Текст книги "Писательское мастерство. Эссе, статьи и рассуждения"

Причастие… Что нужно знать писателю любому

Причастие в названии – это прикосновение к чему то, участие невольное в творчестве.

Что нужно знать писателю (любому)

Несмотря на то, что приведенные цитаты кажутся банальными школьными, но – век живи, век учись, и повторение – мать учения. Надо и надо напомнить себе о том школьном, что мы часто забываем. Не забываем совсем, а так: «запамятовали», как говорится. Так вот, еще раз можно и вспомнить.

Причастие и Деепричастие —

это самостоятельная часть речи или особая форма глагола в русском языке, обозначающая добавочное действие при основном действии. Эта часть речи соединяет в себе признаки глагола (вид, залог, переходность и возвратность) и наречия (неизменяемость, синтаксическая роль обстоятельства). Отвечает на вопросы: что делая? что сделав?

Сходные глагольные формы существуют во многих индоевропейских языках – русском, латинском, французском, а также в тюркских, финно-угорских и других языках. В других языках может называться герундием.

ПРИЧАСТИЕ, ДЕЕПРИЧАСТИЕ.

Вопросы: КАКОЙ? Что делающий? Что сделавший? Что сделанный? Что делаемый? КАК? КАКИМ ОБРАЗОМ?

Что делая? Что сделав? Что сделавши?

Примеры:

Развивающийся, запомнивший, написанный, двигаемый Развивая, запомнив, написавши.

Признаки ГЛАГОЛ+ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ, ГЛАГОЛ+НАРЕЧИЕ.

Относится к имени существительному (местоимению). Относится к глаголу (сказуемому).

Причастие – это самостоятельная часть речи, которая обозначает признак предмета по действию, объединяет в себе свойства прилагательного и глагола (какой? что делающий? что сделавший?).

Деепричастие-самостоятельная часть речи, которая обозначает добавочное действие, объединяет признаки глагола и наречия и показывает, каким образом, почему, когда совершается действие, названное глаголом-сказуемым. (что делая? что сделав? как? каким образом? почему? когда? и др).

Имя прилагательное – самостоятельная часть речи, обозначающая непроцессуальный признак предмета, и отвечающая на вопросы «какой?», «какая?», «какое?», «какие?», «чей?». В русском языке прилагательные изменяются по родам, падежам и числам, могут иметь краткую форму. В предложении прилагательное чаще всего бывает определением, но может быть и сказуемым.

Это выписки из энциклопедии. А разговор пойдет том, что всё это применяется писателями, часто интуитивно. Писатель особо не задумывается, не заморачивается над правилами, а пишет так, как оно ему приходит на ум. Он дает характеристики своим героям, он дает описания обстановки и только во время правки текста может столкнуться вплотную с теми же прилагательными. И это бывает правильно и это правило для каждого писателя.

Байка – поучительный или юмористический рассказ, иногда основанный на реальных событиях.

Достоверность байки несколько выше, чем анекдота, но это не исключает прямого вымысла или литературных приёмов, с помощью которых рассказчик «подаёт» байку.

Как и анекдоты, байки также делятся по тематическим направлениям, охватывающим разные отрасли деятельности человека:

• охотничьи байки

• рыбацкие байки

• армейские байки

• студенческие байки

• исторические байки

• морские байки

• байки на околокомпьютерную тематику.

В жизни термин «байка» часто заменяется, на термин «история». Иногда байка путём художественного пересказывания превращается в анекдот, и, наоборот, некоторые «бородатые» анекдоты иногда можно встретить в виде байки. Иногда под байкой понимают вымышленную неправдоподобную историю, сказку (выражение «что ты мне тут байки рассказываешь»).

Байка, по сравнению с анекдотом, имеет, как правило, больший объём, но в то же время несёт и несколько большую информационную нагрузку, поскольку в ней не используются приёмы сжатия и упрощения информации, присущие анекдотам и шуткам.

В Сети существует множество ресурсов, на которых публикуются байки, и на сегодняшний день байки не менее популярны, чем анекдоты.

