Текст книги "Двор мёда и пепла"

В неловком молчании мы дошли до четкой границы зачарованного леса Благих. Здесь как будто великан ткнул пальцем в землю и прочертил глубокую борозду. На нашей стороне зелень была густой, живой, пышной и яркой, как в диких джунглях. С другой стороны борозды бесплодная равнина простиралась вплоть до южной оконечности Унимака.

Зима все еще сжимала в тисках часть острова, на которой жили люди, хоть и близилась к концу. Я шагнула через борозду, и температура сразу упала градусов на тридцать. Ветер завывал и бил мне в лицо, оно в считаные секунды онемело.

Я вытянула красную нить магии глубоко из-под земли, чтобы согреться, и меня окутало тепло. Отзываясь на благую магию, мох покрыл камни под ногами.

С улыбкой поблагодарив про себя красную энергию, я зашагала по равнине, прямо на юг, к группе скал.

Фаолан за мной не последовал. Не многие фейри добровольно пересекали границу. Здешняя пустота вызывала у них отвращение, они считали, что она более мертва, чем люди, погребенные под землей. Там, посреди равнины, стоял инуксук – камни, сложенные в грубую фигуру человека. Здесь, рядом с нашими предками, была похоронена моя мать.

Я присела на корточки у подножия инуксука и вытащила из сумки цветы. Слегка помятые, они все еще резко контрастировали со здешними тускло-коричневыми красками.

– Привет, мам, – прошептала я.

Ветер унес мои слова прочь.

Она умерла вскоре после того, как я провалилась под лед. Однажды утром я проснулась и увидела, что она спит в кресле у потухшего очага.

Я закрыла глаза, стараясь изгнать из памяти те мгновения. Как я прикоснулась к ее холодной руке. Похлопала ее по холодной щеке. Свернулась калачиком у нее на коленях и выбила кружку из ее жесткой руки. Съежилась при виде того, какой я устроила беспорядок, все еще думая, что мама проснется.

Только отчаянно проголодавшись, я заставила себя уйти из дома: натянула всю свою верхнюю одежду и отправилась в теплое место, где жили красивые люди. Только став старше, я осознала, как странно жить там, где нет других людей. Осознала, что всегда были только я и мама. А потом не стало и ее.

Это Фаолан нашел меня тогда на краю границы. Он отвел меня в приют, держа за руку, мягко разговаривая со мной. Как будто ему было на меня не наплевать.

С трудом сглотнув, я попыталась сдержать слезы, потому что чувствовала, как взгляд Фаолана прожигает мне спину. Напрасные попытки.

Я очень мало помнила маму: когда я ее потеряла, мне еще не было пяти, но в этом мире она была моей единственной любящей семьей. И, хотя у меня сохранились только обрывочные воспоминания, я помнила ее любовь, ее голос и ощущение мозолистых пальцев, гладящих мою щеку. Песни, которые она пела мне по вечерам, все еще приходили ко мне во сне. Достаточно, чтобы остро сожалеть о своей потере и мечтать, чтобы мама по-прежнему была со мной. Тогда все могло бы сложиться совсем по-другому.

– Я облажалась, – тихо прошептала я. – На этот раз очень сильно облажалась. Я не знаю, что делать.

Единственным ответом был вой зимнего ветра, хлеставшего меня по лицу, замораживавшего слезы на щеках.

5

Я бесцельно крутила на столешнице стоящий на острие кинжал, оставляя на дереве след, обдумывая варианты, которые определят мое обозримое будущее.

Телохранительница посла фейри.

Это позволит мне регулярно видеться с людьми на разных политических встречах. Не самое любимое развлечение.

Руководящая охранная должность низкого ранга.

Не идеально, но со временем можно будет продвинуться.

Личная охранница члена королевской семьи.

Да, как же.

Я просматривала варианты, отбрасывая большинство из них.

Можно стать разведчицей аванпоста, но тогда я никогда больше не увижу Гиацинту. «И Фаолана», – прошептал в моей голове тупой до нелепости голос.

Я нахмурилась. Вчера я провела в обществе Фаолана всего час, но этого хватило, чтобы у меня слегка помутился рассудок.

