Текст книги "Живые мертвецы в Далласе"

– Я целительница, – произнесла она неожиданно глубоким голосом. – Тебя отравили.

– Так вот почему мне все время кажется, что я умру, – пробормотала я.

– Так и будет, причем скоро.

– Огромное спасибо, док. А что вы можете с этим сделать?

– У нас не так много вариантов. Яд уже оказывает свое воздействие. Ты слышала о комодских варанах? Их рты полны бактерий. А в ранах, которые наносят менады, очень много токсинов. Когда варан кусает свою жертву, он гоняется за ней еще несколько часов, пока бактерии не убьют ее. Менады действуют примерно так же. Им это доставляет удовольствие. А варанам… Кто знает?

– Спасибо за сообщение для клуба путешественников, док. Что вы можете сделать? – спросила я сквозь стиснутые зубы.

– Могу промыть внешние раны. Но система кровообращения уже поражена, и всю твою кровь следует заменить. А это работа для вампиров. – Добрая докторша была вполне позитивно настроена в плане общей работы надо мной. Она обернулась к собравшимся кровососам. – Если всю ее кровь возьмет на себя один из вас, это может кончиться плохо. Магия менад, знаете ли. С комодским вараном было бы легче. – Она рассмеялась.

Я ее возненавидела. От боли по щекам текли слезы.

– Так, – продолжала она. – Когда я закончу, каждый из вас по очереди должен высосать немного крови. Потом сделаем ей переливание.

– Человеческой крови, – подчеркнула я. Однажды я принимала кровь Билла, чтобы вылечиться от сильных ран, еще раз – чтобы пережить некое обследование, и как-то хлебнула крови некоего вампира совершенно случайно, как бы странно это ни звучало. Вампирская кровь считалась элитным наркотиком среди богатых, но это их дело, по-моему.

– Если Эрик сможет кое на кого надавить и достать человеческую кровь, – сказала врач. – По меньшей мере половину твоей крови можно заменить синтетической. Меня, кстати, зовут доктор Людвиг.

– Я могу достать кровь, и мы обязаны ее исцелить, – с облегчением услышала я голос Эрика. Хотела бы я видеть лицо Билла в этот момент. – Какая у тебя группа крови, Сьюки? – спросил Эрик.

– Ноль-первая, положительная. – Как хорошо иметь самую распространенную группу!

– Это несложно. Разберешься, Пэм?

Снова движение в комнате. Доктор Людвиг наклонилась и начала облизывать мою спину. Я дернулась.

– Она врач, Сьюки, и знает, что делает, – сказал Билл.

– Но она же отравится! – По крайней мере, такое возражение не будет звучать расистски. Если честно, мне не хотелось, чтобы мою спину лизал кто бы то ни было – ни крохотная женщина-карлик, ни большой мужчина-вампир.

– Она целительница, – произнес Эрик с упреком. – Ты должна согласиться.

– Ну хорошо. – Я не позаботилась о том, чтобы говорить менее угрюмо. – Между прочим, я еще не слышала твоих извинений. – Моя язвительность переборола даже инстинкт самосохранения.

– Я прошу извинить меня за то, что на тебя напала менада.

Я уставилась на него:

– Этого недостаточно! – Я изо всех сил старалась поддержать разговор.

– Ангел наш, Сьюки, видение любви и красоты, я безутешен, что омерзительная злая менада осквернила твое гладкое и прекрасное тело в попытке донести до меня сообщение.

– Да, что-то в этом роде. – Я насладилась бы словами Эрика больше, когда б не очередной приступ боли. Извинения должны быть либо сердечными, либо основательными, а сердца у Эрика до сих пор вроде не наблюдалось.

– Насколько я понимаю, она хотела сказать, что объявляет тебе войну? – спросила я, стараясь не замечать действий маленькой целительницы. Я вся вспотела, боль бесновалась в спине. По щекам текли и текли слезы, комната окрасилась в болезненно-желтые оттенки.

Эрик удивился.

– Не совсем, – осторожно сказал он. – Пэм?

– Кровь уже в пути, – отозвалась та. – Быстрее не получается.

– Начинаем? – быстро и настойчиво спросил Билл. – Она меняет цвет.

