Текст книги "Талисман надежды"

«Если бы Василис видел меня сейчас, вряд ли бы он стал отпускать в мой адрес всякие колкости, касающиеся моей закомплексованности!» – подумала Китти, переворачиваясь на живот.

В свете луны темный пляж казался каким-то сказочным. По обе стороны от него были огромные валуны, а рядом с одним из них… Несмотря на плохое зрение, Китти рассмотрела очертания несомненно мужского силуэта. Сердце у нее ушло в пятки.

«Неужели Василис последовал за мной?» – стараясь не поддаваться панике, подумала Китти, но ее охватил ужас. Это мог быть только Василис – кто еще знал об этой тропинке, что вела сюда из дворца? Китти вспомнила его похотливый взгляд. Во дворце Василис вряд ли бы ее тронул, но здесь, когда их никто не видит и не слышит…

Луна скрылась за тучами, и на пляже стало совсем темно. Китти тут же этим воспользовалась. Она, как могла бесшумно, подплыла к берегу и спряталась за валуном, напряженно вслушиваясь в тишину. Сердце в груди заколотилось как бешеное, когда она, выглянув из-за валуна, увидела, что мужчина двинулся к воде.

– Рина? – услышала Китти. – Опять сачкуешь? Я тебя ловлю за этим уже второй раз за вечер. Разве тебе платят за это?

От шока Китти на несколько секунд лишилась дара речи.

– Вы?! – не удержалась она от удивленного возгласа, когда тучи разошлись и в свете луны она увидела скульптурно очерченные черты лица Никоса Ангелаки. – Вы в курсе, что вы нарушаете частные владения? – резко осведомилась она, хотя ее нагота вынуждала ее оставаться под прикрытием валуна.

– Я-то в курсе. Более того, я гость принца Себастьяна и имею право ходить повсюду, – холодно ответил Никос. – По-моему, единственный, кто нарушает право частной собственности, – это вы. Если, конечно, принц Себастьян не позволил пользоваться пляжем персоналу дворца. А может, у вас есть особое разрешение здесь находиться, Рина?

Китти задохнулась от его намека. Одновременно она взвешивала в уме, может ей стоит, наконец, открыть этому наглецу глаза, с кем и как он разговаривает?

«Если бы я не была голой!» – в отчаянии подумала она.

– Что вы здесь делаете? – понизила она голос. – Вечер еще не закончился.

Никос пожал плечами:

– Мне стало жарко, и я решил прогуляться. Должен признаться, что вас я ожидал встретить здесь меньше всего.

– Вы должны были как-то дать понять, что вы здесь, – вырвалось у Китти. – Я была уверена, что я одна. – Стоило ей подумать о том, что Никос стал свидетелем ее стриптиза, как от охватившего ее стыда Китти чуть не застонала. Оставалось лишь надеяться, что он явился на пляж после того, как она вошла в море, но Никос безжалостно лишил ее даже этой надежды.

– Я не хотел вас напугать, – протянул он. У Китти возникло ощущение, что он забавляется, и его голос это подтверждал. – К тому же какой мужчина в здравом уме станет прекращать шоу, невольным свидетелем которого он стал? Как раз наоборот. Я старался ничем не выдать своего присутствия. – Он намеренно помедлил, прежде чем мягко закончить: – Должен признаться, вы произвели на меня неизгладимое впечатление, Рина. Я должен поблагодарить вас за доставленное мне удовольствие наблюдать за тем, как вы обнажаетесь.

От стыда Китти закрыла глаза.

– Если бы вы были джентльменом, вы закрыли бы глаза! – вне себя от смущения выкрикнула она.

На пустынном пляже раздался сочный смех Никоса.

– В том-то и дело, что я никогда им не был и не собираюсь становиться, Рина, – посмеиваясь, сообщил он. – Я отщепенец, а имея деньги, могу позволить себе делать все, что захочу. – В его голосе послышалась обволакивающая ее хрипотца. – И можете мне поверить, что я уже давно не испытывал такого удовольствия, которое вы мне доставили, Рина.

Китти была шокирована этим заявлением и не знала, что ответить. Обхватив себя руками, она осторожно выглянула из-за валуна.

