Текст книги "Смерть Аттилы"

– Подвиньтесь. Бряк, отодвинься.

Загораживая солнечный свет, в избушку влез еще кто-то и присел рядом с ними. Он был гунном, но имел светлые и чистые глаза. В ушах у него висели кружочки из золотой проволоки с небольшими драгоценными камнями, а на ремешке вокруг шеи висела плоская деревянная дудочка. Такс отодвинулся в сторону и практически уселся на Дитрика, а Трубач удобно уселся на освобожденное для него место. Монидяк предложил ему кувшин, но он сделал отрицательный жест рукой. Его светлые блестящие глаза уставились на Дитрика, и он, улыбаясь, что-то сказал на языке гуннов. Он был гораздо худее остальных мужчин и более костляв, и улыбка у него была иная.

– Это Трубач, – сказал Такс Дитрику. – Он – великий шаман. Но он не знает германского языка. Извини. Ты можешь поговорить с ним. Он может тебе многое рассказать.

– О чем?

Но Такс повернулся к Трубачу и заговорил с ним. Они сидели так близко друг к другу, что колени их соприкасались с коленями других. Пока Такс говорил, он сильно жестикулировал. Дитрик поразился, когда по жестам понял, что тот рассказывает о нападении на стада его отца. Потом он понял, что на языке гуннов часто упоминалось искаженное имя его отца, поэтому ему показалось что-то знакомое. Глаза Трубача быстро перебегали с лица Такса на лицо Дитрика, и он не переставал улыбаться. Дитрик решил, что он выглядит голодным.

Бряк тихонько подсказал ему:

– Выпей еще Белого Брата. От него становишься мудрее. Дитрик взял у него кувшин и поблагодарил. Бряк рассмеялся:

– Или ты вообще перестанешь беспокоиться о чем-либо.

Он отвернулся от него. Дитрик отхлебнул из кувшина. Теперь жидкость не казалась ему такой горькой: когда ее пьешь маленькими глотками, она становится почти приятной. У него снова начало пульсировать в голове. Потом все вокруг становилось то ярким, то темным. Яя сильнее осел на корточки, голова у него ушла между плечами, и глаза закрылись. Рот у него был отрыт. На секунду Дитрику стало противно, и он испугался.

Он подумал о том, не станет ли он сам таким, если выпьет еще, и он понял, как он со стороны может показаться таким же неприятным своему отцу. Но Монидяк и Бряк постоянно отпивали из кувшина – они хорошо держались. Ему стало интересно, о чем они говорили – их жесты были для него такими же странными, как и их язык. Голоса их звучали живо, и время от времени они начинали смеяться. С ним никто не разговаривал, ему стало скучно и потянуло в сон, и он зевнул.

– Дитрик, – услышал он голос отца. – Выходи!

Тело Дитрика дернулось. Он выглянул из-за плеча Трубача. Ардарик, нахмурившись, стоял у входа. Все гунны уставились на него, кроме Трубача, который сидел и тихо улыбался. Он один раз хлопнул в ладоши и положил руки на колени. Дитрик быстро натянул на себя тулуп и вылез наружу к отцу.

– Что ты там делал? – закричал Ардарик. – Я что-то чувствую… Ты что-нибудь ел? Или, может, пил?

– Нет, – ответил Дитрик. Теперь, когда он стоял вне избушки, ему показалось, что он пил воду. Холодный воздух освежил его. Ардарик подозрительно смотрел на него. Дитрик сказал ему:

– Не кричи на меня. Почему ты злишься? Ардарик пошел от ледяной избушки.

– Не твое дело. Пошли. Мы едем домой.

Он направлялся к дворцу, и Дитрик видел, что их там ждут лошади. Крыльцо было пустым, и толпа, ждавшая приговоров, уже разбрелась в разные стороны. Шесть осликов, нагруженных товарами, стояли у помещения для женщин, а продавцы расставляли деревянные столы, чтобы на них разложить товары.

– Что случилось? – спросил отца Дитрик.