Почти безразлично подумалось, какого же, интересно, цвета я стала. Не в силах держать голову, я легла щекой на диванную кожу. Пот немедленно приклеил меня к поверхности. Жжение стало невыносимым, я вся дрожала, не в силах справиться с болью. Целительница сползла с дивана, наклонилась к моему лицу и покачала головой.

– Да, если вообще осталась надежда, – сказала она очень-очень далеким голосом. Последним, что я запомнила, было приближающееся лицо Эрика. Кажется, он моргал.

Глава 3

Глаза я открыла очень неохотно. Я чувствовала себя, как если бы спала в машине или задремала на стуле с жесткой спинкой. Меня явно сморило в каком-то неудобном месте. Тело затекло и отзывалось на движения тупой болью. В метре от меня на полу сидела Пэм, неотрывно глядя огромными круглыми глазами.

– Получилось, – прокомментировала она. – Доктор Людвиг оказалась права.

– Великолепно.

– Да, было бы очень жаль потерять тебя, не успев толком использовать. – Ее практичность могла шокировать кого угодно. – Есть немало связанных с нами людей, которых могла бы подкараулить менада, и все они гораздо менее ценны для нас.

– Спасибо на добром слове, Пэм, – пробормотала я, чувствуя себя, к слову, донельзя грязной – как если бы меня окунули в бочонок с потом, а потом вываляли в пыли. Даже зубы, казалось, покрыты какой-то гадостью.

– Не за что, – сказала она, почти улыбнувшись. Оказывается, у Пэм есть чувство юмора. Редкий случай для вампира! Я никогда не слышала о вампире-комике, человеческие же шутки их не трогали. Впрочем, кое-что из их юмора было способно вызвать у нас ночные кошмары на неделю, не меньше.

– Что произошло?

Пэм расцепила пальцы.

– Мы сделали все как сказала доктор Людвиг. Билл, Эрик, Чжоу и я выцеживали тебя по очереди. А когда ты была почти пуста, начали вливание свежей крови.

Я размышляла почти минуту, радуясь, что вовремя отключилась и процедуры не видела. Билл почти всегда кусал меня во время занятий любовью, а потому это ассоциировалось у меня с пиком эротического действа. Но дать кровь стольким вампирам одновременно – это ввергло бы меня в замешательство, если бы я там, так сказать, присутствовала.

– А кто такой Чжоу? – спросила я.

– Попробуй присесть, – посоветовала Пэм. – Чжоу – наш новый бармен. Просто картинка.

– Да?

– Татуировки, – произнесла Пэм с почти человеческим выражением. – Он высок для азиата, и у него великолепный набор… татуировок.

Я сделала вид, что заинтересовалась. Поднимаясь, я ощутила себя непривычно хрупкой, что весьма настораживало. Казалось, моя спина покрыта сетью едва-едва заживших шрамов. Которые от неосторожного движения могли вновь открыться. И ощущение это, как сказала Пэм, не было обманчивым.

Да, и еще на мне не было рубашки. Выше пояса, впрочем, не было и чего-либо другого. Ниже – джинсы обнаружились целыми, но безнадежно грязными.

– От твоей рубашки остались одни лохмотья, ее пришлось срезать, – сказала Пэм, широко улыбаясь. – Мы по очереди держали тебя на коленях. И все тобой восхищались. Билл был в бешенстве.

– Пошла к черту… – Вот и все, что пришло мне в голову.

– Насчет этого – кто знает? – Пэм пожала плечами. – Я всего лишь хотела сказать комплимент. Ты, должно быть, скромница. – Она поднялась и открыла платяной шкаф. Там висели рубашки (наверное, запасной гардероб Эрика). Пэм сняла одну из них с вешалки и кинула мне. Я потянулась и, должна признать, относительно легко поймала ее.

– Пэм, здесь есть душ? – Натягивать девственно-белую рубашку на столь перепачканное тело казалось кощунством.

– Есть, на складе. Напротив туалетов.

Там все оказалось устроенным чрезвычайно просто, но имелся душ с мылом и полотенцем. Выходить из кабинки, правда, приходилось прямо на склад, что, видимо, было нормальным для вампиров, ибо особой застенчивостью они не славились. Когда Пэм согласилась посторожить дверь, я, окрыленная успехом, попросила ее помочь мне стянуть джинсы с носками и снять ботинки. Ей это, кажется, понравилось несколько больше, чем следовало бы.

