Текст книги "Скандальное обольщение"

Изабелла заглянула в открытый дневник. Ровные строчки, написанные ее рукой, содержали нечто большее, чем просто историю Смерти и его таинственной леди. Они таили в себе воспоминания о прошлом вечере, проведенном в лабиринте с лордом Блэком, которому каким-то образом удалось проникнуть на страницы ее нового романа.

Закрыв обложку, Изабелла защелкнула маленький замочек и спрятала ключ в изящном браслете из черного гагата, который носила на запястье. Она доверяла Люси и знала, что в ее отсутствие та не будет подсматривать в личные записи кузины, однако не могла позволить повториться неприятному происшествию, случившемуся прошлым вечером. И хотя Изабелла сознавала, что еще не влюблена в Уэнделла, она очень его ценила и не желала рисковать возможным предложением руки и сердца. Кроме того, ей совсем не хотелось, чтобы тот узнал, что она встречалась наедине с лордом Блэком, позволив ему запретные ласки и наслаждаясь ими. «Не просто наслаждалась, – признала Изабелла, – а мечтала о следующей встрече, мысленно позволяя возмутительные и скандальные вещи, о коих леди хорошего происхождения и здравого рассудка не могла и помыслить».

Но она продолжала мечтать во сне и наяву. Всю ночь. Сон ее был прерывист, грезы чувственны, обретая все более мрачный и опасный характер. Ей приснился Блэк, и этим утром Изабелла уже расплачивалась за безрассудство ночной страсти головной болью, всегда мучившей ее после тяжелых снов. Однако Белла все-таки надеялась, что сны прошлой ночи не относятся к тем самым, тревожащим ее с двенадцатилетнего возраста.

– Я спущусь к нему вместе с тобой, – заявила Люси, переворачиваясь на бок и выскальзывая из постели. – Я позову Сибиллу и встречусь с тобой внизу.

При упоминании о Сибилле, горничной Люси, Изабелла почувствовала необходимость задать вопрос: «Удалось ли Сибилле организовать для тебя участие в еще одном сеансе?»

Зеленые глаза Люси сверкнули изумрудным блеском.

– О, Сибилла разделяет мой глубокий интерес к мистике и спиритизму. И меня абсолютно не волнует ее неспособность придать моим волосам подобие приличной прически, ибо она способна отыскивать для меня самые потрясающие развлечения. Уж не знаю, откуда она добывает сведения об этом – не мне спрашивать, поскольку Сибилла занимает меня вот уже целый месяц.

– Люси… – предупредительно заметила Изабелла, – ты пытаешься избежать вопроса.

– Ох, хорошо, да. Сегодня будет сеанс, и знаешь где? Ах, это обещает быть просто восхитительным! – воскликнула Люси, подбегая к ней, беря за руки и взволнованно пожимая. – Только представь себе, Исси, на Хайгейтском кладбище![14]14
  Хайгейтское кладбище – знаменитое лондонское кладбище, известное своим оккультным прошлым.


[Закрыть] Вначале мы устроим наш сеанс, а потом, в полночь при полной луне, отправимся на прогулку среди надгробий и мавзолеев и, возможно, даже повстречаемся с призраками! Медиумом будет Алиса Фокс, родственница знаменитых сестер Фокс.[15]15
  Сестры Фокс – исторические личности – три сестры (Кейт, Маргарет и Лия) из Нью-Йорка, сыгравшие ключевую роль в становлении и развитии спиритуализма.


[Закрыть] Так что, ты понимаешь, не пойти туда просто стыд и срам! Ох, я едва могу дождаться.

– Дядюшка запретит тебе. – Изабелла готова была искренне возблагодарить небеса за это, поскольку не имела ни малейшего желания провести ночь на Хайгейтском кладбище, с кем-либо имеющим прямое или косвенное отношение к трем сестрам, ответственным за повальное увлечение всего Лондона спиритизмом.

– Папа будет сегодня на собрании масонской ложи. Так что об этом не узнает.

– Люси… – начала Изабелла, не в силах собраться с мыслями из-за усиливающейся головной боли.

– Сегодня в ложе будет обряд посвящения, я слышала, как папа говорил об этом камердинеру. Ты же знаешь, когда они устраивают этот обряд, маркиз обязан находиться в ложе всю ночь. Он даже не догадается о том, что мы выходили из дома, а вернемся мы задолго до его утреннего появления.

