет. Однако, при этом он ловил себя на мысли, что больше всё-таки радовался. Радовался, ведь даже такое её «оживление» означало, что он снова её увидит, сможет обнять, поговорить. Хорошо бы она ещё стала после обращения, если такое случится, точно такой же, каким после него стал он! То есть не обратившейся в упыря до конца, сохранившей в себе хоть частично былую человечность.

«Загоревшись» мыслями о возможном предстоящем «возвращении к жизни» сестры, Руслан отправился в свою комнату, улёгся на кровать и стал терпеливо ждать, считая дни, часы, минуты, оставшиеся до возвращения его сестры…

Руслан встал с кровати только вечером третьего после похорон сестры дня, дождавшись, наконец, приближения четвёртой после погребения ночи. Мама и папа все эти дни никак его не беспокоили, как это ни выглядело странным – Руслан списал это на то, что «предки» были убиты горем, – и сейчас ему тоже никто не мешал. Осторожно выйдя из комнаты, Руслан сразу направился в ванную умыться. И тут из своей комнаты ему навстречу вышла мама. На удивление она не выглядела убитой горем, наоборот, увидев Руслана, широко заулыбалась и самым обычным голосом, разве что сбавив его громкость почти до полушёпота, с ним заговорила:

– 

Русик! Оля пожаловалась на головную боль и легла спать. Так что ты, пожалуйста, потише. И к ней в комнату не заглядывай. Хорошо?

Оля?! Руслан чуть не подпрыгнул. Что с мамой?! Неужели от горя она не в себе?

Однако, в следующее мгновение он сообразил. Ну конечно! Ведь его отсутствия, когда его самого похоронили, помнится, ни мама, ни папа, ни Ольга, тоже не заметили! Как будто и не было того, что он умер! Выходит, Степан уже как-то успел навести на его родителей морок. Но когда? Неужели он приходил, пока Руслан разлёживал у себя в комнате?! Так, что он и не услышал? Впрочем, с его способностями такое было немудрено. Да и ночью он запросто мог пожаловать к родителям через окно. Так что, скорее всего, такое мамино состояние и впрямь было ничем иным, как наведённым на неё Степаном мороком. Вот почему «предки» не тревожили его всё это время, пока он валялся на кровати.

Знать бы ещё, как они видели его всё это время. Спал ли он для них все эти дни, как было на самом деле, или ещё чем-то где-то занимался.

– 

Нина! Это Руслан пришёл? – донёсся со стороны кухни голос отца. – Ты расскажи ему про Олю…

А вот и разгадка только заданной им самому себе загадки! Родителя думают, что его, по крайней мере, недавнее время, не было дома. Вот только что значило это «про Олю», услышав которое Рус насторожился.

– 

Да, дорогой, – отозвалась мама, – я уже рассказала Русику, что Оля приболела и спит.

Руслан с облегчением вздохнул. Ещё доказательство, что его «предки» в мороке. Папа был таким же. «Съехать» же и у него «крыша» могла навряд ли. А раз так, то значит, Оля сто процентов сегодня оживёт! Иначе зачем бы было Степану здесь стараться?

Заботы Степана принесли Руслану хоть какое-то успокоение после смерти сестры. И тут, совершенно неожиданно в голову ему пришло, что это незримое появление там сильнейшего из обративших его упырей имело и другую сторону. Выходит, вся его семья, – родители, он сам, как и Ольга до смерти, – постоянно находится под наблюдением упырей?! Если Степан так запросто может здесь появляться и по-настоящему хозяйничать, вряд ли тогда вся их компания оставила бы Руслана без присмотра! А он ещё думал, как с ними связаться, если возникнет такая необходимость!

Пробурчав в ответ родителям что-то о том, что он очень устал и ложиться спать, Руслан не спеша вернулся к себе. Теперь мама и папа, – Рус знал это по собственному опыту, – не станут заглядывать к нему в комнату, а значит, можно было начинать свои сборы. Впрочем, сборов-то тех было только футболку да джинсы с носками натянуть, и он быстро с этим управился. Управившись же, бесшумно и незаметно для мамы с папой, – становиться невидимым и неслышимым он уже умел, – выскользнул из квартиры…

· · ·

В небе над кладбищем уже вовсю хозяйничала луна, когда Руслан вошёл в одну из его боковых калиток. Он пошёл в обход, прекрасно понимая, что упыри обязательно придут туда вызволять Ольгу из могилы, и совсем не желая ни с кем из них встречаться. В то же время оставить сестру с ними без поддержки он не мог, хотя и понимал, что вряд ли сможет на что-нибудь там повлиять.