– Каган сказал, что он ничего не может поделать, если я не смогу ему сказать, кто же убил нашего бычка. Ты их хорошо рассмотрел, и если ты увидишь их еще раз, то сможешь узнать?

– Да, – серьезно ответил ему Дитрик.

Ардарик что-то промычал. Между светлыми бровями пролегли две глубокие морщины. Он вырвал поводья их рук раба и повернулся к своей светлой лошади.

– Ну и что толку? В Хунгваре тысячи гуннов, и каждый день кто-то из них приезжает и уезжает.

Дитрик ничего ему не ответил. Он знал, что должен рассказать отцу всю правду. Но они украли только одного бычка. Он вспомнил, что не отдал Таксу золотой империал, и рукой потрогал его в кожаном мешочке, прикрепленном к поясу. Холодное золото было гладким под прикосновением пальцев. Он взял в руку поводья и сел на коня.

Ардарик смотрел на людей, которые готовили товары к торговле. Дитрик остановил лошадь рядом с отцом и ждал, что тот станет делать.

Такс и его друзья вылезали из ледяной избушки.

Дитрик видел, как они шли друг за другом к дворцу и переговаривались между собой, потом поднялись на крыльцо и вошли внутрь. Кто-то из них, ему показалось, что это был Яя, споткнулся о порожек.

– Тебе нужно поехать к ним в деревню. Может, там ты кого-нибудь узнаешь.

Дитрик удивленно посмотрел на отца:

– Ты все еще думаешь об этом? Почему это для тебя так важно?

Ардарик злобно потянул себя за ус:

– Я не позволю гуннам говорить, что они смогли меня ограбить и не получили за это по заслугам.

Он ударил коня и поехал к воротам. Дитрик следовал за ним. Они проехали мимо столов, на которых были разложены товары – стекло и персидский сахар. Женщины собрались там со своими слугами, чтобы покупать разные разности.

– Почему ты ходил к кагану? – спросил Такс. Он удобно расположился у огня в юрте Трубача и протянул руку к чаше, которая разогревалась на плоском камне среди углей.

Трубач ударил его по руке.

– Не смей, это не для тебя, и тебя не касаются мои визиты к кагану. Тебе также следует держаться подальше от сына короля Ардарика. Он был очень зол, когда обнаружил своего сына с вами.

Трубач что-то вылил из маленькой бутылочки в большую и запечатал пробкой из воска.

– Я не ходил к нему, это он пришел ко мне. И какое мне дело до того, что думает Ардарик? Он не мой король. Если я не могу это пить, то что мне попить? Я страдаю от жажды.

– Вон, возьми там.

На основном центральном столбе висел кожаный бурдюк. Такс подошел к нему, вытащил пробку и начал пить. Это была вода. Когда он напился, то огляделся. Ему нравились скамьи красного лака, покрытые шкурами, разными коврами и золотые и серебряные украшения, стоявшие на раскрашенных полках. У Трубача было две жены, но Такс их видел редко. Они всегда прятались, когда сюда приходили люди. Обычно они уходили в маленькую юрту, которая стояла позади большой. Даже для шамана он был удивительно богатым.

Он также принадлежал к тотему Такса, и Такс знал, что какое-то время шаман хотел взять его в ученики. Трубач начал смешивать обе жидкости в стеклянном сосуде. На нем не было куртки, и его острые локти и лопатки торчали, натягивая кожу.

– Ну вот, – сказал шаман и, заткнув сосуд стеклянной пробкой, поставил его среди других сосудов на маленькую деревянную скамейку у стены.

– Я бы держался подальше от сына Ардарика, потому что кроме вреда он ничего больше не может принести хунну.

– Он знает, что мы украли бычка у его отца, но он ничего не сказал об этом, и я не думаю…

Трубач повернулся к нему не вставая.

– Нам сложно общаться с ними, так же, как и им с нами. Даже если они желают нам добра, они приносят нам горе. Я не знаю, действует ли это в обоих направлениях. Надеюсь, что да. Почему ты хотел поговорить со мной?