Изабеллу внезапно охватил приступ панического ужаса, голова продолжала пульсировать невыносимой болью. На первых порах интерес Люси к спиритизму не выходил за рамки праздного развлечения и никоим образом не тревожил кузину. Мистицизм и мистики были в моде, и Изабелла полагала, что Люси всего лишь следует всеобщему увлечению. Однако со временем Белла стала подмечать в ней все больше и больше перемен. Она уже не была такой же веселой и улыбающейся, как прежде. Все разговоры сводились к сеансам, встречам спиритов и тому подобному бреду, в который Изабелла даже не хотела вмешиваться. Кого или чего искала Люси, погрузившись в этот мистицизм? Очень плохое предзнаменование – призывать умерших или самого бледного Господина с косой.

Изабелла устала бороться с интуитивными предчувствиями. Она давно заметила, что увлечение Люси сеансами совпало с появлением в доме около месяца назад новой горничной Сибиллы и благодаря случайному стечению обстоятельств началом ухаживаний мистера Найтона.

– Люси, – мягко произнесла Изабелла, пытаясь подобрать правильные слова. – Может быть… так случилось… ты чувствуешь себя одинокой?

– О нет! – фыркнула та, однако Изабелла успела заметить, как расширились ее глаза. – У меня столько забот, что ни о каком одиночестве не может идти и речи.

– Ты бы рассказала мне, ведь правда, если… если бы…

– Господь с тобой, Изабелла, я прекрасно себя чувствую. А теперь позволь мне одеться и спуститься вниз, чтобы выпить чаю с твоим мистером Найтоном. Воодушевляющая беседа о содержимом старых пыльных ящиков из Иерусалима – именно то, в чем я нуждаюсь, чтобы взбодриться с утра пораньше.

– Люси, пожалуйста, не подшучивай над мистером Найтоном. Он действительно очень гордится тем, что ему удалось открыть тайную гробницу под храмом. Ты знаешь, что его научные труды были опубликованы во всех известных исторических журналах?

– Знаю, – лениво протянула Люси, – и восхищаюсь его открытиями и привезенными находками. Честно, – сказала она с улыбкой.

Изабелла насмешливо высунула язычок, и Люси громко фыркнула, издав совсем не приличествующий леди смешок.

– Ну хорошо, хорошо, с трудом себе представляю, как мне удастся сохранить бодрость духа и не уснуть, хуже того – позорно всхрапнуть, если он в очередной раз примется развлекать нас рассказами о своих приключениях на Святой земле. Правда, Исси, сколько уже раз ты обо всем этом слышала?

– Несколько, – призналась она, – но меня утешает тот факт, что мистер Найтон вполне способен самостоятельно поддерживать беседу. Я уверена, нам не придется сидеть по обе стороны обеденного стола и смотреть друг на друга в гробовой тишине.

– Ах, Исси, – прошептала Люси, – я все больше убеждаюсь в том, что готова предпочесть пару минут тишины в компании мистера Найтона еще одной истории о Святой земле.

– Люси!

Кузина высунула язычок в ответ и успела наклониться, увернувшись от подушки. За насмешками Люси скрывалась нелицеприятная истина. Довольно сложно смеяться или даже просто вежливо улыбаться одной и той же шутке, которую тебе рассказывают в течение месяца. Определенно должно случиться что-нибудь очень важное или волнующее, чтобы разговоры мистера Найтона перестали быть столь… однообразными.

Изабелла сразу почувствовала что-то неладное. Уэнделл мерил паркет гостиной длинными взволнованными шагами. Он снял шляпу и держал ее в сомкнутых за спиной руках. Его темно-каштановые волосы были взъерошены, некогда аккуратный костюм-визитка помят.

В воздухе гостиной витал сильный запах рыбы, морских водорослей и корабельного трюма, негативно действуя на ее голодный желудок и больную голову.

– Уэнделл, – тихо окликнула его Изабелла, закрывая за собой дверь гостиной.

Он прекратил упражнения в ходьбе и обернулся, чтобы взглянуть на нее. Улыбнувшись, молодой человек бросил шляпу на розовый диванчик, в три шага настиг юную леди, обнял за талию и закружил по комнате с совсем нехарактерной для него стремительностью и искренней радостью.

– Боже мой! – едва переведя дыхание, воскликнула Изабелла и рассмеялась. – В тех ящиках, должно быть, скрывались настоящие сокровища.

Его карие глаза горели невиданным оживлением, когда он наконец опустил ее на пол.

– Вы видите перед собой новоявленного кандидата в члены Великой ложи Лондона.

