Текст книги "Белый волк"

Белый волк

Когда в деревне начали то и дело пропадать ягнята, все подумали, что поблизости появились волки. Мы собрали команду опытных охотников и отправились в горы на разведку.

Несколько дней спустя гончая, обладавшая острым нюхом, привела нас в пещеру на горе Галло. Там было темно, и мы включили фонарики. Вдруг мы заметили маленького волчонка с красивой золотистой шерстью. Ему не было и месяца от роду, поэтому ходил он с трудом, спотыкаясь на каждом шагу. Он был один, и мы решили, что его мама-волчица ушла на охоту.

– Этот малец, когда вырастет, тоже будет воровать у нас овец! – сказал деревенский служащий, вытащив меч и собираясь перерезать волчонку горло.

Старый охотник по имени Бон остановил его и сказал: «Когда волчица вернется в пещеру и увидит, что ее волчонка убили, у нее не будет ни сомнений, ни страха. По запаху она с легкостью найдет нашу деревню и обязательно придет отомстить».

– Тогда что же нам делать? – спросил я.

– Лучший способ – переломать ему все лапы. Волчице будет слишком тяжело бросить покалеченного волчонка, но она не осмелится остаться на земле, где с ними так поступили. Она возьмет детеныша в зубы и убежит в другое место, а нас оставит в покое.

– Нет-нет, – возразил деревенский служащий, – мы будем жить спокойно, но от волков пострадают другие деревни. Как мы можем так поступить?

– Есть и другой способ – забрать волчонка с собой в деревню в качестве «заложника». Тогда можно не беспокоиться: волчица не пойдет на верную смерть, чтобы спасти его, – заверил всех Бон.

На том и порешили. Мы принесли волчонка в деревню, накинули ему на шею пеньковую веревку и привязали к деревянному столбу рядом с печью для обжига извести, что была на окраине. Со всех сторон от волчонка была открытая местность, за ним было легко следить, и, если вдруг что, видно, в кого стрелять. Охотники разделились на группы по двое и посменно и днем и ночью патрулировали территорию радиусом в 20 метров, держа наготове заряженное ружье.

На третий день настала моя с Боном очередь дежурить. Мне сказали, что волчица уже приходила две ночи назад, но лишь бродила по лесу и выла, не осмеливаясь выйти на поляну.

Когда мы с Боном забрались на крышу печи, старший по деревне сказал, что всего час назад, когда густая туча закрыла луну и все вокруг мгновенно потемнело, волчица выскочила из леса. Бесшумно, как порыв ветра, она устремилась к деревянному столбу, к которому привязан волчонок. Как только появился тусклый свет, охотники заметили ее и дважды выстрелили. Попасть в спешке не удалось, но волчицу спугнули: она развернулась и убежала в лесную чащу. Старший по деревне подчеркнул, что он хорошо рассмотрел ее густую черную шерсть и горящие, как два зеленых фонарика, глаза.

Еле живой, привязанный к столбу волчонок постоянно скулил. Первые несколько дней мы кормили его только рисовым супом, волчонок сильно исхудал и почти умирал с голоду.

Я лежал на печи, то и дело поглядывая на небо. К счастью, оно было ясным и безоблачным. Смотрел я туда, потому что понимал: едва оно снова потемнеет, как волчица точно воспользуется шансом забрать волчонка.

Закричал петух. На небе остались лишь предрассветные звезды. Похоже, хитрая волчица знала, что ее ждет засада, поэтому даже не попыталась выйти на поляну. Я отложил ружье и зевнул от усталости.

– Не расслабляйся. Волчонок вот-вот умрет. Поэтому волчица придет сегодня вечером, чтобы спасти его, несмотря ни на что, – сказал Бон.

– Она не настолько глупа, чтобы идти на верную гибель, – заметил я.

Пока мы говорили, до нас донеслись странные звуки. Мы с Боном сразу же направили ружья в ту сторону, где раздавался шум, прижав пальцы к спусковым крючкам. Спустя пару секунд из-за печи вышла собака. Шерсть ее была настолько белой, что как будто светилась. Бон опустил ружье и крикнул:

– Чья это собака? Что она здесь делает в такую рань?

