Текст книги "Любовь феминистки"

Она попыталась, но пальцы ее не слушались. Коннел наклонился, чтобы помочь ей, и, как всегда, когда он приближался к ней, ей стало трудно дышать. Коннел заглянул ей в глаза, но Зои смотрела только на его губы…

Коннел тяжело дышал. Ей показалось, что он хочет поцеловать ее снова, и она закрыла глаза, чуть приоткрыв губы, словно приглашая его…

Он застонал:

– Не сейчас. Не здесь. – Отодвинулся от нее, включил мотор.

Дрожь охватила ее. В панике Зои вскрикнула:

– Не так быстро!

– Не волнуйся, мы не разобьемся. Ты боишься еще одной аварии?

Она знала, что ее состояние не имеет ни малейшего отношения к аварии. Может, он тоже знал это? Знал, что происходит с ней, когда он рядом?

– Да, наверно.

– Постепенно это пройдет. Ты уже купила новую машину?

– Нет. Все было некогда. И я еще не решила, какую машину хочу.

– Не спортивный автомобиль? – улыбнулся Коннел.

– Нет. Мне нужна машина побольше, чтобы подвозить коллег или оборудование, которое требуется по работе.

– А как насчет возмещения убытков?

– Я пока не получала никаких известий. Я отправила им свой иск. Они прислали кучу документов для заполнения. С тех пор – тишина.

– Если понадобится свидетель, назови меня.

– Я это уже сделала.

Он взглянул на нее и улыбнулся.

– А ты быстрая!

Его губы медленно сложились в самую очаровательную, лукавую улыбку. Желание захлестнуло Зои.

Он как будто почувствовал ее состояние и затих, глядя прямо перед собой. Она тоже старалась смотреть вперед, лишь время от времени бросая украдкой взгляд на его четкий профиль, висок, глубоко посаженные глаза, прямой нос, резко очерченный рот… красивый, чувственный рот… «О боже, – подумала она, – я никогда еще так не хотела мужчину. Я отдала бы все что угодно, сделала бы все что угодно, лишь бы лечь с ним в постель хоть на час!»

Ее тело горело. Она с трудом подавила истерический смешок.

Во рту было сухо. Проведя кончиком языка по воспаленным губам, Зои вновь почувствовала вкус губ Коннела.

Если бы только можно было перестать думать о нем! Но воображение против воли рисовало ей самые эротические образы.

Она плохо понимала, где она и что с ней. Только когда машина резко остановилась, Зои очнулась и удивленно посмотрела на свой собственный дом.

– Мы уже… приехали?

– Да. – Голос у него был таким же хриплым, как и у нее. Выйдя из машины, он открыл перед Зои дверцу. – Ключ достала?

– Ага. – Она немного повозилась в сумочке. – Вот.

Коннел взял ключ и пошел отпирать, не дожидаясь, пока Зои выйдет из автомобиля.

«Только не впускай его в дом!» – предупреждал ее внутренний голос. Зои понимала, что неминуемо последует за этим, но сегодня вечером ее разум был не в состоянии справиться с телом.

Когда она подходила к двери, в коттедже зажегся свет. Коннел, не дожидаясь приглашения, вошел, оставив дверь открытой. Зои в нерешительности остановилась на пороге.

Она могла бы сказать ему, что очень устала. Но это было бы не правдой. Она была бодра, как никогда.

Могла бы сказать, что у нее болит голова. Но и это не было правдой. Могла бы, наконец, просто сослаться на то, что на следующий день ей надо очень рано вставать. Это-то, разумеется, вполне справедливо…

Но не поэтому она не хотела впускать его в дом.

– Входи же, – нетерпеливо позвал Коннел. Иди же ко мне в паутину, сказал паук мухе. Да, пожалуй, ни одна муха на свете еще не жаждала так отчаянно своей гибели! Все же Зои честно постаралась сладить с собой, не поддаться наплыву каких-то нелепых чувств.

– Нет, я не могу, Коннел. Я не буду спать с тобой.

Казалось, он вовсе не удивился, но, не говоря ни слова, подхватил ее на руки, ногой захлопнул дверь и понес Зои наверх.

И это было единственное, чего она жаждала. Она умирала от желания лечь с ним в постель. Но это чистейшее безумие! Она должна остановить его. Как он посмел просто пропустить ее слова мимо ушей, словно она кукла, а не человек?