Изабелла приоткрыла рот.

– Мой дядя…

– Нет, Блэк, – объявил Уэнделл, усевшись на диванчик и закинув ногу на ногу. – Этим утром в доках я случайно столкнулся с лордом Блэком. Мы немного поболтали, и он пригласил меня вступить в ложу. Он согласился стать моим поручителем, Изабелла. Я едва могу поверить. Масон. Член Братства.[16]16
  Масоны называли себя «Братством вольных каменщиков», основными принципами которого были универсальность знаний и равенство всех братьев, членов ложи.


[Закрыть]

Найтон хлопнул в ладоши и издал восторженный возглас. Изабелла не могла не заметить, как он молод и привлекателен сейчас, освещенный лучами утреннего солнца, весь сияющий от радости.

– Сегодня будет мое первое собрание. Не могу дождаться. Вы прекрасно осведомлены о моем глубоком интересе к истории тамплиеров, и не секрет, что франкмасоны, по крайней мере ложа Блэка, практикуют ритуалы рыцарей-храмовников. Ходят слухи, будто именно эта ложа была открыта вольными каменщиками, происходящими по прямой линии от самих тамплиеров!

– Должно быть, произошло нечто волнующее, – заметила Люси, появляясь в гостиной в изящном утреннем платье цвета морской волны. – Я услышала ваш энтузиазм еще в коридоре.

Уэнделл встал и поклонился:

– Доброе утро, миледи. Прошу простить за столь неурочный час моего визита, однако я был не в силах сдержаться.

– Что ж, вполне понимаю почему. Изабелла выглядит просто потрясающе в этом бледно-розовом платье. Волшебное, неземное создание, вы не находите?

Широкая улыбка Уэнделла увяла, стоило ему бросить взгляд в сторону кресла, где сидела, попивая чай, дама его сердца. Ее стройную фигуру облегало прелестное платье с очаровательным лифом из розового плиссированного шелка, украшенного высоким кружевным воротником цвета небеленого полотна. Немного экстравагантно, но, безусловно, прекрасно. Лиф искусно подчеркивал ее полную грудь, пышная, присборенная со всех сторон розовая верхняя юбка из шелковой камчатной[17]17
  Камчатная ткань или камка – шелковая, похожая на атлас материя с двухсторонним декором, в которой техникой переплетения нитей создается переливчатый эффект блестящего узора на матовом фоне либо матового рисунка на блестящем поле.


[Закрыть] ткани была отделана тяжелым бархатом. Этот туалет подходил скорее благородной великосветской леди, а не бедной йоркширской девчонке. Надевая подобные наряды, Изабелла ощущала себя очень неловко, а ведь Люси сшила платье специально для нее – еще одно произведение ее портновского искусства. У кузины определенно хорошее чутье на модные фасоны и исключительное мастерство превосходной швеи. Люси слыла настоящей законодательницей моды и стиля. Каждая дебютантка, равно как и светская дама, жаждала узнать имя модистки, одевавшей мисс Эштон в столь прекрасные и неординарные наряды. Никто и не догадывался, что это она сама. Факт, который, несомненно, потряс бы общество. Ни одна светская дама не снизошла бы до того, чтобы самостоятельно шить себе наряды, – это считалось уделом низших сословий. Изабелла не понимала, к чему все эти китайские церемонии, учитывая, что безупречный вкус кузины и ее гениальные фасоны превосходили все виденное ею у дамских портных и белошвеек, обшивавших сливки лондонского общества. С другой стороны, раньше она никогда не могла себе позволить подобных вещей. Живя в Йоркшире, девушка чувствовала себя счастливой, если ей удавалось обзавестись теплым плащом без дыр. Что случалось довольно редко. Мужской кашель прервал ее размышления. – Ох да, да, – поспешно согласился Уэнделл. – Пребывая в жутком волнении, я попросту забылся. Вы выглядите сегодня превосходно, мисс Фэрмонт. Розовый цвет вам очень к лицу.

Она протянула ему чашку и блюдце из веджвудского фарфора[18]18
  Веджвудский фарфор – знаменитая марка английского фарфора, известная с 1759 г., названная по имени основателя первой фабрики Джозайи Веджвуда. Заказчиками веджвудской посуды в разное время были многие королевские семьи Европы.


[Закрыть] столь изящной и деликатной работы, что сквозь тончайшие матовые стенки можно было увидеть солнечные лучи, проникавшие в высокие окна гостиной.

