Текст книги "Битва вечной ночи"

– Скрикеры и пикси опасны, – в свою очередь, перебила Тахгил, – но если не терять головы и руководствоваться здравым смыслом, с этой мелкой нежитью вполне можно справиться. Прошу прощения, – добавила она на случай, если невольно обидела уриска.

– Берегись – я не поведал еще самого худшего. Слыхали о Гриме?

– Ой, да, – вздрогнув, сказала Вивиана. – Он нем легенд много. Он умеет менять обличье, крадет из сердец радость.

– О, на это он мастер, а обитает он в высоких чертогах Арда Масгар Дабба. И Черная Эннис, она тоже живет здесь – кошачья ведьма, пожирательница людских детей. И, говоря о кошках, еще в этом лесу охотятся серые малкины.

Путешественницы переглянулись. От серых малкинов не спасали никакие заклятия, поскольку то были лорралъные чудища – огромные и смертоносные кошки.

– А если вы сумеете избежать встречи с Гримом, Черной Эннис, малкинами, бродячими огнями и прочими, вам скорее всего придется иметь дело с еще одним существом, часто бывающим под темным пологом Арды, – с самим Кербом.

– Убийцей? – переспросила Тахгил пересохшими губами.

– Да.

– Значит, нет никаких шансов пересечь Казатдаур без помощи Летучих кораблей или эотавров?

– Ох, ну, может, тропа-то и найдется, – гулко проухал уриск.

Девушки выжидательно уставились на него, но он больше ничего не сказал. Сзади, у уриска за плечом, поднималась луна. В серебристом свете четко обрисовывался рогатый, до жути чужой силуэт. Однако лицо уриска казалось кротким и мирным. Он гляделся в маленькое зеркальце, крошечной луной свисавшее с пояса Вивианы.

– Мне приходилось бывать в этом лесу, – наконец заговорил он, – и на его окраинах – с тех пор, как я лишился дома на берегах Ишкилиата, который люди зовут Заливом Серого Стекла. Я знаю лес, знаю лесных жителей – и стараюсь держаться от них подальше. Но там, среди ветвей, высоко над землей, в кронах деревьев живет племя людей. Их дороги висят средь листвы, куда проникает солнце. Сетками и железом они защищаются от всех малкинов и прочих тварей. Может, они и позволят вам пройти по их дорогам, если я попрошу.

– Если они пользуются железом, то уж, верно, не колдовского рода.

– Они смертные, только вот не могу сказать, что за племя такое. Я их попрошу – потому как для вас тут слишком Шебуршасто. Взять хоть этих милых ежиков в кустах.

– Шебуршасто?

– Опасно.

Уриск снова растворился в пейзаже.

– Держитесь начеку, – раздался гулкий прощальный возглас.

– Интересно, можно ли ему доверять? – вслух спросила Вивиана, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Луна поднялась на двадцать семь градусов выше. Три путешественницы сидели подле источника, то задремывая ненадолго, то пробуждаясь вновь. Тахгил грезилось, будто бы дуновение ветра у нее на щеке – дыхание Торна. Выпала роса. Лягушки выводили монотонные колыбельные, от которых мысли в голове распадались невнятными обрывками, постепенно сменяясь полусном.

Громкий вопль рывком вернул Тахгил к действительности. Вскочив на ноги, Вивиана лихорадочно обшаривала складки плаща.

– Гром и молния! – вскричала она. – Мои часы! Их украли – прямо с пояса!

Неподалеку от кромки леса многозначительно покачивались кусты.

– Вон они где! – торжествующе завопила Вивиана. – Трау – ворюги!

И, не успел никто остановить ее, бросилась туда. Когда ее спутницы бросились следом, на пальце Тахгил вдруг возникло бледное свечение.

– Кольцо предупреждает: кто-то неявный совсем близко, – тревожно сообщила девушка Кейтри. – Причем неявный пострашнее, чем трау.