Ничего не изменилось. Он все еще был Неблагим. Я была Благой. Между нами никогда ничего не будет. Вот только Фаолан с юных лет обладал раздражающей смесью обаяния плохиша, наделенного задумчивой сексуальностью. Ну, может, шестнадцатилетнюю меня это сочетание и не раздражало, но двадцатичетырехлетней мне не нравилось, чем вчера закончился наш разговор.

Вряд ли Фаолан потерял из-за него покой и сон.

Я со вздохом подкинула кинжал и едва обратила внимание, когда его рукоять со знакомым глухим стуком легла на ладонь. Воздух вокруг казался заряженным электричеством – так бывает перед тем, как на мир обрушится буря. Но снаружи ярко светило солнце, значит, это ощущение не имело ничего общего с погодой, а имело прямое отношение к тому, что произошло с Андерхиллом.

Я напряглась, услышав гулкий стук в дверь. Мне не полагалось иметь слуг, пока я не выберу свое призвание, поэтому я открыла сама, держа в руке кинжал, и увидела пожилого человека, судя по золотой с серебром ливрее – лакея.

– Чем могу помочь?

Человек посмотрел на мое оружие и поспешно протянул большую коробку, завернутую в пурпурную бумагу.

– Велено передать Каллик без Дома.

Вторая доставка за сегодняшний день. Утром принесли еду – в качестве щедрого дара, чтобы я продержалась, пока не получу первую стипендию.

Я бросила кинжал за спину и услышала глухой удар, с которым он воткнулся в дальнюю стену.

– Каллик – это я.

Я взвесила коробку в руке. Кто, черт возьми, мне это прислал?

Старик покосился через мое плечо.

– Не сразу я вас нашел. Не знал, что тут есть дома на задах замка. Несчастливое число, не так ли?

– Это задница замка, а не зады, – поправила я. – Нечего стесняться в выражениях.

Он широко ухмыльнулся.

– Как скажете. Доброго дня, мэм.

Пинком захлопнув дверь, я вернулась к столу, бросила на него коробку и уставилась на нее.

Золотые блестки по всей обертке. Карточка с тиснением. Голубая лента.

Я разорвала упаковку и высоко приподняла брови при виде того, что лежало внутри.

Платье.

Я схватила карточку.

«Каллик без Дома. Ваш наряд для сегодняшнего пира. С уважением, администрация замка».

Праздник – явно не тот случай, когда можно ходить в кожаных штанах и рубашке.

Все Испытанные получили «наряд» или только я? Другими словами – мне прислали личный подарок от Дорогого Отца или еще один из призов? Не то чтобы это имело значение. Как бы я ни выглядела, он не станет предъявлять на меня права. Уж точно не на таком празднестве. И все же я была не настолько глупа, чтобы считать, что у меня есть выбор. Хочешь не хочешь, придется надеть присланное.

Когда я вытащила ярды ткани из волшебных пределов коробки, платье развернулось, стало больше. Нежно-сиреневое, в точности подходящее к моим глазам. Я прижала тюль к руке. Я унаследовала бронзовую кожу матери и невольно признала, что цвет платья подчеркивает ее скрытое сияние.

Подняв платье, я поморщилась. Как, черт возьми, сражаться и бегать в этой тряпке? Ну, делать что-либо подобное на празднике вряд ли придется, но восемь лет тренировок не проходят даром. Любое место могло оказаться смертельно опасным.

По сравнению с этим одеянием платья, которые я иногда носила в приюте, больше смахивали на мешковатые сорочки. Лиф из почти прозрачного кружева лишь служил основой для сиреневых блесток, которым полагалось прикрывать девушку. Блестки усеивали и плечи, а длинные рукава заканчивались сиреневыми перьями – да, перьями! Перья украшали также всю широкую тюлевую юбку, каскадом ниспадавшую до полу.

Сногсшибательно! И это великолепно смотрелось бы на ком-нибудь другом, только не на такой грязной дворняге, как я.

– Ты больше не в Андерхилле, – выдавила я.

Раздалось короткое чириканье, в воздухе появился холщовый мешочек и с металлическим звяканьем упал на стол.

Повесив платье на спинку единственного стула, я взяла мешочек, растянула завязки… Внутри блеснули золотые монеты.

– Да, – прошептала я.