Это был лучший душ в моей жизни. До сих пор, по крайней мере.

Двигаться приходилось медленно и осторожно. Под горячей струей я начала дрожать, будто в приступе какой-то болезни вроде пневмонии или гриппа. Кажется, примерно так же я себя и чувствовала. Пэм открыла дверь и передала мне кое-что из белья, что явилось приятной неожиданностью. По крайней мере, приятной до тех пор, пока я не вытерлась и не попыталась натянуть эту штуку на себя. Трусики оказались настолько тонки и невесомы, что едва ли могли называться одеждой. Но они были хотя бы белыми. Я поймала себя на желании посмотреться в зеркало. Трусики и белая рубашка были всем, что мне досталось. Я вышла босиком и обнаружила Пэм сворачивающей мою несчастную одежду и укладывающей в пакеты, чтобы я могла отвезти ее домой и выстирать. Мой загар резко выделялся на фоне снежно-белой рубашки. Я очень медленно вернулась в кабинет Эрика и выудила из сумочки расческу. Едва я начала разбираться со спутанными волосами, как вошел Билл и забрал инструмент.

– Позволь мне, дорогая, – мягко сказал он. – Как ты? Подними рубашку, я посмотрю спину.

Я очень надеялась, что в кабинете нет камеры наблюдения, хотя, если верить Пэм, все уже все видели.

– Как оно выглядит? – спросила я через плечо.

– Будут шрамы, – коротко сказал Билл.

– Я догадалась. – Лучше на спине, чем спереди. И лучше шрамы, чем смерть.

Я поправила рубашку, и Билл начал причесывать меня. Он очень любил это занятие. Быстро устав стоять, я села в кресло Эрика, а Билл встал за моей спиной.

– Так почему менада набросилась на меня?

– Наверное, она ждала первого попавшегося вампира. То, что со мной случилась ты – гораздо более легкая добыча, – было всего лишь везением. Для нее, естественно.

– Мы из-за нее поссорились?

– Нет, я думаю, это просто случайность. До сих пор не понимаю, почему ты так разозлилась.

– Я слишком устала для объяснений, Билл. Завтра, хорошо?

Вошел Эрик, а с ним – еще один вампир. Это, должно быть, был Чжоу. Я сразу поняла, чем он мог привлекать посетителей. Первый из виденных мною вампиров-азиатов был очень красив. И весь изукрашен – по крайней мере, на открытых участках тела – замысловатой татуировкой, свойственной членам якудзы. Был ли Чжоу гангстером в бытность свою человеком или нет, но сейчас он действительно выглядел весьма зловеще. Пэм проскользнула в дверь через минуту и сказала:

– Все заперто. Доктор Людвиг тоже уехала.

Значит, «Клыкочущее веселье» уже закрылось. То есть сейчас около двух часов ночи. Билл продолжал расчесывать мои волосы, а я сидела в кресле, обхватив руками ноги и остро осознавая свою неодетость. Хотя, если подумать, Эрик был столь высок, что его рубашка прикрывала гораздо больше, чем некоторые мои костюмы. Скорее уж французского покроя трусики не давали мне покоя. И отсутствие лифчика. Небеса были щедры ко мне в области груди, и его отсутствие было очевидно.

Но неважно, что эта одежда показывала больше меня, чем мне бы хотелось, и что эти люди видели мои груди гораздо ближе, дольше и детальнее, чем сейчас. О манерах забывать не следовало.

– Спасибо вам всем за спасение моей жизни. – Мне не удалось произнести это тепло, но надеюсь, получилось хотя бы искренне.

– Я сделал это с удовольствием, – произнес Чжоу весьма плотоядным голосом. У него был легкий акцент, но не настолько выраженный, чтобы я могла определить, откуда он родом. Я уверена, что «Чжоу» было не настоящим именем, а скорее прозвищем. – Вы были бы безупречны, когда б не яд.

Я почувствовала, как напрягся позади меня Билл. Он положил руки мне на плечи, и я накрыла ладонями его пальцы.

– Извлечение яда окупилось. Дело того стоило, – проговорил Эрик. Он поднес пальцы к губам и поцеловал их, будто оценивая букет моей крови. Кошмар!