– Не беспокойтесь понапрасну, мистер Найтон. Мое тщеславие вполне способно пережить это утро и без излишних комплиментов.

Изабелла послала Люси предупреждающий взгляд, который кузина, естественно, проигнорировала. Погрузившись в соседнее кресло, она потянулась за чашечкой чая, сделала маленький глоток из нее, осторожно поставила на блюдце с едва слышным мелодичным звяканьем.

– Вы обязаны рассказать нам, что же настолько вас взволновало, мистер Найтон.

– Меня должны посвятить в Братство, миледи. Масонское братство, – пояснил он со смесью гордости и благоговения.

– О, и в самом деле? – заинтересовалась Люси. – Мой батюшка предложил вам свое поручительство?

– По правде сказать, нет. Это сделал лорд Блэк.

– Блэк? – переспросила Люси, и ее рыжие брови слегка приподнялись, когда она взглянула на Изабеллу.

Уэнделл отпил еще чаю и кивнул.

– Да, лорд Блэк. Очень дружелюбный джентльмен. Сегодня должно состояться специальное собрание ложи, посвящение, к которому я еще не допущен. Однако Блэк объявит там о своем решении выступить моим поручителем.

Люси еще раз взглянула на Изабеллу.

– Что ж, в таком случае, я полагаю, вы свободны сегодня вечером, кузина.

Изабелла едва скрыла стон. Нет, только не эти сеансы! Голова раскалывалась от боли, ее подташнивало, а при мысли о том, что придется разделить нездоровое любопытство Люси, становилось еще хуже.

– О да, пожалуйста, – проговорил Уэнделл, поднимаясь с диванчика. – Пожалуйста, мисс Фэрмонт, отправляйтесь по своим делам и наслаждайтесь приятным вечером. Осталось совсем немного времени до начала зимы и окончания светских развлечений. Мои планы не должны вас беспокоить.

Изабелла приняла протянутую Уэнделлом руку и позволила ему помочь ей подняться с кресла. Он скромно поцеловал ее ручку и наклонился за своей шляпой.

– Хорошего вам дня, мисс Фэрмонт. Развлекайтесь в свое удовольствие.

Сестры взглядом проводили его до выхода из гостиной, и, когда двери за ним закрылись, Изабелла неуклюже рухнула в мягкое кресло. Она чувствовала себя… немного разочарованной, хотя сама не могла понять почему. Его визит ничем не отличался от предыдущих, она и раньше никогда не ощущала ничего, кроме облегчения, когда Уэнделл покидал дом.

Должно быть, Люси разгадала ее мысли. Твердо сжав губы, кузина стряхнула с юбок воображаемую пылинку.

– Интересно, чего пытается достичь лорд Блэк, выступая поручителем мистера Найтона?

Изабелла сделала глоток чаю.

– Возможно, обычная любезность и благорасположение, Люси. Люди не обязательно руководствуются в своих поступках подспудными мотивами.

Люси окинула ее недоверчивым взглядом.

– Вспомни лучше наш с тобой разговор прошлым вечером, Исси. Разве я тебе не говорила, что Блэка невозможно удержать?

– Удержать от чего?

Люси загадочно улыбнулась. Она походила на шаловливого котенка.

– Ты сама прекрасно понимаешь от чего.

– Честно говоря, я ничего не понимаю. На что ты намекаешь? – рассерженно спросила Изабелла, не в силах сдержать возмущение.

Головная боль, не проходившая все утро, усилилась, сопровождаясь непрерывной мучительной пульсацией. Теперь Белла была уверена, что это именно та самая головная боль. Слегка помассировав висок, она постаралась сфокусироваться на том, что ей говорила кузина.

– Я пытаюсь донести до тебя, дорогая, что Блэк попросту убрал препятствие со своего пути.

Изабелла отняла руку от виска.

– Прошу прощения? Я упустила твою мысль.

– Он удалил от тебя Найтона, причем довольно эффективно, теперь мистер Найтон проведет в кропотливых занятиях по меньшей мере несколько недель, прежде чем получить свой первый масонский градус.[19]19
  Градус, или степень, – уровень членства в масонстве. В классическом масонстве – три степени: Ученик, Подмастерье и Мастер.


[Закрыть] И соответственно, на всех светских раутах ты будешь в одиночестве, что на руку графу.