Я тоже убрал ружье, скрестил руки за головой и собрался немного вздремнуть.

Белая собака смело побежала прямо к деревянному столбу.

– Кыш, кыш отсюда, не ходи туда! – отогнал Бон собаку, махая рукой. Та повернула голову, взглянула на Бона и снова направилась к столбу. Когда она обернулась, я словно увидел два ярких зеленых фонаря и содрогнулся всем телом, а по коже у меня побежали мурашки. Я никогда раньше такого не видел! Сначала я хотел рассказать об этом Бону, потому что у меня появилось какое-то зловещее предчувствие, но потом передумал. Мне бы не хотелось, чтобы Бон посмеялся надо мной. Я ведь не ребенок, который боится собак. И я ничего не сказал.

Белая собака подошла к деревянному столбу, повернулась к нам спиной и опустила голову. Мы не понимали, что она делает, однако волчонок почему-то перестал скулить.

– Эта псина что, загрызла волчонка? – Бон положил ружье на плечо и пошел к столбу. «Пришибу на месте!»

Бон подбежал к деревянному столбу и в ужасе закричал:

– Она пытается перекусить веревку, а волчонок присосался к ней и пьет молоко. Это не собака, это волчица! Быстрее, быстрее стреляй!

От этого крика мой рассудок будто онемел, я быстро схватил ружье и прицелился. Но Бон стоял так близко к волчице, что я боялся попасть в него и отправить человека на тот свет вместе с диким зверем, поэтому стрелять не стал. Когда Бон наконец отошел в сторону, я увидел, что белая собака, – нет, белая волчица – уже перекусила веревку, схватила волчонка за шкирку и убежала в лес.

– Но ведь волчица была черной! С чего она вдруг стала белой, как снег? – спросил Бон в полном недоумении.

Я и сам слышал, что белые волки бывают только на Северном полюсе, а на юге они либо черные, либо золотисто-желтые, но уж точно не белые!

Мы с Боном включили фонарики и взглянули на траву у деревянного столба. Все вокруг было покрыто слоем извести. Мы наконец разгадали тайну превращения черной волчицы в белую собаку: она просто проникла внутрь печи для обжига, обвалялась в извести, замаскировалась под собаку, обманула нас и спасла своего волчонка.

Оказывается, эта волчица была отважна и невероятно умна.

Волчица

Часть 1

Воцарилось полное отчаяние, надежда была потеряна.

На поверхности потока мутной воды ржаво-красного цвета образовывались бешеные волны больше фута высотой. Волны накатывались друг на друга, создавая своеобразную воронку, в которой была кромешная тьма. Волчица умела плавать, и все же это был обычный сухопутный хищник. Прыгать в такую воду – почти самоубийство. Даже если ее не поглотит водоворот, на такой скорости течение насмерть разобьет ее о ближайший порог.

У волчицы не было иного выбора, оставалось только покрепче вцепиться когтями в ствол дерева и отдаться на милость судьбе.

На реке Ланьцанцзян паводки часто вырывают огромные деревья прямо с корнем. Эти деревья переплетаются ветками, образуя зеленые плавучие острова, которые плывут вместе с речным потоком. Волчица зацепилась как раз за подобный остров, который в этих обстоятельствах уместнее было бы назвать плавучим склепом, а не островом спасения.

Стремительная речная волна с невероятной скоростью несла зеленый остров вниз.

Ох, во всем был виноват этот чертов олень, который казался такой соблазнительной добычей. Олень бежал из леса в сторону реки. Волчица неустанно преследовала его, ни на шаг не отступая, наконец загнав оленя в тупик, где с одной стороны была она, а с другой – бешеный поток реки Ланьцанцзян. Волчица была уверена, что поймала добычу, но вдруг проклятый олень прыгнул и оказался на плавучем острове, который как нельзя кстати именно в эту секунду оказался рядом с берегом.

