Текст книги "Почерк судьбы"

Шарлотта Лукас
Почерк судьбы

Посвящается моей матери Дагмар Хельге Лоренц

08.03.1945 – 20.10.2015

и моему отцу Фолькеру Лоренцу

Невозможно прибавить дней жизни, но можно прибавить жизни дням.

Китайская мудрость

Довольно пошлая мудрость.

Йонатан Н. Гриф

© Bastei Lübbe AG, Köln, 2016

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2017

* * *

В газету «Гамбургер нахрихтен»

Редакция/Служба работы с читателями

Почта

Гамбург, 31 декабря

Дорогая редакционная команда,

Прежде чем пожелать вам сегодня счастья и успешного начала нового года, хотел бы вкратце указать вам на несколько ошибок в вашем последнем номере.

На странице 18 вы пишете о новом кинофильме «Ледниковый период» с Геннингом Фурманном: «Геннинг Фурманн (33 года), который ранее прославится ролями в сериалах…»

По этому поводу я хотел бы заметить, что у Геннинга Фурманна, согласно «Википедии», день рождения сегодня, то есть 31 декабря. Стало быть, ему уже не 33, а все 34 года. На это вы, очевидно, не обратили внимания. К тому же в составленной вами статье неверно употреблен глагол, правильно следовало бы писать: «который ранее прославился ролями в сериалах».

А на последней странице к статье о «Эльбфилармонии» вы ставите название: «Jetzt gehen sie auf’s Ganze!»[1]1
  Сейчас они идут ва-банк! (нем.) (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]. Конечно же, здесь «aufs» пишется без апострофа!

Вот что говорит об этом «Дуден»[2]2
  Название словаря немецкого языка по имени первого составителя К. Дудена.


[Закрыть]:

«1. При общих обычных слияниях предлогов и артиклей, как правило, апостроф не ставится. Например:

– ans, aufs, durchs, fürs, hinters, ins, übers, unters, vors

– am, beim, hinterm, überm, unterm, vorm

– hintern, übern, untern, vorn; zur»

Неизменно с глубоким уважением,

Йонатан Н. Гриф

Глава 1

Йонатан

1 января, понедельник, 7 часов 12 минут

Йонатан Н. Гриф был недоволен. Он, как и каждое утро, ровно в 6: 30 надел кроссовки. Несмотря на минусовую температуру, он вскочил на горный велосипед и отправился к месту ежедневной пробежки вокруг Аусенальстера[3]3
  Искусственное озеро в Гамбурге.


[Закрыть].

Как обычно, каждый год 1 января его раздражали не только остатки хлопушек, ракет и китайских петард, смешавшиеся на всех тротуарах с раскисшим снегом и превратившиеся на беговых и велосипедных дорожках в отвратительную кашу. Он злился не только из-за закопченных и разбитых бутылок из-под пива и шампанского (их использовали как стартовые площадки для ракет). Никто и не подумал выбросить их после в мусорный контейнер для стекла. Он сердился не только из-за густого, смешанного с туманом воздуха, который радостные – в глазах Йонатана Грифа безответственные – жители Гамбурга превратили своими безмозглыми фейерверками в кошмар из мелкой пыли. Этот воздух теперь висел облаком смога над ганзейским городом и не давал Йонатану нормально дышать.

(Теперь, конечно, все эти новогодние «трупы» с похмелья лежат в постелях в коматозе. Новогодние пожелания – пить поменьше и не курить вовсе – они развеяли по ветру в первую же минуту после полуночи, запустив особенно громкую ракету. Они дебоширили и буянили до раннего утра, словно им никакого дела не было до того, какие суммы они прожигали. Этими деньгами можно было бы существенно пополнить федеральный бюджет.)

Нет, Йонатана Грифа злило не только это.

Больше всего его возмущало то, что ночью, и в этот Новый год, его бывшая жена Тина умудрилась поставить под его дверь шоколадную фигурку трубочиста. Да еще и с открыткой, на которой, как всегда, пожелала: «Успешного и счастливого Нового года!»

«Успешного и счастливого Нового года!» Теперь он уже трусил по мосту Кругкоппель, от которого дорожка вела мимо «Ред Дог» вниз, к парку «Альстер».