– Ну, – сказал Такс, с трудом отвлекаясь от своих мыслей. – Это касается Ардарика. Я говорил тебе, что каган приказал мне рассказать ему все, что я помню об Италии. Трубач кивнул головой.

– Я с ним уже разговаривал, и он слушал меня и задавал много вопросов. Потом мы поговорили о Риме. Присутствовал и его сын, это было до нашего нападения на их стадо. И Дитрик сказал…

Он махнул рукой.

– Нет, мне нужно подумать, как мне выразить его слова.

Трубач улыбался ему. Он сгорбился, как будто его не держала спина – руки и ноги торчали в разных направлениях и спина была изогнута, как у журавля. Открылась дверь юрты, и вошла одна из его жен. Она принесла в горшке мясо и тихо прошла за разрисованный занавес позади юрты.

Такс сказал:

– То, как Ардарик и Дитрик говорили о Риме, меня удивило, почему они хотят напасть на него? Они говорили о нем, как будто они любят его.

– Ага, – Трубач кивнул. Он переплел длинные пальцы и положил на них подбородок.

– Продолжай.

– Все.

– Почему тебя это волнует? Такс удивился:

– Но… как они могут быть людьми кагана и любить Рим? Рим – это враг кагана.

Трубач пожал плечами.

– Разные намерения могут в конце концов служить одной цели.

– Они так сильно любят Рим, что хотят его для себя. Не волнуйся. Каган знает обо всем, сам разберется с этим.

– Это все неправильно, – упрямо повторил Такс.

– Может быть. Давай поговорим о других вещах. Его голос насторожил Такса, и он спросил:

– О чем?

– Некоторые люди говорили твоему брату Разу о тебе, Яя, Бряке и Монидяке.

– Они нас ненавидят. Они не помогают нам, ты разве станешь нас обвинять в том…

– Не прерывай меня. Я все понимаю. Я сказал Разу, что ничего не изменится, пока нет никого, кто бы мог позаботиться о тебе, и что жена Яя не может этого сделать. Она не переживет эту зиму. Раз со мной согласен, но он не желает попадать в беду из-за тебя. Он все время говорит, что тебе нужно жениться.

– Я не хочу жениться.

– Если бы ты женился, то у тебя было бы то же, что и в юрте Яя. Я не вижу из этого выхода. Но я обещал Разу, что сделаю все, что смогу. Я тебе говорю, чтобы ты больше не воровал, или дрался, или шутил над нашими людьми или готами – каган злится на тебя из-за нападения на стадо Ардарика. К счастью для тебя и твоих людей, его это забавляет. Такс наклонил голову.

– Если мы не станем воровать, то как мы…

– Ты можешь добывать себе пищу и сам готовить ее, и чинить свою одежду, и убирать в своей юрте. Или можешь вернуться к брату и жить вместе с ним и его женами, но там тебе придется плохо. Я ничего тебе не предлагаю. Я только перечисляю тебе разные варианты. Ты меня понял?

– Трубач, ты же не?..

– Я все прекрасно понимаю.

– Но как мы можем доставать пищу и сами готовить? Мы не…

– Ты можешь научиться, как это делать. Каждый день один из вас станет приходить сюда, в мою юрту, и получать мясо и зерно на день для пятерых и учиться, как нужно готовить. И убирать в юрте. Вам следует почистить в конюшне – все люди, живущие вокруг вас, жалуются на вонь. И держать лошадей в конюшне. Особенно твою лошадку.

– Она не станет жить в загоне.

– Научи ее оставаться там.

– Но…

– Лошадь небольшая и заходит в юрты других людей. И кусает детей.

– Они ее дразнят.

– Ты предпочитаешь, чтобы она шаталась где угодно и чтобы кто-то ее убил?

– Нет.

– И еще одно, если ты желаешь нарушать табу по поводу того, чтобы не мыться в стоячей воде и вообще не мыться, пусть никто больше не знает об этом.

Такс что-то пробормотал, глядя себе на руки. Но он не мог смотреть в глаза Трубачу, ему было очень стыдно.

