Текст книги "Черный замок"

Ненасытный голод вампиров

В последующие дни Пегги Сью с синим псом находились в состоянии повышенной боевой готовности. Они неустанно подмечали престранные вещи. Люди, читавшие прессу в автобусах и кафе, выглядели все более уставшими. Лица их были бледны, под глазами чернели круги. Многие во весь рот зевали, остальные спали, уткнувшись носом в журналы.

– Ты видел? – обратилась девочка к маленькому четвероногому другу. – Город словно работает в режиме замедленной съемки! Можно подумать, что жители подхватили вирусный дрематит. Это ненормально.

– Ага-ага! – подтвердил пес. – Они, того и гляди, все… гм… вымрут! Еле-еле ноги передвигают, и глаза у них сами собой закрываются.

– Меня беспокоит их бледный цвет лица, – заметила Пегги. – Ни кровинки, как у тяжело больных…

Она не знала, о чем говорят эти симптомы, но нисколько не сомневалась, что диагноз связан с вторжением слов.

И вот, наблюдая как-то раз в автобусе за одним пассажиром, она стала свидетельницей странного события. Незнакомец с газетой в руках храпел на сиденье. Ни с того ни с сего отпечатанные на странице строчки вдруг задвигались, как гусеницы, сошли с бумаги и стали взбираться по его пальцам.

– Вот оно что! – сообразила Пегги. – Как же я раньше не догадалась. Эти слова, как пиявки… Они высасывают кровь из читателей! Вот как они питаются.

– В точку попала, – телепатически ответил ей синий пес. – Мы с тобой оказались очень наивными. Это же не просто письменные знаки, это – зверьки, злющие такие зверьки, и они здорово изголодались!

Друзья застыли на месте, как громом пораженные. На пальцах всех пассажиров автобуса, державших кто книгу, кто журнал, кто газету, сидели буквы-вампиры и с жадностью пили их кровь!

– Они наедаются и растут, – определила на глаз Пегги Сью. – Сперва они были мелкими-мелкими, а сейчас настолько разжирели, что могут стать шапкой[5]5
  Заголовок из огромных букв над главной статьей номера.


[Закрыть] статьи на первой газетной полосе.

Оглушенные усталостью пассажиры ни о чем не догадывались. Потеряв терпение, Пегги вскочила и принялась наносить удары по газетам. Слова-пиявки с явным сожалением отступили. От уколов на пальцах жертв остались ранки с яркими капельками крови.

– Идите к черту! Проваливайте! Кыш! – шипела от злости Пегги.

– Бесполезно, – вздохнул синий пес. – В этот самый миг на горожан нападают тысячи таких же пиявок.

Автобус остановился посреди улицы: водитель уснул за рулем. Пегги с синей собакой вышли.

Так вот чем была вызвана странная сонливость, которой с недавних пор страдали жители Исенгрина! Город словно заболел анемией и мог в любую минуту полностью обескроветь, если никто не обуздает волчий аппетит текстов, сбежавших из адской книжной лавки.

Пегги поспешила предупредить бабушку Кэти и Себастьяна. Собравшись всей компанией, они обошли город и его предместья, оценивая масштабы катастрофы.

– В газетах все больше крупных заголовков, – поделилась новостью пожилая дама. – А на афишах буквы уже поперек себя шире. Взгляните на эти книжки… Глазам своим не верю: это не буквы, а какие-то великаны, едва по десять строк на страницу помещается!

– Потому что они свежей крови насосались, – пояснила Пегги Сью. – Как только они всласть напиваются, ищут укромное местечко и переваривают. Так отчего бы им не подремать на страницах какого-нибудь детективного романчика на витрине обычного книжного магазина?

– Зато те слова, что пока никого не покусали, бледнеют и сморщиваются, – заметил Себастьян, показывая на некоторые рекламные щиты, где у всех на виду стирались целые фразы.