Они догнали фрейлину уже почти у самой тени черных ветвей Казатдаура. Из-за ближайших стволов высовывались серые лица с огромными выпученными глазами и длинными обвислыми носами с круглыми кончиками. Ближе всего к трем подругам стояла маленькая трау в традиционном сером платке на голове. В руке она держала серебряные часы в футляре, отделанном бронзой и слоновой костью. Все трау глазели из тени на смертных. Сверху, в ста пятидесяти футах над головой, с ветви сорвался одинокий листок, в свете луны похожий на черный клочок сажи.

– А ну отдавай, жалкая тварь, – сердито потребовала Вивиана, протягивая руку. – Это мое. Все, что у меня осталось в этой окаянной глуши. Отдай немедленно!

Маленькая трау ничего не ответила. Где-то вдалеке резко и отрывисто тявкнула лисица – казалось, подобный звук никак не мог вырваться из горла обычного лесного зверька. Кольцо пульсировало ярким сиянием, точно предупреждая: грядет опасность.

Внезапно выпученные глаза трау выпучились еще больше. Подвижные, гибкие рты словно бы стекли вниз. Трау разом попятились и отступили в тень.

– Нет! – кинулась вдогонку Вивиана. – Не уходите…

Скорчив последнюю гримасу, трау исчезли в лесу.

– Одними только рожами вы нас не запугаете! – крикнула им вслед Вивиана.

– Странно, – заметила Кейтри. – Готова поклясться, они вдруг сами чего-то испугались.

– Да, но не нас – а чего-то у нас за спиной, – сказала Тахгил, резко разворачиваясь.

Тот, кого испугались трау, двигался прямо к ним – не то шел, не то скользил по траве, высокий и прямой, будто труба. Девушка не сразу сумела разглядеть его среди стволов деревьев на склоне. В воздухе рядом с ним хлопали, развиваясь, два треугольника – полы длинного черного пальто. Неужели это человек?

Если да, то с головой у него было что-то очень не так.

Тахгил почувствовала, как внутренности у нее обращаются в воду. Ноги отнялись. Голова приближающегося существа, так похожего на человека, была наклонена влево, то есть не просто даже наклонена, а лежала на плечах горизонтально, под углом, совершенно немыслимым, если не свернута шея. Это была голова повешенного.

Луч лунного света задрожал и распался.

Запрокинутое лицо скользило вперед, вращаясь и парализуя путниц, словно связывая их незримыми нитями. И тут раздался гулкий крик:

– Это же Кривошей! Девоньки, не стойте столбом! Бегите! Бегите!

Незримые нити порвались. Девушек охватила сверхъестественная энергия паники. Освободившись от оков ужаса, они помчались на зов уриска:

– Сюда! Сюда!

Они мчались по темным полянам Казатдаура. За спиной, отсекая свет луны, сомкнулись высокие стволы похожих на стальные башни аутаркеновых деревьев.

Запах страха был тьмой. И во тьме этой не существовало скорости – лишь тягостное давление со всех сторон, как будто три преследуемые чудовищем странницы бежали внутри губки. Кольцо на пальце, точно почувствовав, что надо маскироваться, померкло.

– Наверх! Наверх!

Крики уриска звучали слабее.

– Это ловушка! – воскликнула Вивиана. – Нас заманивают пикси!

– Нет! – яростно возразила Тахгил.

Они из последних сил бежали сквозь мглу, что слепила глаза, забивала нос и рот, душила. Тахгил лицом врезалась во что-то.

– Лезьте! – раздался пронзительный голос козлоногого существа.

Слепо шаря во тьме, девушка нащупала ряд параллельных планок – лестницу.

– Ты первая!

Она с силой дернула Кейтри за локоть и почувствовала, как девочка лихорадочно карабкается наверх мимо нее. Лестница дергалась и извивалась, точно угорь.

– Твоя очередь, Виа.

Второй раз просить фрейлину не пришлось. Она полезла было за Кейтри, но вдруг остановилась.

– Госпожа…

– Давай, если тебе жизнь дорога! Он еще гонится за нами!

Так оно и было. Плесневая поросль на аутаркеновых стволах слабо светилась, и этого мертвенного свечения хватало, чтобы разглядеть во тьме сгусток еще более непроглядной тьмы – прямой столб в развевающемся плаще неумолимо надвигался. Едва только подошвы Вивианы оказались выше головы Тахгил, девушка тоже схватилась за ступеньку и принялась судорожно подтягиваться на качающейся лестнице, нащупывая ногами опору, срываясь и снова находя.

