Текст книги "Синдром опустевшего гнезда. Как пережить боль отчуждения и отпустить повзрослевшего ребенка"

Начало исцеления: три вещи, о которых нужно помнить

Признайте глубину своей боли. Предательство взрослого ребенка ранит глубоко. Как мог тот, кому вы отдали столько любви и энергии, отвернуться от вас? Фундамент, который вы считали прочным, превратился в зыбучие пески. Принимая тот факт, что на осознание подобного предательства потребуется некоторое время, попробуйте двигаться вперед и немного отпустить ситуацию.

Дайте себе небольшую передышку. Будьте добры к себе. Недавнее исследование Университета Уэйк-Форест показало, что люди, которые прощают самих себя и хорошо относятся к себе, чувствуют себя лучше после негативных событий и отвержения[9]9
  Leary, Tate, Adams, Allen, & Hancock. Self-Compassion And Reactions To Unpleasant Self-Relevant Events: The Implications Of Treating Oneself Kindly. Journal of Personality and Social Psychology, 92(5), 887–904), 2007. doi: 10.1037/0022–3514.92.5.887


[Закрыть].

Осознайте, что любые эмоции, которые вы испытываете, являются одновременно общими и уникальными. Упреки, вина, недоверие, потеря, гнев, разочарование, страх, смущение, фрустрация, унижение, печаль и, возможно, даже облегчение – все это нормально. В то время как одна мать немедленно испытывает гнев, другая испытывает чувство вины или стыда. Каждая ситуация содержит в себе многолетнюю историю, которая принадлежит исключительно вам и вашему взрослому ребенку. Эта история в сочетании с вашей индивидуальной личностью и убеждениями будет влиять на ваши эмоции.

Не забегай вперед. Это обычное дело – беспокоиться. Что, если ваш сын, живущий отдельно, не увидит свою новую племянницу, пока ей не исполнится десять? Он пожалеет, что не познакомился с ней раньше. И еще есть другая крайность. Что, если кто-то умрет? Что, если ваша дочь, живущая отдельно, будет ждать, пока не станет слишком поздно? Она будет страдать от чувства вины.

Спекуляции только разжигают еще большее беспокойство и втягивают нас в волну пораженческих чувств. Но важно помнить, что воображаемые сценарии, которые нас огорчают, пока не произошли, и мы все равно не можем их контролировать. Наши взрослые дети сами управляют своей жизнью.

Примите решение сейчас не забегать слишком далеко вперед в своих размышлениях. Когда вы поймаете свои мысли, направляющиеся в неизвестное, понаблюдайте за ними, примите их и верните себя в настоящий момент. Вы не можете контролировать действия своего взрослого ребенка. Сожаление, вина или любая другая негативная эмоция, которую ваш сын или дочь могут в какой-то момент испытать, будут его или ее уделом. Оставайтесь в настоящем. Осознавайте свои мысли и действуйте осознанно.

Что дальше?

Среди внезапного натиска эмоциональной турбулентности остается вопрос: почему? Во второй главе мы обсудим некоторые причины, порассуждаем о ситуациях, когда нет четких ответов, и поговорим о том, как жить в условиях неопределенности.

А пока не давите на себя слишком сильно. Дайте себе время поразмыслить над тем, что вы здесь прочитали. Рассмотрите свою собственную ситуацию. Сосредоточить свои мысли на реальных событиях, а не беспокоиться о результатах, которые вы не можете контролировать, – это большой шаг. Признание того, что возможная вина или сожаление вашего отчужденного ребенка – это его ответственность, является еще одним важным шагом. Любые последствия, которые возникают в результате разрыва связей с вами, принадлежат самому ребенку. Не вам. Даже если отчуждение окажется временным, вы выиграете, приняв то, что является реальностью сейчас.

В своей книге «Клуб выживших»[10]10
  Бен Шервуд: Клуб выживших. Секреты и знания, которые могут спасти вашу жизнь. АСТ, 2011.