– Не волнуйся, – сказал ему шаман более добрым голосом. – Я постараюсь сделать так, чтобы к тебе больше никто не приставал и чтобы у тебя было достаточно пищи, чтобы ты не страдал от холода и голода. Будет лучше, если вы научитесь заботиться о себе, но ради безопасности соседей кому-то придется присматривать за вами.

– Да, – сказал Такс, не поднимая на него глаза.

– Когда Юммейк станет лучше, скажи ей, чтобы она зашла ко мне.

– Зачем?

– Не задавай мне вопросов.

– Ты не можешь ей помочь?

Трубач фыркнул, и его широкий рот с тонкими губами скривился.

– Я пытался это сделать и попытаюсь еще раз. А сейчас уходи. Мне нужно кое о чем подумать.

Такс поднялся. Трубач все еще смотрел вдаль. Его лицо не оправилось от гримасы, и его костлявые пальцы были сплетены вместе. Такс понимал, что тот размышлял о Юммейк. Он взял свою одежду и вышел в яркий зимний ветреный день.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На базаре красные с желтым навесы трепетали над прилавками богатых купцов. Бедные продавцы сидели на земле, и их товары лежали перед ними на циновках, сплетенных из соломы. Въехав через ворота, Дитрик с любопытством посмотрел на двойной ряд прилавков. Такса тут не было, и Ардарик станет на него злиться за опоздание. Он повернулся, чтобы посмотреть на снежное укрепление. Там никого не было, и одна стена осела. Дитрик слез с коня и посмотрел на ворота, надеясь там застать Такса. Он не знал ни одного из двух караульных гуннов, сидевших на платформе у лебедки для приведения в движение ворот. Он не знал, куда ему еще заглянуть, чтобы разыскать Такса. Он может сейчас находиться в деревне гуннов. Или он может дежурить во дворце. Дитрик был внутри дворца один раз в жизни. Он оставил коня и медленно пошел к крыльцу.

Прислонив копье к стене, дежурный гунн сидел на корточках у дверей и кончиком маленького ножа что-то вырезал из полоски кожи. Когда Дитрик приблизился к нему, он посмотрел на него, но выражение его лица не изменилось. Дитрик его не узнал. Гунн повернулся, открыл дверь и что-то прокричал по-гуннски в прихожую. Не глядя на Дитрика, он снова занялся своим делом.

Дверь открылась пошире, и оттуда вышел Яя.

– Что хочешь? – спросил он холодным голосом.

– Мой отец король Ардарик прислал меня, чтобы я привез с собой Такса. Они должны поговорить.

Дитрик разозлился, что Яя так плохо говорит по-германски. Все гунны знали германский язык. Яя широко открыл глаза.

– Куда везти… туда?

Он кивнул в направлении деревни гепидов.

– Каган приказал…

– Такс не едет.

– Каган сказал, что он должен выполнять приказы моего отца.

Яя какое-то время смотрел на него, потом хлопнул в ладоши и что-то сказал караульному. Тот отложил в сторону свою работу и ответил ему. Яя подошел ближе к Дитрику.

– Такс там. – Он показал на другую сторону дворца. – Там, позади. Он не идет. Ты слушать.

Он развернулся и пошел в прихожую. Дверь за ним захлопнулась.

Дитрик пошел со своим конем за угол. Дворец кагана занимал столько же места, сколько и весь огороженный двор его отца. Вокруг дворца можно было ездить на коне. Повернув за угол, он вошел во двор, где росли три дуба. Несколько ребятишек играли в мяч, но Такса там не было видно. Держась ближе к дворцу и стараясь не проходить близко от детей, он дошел до конца этой стены и еще раз повернул за угол.

Там между стеной дворца и ограждением располагалась небольшая кузница. Дитрик слышал потрескивание мехов, и над пламенем тонкой струйкой поднимался дым. Вокруг кузницы стояли люди, и среди них был Такс. Дитрик поспешил вперед, таща за собой коня.

– Такс!

Такс повернулся и помахал ему рукой. Дитрик в ответ отдал ему салют. Он оставил лошадь и пошел к людям, улыбаясь Таксу.