Слишком поздно. Из тьмы вырвалась длинная хищная челюсть. Одним быстрым движением Тахгил выхватила нож, прицелилась и метнула его. Лезвие вспыхнуло кобальтово-синим цветом и бесследно исчезло, точно растаяло. Однако неожиданная атака заставила врага на мгновение замешкаться – и за это мгновение Тахгил взобралась выше, туда, где длинная зубастая челюсть уже не могла ее достать. Со всей силы карабкаясь наверх, девушка скоро ударилась лицом о каблук Вивианы.

– Выше! Выше! – отчаянно завопила она. – Он лезет за нами!

И в самом деле, скособоченная голова тоже поднималась по лестнице. Тахгил метнула второй нож. Он вспыхнул и исчез, как и первый, на сей раз не задержав преследователя ни на секунду. Крючковатая челюсть потянулась к лодыжке девушки, чтобы сдернуть беглянку вниз.

И тут через лес струйкой дыма просочилась мелодия флейты.

А в следующий миг ее сменил громкий вопль.

– Ах ты, гнусный жадина, у тебя вместо головы задница, Кривошей прожорливый! А вот меня не поймаешь, хоть ты шаром катись.

Оскорбление вышло, пожалуй, не настолько нестерпимым, чтобы зловещий дух немедленно перекинулся на новую цель, но все же достаточно обидным, чтобы он приостановился. Вдобавок Кривошея на миг сковала сила произнесенного вслух имени. За этот миг передышки Тахгил снова рванулась вверх – и вместо продолжения лестницы наткнулась на ошеломляющую пустоту. Башмаки Вивианы исчезли, зато чьи-то руки крепко ухватили девушку под мышки и рванули вверх и вбок – на деревянный настил. Лестница со свистом и треском полетела вниз, увлекая за собой кошмарного преследователя, и тяжело рухнула на землю.

Жадно глотая воздух, три путешественницы сидели, привалившись спинами к толстому стволу. Кроме них, на платформе никого не было. Где-то совсем рядом раздался каскад невнятных звуков, отдаленно напоминающих человеческую речь, но на слух девушек абсолютно бессмысленных, – однако скоро и эти звуки затихли вдали.

Судя по всему, беглянки хотя бы на несколько минут оказались в безопасности.

– Как вам удалось сбросить лестницу? – задыхаясь, выговорила Тахгил.

– Это не мы, – пропыхтела Вивиана. – Кто-то другой. Здесь были какие-то существа, но я их не разглядела. Они помогли нам слезть с лестницы, а потом куда-то делись.

Похоже, неизвестные спасители исчезли, оставив спасенных справляться далее собственными силами. Тахгил подползла к краю деревянного настила, утыканному железными прутьями, и, ухватившись за один из них, поглядела вниз.

– Мы не так уж высоко – всего в двадцати футах над землей. А та тварь, дай ей время, еще может до нас добраться. Надо бы залезть повыше.

– Да, выбора у нас нет, – согласилась Кейтри, глядя во тьму над головой. Вдоль ствола тянулась вверх следующая лестница. Тем временем внизу, на усыпанной прошлогодней листвой земле, зазвучали чьи-то неверные шаги.

– Кривошей вообще никаких звуков не издает. Это кто-то еще, – сказала Вивиана, ослабляя врезавшиеся в тело лямки заплечного мешка. – Чем выше мы заберемся, тем спокойнее мне будет на душе.

Однако на смену пережитому страху, бешеному броску на пределе сил пришло полнейшее опустошение. Чудом спасшись от смерти, путешественницы теперь только и могли, что жаться к толстому стволу, не в силах и помыслить о том, чтобы немедленно лезть дальше.

От гладких аутаркеновых стволов не отходило ни единой ветви. Ровные толстые колонны высились на добрых сто пятьдесят футов, а там раздваивались – и каждая ветвь тотчас же раздваивалась снова, и снова, и снова, выпуская листву. Переплетаясь меж собой, ветки образовывали густую сеть, объединяющую все деревья в лесу. Правда, эти последние прутики были совсем уж тонки, так что перебраться по ним могли разве что птицы и самые мелкие лазающие зверьки.