Глядя на ее блестевшие в свете луны обнаженные плечи и густую массу волос, мокрыми прядями лежавших на плечах, Никос почти зачарованно подумал, что она похожа на неотразимую мифическую сирену.

Когда Никос увидел Рину на пляже, первой его мыслью было, что она пришла сюда, чтобы встретиться с любовником. Однако никакого любовника он так и не обнаружил. Никос был вынужден сознаться самому себе: когда она стала раздеваться, а затем побежала к морю, он был настолько поражен, что мог только молча на нее смотреть.

Обнажившись, гадкий утенок на его глазах превратился в прекрасного лебедя. В бледных лучах луны он мог видеть каждый изгиб, каждую впадинку ее безусловно сексуального тела, блестевшего как тусклое серебро. Когда Рина распустила волосы и они водопадом заструились по ее спине, у него пересохло во рту, а когда она сняла с себя лифчик, представляя ему на обозрение свою полную грудь, Никос со свистом выдохнул воздух.

Он мгновенно возбудился и был рад тому, что в темноте Рина не может этого видеть. Как ни старался он с собой справиться, сколько бы ни напоминал себе, что любит стройных блондинок, с которыми предпочитает заниматься любовью на удобной, широкой кровати, его тело не соглашалось с доводами рассудка. Рина не была похожа ни на одну из его прошлых женщин. И однако же он возжелал ее почти сразу, после нескольких минут общения с ней.

И сейчас, когда их разделяло несколько метров, Никос тем более ничего не мог поделать с разгоряченной кровью, охваченный примитивным желанием овладеть этой женщиной прямо здесь, на песке, под шум набегающих на берег волн.

Глава 3

Ночь была теплой, но Китти начала дрожать. Кожа у нее покрылась мурашками, вода стекала с мокрых волос, холодя кожу, и Китти убеждала себя, что соски у нее затвердели именно поэтому, а вовсе не из-за того, что в нескольких шагах от нее стоял сексуальнейший мужчина и низким, возбуждающим голосом говорил ей, что получил удовольствие от ее стриптиза.

Она все еще никак не могла примириться с мыслью, что Никос Ангелаки видел ее обнаженной. Румянец стыда по-прежнему горел на ее щеках.

– Вот, наденьте пока это, а я принесу вам вашу одежду, – неожиданно сказал Никос. Сделав несколько шагов, он перебросил через валун свой пиджак.

Китти молча, но благодарно укуталась в мягкую ткань, хранившую его тепло. От его пиджака исходил запах мужского тела и лосьона после бритья. Пиджак был явно велик и доходил ей до половины бедер, чему она только порадовалась. Китти поплотнее запахнула его. От внезапно пришедшей в голову мысли, что бы она почувствовала, если бы вместо пиджака ее касались руки Никоса, ей стало жарко. Как и тогда в банкетном зале, фантазия ее разыгралась, и Китти представила Никоса срывающим с нее одежду, увидела, как он притягивает ее к себе и опускает на песок…

«Да что это со мной?» – чуть ли не с испугом подумала она. Подняв голову, Китти натолкнулась на его взгляд и покраснела еще больше. Дыхание у нее перехватило при виде его горящих глаз, но Никос опустил ресницы, пряча их выражение. Китти беспомощно замерла, сердце забилось неровными толчками, так как она успела понять, что это значит. И пусть она неопытна, но ее тело сразу же отозвалось на этот немой призыв, который она прочла в мужских глазах.

Никос как будто тоже напрягся, глаза его сузились, и Китти поняла, что не одна она чувствует вспыхнувшее между ними сексуальное притяжение. Это было невероятно, но похоже, что Никос Ангелаки, этот известный ловелас, нашел ее привлекательной. Впервые за свои двадцать шесть лет Китти почувствовала себя желанной.

Это было потрясающее чувство, и ей хотелось насладиться им в полной мере, так как в любую секунду Никос мог решить, что она маловата ростом, чересчур пухленькая и заурядная…

– Вам лучше пройти в пещеру – там довольно тепло, – строго произнес Никос.

Услышав резкость в его голосе, Китти не поняла, что вызвало гнев. Никос повернулся и отошел от валуна. Подождав несколько секунд, Китти с сильно бьющимся сердцем вышла из-за своего укрытия и, подчиняясь скорее импульсивному порыву, чем здравому смыслу, бросилась бежать по пляжу.