– Мой отец сказал…

Внезапно он понял, что находится в присутствии кагана. У него перехватило горло. Он посмотрел в узкие глаза кагана, но не смог ни о чем подумать. Каган был такого же роста, как и Дитрик, но очень плотный и широкий, как дуб. Дитрик оторвал от него взгляд и уставился на землю.

– Продолжай, – на германском сказал ему каган. Дитрик осторожно посмотрел и увидел, что они все смотрят на что-то. Он подошел ближе.

Рядом с каганом и Таксом было еще четверо людей – молодой юноша, стоявший рядом с каганом, германец и двое гуннов. Дитрик не сводил с кагана взгляда. Он обнял плечи юноши, и тот ласково прислонился щекой к груди кагана. Это, видимо, был один из его принцев. Щеки мальчика были гладкими, без ритуальных шрамов. Может, к сыновьям кагана не относились так жестоко с самого рождения. Он тайком глянул на кагана и увидел на его щеках глубокие сморщенные старые шрамы. Потом Дитрик снова посмотрел в узкие черные глазки кагана.

– Такс, – сказал каган, – это сын Ардарика, не так ли?

– Да, Аттила, – подтвердил Такс.

– Ты мало похож на своего отца, – заметил каган. Он перевел взгляд на гунна у очага.

– Почему ты до сих пор не готов?

Гунн что-то ему ответил. Дитрик вытянул шею, чтобы лучше все рассмотреть. Одной рукой гунн раздувал меха. И угли горели ярко, как зимние ягоды рябины. Другой рукой он переворачивал лезвие меча, держа его в пламени. Дитрик подумал, если он перегреет лезвие, оно просто лопнет. Он был рад, что знает это. Ему так хотелось сказать это вслух. Гунн вытащил меч из пламени и плюнул на лезвие. Комок слюны с треском исчез, и гунн поднял глаза на кагана.

– Хрольд, ты видишь?

Германец кивнул, не изменив выражения лица. Каган зло посмотрел на него, и он дернулся.

– Я смотрю, мой каган. Он поклонился.

– Хорошо.

Каган положил руку на плечо другого гунна. Тот молча стоял между каганом и Таксом.

Мужчина шагнул ближе к кузнице, и Дитрик понял, что того ждет наказание. Этот молчаливый гунн что-то украл у германца Хрольда. У Дитрика желудок сжал спазм. Он быстро посмотрел на маленького принца. Тот прижался щекой к одежде кагана, зажав в руке полу отцовской одежды. Дитрик снова посмотрел на огонь.

Обвиняемый человек положил правую руку на дубовый стол, стоявший перед ним. Взяв меч обеими руками, кузнец отсек ему руку. Ему пришлось ударять несколько раз. После каждого удара кузнец прикладывал раскаленное лезвие к ране. Дитрик закашлялся – запах был ужасный!

Кузнец нанес сильный удар, и рука упала в грязь под ноги кагану. Пока кузнец очищал меч, виновный стоял у стола. Голова у него была опущена, и обугленная культя его руки оставалась на деревянном столе. Дитрик перекрестился. Гунн выпрямился и повернулся к кагану. Лицо у него посерело, и ресницы трепетали, как будто он был готов упасть в обморок. Он неловко преклонил колена в грязи и наклонил голову, прижав щеку к меховому сапогу кагана. Потом медленно поднялся на ноги и пошел прочь, постоянно спотыкаясь.

Каган что-то резко сказал по-гуннски своему сыну, указав ему вниз. Мальчик наклонился, поднял руку и побежал за наказанным гунном. Дитрик повернул голову, чтобы все видеть. Мальчик позвал его, и человек остановился и повернулся к нему. Мальчик подбежал к нему и отдал руку, и когда человек снова двинулся, он пошел вместе с ним. Дитрик перевел дух и увидел, что каган смотрит на него.

– Ты искал Такса?

– Мой отец хочет поговорить с ним, мой каган. – Иди!