Пришла моя первая стипендия. В буквальном смысле слова мои первые собственные монеты. Я отодвинула коробку с платьем и аккуратно высыпала их на стол. Десять. И все мои. И с этого момента я буду получать каждые две недели еще по столько же.

Если экономить на еде, одной такой монеты мне хватит на неделю. Пару монет придется потратить на новую одежду, но я хотела сэкономить как можно больше. Деньги значили для фейри не так много, как для людей, и все же на Унимаке без денег нельзя хорошо жить, и я не хотела снова сидеть с пустым карманом. А еще я собиралась позаботиться о Цинт. Я знала, что она едва сводит концы с концами, даже при новой должности.

Когда-то давно фейри полностью полагались на магию, которая давала им одежду, мебель и домашнюю утварь, но мы больше не одевались в листья и виноградные лозы, и обладание предметами мира людей (вместо каменных ножей и деревянных мисок) стало статусным. Не то чтобы я могла на такое купиться, но дворы не одобряли использование магии на всякие пустячные дела и вещи. В конце концов, равновесие должно поддерживаться; миры фейри держались на нем.

Я собрала монеты, вернула в мешочек и огляделась по сторонам. Здесь было не так уж много укромных мест. Обыскав дом, я остановилась на паре тайников. Сперва разрезала одеяло и сунула внутрь семь монет. Позвякивая остальными тремя (их я собиралась потратить завтра), пошла на кухню и сунула за кухонные трубы под раковиной.

Потом я начала приводить себя в приличный вид – на это ушло неприлично много времени.

Приняв душ, я сказала своему отражению в зеркале:

– Тебе просто нужно пережить сегодняшний вечер.

Каждый день, прошедший после того, что случилось во время финального испытания, был хорошим знаком. Великим знаком. Ничего страшного – это просто волна, которую нужно оседлать… Если бы не ощущение, что волна готова взметнуться и утопить меня.

У меня скрутило живот, мгновение я изо всех сил пыталась вдохнуть, как будто действительно только что вынырнула из глубины.

– Сосредоточься, девушка. День за днем, – прошептала я своему слишком бледному лицу в зеркале.

Заставив себя вернуться мыслями к своим карьерным возможностям, я принялась расчесывать темно-каштановые волосы до плеч. Этими вечно прямыми волосами я тоже пошла в мать. Если и возможно было как-то их уложить, я понятия не имела, как совершить такой подвиг. Но в кои-то веки я оставила их распущенными.

Я сражалась с платьем, пытаясь влезть в эту обширную палатку, когда в дверь снова постучали. Я поморщилась, увидев в зеркале свою совершенно голую спину – ну, прозрачное кружево вроде бы ее прикрывало, но, проклятье, ничего не скрывало. По крайней мере, хотя бы рукава спрячут мои накачанные руки.

– Подождите! – крикнула я в сторону коридора.

К платью прилагались туфли такого же цвета, но я бросила на них единственный взгляд и взялась за мягкие походные ботинки. Всему есть предел, верно? Сунув ноги в ботинки, я зашнуровала их и одернула платье.

«Оружие, оружие, оружие».

Застегнув на бедре ремень с ножнами, я сунула в них изогнутый нож.

Снова постучали. Я распахнула дверь и сердито посмотрела на человека, который за ней стоял.

Дворцовый охранник приподнял бровь.

– Я должен сопроводить вас в замок. Не заставляйте меня ждать.

Его высокомерие меня не впечатлило. Если не считать Гиацинту и Папоротник, я не встречала Благих, которые не вели бы себя высокомерно. Все Благие отличались чванством, даже живущие на четвертом ярусе. Честно говоря, Неблагие были немногим лучше, но они скорее пырнули бы тебя ножом в грудь, а не в спину. В этом была определенная честность, которую я могла понять.

Я шла за охранником, нервничая все сильнее. Наконец, волнение, которое мне весь день удавалось держать в узде, захлестнуло меня с головой.

Отец в замке. Этот человек ведет меня к нему? В последний раз я видела отца издали, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Нас тогда доставили в замок для распределения: одних должны были отправить в Благой двор, других – в Неблагой, и король наблюдал, как его охранники преградили путь шестнадцатилетним фейри. Я заметила отца еще из окна трамвая. А потом меня отделили от остальных, и через час надзирательница приюта сообщила, что на следующий день я отправляюсь на тренировки в Андерхилл – на два года раньше, чем большинство… Если у меня нет возражений.