Никос догнал ее почти сразу. Схватив за руку, он развернул ее лицом к себе и водрузил очки ей на нос.

– Думаю, вы не просто так носите очки, чтобы оставлять их на пляже, – промурлыкал он.

– Спасибо, – тяжело дыша, пробормотала Китти.

Теперь, когда его лицо приобрело четкость, она не могла оторвать от него взгляда. Свет луны высветил резкие черты, усилил тени и твердую линию чувственного рта.

Никос резко вдохнул воздух, взял пальцами ее за подбородок и заставил поднять голову. У Китти перехватило дыхание.

– Вам до этого никто не говорил, как опасно плавать в море одной, тем более ночью? – требовательно спросил он. – А если бы вас унесло течением? – Никос окинул взглядом ее невысокую фигуру, прикрытую его пиджаком, тут же вспомнив ее обнаженной, бегущей к воде… – Или мне лучше спросить, как часто вы плаваете голышом по ночам?

– Я… не часто, – кое-как выдавила из себя Китти. – Это частный пляж. Я подумала, что меня здесь никто не увидит, – с намеком закончила она. – Я пришла сюда, как и вы, чтобы подышать свежим воздухом. Признаюсь, меня почти сразу охватило желание поплавать под луной. Я не устояла перед искушением…

Никос склонил голову и медленно кивнул, скользя взглядом по ее телу. Китти еще больше укуталась в его пиджак, но его глаза, казалось, прожигали ее насквозь.

– Что вы делаете? – почти с испугом спросила она, когда он неожиданно снял с нее очки и положил их в карман своего пиджака.

– Если вы не смогли устоять перед искушением, то как устоять мне? – хрипло сказал Никос и дернул Китти на себя. – То самое искушение, которое мы оба испытали в банкетном зале. Не обманывай себя, Рина, – мягко посоветовал он, когда Китти отчаянно затрясла головой, словно оп ровергая его слова. – Я знаю, что у тебя было на уме.

Китти покраснела, а затем, как в замедленной съемке, увидела, как он наклоняет к ней голову, и на секунду оцепенела, разрываемая двумя желаниями – вырваться из его рук и постараться убежать от него и, наоборот, позволить ему сделать то, что она читала в его темном взгляде…

Когда Рина облизнула кончиком языка пересохшие губы, Никос ощутил мощный прилив желания. Оно возникло между ними с самого начала их встречи в банкетном зале и никуда не исчезло. Уже давно ни одна женщина не возбуждала его так сильно, и Никос не собирался игнорировать потребности своего тела. Коснувшись языком ее губ, он почувствовал, как стремительно теряет над собой контроль, и, не в силах больше себя сдерживать, прижался к ее губам.

Китти до последнего момента не верила, что Никос собирается ее поцеловать. У нее вырвался потрясенный выдох, и Никос сразу воспользовался этим, с мягкой настойчивостью вынуждая ее раздвинуть губы еще больше и вторгаясь языком во влажное тепло ее рта. Китти была абсолютна бессильна перед таким натиском, впервые оказавшись во власти мгновенно вспыхнувшего сексуального желания.

Никос положил ладонь ей на шею, поворачивая ее голову так, чтобы ему было удобно ее целовать. Китти ответила сразу, чем еще больше вскружила ему голову. Никос обхватил ее другой рукой за талию и с силой прижал к себе.

Сквозь ткань своего пиджака он чувствовал мягкость ее щедрого на изгибы и округлости тела, которое так манило его к себе без одежды…

От Китти исходил запах моря. «Кожа ее пропиталась солью», – отметил про себя Никос, касаясь ртом ее шеи и проведя языком вдоль ключицы. Он привык держать в объятиях женщин, которые носили эксклюзивные платья и пользовались дорогими духами, и однако же ни одной из них не удалось так задеть его, как этой девушке – земной, простой и невероятно возбуждающей. Она была чувственна от природы и необыкновенно женственна. Инстинкт подсказывал Никосу, что и любовница она, скорее всего, такая же щедрая и, как и он, любящая все новое и необычное.

Глубокая ложбинка между ее грудей так и манила его к себе. Со стоном прижавшись к ее губам, он запустил руку под пиджак и накрыл рукой одну полную, упругую грудь.