[Закрыть] Бен Шервуд делится историями людей, которые оказались в самых разных мучительных ситуациях и продолжали процветать. Их объединяет то, что они приняли меры.

Не позволяйте себе застрять, но будьте справедливы и снисходительны к себе. Принимайте свои эмоции без осуждения. Но имейте в виду, что поступательный импульс, действие, помогает. Изучение своих обстоятельств и продвижение к удовлетворяющему будущему, несмотря на текущую ситуацию, требует времени, энергии и мужества. Вы не участвуете в гонке – у вас свой путь.

Познайте свои чувства: двигайтесь вперед ради собственного блага

Осознанность, несмотря на отчуждение, может помочь в вашем продвижении к восстановлению своей самооценки и счастья. Читая приведенные ниже утверждения, оцените, как вы себя чувствуете. Используйте шкалу от одного до пяти, где один означает «не согласна», а пять – «полностью согласна». Запишите цифру в строке рядом с утверждением. Везде, где требовалось местоимение, я использовала «он». Замените его на то, что подходит в вашей ситуации.

___ Мне было больно в этой ситуации.

___ Мой ребенок не может иметь в виду то, что он говорит.

___ Было трудно преодолеть боль.

___ Я пыталась все исправить.

___ Если бы не супруг/партнер/друг, мой ребенок не сделал бы этого.

___ Я сделала все, что могла, чтобы наладить отношения.

___ Я никогда не смогу отпустить эту ситуацию.

___ Мать не должна сдаваться.

___ Честно говоря, я скучаю по своему ребенку – но не по тому взрослому, которым он стал.

___ После всего, что я сделала, мой ребенок не должен так со мной обращаться.

___ Я могу изменить отношение моего ребенка к нашему взаимодействию.

___ Я не могу контролировать поведение моего взрослого ребенка.

___ Я не скучаю по раздорам.

___ Мой ребенок не может хотеть оставаться отчужденным.

___ Мой ребенок обязан меня уважать и заботиться обо мне.

___ Я извинилась за ошибки. Я не вижу, что еще я могу сделать.

___ Мой ребенок ведет себя неуважительно и не почитает своих родителей.

___ Я могу контролировать только себя.

___ Я устала злиться.

___ Нравится мне это или нет, мой ребенок имеет право не впускать меня в свою жизнь.

___ Я устала от самоцензуры и переосмысления всего, что я говорю, чтобы попытаться сохранить мир.

___ Трудно принять отчуждение, особенно если не понимаешь его причин.

___ Иногда я могу контролировать поведение своего ребенка.

___ Если честно, наши отношения не были удовлетворительными.

___ Несмотря на отчуждение, я могу отдать себе должное за свою роль в успехе моего взрослого ребенка.

___ Я полна решимости предпринять действия для своего собственного благополучия.

___ Я не готова принять это.

___ Мой ребенок должен понять, что это ошибка.

___ Я полна решимости двигаться вперед по жизни.

___ Я заслуживаю счастья.

___ Что бы я ни делала, этого никогда не было достаточно.

___ Я устала ходить на цыпочках, стараясь не вывести его из себя.

Теперь оглянитесь назад и определите утверждения, с которыми вы больше всего согласны или не согласны. Обратите пристальное внимание на те, которые вы отметили «5» (полностью согласны) или «1» (не согласны), здесь может проявиться закономерность. Может быть, вы сыты по горло и готовы жить своей собственной жизнью. Или, возможно, вы считаете, что ваш ребенок неблагодарен, что вызывает ваш гнев. Ваши убеждения о материнстве, безусловной любви и долге детей уважать родителей могут влиять на ваши эмоции. Обратите внимание на то, как вы относитесь к каждому из утверждений. Используйте следующие строки, чтобы записать несколько мыслей об этом упражнении, ваши чувства по поводу конкретных утверждений и то, что вы узнали о своих чувствах.