Он жестом послал Такса с Дитриком. Такс сказал:

– В ваш лагерь? Но, я… Аттила, должен ли я ехать в их лагерь?

Каган повернулся.

– Да, если он так желает. О, я понимаю…

Он развернулся своим массивным торсом к Дитрику:

– Поезжайте на перекресток перед вашим лагерем, и пусть твой отец встретит его там. Хрольд, ты можешь идти.

Мальчик возвращался к ним, и каган его ждал и улыбался. Когда мальчик подошел к нему, он протянул руку и погладил гладкие щеки мальчика.

– Ты сделаешь так, как он сказал? – спросил Такс, подходя к Дитрику.

– Что?

Такс посмотрел в том направлении, откуда приехал Дитрик. Тот пошел за конем, глядя на солнце над стеной частокола. Он достал империал из кожаного мешочка, потер монетку между указательным и большим пальцами и отдал монету Таксу, когда тот приблизился к нему.

– Я забыл отдать тебе ее в тот день.

– Спасибо, – ответил пораженный Такс. – Спасибо.

Он спрятал монету в карман куртки из свалявшегося серого меха.

– Ты сможешь привезти Ардарика, чтобы мне не нужно было ехать в ваш лагерь?

Дитрик обиженно ответил:

– Ты считаешь, что это западня, не так ли? Ты думаешь, что я все рассказал отцу и он хочет, чтобы ты приехал в нашу деревню, чтобы он мог захватить тебя?!

– Ну…

Они повернули за угол дворца, и Такс посмотрел на него:

– Ты знаешь, что случится, если германец поймает хунну, который что-то у него украл. Хрольд сам поймал этого гунна, и кагану пришлось наказать его в соответствии с законом. Если бы ты был на моем месте, о чем бы ты подумал?

– Если бы я все рассказал отцу, он бы захотел поймать всех остальных, не только тебя. Ты же знаешь, что мне известны их имена.

Такс огляделся, потом приложил к губам два пальца и свистнул.

– Если ты говоришь, что там нет западни, я тебе верю. Но почему ты ничего не сказал ему?

Он сел на ступеньки крыльца и подтянул собранный мягкий верх сапог до колен.

– Но я верю тому, что ты мне сказал.

Яя вышел из входной двери дворца и пошел к Таксу. Он громко топал по деревянному полу. Такс посмотрел на него. Яя что-то ему сказал, но Такс ответил ему одним словом. Яя спрыгнул с крыльца, повернул за угол и пошел к кагану.

– Сколько времени ты охраняешь кагана? – спросил Такса Дитрик.

Такс наклонил голову набок.

– Один из моих братьев был караульным, потом он умер, и я занял его место.

Он посмотрел на черного мерина Дитрика и обошел его вокруг.

– Это твоя лошадь?

– Да, – ответил Дитрик, – что ты о ней думаешь?

Такс пригнулся и провел рукой по передней ноге коня. Его лошадка бежала к ним, держа голову очень высоко, чтобы не наступить на волочащиеся поводья. Такс выпрямился, осторожно подошел к лошадке и взобрался на нее. Дитрик тоже сел на лошадь.

– Так что ты думаешь о моей лошади? – повторил он. Такс ответил:

– Ты не должен ездить на ней по снегу. Голос у него был укоризненным.

– Конь может охрометь, но он может и выздороветь. У всех больших лошадей страдают малые берцовые кости. Не могу понять, почему германские лошади такие крупные.

Дитрик заметил:

– Но все гунны стараются ездить на больших лошадях германцев. Разве не так?

– Поэтому у богатых хунну больше хромых лошадей, чем у бедных хунну.

Такс снова посмотрел на коня Дитрика.

– И еще, у богатых хунну больше лошадей. Ты мне заплатил золотой, хотя мог и не делать этого. Я окажу тебе услугу – мы можем поменяться лошадьми, если хочешь.

– Поменяться конями?!

Дитрик облизал губы. Он начал думать, как ему вывернуться из подобного положения, не обидев Такса. Они выехали из ворот и миновали старый дуб. Снег занес все вокруг. Он отливал синим в тени, и на нем были бесчисленные следы птичьих лап.