Волчица не могла смириться с тем, что добыча так легко от нее ускользнула, поэтому прыгнула на плавучий остров вслед за оленем. Она пробиралась сквозь деревянный лабиринт, когда вдруг увидела, что олень остановился у самого края острова, не имея никакого пути к спасению. В глазах оленя читались страх, отчаяние и безысходность, это были глаза слабого животного, которого неминуемо ждет гибель. С точки зрения волчицы, это была несомненная победа. Она шаг за шагом приближалась к оленю, намереваясь разорвать ему глотку и насладиться вкусным ужином. Волчице на уровне инстинктов нравились окровавленные оленьи внутренности. И вот, в то мгновение, когда лапа волчицы почти сделала то, что она и хотела, олень развернулся и прыгнул в воду, подняв столб брызг. Волчица повисла на изогнутой ветке. Из ее пасти капала слюна. Хищница не сводила взгляда с оленя, пытающегося спастись. Несколько уродливых морских свиней вертелись вокруг аппетитного животного, и волчице захотелось и самой прыгнуть вслед за ним, а там откусить по кусочку у морских свиней. Но сделать этого она не смогла. Волна накрыла оленя, и он исчез под водой. Волчица немного подождала, но он так и не появился: на поверхность всплывали лишь куски его мяса и кожи. Морские свиньи заполучили ее законную добычу, и волчицу это злило. Она не могла понять, почему олень не сдался ей на съедение, раз уж его все равно ждала смерть. Любое животное, выросшее недалеко от реки Ланьцанцзян, прекрасно знало, что во время наводнений и паводков она гораздо опаснее, чем самый страшный хищник. Неужели утонуть или быть съеденным морскими свиньями приятнее, чем умереть от лап волка?

Волчица очень злилась на оленя.

«Может, этот олень был больным и старым», – подумала она, чувствуя, как от голода сводит живот, – «у него и кровь горькая, и мясо кислое». Она вздохнула и осмотрелась, размышляя о возвращении на берег. Добравшись до противоположного конца острова, волчица только вздрогнула от страха: оказалось, что остров унесло далеко от суши. Может, хищница не заметила мощную волну, а может, во всем виноват этот чертов олень, который взял и проклял ее напоследок. Кто знает, что произошло на самом деле, но теперь остров несся вниз по течению. Волчица громко завыла, призывая на помощь свою стаю, да так, что ее вой было слышно в каждом уголке Сино-Тибетских гор. Вскоре на песчаном берегу реки появилось несколько маленьких черных точек, увеличивающихся в размерах. Она пригляделась: это были ее товарищи вместе с Вожаком. Стая бежала вдоль берега, а Вожак бросился в реку, но его тут же отбросили сильные волны.

Волчица сидела на самой высокой точке плавучего острова и не переставая выла, надеясь, что стая спасет ее. Но стая волков, бежавшая вдоль берега вслед за островом, остановилась у обрыва. Волки опустились на землю и завыли, глядя на реку Ланьцанцзян, будто провожая соратницу этими пронзительными звуками в последний путь. Бая беспомощно смотрела на удаляющихся волков, пока стая на краю обрыва не стала казаться россыпью кунжутных семечек на голубом шелке. Вой становился все тише и наконец исчез в шуме волн.

Волчица осталась совсем одна.

Поначалу у нее теплилась надежда, что течение реки внезапно изменит направление и вынесет остров на берег, или что, оказавшись на мелководье, она сможет спрыгнуть в реку, доплыть до суши и вернуться к стае. Но плавучий остров держался в середине потока. Иногда на поворотах он замедлялся и сдвигался к берегу, но потом вдруг поднималась волна, и остров снова относило к центру русла. Судьба будто играла с Баей, убивая все ее надежды.

Плавучий остров становился все более хрупким. Конструкция из переплетенных друг с другом ветвей с самого начала не отличалась прочностью, а теперь по реке плыли скорее деревья, чем остров.

