Текст книги "Собрание сочинений. Том первый. Рассказы и повести"

Побег
рассказ

Женька Старостин уже не раз убегал из детского дома. Его переводили из одного детдома в другой. Так он оказался в поселке, от города 12 километров, в Кузнецовском детдоме. Этот детдом находился на холме, на краю поселка Кузнецово. Тут была огорожена большая территория, включала она и подсобное хозяйство: огороды и яблоневый сад. Детдомовцы работали – высаживали в двух теплицах огурцы и помидоры, а на поле, на грядках, садили лук, морковь, свеклу и капусту.

Ребята жили здесь от 12-ти лет и старше. И им было полезно заниматься огородничеством.

В городском детдоме Женька не работал. А тут ему приходилось слушаться воспитателей. Непривычно было работать, поэтому не сразу, но Женьке детдом новый понравился. Все время он узнавал что-то новое, как садить овощи, как ухаживать за яблонями: их надо было поливать из брызгалки: опрыскивать от вредителей. И школа была у них лучше, чем в городе – учителя были не очень строгие….

Но все-таки, или в силу переходного возраста, или потому что Женьку всегда дразнили «рыжим» – он убежал и из этого детдома. На этот раз надолго, не как в прошлый раз.

В первые разы он был еще наивным мальчиком, верящим в сказки. Он взял тогда с собой удочку самодельную: думал, рыбку поймает на речке – вот и будет ему еда. Но даже костер он не мог тогда развести, когда пошел сильный дождь, отсырели все дрова по округе и никак не зажигались. Промокший, замерзший он сам вернулся в детдом назад.

А сейчас ему уже было 12 лет, и он перечитал все книги о путешествия. Особенно ему нравилась книга о Робинзоне Крузо, ее он читал и перечитывал.

В этот раз он уехал на поезде. Сообразил залезть в товарный вагон с лесом, спрятался там между бревнами и ехал два дня. Он брал с собой хлеб и котлетки, которые прятал-копил для побега. На поезде он добрался до большого города Свердловска.

Когда вагоны товарные загнали в тупик, на треугольник, Женька выбрался из-под бревен и вылез на железнодорожные пути. Рядом были бараки с палисадниками, в которых росли вишни. Женька знал, что на вокзал идти было нельзя. Его, возможно, уже искали, объявили в розыск, как он правильно думал, и вокзальная милиция его могла забрать. Поэтому он направился в противоположный привокзальный район бараков. В одном из палисадников он поел вишни, какие смог достать, а потом пошел в город.

Свердловск был городом большим. Широкие улицы, много машин, магазины на каждом углу….

Во дворах были гаражи, и во дворах гуляли пацаны одногодки Женькины, гуляли дети маленькие с бабушками. В одном из дворов, уже далеко от вокзала, познакомился Женька с местными ребятами.

Женька рыжий был смелый мальчик. Он и выглядел прилично, и даже был привлекательный, чтоб не сказать красивый. Все лицо его доброй улыбкой вызывало доверие, казалось наивным. Но он был не таким как казался.

Он никогда и ничего не боялся. Даже, по мнению взрослых о детдомовцах, – он был наглый и вороватый. Он нагло просил ребят принести ему что-нибудь поесть, в приказном порядке – и его слушались. Ему приносили бутерброды с колбасой, яблоки, огурцы и вареные яички. Кушал Женька за гаражами, где быстро построил из досок стол и сиденья: такой уголок, который понравился сразу всем пацанам. Они принесли карты, в которые играть запрещали взрослые. Он научил ребят курить, сам курил давно, в детдоме научился лет в семь. И скоро за день два летних Женька приобрел расположение в этом Свердловском дворе. Он стал для местных ребят неким «авторитетом»: «надо же, – было мнение среди ребят – он из детдома сбежал, куда хочет, едет, что хочет, делает».

А «дело» нашлось быстро.

Два пацана, лет 12-ти, знали об одном кафе «Строитель», что его можно ограбить. План ограбления давно разработал умный мальчишка «Профессор». Он знал, что по коридору к туалетам незаметно можно было открыть окно, а потом ночью в него залезть и брать в кафе что хочешь.