Йонатан увеличил скорость до 14 км/ч. И кроссовки смачно шлепали по песку.

«Успешного и счастливого Нового года!» Наручный пульсометр Йонатана показывал скорость 16 км/ч, а пульс – 156 ударов в минуту, возможно, сегодня он сможет сделать круг в 7,4 километра за рекордное время. До этого самый быстрый результат составлял 33 минуты 29 секунд, он его побьет, если продолжит в том же темпе.

На подъеме к «Англо-немецкому клубу» он снова замедлил бег. Это была ерунда. Зачем ему так волноваться из-за «внимательности» Тины? Ведь в рассеянности Йонатан мог подвергнуть здоровье опасности и получить растяжение. Все-таки они разошлись уже пять лет назад, поэтому какая-то дурацкая шоколадная фигурка трубочиста не должна была его выводить из себя до такой степени.

Да, он любил Тину. Даже очень. Да, она ушла к его некогда лучшему другу, Томасу Бургу. Они развелись после семи лет счастливого брака. Наверное, Тина смотрела на это по-другому. Иначе всей этой истории с Томасом вообще не произошло бы.

Тогда она уверяла, что это совершенно не связано с ним, с Йонатаном. Но каждый, у кого есть хоть немного мозгов, знает, что в подобном случае всегда дело в нем самом.

Вплоть до сегодняшнего дня Йонатан задавался вопросом, что же на самом деле произошло. В конце концов, он старался создать для Тины рай на земле. Он купил для нее красивый таун-хаус прямо у парка Инноцентия в Харвестехуде и перестроил его по ее желанию (у нее было даже собственное убежище – ванная, совмещенная с гардеробной комнатой!). Он позволил ей оставить ненавистную работу художницы в рекламном агентстве и вести свободную, да какую заблагорассудится жизнь.

Ему казалось, что он читает любое ее желание по глазам. Не важно, что это было: красивое платье, дорогущая сумочка, ювелирное украшение или новая машина. Тине стоило лишь упомянуть, что ей что-то нравится, – и Йонатан тут же ей это покупал.

Беззаботное существование без каких-либо обязательств. Издательством «Грифсон и Букс», которое Йонатан унаследовал от отца, Вольфганга, замечательно управлял коммерческий директор. Ему же самому приходилось все больше выступать в роли номинального директора и издателя репрезентативных книг. Супруги отправлялись в самые дорогие путешествия, в страны, редко посещаемые туристами. На любом общественном мероприятии в ганзейском городе они всегда считались желанными гостями, им не приходилось задумываться о том, что их личную жизнь может обсуждать бульварная пресса.

Тина взахлеб наслаждалась жизнью с ним, всегда предлагала экзотические маршруты поездок, носила самую изысканную дизайнерскую одежду и регулярно заново обставляла все комнаты особняка.

Ну хорошо. Когда Тина принималась за что-либо подобное, он порой спрашивал себя, не наводят ли на нее скуку все эти вещи.

Она всегда искала нечто «большее». Что именно, сама уже давно не могла точно определить, что уж говорить о Йонатане. Тина пробовала ходить на курсы иностранных языков, в группы пробежки (это ей посоветовал Йонатан), брала уроки игры на гитаре. Цигун, теннис, многие другие развлечения… Но она так и не увлеклась ничем надолго. Йонатан уже дошел до того, что стал активнее обсуждать тему детей (и не только говорить, но и действовать). Но Тина уверяла, что им и вдвоем замечательно живется.

А потом она наконец отправилась к одному психотерапевту.

Йонатан и теперь не представлял, что же Тина обсуждала на этих еженедельных встречах. Она не считала нужным говорить ему об этом. Но, как бы то ни было, очевидно, свое неопределенное «большее» Тина смогла обрести с Томасом, которого Йонатан знал со школьной скамьи и который отвечал за весь маркетинг в «Грифсон и Букс».

В прошлом отвечал. После развода Томас решил оставить должность в издательстве, снова отправить Тину на работу в агентство и поселиться в трехкомнатной квартире в районе Шанце.