– Эти слова – хищники, – повторила Пегги. – Они охотятся, чтобы жить; вот почему их держали взаперти в адском книжном магазине. Открыв дверь их тюрьмы, мы позволили им напасть на людей. И покуда они не истребят все население Исенгрина, они не успокоятся.

– Хищники, говорите? – крякнул синий пес, подходя к афише, чтобы обнюхать огромные буквы, лоснящиеся от жира и пышущие здоровьем. – Да это слизняки, только притворяющиеся буквами алфавита… Чудо маскировки! Засланцы с другой планеты, это очевидно, и магия тут вообще ни при чем.

– Возможно, – признал Себастьян. – Легко могу себе представить, как в давние-давние времена они упали из космоса вместе с метеоритами. К примеру, в монастырь. В монастырь, где писцы переписывали рукописи.

– Ага-ага, – поддакнул пес, – похоже на правду. Черные, как сажа, умеющие мимикрировать,[6]6
  Способность подражать окружающей обстановке в целях самозащиты.


[Закрыть] они быстро смекнули, чего добьются, если спрячутся внутри колдовских книг и прикинутся буквами, написанными монахами. Кому придет в голову, что космические захватчики прячутся между строками какого-нибудь параграфа?

– Не понимаю, как это может помочь нам от них избавиться! – заметила Пегги.

– Я тоже не понимаю, как это может мне помочь найти адрес, который я ищу! – язвительно-резким тоном сказал Себастьян.

Пегги Сью поняла: мальчик настолько погружен в свои личные проблемы, что все, творившееся вокруг, ему безразлично.

– Следовало бы поставить в известность власти, – решила бабушка Кэти, – хотя сомневаюсь, что они к нам прислушаются. Вы всего лишь дети, а я – рядовая колдунья. Кто нам поверит? Есть все основания полагать, что нас примут за фантазеров.

Невзирая на все сомнения, она наведалась в мэрию и постаралась привлечь внимание муниципального совета к грозящей городу опасности. Как об стенку горох!

– Я битый час говорила в пустоту, – подытожила она со вздохом, выходя из здания мэрии, – они уже подхватили вирус сонливости. Видели бы вы их – бледные, с мешками под глазами, похрапывающих в своих креслах. Да они меня даже не слышали! А в это время слова-пиявки выпрастывались из папок с делами и бегали по столам. Они были всюду, от пола до потолка. Некоторые – размером с пауков-птицеедов.

– Почему они не набрасываются на нас? – спросил Себастьян. – У меня такое ощущение, что мы – единственные, у кого они еще не высосали по три литра крови.

– Потому что именно мы помогли им сбежать, – с горечью в голосе изрекла Пегги Сью. – Так мы стали их сообщниками. Они берегут нас из благодарности… или задумали использовать нас в ближайшем будущем. Они, возможно, держат нас за верных слуг. Мне нехорошо от одной этой мысли!

* * *

Через неделю ситуация изменилась к худшему.

Чем больше жирели слова, тем явственнее их жертвы превращались в прозрачных бедолаг, сквозь кожу-кальку которых уже просвечивали внутренние органы. В некоторых газетах всю площадь страниц занимали только пять или шесть строчек. Люди все равно машинально покупали их: они уже плохо соображали, что происходит.

– Это и есть конец света, – бурчал синий пес. – После забора крови у населения Исенгрина они, чует мой нос, попробуют провести вампиризацию другого городка.

– Этому не бывать, – воскликнула Пегги Сью. – Выход есть всегда, точно вам говорю, осталось лишь его найти!

– А пока, – вмешалась бабушка Кэти, – надо бы помочь этим бедняжкам. Ли́ца их видели? Они становятся все прозрачнее… все тоньше… можно подумать, что вскоре жители города превратятся в простые листы бумаги!

Бабушка не преувеличивала: немного погодя Пегги и сама в этом убедилась. Фасады домов покрывались гигантскими надписями, лишенными всякого смысла, а жители истончались и изнашивались, подобно крылышкам стареющей стрекозы.