Пэм улыбнулась:

– Я готова повторить это в любое время, Сьюки.

О, великолепно.

– И тебе спасибо, Билл. – Я откинула голову назад, к нему.

– Это было моей привилегией, – сказал он, с усилием сдерживаясь.

– У вас была ссора перед тем, как на Сьюки напала менада? – спросил Эрик. – Ты ведь что-то такое говорила?

– Это наше дело, – отрезала я, и трое вампиров заулыбались друг другу. Что вовсе мне не понравилось. – Кстати, почему вы вообще хотели, чтобы мы приехали сегодня? – спросила я, надеясь сменить тему.

– Ты помнишь, как обещала мне кое-что, Сьюки? Что поможешь мне своей телепатией, коль скоро объекты будут живы?

– Да, конечно, помню. – Я не забываю обещаний, особенно данных вампиру.

– С тех пор, как Билл назначен следователем Пятого округа, у нас здесь не случалось большого количества необъяснимых событий. Зато в Шестом округе, в Техасе, очень нуждаются в твоих способностях. Так что мы тебя одолжили.

Меня сдают в аренду, как бензопилу или экскаватор. Интересно, внесли ли далласские вампиры залог на случай повреждения имущества? В смысле – меня.

– Без Билла не поеду. – Я глядела Эрику прямо в глаза. Пальцы Билла чуть сжали мои. Все правильно.

– Он там будет. Мы заключили серьезную сделку, – сказал Эрик, широко улыбаясь. Это сбивало с толку – дружелюбная улыбка и поблескивающие клыки. – Мы боялись, что они захотят оставить тебя себе или убить, так что в условия внесен телохранитель. А кто может быть лучше Билла? Если что-то помешает Биллу охранять тебя, мы тут же пришлем ему замену. К тому же вампиры Далласа согласились предоставить машину, шофера, ночлег и еду, а также, конечно, приличное вознаграждение. И Билл получит его часть.

– Когда мы этим займемся?

– Думаю, сперва тебе следует утрясти вопрос финансирования с Биллом, – сказал Эрик. – Я уверен, что вознаграждение как минимум компенсирует твои потери от вынужденного пропуска смен в баре.

Разве у Энн Лендерс было что-то о «Когда твой любовник становится твоим менеджером»?

– Но почему менада? – спросила я, глядя на вампиров. Я надеялась, что правильно произношу это слово. – Наяды живут в воде, дриады на деревьях, так? Тогда почему там, в лесу, бродит менада? Разве менады – не просто женщины, которых свел с ума Бахус?

– Сьюки, ты, оказывается, гораздо глубже, чем кажется, – после восхищенной паузы сказал Эрик. Я не стала говорить ему, что почерпнула сведения из мистерии. Пусть думает, что я читала греческую литературу в оригинале. Мне это точно не повредит.

Заговорил Чжоу:

– Бог настолько глубоко входит в некоторых женщин, что те становятся бессмертными. Или почти бессмертными. Бахус – бог виноградников, поэтому питейные заведения представляют для менад огромный интерес. Вплоть до того, что им категорически не нравится присутствие там каких-либо других темных существ. Менады считают, что эмоции и насилие, порождаемые алкоголем, принадлежат исключительно им – они этим питаются. Кроме того, их очень привлекает гордость.

В голове звякнул тревожный колокольчик. Разве мы с Биллом оба не испытали ночью острого приступа гордости?

– И раньше ходили слухи о том, что здесь появилась менада, – сказал Эрик. – До того, как Билл принес тебя.

– Но о чем она тебя предупреждает? Что ей нужно?

– Дань, – сказала Пэм. – Так мы думаем.

– Какого рода?

Пэм пожала плечами. Видимо, это был весь ответ, на который я могла рассчитывать.

– А иначе? – спросила я, внимательно разглядывая их. – Что она сделает, если не получит дани?

– Нашлет безумие. – Голос Билла звучал обеспокоенно.

– В бар? – О боже, а как же бар Мерлотта? Хотя… В округе много других баров.

Вампиры переглянулись.

– Или в одного из нас, – сказал Чжоу. – Такое уже бывало. Хэллоуинская резня 1876 года в Санкт-Петербурге.