Йонатан скептически покрутил головой при мысли об этих двоих, не сводя глаз с неоново-желтых кроссовок «Найк». Испорченная ради любви жизнь! И теперь именно Тина желает ему «успешного и счастливого Нового года»? Это же смешно, ей-богу!

Йонатан громко фыркнул. От этого изо рта у него вылетело маленькое облачко пара. Он успешен, и он – черт побери! – счастлив!

Его шаги все убыстрялись, так что возле площадки для выгула собак он чуть не споткнулся и лишь чудом не вступил в фекалии какой-то собачонки, которую нерадивые хозяева отпустили побегать без поводка.

Он остановился, тяжело дыша, нащупал на руке спортивный чехол, где находились его айфон, ключи от дома и маленькие полиэтиленовые пакеты. Йонатан вытащил один шуршащий пакетик, надел его на руку, чтобы кончиками пальцев подобрать собачью какашку и бросить в ближайшую урну. Не то чтобы это доставляло ему удовольствие, но кто-то же должен об этом позаботиться!

Снова случилось то, что безмерно злило Йонатана Грифа. Все эти великие «любители животных», которые содержат дога или веймаранера в совершенно неподходящих условиях – в шикарных квартирах старых домов, – даже не соизволят прибрать кучки, когда вытаскивают несчастную животину на обязательную пятиминутную прогулку.

Йонатан в мыслях уже составлял следующее письмо в редакцию «Гамбургер нахрихтен». Эта безалаберность в новом году непременно должна прекратиться! Законотворцам следовало бы решительнее взяться за дело и ввести штрафы побольше, чтобы до каждого дошло: его свобода заканчивается там, где она причиняет ущерб другому человеку. Собачья какашка на обуви, в понимании Йонатана, и есть ущерб. Ущерб, от которого разит.

Йонатан медленно бежал дальше. Глянул мельком на Run-App[4]4
  Приложение для отслеживания маршрута пробежки.


[Закрыть] в смартфоне и, снова рассердившись, заметил: конечно же, этой короткой остановкой он подпортил всю статистику. На миг Йонатану захотелось, чтобы какашечный злодей вместе со своей собачонкой попал ему в руки, тогда он ему объяснил бы, что да как!

Но потом его мысли вновь вернулись к Тине и Томасу. Тина и Томас, наверное, называют друг друга «Тини» и «Томми». А может, «Мышка» и «Зайчик». Кто знает? Он представлял, как они вечером сидят за бутылкой красного вина из магазина уцененных товаров в своей гостиной, обставленной собственноручно собранной мебелью из «Икеа». В это время их дочка, Табеа – да, да, дааа, очевидно, жизнь вдвоем далека от совершенства, ведь спустя каких-то тридцать секунд после того, как Тина объявила о любовной связи с Томасом, она произвела на свет ребенка – так вот, их дочка мирно дремлет в высокой кроватке с горкой, сделанной вручную из экологически чистой лиственницы. Значит, Тини, Томми и Таби. Звучит почти как Билли, Вилли, Дилли[5]5
  Диснеевские тройняшки, племянники Дональда Дака из мультфильма Уолта Диснея «Утиные истории».


[Закрыть].

Билли, Вилли, Дилли – в своей хижине. Билли и Вилли подумывают о том, как живется Йонатану. А потом Билли решает быстренько сбегать вниз, в магазинчик «Все по одному пенни». У них там как раз есть такие сладенькие шоколадные трубочисты. Там она могла бы приобрести одного и поставить вместе с открыткой своему бывшему под дверь. В конце концов, она ведь его тогда так подло бросила и разбила ему сердце!

– Отличная идея, Билли! – кричит Вилли. – И прихвати тогда еще бутылочку винца в Chateau de Clochard[6]6
  Дворец нищих (фр.).


[Закрыть], которое там как раз в ассортименте. Мы будем праздновать сегодня вечером!