Дверь в гостиную отворилась, благополучно избавив Изабеллу от необходимости опровергать шокирующее предположение Люси. На пороге появился дворецкий Стоунбруков Дженнингс с суровым и морщинистым лицом. Очень древний, пугающе благонравный и строгий слуга. Поселившись в Лондоне у Люси и ее отца, Изабелла пришла в ужас от одного его вида. Однако с тех пор ее отношение к старому неприветливому Дженнингсу значительно смягчилось.

– Вам посылка, мисс.

Дженнингс подал ей серебряный поднос, на котором лежала прекрасная, едва распустившаяся алая роза. При помощи черной атласной ленты к стеблю была привязана карточка цвета слоновой кости.

– Мне? – переспросила Изабелла, несмотря на то что вполне могла прочесть свое имя, написанное на открытке отчетливыми черными буквами.

– Именно так, – подтвердил Дженнингс.

– Благодарю вас, – ответила она, беря с подноса изящный цветок.

О, он был совершенен. Неизвестный даритель обрезал колючие шипы и листья.

Дженнингс удалился, Изабелла, мельком взглянув на кузину, замершую в своем кресле в ожидании, взяла в руки открытку и обнаружила, что на скреплявшем ее края черном воске нет ничьей печати.

– Ну и?.. – вопросила Люси. – Я вся в предвкушении, Исси. Открывай же эту проклятую вещицу.

– Боже, следи за своим языком, – попеняла ей Изабелла, будучи столь же взволнованной, как и ее кузина.

– Да брось ты эти церемонии, – скомандовала Люси. – Ради бога, здесь нет никого, кроме меня.

Сломав восковую печать, Изабелла развернула послание и увидела черные аккуратные строчки, написанные изящным почерком:

 
«Цветет одиноко
Последняя роза.
Подруги погибли
Под гнетом мороза.
А свежих бутонов
Вокруг не видать,
Чтоб ими гордиться
И с ними вздыхать.[20]20
  Перевод А.А. Курсинского.


[Закрыть]
 

Прошлой ночью я грезил о ваших вздохах, Изабелла, столь запоминающихся и прекрасных, я отчаянно надеюсь очень скоро услышать их вновь.

Ваш покорный слуга, Блэк».

Изабелла попыталась поспешно закрыть записку, прежде чем Люси успеет ее прочесть. Однако кузина оказалась проворнее и пробежала глазами строчки от лорда Блэка еще до того, как Изабелла спрятала послание.

– Что ж, – восхищенно протянула она, – и откуда же лорду Блэку стало известно твое страстное увлечение поэзией Томаса Мура?[21]21
  Мур Томас (1779–1852) – знаменитый ирландский поэт-романтик. Приведенное выше стихотворение «Последняя роза лета» – его самое известное произведение, положенное на музыку композитором Дж. Стивенсоном. Вариации на тему этой мелодии есть и у М.И. Глинки.


[Закрыть]

– Не знаю. – Изабелла озадаченно посмотрела на кузину.

Люси с улыбкой прошмыгнула мимо нее и остановилась у двери. Полуобернувшись, она заметила:

– Знаешь, Исси, готова поспорить на все свое приданое, что, в отличие от мистера Найтона, лорд Блэк вряд ли позволит тебе самостоятельно искать развлечений на вечер. Что-то мне подсказывает, он позаботится о том, чтобы держать тебя в высшей степени занятой ночи на пролет, и приготовит восхитительные забавы.

Глава 4

Центральные лондонские улицы Пэлл-Мэлл и Кокспёр-стрит были знамениты лавочками и магазинчиками. Громыхая по неровной брусчатке мостовой, элегантные экипажи развозили своих аристократических пассажиров по модным лавкам, а деревянные тележки со свежими овощами и фруктами, поскрипывая, направлялись в сторону рынка в Ковент-Гарден.

В это время дня тротуары казались полностью запруженными многочисленными толпами лондонцев. Некоторые из них деловито спешили по своим делам, другие лениво прогуливались, останавливаясь для того, чтобы полюбоваться товарами, выставленными в витринах магазинов, или приобрести газету у одного из мальчишек-разносчиков, громко выкрикивающих на оживленных перекрестках заголовки свежих новостей.

– Волк сбежал из Лондонского зоопарка! Все еще на свободе! – истошно завопил один из мальчуганов, едва Изабелла с ним поравнялась.

– Тайна Спитэлфилдз![22]22
  Спитэлфилдз – район и рынок в восточном Лондоне.


[Закрыть] – не менее пронзительно крикнул другой. – Найдены мертвые тела! Расследуется убийство! Читайте обо всем в «Ивнинг стандард»!

