Текст книги "Капли сердца дхармакайи. Практика дзогчен традиции бон"

Шардза Таши Гьялцен
Капли сердца дхармакайи. Практика дзогчен традиции бон

Предназначение ума и практики, связанные с умом, – такова тема этого текста. С его помощью вы можете очиститься от всех омрачений сознания, устранить все волнения, усмирить желания и в конце концов достичь дхармакайи. Этот текст написан во благо всех живых существ, а не для некоего ограниченного круга лиц

Предисловие к английскому изданию

Тонпа Трицуг Гьялва

Публикация данного текста является весьма знаменательным событием по двум причинам. Во-первых, текст, принадлежащий традиции бон, впервые даётся во всей его полноте, демонстрируя жизненность и огромную значимость этой традиции, сохранившейся в первозданном виде с древнейших времён. Во-вторых, впервые полный текст, относящийся к практике дзогчен, стал доступен широкой аудитории западных читателей, и, что очень важно, он был составлен в наше время, скорее всего в период после 1930 года. Написанный Шардзой Таши Гьялценом (1859–1935), известным мастером традиции бон, обучавшим последователей других школ тибетского буддизма наряду с большим количеством учеников-бонпо, текст относится к непрерывной цепи преемственности учения, которая жива и продолжается по сей день.

Традиция бон и её роль в развитии тибетской культуры является темой многих научных работ, появившихся на Западе в течение последних двадцати лет, и мы надеемся, что данная книга займёт среди них достойное место. С этой целью мы включили в текст краткую историю традиции юнгдрунг (вечный) бон, а также биографии Шардзы Таши Гьялцена и Лопона Тензина Намдака, бонского мастера, выполнившего этот перевод и составившего к нему комментарий.

Важно отметить, что сам Лопон выделяет три различных типа традиции бон – старый бон, целиком шаманский; новый, или реформированный, бон, возникший в ответ на вызов со стороны других буддийских школ; и юнгдрунг, или вечный, бон, который и являет собой ту традицию, которая здесь представлена. Юнгдрунг бон имеет много общего с другими традициями тибетского буддизма, но своими корнями восходит к учителю, который жил намного раньше Будды Шакьямуни, а именно к Тонпе (будде) Шенрабу, который осуществлял свою миссию в земле, расположенной к западу от Тибета. Затем эта традиция распространилась в западных областях Тибетского плоскогорья, особенно в царстве Шанг Шунг в районе Кайлаша, и уже в то время когда царь Сонгцен Гампо (тиб. srong btsan sgam ро)[1]1
  Здесь и далее при транслитерировании тибетских терминов используется общепринятая в мировой тибетологии система транслитерации Тарелла Вайле (Turell Wylie; «А standard system of Tibetan Transliteration», Harvard Journal of Asiatic Studies, Vol. 22, 1959, pp. 261–267).


[Закрыть] завоевал это царство в VII веке, традиция эта считалась очень древней.

Изучая древнюю тибетскую историю, которая значительно отличается от буддийских исторических повествований о Тибете, всегда пытаешься найти какие-то факты-указатели, которые смогли бы подтвердить или, по крайней мере, примерно обозначить место некоторых событий в рамках западной концепции культурного развития. Например, идея того, что культура юнгдрунг бон берёт своё начало в Персии, и что многие учения возникли в западной части Тибетского плоскогорья, а не на Индийском субконтиненте, и что это происходило до времени появления исторического Будды, кажется почти невероятной тем, кто привык к общепринятой истории о проникновении буддизма в Тибет в VII веке.

И действительно, из-за периодических катаклизмов, происходивших в этом регионе и недолговечности тех носителей, на которых были записаны тексты этой традиции, любая попытка самостоятельно разобраться в данной истории становится неизмеримо трудной из-за недостаточного количества древних писаний, сохранившихся в своей первозданной форме. Кроме того, в бон вся информация по линии преемственности этой традиции передавалась исключительно устным образом, поэтому, похоже, не сохранилось никаких письменных записей, которые могли бы пролить свет на её раннюю историю.