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

Не судите и не критикуйте себя. Быть осознанным – это не значит осуждать себя или свои чувства. Знание того, где вы находитесь в своем решении продолжать жить прямо сейчас, обеспечивает отправную точку для дальнейшего движения и позволяет вам осознавать возможные препятствия и области, в которых вам потребуется приложить больше усилий.

Прочитайте следующие утверждения и подумайте, как вы к ним относитесь.

Боль

• Мне было больно в этой ситуации.

• Было трудно справиться с болью.

Принятие

• Я не могу контролировать поведение моего взрослого ребенка.

• Я могу контролировать только себя.

Движение вперед

• Я полна решимости предпринять действия для своего собственного благополучия.

• Я полна решимости двигаться вперед по жизни.

• Я заслуживаю права быть счастливой.

Большинство родителей с готовностью согласятся с первыми двумя утверждениями. Реальность отвержения вашего взрослого сына или дочери болезненна, и преодолеть эту боль может быть непросто. Как насчет заявлений о «принятии»? Можете ли вы согласиться с тем, что ваш ребенок сам отвечает за свою жизнь? Принятие того, что вы можете контролировать только свои собственные действия, важно, если вы хотите избавиться от боли.

У некоторых заявления о «продвижении вперед» вызовут грусть или даже чувство вины. Но принятие мер к вашему собственному благополучию не обязательно означает, что вы никогда не захотите примириться. Многие из родителей, читающих эту книгу, наверняка уже пытались, возможно даже неоднократно. Будучи не в состоянии сделать это, по крайней мере в настоящее время, эти родители признают, что им нужно найти способ двигаться вперед, однако не теряя надежды на воссоединение с ребенком в будущем.

Для записей

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

Глава 2. Почему?

Где я сделала ошибку? Как и многие матери, в те первые месяцы после ухода Дэна я была одержима этим вопросом. Я подробно вспоминала его детство, которое началось с трудных родов – так непохожих на роды других моих детей. Я рожала по альтернативной схеме: предполагалось, что с самого момента рождения я буду неразлучно с ребенком для укрепления связи. И все же, как только Дэн родился, медсестра забрала его. Взволнованная, я страстно желала подержать своего новорожденного и послала мужа разыскать его. Оставшись одна в унылой комнате с узким окном, затуманенным дождем, я отсчитывала секунды длиной в вечность.

Не желая ждать, я с трудом выбралась из кровати. Волоча капельницу, я зашаркала по коридору, оставляя за собой след из капель крови на совершенно белом больничном полу. Из боковой комнаты появился мой муж. Он сразу встревожился, увидев меня, и помог мне войти в соседнее помещение.

Внутри медсестра стояла над моим почти четырехкилограммовым ребенком. Раскинув руки, как будто загораживая мне обзор, она сказала: «У него просто была немного пониженная температура. Возвращайтесь в свою палату. Мы принесем его вам».

«Я не оставлю своего ребенка», – настаивала я, делая шаг вперед.

С Дэном, как оказалось, действительно все было в порядке, не считая температуры. Когда его поместили в обогреваемый кювет, проблема быстро разрешилась. Но я не могла отделаться от мысли, что не было бы ничего лучше, чем прижимать своего ребенка к себе, если бы мне дали такую возможность.

Мой муж Брайан часто рассказывал и пересказывал эту историю, чтобы продемонстрировать свою веру в то, что я «лучшая мама на свете». После разрыва я вспоминала рождение Дэна и презирала эту медсестру. Те первые несколько мгновений единения казались очень важными – и она украла их.

Однажды утром, вскоре после того как Дэн бросил меня и остальных членов своей семьи, я сидела у себя во дворе, потягивая кофе из разноцветной кружки, которую подарила мне моя дочь Мими. Жирными красными буквами на ней было написано: «Я ОТЛИЧНАЯ МАМА!» В то утро я совсем не была уверена, что эти слова были правдой.