– Я буду сопротивляться!

– Я не стану заставлять тебя, Зои! – Его глубокий голос дрожал от напряжения.

И она дрожала тоже. – Ты не совратишь меня!

Они были уже в спальне, и Коннел наклонился над ней.

– Зои… Зои… я безумно хочу тебя.

– Ты меня не получишь! – Она наивно надеялась, что это прозвучит настойчиво и уверенно. Напрасно! Она чувствовала, что уступает ему. А новый поцелуй словно ударил ее электрическим током.

Его губы требовательно, медленно, мягко проникли за низкий вырез ее платья… опустились ниже… коснулись груди. Она почувствовала, как Коннел опускает ее на кровать, снимает с ее ног туфли. Потом, на миг отпустив ее, он сорвал свой элегантный жилет… и швырнул на пол.

Зои отчаянно попробовала сопротивляться снова и тут же встретила его губы. Требовательные, ласковые, успокаивающие, страстные… Они лишили ее способности соображать, заставили начисто забыть о сопротивлении.

Изогнувшись, она целовала его, судорожно расстегивая пуговицы на его рубашке, горя желанием коснуться его кожи, ощутить его прекрасное мужественное тело.

– Да… О!.. Да! – стонал Коннел, его руки гладили и ласкали ей бедра. Он выскользнул из рубашки… Минутой позже на пол полетело ее платье. – Я не мог отвести от тебя глаз весь вечер, – шептал Коннел, целуя ее груди, расстегивая лифчик… Опустившись чуточку ниже, он коснулся губами ее живота, снимая кружевные трусики.

Она потянула его за волосы.

– Не торопись! – Ее голос дрожал, в нем смешались желание, неуверенность, страх.

– Иначе я сойду с ума! – Коннел стянул с себя брюки и плавки. Теперь они оба были обнажены. Секунду или две они смотрели друг на друга. Зои видела его широкие плечи и грудь, тонкую талию, сильные бедра и то, что было между ними.

Она закрыла глаза и, сжигаемая желанием, упала на подушки.

Тяжело дыша, Коннел лег сверху, раздвинул ей ноги, а его руки, лаская, слегка приподняли ее, и они слились в единое целое.

Зои дрожала, словно девственница. В каком-то смысле Коннел и был ее первым. Первым, кого она полюбила, первым, кого она так страстно хотела. Внезапно она поняла, что секс не просто преходящее удовольствие, но глубокая потребность, удовлетворить которую может только он. И никто другой.

Зои приняла его в себя с долгим, протяжным стоном. Это было чудо! Они были просто созданы друг для друга. И вот, наконец, встретились.

Их тела страстно извивались, сплетаясь друг с другом. Она обнимала его руками и ногами, он с силой двигался внутри нее, проникая все глубже и глубже. Зои была не в силах сдержать крик возбуждения и восторга.

Наконец Коннел упал на нее, тяжело переводя дыхание.

В темной спальне только мерцающий луч лунного света скользил по ковру.

Ее кожа была влажной от пота, сердце громко стучало.

Коннел медленно поднялся, укрыл Зои пуховым одеялом и, слегка повернув ее так, чтобы она оказалась к нему спиной, улегся рядом и обнял ее. Его дыхание слегка шевелило ее рыжие волосы.

– Ты этого хотела? – прошептал он ей в затылок.

– Что? – сонно переспросила она, согревшись и разомлев в его объятиях.

– Неважно! Спи. И Зои заснула…

Глава 10

Проснувшись, Зои несколько удивилась. Будильник не звонил. В комнате темно. На часах – одиннадцать. Что ее разбудило?

Она собралась снова заснуть, как вдруг услышала шум отъезжавшей машины. Что бы это могло быть?

И тут она все вспомнила. Память метнулась назад, услужливо высвечивая одну картину за другой: она на приеме у Коннела – она в его машине – она с ним в постели.

Коннел был с ней, когда она уснула. А теперь – Зои спиной чувствовала – его не было.

Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Задние фары его автомобиля уже исчезали за воротами.

Зои смотрела им вслед с чувством недоумения и боли.

Почему он ушел? Куда?

Они занимались любовью так неистово. Коннел позволил ей заснуть в его объятиях. А потом тайком собрался и ушел.