Однако здесь есть два исключения. Первое относится к важным элементам древнетибетской культуры, включая как архитектуру, так и религиозные концепции, которые, как заметили учёные, имеют много общего с элементами древнеперсидской культуры[2]2
  См. работу Джузеппе Туччи «Религии Тибета» (Лондон, изд-во «Раутледж энд Кеган Пол», 1980 г.) о происхождении «Тибетской книги мёртвых»; работу X. Ричардсона и Д. Снеллгроува «История культуры Тибета» (Бостон, изд-во «Шамбала», 1986 г.) об архитектуре Тибета; и работу Дж. Орофино «Священные тибетские учения о смерти и освобождении» (Бридпорт, изд-во «Призм Пресс», 1990 г.), в которой идёт речь о схожести тибетского и зороастрийского дуализма.


[Закрыть]. Поскольку эти элементы относятся к тому периоду истории, когда религия бон была преобладающей в Тибете, они придают большую правдоподобность теории о том, что в древние времена персидские влияния были весьма значительны.

Ещё более прямые свидетельства даёт исследование стиля и происхождения бонских храмовых монументов – ступ, или чортенов. Здесь, как и в случае с многими другими элементами культуры бон, делаются утверждения, что бон копирует стиль буддийских ступ в попытке конкурировать с буддийской культурой, хотя между ними существуют значительные различия. Особо следует отметить тексты бонпо, в которых содержатся описания храмовых элементов в структуре чортенов, часто изображаемых с коробоподобным нижним ярусом под легкоузнаваемой формой ступы над ним. Другое существенное отличие – использование трезубца с центральным элементом в виде пылающего меча, помещаемого на вершину сооружения; в то время как в буддийском стиле в качестве символов используются солнце и полумесяц.

Недавно были опубликованы два исследования, в которых рассматриваются древние изображения, высеченные на скалах в Каракоруме и Ладакхе к западу от Тибета[3]3
  Относительно каракорумских рисунков см. работу Карла Джеттмара «Между Гхандарой и Шёлковым путём: Наскальные рисунки Каракорумского большака» (1987 г.), иллюстрация 14, или «Античность Северного Пакистана» (под ред. Карла Джеттмара (1989 г., обе книги изд-ва «Майнц: Ферлаг Филлипп фон Цаберн»), том 1, иллюстрации 5–6. Относительно ладакхских наскальных рисунков см. статью Джакомелла Орофино в сб. «Восток и Запад» (1991 г.).


[Закрыть]. Эти наскальные рисунки представляют особый интерес, поскольку их датировку можно определить другими способами и таким образом получить прямое хронологическое свидетельство относительно раннего периода тибетской культуры. Поэтому весьма примечательно, что один из таких каракорумских рисунков, датируемых I веком, чётко изображает характерный стиль ступы бонпо с отверстием в основании и с символом-трезубцем, а также с символом-свастикой, относящейся к юнгдрунг бон. Подобное свидетельство должно заставить усомниться в убедительности утверждений, что этот стиль был скопирован у индо-буддийской культуры, которая проникла в Тибет лишь шестью веками позднее! Ладакхские рисунки дополняют эту картину, так как, хотя они создавались воинами в период расширения тибетского влияния, который совпадает со временем проникновения буддизма из Индии, в них используется бонский стиль ступ, а также присутствуют надписи на древнем языке Западного Тибета, царства Шанг Шунг, который был заменён тибетским языком. Так что общепринятая идея о том, что письменный язык появился в Тибете вместе с буддизмом из Индии, в свете этих находок кажется менее вероятной.