Рассказ или новелла (итал. novella – новость) – основной жанр малой повествовательной прозы. Автора рассказов принято именовать новеллистом, а совокупность рассказов – новеллистикой.

Рассказ – меньшая по объёму форма художественной прозы, нежели повесть или роман. Не следует путать русскую новеллу – короткий рассказ, отличающийся стилем изложения, с английским омонимом novella, который является синонимом современного понятия повесть. Рассказ восходит к фольклорным жанрам устного пересказа в виде сказаний или поучительного иносказания и притчи. По сравнению с более развёрнутыми повествовательными формами в рассказах не много действующих лиц и одна сюжетная линия (реже несколько) при характерном наличии какой-то одной проблемы.

Рассказам одного автора свойственна циклизация. В традиционной модели отношений «писатель-читатель» рассказ, как правило, публикуется в периодическом издании; накопленные за определённый период произведения затем издаются отдельной книгой как сборник рассказов.

Типичная структура классической новеллы: завязка, кульминация, развязка. Экспозиция факультативна. Ещё романтики начала XIX века ценили в новелле неожиданный «соколиный» поворот (т. н. пуант), который соответствует в поэтике Аристотеля моменту узнавания, или перипетии. В связи с этим Виктор Шкловский отмечал, что описание счастливой взаимной любви не создаёт новеллу, для новеллы необходима любовь с препятствиями: «А любит Б, Б не любит А; когда же Б полюбила А, то А уже не любит Б».

Примерно так выглядит то, что сегодня пишут писатели, с точки зрения энциклопедии. Пишутся и «рассказы» – так громко названные и пишутся «байки». И всё это не имеет никакого близкого отношения к действительно Художественной литературе. Почему? Вот тут и требуется пояснение.

Описать любое событие, современное автору, человек может и в протокольной манере, что мы часто и видим. Но даже, – если автор расцветит свое «произведение» прилагательными и причастиями и деепричастиями, реального Художественного произведения не получается. А по простой причине: констатация факта – это документ, что тоже важно для истории. Но, изучая кучу документов про войну 1812 года, писатель Лев Толстой создал роман-эпопею, поистине Художественное произведение. В нем нет цифр и исчислений, которые были в документах, в романе много прилагательных и тех же причастий, которые не причастны к документам.

Все герои романа «война и мир» изображены «образно», типично, иили типизировано. Хотя может быть реально, персонаж имел прообраз в жизни, но он показан, описан так, что мы можем встретить похожих Болконских и после, и даже в наше время, и таких, как Наташа Ростова девушек, похожих, можно встретить и в 19 веке и в 20-ом и даже в 21-ом. Все герои типизированы – тот же герой-партизан был не один такой, их было много и они все похожи на того партизана, которого описал Лев Толстой.

Даже в использовании фантастического вымысла Писатель проявляет Художественность: использует фантастику, как средство реалистической обрисовки действительности. Например, «Нос» Гоголя – подлинный шедевр фантастико-реалистического повествования. А также с большим мастерством фантастика использована в «Шинели». Гоголь проявил освоение «невероятного», фантастического в целях освещения реальных черт, свойств действительности, характеров людей.

Для истинного художника (художника слова, каким и должен быть Писатель), как утверждал Гоголь, – нет «низкого предмета в природе». Самые несхожие явления окружающего мира, все то, что составляет содержание жизни человека, все то, что интересует его, может и должно быть объектом искусства.

«В ничтожном художник-создатель так же велик, как и в великом, – писал он в „Портрете“, – в презренном у него нет уже презренного, ибо сквозит невидимо сквозь него прекрасная душа создавшего».

Обращаясь к различным сторонам жизни, художник не просто воспроизводит, а обогащает их. Эту же мысль писатель развивает и в «Мертвых душах», заявляя в лирическом отступлении, что – «равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движение незамеченных насекомых», что «много нужно глубины душевной, чтобы озарить картину, взятую из презренной жизни и возвести её в перл создания».