У меня их не было.

Так я избавилась от сортировки.

Отец оказал мне большую услугу. Я месяцами боялась распределения, уверенная, что мое положение фейри-полукровки каким-то образом все испортит. Или что какой-нибудь фейри узнает, что я дочь короля, и отец накажет меня за то, что я выдала его секрет. Или что меня по какой-то причине вышвырнут в Треугольник. Теперь, когда я стала достаточно взрослой, чтобы над этим задуматься, я поняла, какой нелепой была последняя мысль.

Магия не являлась моей второй натурой, не то что у чистокровных фейри (так же, как и способность надолго задерживать дыхание под водой), но я без больших проблем научилась пользоваться нитями энергии цвета индиго. Они не сразу мне подчинились, но я всегда в конце концов добиваюсь своего. Годы, проведенные в Андерхилле, помогли мне это понять.

Стражник провел меня через заднее крыльцо, потом – вверх по лестнице для слуг. Беспокойство сильнее начало толкаться в моей груди, как только он отодвинул занавеску, и за ней я увидела четырех других Испытанных, ставших Элитой.

Никогда не думала, что буду рада встрече с Тысячелистником. Папоротник, Береза и Осина помахали мне: теперь они казались общительными и дружелюбными, и я присоединилась к ним.

– Не узнаю тебя, – пошутил Береза, кивнув на мое платье. – Ты сможешь в этом сражаться?

Я окинула взглядом их наряды – причудливые, но практичные.

– Спорный вопрос. Хочешь махнуться?

Он ухмыльнулся.

Женщина в костюме, цокая каблуками, вошла через широкую дверь на противоположном конце гостиной… По крайней мере, по королевским меркам это считалось гостиной. Зал был втрое больше моего нового жилища, но кого тут заботят размеры.

– Я управляющая замка, – серьезно сказала женщина, постукивая ручкой по блокноту.

У нее что, нет имени, только должность?

Она оглядела нас из-под очков, в которых скорее всего не нуждалась. Наверное, очки просто дополняли ее деловой образ.

– Наши гости рассаживаются, – продолжала женщина. – Через минуту вы проследуете за мной в бальный зал, где объявите королю Александру о выборе профессиональной стези и повторите свою клятву.

Черт.

Когда я произнесла эту клятву в прошлый раз, все пошло наперекосяк.

Управляющая осмотрела нас всех по очереди. Поймет ли она, что я все еще понятия не имею, какую «профессиональную стезю» выбрать?

Мы выстроились в шеренгу позади женщины, и я с радостью встала последней. По дороге я рассматривала огромные пустые залы, через которые мы проходили, а когда услышала гул толпы, чуть не схватилась за изогнутый нож. Потом учуяла ароматы жареного мяса и приправленных травами овощей и вдохнула поглубже.

Если Гиацинта готовила эти угощения, я знала, чем буду заниматься остаток ночи. И к утру платье станет мне мало.

Нас провели между круглыми столами, за которыми сидели фейри из высшего общества и члены королевской семьи. Я сильно сомневалась, что кто-нибудь из гостей этого пиршества, устроенного в нашу честь, был фейри-полукровкой. Когда мы проходили мимо, гости мельком смотрели на нас, а потом, будто заскучав, возвращались к своим разговорам.

– Ждите прибытия короля Александра, – сказала управляющая замка и оставила нас на краю помоста.

Тысячелистник взошел на возвышение с важным видом, встал поближе к двум тронам, окликнул кого-то за ближайшим столом, помахал и подмигнул.

Выглядело блевотно.

В самом начале тренировок я думала, что раз мы с ним оба ублюдки, это может нас примирить. Хотя Тысячелистника признал его отец из Золотого Дома, тот все равно был внебрачным сыном; он начал обучение, чтобы укрепить свое положение среди высокородных и доказать, что многого стоит.

Да, происхождение могло бы нас объединить. Если бы Тысячелистник не был законченным кретином. Как бы то ни было, я почти не сомневалась: он невзлюбил меня за то, что при взгляде на меня вспоминал о своей незаконнорожденности… Черт возьми, я вообще в этом не сомневалась. Я олицетворяла все то, что Тысячелистник в себе ненавидел, поэтому и сделалась сразу его любимой боксерской грушей.