Пульсометр Йонатана показывал 172 удара в минуту. Снова ему пришлось замедлить бег, поскольку он не хотел навредить здоровью. Он и сам не знал, что случилось с ним в это утро. Но, стиснув зубы, Йонатану пришлось признать, что ему все еще не удается сохранять спокойствие при мысли о Тине и ее новой жизни. И это после двадцати часов, проведенных у семейного психолога, который заверил Йонатана, что всего после двух или трех сеансов он сможет с корнем вырвать хандру. Еще один халтурщик, по поводу которого Йонатан мог бы возмутиться, если б захотел. Этот тип даже имел наглость упрекнуть Йонатана в нежелании сотрудничать, когда тот указал ему во время сеанса на недостатки в методике.

Странно, пробегая мимо «Bodo’s Bootssteg»[7]7
  Ресторан на набережной в Гамбурге.


[Закрыть] (и здесь лишний апостроф, это просто может свести с ума!), Йонатан вдруг подумал, что тогда, после развода, Тина совсем ничего от него не потребовала. Ни денег, ни алиментов, ни части дома – ничегошеньки!

Хотя все это она могла потребовать, и, по словам адвокатов Йонатана, даже более того. Но она ушла точно такой же, какой появилась восемь лет назад, – без средств, с низкооплачиваемой работой художника. Она даже оставила ему подаренный ей «мини» и все украшения, несмотря на его протесты.

Психолог полагал, что таким образом Тина тогда продемонстрировала стиль и манеры. В конце концов, ведь это она хотела развода. Несмотря на то что Йонатан нанял психолога соответствующей квалификации, чтобы тот помог ему забыть об этом происшествии как можно скорее (а не высказывать неквалифицированное мнение о бывшей супруге), Йонатану до сегодняшнего дня все виделось немного иначе. Отказ Тины от всего, что принадлежало ей по праву, – это недостойное расставание. Это не что иное, как мелкий, подлый укол, которым жена хотела показать мужу, что совершенно в нем не нуждается. И в его деньгах. Даже в этом она не нуждается.

Спустя двадцать минут Йонатан, потея и как никогда задыхаясь, добрался до «Trimm-Fit-Circle»[8]8
  Площадка для фитнеса.


[Закрыть] у Шваненвика. Каждое утро он здесь после пробежки делал тридцатиминутную разминку на небольшой полосе препятствий, которая в это время никем не была занята. Новогоднее все же утро! Ему казалось, что в этот час он единственный человек на земле.

Сначала Йонатан сделал пятьдесят отжиманий, пятьдесят раз покачал пресс и пятьдесят раз подтянулся. Он сделал три таких подхода. После этого он чувствовал себя в форме целый день. Когда он взглянул на себя во время заключительных упражнений на растяжку, то, как обычно, с радостью отметил, что его ежедневная спортивная программа приносит плоды.

Йонатан был в исключительно хорошей форме для своих сорока двух лет и в фитнесе мог бы легко соперничать с любым двадцатилетним. Весил он восемьдесят килограммов при росте метр девяносто и выглядел стройнее, чем большинство мужчин его возраста. В отличие от Томаса, у которого уже в школьные годы были заметны складочки на боках.

В отличие от этой «большой любви» Тины, у Йонатана были густые черные волосы, лишь на висках проглядывала седина. Тина всегда говорила, что его волосы интересно контрастируют с его голубыми глазами. Только контраст этот ее больше не интересовал. У бедняги Томаса уже к тридцати появилась лоснящаяся плешь, которую можно было только любя называть залысинами. А цвет глаз – что-то между болотно-коричневым и бутылочно-зеленым!

Йонатан позволил себе даже усмехнуться, вспомнив о том, как часто приходилось ему подбадривать бывшего лучшего друга, потому что тот не пользовался популярностью у женщин.

Ситуация показалась ему еще больше несправедливой, когда он вспомнил фразу Томаса, произнесенную им тогда: «Ну, Йонатан, не принимай все так близко к сердцу, побеждает лучший!» Лучший! Видали?! После увольнения Томас работал «свободным консультантом по маркетингу», что, в общем-то, являлось всего лишь милой перифразой понятия «безработный». О каком-то успехе в этом случае и речи быть не могло!

На этом стоило теперь остановиться. Иначе Йонатана подстерегала опасность вновь, уже в который раз, погрузиться в раздумья о том, почему же Тина оставила его ради, если судить объективно, «худшего» парня.