Снизу донеслось тяжелое дыхание и какой-то скрежет. Между парой торчащих железных прутьев показались два быстро приближающихся зеленых глаза. Лесную тишину прорезало басовитое рычание. За черными вывернутыми губами сверкнули ярко-алые десны и белоснежная эмаль острейших зубов.

Сами удивляясь, и откуда только силы берутся, беглянки рванулись вверх по второй лестнице. Не успели они добраться до очередной платформы, как уши заложило от яростного, дикого вопля. Опасливо глянув вниз, они увидели огромную лапу, которая бешено когтила только что опустевший помост. Длинные ядовитые когти, способные без малейшего усилия вспороть человеку живот, сейчас прочерчивали в досках глубокие борозды. Над платформой стоял жуткий треск. Промежутки между кольями были слишком узки, и хищник неосторожным движением сорвал себе коготь. Помост дрогнул от могучего удара снизу, доски не выдержали и поддались. Медленно покатился вниз выломанный кусок. В образовавшейся бреши показалась неистовая кошачья морда: клыки, с которых капала слюна, плоские, прижатые к голове уши, узкие раскосые глаза. Мощный хвост хищника так и ходил ходуном. Три пташки, на которых охотилась сейчас милая киска, не стали ждать, что будет дальше, а, выбравшись на более надежный насест, поспешно втянули за собой лестницу.

Теперь по соседним стволам скакали уже шесть или семь мускулистых гигантских кошек. С поистине удивительным при их размере проворством они прыгали с дерева на дерево, ловко изгибаясь, чтобы не удариться брюхом, а зацепиться за кору когтями, Лесной исполин, приютивший трех насмерть перепуганных представительниц человечьего рода, стоял чуть наособицу – и даже такие ловкие хищницы, как серые малкины, как ни силились, не могли допрыгнуть до него. Одна из них, взобравшись выше второго помоста, метнулась наискосок, изогнулась, едва не сломав себе при этом спину, и, пролетев буквально в нескольких дюймах от края площадки, камнем ухнула вниз.

Дерево, по которому лезли Тахгил, Вивиана и Кейтри, было более или менее защищено от нападения малкинов шипами на платформах, достаточно большим расстоянием до соседних деревьев, а кроме того – широкими заржавевшими металлическими полосами, что обвивали ствол на равном расстоянии друг от друга. Никакие когти не могли впиться в этот металл, а потому хищницы, даже и запрыгнув вдруг на ствол в одном месте, не могли бы залезть выше. Не обращая более внимания на рычание и мяуканье разочарованных охотниц, беглянки поднимались все выше и выше. Фляги и заплечные мешки так и стучали по спинам. Через каждые двадцать – тридцать футов лестница выводила к отверстию на очередную платформу, приделанную к широкому стволу. Там путешественницы позволяли себе немного отдохнуть и перевести дух.

Наконец они уже более не могли подниматься.

И причин тому было две: во-первых, все три вконец вымотались, а во-вторых, лестница кончилась. Здесь завеса листвы была чуть реже, чем вокруг, но о том, что над лесом светит луна, возвещало лишь слабое серебристое свечение, примешивающееся к темноте ночи. От ствола отходили в разные стороны веревки, крепящиеся к крюкам и примитивным блокам. Концы веревок терялись во мгле. Разгоряченные, раскрасневшиеся, подруги жадно напились воды из фляг и точно три деревянные марионетки, на время отпущенные с ниток кукольника, уселись дожидаться утра. Лишь страх перед неведомыми опасностями не давал им забыться тяжелым сном.

Тахгил склонила голову на ствол, и ей показалось, будто она слышит, как, журча и пульсируя, бежит зеленая кровь под корой – совсем как биение ее собственной жизни. Мысли девушки, как обычно, обратились к Торну.