Смелый Женька решил воспользоваться этим планом. Второй парнишка, Ленька Черняк, знал место, где можно было все спрятать и даже жить там Женьке: это был колодец теплотрассы, около забора маленького заводика. Инструментальный завод в этом районе Свердловска был главным предприятием, где работали родители Профессора и Леньки. Отец Леньки был сантехником на заводе, вот и узнал Ленька про большую подземную комнату, где стояли задвижки огромные, распределяя трубы.

В этот же вечер они пошли в кафе перед закрытием. Смелый Женька-рыжий открыл шпингалеты окна, а окно тщательно прикрыл, будто оно закрыто. Ночью «друзья-ворики» пришли, открыли замеченное окно и проникли в кафе.

В зал кафе ходить не стоило, – это была обычная столовая. А вот в торговый киоск полез Женька. Они заранее видели, что стенки буфета-киоска не достают до потолка с полметра. Женьку подсадили, и он оказался в киоске. Он открыл торговое окно, закрытое фанерой на шпингалете изнутри, и стал подавать «друзьям-ворикам» что там было в киоске.

А был там шоколад, конфеты, сигареты «ява» длинные и спиртное. Они взяли коньяк. Профессор, нагрузивший два больших пакета «взмолился» – хватит. А Женька и себе и Леньке нагрузил всякого «добра». Он прикрыл окошко и выбрался так же через верх, спрыгнув на вытянутых руках из-под потолка. И окно в коридоре они за собой прикрыли.

Благополучно выбравшись, «друзья» плутали по дворам, путая следы – «вдруг, собаку пустят» – говорил умный Профессор. Пришли они к забору завода, в кустах нашли люк колодца и еще провозились, открывая крышку тяжелую. Колодец оказался входом в широкую квадратную комнату, в которой большие трубы изгибались буквой «П». Большие задвижки, с круглыми рулями скрашивали пейзаж. Заранее взятые два фонарика они поставили на эти «рули» освещать просторную комнату. Горячие трубы, обернутые изоляцией, давали тепло – жар.

Тут Женька остался, и ночевать и жить. А ребята – Профессор и Ленька ушли домой.

Они стали приходить к Женьке каждый день «в гости», приносили ему поесть из дома: рожки с котлетками, вареные яички и т. д. «В гостях» они пили коньяк, закусывали шоколадом и планировали еще вылазки-ограбления. И все им удавалось. Потому что Профессор был умный, отличник, Ленька был предупредительный – перестраховщик, а Женька был смелый – исполнительный «трудяга».

Продолжалось такое «вольное» житие Женьки-рыжего долго, до самой осени. Все лето ходили они, – три друга, по всему городу Свердловску. Они находили киоски, которые по ночам грабили, – так они «кормились». У них заимелись и денежки, довольно крупные суммы. Раза два, в соседних домах они ограбили квартиры. Женька обзавелся приемником «Вэф» (модный и дорогой, по тем временам), и слушал радио в своем «бункере», в теплотрассе.

Наступила осень. Дожди. Прохладная погода, так что и вылазить неохота на улицу. И Женька решил ехать на юг, на Черное море. Он думал, что в Сочи, в Ялте – там тепло и хорошо, курорты ведь там.

В дождливый осенний день на вокзале его провожали новые друзья. В последний момент Профессор – Колька решил ехать вместе с Женькой. Решил все бросить, – школу, родителей….

По дороге двух друзей ждали многие приключения. Они проехали город Ижевск, бродили там и четь не попались в милицию. Убегали по незнакомым дворам, потеряли друг друга, но встретились на вокзале на другой день. Опять ехали на товарняках, выходили на неизвестных станциях. Даже ночевали в лесу у костра, набрали картошку в соседней деревне и пекли ее на углях. Было им чего вспомнить….

Потом они доехали до Казани. Опять гуляли по городу. Ходили в Казанский кремль на горе. Увидали там, на берегу реки цирк, взяли билеты на последние свои деньги и пошли на представление.