Изабелла в спешке не обращала внимания на леденящие душу заголовки дневных газет, продвигаясь по Кокспёр-стрит в сторону аптеки Якобсона, самой лучшей в Лондоне. Несмотря на послеобеденный сон и огромное количество выпитого чая, головная боль не утихала. Когда она покидала дом, Люси все еще спала, поэтому Изабелле пришлось взять с собой лакея. Обернувшись, она заметила, что тот остался где-то позади, занятый беседой с пышущей здоровьем лавочницей, пытавшейся продать ему свиную вырезку и другие товары. Однако Изабелле было уже не важно, что она все больше и больше удалялась от провожатого, – в голове пульсировала острая боль, а уличные запахи вызывали приступы тошноты. Ей необходимо лекарство, единственная микстура, способная унять головную боль и прекратить кошмарные сны.

Ох, как же ей не хотелось думать о том, что они вновь настигли ее! Их не было почти несколько месяцев. Она уже думала, что излечилась. Но сегодня днем ей снова приснился тот самый тревожный сон. Проснувшись, Изабелла поняла, что все вернулось вновь. Она была уверена, что ей необходимо отправиться к Якобсону за еще одной бутылочкой целебной микстуры.

– Из «Театра Адельфи»[23]23
  «Театр Адельфи» – известный театр в Вест-Энде, на улице Стрэнд в Вестминстере, западной исторической части Лондона. В описываемое в романе время специализировался в комическом и музыкальном жанрах.


[Закрыть] пропали женщины! – звонко выкрикнул мальчишка, рекламируя свою газету.

Несколько джентльменов остановились и окружили парнишку, просматривая заголовки. Заметив, что Изабелла застряла посреди тротуара, пытаясь обогнуть затор, разносчик протянул девушке свежий выпуск «Таймс».

– Вы прочтете все о тайне «Театра Адельфи» в сегодняшнем выпуске «Таймс», мисс.

Потянувшись к ридикюлю, Изабелла достала шиллинг и вручила парнишке.

– Спасибочки, мисс! – воскликнул он, округлив глаза. – Доброго вам денечка.

Кивнув мальчишке, Изабелла взяла из его рук газету и раскрыла ее. Просматривая заголовки, она прочла информацию об актрисах, пропавших из знаменитого лондонского мюзик-холла «Театр Адельфи».

«Последний раз леди видели в обществе высокого джентльмена, черты лица которого скрывали широкие поля цилиндра. Очевидец заметил, как дамы вошли в черный экипаж, запряженный четверкой вороных лошадей».

У графа Блэка именно такой выезд с четверкой превосходных лошадей цвета ночи. Эта мысль заставила Изабеллу, похолодев, замереть на месте. Кажется, Люси упоминала о том, что видела, как граф покидал свой городской дом поздно ночью… и именно той ночью, когда актрис заметили входящими в черную карету.

Чепуха. Блэк – утонченный джентльмен. Какого черта ему делать в компании трех женщин, репутацию которых в лучшем случае можно охарактеризовать как сомнительную? Женщины всегда пропадали из «Адельфи» и чаще всего появлялись спустя пару месяцев с младенцами на руках, совершив небольшое путешествие в деревню.

«Глупое, чрезмерно впечатлительное воображение», – призналась она себе. Временами оно доставляло ей слишком много неприятностей. И все равно, стоило ей подумать о танце с Блэком, как тут же на память приходило вступление к ее роману. У них были одинаковые глаза – у Блэка и созданного ею образа Лорда Смерти. Оба обладали воспламеняющей кровь, таинственной, опасной и чувственно-манящей натурой. «Ну а это, – отметила Изабелла, покачав головой, – уж точно самое нелепое, абсурдное и невероятное предположение».

Сложив газету пополам, она зажала ее под мышкой и продолжила свой путь. Эти три актрисы, если их можно так назвать, вероятнее всего, решили стать содержанками какого-нибудь богатого джентльмена. Всем известно, что мюзик-холлы печально знамениты аморальными дебошами даже больше, чем музыкальными представлениями. Тем не менее лондонские улицы становились все более и более опасными.

Она завернула за угол Кокспёр-стрит и перешла на улицу Хеймаркет, где ее внимание привлек низенький, почти круглый человечек с коробкой, призывающий всех полюбоваться на чудеса, творимые известным иллюзионистом. Изабелла взглянула на небольшую толпу, уже собравшуюся вокруг зазывалы около огромной кибитки, напомнившей ей о цыганском таборе.