Наверное, он слишком сильно ее сжал, так как Рина вдруг подалась назад, и, почувствовав ее колебания, Никос неохотно убрал руку, сожалея, что ему отказали в удовольствии поласкать ставший твердым сосок.

«Но может, это и к лучшему?» – мелькнула у него мысль. Эта морская колдунья заставляла его забыть обо всем на свете, кроме всепоглощающего желания обладать ее роскошным телом. Которое, как он неожиданно понял, вдруг напряглось. Призвав на помощь всю силу воли, Никос оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо, стараясь восстановить дыхание.

– Это безумие, – хрипло выдохнул он. – Нам нужно остановиться – в этой ситуации это самое благоразумное. Но я не хочу… Поэтому выбор за тобой, Рина. Ты можешь или положить этому конец, или остаться со мной и выпить шампанского при луне.

«Согласиться или отказаться?» – думала Китти, пытаясь унять сердцебиение и жадно хватая ртом воздух. С другой стороны, ведь Никос предложил ей только выпить шампанского…

Еще ни один мужчина не предлагал ей выпить с ним шампанского при луне. Еще никто не целовал ее так, как Никос. Еще никому не удавалось возбудить страсть, которая жила в ней все это время…

После обязанностей и требований протокола, которые надлежало соблюдать принцессе, Никос был для нее словно глоток свежего воздуха. Она чувствовала исходящую от него опасность, но он заставил ее почувствовать себя желанной! И это тоже происходило с ней впервые.

Китти сглотнула и, сделав над собой усилие, встретилась взглядом с Никосом, чувствуя при этом себя так, словно ей предстояло спрыгнуть со скалы.

– Я люблю шампанское, – смущенно прошептала она, замирая от собственной смелости.

Но Никос почему-то молчал. Прошло несколько томительных секунд, и Китти уже с упавшим сердцем подумала, что он передумал. Однако улыбка, медленно поднявшая уголки его губ, снова заставила ее сердце взволнованно забиться.

– Ну тогда идем, – сказал он и протянул ей руку.

Их пальцы переплелись, и даже такое ничего не значащее прикосновение стало для Китти маленьким открытием. Никогда за свою двадцатишестилетнюю жизнь она не ходила по пляжу с мужчиной, взявшись за руки.

В пещере стоял китайский фонарик, который, должно быть, принес с собой Никос. Исходивший от него неяркий свет подчеркивал скульптурную красоту его лица. Взгляд Китти задержался на чувственном изгибе его губ, и ее охватил трепет. Она несколько секунд помедлила рядом с опустившимся на песок Никосом. Ее хваленый здравый смысл говорил ей, что ей надо уйти – прямо сейчас! – пока не стало слишком поздно, но ее ноги словно вросли в песок, поэтому, когда Никос похлопал по песку рядом с собой, она тут же опустилась рядом.

Никос протянул ей бутылку шампанского:

– На-ка вот, выпей, а то ты вся дрожишь. Жалко, что это не бренди, но шампанское все же лучше, чем ничего.

Он вытянулся на песке в полный рост, и Китти как завороженная смотрела на раскинувшееся рядом с ней поджарое, мускулистое тело. Воротник его белой шелковой рубашки был расстегнут, и в вырезе виднелась загорелая кожа с темными волосками, которые, как заметила Китти, также покрывали его руки. «Настоящий мужчина в полном расцвете сил и здоровья», – восторженно и в то же время смущенно подумала Китти, принимая бутылку из его рук.

– Наверное, не совсем правильно пить шампанское из бутылки, – пробормотала она. – Это декадентство.

– Декадентство? – Низкий сочный смех Никоса эхом отразился от стен пещеры. – С тобой не соскучишься, Рина. Значит, ты не видишь ничего особенного в том, чтобы поплавать голой под луной, а затем рассуждать, как какая-нибудь гувернантка из Викторианской эпохи. Или тебе напомнить, что под моим пиджаком на тебе ничего нет?

Никос уже и забыл, когда в последний раз видел, чтобы женщина краснела. Женщины, с которыми он встречался, были так же искусны в любовной игре, как он сам. Они давно разучились краснеть, если вообще когда-то умели это делать. Никос почувствовал какое-то странное беспокойство. «Эту Рину не так-то просто понять, – думал он, следя за тем, как она делает глоток шампанского, – она то страстно отвечает на поцелуи, а в следующую минуту робеет, как девственница».