Кто-то насмешливо внутри нее произнес:

«Он получил то, что хотел. Зачем ему оставаться с тобой? Наверно, просто хотел переспать с первой вашей встречи и всячески добивался этого. Решил, что ты бросаешь вызов мужчинам, принял его, и ведь выиграл!»

Так все эти недели Коннел преследовал ее с одним лишь намерением: затащить в постель?

Она закрыла лицо дрожащими руками.

Хэл сказал кузену, что Зои встречалась с мужчинами, а потом безжалостно бросала их. И Коннел решил поступить так же с ней?

А теперь?.. Он все расскажет Хэлу, и они вместе посмеются! Зои почувствовала себя совершенно больной.

Она не могла перенести этого.

О сне уже не могло быть и речи. Зои надела теплый шерстяной халат и спустилась вниз.

Может, он оставил записку? Надежда вспыхнула в ее душе, но тут же погасла. На кухне царил безукоризненный порядок. И никаких следов Коннела.

Зои заварила кофе и медленно пила чашку за чашкой, вспоминая прошедший вечер и вздрагивая от боли, которую вызывали эти воспоминания.

Она не должна позволить Коннелу уничтожить ее. Во имя собственной гордости она обязана скрыть свои чувства.

Задолго до рассвета Зои приняла душ, оделась и отправилась на работу. Она собиралась совершенно автоматически, словно марионетка, которую дергали за веревочки.

Уилл и все остальные очень быстро почувствовали ее настроение. Все вскакивали и кидались выполнять ее распоряжения, стоило только Зои открыть рот. Время от времени на нее осторожно посматривали, но молчали. Актеры попрятались по своим фургонам, стараясь без надобности не высовываться.

Весь день Зои была так поглощена сценой, которую они снимали, что ее мысли ни разу не забредали дальше решения обычных технических проблем. На съемках таких проблем всегда хватало.

То звукорежиссер жаловался на помехи от машин на шоссе, от пролетающих самолетов, от воркования диких голубей; то Уилл ворчал, потому что на солнце то и дело набегали небольшие облачка и освещение менялось каждую минуту, а фильтр, которым он пользовался, не помогал. Потом загорелся один из кабелей, и Уилл, когда тушил пожар, довольно большое пространство залил пеной из огнетушителя. Пришлось долго убирать съемочную площадку.

Перед этим, правда, они устроили ланч: ели ветчину с салатом, спагетти с помидорами, красным перцем и спаржей. Зои съела бутерброд, салат и яблоко. Уилл положил себе спагетти, поглядывая на ее нехитрую закуску с явным неодобрением.

– Ешь побольше! Ты слишком худая. Женщина не должна быть костлявой.

– Уилл, занимайся своим делом. Да, послушай, в листе запроса я увидела, что… – Тут Зои осеклась, заметив Хэла Таксфорда. Ее зеленые глаза сузились. – Та-ак. И он здесь! – пробормотала она себе под нос.

Уилл бросил на нее удивленный взгляд:

– Хэл? Разве он не должен работать с нами на этой неделе? Он в моем списке, мы должны добраться сегодня до его сцены, если повезет. А до сих пор нам везло. Такими темпами мы закончим сегодня сцену сорок три!

– Или на днях, – рассеянно проговорила Зои, наблюдая, как Хэл приближается к ним. Интересно, Коннел уже успел рассказать ему о своей победе? Может, он вернулся домой слишком поздно и все гости уже разошлись? Она почувствовала, что неудержимо краснеет, и нагнулась над сценарием. Как только она посмотрит Хэлу в глаза, она поймет, говорил он уже с Коннелом или нет. Хэл недостаточно хороший актер, чтобы скрыть что-то подобное. Но она не спешила. В конце концов, если Хэл начнет болтать о ней, она это узнает: слухи распространяются быстро.

Уилл с беспокойством взглянул на нее:

– Что-то случилось, Зои? Ты весь день кидаешься на людей.

Она и не отрицала.

– Извини. Просто тяжелый день.

– Неудача в личной жизни или нечто женское? – спросил Уилл, набивая рот еще одной порцией спагетти.