– Они уже и на людей-то не похожи, – переживала Пегги. – Они стали как вырезанные из бумаги картинки…

– Ага-ага, – подхватил синий пес. – Тощие-тощие… Как будто иссохшие. Напоминают мне бабочек. Кажется, дотронься до них – и они раскрошатся.

Пегги Сью со своим четвероногим другом бегали взад-вперед по городу в попытке спасти несчастных жертв космических пиявок. Девочка едва осмеливалась к ним прикоснуться, такими хрупкими они выглядели, однако оставить людей под дождем, который сделал бы из них бумажную кашицу, было никак нельзя. Поэтому, аккуратно подбирая людей с земли, как листки бумаги, она скатывала их в трубочки, словно рулоны афиш.

– Хоть они теперь и на себя-то не похожи, они не умерли, – объяснила она синему псу, – глазки-то у них бегают. А порой они даже пытаются заговорить.

– Вампиры высосали из них все, как из мозговой косточки, – волновался пес. – Возможно, мы имеем дело с видом, который питается любой живой субстанцией, доводя свои жертвы до состояния личинок. У этих людей нет больше ни плоти, ни крови, ни костей… Да, даже костей нет! Я в шоке! Больше всего они смахивают на цветочки, которых засунули сохнуть между страниц словаря. Потри их кончиками пальцев, и им конец.

– Надо спрятать их в укромном месте, пока мы не придумаем, как им помочь, – заявила девочка. – А на улице оставлять их нельзя, дождь для них смертелен.

Вот так Пегги Сью стала медсестрой для хрупких бумажных силуэтиков, которых ветер гнал по улице, как опавшие осенние листья.

* * *

Исенгрин-Ту-Тариттс не был большим городом, и космическим пиявкам понадобилось совсем немного времени, чтобы вывести из строя все население. Редкие прохожие, способные еще держаться на ногах, были настолько обескровлены, что шатались по улицам, словно ощупью передвигающиеся сомнамбулы. С глазами-щелками, без единой мысли в голове, они выходили из дома исключительно для того, чтобы прикорнуть за рабочим столом в какой-нибудь полупустой страховой компании, куда не добредали сотрудники, ставшие фигурками из кальки.

Исенгрин-Ту-Тариттс на глазах превращался в город призраков.

В это время Пегги с синим псом бежали по улице, приемами лыжного слалома пробираясь между брошенных машин за бумажным человечком: его мог подхватить порыв ветра и наколоть на ветку дерева… Девочка тяжело переживала, чувствуя себя виновницей катастрофы, и изо всех сил пыталась уменьшить ее последствия. Поймав чей-нибудь скомканный силуэтик, она просила бабушку Кэти тщательно его прогладить, а потом соединить места разрывов клейкой лентой.

Пожилая дама выполняла задание и складывала занедуживших горожан стопками на столе в зале заседаний мэрии, где она в конечном счете решила обосноваться.

– От такой большой угрозы не помогут делу слезы, – причитала она, регулируя температуру своего утюга с отпаривателем. – Не знаю уж, что за яд такой астральный выделяют замаскированные под буквы пиявки, но он погружает жертвы в нечто вроде анабиоза, засушивает несчастных и, как говорят математики, приводит их к простейшему ряду. Вполне возможно, что переливание крови вернуло бы им первоначальный облик. Да откуда же взять столько крови, если в городе ее скоро не останется ни капли!

– Когда они насосутся крови здесь, они отправятся завоевывать другой город, – прошептала Пегги Сью. – Как им помешать?

– Понятия не имею, – ответила бабушка. – Можно попробовать обратиться за помощью в соседний город. Но начнется та же петрушка: кто нам поверит, если мы расскажем о том, что здесь творится? Придется рассчитывать только на свои силы.

* * *

А Себастьян рыскал по городу с другой целью – обнаружить справочник со списком знахарей, способных снять с него проклятие песка. Он был так подавлен, что не обращал ни малейшего внимания на бумажных человечков, которых ветер то и дело швырял ему под ноги. Он наступал на них и в ус не дул, в полной уверенности, что топчет старые афиши, сорванные порывом ветра.