Йонатан расправил плечи и зашагал к своему горному велосипеду, который, как всегда, пристегнул замком у спортивной площадки.

Он вдруг остановился, заметив болтающуюся на руле велосипеда черную сумку. Как она туда попала? Может, ее кто-то забыл? Но почему именно на его велосипеде? Странно. Или это очередной «знак внимания» от Тины? Неужели теперь она будет подстерегать его на каждой утренней тренировке? Он сдернул ручки сумки с руля. Она была относительно легкой. При ближайшем рассмотрении Йонатан увидел, что это высококачественная нейлоновая сумка со змейкой для покупок. Такие продаются на кассах в любом супермаркете свернутыми в маленькие пакетики.

Йонатан задумался, стоит ли ее открывать. Это ведь, в конце концов, чужая вещь. Но думал он недолго. Кто-то повесил сумку на его велосипед, поэтому он энергично расстегнул молнию и заглянул внутрь.

Его взору предстала толстая книга в темно-синей кожаной обложке, вернее, ежедневник. Йонатан заинтересованно взял его в руки, рассмотрел со всех сторон. Ежедневник был новым. Кожа с дорогим тиснением, обложка, простроченная по краю белыми нитками, застегивалась на кнопку. Таким органайзером в век айфонов, блэкберри и Ко пользовались немногие – те, кому под пятьдесят.

Теперь Йонатан пребывал в растерянности. Зачем кому-то понадобилось вешать на руль его велосипеда сумку со старомодным ежедневником?

Глава 2

Ханна

За два месяца до этого, 29 октября, воскресенье, 8 часов 21 минута

Ханна Маркс проснулась и поняла, что влюблена. Но она еще даже не подозревала в кого.

Она знала только, что речь ни в коем случае не идет о ее друге Симоне Кламме. Это еще больше сбивало ее с толку. От него она уже давно ждала предложения руки и сердца. Конечно, она еще не говорила ему об этом и даже не намекала. Они вместе уже более четырех лет, и Ханна постепенно склонялась к этому варианту.

Она откинула одеяло, уселась на кровати и растерянно потерла глаза. Что за странный сон ей приснился прошлой ночью? Она до сих пор ощущала приятное томление во всем теле и, мельком глянув в зеркало, обнаружила, что щеки у нее покраснели от возбуждения. Рыжие локоны так растрепались, словно Ханна всю ночь безудержно вертелась, даже розовые губы поблескивали и напухли, как после долгих поцелуев.

Сомнений не оставалось: Ханна влюбилась во сне. Нет, это был не эротический сон о каком-то незнакомце. Ничего подобного! И не о том, кого она знала, о коллеге, соседе или друге.

По правде сказать, она вообще не могла вспомнить, был ли во сне мужчина. Это было лишь чувство. Совершенно однозначное чувство влюбленности. Ощущение теплоты и безопасности, бабочек в животе, улыбок, хихиканья, безмерной радости и сумасшествия. И ощущение счастья, конечно, тоже.

Она спустила ноги на пол и некоторое время сидела на краю кровати. Ханна потрясла головой в надежде, что мысли там снова улягутся как надо, а воспоминания о смутном сне уйдут. Как ни приятно было это чувство, но ей сегодня утром нужна была ясная голова. Предстоял важный день.

Она вместе со своей коллегой и лучшей подругой Лизой вот уже полгода ремонтировала и обставляла запущенное помещение бывшего магазина на Эппендорфер-вег. Ханна составляла бизнес-план и подавала заявку на открытие собственного дела, делала сайт, даже нашла с помощью краудфандинга[9]9
  Народное финансирование (от англ. «crowdfunding», «crowd» – толпа, «funding» – финансирование) – коллективное сотрудничество людей, которые добровольно совместно вкладывают деньги или другие ресурсы, как правило, через интернет, чтобы поддержать усилия, проекты других людей или организаций.


[Закрыть] значительные средства (к этому немного денег добавили родители Ханны и Лизы), разрабатывала план маркетинга и наружной рекламы, распечатывала флаеры, наклеивала на старый микроавтобус Лизы, «фольксваген», собственноручно нарисованный логотип и делала еще много всего.