Уилл всегда очень много ел, сколько она его помнила. Что ж, это нормально при его работе. Камеры не такие уж легкие, хотя Уилл и утверждал, что, когда он учился, они были гораздо тяжелее. Неудивительно, что он такой большой и сильный.

Уилл хороший. Очень хороший. Он работал с удивительными людьми: с режиссерами, которых она уважала, с актерами, о которых она только мечтала.

– У меня не ладится в личной жизни, – тихо произнесла Зои.

– Расскажешь?

Она покачала головой:

– Нет, это слишком личное.

– Иногда помогает выговориться. Начинаешь на все по-другому смотреть. Я волнуюсь за тебя, Зои. Ты это отлично знаешь.

Она знала, и от этого ей было немного грустно, потому что Уилл оставался для нее только другом.

– Спасибо, Уилл, – сказала она мягко. – Ты один из моих самых лучших друзей. Он криво усмехнулся:

– Только друг, да? Она положила на его руку свою ладонь:

– Сколько у тебя по-настоящему хороших друзей? У меня их не так уж много.

Уилл погладил ее по руке.

– Ты изменилась. Стала мягче, нежнее. Ты влюблена, Зои? В этом все дело?

Она покраснела, потом побледнела. И высвободила руку. Но ответить не успела.

– Привет! – услышала она голос Хэла. Зои подняла голову, прохладно ему улыбнулась и, встретившись глазами с Хэлом, вздохнула с облегчением: Коннел ничего не говорил ему!

– Привет, Хэл, – ответила она почти спокойно, чувствуя на себе взгляд Уилла. Он уловил ее тон, но решил, что Зои просто раздражается на Хэла, как обычно. Уголком глаза она заметила веселую усмешку, которую оператор тщетно пытался спрятать.

– Я пришел сообщить, что сумел уговорить Коннела… – Хэл просто сиял от самодовольства. – Он позволит нам использовать свой сад, надо только подписать контракт, гарантирующий ему возмещение убытков.

Зои совсем забыла о своей идее, а после вчерашнего вечера вовсе не была уверена, что хотела бы видеть ее осуществленной.

– Я буду говорить с компанией относительно контракта, – сказала она медленно, затем послала Хэлу самую обаятельную из своих улыбок. – Спасибо, Хэл, я тебе очень благодарна.

– Все в порядке, мне было приятно заниматься этим. А когда вы будете снимать мою сцену? Зои махнула рукой в сторону Уилла.

– Спроси у оператора.

– Сегодня, только позже, – предположил тот. Хэл вздохнул и кивнул:

– Хорошо. Пойду пока играть в карты.

Было не очень разумно сообщать это Зои, но она промолчала. Если кто-нибудь из компании узнает, что она разрешает это, у нее будут неприятности. Вряд ли спонсорам понравится, что они платят людям за то, что те играют в карты. Впрочем, им должно быть известно, что каждая сцена готовится подолгу и в это время актерам совершенно нечего делать. Они читают, вяжут, вышивают, учат роль, сплетничают, играют в карты, в домино или в шахматы – в общем, стараются убить время. И Зои не возражала. Ей было все равно, чем они занимаются.

Когда Хэл ушел, Уилл вопросительно посмотрел на нее:

– О чем это он?

– А, это мы вчера были на вечере у его кузена…

Брови Уилла иронически приподнялись. – Вы с Хэлом? На вечере вместе? Я и понятия не имел, что ты встречаешься с ним. Мой Бог, только не говори мне, что ты влюблена в Хэла Таксфорда! Ты не настолько глупа.

– Это даже не смешно. – Она покраснела. – Ты прекрасно знаешь, что я о нем думаю. Просто мы были на одной и той же вечеринке.

– Да? – протянул Уилл, и она сердито засмеялась.

– Да! Я приехала с сестрой и ее мужем, а он работает с кузеном Хэла.

Почему она объясняет? Какое отношение Уилл имеет к ее личной жизни?

– Кузен? Кто он?

– Хиллиер. Коннел Хиллиер. – Она выговорила имя без запинки и страшно этому обрадовалась. – Он управляет строительной фирмой, у него очень красивый дом около деревни под названием Рукби…

– А они там есть?

– Кто?

– Грачи .

– Понятия не имею. Было темно. Мы с Хэлом говорили о его роли в саду…

– В темноте? – съехидничал Уилл. Зои свирепо посмотрела на него.