Не успели мы выстроиться в шеренгу слева от королевского трона, как герольд, который только что еле слышно заявил о нашем появлении, трижды стукнул в пол золотым посохом.

– Король Александр и королева-консорт Адэр!

Бедняга, должно быть, жил ради таких моментов.

Мой отец и его жена наверняка знали, что я здесь. Они не помешали мне прийти. Если я не буду высовываться, они просто не обратят на меня внимания, как предписывает наш негласный уговор.

Крошечная частица моей души все еще мечтала о признании и любви единственного оставшегося в живых родителя, но мне не хотелось, чтобы меня знали как незаконнорожденную дочь короля. «Папочка» и его стервозная жена тоже этого не хотели. Не обращать друг на друга внимания – беспроигрышный вариант. Пристальный взгляд королевы из-под накладных ресниц меня не ранит.

Я выдохнула воздух, который долго задерживала в груди.

«Я смогу через это пройти. Я должна».

Украдкой вытерев вспотевшие ладони о сиреневую тюлевую юбку, я стала наблюдать за приближением королевской пары.

Король не смотрел на фейри, мимо которых проходил. Глубокая морщина залегла между его каштановыми бровями, он казался погруженным в свои мысли.

Я воспользовалась случаем, чтобы как следует его рассмотреть.

В его блестящих волнистых каштановых волосах появилось несколько седых прядей. Он всегда был серьезным и мрачноватым, но сегодня вечером выглядел серьезнее и мрачнее обычного.

Мы мало походили друг на друга. Разве что разрезом глаз, легким изгибом губ, и только.

Старая добрая мачеха величественно помахала своим подданным, одарив их гримаской накрашенных губ и едва заметным наклоном головы с великолепной прической.

Адэр была классической красавицей фейри – белокурая, с блестящими сине-зелеными глазами, тонкокостная, с мягкими, женственными изгибами стройного тела. Казалось, ей знакомы только две манеры поведения: она либо жеманилась, либо самодовольно ухмылялась, но придворные глаз с нее не сводили. По-моему, им хотелось поцеловать в зад самую могущественную женщину Благих. Я лично думала, что она в подметки не годится королеве Неблагих, которая правила в одиночку с тех пор, как воцарилась в своем дворе около пятидесяти лет назад.

Пара поднялась по лестнице с противоположного конца возвышения (спасибо Лугу) и заняла троны.

Я медленно выдохнула.

– Да здравствует король Александр! – воскликнул герольд.

Гулкий ответный крик потряс замок, и я послушно пробормотала приветствие вместе с остальными.

Брес встал из-за центрального стола, поднялся на помост, низко поклонился королю и повернулся к нам лицом.

– Испытанные, скоро король узнает, что вы выбрали. Начнем с Срединных Благих. Береза, Папоротник и Осина, сделайте шаг вперед.

Все смешалось в мыслях, когда поименованные повернулись лицом к королю и, опустившись на колени, ясными, уверенными голосами огласили выбранные им призвания.

Дерьмо.

– Теперь я представляю двух наших Элитных Благих, – сказал Брес королю.

Раздались вежливые аплодисменты.

Нас и вправду только двое в отряде с Унимака? Я думала, будет больше. Раньше я не обратила внимания, сколько нас, – мне было не до подсчетов, когда исчез Андерхилл.

– Каллик и Тысячелистник, пожалуйста, сделайте шаг вперед.

Тысячелистник, вальяжной походкой приблизившись к королю, ухитрился даже на колени опуститься с дерзким видом.

Собравшись с духом, я подошла к отцу и мачехе и посмотрела каждому из них в глаза, прежде чем тоже встать на колени.

Кружево врезалось мне в спину. Пристальный взгляд Александра давил, я не сводила глаз с эполета на левом плече короля.

– Тысячелистник, огласи свой выбор, – приказал Брес.

– Королевская гвардия, – объявил Тысячелистник.

Толпа разразилась потрясенным ропотом. Такого не было в списке призваний.

– Ты не имеешь права делать такой выбор, – резко напомнил Брес.