Перевод текста

Текст, который здесь представлен, изложен в стиле личных наставлений Шардзы своим ученикам. Такого рода тексты в традиции дзогчен именуются менгагде (тиб. man ngag sde). Данный трактат содержит в сжатом виде информацию из двухтомной работы Шардзы, составленной в том же стиле.

Перевод был осуществлён в августе 1991 года Лопоном Тензином Намдаком во время занятий по изучению этого текста с небольшой группой учеников из западных стран в его монастыре, расположенном в долине Катманду (Непал). В то время как дождь орошал землю вокруг нас, Лопон в течение около двух часов ежедневно был занят обучением и переводом текста, который набирался на портативном компьютере тут же с его слов. Перевод также записывался на магнитофон, что давало нам возможность убедиться как в точности набранного текста, так и в том, что не было допущено никаких пропусков в тибетском оригинале. Набирал текст и корректировал английский перевод я, сверяла текст с записью на плёнке и оригиналом Моника Джентайл, которая в настоящий момент завершает работу над своей диссертацией по тибетской культуре в Санскритском университете Бенареса (Индия). Окончательный вариант был затем прочитан Лопону, который ещё раз сверил его с тибетским оригиналом. То же было проделано со всеми частями оригинального текста Шардзы и с сопровождающими его приложениями. Мы также хотим выразить благодарность Че Гоу, который оказывал помощь в переводе биографии Шардзы Таши Гьялцена, и Тадеушу Скорупски, сделавшему перевод краткой истории бон (Приложение 2).

Будучи признанным мастером дзогчен, Лопон Тензин Намдак является также выдающимся учителем, обладающим энциклопедическими познаниями в области культуры бон и имеющим огромнейший опыт в преподавании этого предмета монахам как в Тибете, так и в Индии. Он мог не только переводить текст, читая его нам, но и с радостью отвечал на любые вопросы, возникающие во время занятий, и его ответы вполне могут составить наряду с оригиналом ещё один текст менгагде. Эти комментарии можно найти в многочисленных сносках, сопровождающих текст, и их следует читать как комментарии, одновременно с основным текстом. Перечитывая этот текст сейчас, в Лондоне, я сталкиваюсь с множеством других вопросов, которые хотел бы задать ему, но надеюсь, что ответы на большинство из них будут даны через представление текста в подобном формате.

По мнению Пера Квэрна, который предложил написать введение к тексту, а также откорректировать мой английский, текст этот лучше назвать комментарием-толкованием, чем строгим переводом. Поскольку это комментарий к личным наставлениям, которые дал великий мастер дзогчен, это не должно вызвать большой проблемы, и мы надеемся, что он сохранил в себе «аромат» текста в том виде, в каком он излагался. Для тех, кто ещё не знаком с таким учением, как дзогчен, профессор Квэрн предлагает обширный перечень литературы по данной теме в библиографическом очерке, помещённом в книге после основного текста.

И последний вопрос относится к такой проблеме, как написание тибетских терминов: мы решили использовать приблизительное произношение оригинальных тибетских терминов, а после них в скобках давать более точную транслитерацию, с тем чтобы было удобно читать текст, не делая вынужденных остановок.

Как уже говорилось в начале этого предисловия, публикация данной книги действительно является редким событием, и мы очень надеемся, что этот исключительно ясный и сжатый текст будет понятен и полезен всем, кто возьмётся изучать его. Он относится к традиции, которую можно назвать в высшей степени «экстраординарной» и которая всё ещё жива и доступна. Да послужит он благу всех живых существ.

Ричард Дикси,

Лондон, октябрь 1991 г.