Но тут же у подножия Кремля, в Казани, находился и детприемник: Детский приемник распределитель. Вскоре два друга находились здесь, за решетками на окнах и с дежурными милиционерами у дверей.

Они попались милиционерам в магазине. В Казани тогда только что открыли магазин самообслуживания. Таких магазинов раньше не было. Раньше была касса отдельно стоящая и отделы по номерам. Надо было в кассе «выбивать» чеки, платить деньги, а в отделах получали продукты и товары.

Первый в Казани магазин самообслуживания и привлек внимание Женьки. Он зашел, ходил по магазину, глядя на продукты на полках. Взял он, взвешенные по полкило в пакете, конфеты «Белочка», дорогие шоколадные, – и спрятал их под куртку, под брюки на животе. Кассы находились на выходе, и у кассы ждал Женьку друг Профессор. Когда Женька пробежал мимо кассы, его поймал охранник, почти уже в дверях магазина. Заодно «взяли» и Профессора, как друга. В отделении милиции узнали, что ребята не местные и отправили их в Детприемник. Так что Кремль Казанский они видели теперь из-за решеток.

Эти приемники распределители строились, наверное, все однотипные. Как и у них в городе – такой же двухэтажный домик. Наверху, на втором этаже находилась комната «группы», спальная комната, где стояли до 10-ти кроватей. Была еще комната игр и занятий. А внизу была столовая и охранники в своей комнате напротив входа. Внизу же были и другие подсобные комнаты.

Вскоре за Профессором приехал его отец. А Женьку еще оставили в детприемнике. У них в группе были четыре девочки и три мальчика. Одна девочка на вокзале потерялась: ее оставила мама. Потом оказалось, что мать ее умерла. Теперь девочку ждал детский дом, а пока оформлялись документы она жила в детприемнике уже целый месяц. Два мальчика тоже были «побегушниками» из детских домов Советского союза. Один из Казахстана приехал в Казань, а другой был из Мордовской республики. Женька считался «сибиряком».

Другие парнишки были скромные, вели себя тихо и чего-то постоянно боялись. А Женька был заводилой, – он где-то нашел сигареты и спички, все курили в туалете – одну сигарету на троих. Старший был Женька, ему было уже 12 лет. И когда их «застукали» с сигаретами первый поплатился Женька. Он уже знал жизнь, как он считал, был смелый и наглый. За все шалости и за дерзкий характер его посадили в карцер. Это была такая глухая комната с решетчатым окном на двери. В ней не было ничего – бетонный пол и бетонные стены. Вероятно это бывший склад продуктов, потому что комната находилась внизу, напротив кухни.

Теперь она представляла – камеру одиночку. И там Женька просидел целый день, до темноты. Только перед отбоем его выпустили, напоследок охранник дал ему подзатыльник. И узнал Женька, что такая бывает тюрьма. Так ему тогда объяснили.

Кем вырастет этот парнишка 12-ти-летний, никто тогда не мог предполагать. Он вырос. Он окончил ПТУ – выучился на слесаря. Работал на заводе, проходил практику после учебы. А когда случилась «перестройка» – он служил в армии.

После армии жизнь его резко поменялась. Стал Женька-рыжий одним из преступных авторитетов, занимался рэкетом, брал дань с торговцев на рынке.

И тюрьмы он не избежал. Вот тогда и вспомнился ему, невольно, первый карцер, который он узнал в 12 лет.

Конец.

Чернец
рассказ.

Есть в миру люди, живущие немного по-другому, чем основная масса общества. И не только то, что они верующие в Бога, отличает их от других людей. Многие миряне посещают Церкви и молятся дома перед иконами и посты соблюдают. Верующие люди, однако, живут в миру и по-мирски – «как все»: ходят на работу и устраивают свои семьи. Но выделяются и есть другие редкие люди, – которые, живя в миру, целиком посвящают свою жизнь служению Богу. Таких людей раньше называли – чернецами, черничками. Они жили уединенно, они не участвовали в увеселениях и празднествах мирских, как отшельники, вели монашескую жизнь, хотя монахами не были. Они не пеклись слишком о пище и об одежде, не искали благ мирских, а жили в меру того, что Бог давал.