А еще, важное, – Живая общественная устремленность, гражданственность составляют неотъемлемую особенность творчества Гоголя. «Поверь, – писал он Шевыреву, – что какое ни выпусти художественное произведение, оно не возымеет теперь влияния, если нет в нем именно тех вопросов, около которых ворочается нынешнее общество».

Не раз мы слышали, что Писатель должен «выражать правду жизни», как Астахов писал о Сибири и прочие писали о проблемах общественных. И по мнению Гоголя, подлинный художник не должен стоять в стороне от современной жизни, от её коренных потребностей. Даже более того, оправдано выражение: «Поэт в России больше, чем поэт». «…Писатель, – заявлял Гоголь, – может, более чем кто-либо другой, быть разрешителем современных вопросов». «Социальность» Гоголя выражалась в преимущественном внимании к тому, что характеризует физиономию современного общества, что определяет его черты, движущие пружины его жизни. С полным основанием Гоголь называл «Ревизора» – общественной комедией.

Вот маленький парадокс. Сегодняшние горе-писатели, писать стараются также: и красиво и правдиво, но Художественного в их произведениях очень мало, потому что понятие «Художественности» утеряно и ему надо учиться заново.

Сегодня появилось и уже существует искусство иррационального характера. Почти на уровне Фрейда, фрейдизма. Писатель якобы пишет инстинктивно, интуитивно и прочее. Происходит такая-некая – «деидеологизация» искусства. Правомерность такого рода процессов иногда пытаются обосновать, используя достижения кибернетики, компьютеризации общества.

Однако, если писатель не имеет, не несет в себе никакой идеологии, то у него не получится, и не получается реального Художественного произведения. Без мыслей: что такое добро, что такое зло – получается плохо и совсем нехорошо. Многие выдающиеся писатели постоянно отмечали громадную роль творческой мысли, идейных принципов литературы.

Вот как писал об этом Чехов: «Если отрицать в творчестве вопрос и намерение, – то нужно признать, что художник творит непреднамеренно, без умысла, под влиянием аффекта; поэтому, если бы какой-нибудь автор похвастался мне, что он написал повесть без заранее обдуманного намерения, а только по вдохновению, то я назвал бы его сумасшедшим». (Полное собрание сочинений и писем).

Изучая жизнь, а затем, запечатлевая её в художественных образах, писатель совершает тончайший и сложнейший труд по отбору и выделению значительного и интересного. Тончайшую работу по своеобразному анализу явлений действительности и их синтезу.

Такой у нас век! Что работа писателя обесценилась. А художественных произведений не стало совсем.

Многие сегодня пишут о событиях своей жизни: «я ходила воровать яблоки по соседним садам в деревне, потом пошла по берегу и поскользнулась и упала в воду, а меня вытащила подружка – она меня спасла и она герой» – вот такие тексты мне приходилось видеть тут на прозе ру. И это считается – «художественное» произведение, а автора приняли в ООО Союз – и она уже считает себя писателем! Ужас современной жизни. Интересно, когда это «она» ходила за яблоками? Весной или всё же осенью? Когда это упала она? – дождик был? Или стояла адская жара? Таких перлов можно найти тысячи! И вообще, воровать яблоки – это хорошо или плохо?

И тот же Лев Толстой, в свое время, критически оценивая современное ему «бездумное» искусство, всякого рода натуралистические упражнения, говорил:

«Но разве это искусство? А где же одухотворяющая мысль, делающая бессмертными истинно великие произведения человеческого ума и сердца?» – (из писем Стахову). В иной связи, но столь же ясно и убедительно о роли творческой мысли писал и Пушкин в своих заметках о прозе. Проза, заявлял он, «требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат».

В процессе творчества, несомненно, весьма важную роль играет характер понимания писателем окружающего мира. И не только в том, какие стороны, какие явления и события привлекают внимание писателя. Особенности ясно выражаются и в том, что он считает существенным и характерным в современной ему жизни или истории, в чем он видит возвышенное и низменное, комическое и трагедийное.

Крупных художников слова никак нельзя отнести к числу пассивных созерцателей жизни. Пытливый интерес к миру и людям, стремление их понять – проявляются у писателей разных литературных течений.