Они проехали вниз по холму по направлению к броду. Внизу у болота, где ивы не давали снегу покрыться коркой, дети строили снежные крепости для снежных боев.

Дитрик, волнуясь, посмотрел на Такса.

– Тебе не стоит меняться своей чудесной лошадкой с моим старым мерином. Я не могу принять это.

Такс глянул на него и захохотал, и тогда Дитрик понял, что он его дразнил. У него загорелись уши, но он заставил себя улыбнуться. Такс попридержал лошадку и протянул руку вперед ладонью вверх.

– Я – бедный хунну с четырьмя конями. Два из них хромают, и они оба полукровки. Это вы, германцы, сделали меня нищим. Ты мне должен отдать своего коня. Если ты хорошо ко мне относишься, то я не стану заставлять тебя, чтобы ты взял у меня лошадку.

Дитрик сказал, не изменяя выражения лица.

– Если все кони германцев становятся хромыми, то я смогу тебе помочь тем, что не стану тебе отдавать бесполезное животное, чтобы тебе пришлось его кормить.

Такс разулыбался от уха до уха.

– Я тебе сказал, что у богатых хунну может быть много хромых лошадей. Мне нужно много хромых лошадей, чтобы я стал богатым.

Он начал хохотать, даже не закончив говорить. Дитрик присоединился к нему. Такс легко стукнул его по руке.

– Это был сын кагана? – спросил его Дитрик. – Тот мальчик, что стоял с ним рядом?

– Это был Эрнач, брат Эллака, наследника кагана.

– Он – очень красивый и совсем не похож на кагана.

Такс откинул голову назад и захохотал. Дитрик вдруг почувствовал, будто они были друзьями с Таксом очень давно. Он обратил внимание на глубокие шрамы на щеках Такса.

– У Эрнача нет…

Он засмущался и решил, что не стоит задавать этот вопрос. Но Такс ждал.

– Шрамы… Я думал, что у всех гуннов есть шрамы на щеках.

– Кто? Эрнач? – Такс смотрел на Дитрика, склонив голову набок. – Он еще не мужчина, а ребенок. Тебе режут лицо только тогда, когда ты становишься мужчиной. Это очень длинная церемония. Она продолжается три дня, и каждый день шаман наносит тебе рану. Когда ты становишься мужчиной, ты должен уметь переносить боль, не давая сдачи. Вот так.

Он поднес руку к щеке.

– Они дают тебе Белого Брата, чтобы ты не сильно все ощущал. Я кричал очень громко. Старикам это нравится. Им нравится, когда шаман делает все хорошо и тщательно. И тогда все дарят тебе подарки.

– О!

Дитрик подумал, как можно жить рядом друг с другом и не понимать ничего. Они подъехали к броду. Снег там был сметен, и на льду лежали доски и камни. Он сказал Таксу:

– Я привезу отца на перекресток у нашего холма.

– Хорошо. Он может взять с собой солдат, но я их увижу заранее, и они не поймают меня, – кивнул головой Такс.

– Я знаю, что он не приведет с собой солдат.

– Может, когда-нибудь я поеду в ваш лагерь. Я никогда там не был.

Дитрик посмотрел на него.

– Я всегда хотел посмотреть вашу деревню. Если ты приедешь в наш лагерь, могу я потом приехать к вам?

Такс радостно кивнул головой.

– Да. Хорошо. Мы можем быть… товарищами.

Он сказал это слово неуверенно и посмотрел на Дитрика.

– Если у тебя будут неприятности в моем лагере, я смогу прийти тебе на помощь, а ты мне поможешь в своем лагере.

– Хорошо, – согласился Дитрик.

Они уже почти доехали до перекрестка. Над ними на застывшем холме возвышалось ограждение Ардарика, как уменьшенная копия дворца кагана. Навстречу им ехали два гепида. Они с подозрением оглядели Такса, и хотя один ответил на приветствие Дитрика, другой не обратил на него никакого внимания.