Помня, что его самого они вытащили только под утро, Руслан рассчитывал, что и за его сестрой Степан и Кэт придут тоже ближе к рассвету. В том, что это будут снова именно они, Руслан был уверен потому, что уже два раза видел, как они «ходили на дело» вдвоём.

Над могилой сестры и в самом деле никого ещё не было. Как не было и нигде поблизости – Руслан это хорошо чувствовал. Подойдя к ещё свежему, насыпанному на месте захоронения земляному холмику – надгробие с памятником установлено ещё не было, – Руслан замер и попытался пронзить накрывавшую бездыханное тело сестры толщу земли своим, появившимся у него теперь, упырским чутьём. И в следующий момент он почуял – Ольга приходила в себя! Под землёй явно чувствовалось какое-то непонятное движение.

Подождав ещё несколько минут, Руслан позвал:

– Оля! Ты меня слышишь, Оля? Отзовись! Это я, Руслан!

Едва это проговорив, Руслан снова стал прислушиваться. И тут из-под толщи земли до него слабо, но отчетливо донёсся приглушенный голос, услышав который Руслан понял значение выражения «могильный голос». Понял и тотчас почувствовал, как на его коже вдруг непонятно откуда взялось не меньше тысячи холодных и мерзких мурашек.

– 

Русик, где ты? – донесся из-под земли испуганный голос. – И где я? Русик, мне страшно!

– 

Спокойно, Оля! Уже совсем скоро я тебя оттуда вытащу! Ты только ничего не бойся! Я никуда от тебя не уйду!

– 

Русик, где я? – Оля, Руслан это понял, от страха заплакала.

Затравленно озираясь по сторонам, Руслан впервые за всё последнее время очень захотел увидеть Степана. Ведь без его помощи Олину могилу было не разрыть! Тем более голыми руками! Хоть Алла, помнится, ему и говорила, что все способности упырей есть и у него самого, но он не знал, какие это были способности и как ими было пользоваться. «Ну где же ты, Степан?!» – мысленно закричал Руслан, всё продолжая оглядываться по сторонам. И тут…

– 

Я здесь! – голос упыря прозвучал за спиной так неожиданно, что Руслан едва не подпрыгнул.

Обернувшись, он едва не столкнулся нос к носу с хозяином того голоса, на лице которого, как это частенько с ним бывало, застыло насмешливое выражение.

– 

Ты? – только и смог сказать Рус.

– 

Ага, – с усмешкой ответил Степан, обходя его и подходя к могиле. – А ты разве не меня звал?

– 

А т-ты ч-что один? Без Кэт? – запинаясь от волнения, спросил Руслан.

– 

А то я не знал, что ты тоже здесь будешь, – не оборачиваясь, хмыкнул в ответ упырь. – А раз так, зачем Кэт? Ты и поможешь, если что. Она уже проснулась?

С последними словами он обернулся и кивком указал на Ольгино захоронение.

– 

П-проснулась, – запинаясь от волнения, проговорил в ответ Руслан. – В-вернее, пришла в себ-бя…

– 

Понятно, – хмыкнул Степан, снова поворачиваясь к могиле. – Ты это… Ну, предупредил бы её, что ли!

– 

Да, конечно, – придя, наконец, в себя после испуга, сообразил, что от него требовалось, Руслан. С опаской посмотрев на Степана, он склонился над могилой сестры и снова её позвал:

– 

Оль, ты меня слышишь?

– 

Русик, где ты? Почему мне не отвечаешь? И с кем ты разговариваешь?! – голос сестры Руслана звучал уже истерично. – А где я? И почему ты не поможешь мне отсюда выбраться?!

– 

Успокойся, сестрёнка! Со мной один мой знакомый. Он сейчас поможет тебе оттуда вылезти. А потом я тебе всё расскажу! Договорились?