В тот день он бродил уже несколько часов без всякой цели, пока не заметил, что на фасаде домов огромными буквами кто-то выложил его имя…

Вывески, рекламные щиты, афишные тумбы – короче, все, составленное из живых букв, двигалось и дергалось с единственной целью: написать его имя.

Себастьян… Себастьян… Себастьян…

Стоило ему кинуть взгляд на какое-нибудь здание, как на нем тотчас вырастало его имя. Буквы на вывесках страховых компаний перегруппировывались, на табличках автобусов появлялся новый пункт назначения, одно-единственное слово: Себастьян.

Всеми своими стенами, всеми своими крышами город молча скандировал его имя. Пиявки, удравшие из книг-душегубок адского книжного магазина, обращались к нему единственно известным им способом – в письменном виде.

«У меня ум за разум заходит, – подумал мальчик. – Я столько раз превращался в пыль, что, видимо, растерял какие-то извилины, мои умственные способности явно ослабли. Я галлюцинирую!»

Но он воочию видел, как огромные жирные буквы ползли по стенам, точно гигантские змеи, перепачканные черными чернилами, и выписывали его имя.

Почувствовав, что сейчас он дойдет до ручки, парень встал столбом посреди площади и закричал:

– Хватит! Вот он я, что вам надо?

И тут на стене одного завода буквы кучно собрались и составили следующее послание:

«Ты выпустил нас на волю. В знак благодарности мы поможем тебе найти то, что ты ищешь. Путь к знахарю, который может тебя излечить, ведет к черному замку, в Блэк-Чэтоу… Там живет этот всемогущий чародей.

Блэк-Чэтоу… Заповедное место…»

Еще минуту Себастьян так столбом и стоял. Слова разбрелись в разные стороны, и послание мало-помалу рассосалось и исчезло.

Парнишка встряхнулся и понесся в мэрию к Пегги и ее бабушке. И выложил им все, что с ним приключилось.

– Любопытно, – тихо сказала Пегги, – в поезде по дороге сюда мне приснился черный-черный замок, где меня преследовал черный-черный гигантский рыцарь. В общем, ужас.

– Если знахарь способен творить чудеса, то очень может быть, что он найдет способ вернуть к жизни обитателей Исенгрина… – задумчиво сказала пожилая дама. – Надо немедленно навести справки в бюро по составлению кадастра земель.[7]7
  Кадастр – список, реестр, составленый официальным органом или учреждением.


[Закрыть] Не сомневаюсь, что делопроизводитель даст нам всю информацию.

По счастью, нужный им сотрудник еще не стал бумажным человечком. Что не помешало ему встретить вопрос Кэти Флэнаган скептической усмешкой.

– Блэк-Чэтоу… – пробурчал он. – Такого в наличии не имеется, поскольку мне неизвестен ни один город с таким названием в нашем районе.

– Не могли бы вы покопаться в ваших, этих, реестрах? – попросила Пегги. – А вдруг это малюсенькая, почти никому не ведомая деревушка…

Служащий хотел было огрызнуться, но, увидев, что синий пес медленно обнажил клыки, согласился заглянуть в свои книги. И нашел то, что искал, в старинной колдовской книженции.

– Ну вот! – обрадовался он. – Я, как всегда, прав. Это когда-то было, а теперь сплыло. Деревушка, затерянная на краю Северной равнины. Там стояло что-то типа монастыря… Текст не дает на этот счет почти никаких подробностей. Там, кажется, излечивали некие болезни при помощи магии. Все это, разумеется, местные легенды и байки. Одно время туда повадились ходить какие-то, назовем их так, паломники. Потом по соседству проложили другую трассу, и деревушка опустела. Сегодня Блэк-Чэтоу представляет собой лишь городок-призрак, груду никому не интересных развалин. Доказательством чему – тот факт, что лично я о нем никогда ничего не слышал. Северная равнина – так называемые ланды – это отвратное болотистое местечко, куда туристов на аркане не затянешь.