Мы переехали в этот дом, когда Дэну было всего три недели от роду. Те первые месяцы были тяжелыми. У сына были колики. Он безутешно плакал первые 12 недель своей жизни. В краткие моменты передышки я, помню, говорила: «Тише. Давай не будем будить Дэна». Иногда, в те редкие мгновения тишины, я закрывала глаза. Быстрый, наполненный сновидениями сон настигал меня, всегда прерываемый жалобными воплями Дэна.

Но колики были не единственной проблемой. Через несколько дней после переезда мы потеряли наших собак. Они исчезли, каким-то образом выбравшись наружу, однажды утром, когда пейзаж окутал туман. Да, это было трудное время.

Потягивая кофе из кружки «отличной мамы», я задавалась вопросом, повлияли ли на мою связь с Дэном те дни, когда я оставалась одна, пока мой муж подолгу работал, изо всех сил пытаясь получить прибыль в своем начинающем бизнесе. Я была окружена нераспакованными коробками, уставшая, неуверенная в наших финансах и неспособная утешить своего новорожденного, страдающего коликами. Неужели наши тяжелые обстоятельства и моя абсолютная усталость каким-то образом повлияли на Дэна? Посеяли ли те ошеломляющие первые дни семена для его последующей способности отвергнуть нас?

Эксперты говорят, что существует связь между послеродовой депрессией и коликами. У меня не было депрессии, но я была истощена из-за недостатка сна и постоянного беспокойства о здоровье моего ребенка. Достаточно ли я с ним играла? Достаточно ли ему улыбалась? Разговаривала ли с ним так же весело, как с другими моими детьми? Эксперты говорят, что настроение матери может повлиять на развитие ее ребенка.

С ужасом подумав, что мое настроение каким-то образом стало причиной будущего перелома в отношениях, я поставила кружку с кофе и побежала вытаскивать фотоальбомы. На одной фотографии я сидела съежившись, пока кормила грудью новорожденного. Роды были искусственно вызваны, поэтому болезненные сокращения матки при кормлении грудью были более выраженными. Но на всех остальных фотографиях я выглядела счастливой, такой же вовлеченной и любящей, как и с любым из моих малышей. Я не думаю, что у меня была депрессия. И все же, будучи в замешательстве, я не могла не задаться вопросом: неужели я только позировала перед камерой?

Матери, которые винят себя

Я не одинока в беспокойстве о том, могли ли обстоятельства раннего детства породить последующее отчуждение. Перелистывать воспоминания в попытке разобраться в происходящем – вполне естественно. Это доказывает, что мы люди и что нам действительно не все равно. Мы хотели сделать хорошо для наших детей. Мы думали, что сделали это.

Возьмем Барб, благородную южанку, которая зарабатывает на жизнь написанием портретов. Она в разлуке с дочерью более десяти лет. Барб задается вопросом, сыграл ли здесь роль ее бурный первый брак. Но женщина развелась, когда дочери было всего девять месяцев. Потом она вышла замуж за хорошего человека, который усыновил ее ребенка и воспитывал как собственного. И все же Барб задается вопросом, не наложило ли свой отпечаток на характер дочери ее собственное несчастье.

Сондра, физиотерапевт с Тихоокеанского северо-запада, также задумывается, что отчуждение ее сына могло иметь ранние корни. Это ее второй ребенок, сейчас ему около 40 лет. Сондра считает, что у его старшей сестры легкая форма аутизма. «Может быть, синдром Аспергера, – объясняет она. – В то время аутизм не был хорошо известен и редко диагностировался. Поведение дочери было деструктивным. Возможно, сыну было тяжело». Ребенок с особенностями требует много внимания. Сондра задается вопросом, получил ли ее сын, находясь в тени своей сестры, достаточно заботы.