– Прекрати! В саду было полно людей, и вообще мы просто вышли подышать свежим воздухом.

– Ты что-то очень горячо реагируешь на Хэла. Я начинаю ревновать. Ты что-то скрываешь?

– Конечно, нет. – По крайней мере, что касается Хэла, ей скрывать нечего. К счастью, Уилл еще не додумался связать ее нервозность с кузеном Хэла. – На Хэла я реагирую как обычно. И вообще, ты будешь слушать? Этот сад ограждает высокая стена из красного кирпича, а шпалеры увиты розами. Многие из них еще цветут. Там так здорово, что я подумала, не снять ли в этом саду сцену Хэла с Линдой?

Пролистав сценарий, Уилл нашел сцену, о которой шла речь, и перечитал ее.

– Да, это хорошая идея – изменить фон; это всегда придает глубину фильму, но можем ли мы позволить себе это? Сколько этот парень хочет? Вот в чем вопрос.

– Хэл ничего не говорил о деньгах.

– Если его кузен – бизнесмен, его адвокаты заговорят об этом при составлении контракта. Стоит ли игра свеч?

– Посмотрим сначала, что он хочет, потом решим. Нам до этой сцены еще дней десять. – Зои посмотрела на часы. – О, Господи! Пора, Уилл!

Подъезжая в тот вечер к своему дому, она была как на иголках. Не признаваясь себе, Зои втайне ждала, что увидит автомобиль Коннела около дома. Но нигде не было ни малейших признаков его присутствия.

Первым делом она включила автоответчик. Два сообщения касались ее работы. Потом раздался голос Санчи:

– Что случилось? Почему ты убежала? Марк очень рассердился. Мы тебя привезли. Это дом его босса. Ты обидела Коннела, а Марк совсем не хочет, чтобы ты причиняла его боссу какие-нибудь неприятности. Может, соблаговолишь позвонить и объяснить, что случилось?

Ну уж нет! Не собирается она ничего объяснять Санче.

Автоответчик затрещал, и она услышала Филипа Кросса, который принялся за свои почти ежедневные жалобы на ее непомерные расходы:

– Вы снова превысили бюджет, Зои. Но мы же не Голливуд. Сцена праздника, модное платье… Кто занимается костюмами? Зачем вам модельерши? Зачем вы выписали их из Лондона? И слишком много расходов на транспорт. Надо сократить число машин…

Слушая вполуха, Зои ела жареного лосося, салат, фрукты. Если бы этот зануда оказался сейчас рядом с ней, она бы сказала ему все, что о нем думает.

Филип стонал почти все время, пока она ела. Когда Зои взяла стакан апельсинового сока, рука у нее задрожала: как раз в этот момент из автоответчика раздался голос Коннела. Далекий, почти перекрываемый шумом моря.

– Зои! Я должен уехать за границу, – коротко сообщил он, как будто разговаривал с одной из своих служащих! – Когда вернусь, не знаю. Увидимся.

Зои успела сесть прежде, чем у нее подкосились ноги.

Любовники не разговаривают так друг с другом. В его тоне не было и намека на какое-нибудь теплое чувство.

Она безразлична ему.

Это же ясно как божий день! Зои заподозрила это сразу, когда обнаружила, что Коннел ушел, не простившись, не оставив даже записки. Он переспал с ней и ушел, не оборачиваясь…

Злость и стыд охватили ее. Не в силах больше сидеть на месте, она бросилась убирать со стола, приводить в порядок кухню. Потом поднялась наверх и занялась работой.

Как ни странно, ночью Зои спала. Вероятно, потому, что не спала накануне и слишком переутомилась. Но ей снились сны. Она спешила за Коннелом, который то исчезал, то появлялся где-то впереди, а она никак не могла догнать его. Они проходили по комнатам, в которых она никогда не бывала. Коннел шел впереди, не оглядываясь. Зои звала его, но он не оборачивался. Она просыпалась, снова засыпала и видела все те же сны, полные боли от непереносимой утраты.

Когда она проснулась, подушка у нее была мокра от слез.

Неужели вот так и разбиваются сердца? Она никогда не верила, что сердце можно разбить. Она презирала тех, кто так думал. Сердца не разбиваются. Это всего лишь орган – работает себе и работает, как машина. Тук, тук, тук. Гонит кровь по жилам, давая людям жизнь, и не разбивается.