Смелое обобщение жизни (с одной стороны) – и безучастное созерцание окружающего (с другой) – «несовместимы». Анатоль Франс следующим образом рассказывает о деятельности ученого-физиолога Мажанди: «Мажанди производил множество опытов без всякой пользы. Он страшился гипотез, как причины заблуждений… он вскрывал ежедневно собак и кроликов, но без всякой предвзятой идеи и не находил в них ничего, по той простой причине, что ничего не искал». Эти остроумные суждения А. Франса имеют отношение к литературе. Они убедительно говорят о значении творческой целеустремленности, как для ученого (в примере), так и для художника слова.

Типизация явлений жизни находится в тесном взаимодействии с творческой целеустремленностью писателя, с теми идеями, которые, так или иначе, направляют его художественные искания. Проще сказать – для чего писатель пишет, для кого?

Одаренный писатель может накопить большие знания, касающиеся той или иной сферы жизни, быть весьма осведомленным человеком в той или иной области, и тем не менее – при отсутствии широкого взгляда на жизнь – он оказывается бессильным раскрыть существенное что-либо в действительности.

В рецензии на «Картины из русского быта» В. И. Даля – Н. Г. Чернышевский отмечал: что важнейший недостаток его народных рассказов состоит именно в том, что Даль, писатель, не обнаружил глубокого и верного понимания народной жизни. Но – «он знает народную жизнь, как опытный петербургский извозчик знает Петербург», ему известны отдельные переулки и улицы, но настоящего представления об облике города в целом, о его характере, о его особенностях – он не имеет.

Так и мы можем все знать о своих друзьях, о которых пишем, обо всех маленьких подробностях, – а о характере их, об их сходной стороне со всеми людьми и об их особенностях и отличиях ничего не сказать.

Горький много писал для начинающих писателей. В своих суждениях от имени читателя Горький выразил свое тогдашнее понимание литературы, её общественное назначение. Отрицательное отношение читателя (по словам Горького) вызывает описательная, бескрылая беллетристика: «Загромождая память и внимание людей мусором фотографических снимков с их жизни, бедной событиями, подумай, не вредишь ли ты людям? Ибо, – сознайся! – ты не умеешь изобразить так, чтобы твоя картина жизни вызывала в человеке: мстительный стыд или жгучее желание создать иные формы бытия… (начать жить по-другому). Можешь ли ты ускорить биение пульса жизни, можешь ли ты вдохнуть в неё энергию, как это делали другие? (писатели: Достоевский, Толстой с Анной Карениной). Да хотя бы задуматься над собой можешь ли ты заставить читателя своими словами, которые сухо, как протокол повествуют.

Объединяющую мысль, как ведущее начало творчества Горький видел в страстной борьбе против мерзостей жизни, в том, чтобы неустанно звать к созданию иных форм человеческого существования. Широкий и активный подход к действительности сливает воедино и большую мысль и чувства, и передовые идеи и живые художественные образы.

Конец.

Воображение и творчество

Прежде чем было изобретено колесо, кто-то и когда-то давно вообразил, как было бы здорово не тащить груз, а подложить под него что-нибудь круглое и толкать и катить, что значительно легче. И так делали на протяжении веков люди. Прежде чем появились самолеты, человек мечтал о том, чтобы полететь как птица, конструировал крылья и другие летательные аппараты. Любому открытию или изобретению предшествовала работа воображения.

Без воображения было бы невозможно развитие духовной и материальной культуры. При этом о самом механизме воображения нам практически ничего неизвестно. Наши ученые представляют, – как работают органы чувств, как мозг перерабатывает поступающую от чувств информацию, как устроена память, и какие физиологические процессы её сопровождают. Но ничего неизвестно о том, какие нервные структуры отвечают за воображение, где оно локализовано в мозге, – это науке пока неизвестно.

Воображение – (определение) это особая форма человеческой психики, отвечающая за построение новых образов. Воображение – это звено соединяющее память и мышление.

Образы рождаются воображением при помощи мышления.