Матери переживают, что братья и сестры, которым требовался дополнительный уход, работа, которая отнимала время, или такие обстоятельства, как болезнь, смерть члена семьи или какая-либо другая трагедия в первые месяцы жизни ребенка, привели к тому, что он позже решил разорвать связи. У других матерей есть противоположные опасения. Они думают, что, возможно, слишком часто держали своих детей на руках и каким-то образом избаловали их любовью. Такие матери спрашивают: не слишком ли сильно мы сблизились?

Вскоре после ухода сына у меня промелькнуло воспоминание. Дэн был малышом, его пухлые щеки были похожи на блестящие яблоки. Я посадила его на прилавок, пока расплачивалась. Он одарил продавца улыбкой.

«Доброжелательный парень», – сказал продавец, пожимая ручку Дэна.

В тот момент я посмотрела на своего маленького сына так, как мог бы смотреть незнакомец. Дэн? Доброжелательный? Я вспомнила первые дни беспрерывного плача. Он явно испытывал боль, но врач и книги называли колики нормальным явлением. В тот момент в магазине я поняла, что месяцы колик Дэна сформировали мое представление о нем. Продавец был прав. Мой годовалый мальчик был доброжелательным. И после отчуждения я начала верить, что те первые трудные дни, возможно, продолжали влиять на меня и сформировали то, как я воспитывала его.

Дэн всегда был счастливым и подвижным, всегда независимым. Брайан и я восхищались его настроем, но, возможно, именно мои реакции на него в те первые недели его жизни были тем, что сформировало его независимость. Если он не плакал, мы на цыпочках проходили мимо, благодарные за несколько минут покоя. Когда Дэн подрос, он был из тех детей, которые сами себя занимают. Ему никогда не было скучно, он ни в чем не нуждался. И мы были не единственными, кто восхищался его независимостью. Учителя тоже хвалили его за это. Вместо того чтобы подчиниться давлению сверстников, Дэн следовал внутреннему компасу, который сослужил ему хорошую службу. Тем не менее после отчуждения я задавалась вопросом, не нуждался ли он в большем руководстве, чем мы ему давали. Возможно, когда он рос, бродя по нашему загородному участку и прилегающим пространствам, я дала ему слишком много свободы.

Определение роли, которую мы сыграли в воспитании независимого характера Дэна, – это лишь одна теория, которой я себя тогда мучила. Приходили и другие воспоминания, моменты, застывшие во времени, которые заставляли меня усомниться в правильности моего воспитания в целом.

Однажды мой девятилетний Дэн принес домой приз с окружной ярмарки. Его семена для конкурса по выращиванию растений не проросли, поэтому они с одноклассником взяли какие-то сорняки и посадили их в горшки. В тот день я смеялась вместе с Дэном, когда он рассказывал мне о подмене. Я знала, что учителя не были одурачены. Приз за участие получил каждый ребенок.

История вполне простая, но в свете ухода моего сына я обвиняла себя. Может быть, мне следовало отругать его за попытку обмана. Может быть, мне следовало прочитать ему лекцию о правильном поведении.

Однажды, катаясь на машине со своими дочерьми, я призналась в том, что, по моему мнению, было нашей главной родительской ошибкой. «Мы всегда были слишком снисходительны к Дэну», – заявила я.

Дочери тогда ничего не ответили, вероятно устав от моих бесконечных догадок. Хилари сосредоточилась на дороге. Мими на заднем сиденье вздохнула.

Глядя в окно, я думала о лучших временах. Когда-то на Дэна можно было положиться. Не было никаких причин воспитывать его по-другому или быть с ним строже, но я была полна решимости обвинять себя. «Я должна была быть жестче, – настаивала я. – Я всегда была на его стороне».

«Нет, мам, – Хилари покачала головой и включила поворотник. – Ты всегда была на нашей стороне, а с Дэном все было по-другому».