Все закивали.

– Я был там, – сказал Эрик. – Нас было двадцать, и мы едва справились. А Грегори пришлось пробить колом… Менада, Фрина, получила после этого что хотела.

Если вампирам пришлось заколоть одного из своих, дело было плохо. Когда Эрик вот так убил вампира, что-то у него укравшего, ему, рассказал потом Билл, пришлось заплатить серьезный штраф. Кому – Билл не говорил, а я не спрашивала. Есть некоторые вещи, без знания которых живется спокойнее.

– То есть вы откупитесь от этой менады.

Мне показалось, что они обмениваются мыслями.

– Да, – сказал наконец Эрик. – Это лучшее, что мы можем сделать.

– Я полагаю, убить менаду довольно сложно, – сказал Билл с явным вопросом в голосе.

Эрик содрогнулся.

– О да, – с чувством произнес он. – О да.

На обратном пути в Бон Темпс мы с Биллом молчали. У меня было множество вопросов относительно прошедшего вечера, но усталость пронизывала меня насквозь, от скелета до покрытой рубцами шкурки.

– Сэму следует знать об этом, – сказала я, когда мы остановились возле моего дома.

Билл вышел открыть мне дверцу.

– Почему, Сьюки? – Он взял меня за руку и помог выбраться из машины – сама я едва могла ходить.

– Потому… – Я замолчала. Билл знал, что Сэм тоже был сверхъестественным существом, но я не хотела напоминать ему об этом. Сэм содержал бар, а менада поймала нас ближе к Бон Темпс, чем к Шривпорту.

– У него, конечно, имеется бар, но с ним все должно быть в порядке, – заявил Билл. – Кроме того, менада сказала, что сообщение предназначено Эрику.

Это было правдой. Но что мне за дело до инструкций менады?

– Что-то ты слишком много думаешь о Сэме, – сказал Билл, и я воззрилась на него в изумлении.

– Ревнуешь? – Билл очень настороженно относился к другим вампирам, пытавшимся мною восхищаться, но я полагала, что это исключительно собственнические чувства. Я не знала, что и думать о таком развитии событий, ибо никогда прежде не общалась с ревнивцами.

Билл не ответил.

– Х-м-м, – задумчиво сказала я. – Так-так-так. – И улыбалась про себя, пока Билл помогал мне добраться до комнаты. Той самой, где так много лет обитала моя бабушка. Теперь стены здесь были выкрашены в светло-желтый цвет, а оконные рамы и двери – в белый. На окнах висели белые занавески, расшитые большими золотыми цветами. Покрывало я тоже подобрала в тон.

Когда я вернулась из ванной, Билл заметил, что на мне все еще рубашка Эрика.

– Сними ее.

– Билл, в обычное время я была бы рада, но сегодня…

– Я просто не могу видеть тебя в его рубашке.

Так-так. Так . Я могла бы привыкнуть к подобному. С другой стороны, если он и дальше будет кидаться в крайности, это начнет мне надоедать.

– Ох, ну хорошо, – сказала я, громко и продолжительно вздохнув. – Видимо, придется снять эту старую рубашку.

Я медленно расстегивала пуговицу за пуговицей, приоткрываясь еще и еще, наблюдая, как глаза Билла следуют за моими пальцами. И вот наконец я скинула рубашку, оставшись в белом белье Пэм.

– О-о! – выдохнул Билл – и я получила всю дань, необходимую мне . Будь прокляты менады, но одно только выражение лица Билла дало мне почувствовать себя богиней.

Может, навестить в следующий выходной магазин нижнего белья в Растоне? Или в новом магазине Билла есть что-то подобное?

Было совсем непросто объяснить Сэму, зачем мне нужно ехать в Даллас. Сэм ко мне замечательно относился, особенно с тех пор, как умерла моя бабушка, а я считала его хорошим другом, прекрасным боссом и (что тогда, что сейчас) сексуальной фантазией. Я лишь сказала, что хочу взять небольшой отпуск. Бог свидетель, раньше я никогда отпусков не просила. Впрочем, Сэм и так догадался, в чем дело, и это ему не понравилось. Его огромные синие глаза глядели тепло, но лицо окаменело, а рыжие волосы будто шевелились. Он подавил желание высказаться, но, судя по всему, считал, что Билл напрасно согласился на эту поездку. Сэм не был в курсе всех деталей моих отношений с вампирами, из которых только Билл вроде бы догадался, что мой начальник – оборотень. Я старалась не напоминать об этом Биллу. Не хотела, чтобы он думал о Сэме больше, чем сейчас. Мой нетривиальный спутник жизни мог возомнить, что Сэм ему враг, а этого мне совсем не хотелось. Билл мог стать очень опасным врагом.