Под напором бушующих волн его сочленения скрипели и трещали, будто вот-вот распадутся. На рассвете следующего дня волчица проплыла мимо ущелья, где с обеих сторон возвышались крутые скалы и поток воды стремительно несся в горную лощину, от чего у невольной пассажирки кружилась голова. Ей казалось, что она угодила в бездну. Вдруг плавучий остров налетел на скалу, от чего переломилось множество веток, а остров заходил ходуном и как будто застонал. Волчица, всегда казавшаяся бесстрашным зверем с каменным сердцем, обмерла от страха. Она подумала: «Вот и все, плавучий остров разобьется вдребезги, и я вместе с его обломками уйду на дно реки, где мной с удовольствием закусят уродливые речные дельфины». Волчица закрыла глаза и стала молча ждать смерти. К ее большой радости, плавучий остров чудом не рассыпался, а поплыл дальше. Прошла еще одна ночь.

Волчица проголодалась, притом так сильно, что готова была съесть луну, сияющую в изумрудно-синем небе. Волны время от времени накатывали на остров, заливая его водой. Волчица начала замерзать. Она решила даже пожевать листья, чтобы немного насытиться, Но те оказались горькими. Она все же проглотила их, живот скрутило, и ее вырвало. Ох, какой ужас. Наверное, лучше было бы умереть. Волчица уже подумала о том, чтобы прыгнуть в реку и избавиться от страха и боли, но не сделала этого. Инстинкт самосохранения не позволяет животным покончить с собой.

Луна взошла, солнце село; луна села, солнце снова взошло. Четыре дня, пять дней….

Волчица уже не знала, сколько времени прошло, но плавучий остров продолжал дрейфовать по реке. Расстояние от подножия горы, где она запрыгнула в реку, все увеличивалось, дом остался далеко позади, и волчица печалилась о том, что не сможет вернуться к своей семье, даже если остров когда-нибудь достигнет берега.

Волчица очень долго пролежала в воде и от этого почти онемела. Она ослабла настолько, что уже не могла даже выть. Ее сознание заволокло туманом. Солнце казалось синим, а вода реки, которую заполняли растаявший лед и снег из гор, ощущалась как горячий источник. «Это волк Джемо? Странно. Как же он лижет мне спину, если с него давно содрал шкуру охотник? А вот и Гегер, которому большой олень рогами вспорол живот…» «Бам!» Громкий звук вывел волчицу из прострации. С трудом открыв глаза, она увидела перед собой густую чащу.

Так вышло, что там, где река выписывала зигзагообразный поворот, остров отнесло с середины течения, а волной и вовсе едва не вытолкнуло на берег. Берег! Радость спасения придала волчице немного сил, и она дрожащими лапами еле-еле сошла с острова. Вода была Бае не выше колена, и она тихонько побрела на сушу. Недалеко от берега лежала туша бизона, от которой остались только шкура да пара костей. Наверное, дня два назад здесь обедал тигр – поэтому и запах стоит неприятный. Волчица подошла поближе, отогнала рой жужжащих мух, впилась в шкуру и наконец хоть что-то съела. А затем, покачиваясь, направилась в чащу.

На золотистом песке у берега остались волчьи следы, но их быстро смыло приливом.

Часть 2

Бае было очень плохо, но все-таки она не погибла. Волки очень живучи. Она не знает, что оказалась в Сишуанбаньна-Дайском автономном округе, она понимает географию совсем не так, как это привыкли делать люди. Она осознает лишь то, что место, где она очутилась, и ее родной дом – это два совершенно разных мира. Здесь теплее и нет снега. В полдень невозможно ходить по побережью: песок становится таким горячим, будто идешь по раскаленным углям. Все растет очень быстро, банановые деревья за один день вытягиваются на полфута. Дикие кролики, песчаные кабаны, мыши-полевки… Животные здесь размножаются быстрее, чем умирают. Нет места ни голоду, ни холоду. Останься она здесь, всегда наедалась бы досыта.