Тысячелистник ухмыльнулся.

– Именно в гвардии я в конечном итоге и окажусь. Но сперва, конечно, займу командную армейскую должность.

Я усиленно размышляла о таком же выборе, но восемь лет и два дня, проведенные с придурком Тысячелистником, – это на восемь лет и два дня больше, чем нужно. Я не собиралась добровольно проводить с ним хотя бы минуту сверх необходимого.

Собравшиеся рассмеялись над его ответом.

– Просто очаровательно! – воскликнул кто-то.

Ну, знаете! Эта публика когда-нибудь меня доконает.

Брес посмотрел в мою сторону, и я облизнула губы. Еще никогда я не видела наставника таким холодным, и страх стиснул мою грудь.

– Каллик. Огласи свой выбор, – приказал он.

– Телохранительница посла фейри.

Вот я и сделала выбор, но не чувствовала всесокрушающей уверенности в его правильности. В конце концов, уравнение очень простое: мне не хотелось жить в замке, не хотелось быть с Тысячелистником и не хотелось окончательно расстаться с Гиацинтой. Таким образом, оставался только один вариант. По душе ли мне такая работа? Нет, но она даст мне уверенность, значит, я смогу с ней смириться.

Король все еще смотрел в сторону, и я перевела взгляд на его жену. Ненависть Адэр волной обрушилась на меня, и я усмехнулась редкому проблеску истинных чувств за ее тщательно сохраняемой маской. Но моя ухмылка быстро исчезла – неразумно злить королеву больше, чем я уже злю ее своим существованием.

Тысячелистник пробормотал краешком рта:

– Даю тебе максимум час на этой должности.

– Мы оба знаем, что тебе бы понадобилась всего одна минута, – ответила я себе под нос.

Губы короля дрогнули. Не потому, что я так сказала… конечно.

– Каллик без Дома получит должность телохранительницы посла фейри, – объявил собравшимся Брес. – Она будет присутствовать на переговорах с людьми и Неблагими.

Береза, Папоротник и Осина вернулись, чтобы преклонить колени вместе с нами, и все мы принесли клятву королю.

Я расслабилась, когда замок не рухнул.

Затем король впервые заговорил:

– Спасибо вам всем за ваш будущий труд и за работу, которую вы проделали, чтобы добиться своих должностей. Благой двор чтит вас за вашу службу.

«Да уж, держу пари, что чтит».

После очередных аплодисментов снова появилась управляющая замка, и нас провели к столу в задней части зала. Мы были почетными гостями… Но, очевидно, не настолько почетными, чтобы посадить нас ближе к королю. Мне было все равно, я была даже рада оказаться подальше от его внимания.

Подали ужин. Другие Испытанные покинули наш стол, чтобы поговорить со своими родственниками и друзьями, а я принялась за сочную баранину и молодой картофель, плавающий в розмарине и сливочном масле, полностью довольная тем, что сливаюсь с окружающим фоном.

– Эй.

Я подняла голову и просияла.

– Цинт!

– Обычно я не прислуживаю, но я просто должна была увидеть тебя при всем параде. Алли, ты такая красивая! Я и не знала, что у человека на спине так много мышц. Интересно. А вот и твоя щекотка.

Она положила лакомство мне на тарелку. Я, не теряя времени, отправила его в рот – и застонала.

Божественно. Тесто растаяло у меня на языке, затем я ощутила терпкую нотку вишни и напоследок – насыщенный землистый привкус, наверное, свеклы.

Я вытерла губы.

– Удивительно вкусно.

Щеки Гиацинты порозовели.

– Спасибо. Я заглянула к тебе вчера, потому что забыла свой плащ. Куда ты уходила?

– Повидаться с мамой. – Я выпрямилась. – И случайно увидела Фаолана.

У Гиацинты отвисла челюсть.

– Фаолана? Того, которого ты обожала много лет?

– Да.

Ее улыбка стала такой широкой, что натянула шрам от ожога.

– Фаолана, которого ты поцеловала в глаз?

– Да, – сухо ответила я.

Она легонько шлепнула меня по руке.

– Он все еще такой же сексуальный? Вы поговорили? Ты поцеловала его в другой глаз, чтобы наверстать упущенное время?

Я фыркнула.