Вот такой старец-чернец жил в наше время, и я повстречал его на своем жизненном пути, о чем и хочу вам рассказать. Не сразу, но нашли мы взаимопонимание в разговорах о Боге и Божественном, и долгие вечера беседовали. Когда у меня были выходные, я оставался у него в доме и беседы наши продолжались до глубокой ночи. И многому я научился от тех бесед, «познал Истинные цели своей жизни» и прочее.

Старец поделился со мной прожитой им жизнью и своими рассуждениями – о предметах веры и о современных событиях в мире происходящих.

Этот старец-чернец неоднократно говорил мне, что «вскорости уйдет из мира», «покинет наш мир»: может он, пророчески, знал о дне своей смерти?

И поэтому, очень ценно для меня показалось, – что нужно запечатлеть жизнь старца-чернеца, чтобы оставить людям на память поучения и рассуждения его, которые будут полезны и для будущих поколений. Многие сложные вопросы старец-чернец решал удивительно просто, и все его рассуждения были легко понятны.

Часть 1 Сергей

Неисповедимы пути Господни! – говорится в Писании. И было время, когда религия в стране нашей вовсе истреблялась. Воспитывался и он, Сергей, в советской атеистической школе, в пионерии и в комсомоле.

Хотя он знал своего деда только в самом малом возрасте, зато уж бабушку свою помнил до 14 лет. Ездил к ней в деревню Выселки каждое лето на каникулы. От бабушки Сергей знал, что его дед был прежде священником, и что выслали их с бабушкой во время «пятилетки безбожия», в 1927 году. И была бабушка сильно верующая. Всегда подолгу молилась в «красном углу», где на угловой полке стояли Иконы. Бабушка приучила его, мальчика, бережно к ним относится, как к «святыне». Под иконами лежали старинные книжки, в которых были даже картинки – и Сергей их брал ради любопытства. Бабушка не запрещала, но наоборот читала их и учила Сергея читать. Буквы там были совсем другие, не как в школе и это было интересно и любопытно. Поэтому, уже в первом классе Сергей знал молитвы, «отче наш» он выучил даже наизусть под руководством бабушки еще в 6 лет.

Он читал и Новый завет. Но читал с прохладцей, не особенно вникая в смысл прочитанного, – на каникулах летом тянуло на улицу побегать с ребятами. Вместе с бабушкой, в деревне он ходил в Церковь, ездили они до района 8 километров, на машине молоковозе, по утрам. А домой возвращались пешком через лес. В церкви Сергею нравилось. Тишина, красивое пение женских голосов: – «Свете тихий…» – плавно и красиво звучащих, и запах благоухания ладана от кадила священника…

Но придя в школу, в городе, он все забывал и бегал с ребятами во дворах больше, чем учил уроки. Они играли в футбол, зимой в хоккей…. Увлекался Сергей собиранием марок – филателией. И много разных занятий находил себе, мальчишкой, Сергей, а о Боге же вовсе не вспоминал. Бабушка его умерла, когда ему было 14 лет. Книжки и Иконы завернули в полотенце и упрятали в шкаф. Так и жил себе, обычный советский мальчишка, – не «тимуровец» страстный и не хулиган «Квакин», из рассказа Гайдара «Тимур и его команда».

Часто обстоятельства сильнее человека. И, вроде бы, случай, – но приводит к неожиданным последствиям. Однако, по Писанию говорится: «на все воля Божия…».

Это, интересным словом обозначенное обстоятельство – «случай», свел Сергея с известной в округе шпанистой хулиганской компанией. И что только не творили молодые ребята. Но «сколько веревочка не вейся» – все же обнаружится конец. И получилось групповое преступление, в котором участвовал и Сергей. Дело дошло до суда.

А на суде – ребята постарше «отмазали» молодого Сергея. Он пошел по делу как свидетель, других посадили в тюрьму.