Но ее разбилось. Она делала все автоматически, совершенно не интересуясь тем, что делала. Ни сердце, ни мозг в этом не участвовали.

Всю оставшуюся часть недели Зои была занята только работой. О Коннеле ничего не было слышно, но адвокаты компании сообщили ей, что связались с его адвокатом и договорились о съемках в саду. Адвокат попросил только временный депозит на случай повреждений или каких-нибудь неожиданностей. Если съемочная группа будет вести себя безупречно, депозит возвратят. Адвокаты были довольны переговорами. Филип Кросс – тоже.

– Только удостоверьтесь лично, что никакого ущерба не причинено, а то нам предъявят иск! – ворчал его голос на ее автоответчике.

Хэл сказал ей, что Коннел отправился в Аргентину по делу.

– Небось, флиртует там с черноглазыми сеньоритами. Уж я-то его знаю!

Зои усмехнулась в ответ. Ревность сжигала ее, но она ничем себя не выдала. Только сердито сказала:

– Ради Бога, Хэл, не мог бы ты попробовать говорить так, будто ты живой человек, а не запись на автоответчике!

Хэл нахмурился. Это было его коронное выражение лица. Зои не удивилась бы, узнав, что он хмурится даже во сне. Его поклонницам это нравилось: свирепый взгляд, тяжелые сжатые челюсти, грубый мужской голос.

– Но я говорю те слова, которые у меня по сценарию!

Сладким голосом она заметила:

– Хэл, но роль надо не говорить, а играть? Я знаю, это трудно, но не мог бы ты попытаться, а, Хэл? Ты ведь учился в театральном колледже. Чему-нибудь тебя ведь там учили?

Все вокруг замерли.

Сказать такое Хэлу? Этого не ожидали даже от нее! Публично унизить одного из самых популярных актеров телевидения! У Хэла отвисла челюсть. Он тоже не мог поверить, что не ослышался.

– Начнем снова, – скомандовала Зои. – Все готовы? Уилл? Звук? Хэл, прекрати дуться.

– А ты прекрати ворчать, – пробормотал он так тихо, что услышала его только она.

– Что ты сказал?

– Ничего! – Он – впервые в жизни! – блестяще сыграл невинного человека, которого пытаются оклеветать. – Я просто репетирую, Она знала, что неуклюже пытается свалить все с больной головы на здоровую, но ничего не могла с собой поделать. Любовь, как зубная боль, не давала забыть о себе, отвлечься. Она жила где-то глубоко внутри ее существа и то и дело давала о себе знать.

С Зои это случилось впервые, и она не знала, что ей теперь делать. Как продолжать жить и улыбаться, когда хочется кричать? Как перестать жалеть себя, срываться по любому поводу? Она и не догадывалась раньше, что любовь может до такой степени подчинить себе человека…

В ту субботу она обедала с Санчей и Марком. Санча пробовала рецепты испанской кухни из поваренной книги, которую Марк купил ей. Обед начался с множества острых закусок. Здесь были и артишоки с приправой из уксуса, прованского масла и пряностей, и крошечные жареные рыбешки, и фаршированные анчоусами вареные яйца, и тунец в томатном соусе, и креветки. Но вершиной кулинарного искусства Санчи было блюдо, которое она называла «цыпленок по-андалузски», – куриная грудка, которую часа два тушили на медленном огне с кусочками бекона, томатом, красным перцем и тонкими ломтиками очень острых жареных сосисок.

– Chorizo al diablo, – сказал Марк. – Сосиски с пряностями.

Он учил испанский, потому что следующей весной они собирались пожить немного в Испании, и Марк хотел непременно объясняться с продавцами и официантами в ресторанах на их языке.

– Ммм… восхитительно, – сказала Зои, попробовав сосиски. – Я как-нибудь сделаю такие же. С ними ведь можно делать пиццу?

– Жаль, что ты не умеешь готовить, – поддразнил ее Марк.

– Я умею, но у меня нет времени, – холодно отозвалась она.

– И того, для кого готовить.

Санча почувствовала себя неловко. – Пойду принесу пудинг, – сказала она, собирая со стола грязную посуду.

Чтобы избежать колкостей Марка, Зои вышла с сестрой в кухню.