Дома все было иначе. Климат холодный, еды мало, особенно зимой, когда снег покрывает горы и многие животные впадают в спячку. Бывало и такое, что по нескольку дней волки не могли отыскать ничего съедобного. Если в такое время умирал старый волк или кого-то из стаи убивал охотник, стая бросалась на тушу и пожирала своего же товарища. В этом нет ничего странного: волк все равно уже мертв, и лучше съесть его самим, чем оставить на ужин снежному барсу. Для волков это закон жизни, закон природы – сильный пожирает слабого. Борьба за выживание жестока.

Люди борются за свою жизнь, вот и волки должны бороться.

И все-таки Бае больше нравилась жизнь в горах. Испытывать голод неприятно, но, чтобы добывать пищу, нужно точить когти, укреплять суставы, быстрее двигаться, сильнее кусаться, проявлять смелость в борьбе с другими животными. Здесь же, наоборот, добычу поймать легко, живот не припнет к позвоночнику от голода, но Бая заметила, что ее суставы ослабли, мышцы размякли, слух и обоняние ухудшились, волчица стала вялой и ленивой.

Природа изобилует противоречиями.

Ужасен снег, который у подножия горы никогда не тает. Во время метели бывает так холодно, что волки сбиваются в кучу и жмутся друг к другу, чтобы согреться. По ночам мороз еще злее, и волки жалобно воют, боясь окоченеть. Именно холод заставляет волка быстрее бежать, чтобы кровь закипала и огонь внутри него отгонял мороз. Волк – дух снега и льда. Когда мягкие снежные хлопья касаются волчьей шерсти, она начинает сверкать, как сахарная глазурь. А здесь земля целый день дымится, словно нутро раскаленной печи. У волков нет потовых желез, и, чтобы чуть остудиться, они могут только распахнуть пасть пошире и высунуть язык. Из-за жары волчице было лень перемещаться с места на место, а если она и двигалась, то вяло. Мех ее совсем потерял блеск. Бая опасалась, что если так пойдет и дальше, то она из волчицы превратится в собаку.

Самые страшные естественные враги волков – не тигры, леопарды, медведи или слоны, а солнце и огонь. У волков и собак общие предки. Когда люди освоились с огнем и подвластное им тепло разгорелось до соизмеримого с солнечным, они приручили волков и превратили их в собак. Солнце, огонь и человеческое тепло растапливают ледяное волчье сердце, смягчают твердую волю. Солнце, огонь и человеческое тепло смягчают и волчий хвост, заставляя его виться, подобно собачьему, и просить милости от людей.

У настоящего волка хвост всегда поднят вверх.

Чтобы не стать собакой, волчица нашла темную сырую пещеру, чтобы прятаться днем, а с заходом солнца отправлялась на поиски добычи.

Тяжелее всего одиночество. Если к климату еще можно привыкнуть, то одиночество ничем не облегчить. Придя в себя, Бая начала искать свою стаю. За несколько дней она обошла все горы в округе, заглянула в каждую глубокую пещеру, но не обнаружила ни одного волчьего следа. Пасущиеся на лугу коровы и лошади, плавающие в пруду утки и гуси, – все считали ее собакой, никто не пугался и не убегал. Однажды вечером на рисовом поле недалеко от деревни Бая встретила группу людей. Никто не бросился ее прогонять, все только удивленно воскликнули: «Это чья такая красивая собака?»

Видимо, здесь никогда не видели волков.

Бая никак не могла понять, как так вышло. Может, дело в солнце? «Должен быть выход…» – думала она. Люди считают себя главными в этой вселенной, но в сознании волков волки и есть главные, а значит, жить они должны везде и на своих условиях.

Видимо, на этой огненной земле она единственная волчица.

Ей так одиноко….

А как оживленно дома! Десятки волков, все вместе, одна большая дружная семья. Хотя ссоры, драки и даже каннибализм от крайнего голода, конкуренция за партнера неизбежны в такой семье, но все-таки это дрязги среди своих, и так гораздо лучше, чем жить в одиночестве. К тому же, среди волков Бая никого не страшилась, потому что была любимицей Вожака. Вожак возглавлял стаю, как король, а Бая была его королевой.