Узнали об этом все родственники Сергея, такие даже, о существовании которых он и не подозревал: дяди, тети и знакомые. У его дедушки были знакомые священники, которые еще оставались живы после репрессий советской власти. И вот, пожилой поп, дедушкин друг, приехал к ним. – Долго, долго беседовал Сергей со священником. Старый священник объяснил, что выбор человеком жизненного пути зависит от него самого. И предложил старец Сергею – оставить этот бренный мир, который затянет его и, рано или поздно, приведет к тюрьме, к страданиям….

Сергей внял совету старца-священника, поехал Сергей в Духовное училище, где учат на диаконов. И с этих пор начались его странствия, его скитания по миру….

В городе Казани, в духовном училище, Сергей долго не продержался: веры в Бога у него было мало, а оттого и не ладилось обучение на предмет богослужения. Но зато он много прочитал книг на религиозную тему, и все больше сказания о монахах пустынниках привлекали его, а книга Лествица, святого Иоанна, стала ему дорогой и учебной книгой.

Из песни под гитару иеромонаха Романа:

Я скажу что где-то

С колокольной звонницы

Звуки православные

Над землей плывут,

Я скажу что где-то

Образ Богородицы

Утешает страждущий

Православный люд.

Я скажу что где-то

Клобуки да мантия,

Канонарх уверенно

Возглашает стих,

Я скажу что где-то

Служит Богу братия

И еще скажу я,

Я один из них!

Прочитал Сергей множество книжек, и из полученных знаний вывел для себя: он решил совершить Поступок, изменить свою жизнь и стать монахом. Даже написал для себя краткий список духовных лекарств на разные случаи:

Если тоска, и ты покинут даже друзьями – читай: Псалом 23, и 27, и Евангелие от Луки 15 гл.

Если дела идут плохо: Пс. 37 и Ев. от Иоанна 15гл.

Если теряешь мужество и находишься в беде: Пс. 126 и Ев. от Иоанна 14 гл.

Если чувствуешь себя совсем не по себе: послание Евреям 12 гл.

Если окончательно теряешь веру в людей: 1 посл. Коринфянам 1 гл.

Если все выходит не по-твоему: посл. Иакова 3 гл.

Неверие в Бога посетило тебя: Ев. от Иоанна 6 – 7 гл. и 16 – 17 главы, а также посл. Филиппийцам 2 гл. 5 – 12 стихи.

Если совершенно утомлен грехом: Ев. от Иоанна 8 гл. и от Луки 18 гл. 9 – 14, 19 гл. 1 – 9 ст.

Если ты отчаиваешься: Ев. от Луки 19 гл. и от Иоанна 3 гл. 16 ст.

Если все благополучно, тоже не забывай благодарить Бога, чтобы не потерять свое благополучие: Псалом 121, Ев. от Матфея 6 гл. 33 – 34, посл. Римлянам 1гл 12 ст.

Укрепление в надежде на Бога: Псалом 26.

Послание Иакова 5 гл.

Как-то прочитав Синайский патерик – Луг духовный, сказания об отшельниках, живших в пустыне, об аввах, – Сергей решил окончательно приблизиться к монашескому житию, исполненного истинным Духом Божиим. И решил, – и пошел….

Ближайшим монастырем, открытым и действующим в то время (конец 1970-х), был монастырь в городе Алатырь, Чувашской АССР, где сам Владыка архиепископ Варнава частое имел посещение. Туда и пошел Сергей, бросив училище в Казани. А там он просился, чтобы взяли его хоть «трудником», если не сразу в послушники, в штат монастырский. Так и получилось, что долгое время работал Сергей в Бригаде плотников и восстанавливал, строил заново и внутри самого монастыря и выезжая на строительство Церквей, Храмов в селах Чувашии.

Настал день, когда просьба зачислить его, Сергея, в штат дошла до самого владыки Варнавы. И Владыка пригласил Сергея на беседу. Долго они беседовали, говорили обо всем. Тогда многие взгляды Сергея пошатнулись, переменились.