Сегодня, в два часа дня, наконец-то все закончится. Они должны открыть свою фирму большой детской вечеринкой: «Мероприятия для шумной компании» – агентство по организации досуга для детей.

Эта идея уже давно привлекала Ханну, хотя она не решалась ее озвучить. Точнее, она мечтала об этом почти целых десять лет, с того самого дня, когда они с Лизой после обучения в одной группе на курсах, готовящих воспитательниц, стали работать в дневном детском саду.

Мизерная зарплата и очень неудобное рабочее время – только это не нравилось им с Лизой! Еще больше Ханна была недовольна условиями в этом детском саду: никогда не хватало денег на интересные игрушки и материалы для поделок, на экскурсии и дополнительные услуги вроде занятий спортивной гимнастикой или музыкой. Песочница во дворе зачастую была пустой, а разбитые качели – опасными для жизни.

Родители их маленьких подопечных были готовы оказать финансовую помощь, но по каким-то причинам, которые для Ханны и Лизы по сей день оставались загадкой, руководство детского сада наотрез отказалось принять средства от родителей. Работа в еще трех детских садах так и не принесла подругам удовлетворения: везде царили те же порядки. И в Ханне медленно, но неуклонно росло желание основать нечто свое. Она хотела сотворить что-то независимое от каких-либо директоров детских садов и заведующих, чтобы доставлять детям настоящую радость. Лиза и Ханна окружали бы своих подопечных заботой и любовью, и за это родители готовы были платить.

И вот около полугода назад Ханна после долгого обдумывания этой идеи посвятила в свой план Лизу и убедила ее, что они должны попытаться воплотить его в жизнь, а значит, уволиться с работы и заняться проектом «Шумная компания». Потому что иначе они никогда не узнают, смогло бы их предприятие стать успешным или нет. Как известно, в конце жизни человек всегда жалеет о том, чего не совершил, а не о том, что сделал.

После того как Ханна рассказала об этом Симону, тот назвал ее затею «полной ерундой» и заявил, что «на самом деле это не нужно миру». Он считал, что было безумием увольняться с такой надежной работы и устраивать «акцию камикадзе» только потому, что «у кого-то в голове полный вздор». При этом еще и втягивать в это подругу. В его глазах это было «верхом безответственности».

Иногда Ханна готова была с ним согласиться. Обычно это случалось после особенно напряженного рабочего дня, когда девушка корпела над бизнес-планом. Или вдруг у нее в душе зарождался страх, что рухнет в пропасть неудачи не только она сама, но и потащит за собой подругу, поставив на карту еще и будущее Лизы. Однако со временем Ханне удалось убедить не только себя, но и сгущающего краски друга в том, что, хотя в стране и разгар кризиса, который непосредственно коснулся Симона, недавно уволенного с редакторской должности в «Гамбургер нахрихтен» (шеф элегантно назвал это «свободной занятостью»), все же ее идея создать агентство, занимающееся досугом детей, гениальная.

Лиза и Ханна перед уходом с работы все же подсуетились и подготовили и раздали анкету двумстам родительским парам. С ее помощью девушки выяснили, чего именно хотят мамы и папы для своих отпрысков, сколько бы они могли заплатить за возможность беззаботно проводить освободившееся время, чтобы профессионально расти или добиться лучших результатов на чемпионате по гольфу.

Выводы, сделанные после опроса, – и сенсационный успех в области краудфандинга – наконец убедили даже Симона. Он вынужден был признаться Ханне, что даже если ее ожидания оправдаются лишь наполовину, то прибыль будет намного привлекательнее ее зарплаты воспитательницы.

В самом деле, план был весьма прост: Ханна и Лиза будут предлагать программу развлечения детей по вечерам, прежде всего в выходные, тем семьям, которые готовы или вынуждены за это платить. А их наименьшая почасовая ставка в шесть евро будет для родителей выгоднее, чем оплата услуг няни. Их программа – это гораздо больше, чем «входящий в оплату телевизор» или такой «присмотр за маленькими детьми», когда успехом является уже то, что никто из детей не погиб. В «Шумной компании» все должно быть иначе: море веселья и самые разнообразные развлечения. Они даже планировали устраивать один раз в месяц, с субботы на воскресенье, «праздник с ночевкой», чтобы у родителей появилась возможность оторваться на вечеринке или просто выспаться. А если на такие мероприятия будет спрос, их можно устраивать и чаще.