По волчьим меркам Бая была красавицей. Она могла похвастаться изящным телом, широкими плечами, четырьмя стройными лапами, блестящим ухоженным мехом золотистого цвета, белоснежными клыками, острыми когтями, пушистым хвостом и гибкими пластичными движениями. Ее изюминкой было белое пятно на переносице, по форме напоминающее луну, что только добавляло ей очарования. Но сейчас волчица перестала быть объектом всеобщего обожания. Вся ее компания в пещере – холодные каменные стены. Раньше Вожак каждый день нежно и с любовью вылизывал ее шерсть, помогая помыться. Остальные волчицы смотрели на нее с нескрываемой завистью, а Бае это нравилось.

А теперь это радостное время, возможно, никогда больше не повторится. Все, что осталось в ее жизни, – охота за едой. Ради развлечения она начала охотиться на оленя. Вместо того чтобы, как обычно, разорвать жертве глотку, ей захотелось позабавиться, поэтому она укусила оленя за ногу и наблюдала, как он хромал в сторону кустов, изнывая от боли и пытаясь спасти свою жалкую жизнь.

В другой раз она затащила в пещеру китайского мунтжака и наблюдала, как он упал замертво. Кажется, такие развлечения хоть немного скрашивали ее одиночество.

Но со временем интерес пропадает к любой игре. Особенно когда игра слишком опасна. Когда стая охотится за крупной добычей, например, на кабана, велик шанс напороться на его острые бивни и погибнуть. Медведь, даже если его ослепить, может одним случайным ударом проломить волку череп и утащить его за собой в могилу.

Кровавое побоище поддерживает в волке боевой дух. Особенно интересным было нападение на стадо яков. Шкура у яка толстая, и волчьими клыками ее трудно прокусить. Острыми рогами як может одним ударом вспороть волку брюхо. Яки живут в стаде, и, чувствуя опасность, они встают в круг рогами наружу, защищая самок и телят. Волкам сложно прорваться через эту прочную стену.

В такие моменты волчья кровь закипает.

Если атаковать в лоб, полагаясь только на физическую силу, битва будет проиграна. Лучшая стратегия – действовать рассудительно, получая наибольшую выгоду при минимальных затратах. Вожак разделил их на две команды: первая во главе с Вожаком состояла из сильных волков-самцов, которые устраивала засаду в высохшем русле реки на востоке, а Бая возглавляла вторую команду, в которой были в основном самки, волчата, старые и слабые волки. Они шли с запада и притворялись, что нападают. Отряд под командованием Баи с воем наступал на стадо, бросался кусать старого яка-самца, пытался прорвать круг. Самки яков с тревогой мычали, испуганные телята прятались под брюхами своих матерей.

Волки намеренно нагоняли страха. Наконец трое или пятеро молодых энергичных яков, возмущенные наглостью волков, бросались на помощь в западную часть кольца.

В восточной части круга появлялась брешь. И тогда, согласно плану, Бая зарывалась пастью в землю и начинала издавать полный страха вой, похожий на плач детеныша. Услышав сигнал, Вожак вел свой отряд в атаку. Сильные молодые яки, которые опрометчиво покинули свои позиции, понимали, что обмануты, и хотели вернуться, но было уже поздно. Вожак со своими волками уже ворвался в стадо и начал бойню. Раздавался жалобный писк теленка, и белый снег окрашивался каплами алой крови.

Да, это и есть жизнь.

Теперь волчица одинока и больше не может нападать на стада. Она может охотиться только на мелких и глупых животных, у которых нет сил сопротивляться: на кроликов, мунтжаков или полевок, – и только ради еды. Ее жизнь потеряла былой азарт, не осталось острых ощущений и страсти. Можно сказать, что ее жизнь утратила смысл.

Солнце начало садиться. Бая провела еще один долгий день в воспоминаниях о прошлой жизни, которые были ее единственным удовольствием. Пришло время поесть, хотя охотиться теперь было скучно. Она вышла из пещеры и притаилась в высокой траве. В лучах заходящего солнца на земле мелькнула тень ее изящного, но такого одинокого тела.