Образы возникают на основе того, что было некогда уже воспринято органами чувств и отложено в памяти. Самые фантастические картины художников и невероятные фантазии писателей, как из мозаики, сложены из кусочков некогда воспринятой ими реальности. Например, кто-то и когда-то, соединил в своем воображении тело лошади и человека и выдумал фантастическое существо – кентавра.

Воображаемые образы, иногда, имеют мало общего с действительностью и тогда их называют – фантазией.

Фантазия, которая представляет будущее, все равно связана с реальностью и в принципе осуществима, – называется мечтой.

А неосуществимые фантазии, представляющие идеализируемое будущее – называются грезами.

Грезы и мечты – все это фантазии нашего воображения.

Различаются среди воображения несколько видов.

1 Когда человек сознательно, усилием воли вызывает у себя определенные образы, он пользуется – активным воображением.

2 Если образы под влиянием каких-либо факторов возникают сами по себе, тогда работает – пассивное воображение. Например, сновидения – это плоды пассивного воображения.

3 Репродуктивное воображение сродни памяти. Воспроизведя виденные в прошлом картины реальности, этот вид воображения, с помощью фантазии, достраивает изгладившиеся в памяти детали.

4 Продуктивное воображение – создает новые образы. Именно это продуктивное воображение является основой творческой мысли. Только человек обладает возможностью творить, говорит наука. Итогом творчества становится нечто совершенно новое, будь то предмет (картина, дом, сосуд для питья) или идея.

Всё не так-то просто. Воображение сложно по природе своей.

Воображение зависит от настроения, от переживаний, от состояния души человека.

Красочные картины, веселая музыка, забавные стихотворения и рассказы создаются обычно, в минуты радости; мрачные краски, тревожная музыка и печальные стихи чаще всего свидетельствуют о душевном смятении души человека.

Но творческий человек, глубоко проникающий в мир своих фантазий, может «заразиться» переживаниями своих героев настолько, что его собственное психологическое состояние уйдет на задний план, и он будет жить жизнью персонажей им же созданных – плакать в моменты радости и смеяться в горе, как его изображаемые герои.

Воображение всегда отражает личность – и на этом основан ряд психологических тестов, которые применяют в медицине. Испытуемого просят составить рассказ по картинке с неопределенным сюжетом или нарисовать некое фантастическое существо. Исходя из того, о чем испытуемый рассказывает, какими словами пользуется, какие черты выделяет, изображая фантастическое существо, какие выбирает краски, цвет и так далее, психологи делают выводы о состоянии человека, о его адекватности.

Воображение может сыграть злую шутку с человеком. Некоторые люди могут настолько глубоко погрузиться в мир собственных фантазий, что потеряют связь с реальностью. Вымысел им покажется привлекательней реальности. Но рано или поздно реальный мир дает о себе знать, и тогда – возвращение в настоящее оканчивается трагедией для человека «фантазёра».

Поэтому: фантазируйте, мечтайте, воображайте, но старайтесь соотносить мечты с реальностью – не становитесь жертвой бесплодных вымыслов.

Конец.

Время и жизнь литературных произведений

Развитие литературы неотделимо от движения времени. Пересечение этих двух процессов происходит не в одном, а в нескольких измерениях. Любая историческая эпоха, в которой противодействуют различные интересы и начала, вызывает к жизни разные, несхожие, разнородные литературные явления.

Порожденные эпохой, произведения литературы по-разному выражают её. В том числе бывают и такие, которые представлены в форме отказа от реальности, от восстановления характерных для эпохи форм. Так, в эпоху бурь и революций возникают фантастические мечтательные литературные произведения: об идеальном «Острове Утопия», о «Городе Солнца», когда в реальности бушуют страсти разрушения (мы старый мир разрушим), гнета над народами (инквизиция), разгула убийств и войн.

Однако. Понять природу и внутренний строй литературных явлений невозможно без выяснения истоков их социального происхождения.