С той минуты, как она впервые увидела дайнаннца под деревьями Тириендора, он безраздельно воцарился в помыслах девушки, так что иной раз она казалась себе лишь наблюдательницей, что следит за пьесой жизни и собственной ролью в ней со стороны. А с тех пор как к любовному томлению прибавились муки лангота, страдания ее удвоились. А вдруг они с Торном никогда уже не увидятся? Вдруг он пал в бою и навеки утрачен для нее? Сомнения и неуверенность высасывали из Тахгил жизнь, высасывали кровь – капля по капле, так что теперь девушке казалось, по венам у нее бежит лишь жидкая водица, а кости сделались хрупким стеклом, таким прозрачным, что свет проходит сквозь нее насквозь, а вся она так истаяла, что первый же порыв яростного южного ветра унесет ее прочь.

И все же она цеплялась за жизнь – так же крепко и решительно, как рука ее сейчас цеплялась за ребристую, неровную кору гигантского аутаркенового дерева, – ибо в этом хрустальном стекле горело жгучее пламя, еще не до конца притушенное отчаянием. Фантазия унесла девушку далеко от Казатдаура, в мыслях Тахгил сейчас стояла на залитой звездным светом поляне Фаэрии рядом с высоким рыцарем. Черную голову его терновым венцом украшали белые звезды.

Сладкая печаль и ужасная тоска навеки поселились в моем сердце, отравляя каждое слово, каждый шаг.

Где-то вдали зазвучали непонятные звуки. Они поднимались все выше и выше над Казатдауром – деловитое жужжание и гул, похожий на шум вращающихся колес. А потом неожиданно грянула развеселая музыка – как будто целый оркестр скрипачей и флейтистов наяривал пляшущим крестьянам в каком-нибудь сельском амбаре. Однако в мелодию закрадывались и резкие, неприятные звуки – музыка казалась лишь бледной копией, беспомощной попыткой изобразить веселье, едва ли не пародией. И прервалась она так же неожиданно, как началась, на середине фразы.

– По правде сказать, вот уж не пикник, – заметила Вивиана.

Во мраке ее лицо казалось бледным, как у покойника.

Деревянный настил, на котором они сидели, легонько покачивался в лад танцу древесных крон. Лесная колыбельная мало-помалу навеяла на путниц сон столь глубокий и крепкий, что ни шорох веревок, ни вздох потревоженного чьим-то приближением воздуха не разбудили их.

Серебряная голубизна растаяла, перешла в густые зеленые сумерки. Утреннее солнце просачивалось сквозь ярусы изумрудных крон, миллионы и миллионы листочков что-то бормотали и нашептывали. Казатдаур никогда не умолкал. Ветер, ворошащий листву, не достигал пола темных чертогов, зато здесь, наверху, стоял тихий звон, как будто кто-то запустил руку в сундук, набитый крохотными хрусталиками. Сотни тысяч листьев медленно скользили вниз, точно нанизанные на невидимые нити.

Тоска по Земле По Ту Сторону Звезд стальным обручем сжимала грудь Тахгил, соленой влагой проступала на глазах девушки. В каплях непролитых слез дрожали отражения листьев.

В утреннем свете путешественницы увидели на противоположном конце платформы горку свежесобранной растительности. Ослепительные цветы с оранжево-желтыми сердцевинками. Похожие на тыквы плоды, все в полосках и пятнышках, которые при ином освещении, наверное, были маренового оттенка. Ветка с листьями – кожица с нее была содрана, и три выдолбленные сухие тыквы со свежайшей родниковой водой. А еще – маленькая плетеная корзиночка с маленькими, точно конфетки, шелковистыми коконами нежно-розовых, шафранных и жемчужных тонов. С чашечек и цветов, и плодов свисали длинные шлейфы белесых волоконец.

От цветов исходил медовый аромат – столь сильный, что даже голова шла кругом. Подруги обнаружили, что эти сочащиеся нектаром ветви можно есть. Хрустящие аутаркановые листья тоже оказались съедобными и по вкусу напоминали сладкую ангелику. Разрезав плоды, путницы обнаружили темно-красную, точно живая плоть, мякоть, мясистую и очень вкусную. А внутренний слой коры напоминал зачерствевший хлеб. Кейтри разрезала один из длинных овальных кокончиков. Внутри извивалась белая слепая личинка. Девочка торопливо, точно обжегшись, отбросила ее на помост.