– Ты знаешь, что Коннел опять в Южной Америке? – спросила Санча.

– Да, я слышала. – Зои отвернулась.

– Марк думает, что он опять собирается в экспедицию. Коннел любит Южную Америку. Он явно предпочитает бизнесу путешествия по экзотическим местам. Но это имеет свою неприятную сторону. Когда Коннел вне пределов досягаемости, это задерживает принятие решений. Марк, конечно, со многими проблемами справляется сам, но, когда речь идет о крупных финансовых вложениях, необходимо согласие Коннела.

Зои с трудом сдерживала слезы. Значит, Коннел собирается уехать надолго? Мысль о том, что они никогда больше не увидятся, казалась ей непереносимой. Надо улыбаться! Но это причиняло такую боль… Однако, если Санча и Марк обо всем догадаются, будет еще хуже.

После всего, что она говорила о мужчинах и о любви, признаться, что сама – впервые в жизни – влюбилась в человека, который к тому же не отвечает ей взаимностью?

– Марк, подозревает, что он убегает, – продолжала Санча.

– Что ты имеешь в виду? Убегает? От чего?

– От кого, а не от чего! Марк говорит, что Бьянка имеет на него виды. Она продолжает звонить, заглядывает в офис под самыми разными предлогами. Любая неосмотрительность может стоить Коннелу потери свободы, вот он и решил оставить страну!

Зои рассердилась:

– Разве нельзя объясниться, убедить ее, что он не собирается на ней жениться?

И почему Бьянка считает, что Коннел женится на ней? Он что, и с ней спал?

– Ты видела ее. По-твоему, она из тех, кто согласится скромно исчезнуть?

– Если сказать ей достаточно прямо, она будет вынуждена!

Санча взглянула на сестру с сожалением:

– Все, что ты знаешь о людях, уместилось бы на почтовой марке. Такие женщины не признают слова «нет». Коннел красив и богат. Она не собирается упускать его только потому, что он, видите ли, не хочет жениться. Упомянуть о браке – значит уже допустить его возможность. Потом не отвертишься. Не исключено, что Коннел прав, уехав из страны.

Зои размышляла об этом вечером, подъезжая к своему холодному, одинокому коттеджу. Интересно, вернется Коннел когда-нибудь или нет? Может, она никогда его больше не увидит. Зои не сводила глаз с ветрового стекла, но едва ли замечала что-либо.

Уже зарядили унылые осенние дожди. На мокрых мостовых валялись обломанные ветром голые ветки, опавшие желтые листья липли к асфальту. Дрожа от холода, Зои вылезла из машины и застыла, услышав сзади какой-то шорох. Там, в темноте, кто-то скрывался.

Только бы не Ларри опять! – подумала она, кидаясь к дому в надежде захлопнуть дверь прежде, чем он догонит ее.

– Это я, Зои! – послышался голос из темноты, когда Зои уже почти добралась до двери. Она узнала этот голос, и спазм сжал ей горло. Резко обернувшись, не веря своим глазам, она смотрела, как Коннел подходит к ней – высокий, красивый, с блестящими в темноте глазами…

– Ты вернулся, – произнесла Зои, нервно сглотнув, и с удивлением отметила, что голос у нее прозвучал так буднично и спокойно, словно она спрашивала Уилла, готовы ли камеры. Никто не заметил бы, что творилось внутри у нее в тот момент: сердце яростно билось, ноги подкашивались, жар охватил все тело. Она снова горела в огне желания.

– Где ты была? Я жду тебя уже несколько часов. Суббота – твой выходной. Я думал, ты будешь дома.

– Я обедала с Санчей и Марком.

Они переговаривались небрежно и просто, как знакомые. Значит, так он и относится к ней? Как к женщине, с которой познакомился случайно и которую почти не знал!

Ее затрясло при одной этой мысли. Он знал ее лучше, чем кто-нибудь, видел при разных обстоятельствах.. И вот…

– Черт! Я думал позвонить Марку, но не хотелось говорить сейчас о работе, а рассказала ли ты им о нас, я не знал.

– О нас? – с недоумением повторила она, поеживаясь от порыва ветра.

Коннел внимательно посмотрел в ее бледное лицо.

– Здесь холодно. Мы войдем в дом, или ты сегодня не собираешься приглашать меня к себе?