Сейчас, в эпоху «переходную», в эпоху, когда общество ищет новое свое устройство, отказавшись от прошлого… – в большом количестве появляются работы мелочно-исторического характера. В своих работах писатели пытаются запечатлеть исторические события во всех мелочах, и это неплохо, полезно, чтобы потомки знали обо всех мелких событиях времени, повлиявших на становление крупного, на развитие всей общности людей. И, кроме того, появляются писатели, которые в своих произведениях дают эмпирические комментарии происходившим историческим событиям ими прожитого времени. Возможно, это тоже неплохо.

История литературы накопила немало фактов, свидетельствующих о различном восприятии в разные эпохи, как творчества крупных писателей в целом, так и отдельных их произведений. Известны, например, резкие колебания в оценке того же Шекспира на протяжении столетий. В период классицизма в Англии Шекспир вызывал к себе отрицательное отношение. За ним признавали только некоторые достоинства комедианта. Зато трагедии его высмеивались как ничтожные, не удовлетворявшие требованиям хорошего вкуса. Но в 18-ом веке романтики восторженно отзывались о Шекспире. Он стал для романтиков знаменем борьбы против классицизма. Однако и в те годы Байрон, например, весьма критически относился к Шекспиру: В письме Томасу Муру (3 мая 1821г.) он заявлял: «Можете, если угодно, называть Шекспира и Мильтона пирамидами, но я предпочитаю храм Тезея или Парфенон груде обожженного кирпича».

Романтики вдохновлялись творчеством английского драматурга Шекспира. И Пушкин действенно воспринял творческие заветы, как он хвалебно его называл, «отца нашего Шекспира». Пушкин писал: «Не смущаемый никаким светским влиянием Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении типов» – (Собрание соч. т 11).

Но и сам Пушкин воспринимался по-разному, как современниками, так и различными кругами общества на протяжении веков. Интересно в этом смысле письмо Вяземского Тургеневу, в котором содержится сравнение Пушкина с малозначительным поэтом того времени Козловым – автором поэмы «Чернец» (1825). Вяземский писал так: «Я восхищаюсь „Чернецом“; в нем красоты глубокие, и скажу тебе на ухо – более чувства, более размышления, чем в поэмах Пушкина».

В острых спорах о Пушкине, в 50—60-х годах 19 века, выявлялись разные точки зрения. Если сторонники «свободного творчества» – Дружинин, Анненков, – превозносили Пушкина, стремясь доказать, что он был художником далеким от общественных волнений, глашатаем идей «чистого искусства», то такой критик, как Писарев, не находил в произведениях Пушкина социального содержания и решительно отвергал всё созданное Пушкиным, как что-нибудь значащее. Вот Писарев высказал крайние суждения, связанные с «Памятником»: «Призывая на помощь дикого тунгуса и друга степей калмыка, Пушкин поступает расчетливо…, потому что легко может случиться, что более развитые племена Российской империи, а именно – финн и гордый внук славян, (могут) жестоко обмануть честолюбивые и несбыточные надежды искусного версификатора (обманщика, подделывающего), самовольно надевшего себе на голову венец бессмертия, на который он не имеет никакого законного права» (Соч. в 4-х томах, т. 3 М., Гослитиздат, 1956).

И несомненно, что социально-эстетическая функция его произведений сейчас в немалой степени отличается от того, как она раскрывалась в различные периоды и в различных слоях общества на протяжении прошлого века.

Интересную мысль высказал поэт И. Сельвинский в стихотворении «Данте»:

 
Какое мне дело до гвельфов и гибеллинов,
До ада, чистилища, рая – какое мне дело?
Но почему же, всю эту ветошь отринув,
Читая поэму, я напряжен до предела?
 

Поэт сравнивает «Божественную комедию» со звучащей музыкой. Стихотворение Сельвинский заканчивает такими строками:

 
Быть может, когда-нибудь рухнут органные своды,
Заржавеет медь и флейты охрипнет рулада.
Но вечной останется Дантова жажда свободы,
Покуда земля – видения Дантова ада.
 

Каждая эпоха произносит свое суждение, и как бы ни верно поняла она художественное произведение литературы, но всегда оставит следующей за нею эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, и никогда и ни одна не выскажет всего…. Это слова Белинского из статьи «Русская литература в 1841 году».

Конец.