«Чтобы не разочаровываться – надо не очаровываться» – запомнил Сергей эту фразу на всю жизнь, вспомнив, что читал об этом у кого-то из святых отцов Церкви.

А в сознании его до этого было одно очарование святости жизни иноческой: и будто бы безгрешны монахи, и ходят все, буквально, «обвитые» Духом Святым, «под колпаком, защитой». Действительность реальная принесла разочарование. Когда же зачислен был Сергей в штат монастыря, переехал с вещами в келлию, он, чуть было, совсем не разочаровался. Как послушание, избрал себе Сергей переписывание книги святого Никодима-святогорца о борьбе со страстями, с одновременным изучением. Он узнал, какие страсти, оказывается, бушуют в жизни монахов. А будучи от рождения впечатлительным и наблюдательным, начав жить внутри… – он увидел проявление всех описанных страстей среди монашеской братии.

Поддерживал Сергея, в духовной его жизни, на исповеди – его духовный наставник иеромонах Нестор. За грехи исповеданные Сергеем, он получал епитимии (наказания), не раз и не два. Ночами творил молитвы, назначенные ему в наказание духовником – отмаливая грехи.

И все-таки, проведя в монастыре около года, оставался Сергей лицемерным грешником. Внешне, он соблюдал все по уставу, а внутренне не был согласен ни с тем, ни с другим. А, кроме того, имел и явный грех, скрываемый от всех вообще в монастыре – грех табакокурения. И никто не знал и не уличал Сергея, он умудрялся так ловко скрывать свой грех, естественно не исповедуясь в нем даже перед причастием.

Зачисленный в штат Сергей по-прежнему работал с плотниками в стройбригаде. А через полгода пребывания в штате, по указанию Владыки Варнавы, одели послушников в черные подрясники, почти в рясы, но только с узкими рукавами, чтобы они отличались от трудников. Это событие взволновало Сергея: он уже мнил себя приближенным к монашеству, тем более, что скоро должно было состояться пострижение в рясофор, в первую предварительную степень монашества. И, окрыленный своим успехом в монастырской жизни, Сергей забыл всякую осторожность и пошел грешить по своему – курить табак. Не особенно скрываясь, он прошел на ту часть монастыря, где шла стройка. Монастырь расширялся, и большая территория была огорожена забором, велось строительство. Там стоял дощатый деревянный туалет для строителей, и там были спрятаны сигареты и спички. Кто-то из братии видел, как пошел Сергей… и, видимо, сказал духовнику. Потому что, когда Сергей вышел из укрытия своего, из туалета, его подозвал к себе иеромонах Нестор, поманив пальцем. От Сергея, только что искурившего сигарету, естественно, исходил запах дыма и табака. Разговор состоялся не злой, но суровый и строгий… Сергея не изгнали, но и подрясник сняли и отложили посвящение в рясофор.

Оставили его послушником, а работал он с трудниками, кто приходил на строительство. Среди послушников он выделялся одеждой, ходил в черном, но в мирском. Остальные все в монастыре ходили в рясах, и послушники в подрясниках выглядели как монахи. Сергей смог отказаться от курения сразу резко, и не чувствовал никакой тяги.

Сильно уязвлено было его самолюбие. Так приучался он к терпению унижением: все послушники как послушники он один – «белая ворона».

И опять около года работал Сергей и жил в послушниках. Подрясник ему одели уже через месяц, но с посвящением в рясофор откладывали. Ибо много надо молиться, чтобы изгладить грех свой и просить Бога простить. И жизнью своей нужно показать стремление – к жизни другой, иной, иноческой. Тогда посвящать можно в рясофор, – это по уставу так. Но монахов не хватало, и некоторых монахов посвящали быстро, через полгода, а Сергею невезло, – произошел еще один казусный случай.

Как-то привезли доски, толстые половые, для монастыря. Послушники их разгрузили вчетвером тут же около ворот, расположив штабель вдоль стены. Сергей работал с ними. Все сели отдохнуть. Машина уже ушла, все сидели, опершись спинами на доски. Устали послушники, – досок было много, штабель сложили в рост человека высотой, доски были длинные, 6 метров и толщиной 60 мм, для полов в монастыре.