– Всего лишь один шаг – и вы сможете своими глазами увидеть таинственного герра фон Шредера. Заходите, заходите! – выкрикивал он. – Всего одна крона, и перед вами предстанут чудеса магии!

Изабелла окинула взглядом толпу, потом улицу, ведущую в сторону Стрэнда,[24]24
  Стрэнд – центральная улица Лондона, соединяющая районы Вестминстер и Сити.


[Закрыть] переполненного туристами и молодыми джентльменами, соперничающими между собой за билеты в многочисленные театры и мюзик-холлы, заполонившие всю улицу. Толпа производила чрезвычайно шумное и грубоватое впечатление – совсем не похоже на модную и богатую часть Мейфэра, с идеальным порядком и вежливостью. В этом месте Лондона аристократический Вест-Энд постепенно перетекал в трущобы Ист-Энда.

«Однако дни становятся все короче, а ночи длиннее», – подумала Изабелла, еще раз напоминая себе о том, что сейчас не время глазеть и праздно шататься по улицам.

Она должна приобрести лекарство и вернуться в Мейфэр еще до захода солнца. Одного взгляда на пасмурное, облачное небо было достаточно, чтобы предположить, что сегодня темнота наступит раньше обычного.

Повернув назад, Изабелла вновь ступила на улицу Хеймаркет и внезапно остановилась, завидев преградившего ей дорогу высокого мужчину в черном, лениво опиравшегося на инкрустированную эбеновым деревом и серебром прогулочную трость. Он внимательно смотрел на нее из-под оправы солнечных очков с синими стеклами. Она вздрогнула, испытав на себе силу этого немигающего взгляда, а может, просто задумавшись, к чему ему очки с темными стеклами, если солнце давно скрылось за тучами.

– Добрый день, мисс Фэрмонт.

Лорд Блэк.

– О, добрый день, милорд. Я и не узнала вас в этих солнечных очках.

Он улыбнулся, беря ее за руку и встретившись с ней взглядом из-под серебряной оправы очков.

– На этот раз я вас прощаю, – поддразнил граф, поцеловав ее затянутую в перчатку руку.

– Наслаждаетесь осенней погодой? – поинтересовалась она. – Или, быть может, решили воспользоваться шансом и стать свидетелем магического шоу герра фон Шредера?

Его зрачки расширились, поглощая бледно-голубые радужки. Блэк моргнул, а потом спрятал глаза за темными стеклами очков. Вся его фигура заметно напряглась, он продолжал с любопытством рассматривать девушку.

Только она решилась заговорить, как в нее врезалась парочка шедших вслед за ней молодых людей, немедленно устремившихся в «Театр Адельфи», стоило ему раскрыть свои двери. Изабелла налетела Блэку на грудь, и тот успел поймать ее, крепко обняв за талию, удерживая от падения.

Когда грубияны прошли мимо, он медленно отпустил девушку. Изабелла подняла глаза и взглянула на него. На лице Блэка не осталось и следа легкомысленного выражения, присутствовавшего всего несколько минут назад, когда она впервые его заметила. Оно снова стало таинственным – и прекрасным.

Отодвинувшись, Изабелла попыталась восстановить между ними дистанцию. «Будь осмотрительной», – напомнила она себе. Так легко пасть жертвой его обольстительного обаяния. Что уж скрывать, Изабелла уже испытывала слабость. Матушка ее однажды также проявила малодушие, а ее бесчестный отец не преминул воспользоваться ее неосторожностью.

– Милорд, вы что-то сказали?

– Несмотря на то что магия герра фон Шредера производит исключительно сильное впечатление, похоже, жители Лондона наблюдали ее в последний раз, – невнятно пробормотал он, придерживая Изабеллу рукой за талию и сопровождая в более-менее безопасное место у витрины аптеки.

– Что вы имеете в виду, сэр? – спросила она.

Оглянувшись назад, Белла заметила ассистента герра фон Шредера, выскочившего с жутким воплем из цыганской кибитки.

– Полагаю, вы искали аптеку? – ответил Блэк, открывая дверь и помогая ей войти. Тренькнул колокольчик, заглушая крики бежавшего по улице помощника иллюзиониста.

– Как вы узнали, что я шла именно сюда? – сощурив глаза, требовательно поинтересовалась Изабелла, ощущая, как вся покрывается гусиной кожей.

– Аптека Якобсона очень знаменита. Я предположил, что желание попасть именно туда привело вас в эту часть города.