Годы телепатии научили меня хранить чужие тайны и контролировать выражение своего лица. Но разделение Билла и Сэма во времени и пространстве было очень трудоемким процессом.

Подписав мне отпуск, Сэм откинулся на спинку кресла. Его поджарую фигуру скрывала просторная синяя футболка с эмблемой бара. Ноги украшали, как могли, старые, но чистые джинсы и очень тяжелые, совершенно древние ботинки. Я сидела на краешке кресла для посетителей по другую сторону стола. Позади хлопнула дверь. Я знала, что подслушивать некому, да и в баре стоял обычный гул голосов, смешанный с музыкой. И все-таки говоря о чем-то вроде менады, хотелось понизить голос. Я наклонилась к Сэму через стол.

Он автоматически повторил мое движение, а я положила ладонь на его руку и прошептала:

– Сэм, в лесу по дороге на Шривпорт завелась менада.

Сэм просидел неподвижно несколько секунд – и вдруг громко расхохотался. Он никак не мог справиться со смехом, а я не знала, что думать.

– Извини, – говорил он несколько раз, но смех тут же снова скручивал его. Знаете, как это раздражает, особенно если знаешь, что причина смеха – ты сам? Сэм обошел стол, все еще хихикая. Я встала, потому что он стоял, почти дымясь от злости. Он сжал мои плечи.

– Извини, Сьюки, – повторил он. – Я никогда не видел менад, но слышал, что они отвратительны. А почему это тебя заботит? Менада то есть.

– Потому что она очень агрессивна, как ты сможешь убедиться, если посмотришь на шрамы у меня на спине, – бросила я, и его лицо изменилось. Моментально.

– Тебя ранили? Как это случилось?

Я рассказала ему все, опустив некоторые драматические моменты и не слишком вдаваясь в детали процесса лечения. Он захотел посмотреть на шрамы. Я повернулась, он приподнял мою футболку – не выше уровня лифчика. Он не произнес ни звука, я только почувствовала прикосновение к спине и не сразу поняла, что Сэм коснулся моей кожи губами. Я содрогнулась. Он опустил футболку на место и развернул меня.

– Мне очень, очень жаль, – сказал он совершенно искренне, уже без признаков веселья. Мы были ужасно близко друг к другу. Я чувствовала его тепло, электричество, проходящее через тонкие волоски на его руках.

Я глубоко вздохнула.

– Боюсь, она может обратить внимание на тебя, – объяснила я. – Что они хотят в качестве дани, Сэм?

– Помню, мать рассказывала отцу, что они любят гордых мужчин, – сказал он, как мне показалось, все еще домогаясь меня. Но я посмотрела ему в лицо и поняла, что это не так. – Менады ничего так не любят, как разорвать гордеца. Буквально.

– Ой! – только и сказала я. – А что-нибудь другое их не устраивает?

– Большая дичь. Медведи, тигры и так далее.

– В Луизиане сложно найти тигра. Может быть, можно добыть медведя, но как доставить его на территорию менады? – Я поразмыслила над этим, но ответа не нашла. – Полагаю, ей он нужен живой, – сказала я с вопросительной интонацией.

Сэм, казалось, совсем не думал о назревающих проблемах, а просто смотрел перед собой. Он кивнул, затем шагнул вперед и поцеловал меня.

Я должна была это предвидеть.

Он был таким теплым по сравнению с Биллом, чье тело никогда не нагревалось, разве что слегка. А губы Сэма казались мне горячими, как и его язык. Поцелуй был глубоким, напористым, неожиданным. Это было как если бы мне подарили то, чего я очень хотела, даже не зная об этом. Руки Сэма обвились вокруг меня, я обняла его, и мы стояли, замерев, пока не вернулись на землю.