Введение Пера Квэрна

Тот факт, что буддизм является не единственной религией в Тибете, ещё не очень широко известен. Введённый в VII веке н. э. под влиянием могущественных тибетских правителей, буддизм стал главенствующей религиозной системой в XI веке и остаётся таковой по сей день. Тем не менее наряду с буддизмом ещё одна религия сохранилась в Стране снегов на протяжении многих веков. Эта религия, для которой нет другого названия, кроме её тибетского наименования «бон», утверждает, что именно она является той религией, которая господствовала в Тибете на протяжении долгого времени, ещё до того, как на сцену вышел буддизм. Бон, как утверждают его последователи, имеет древнюю и славную историю, уходящую корнями в более далёкое прошлое, чем время появления буддизма в Индии. Обычно западные учёные отвергали это утверждение, подчёркивая многочисленные точки соприкосновения – часто даже тождественности – между буддизмом и религией бон, и таким образом делали заключение, что бон по существу являет собой не что иное, как неортодоксальную форму буддизма.

Однако среди некоторых учёных всё популярнее становится мнение о том, что утверждения о самостоятельности бон следует принимать серьёзно. Не нужно забывать и о том, что тибетский буддизм в целом также рассматривает бон как совершенно отдельную, независимую и не-буддийскую религию. Это не означает, что бонская версия истории этой традиции должна приниматься безоговорочно, по крайней мере относительно её периода до VII века н. э. Однако это означает, что, если, вместо того чтобы сосредоточивать внимание на монастырском укладе и метафизической доктрине (где совпадение с буддизмом часто кажется наиболее полным), обратиться к авторитетным религиозным источникам, можно тут же обнаружить отличительные черты бон, как их понимает большинство тибетцев. Общепризнанным авторитетом среди бонпо является, в отличие от буддистов, не Будда Шакьямуни, а просветлённое существо Тонпа Шенраб (тиб. ston pci gshen mb, «Учитель Шенраб»), Задолго до рождения Шакьямуни Тонпа Шенраб был принцем (а позже и правителем) страны Олмо Лунгринг, расположенной, как утверждают представители бонпо, к западу от Тибета. Олмо Лунгринг часто отождествляют со страной Тазиг, которую тибетцы обычно относят к иранскому или персидскому миру. Далее, доктрина, которую проповедовал Тонпа Шенраб, то есть бон, проникла в Тибет, как считают, не из Индии, подобно буддизму, а из страны, историческое существование которой полностью подтверждено, а именно Шанг Шунг, располагавшейся там, где теперь находится Западный и Северный Тибет.

Религия бон жива и в определённом смысле даже переживает в наши дни расцвет – и не только в самом Тибете, где население целых областей полностью прочно придерживается бон, особенно на востоке (Кхам) и северо-востоке (Амдо), но также и в Непале (Долпо и Лубра) и в поселениях тибетских беженцев в Индии. Как в самом Тибете, так и среди беженцев есть несколько высокообразованных лам бонпо, достигших значительной духовной реализации. Одним из самых высокочтимых является и Лопон (тиб. slob dpon, «Главный учитель») Тензин Намдак. Для большого количества его тибетских и западных учеников и друзей, число которых продолжает расти, его преподавательская деятельность и само его присутствие, наполненное теплом и состраданием, являются воистину глубоким духовным переживанием.

Настоящий текст следует рассматривать как результат или как плод встречи между великим мастером, тибетским ламой бонпо, исполненным искреннего стремления поделиться с другими огромным багажом своих знаний, и его западным учеником, в равной степени исполненным искреннего желания получить Учение и передать его другим. Изучение этого текста, являющего собой результат такого взаимодействия, будет вознаграждено сполна. Он указывает направление, даёт своего рода намёк на духовные сокровища, которые можно обнаружить в религии бон. В то же время следует понять, чем этот текст не является. Он не является простым переводом. Ещё предстоит тщательная работа по интерпретации и сверке большого количества тибетских текстов в оригинале, работа, основанная на их кропотливом и компетентном изучении; только после этого, в будущем, можно будет говорить о точных и адекватных переводах. Пусть у читателя не будет никаких иллюзий на этот счёт. И в ещё меньшей степени нужно рассматривать этот текст как «самоучитель» для тех, кто стремится применить на практике эту духовную дисциплину с целью достижения описанного в нём Великого совершенства. Для выполнения такой практики абсолютно необходимо личное, регулярное руководство со стороны опытного, квалифицированного ламы. Желающие поэкспериментировать самостоятельно должны знать, что любые ментальные переживания, которые они могут получить, будут либо иллюзорны, либо – и такая опасность действительно существует – деструктивны.