Пегги Сью нагнулась над столом, чтобы получше разглядеть карту, пришпиленную к отчету топографа о проделанной работе. Схватив карандаш и листок бумаги, девочка ее перерисовала.

– Глупостью маетесь, – пробурчал служащий. – Там нет ничего, кроме руин да сумасбродных россказней о небывальщине. Если кто-то там еще отваживается жить, то это наверняка либо сумасшедший… либо чудище – до того уродливое, что боится показаться на глаза приличным людям.

Когда они выходили из мэрии, Пегги Сью поджидала неприятная неожиданность. Приклеившееся к коже Себастьяна слово разгуливало теперь вокруг его шеи. Буквы наконец разлепились и образовали готическую надпись: Черный замок.

Вперед, искатели приключений!

Я останусь здесь и займусь бумажными человечками, – решила бабушка Кэти. – Должен же кто-то приглядеть за ними! Мы не можем бросить этих несчастных на произвол судьбы, ведь в какой-то мере именно мы виноваты в том, что с ними произошло. А тебе, Пегги, предстоит отправиться с Себастьяном в Блэк-Чэтоу. Постарайтесь уж разыскать этого пресловутого лекаря и доставьте его сюда как можно скорее, чтобы он привел жителей Исенгрина в нормальный вид.

– Как мы туда доберемся? – Пегги поставила вопрос ребром.

– В городе машин без шоферов – пруд пруди, – резонно заметил Себастьян. – Отчего бы нам не позаимствовать грузовичок? Я отличный водитель… К тому же я не думаю, что на трассе нам повстречается уйма народу.

Мальчику не сиделось на месте, он весь дрожал от нетерпения, и видеть это было крайне неприятно.

Следовало выбрать средство передвижения. Себастьян был двумя руками за бронированный инкассаторский фургон, который водители – жертвы космических пиявок – бросили посреди дороги, прежде чем превратиться в бумажных человечков.

Они с Пегги заправили бензобак, запаслись провизией и одеждой на длительный срок, попрощались с Кэти Флэнаган и взяли курс на Северную равнину.

На выезде из города Пегги Сью заметила белого кота с рваным ухом, сидевшего на краю тротуара. Он глядел вслед удалявшемуся фургону, и в глазах его поблескивали иронические огоньки.

«Он как будто насмехается над нами», – подумала девочка. Это не показалось ей добрым предзнаменованием.

* * *

Юные путешественники строго следовали указаниям карты, которую Пегги скопировала в отделе по составлению кадастров, пока не свернули с оживленных трасс и не съехали на похожую на гать дорогу. Она зигзагами шла посреди топкой серой равнины.

– Похоже на лагерь семейного отдыха крокодилов! – проворчал синий пес. – Тот еще пейзажик.

В полдень Себастьян остановился на обочине, чтобы дать всем возможность размять ноги и лапы. Из полуразвалившейся каменной лачуги вылез старик, закутанный в пастушью бурку, и приблизился к ним.

– Эй, детишки, – прошамкал он. – Уж не знаю, в курсе вы или нет, но вы на тропе калек.

– Что-что? – пролепетала Пегги. – Вы о чем?

– Это бывшая дорога паломников, – пояснил старик хриплым голосом. Говорил он с таким тарабарским акцентом, что понять хоть что-то было нелегко. – Вы как раз на ней стоите… Ее прозвали «тропой калек» в дни моей молодости. Не ходите по ней!

– Нам вообще-то нужно в Блэк-Чэтоу, – сообщил Себастьян. – Мы правильно едем?

– Да, – нехотя сказал пастух, – дурное дело нехитрое. На вашем месте я бы повернул обратно. Тама никогошеньки не осталось, кроме горстки выживших из ума стариков вроде меня. Это прóклятое место!

– До нас дошли слухи об одном врачевателе… – начала было Пегги.

– Ну, вы будете мне рассказывать о черном рыцаре! – надтреснуто рассмеялся старикашка. – Не хватало только его разбудить!