Я немного отстранилась, и он медленно поднял голову.

– Мне нужно уехать из города на какое-то время, – напомнила я.

– Прости, Сьюки, но я столько лет хотел это сделать.

От его слов легло много путей, но я выбрала самый трудный.

– Сэм, ты же знаешь, я…

– Влюблена в Билла, – закончил он мою фразу.

Я не была слишком уверена в том, что влюблена в Билла, но я любила его и посвятила себя ему. Упрощая дело, я согласно кивнула.

Я не могла четко читать мысли Сэма, в конце концов, он не был человеком. Но я не была бы телепатом, если б не почувствовала исходящих от него волн разочарования и давнего желания.

– Я имею в виду, – продолжила я через минуту, за которую мы расцепили объятия и отдалились друг от друга, – что менада, возможно, испытывает особый интерес к барам, которыми владеют не совсем… э-э… обычные люди. Как, например, к бару Эрика в Шривпорте. Тебе лучше быть осторожнее.

Сэм, похоже, учел, что я тревожусь о нем, и извлек из этого некоторую надежду.

– Спасибо, что предупредила, Сьюки. В следующий раз, перекидываясь, буду осторожен в лесу.

Я даже не подумала о вероятности встречи Сэма с менадой в его животном облике. Представив себе эту картину, ужаснулась и проникновенно сказала:

– О нет! Лучше вообще не перекидывайся.

– Через четыре дня полнолуние. – Сэм оглянулся на календарь. – Мне придется. Я уже уговорил Терри поработать за меня в эту ночь.

– Что ты ему сказал?

– Что у меня свидание. Он не смотрел в календарь и не заметил, что я всегда прошу его поработать за меня именно в новолуние.

– Уже неплохо. Полиция не сообщила ничего нового насчет Лафайета?

– Нет. – Сэм покачал головой. – Я нанял друга Лафайета, Хана.

– Шер-Хана?

– Ну, вряд ли он похож на тигра.

– Хорошо, а готовить он умеет?

– Его уволили из «Креветочной Лодки».

– За что?

– Артистический темперамент, я полагаю, – сухо ответил Сэм.

– Здесь это вроде тоже не требуется…

Я осмотрелась, держась за ручку двери. Хорошо, что мы с Сэмом поговорили: это немного ослабило напряжение между нами в столь непредсказуемой ситуации. Мы никогда не обнимались на работе. Даже поцеловались лишь однажды, когда Сэм отвез меня домой с нашего единственного свидания несколько месяцев назад. Сэм был моим боссом, а вступать в близкие отношения с боссом – всегда плохая идея. Заводить же отношения с боссом, имея парня-вампира – еще худшая идея. Возможно, даже фатальная. А Сэму нужно найти женщину, причем быстро.

Я всегда улыбаюсь, когда нервничаю. Улыбаясь, я проговорила: «Вернемся к работе», вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Внутри все кипело, но я постаралась успокоиться и отправилась заготавливать какие-то напитки.

Ничего необычного в ночной толпе у Мерлотта не было. Друг моего брата Хойт Фортенберри пил со своими приятелями. Кевин Приор, которого я больше привыкла видеть в форме, сидел рядом с Хойтом, но веселым не выглядел. Скорее уж он хотел оказаться в патрульной машине со своей напарницей, Кенией. Джейсон, мой брат, пришел со своим все более и более частым наручным украшением, Лиз Баррет. Лиз всегда делала вид, что рада меня видеть, но никогда не пыталась снискать чье-то расположение, что было совсем неплохо. Бабушка была бы очень рада, что Джейсон так часто видится с Лиз. Джейсон менял девушек много лет, пока вконец не истощил местные ресурсы. В конце концов, в Бон Темпс и окрестностях ограниченное количество женщин, и за это годы Джейсон, похоже, его исчерпал. Ему пора было на чем-то остановиться.

Кроме того, Лиз, кажется, игнорировала его заигрывания с законом.

– Сестренка! – приветствовал он меня. – Принеси нам «Семь-и-Семь» на каждого, ладно?

– С удовольствием, – сказала я, улыбаясь. Влекомая волной оптимизма, я несколько секунд слушала мысли Лиз. Она надеялась, что очень скоро Джейсон поднимет вопрос о свадьбе. И чем скорее, тем лучше, потому что она была вполне уверена, что беременна.