– Пока нет. Он… все еще сексуальный. Да, мы поговорили.

– Удивительно, как он сумел сплести две связные фразы. Я имею в виду – сказать что-нибудь кроме: «Сиротка, пошла вон».

Я фыркнула. Цинт не ошиблась.

– У Фаолана никогда не было проблем с тем, чтобы сохранить самообладание в моем обществе.

А вот у меня – наоборот. Мне бы хотелось выглядеть роковой тигрицей, но, судя по его реакции, я больше походила на надутую школьницу. Что мне крайне не понравилось.

Цинт уперла руки в бока.

– Возможно, так было раньше. Но Алли, подружка, теперь ты совсем взрослая. Груди. Попка. Уверенность. Сложи все это – и получишь горячий сэндвич. И теперь ты подходишь ему по возрасту, если я правильно помню его прежние претензии… Особенно с учетом того, как по-разному текут годы здесь и в Андерхилле.

Она забыла небольшой нюанс, касающийся дворняги-получеловека и взаимоотношений Неблагих и Благих, но я спустила это на тормозах.

– Горячий сэндвич? – переспросила я, скривив губы.

– Моя жизнь – это еда.

Гиацинта взвизгнула, перехватив хмурый взгляд слуги у соседнего стола.

– Мне пора. Я зайду к тебе завтра? У меня есть для тебя кое-что.

Она положила на мою тарелку еще одну щекотку и умчалась.

Я не торопилась со вторым кексом, откусывая маленькие кусочки маслянистого теста. Оглядев тех, кто сидел ближе ко мне, я перевела взгляд на помост. Тысячелистник ржал там, наверху, как чертов мул.

Моя мачеха сжала руку короля и встала в изящном вихре своего наряда. Я наблюдала, как Адэр идет по помосту и спускается по ступеням. Брес, низко кланяясь, немедленно присоединился к ней.

Ох, плохи мои дела. Но, возможно, еще не ужасны. Лучше не гадать.

Королева быстро шевелила губами. Чем дольше она говорила, тем больше собеседники сближали головы и тем мрачнее становилось лицо Адэр. По спине начал струиться пот.

Исходя из того простого факта, что я сейчас в тронном зале, а не в подземелье, можно было предположить, что Жрица решила не открывать моему отцу правду. По крайней мере, пока. Но Брес… Если Адэр узнает, какую роль я сыграла в гибели Андерхилла, это будет шах и мат. Она ухватится за любой шанс, чтобы избавиться от меня навсегда.

Эти двое выпрямились и, как один, повернулись, чтобы посмотреть на меня.

Проклятье.

Я могла строить любые предположения.

Опустив ресницы, я скромно отпила воды из хрустального бокала. Украдкой наблюдая, заметила, как королева-консорт щелкнула пальцами, отдав приказ старому тренеру. Он был моим наставником восемь лет, а теперь сдал меня на чертовой финишной прямой.

Брес взглянул на ближайших стражников, но не сделал к ним ни шага, только кивнул и снова поклонился королеве.

Когда они разошлись, мое сердце провалилось в желудок.

Она знала. Моя мачеха знала или, по крайней мере, благодаря Бресу подозревала, что именно я уничтожила Андерхилл.

Я сжала кулаки, во мне бушевала буря, мне с трудом удавалось дышать.

Я надеялась держаться в тени, пока все не уляжется, но (если быстрый взгляд Бреса на охранников о чем-то говорил), мои дни на свободе сочтены.

Если Андерхилл и научил меня чему-то, прежде чем исчезнуть, так это умению быстро соображать. Бить первой. Делать упреждающие ходы.

Я пристально посмотрела на сидящего на троне серьезного мужчину. Зеленые глаза короля словно под воздействием чар встретились с моими. Его лицо осталось непроницаемым, но судя по тому, как поспешно он отвел взгляд, я поняла одно: как всегда, я могу рассчитывать только на себя.

И речи не шло о том, чтобы отказаться от недавно обретенной свободы… Но я не смогу обелить свое имя, сидя в тюрьме. Что-то разрушило королевство фейри, и, есть в этом моя вина или нет, я должна выяснить, как все вернуть. Только так я смогу обрести будущее, о котором мечтала всю жизнь.

Значит, пришло время двигаться.