Девственница… Именно это пришло ему в голову, когда Никос поцеловал ее в первый раз. Но затем она вернула ему поцелуй с таким неистовством, что он тут же об этом забыл. Нет, морская колдунья…

– Скажи мне, Рина, почему ты решила стать официанткой? – поинтересовался он.

Китти была застигнута врасплох.

– Ну, мне нужно работать, – промямлила она. – Как и большинству людей, мне надо на что-то жить, а специального образования у меня нет.

Китти тут же пришли на ум годы учебы и интересная работа в музее Аристо, – правда, отнимающая у нее кучу времени, – и она попробовала представить себе, на что была бы похожа ее жизнь, не будь у нее возможности получить блестящее образование и если бы ей действительно пришлось, к примеру, работать официанткой. У нее были смутные представления о реальной жизни, вне золотой клетки, в которой она жила, и Китти с трудом представляла себя бедной. Первое и пока единственное представление об этом у нее сложилось, когда она работала добровольцем в больнице здесь же, на острове. Но длилось это недолго. Отец этого не одобрил – главным образом, как говорил он, из соображений ее безопасности – и запретил ей туда ходить.

– Ты живешь на острове?

Этот вопрос уже полегче. Китти кивнула:

– Я родилась здесь и не хочу никуда уезжать. Аристо – самое прекрасное место на земле.

– Ты так много путешествовала? – со смешком спросил Никос. – Неужели официанткам на Аристо так хорошо платят?

– Э-э, нет, конечно, – с заминкой ответила Китти. Не могла же она сказать ему, что целый год путешествовала по Европе, побывав в Париже, Риме, Венеции, Флоренции, Лондоне, а последние полгода проучилась в престижной школе в Швейцарии. Будучи принцессой, она получала приглашения в лучшие дома Европы, побывала во многих известных галереях, музеях изобразительного искусства, увидела самые прославленные мировые достопримечательности. Но, где бы она ни была, ничто не могло сравниться для нее с родным островом. – Аристо мой дом, и я никуда не собираюсь отсюда уезжать, – твердо закончила она.

«Завидный патриотизм, – подумал Никос. – Интересно, что держит ее здесь: люди или сам остров?»

– Ты живешь с семьей? – полюбопытствовал он.

Сейчас можно было бы сообщить ему, что вообще-то она принадлежит к королевской семье, но кто знает, как на это отреагирует Никос. К тому же после того как он узнает правду, вряд ли они смогут общаться так же непосредственно, почти по-дружески. «В любом случае, – убедила себя Китти, – не сказать всей правды еще не значит солгать».

– Да. Я живу с матерью, сестрой и братьями… – В этом списке не хватало одного человека, по которому Китти скучала до сих пор. – Отец умер несколько месяцев назад, – чуть дрогнувшим голосом добавила она.

– Мне очень жаль.

«Это не просто фраза, которую принято говорить в подобных случаях», – решила Китти. В его голосе ей действительно послышалось искреннее сочувствие, и невольные слезы внезапно подступили к глазам.

– Мне очень недостает отца, – глухо сказала она. – Иногда я вижу его как живого, слышу его голос, и мне становится плохо, когда я вспомню, что на самом деле его уже нет…

Китти смахнула слезы с глаз и окаменела, почувствовав, как Никос коснулся ее пальцев, а затем провел ладонью по ее влажной щеке.

– Извините, – пряча глаза, произнесла Китти.

Она совсем не хотела плакать перед ним. Это горе было ее личным, до этого она ни с кем им не делилась, даже со своей семьей. Китти была особенно близка с отцом, который звал ее «мой воробушек», но воспитание не позволяло ей демонстрировать свои чувства, и она редко их проявляла. Поэтому, уступив этой внезапной минуте слабости, Китти почувствовала себя неловко и попыталась отодвинуться от Никоса. Но он положил руки ей на плечи и привлек к себе.