Хорошо, что у меня за плечами были годы сокрытия мыслей. Я принесла каждому из них по напитку, стараясь не зацепить ненароком никаких других мыслей, и стала думать, что мне делать. Это один из крупнейших недостатков телепатии – то, о чем люди думают, но не говорят, обычно не относится к числу вещей, о которых хотят кого-то поставить в известность. Я узнала достаточно секретов, чтобы уморить верблюда, и поверьте, ни один из них не пошел на пользу и мне.

Если Лиз была беременна, последнее, что ей нужно – это алкоголь. Вне зависимости от того, кто отец ребенка.

Осторожно наблюдая за ней, я заметила, что она едва-едва пригубила свой напиток, вдобавок держа его так, чтобы бокал было хуже видно. Минуту она болтала с Джейсоном, потом того позвал Хойт, и мой братец развернулся на стуле к школьному товарищу. Лиз посмотрела на свой бокал так, будто действительно хотела осушить его одним глотком. Я передала ей такой же, но наполненный обычной газировкой, и вылила отобранный коктейль.

Большие и круглые коричневые глаза изумленно уставились на меня.

– Тебе это не нужно, – сказала я очень тихо. Оливковое лицо Лиз приобрело восковой оттенок. – Ты сильная. – Я боролась с желанием объяснить причины: слишком это противоречило моим собственным установкам о том, как следует распоряжаться тайным знанием. – И рассудительная. Ты все сделаешь правильно.

Джейсон как раз вернулся к нам, а я направилась обслужить еще один столик. Выходя из-за стойки, я заметила в дверях Порцию Бельфлер. Порция кого-то высматривала. К моему удивлению оказалось, что меня.

– Сьюки, у тебя найдется немного времени? – спросила она.

Личные разговоры с Порцией я могла пересчитать по пальцам одной руки. Да что там, и одного пальца хватило бы. Я даже предположить не могла, что у нее на уме.

– Присядь, – сказала я, кивая в сторону пустого столика в моей части зала. – Я сейчас подойду.

– А, хорошо. Тогда я, пожалуй, закажу бокал вина. Мерло.

– Я прихвачу. – Я аккуратно налила ей бокал и поставила его на поднос. Убедившись, что все клиенты довольны и тревожить меня пока не будут, я отнесла поднос к столику Порции и присела напротив нее. Устроилась я на краешке стула – так, чтобы любой посетитель, у которого закончилась выпивка, увидел меня готовой вскочить в любой момент.

– Чем могу быть полезна? – Я поправила прическу и улыбнулась Порции.

Она казалась всецело сосредоточенной на бокале. Покрутила его в пальцах, отпила глоток, поставила точно в центре салфетки.

– Я хочу попросить тебя об услуге, – сказала она.

Элементарно, Ватсон. Поскольку случайных разговоров длиннее двух предложений у нас с Порцией не было, ей, очевидно, что-то от меня нужно.

– Дай угадаю. Твой брат хочет, чтобы я покопалась в мыслях людей, приходящих в бар, и выяснила все про оргию, на которую ходил Лафайет. – Как будто я этого не предвидела.

Порция выглядела смущенной, но решительной.

– Он никогда не обратился бы к тебе, если б не был в очень серьезном положении.

– Верно, не обратился бы, потому что я ему не нравлюсь. Хотя никогда ничего плохого за всю его жизнь не сделала! А теперь он спокойно просит меня о помощи, потому что я ему в самом деле понадобилась.

Порция резко покраснела. Знаю, не слишком хорошо вываливать на нее мои проблемы с ее братцем, но вообще-то она согласилась выступить посредником. А что случается с посланцами… Тут я вспомнила о собственной вчерашней роли посланницы и подумала: следует ли считать, что мне посчастливилось?

– Я была против этого, – пробормотала Порция. Просить об одолжении у официантки, тем более у Стакхаус – такое заденет чью угодно гордость. Никому не нравился мой дар. Никто не хотел, чтобы его испытали на нем. Но всем требовалось, чтобы я узнавала полезную информацию, не задумываясь о том, каково мне копаться в затуманенных мозгах посетителей бара.