– Какой еще черный рыцарь? – спросил Себастьян.

– Это старая история, – прохрипел пастух. – Из тьмы мохнатых веков. Рассказывают, что хозяин этих мест заперся в своем замке вместе со всей семьей, чтобы таким манером спастись от эпидемии чумы, которая свирепствовала в этих краях. Он забаррикадировался в доме и отказывался открывать кому бы то ни было, даже своим крепостным, стучавшим в его дверь и молившим о помощи. Так он боялся заразиться, ёксель, понимаешь, моксель. Несмотря на все предосторожности, он таки заразился и помер вместе со всеми родственниками. В наказание за жестокосердие призрак его был приговорен скитаться в полном рыцарском облачении по болотистой равнине и лечить страждущих. Умирающему представлялась кираса. На человека будто налагали латную рукавицу, и болезнь перебиралась под доспехи и навеки там оставалась, ну, как в консервной банке, ясно? Избавившись от болезни, страдалец мигом поправлялся.

Старик сделал паузу, чтобы зажечь трубку. Пегги не знала, что о нем думать. В его глазах горели те же злые искорки, что и в зрачках того белого кота.

«Уж не демона ли поставили на нашем пути, уж не хитрая ли это ловушка?» – подумала Пегги.

– Он так долго скакал по равнине и излечивал зараженных людей, – вернулся к рассказу пастух, выпустив длинную струю вонючего дыма, – что доспехи его постепенно переполнились разными болезнями! Да, хворями на любой вкус: чумой, проказой, холерой, тифом, ну и прочим, ёксель, понимаешь, моксель. Со временем доспехи превратились в железный бак, доверху набитый возбудителями смертельных инфекций. Тогда рыцарь вернулся к развалинам своего замка, чтобы не то замуроваться там, не то наглухо запереться в подвале. Он страшился, что панцирь взорвется и выпустит недуги на волю. Вот почему чудеса прекратились. Однако рыцарь по-прежнему там, сидит взаперти в своем замке без окон и дверей. В замке из темного-темного камня.

Пегги даже передернуло: рассказ пастуха самым досадным образом походил на виденный ею в поезде сон, когда ее преследовали гигантские доспехи в лабиринте черного замка.

Было ли это предчувствием? Или – предупреждением?

– Раньше, во дни моей молодости, – продолжил старик, – тьма-тьмущая людей совершала паломничество в Блэк-Чэтоу, все за здоровьем туда ковыляли. А кто сам не мог идти, тех несли – дышавших на ладан больных, инвалидов, несчастных безногих… Вот почему эту дорогу прозвали «тропой калек».

– Спасибо за интересную лекцию, – перебил его Себастьян, – но нам тем не менее пора ехать дальше.

– Не лезь туда, парень! – пригрозил пастух. – Дрянные там творятся делишки. Давным-давно уже в замок не ступала нога приличного человека.

Себастьян пропустил угрозу мимо ушей и уселся за руль.

– Счастливо оставаться, – бросил он, поворачивая ключ зажигания. – А где, кстати, ваше стадо? Что-то ни одного барана не видать.

– Я пасу не баранов, – оскорбился старик, – а игуан. Они вон там резвятся, в грязище. Их мясо высоко ценится в этом районе, а из кожи выделывают добротную одежду, водонепроницаемую к тому ж. А дожди часто идут над Северной равниной, скоро вы на своем опыте в этом убедитесь. Осадков столько, что можно утонуть, просто попав под ливень! Да-да, ексель, понимаешь, моксель, утонуть!

Взревел мотор, и Себастьян уехал.

– А дядька-то с придурью, – сообщил он, отъехав на сотню метров.

– Ну а ты веришь в историю о доспехах, до отказа набитых болезнями? – спросила Пегги.

Мальчик с досадой пожал плечами.

– Небывальщина, – презрительно процедил он. – Сказочка, от которой уши вянут.

Но Пегги Сью поняла: для того чтобы вылечиться, Себастьян был готов на все, хоть на подписание договора с самим дьяволом.