– Тебе не за что просить прощения, – негромко сказал он. – Я знаю, какие чувства ты испытываешь, – я сам через такое прошел. Моя мать умерла больше десяти лет назад, но я буду помнить ее до конца своих дней. Ты не сможешь забыть своего отца, Рина, но время лечит все, и скоро ты будешь вспоминать о нем без горечи.

Он стал убирать волосы с ее лица, и Китти закрыла глаза, расслабляясь под его успокаивающими пальцами и чувствуя на лице его теплое дыхание. Ресницы ее дрогнули и поднялись, и она утонула в устремленных на нее черных глазах. От Никоса исходила сила, в которой Китти так нуждалась в эту минуту, чувствуя себя слабой, потерянной и одинокой.

Слегка неуверенно она положила руку ему на грудь, ощутив под ладонью сильные, ровные удары его сердца. В пещере стояла тишина, и легко было представить, что, кроме них, на земле больше никого нет…

Прошло всего несколько секунд, и дыхание, так же как и биение сердца Никоса, участилось. Китти молча смотрела на него, не в силах оторвать взгляда.

Никос знал, что ему лучше что-нибудь сделать, чтобы разрушить опутавшие его колдовские чары, но не мог пошевелиться. На ресницах Рины, как маленькие бриллианты, блестели слезы, боль от потери отца все еще стояла в ее глазах, напоминая ему о его собственной потере, случившейся пятнадцать лет назад.

Тогда ему было шестнадцать лет. Он был еще мальчик, но обстоятельства вынудили его стать мужчиной. Потеря единственного человека, который его любил, еще долгое время продолжала отзываться болью в его сердце.

Было видно, что Рина еще не примирилась со своей потерей, иначе она не смотрела бы на него с такой тоской в глазах, которую Никос был не в силах перенести. Движимый желанием ее утешить, хотя бы на время облегчить ее боль, он наклонил голову и легонько коснулся ее губ.

Рина не ответила на его прикосновение, но и не стала уклоняться от этой ласки, и Никос нежно поцеловал ее снова, словно предлагая ей тепло своего тела. Когда губы Китти приоткрылись, а голова откинулась назад, чтобы ему было удобнее, Никос считал, что полностью контролирует ситуацию. Но ее губы были так нежны, что он не смог противостоять искушению вторгнуться языком в глубину ее рта и почувствовать вкус шампанского.

Никос нежно обнял Рину одной рукой, а другую запустил в ее волосы. Даже мокрые, они были мягкие как шелк. Кровь быстрее побежала по его жилам, распаляя и возбуждая его, и Никос притянул Рину ближе к себе, чтобы ощутить ее грудь.

Китти упустила тот момент, когда поцелуй Никоса из утешающего превратился в жадный и настойчивый, возбуждая в ней желание и горяча кровь.

Внутренний голос твердил ей, что воды, в которые она ступила, опасны и лучше бы ей остановиться, пока ее не увлекло на неизведанную глубину. Но Китти не хотелось покидать объятия Никоса, в которых она забыла и про холод, и про свое одиночество. Она желала, чтобы он прижал ее к себе так крепко, чтобы жар его тела испепелил ее, и потому обвила руками его шею и подалась к нему навстречу, не издав ни звука протеста, когда Никос потянул ее на песок.

Теперь они лежали, прижавшись друг к другу бедрами, и Китти почувствовала его возбуждение. Она непроизвольно напряглась. «Это неправильно! – мелькнуло у нее в голове. – Это надо прекратить, и немедленно!» Но когда Никос снова накрыл ее губы своим ртом, Китти ответила на его упоительный поцелуй. «Еще совсем чуть-чуть», – пообещала она себе. Еще несколько секунд она позволит себе насладиться этими мгновениями в объятиях Никоса. Разве она так много просит? Всего несколько поцелуев с одним из самых красивых мужчин, прежде чем она снова вернется к своей одинокой жизни.

Когда Никос наконец оторвался от ее губ, она что-то протестующе забормотала.

– О боже, Рина! – раздался в тишине пещеры срывающийся голос Никоса. – Это безумие. Тебе лучше уйти, пока я еще владею собой. – Он взглянул на распростертое под ним тело, и кровь еще сильнее застучала у него в висках, когда Рина подняла на него затуманившиеся от страсти глаза. – Потому что, если ты не сделаешь это прямо сейчас, я не могу обещать, что позволю тебе уйти.