– Ох. – Она покраснела и опустила взгляд на свои затянутые в перчатки руки, преувеличенно внимательно рассматривая плетеные завязки ридикюля. – Простите, милорд, если я показалась вам неучтивой. Боюсь, я немного не в себе из-за ужасной головной боли.

Сняв очки, он осторожно взял ее за подбородок и слегка наклонил ее голову поближе к ущербному вечернему свету, проникавшему сквозь большое окно аптеки.

– Вы очень бледны, мисс Фэрмонт. Мне это не нравится.

– Что ж, ничем не могу помочь, – отрывисто возразила она, не зная, быть ли ей тронутой или оскорбленной его прямотой.

– Мне больно видеть, как вы страдаете, – пробормотал он, нежно касаясь большим пальцем ее щеки. – Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы избавить вас от мучений?

Изабелла действительно была тронута. И не только словами, в которых отсутствовала фальшь, но и застывшей в его глазах искренней заботой.

– О нет, милорд. Я уже все перепробовала, ничего не помогает, кроме чудесной микстуры с бергамотом от мистера Якобсона.

Две престарелые матроны, ожидавшие расчета у прилавка, уставились на них с нескрываемым интересом. Блэк опустил руку, и в то же самое мгновение Изабелла сделала осторожный шаг назад.

– Я отвезу вас домой, – объявил он.

– О нет, не стоит беспокоиться, я взяла с собой лакея. Он… – Изабелла посмотрела сквозь украшенное большими буквами из золотой фольги окно на улицу и с облегчением заметила, что молодой лакей по-прежнему пребывал на том же месте, где она его оставила, занятый флиртом с лавочницей. – Он здесь неподалеку.

Блэк проследил за ее рукой.

– Похоже, он не особенно хорошо справляется со своей обязанностью вас охранять, мисс Фэрмонт. Нет, я сам прослежу, чтобы вы благополучно добрались до дома.

– А, добрый день, мисс Фэрмонт! – воскликнул стоящий у прилавка сын мистера Якобсона Джордж. – Что вас привело к нам сегодня?

– Добрый день и вам, мистер Якобсон, – поприветствовала его она, бросив беглый взгляд на лорда Блэка, который, как ей удалось заметить, не сводил с нее глаз, вновь скрытых за стеклами темных очков.

Он начинает ей нравиться в этих очках, несмотря на всю свою нелепость в темных очках в сумрачном помещении аптеки, когда последние лучи солнца давно скрылись за тучами.

Джордж спросил, вытирая руки о фартук:

– Возможно, вы хотите приобрести еще один флакон снотворной микстуры?

– Да. Пожалуйста.

– Настойка лауданума[25]25
  Лауданум – спиртовая настойка опия.


[Закрыть] и бергамота с добавлением корня валерианы?

– Совершенно верно.

Выражение лица Блэка стало таким же мрачным, как и его имя,[26]26
  В переводе с английского Black – «черный».


[Закрыть] он смотрел на нее с неослабевающим любопытством.

– Это очень опасное варево, Изабелла, – прошептал ей на ухо граф. – Очень опасное.

– Я осведомлена об этом, однако принимаю его с великой осторожностью и в предписанной мистером Якобсоном дозировке.

Он развернул девушку лицом к себе, коснувшись пальцами ее подбородка.

– Знаете ли вы, сколько людей отправилось на свидание со Смертью после употребления подобных настоек? Тысячи, Изабелла.

Она вздрогнула.

– Я прекрасно сознаю, что делаю. Почти ежедневно в течение года я страдаю от этих головных болей и… снов, – вырвалось у нее, и она поспешила добавить: – Я вполне в состоянии следовать предписаниям врача, милорд. Я не ребенок. И к тому же это единственное средство, способное мне помочь.

– Вот, пожалуйста, мисс Фэрмонт. Две полные ложки настойки перед сном сотворят чудо. И если вам покажется, что вы по-прежнему ощущаете беспокойство, примите еще одну днем.

– Благодарю вас, мистер Якобсон. – Открыв ридикюль, Изабелла достала несколько монет и положила их на прилавок.

– Доброго вам дня, мисс Фэрмонт. – Аптекарь кивнул и выбрался из-за прилавка, чтобы придержать для нее дверь.

Выйдя на улицу, Блэк постарался встать подле Изабеллы. Тротуары были переполнены спешащими по своим делам лондонцами, и в ту же минуту она столкнулась с достаточно крупным прохожим. Флакон с лекарством выпал из ее кулачка, подхваченный, однако, рукой в черной перчатке.