По крайней мере, так это себе представляли Ханна и Лиза. В группе должно быть максимум шестнадцать детей от трех до шести лет – по восемь на воспитательницу. Это действительно очень качественное обслуживание. Ведь на их предыдущих работах им часто приходилось следить вдвоем за двадцатью, а то и большим количеством маленьких сорвиголов. Теперь они могли бы делать действительно замечательные вещи: проводить время на отличных площадках для игр, устраивать поездки к оленям в заповедник Ниндорфер Гееге, смотреть фейерверки, посещать полицейские участки, Народную библиотеку Гамбурга и строительную площадку возле Университетской клиники Гамбург-Эппендорф, а летом – большие общественные бассейны для детей в городском парке, ездить на берег Эльбы и там бесплатно катать маленьких детей на пароме, а еще, еще…

А если погода испортится, как это часто бывает в Гамбурге, в их «лавке» на Эппендорфер-вег будет достаточно места для игр в помещении. В первом отделении располагались приемная, гардероб, кухонька и туалет с пеленальным столиком, а во втором отделении – истинном сердце «Шумной компании» – почти сорокаметровая квадратная игровая комната. Здесь Лиза и Ханна на прошлой неделе трудились не покладая рук и превратили комнату в настоящий детский рай. Тут были шведская стенка и толстые гимнастические маты, детский магазин и кухня, рыцарский замок с горкой (приобретенный на «eBay» буквально за пиво), мягкий стеганый угловой диван с одеялами и подушками, CD-плеер и книжки с картинками, шатер принцессы, сундук с костюмами, игрушечные машинки, кубики и принадлежности для поделок, детская косметика и многое другое.

На маленьком заднем дворе, который тоже принадлежал ранее магазину, стояли, конечно же, закрывающиеся песочницы и совершенно новые качели (тоже купленные на «eBay» за два пива). Кроме всего прочего, родители Ханны пожертвовали гамак, а родители Лизы – миниатюрную мебель для сада и кучу игрушек для песочницы.

Но вершиной всего – этим особенно гордилась Ханна – было то, что воспитательница, походив два месяца на уроки игры на гитаре, теперь могла музицировать вместе с детворой. Лиза же занималась темой «мини-диско», она разучила несколько простых хореографических номеров к любимым детским песням «Ковбой Джим из Техаса», «Вео-вео» и «Песня про меня». Их хорошо знают по аниматорским программам клубных отелей.

В общем, они действительно предусмотрели все, от чего может возликовать детское сердечко. И они по-настоящему верили в успех «Шумной компании». Нет, они даже нисколько не сомневались в нем.

Для обеих девушек не было проблемой необычное время работы: по вечерам и выходным. Лиза жила одна вот уже три года, хотя, по мнению Ханны, была очаровательной женщиной. Рост хоть и маловат – около метра шестидесяти пяти, – но фигурка – со всеми женскими прелестями, а ее растрепанные короткие черные волосы так и хотелось пригладить. Глаза – теплого янтарного цвета, а ее пухлые от природы губки были предметом зависти любого пластического хирурга, готового пойти на все, чтобы узнать, как сделать такие искусственным путем.

И все же в жизни Лизы подходящий мужчина не появлялся уже целую вечность, что, по ее собственным словам, ее «ничуть не беспокоило». Ханна не очень-то ей верила, но что касается работы в «Шумной компании», кандидатура Лизы, девушки независимой, конечно, подходила идеально.

Что же до самой Ханны, то до недавнего времени она считала, что без всяких проблем сможет работать по выходным, потому что Симон в основном пропадал в редакции. В этом они друг другу подходили, и это наверняка положительно сказалось бы на их отношениях. Пока у них не все было гладко, но Ханна надеялась, что это скоро изменится. Между тем Симон заверил Ханну, что вообще не видит никакой проблемы в том, что она целиком и полностью посвятит себя проекту. Она так до конца и не поняла, радоваться поддержке Симона или расстраиваться. Но потом решила, что стоит радоваться, потому что считала свое мнение относительно любой жизненной ситуации неизменно правильным.