И вот, проходит один из монашеской братии, помощник эконома, иеромонах Иссидор. Подошел он к доскам, потрогал, да и говорит послушникам: «Вот – мол – скоро, завтра-послезавтра будут менять полы в трапезной. Полы там подгнили, старые. А поэтому, что же медлить, – несите-ка вы доски к трапезной, к стенке у входа и сложите там». Делать нечего, – когда послушнику говорит старший монах, тем более помощник эконома, – грех не исполнить просьбу: «послушание – прежде всего».

И стали четверо послушников таскать доски к трапезной. Да складывали там к стене, как сказал им Иссидор иеромонах. Все бы хорошо, да только не успели отдохнуть, пришлось вновь таскать тяжелые доски. Так работал и Сергей, вместе со всеми.

Когда уже половину штабеля досок перетаскали, послушники опять решили отдохнуть. Сели уже около трапезной. И тут выходит эконом, тот самый – отец Иоанн. Он спрашивает, с некоторым возмущением: «Вы зачем доски сюда таскаете? Здесь они ни к чему, ремонт трапезной еще не скоро. Несите обратно. Еще не решено, где начнем ремонт. Пусть лежат там, где привезли!».

Делать нечего – «послушание – прежде всего» – послушники подчинились. И вновь принялись таскать тяжелые доски обратно в штабель у ворот.

Устали, страсть…, половину от той половины, которая была у трапезной, перенесли, и опять присели передохнуть.

Тут приехал в монастырь игумен – настоятель монастыря. Он вышел из машины у ворот – и видит, что двое послушников, Сергей и другой, дотащили доску от трапезной до штабеля у ворот и присели отдохнуть, рядом с другими двумя послушниками. Игумен подошел к ним, спросил, почему они таскают доски. Послушники были уставшие, а активность проявил Сергей. Он объяснил, что один из монахов сказал, что в трапезной будут полы менять и просил туда носить доски. Но эконом сказал обратно таскать, вопрос, мол, нерешенный.

Игумен подумал, подумал и говорит: «Все-таки правильно, трапезную будем делать. Так что несите к трапезной все доски».

А надо сказать, что расстояние было немаленькое – через весь монастырский двор метров 80 или все 100, да в обход бордюров от клумб.

Ну, теперь-то уж, по послушанию самому игумену, начали послушники вновь работать – таскать доски к трапезной.

Тут снова проходил Иссидор, помощник эконома, и высказал, даже в резком тоне, – что они так медленно очень работают: «Уже давно можно было все доски перетащить, – когда еще (в смысле давно) я вам сказал… время, мол, к обеду, а у них и треть досок не перенесено». Послушники не успели ответить, иеромонах торопился и быстро ушел. А раздражение от таскания туда-сюда тех же досок усиливалось и возрастало в душе и на сердце послушника Сергея.

И вот, – когда штабель досок был перенесен настолько, что одна треть оставалась у ворот, вдруг, пришел эконом, иеромонах Иоанн. Послушники от усталости почти с ног валились и хотели отдохнуть. Но перепалка началась между экономом и Сергеем, когда он потребовал тащить доски назад. Кто послушание исполняет, а кто нет…, и кого из старших монахов слушать и делать ли бесполезную работу: туда-сюда таскать доски…. Много чего высказал, в сердцах, Сергей послушник, и по раздражительности, которая в процессе перепалки все росла, – Сергей оскорбил эконома очень сильно.

Все прошло быстро. Уже на другой день, Сергей выходил из ворот монастыря с небольшой сумкой в руках.

Его обсудили, наказали, но не изгоняли. Наоборот, хотели исправить, назначив читать Часослов на клиросе днем и ночью. Но Сергей сам ушел. Прочитав всю ночь до утра, (а нужно было начинать каждый раз сначала) – он не стал больше читать. Пошел он к игумену и сказал о своем решении покинуть монастырь, как бы считая себя недостойным даже сана рясофорного монаха.

Вот и опять пошел Сергей действительно странствовать.