– 

Только поскорей, Русик, я тебя умоляю! Мне так страшно!

При последних словах сестрёнки Руслан выразительно посмотрел на Степана. Тот же, улыбнувшись одними краешками губ, подошёл к Ольгиной могиле. Чтобы ещё через миг потереть друг об друга ладони и начать делать какие-то мало заметные пассы над её ещё свежим земляным холмиком. Какие-то секунды, и тот развалился на две половины, словно разломленный надвое вдоль шва пирожок, между которыми странно забурлила, словно оказалась жидкой и теперь закипела, земля. Забурлив, она стала большими и частыми «всплесками» выбрасываться по сторонам, насыпаясь поверх половин только что разделившегося надвое могильного холмика. И с каждым таким «всплеском» могила Ольги раскрывалась всё глубже и глубже. Наконец, в глубине показалась крышка чёрного лакированного гроба, на которой оставалось уже совсем небольшое количество земли.

Увидев это, Степан сделал ещё один пасс руками, после которого из могилы «выплеснулись» остатки земли, всё ещё остававшиеся на гробе, и крышка последнего начала подниматься. Немного подождав, упырь снова повернулся к Руслану:

– 

Встречай! – усмехнулся он, кивнув куда-то в сторону дна только что разрытой им могилы, после чего подошёл к краю последней и бесшумно в неё спрыгнул.

Из могилы в тут же раздался пронзительный девичий визг. А ещё несколько мгновений спустя, всё с тем же визгом, из могилы стремительно вылетела сестра Руслана, приземлившись на одну из только что набросанных по бокам от места захоронения куч земли на четвереньки. Руслан бросился к ней.

– Оля! Оля! Успокойся, это я, Руслан! Уже всё в порядке, успокойся!

Перестав визжать, Ольга стала затравленно озираться по сторонам.

– 

Почему мы на кладбище? – до смерти перепуганным голосом, едва не срываясь на истерику, спросила она, глядя расширившимися от ужаса глазами на брата и поднимаясь на ноги. И тут её взгляд переметнулся на разрытую могилу, из которой её только что выбросили. И память, видно, ей сразу же выдала, что она поднялась там из гроба…

– 

Я б-была в могиле?! – срывающимся на визг голосом, запинаясь от страха, закричала она на Руслана. – Я была п-похоронена?! Но почему?!

Глаза её требовательно на него уставились. А потом… Потом она, видно, вспомнила тот разговор, что состоялся у них с братом в последний вечер её нормальной жизни, потому что в следующий момент она испуганно вздохнула и прикрыла, как она частенько, бывало, делал в своей прежней жизни, когда чего-то пугалась, ладонью рот.

– 

Значит, они всё-таки за мной пришли!

– 

Пришли, – Руслан скрипнул зубами, зло полоснув глазами уже выбравшегося из могилы и теперь занимавшегося её восстановлением Степана.

Взяв сестру под руку, он отвёл её немного в сторону.

– 

И я… – Ольга пробовала продолжать разговор, да только из-за вмиг переполнившего её душу ещё большего ужаса у нее ровным счётом ничего не получалось. Не сумев найти подходящих слов, она замолчала и просто смотрела на брата переполненными отчаянием глазами.

– 

Тебя укусила одна упырская мразь, – сказав это, Руслан заметил, как к нему ненадолго повернулся Степан, на лице которого и до сих пор была видна уже хорошо знакомая ему усмешка. – И ты умерла. А сейчас ты «ожила», чтобы тоже стать упырихой!

– 

Не может быть! – Ольга отказывалась верить. И тут… Тут, видно, ей в голову пришло, как всё только что сказанное Русланом можно было проверить, потому что в следующую секунду она закрыла сама себе ладонью рот, а другой рукой зажала нос.

Руслан понял, что она делает, и не стал мешать. И где-то через минуту увидел, как лицо сестры исказилось непередаваемой болью. Отняв руки от лица, Ольга стала жадно хватать ртом воздух, делая при этом такие глубокие вдохи, словно не могла надышаться. Но вскоре… Не найдя в этом никакого успокоения, – себя-то не обманешь! – она снова перестала дышать, и лицо её при этом исказилось от ещё большего отчаяния.

Втянув голову в плечи, она жалобно посмотрела на брата.