– Ох ты, бедняжечка.

Мгновенно устыдившись своей несдержанности, она аккуратно подняла кокон и положила обратно в корзиночку. Больше к разноцветным коконам никто не притрагивался.

– Прямо-таки удивительно, что они не принесли нам птичьих тушек, – сказала Кейтри.

– Здесь нет птиц, – ответила Тахгил. – Разве ты еще не соскучилась по их пению?

– Лично я вполне могу обойтись и без птиц, одними сладостями, – с набитым ртом проговорила Вивиана. – Ну кто бы подумал, что можно есть цветы!

– Ну, едят же цветную капусту, – возразила Кейтри. И прибавила, наморщив носик: – Во всяком случае, некоторые едят.

– И засахаренные фиалки, и розовые лепестки, – согласилась Вивиана, впиваясь зубами в сочный плод.

Кейтри поглядела на серый и сумрачный высокий полог, изредка ронявший одинокие листья.

– Что-то не вижу здесь ни таких цветов, ни плодов. Сдается мне, они все растут на длинных побегах гораздо выше. И как только Древолазы их достают?

– Ума не приложу, – промолвила Тахгил. – Но, насколько понимаю, тот уриск попросил Древолазов помочь нам и спустить одну из своих лестниц. В конце концов, все-таки звал нас именно он, а вовсе не пикси пытались заманить в дебри Казатдаура навстречу злой судьбе.

– Да, малыш оказался очень порядочным, такому можно доверять, – согласилась Вивиана. – Да и трау нам помогли, хотя и не нарочно. Не укради они мою вещицу, мы бы так и сидели у пруда, когда на нас напала эта тварь, Кривошей. А тогда он бы мог отрезать нас от леса и никакие Древолазы нам бы не помогли.

При одной мысли о подобном кошмаре все три примолкли.

Лесной мир, окутанный нежно-зеленой дымкой, казалось, состоял сплошь из перпендикуляров, теряющихся во мгле далеко внизу. Головокружительная перспектива. На земле ждала опасность, над головой покачивались тонкие ветки, слишком ломкие и хрупкие, чтобы выдержать кого-нибудь тяжелее опоссума. А по бокам простирались воздушные бездны, столь глубокие, что туда и глядеть было невозможно из-за страха упасть.

Идти было некуда.

Тахгил внимательно изучала сложный аппарат из веревок и лебедок, привязанных к вбитым в ствол крюкам.

– Канаты сплетены из волокон, которые торчат из стеблей этих цветов и плодов, – они очень крепкие, грубые и прочные. В нашей ситуации веревки нужны просто позарез. Может, нам удастся самим такие сплести…

– Ни веревки, ни что другое нам не понадобится, если мы на веки вечные останемся торчать тут на насесте, – сварливо заявила Вивиана. – Пора бы уж этим Древолазам вернуться и помочь нам.

– Уриск сказал, у них есть свои дороги поверху, – промолвила Кейтри, проводя пальцем по уходящему в глубь леса канату. – По-моему, это как раз начало одной из таких дорог, а еще одна идет от платформы чуть ниже.

Тахгил отцепила толстый канат, завязанный на свободном конце массивным узлом.

– Снаряжение Древолазов имеет вполне определенное назначение, – сказала она, рассмотрев узел. – Просто и эффективно. Вот это известно мне под названием «летучая собака». У Придери тоже такая была. Вела от его балкона к основанию холма. Когда я была маленькой, он разрешал мне кататься на ней, а я воображала, что летаю – отца бы удар хватил, узнай он только. – Она дернула за веревку. – Закреплено надежно. Глядите, а вот так вот веревку с узлом можно вернуть в исходное положение, после того как благополучно приземлишься на другой стороне.

– Да, но где эта самая «другая сторона»? – засомневалась Кейтри.