Великое совершенство – дзогпа ченпо, или дзогчен (тиб. rdzogs pci chen ро), считается представителями бон наивысшей, абсолютной религиозной практикой. Она сохранилась в нескольких отдельных друг от друга традициях. Так, в буддийской школе ньингма также существует традиция дзогчен, которая, как утверждают, восходит корнями к великому сиддхе Падмасамбхаве (VIII век н. э.) и его ученикам. Сравнительное изучение различий в практике дзогчен бон и ньингма ещё только предстоит провести. Тем не менее в последние годы наблюдается довольно живой интерес к дзогчен как среди большого числа учёных, так и среди ещё большего числа западных практикующих. Библиографический очерк, служащий дополнением к тексту, не является исчерпывающим, но он будет несомненно полезен всем тем, кто желает получить более полную информацию и, возможно, вернуться ещё раз к данному тексту с более глубоким пониманием темы.

Пер Квэрн,

Университет Осло

Шардза Таши Гьялцен

Биография Шардзы Таши Гьялцена

Как правило, в биографии любого мастера можно выделить три стороны: внешнюю (общие биографические факты), внутреннюю и сокровенную (эзотерическую). Здесь даётся описание только общей биографии, но в ней также присутствуют и некоторые элементы, относящиеся к специфическим внутренним и эзотерическим аспектам жизни мастера.

Внешнюю биографию Шардзы Таши Гьялцена можно разделить на восемь частей:

1. Рождение.

2. Начало изучения духовного пути.

3. Период начальных размышлений и выполнение практики согласно пути юнгдрунг бон.

4. Получение учения, принятие посвящений и обетов.

5. Практики, выполненные в уединении.

6. Распространение доктрин Тонпы Шенраба во благо всех живых существ.

7. Учения и работы, которые он оставил после себя.

8. Как он проявил своё великое знание в виде радужного тела.

Рождение

Рождение Шардзы Таши Гьялцена (тиб. shar rdza bkra shis rgycil mtshan) сопровождалось многочисленными благоприятными знаками. В небе сияло множество радуг, и пролился целый дождь из цветов. Местность, в которой он родился, находится в Кхаме, в Восточном Тибете. Она расположена между двумя реками – Дза Чу (тиб. rdzci chu) и Нгул Чу (тиб. dngul chu) и называется Да Ганг, или Гряда Да Ганг (тиб. zla gang). В этой местности и ранее рождалось много святых, многие йогины обитали здесь или посещали эти места. Известно это место как Дзаког (тиб. rdza khog).

Деревня, в которой Шардза родился, называлась Да (тиб. brda) и была расположена у подножия гор. Отец его принадлежал роду Хор (тиб. hor), его звали Таши Га (тиб. bkra shis dga’), имя матери было Болег (тиб. bo legs). Шардза родился в восьмой день третьего месяца года Земляной Овцы (1859 г.).

Будучи ребёнком, он не доставлял своим родителям никаких беспокойств, воспитывать его было очень легко. С самого младенчества он отличался хорошими манерами, был тихим и спокойным ребёнком. Благоприятными знаками его развития было то, что он обучал других детей, сооружал ступы, занимался распеванием мантр – и во всём этом он принимал на себя роль наставника. Время от времени ему являлись видения божественных существ.