– Ты ведь можешь к нам присоединиться! – предложила Ханна Симону. – У тебя же сейчас есть время. А если дело пойдет, как я и Лиза мечтаем, нам рано или поздно понадобятся помощники.

– В качестве кого я должен присоединиться? – спросил он. – Мне стоит оттачивать навыки накладывания детского макияжа? Или мне с завтрашнего утра придется наряжаться в клоунский костюм?

– Конечно нет! – со смехом ответила Ханна. – Ты был бы наверняка кем-то вроде Пеннивайза, от которого дети убегали бы с криками и плачем.

Она содрогнулась, вспомнив клоуна из романа ужасов Стивена Кинга «Оно».

– С чего это вдруг? – обиженно спросил Симон. – Я люблю детей!

– Да. Особенно когда они спят. Или когда ты их видишь в подзорную трубу где-то на горизонте.

– Пф-ф-ф!

Он обхватил Ханну обеими руками и крепко прижал к себе.

– Если у нас когда-нибудь появятся собственные дети, ты увидишь, что я вообще-то фантастический папа!

– Ты так считаешь?

Подколов Симона, Ханна рассмеялась: тот пощекотал ее.

На самом деле от подобных слов ее сердце замирало. «Собственные дети». Неужели он это серьезно? До сих пор они даже ни разу не говорили о свадьбе или хотя бы о том, чтобы жить в одной квартире. Симон торжественно вручил ей ключ от своего жилища на Хоэнфельде только полгода назад.

– Да, – коротко ответил Симон и чмокнул Ханну в кончик носа, – я в этом уверен.

– Буду ждать с нетерпением.

– Ну а что касается «Шумной компании», – к сожалению, почти сразу сменил тему разговора парень, – я, конечно, охотно что-то подскажу, помогу вам и организую с друзьями освещение в прессе. Но в отношении всего прочего… Мне хотелось бы подыскать место редактора.

– Или ты наконец-то напишешь бестселлер.

– Ну, на это я сейчас совершенно не настроен!

– Почему же? – поинтересовалась Ханна. – Я считаю, что сейчас для этого идеальное время!

– Идеальное?

– Ну да, тебе ведь пока нечего делать, но, несмотря на это, ты еще целых полгода будешь получать полный оклад. А вместе с компенсацией этих денег хватит даже на год. Думаю, ты настоящий счастливчик!

– Счастливчик? – Симон в растерянности уставился на нее.

– Ты сможешь целый год сидеть дома и писать роман, а тебе еще будут платить деньги! Об этом ведь каждый может только мечтать!

– Иногда ты чертовски действуешь мне на нервы этим своим «не было бы счастья, да несчастье помогло». – В голосе Симона улавливалось раздражение. – Ты же не представляешь, что значит оказаться на улице, потому что твоя профессия во время кризиса невостребована.

Ханна ничего больше не сказала, хотя и посчитала несправедливым то, что Симон совершенно забыл, как часто в последние годы она впадала в отчаяние из-за ситуаций в детских садах. И сам он до недавнего времени любил говорить о том, насколько важна и ответственна ее профессия и как несправедливо мала заработная плата.

Она даже не стала спрашивать Симона, не собирается ли он поискать тем временем другую работу, раз уж положение в сфере медиа оказалось настолько отчаянным. Это действительно ужасно, когда кажущаяся надежной профессия теряет всякую перспективу. Ханна не могла представить себя в такой ситуации, ведь она была обычной воспитательницей и даже не сдавала экзамены на аттестат зрелости. К тому же девушка обладала по-настоящему непоколебимым оптимизмом, который наполнял ее уверенностью, что после запертой двери обязательно попадется открытая и там ждут новые, еще лучшие перспективы. Но и этого она не сказала Симону, потому что могла представить, как тот в ответ пробубнит что-то вроде: «Избавь меня от этих избитых истин».