– Есть только один способ узнать. – Тахгил последний раз дернула за канат. – Я пойду первой. Если все будет хорошо, привяжу к веревке какой-нибудь знак – ну например, пучок сухого тимьяна, раз уж я с ним так сроднилась. Эта вот возвратная бечевка должна сопровождать основную. Очень важно, чтобы она свободно разворачивалась, когда я прыгну, а потом, когда канат будет возвращен, аккуратно смоталась – не то ничего не выйдет. Если вдруг возвратная бечевка застопорится и летучая собака резко остановится посередине, пассажир сорвется. Тут нет никакой петли безопасности.

– Но вы ведь не станете прыгать отсюда на этакой ненадежной штуковине! – вскричала Вивиана.

– Не трусь, Виа, – ободряюще сказала Тахгил. – Ничего другого нам не остается.

– Вечно одно и то же, – простонала фрейлина. – У нас нет выбора. Ну неужели мы просто щепки в потоке, швыряющем нас из стороны в сторону по прихоти обстоятельств, на которые мы и повлиять-то никак не можем? По-моему, госпожа моя, до сих пор единственный выбор, что я сделала, состоял в решении сопровождать вас, да и его в сущности выбором не назовешь, потому как иначе поступить мне бы совесть не позволила.

– По личному моему опыту, – ответила Тахгил, – могу сказать, что, пожалуй, за всю жизнь я приняла действительно серьезное решение только один раз, а все остальное было результатом событий, никак от меня не зависящих. Я семь лет искала украденных детей – но как я могла их не искать? Вошла в Светлое Королевство – и как я могла отказаться от возможности спасти их? Я по своему выбору покинула Светлое Королевство в последнюю минуту – хотя даже тогда в глубине своего сердца знала, что должна покинуть его, так что, по правде, никакого выбора я не совершала. Похоже, ты права.

– Настоящий выбор, – заметила Кейтри, – приходится делать каждый день – принимая всевозможные мелкие решения. И пусть мы не можем сказать, куда приведет наш путь, но по крайней мере можем сами решать, куда направить свои стопы и на что именно обращать внимание по дороге.

– А вот герцог Эрсилдоун стоял на том, что мы сами выбираем свою судьбу… – начала было Вивиана, однако Тахгил перебила ее:

– Что-то беседа становится слишком аллегоричной для меня. – Она сменила тему: – Когда я доберусь до другого конца, то дерну толстый канат, основной, три раза. По этому сигналу тащите возвратную бечевку. До встречи.

С этими словами она крепко схватилась за веревку двумя руками, оттолкнулась и прыгнула вперед. Едва ноги Тахгил оторвались от края платформы, она зацепилась ими за узел. Над головой заскрипела лебедка, бегущая вдоль ведущего каната вниз, во тьму и неизвестность.

Девушка со все нарастающей скоростью летела вниз. Волосы, плащ и капюшон ее развевались подобно знаменам. Лес мелькал по бокам, как сложенные из высоких колонн стены отвесного каньона.

Трос уводил куда-то далеко-далеко, казалось – до самого конца света.

Наконец из сумерек впереди с ошеломляющей скоростью вынырнуло место назначения летучей собаки – другая платформа на аутаркеновом дереве. Почти перед самым концом троса блок достиг самого низкого места спуска и дернулся вверх, сбрасывая скорость, набранную за время головокружительного спуска. Болтающаяся на веревке Тахгил задела ногами о край платформы, закричала от боли и невольно отпустила одну руку. Ее бесцеремонно поволокло дальше, на помост, и только тогда она вспомнила, что надо разжать и вторую руку. Тем временем блок летучей собаки, взлетев на высшую точку дуги, утратил последние остатки инерции, поддался соблазну земного притяжения, сменил направление движения и заскользил обратно вниз. Тахгил с трудом успела обрести равновесие, выпрямиться и поймать канат, пока он не отлетел туда, куда бы она уже не могла дотянуться с платформы. Однако ее и саму сдернуло бы с края, не успей она со всей силы откинуться назад и обмотать веревку вокруг вбитого в толстый ствол колышка.

Переведя дух и оглядевшись, Тахгил обнаружила, что платформа, куда вынес ее канат, является второй в целом ряду платформ. Дерево, на котором они располагались, на вид ровным счетом ничем не отличалось от всех остальных деревьев Казатдаура. С платформы ниже отходил трос обратно к первому дереву, с платформы выше бежали сразу три каната, каждый в свою сторону. Судя по всему, это дерево являлось своеобразным воздушным перекрестком.