Я была рада словам дочери, но все же продолжала говорить, как будто корчась от боли. «Я никогда этого не пойму, – сказала я, внезапно обессилев. – И я никогда не буду прежней». От болезненного осознания, как жалко я, должно быть, выгляжу перед своими дочерьми, слезы гнева навернулись мне на глаза. «Как он мог просто уйти?» – спрашивала я себя в сотый раз.

В тот день Мими пробормотала с заднего сиденья, что я не должна быть так строга к себе. Хилари потянулась, чтобы коснуться моей руки, и я накрыла ее ладонь своей, благодарная девочкам за поддержку. Зная, что они верили надписи на кружке о том, что я отличная мама, я молчала всю оставшуюся дорогу домой. Было нечестно зацикливаться на Дэне. Отсутствуя, он тем не менее крал наше драгоценное время. И все же я была в сильном смятении. Воспитывая Дэна, я совершала много ошибок. Я была уверена в этом, как и многие другие матери.

Тереза, мать пятерых детей из Невады, была шокирована, когда ее единственная дочь отреклась от семьи. Женщина винила себя. Она зацикливалась на несущественных инцидентах и преувеличивала их значение. Она просиживала ночи в одиночестве в темноте и мучила себя воспоминаниями.

Однажды, когда ее дочери было четырнадцать, Тереза потребовала, чтобы она пошла с ними в церковь. «Ее брат читал стихи. Это было семейное мероприятие», – вспоминает мать. Дочь встала поздно, поэтому у нее не было времени сделать прическу. Тереза протянула ей резинку для волос и сказала: «Садись в машину».

Логически рассуждая, Тереза понимает, что она просто приняла трудное решение, как делают время от времени все мамы. Но после того, как дочь обвинила мать в том, что она любит ее четырех братьев больше, чем когда-либо любила ее, Тереза сказала: «Если бы я просто позволила ей остаться дома в тот день, возможно, она бы не ушла из семьи».

Когда мы страдаем от глубокой потери, такой как разрыв с ребенком, иррациональные чувства могут затмить здравый смысл. На самом деле Тереза была занятой мамой, которая торопила своих детей на важное мероприятие, а не ужасной матерью, благоволившей к своим сыновьям. Большинство из нас принимало какие-то родительские решения, которые не нравились нашим детям, но которые не причинили им реального вреда. Тем не менее это может стать поводом для самообвинений.

В какой-то момент я зациклилась на ярком воспоминании. Летом, когда Дэну было 11, мое расписание было плотно заполнено. Однажды, когда у меня был деловой звонок, сын вмешался. «Где обед?» – спросил он. Я подняла руку, давая ему знак подождать, как это было у нас принято, когда я работала. Но Дэн ушел, бормоча: «Что же случилось с обедом?»

Это воспоминание пронзило меня сожалением. Мне следовало остановиться, повесить трубку и позаботиться о сыне. На самом деле это был единичный случай в то напряженное лето, случайное происшествие среди хороших дней, когда мы все вместе садились за стол. Когда я рассказала об этом инциденте поддерживавшей меня подруге, она отмахнулась. «Ему было одиннадцать, – сказала она. – И он не голодал». Хотя воспоминания преследовали меня, моя вина была иррациональной. Один случай не формирует и не ломает характер или благополучие ребенка.

Это нормально – оглядываться назад и задаваться вопросом, внесли ли мы свой вклад в эту ситуацию или даже вызвали ее. Это то, что делают нормальные, здоровые люди: размышляют, пытаются учиться на ошибках, а затем развиваются в лучших человеческих существ. Но помните о своей уязвимости. Уязвленная самооценка и стремление найти какой-то ответ, чтобы объяснить то, что кажется таким немыслимым, могут повлиять на логику.

Подумайте о своем собственном детстве. Почти все мы помним поступки наших собственных родителей, которые можно было бы охарактеризовать как ошибки. Но большинство из нас и не думало о разрыве отношений. Почему сегодня так много взрослых детей бросают своих родителей? Как много отвергнутых родителей спрашивают: почему они сделали это с такой легкостью?