Зои беспомощно посмотрела на него, слезы стояли у нее в глазах.

– Уходи, Коннел. Пожалуйста, уходи. Я очень устала. У меня нет сил бороться с тобой сегодня.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу!

– Я же вижу!

– Уходи, убирайся! – выкрикнула она, пытаясь открыть дверь. Но ей никак не удавалось вставить ключ в замок, руки слишком сильно дрожали.

Отстранив ее, Коннел взял у нее ключ и отпер дверь.

Она попыталась проскользнуть мимо него, но он следовал за ней по пятам, все еще с ключом в руке. Потом закрыл дверь и включил свет.

– Послушай, я устала. Я хочу, чтобы ты ушел!

Она многое хотела бы сказать ему, но не осмеливалась, боясь разрыдаться. Гордость не позволяла ей унижаться перед ним. Коннел не должен узнать, каковы ее истинные чувства.

Он прошел мимо нее, и она услышала, что он включил центральное отопление, поставил чайник. Он ориентировался в ее доме почти так же хорошо, как она сама.

Зои сняла дубленку. Повесила ее. Медленно и неохотно побрела в кухню.

– Я думала, ты в Аргентине.

– Я был там. Но вернулся.

Коннел поставил на стол чашки, молочник, сахарницу. Как всегда, он действовал быстро и умело.

– Санча думала, ты собираешься остаться там.

– В самом деле? У твоей сестры богатое воображение. Но она ошибается. У меня была деловая поездка. Я решил заключить там крупный контракт.

– Значит, Санча вовсе не ошиблась. Ты будешь жить там.

– Не обязательно. Я пошлю кого-нибудь. Хотя бы Марка: он говорит по-испански.

– Марка? А как же Санча и дети? Она собирается открыть свое дело, а дети не говорят по-испански и…

– Мы не можем упустить такой контракт, – нетерпеливо прервал ее Коннел. – Но в любом случае я обговорю это с Марком, прежде чем принять Окончательное решение.

– Хочешь сказать «не лезь не в свое дело», да? Но Санча и ее дети – это мое дело. Я люблю их и не хочу, чтобы их разлучили.

– Ты думаешь, Марк не позаботится об этом? Я уверен, они с Санчей все обсудят, прежде чем он решит переселиться в Аргентину.

– У Марка устаревшие взгляды. Он думает, что его работа касается только его одного. Вряд ли он всерьез воспринимает решение Санчи открыть свое дело.

Чайник закипел. Коннел заварил чай, накрыл заварочный чайник стеганым чехлом, чтобы тот не остыл. Зои наблюдала за ним, удивляясь, насколько этот человек «домашний» при всей своей великолепной мужественности.

– Так или иначе, Зои, это будут решать Марк и Санча. Тебе недостаточно своих неприятностей?

– Прекрати! Ты постоянно диктуешь мне, что делать. Почему бы тебе самому не воспользоваться собственным советом и не лезть в чужие дела? Уйди и оставь меня в покое, хорошо?

Коннел завладел ее руками, прежде чем она поняла, что он намерен сделать. Притянув ее к себе, он резко сказал:

– Нет, Зои!

Она взглянула ему в глаза и утонула в их бездонной глубине. Потрясенная, она замолчала.

– Ты не бросишь меня, Зои. Я не позволю тебе.

Голос у нее был низким и сердитым. С жадностью он прильнул к губам Зои, так что голова у нее запрокинулась. Она вынуждена была схватиться за него, чтобы удержаться на ногах.

Он отпустил ей руки, ласково взял ее лицо в свои ладони и страстно поцеловал. Зои поднялась на цыпочки, чтобы ответить на его поцелуй, оставив попытки скрыть от него свои чувства, вся во власти охватившего ее желания.

Он что-то тихо говорил между поцелуями. Сперва она не могла разобрать, что именно. Потом услышала:

– Я люблю тебя, черт побери. Люблю… Зои заплакала. Коннел поднял голову, у него в глазах была неистовая страсть.

– Я не должен был говорить этого, – хрипло простонал он. – Я знал, что это напугает тебя. Но я не могу ничего с собой поделать, Зои. Если ты попытаешься бросить меня, я за себя не отвечаю. Я… я не знаю, на что я способен.