Привязав к блоку пучок сухого тимьяна, девушка трижды дернула за канат. По тросу пробежала дрожь, но он был таким толстым, что она затихла задолго до того, как канат хотя бы скрылся из виду. Она дернула снова – гораздо сильнее, и была вознаграждена внезапным напряжением возвратной бечевки. Отцепив блок, Тахгил подтолкнула его вперед и следила, как он исчезает в глубокой тени. Тут ей пришло в голову, что прежде, чем призывать подруг, следовало бы удостовериться, что на верхней платформе не поджидает никаких опасностей. Однако теперь уже времени не было.

Внезапно трос натянулся и загудел. Из полумрака появилась Кейтри. Она летела, прильнув к веревке, как виноградинка к лозе, и крепко зажмурившись.

– Открой глаза!

Блок замедлился на последнем коротком подъеме. Башмаки Кейтри коснулись помоста. Она отпустила канат слишком рано – инерция утащила ее вперед, и девочка полетела через дальний край платформы. Тахгил поспешно ухватила ее обеими руками и что было сил рванула на себя. Обе со всего маху плюхнулись на платформу. Канат раскачивался у них над головой.

– Рога Анта! – только и вымолвила белая от потрясения Кейтри.

Они подали знак Вивиане, которая появилась с гораздо большей скоростью и соответственно большей инерцией. Соскочила с каната фрейлина изящно и ловко, как будто всю жизнь только и делала, что тренировалась летать между деревьями.

– А это куда легче, чем я думала.

Спутницы уставились на нее в полном ошеломлении.

– Куда дальше? – не замечая их изумления, поинтересовалась Вивиана и огляделась кругом. – Смотрите, с платформы над нами идет сразу три троса.

– На север. Нам надо двигаться к северу, – ответила Тахгил. – Только вот понятия не имею, где тут север. Когда мы удирали от той твари с перевернутой головой, я напрочь утратила всяческую ориентацию, а сюда солнце не проникает, так что и не разберешься.

Сверху, над лесом, зарядил свежий сладостный дождь, дар чистой воды, предназначенный питать влагой почки, разглаживать иссушенные листья, промывать длинные зеленые косы леса. Однако под плотный полог листвы не проникло ни одной капли.

Когда дождь закончился, подруги вскарабкались по вьющейся лестнице на верхнюю платформу.

– Глядите! – воскликнула Кейтри. – К центральному канату привязаны цветы, и к бечевке тоже. А на остальных двух летучих собаках нет веревок, за которые можно цепляться.

– Недвусмысленное указание, уж это очевидно, – мрачно заметила Тахгил. – С какой бы стороны ни находился север, Древолазы четко показали, по какой дороге нам следует двигаться. Будем надеяться, они и вправду так дружественно настроены, как говорил уриск.

– Но мы бы могли подтянуть тех двух летучих собак при помощи возвратных бечевок, – логично указала Кейтри.

– Честно говоря, не хочется сердить лесных жителей. Не забывайте, мы в их владениях. Наша жизнь и смерть всецело в их руках. Давайте же пока повиноваться им, однако не забывать и об осмотрительности.

Точно так же, как и в первый раз, они перебрались по летучей собаке на следующее дерево, где все выглядело ровно так же, как на двух предыдущих.

– Однообразие начинает действовать мне на нервы, – пожаловалась Вивиана. – Как будто мы движемся в никуда – или по кругу.

– Только не по кругу, – возразила Кейтри. – Обрати внимание, до сих пор мы двигались по одной прямой.

Словно в насмешку следующий же трос шел куда-то в сторону и вынес подруг на платформу, с которой виднелись еще несколько обвешанных платформами аутаркенов. Все деревья были соединены канатами. Чем дальше забирались три подруги в глубь Казатдаура, тем привычнее становился им этот метод передвижения и тем ловчее они приземлялись и отталкивались на площадках. И тем больше становилось кругом деревьев со столь необычной оснасткой.