Когда ему было девять лет, великий сиддха по имени Тензин Вангьял (тиб. bstan ‘dzin dbang rgyal), духовное имя которого было Дренпа Дудул (тиб. dran pa bdud ‘dul), сказал его родителям: «Ваш сын должен стать монахом». Но родители ответили отказом, так как Шардза был их единственным сыном. Вскоре после этого ребёнок заболел каким-то психическим расстройством и в течение многих дней не спал и не ел. Тогда родители привели его к Тензину Вангьялу, который опять заявил: «Вашему ребёнку предначертана духовная стезя, и вы должны пустить его по этому пути, иначе никакой пользы вам от него не будет». На этот раз родители согласились и решили позволить сыну стать монахом. По возвращении домой психическое состояние ребёнка постепенно стало улучшаться, и в конце концов он полностью выздоровел.

Начало изучения духовного пути

Тензин Вангьял знал, что на протяжении многих прошлых жизней у него была очень тесная и долгая связь с этим мальчиком, и он был очень добр к нему с самого начала; ребёнок же со своей стороны проявлял глубокую привязанность к своему наставнику. Когда ребёнок только родился, он получил от Тензина Вангьяла посвящение долгой жизни. Став старше, мальчик получил прибежище у своего наставника, который молился, чтобы Шардза стал человеком, посвятившим себя благу всех живых существ. Он дал мальчику имя Таши Гьялцен. Тензин Вангьял также обращался с особой молитвой к красной Сипа Гьялмо (тиб. sridpci rgycil то), прося её о благословении для мальчика.

Когда Шардзе исполнилось двенадцать лет, он отправился к своему дяде Юнгдрунгу Гьялцену (тиб. g.yung dmng rgycil mtshcin) обучаться чтению и письму. Через некоторое время мальчик получил много посвящений, учений и прямую передачу знания от Мастера Тензина Вангьяла.

Тензин Вангьял знал, что мальчик будет играть важную роль в распространении учения Тонпы Шенраба на благо всех живых существ, поэтому он посоветовал ему принять обеты винайи, тантры и дзогчен, а также усердно выполнять практику, медитировать и изучать сутру, тантру и дзогчен.

Однажды Тензин Вангьял водрузил огромную стопу книг на голову мальчика и, совершив долгую молитву, сказал: «Ты станешь хозяином этой доктрины». В этот момент Шардза ощутил нечто необыкновенное – и с этого времени ему стали являться благоприятные знамения. Это было началом посвящения ума и дарования благословения, которые Шардза должен был получить от Тензина Вангьяла. Ум мальчика стал тонким и проницательным, сам он исполнился великой устремлённости и отбросил все чаяния мирской жизни, углубились его сострадание, а также преданность наставникам, в особенности Тензину Вангьялу, от которого он получил передачу на уровне ума, и Учению.

Однажды весной, когда была сильная засуха, местные жители обратились к Тензину Вангьялу с просьбой вызвать дождь. Мастер взял мальчика с собой в качестве помощника и, дав ему в руки меч, попросил «держать его по ветру». Шардза ухватился за меч. Через некоторое время мастер внезапно вернулся, отобрал меч у мальчика, и на лице его отразился великий гнев. Мечом он нанёс Шардзе удар, и тот упал без сознания. Когда через некоторое время Шардза пришёл в себя – он получил прямую передачу от своего мастера и обрёл естественное состояние ясности: на том же уровне, что и его наставник. С тех пор, чему бы он ни обучался, всё давалось ему так легко, как будто он уже знал всё это раньше, и он медитировал день и ночь, осознавая своё естественное состояние. И никогда больше не было у него ни сомнений, ни страха неведения естественного состояния.

Также он начал изучать грамматику и поэзию и с тех пор стал вести записи для своих будущих книг под названием «Пять сокровищ», которые составили собрание его работ в тринадцати томах.

Кроме того, медитация его отличалась необыкновенной устойчивостью, которая развивалась без каких-либо усилий с его стороны, необходимых другим людям для достижения того же результата. Также он обладал особым знанием девяти путей бон. Однако внешне поведение его оставалось таким же, как у обычного юноши.