Текст книги "Объятия судьбы"

Взгляды Дамона и Роско скрестились. Когда молодой человек заговорил, в его мягком бархатном голосе все еще звучал смех:

– Ты прав, отец, она настоящая фурия! Но до чего же прекрасна эта девушка! Мне нравится ее вспыльчивость. Только не надо ломать ее характер, попробуем укротить Темпл – это даже интересно. – Еще раз усмехнувшись, он добавил: – Война продолжается, отец. И черт возьми, за эту девушку стоит бороться!

Дамон Силоне подошел к буфету, налил себе коньяку и постоял, глядя на янтарную жидкость, напоминающую блестящие и влажные глаза Темпл. Мягко улыбнувшись, он подошел к открытой двери и поднял рюмку, словно приветствуя юную красавицу, набросившуюся на него с такой неистовой яростью.

Потом повернулся к молчавшему отцу и Эрин, снова приподнял рюмку и залпом осушил ее.

Глава 4

Выйдя из библиотеки, Эрин задержалась у приоткрытой двери. Роско и Дамон говорили на повышенных тонах, и она хорошо слышала их.

– К черту дела! – прорычал Роско. – У тебя дела здесь, на вилле.

– Ими я смогу заняться по возвращении, – сердито сказал Дамон. – Меня не будет дней семь, может, больше.

– У тебя есть жена… – начал Роско.

– У меня нет жены, отец, – твердо возразил Дамон. – Я просто дал Темпл свое имя и сделал это по твоему настоянию.

– Темпл должна стать твоей женой, Дамон, настоящей женой, – решительно заявил Роско. – Это не будет браком «только на бумаге»!

– Большего ты не получишь, отец, даже не проси. Я выполнил твою просьбу. Ты отомстил Натану Гаррису. Его дочь вышла замуж за твоего сына и теперь носит имя Силоне. – Дамон со стуком поставил рюмку на стол и, помолчав, продолжал: – «Око за око, зуб за зуб» – вот кредо Роско Силоне! Ты ждал восемь долгих лет осуществления своих дьявольских замыслов. Что ж, вышло по-твоему: ты разрушил жизнь девушки, насильно выдав ее замуж. И я приложил руку к этому гнусному делу и теперь отвратителен сам себе! Хватит, больше тебе не удастся заставить меня играть в твои игры!

– Перестань, Дамон, я же видел, как ты смотрел на Темпл! Тебе нравится эта женщина, ты хочешь ее.

– Но она не хочет меня!

– Ты волен распорядиться ее судьбой, Дамон, ибо она принадлежит тебе.

– Я не буду ни к чему принуждать эту девушку. Никогда!

– От этого брака, Дамон, у меня должны появиться внуки, – устало проговорил Роско.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Отец и сын пристально смотрели друг на друга. Наконец Роско прервал молчание.

– Внуки, – повторил он с мольбой в голосе.

– Только если она сама придет ко мне, отец. Если согласится быть моей женой.

– Но Дамон… – возразил было Роско, но сын оборвал его:

– У меня неотложные дела, отец. – Дамон направился к двери.

Эрин быстро удалилась, надеясь, что молодой человек не догадается, что она подслушивала, и пошла искать Темпл.

Изумленная Темпл застыла перед портретом молодой женщины, необычайно красивой и печальной. Сердце Темпл дрогнуло от жалости. Темно-голубые глаза женщины смотрели задумчиво. На полных губах играла грустная улыбка, длинные черные волосы каскадом падали на обнаженные плечи. Смуглая кожа казалась такой же мягкой, как и вишневый бархат ее платья. Стройную шею обвивала узкая черная ленточка с маленьким золотым медальоном, которого нежно, почти благоговейно касалась изящная рука женщины.

– Так вот ты какая, Ла Донна! – взволнованно прошептала Темпл, дотронувшись до медальона на портрете. Она впервые увидела женщину, которую любил ее отец, ту, которую он потерял и оплакивал все последние годы.

Слезы обожгли глаза Темпл и заструились по щекам. Сердце ее заныло от сострадания к Ла Донне и к отцу. Девушку охватило одиночество.

Ночью, проходя по широкому коридору на втором этаже, она случайно попала в комнату Ла Донны и сразу почувствовала неловкость оттого, что без спросу вторглась в чужие владения. Здесь все сохранилось так, как при жизни Ла Донны. На большой кровати, застланной бледно-розовым покрывалом, лежали атласные подушки с нежным бело-розовым рисунком, а на них – фарфоровая кукла в шелковом платье и с прелестным личиком. Темпл увидела здесь дневник молодой женщины и кремовую кружевную косынку, еще хранившую слабый запах розовых лепестков.

Темпл с необычайным интересом оглядела комнату, не смея прикасаться к бережно хранившимся здесь вещам, потом заглянула в гостиную и сразу же увидела портрет Ла Донны Силоне, и ей показалось, будто в ее глазах светится понимание и сочувствие.

Ла Донна навсегда ушла из этой комнаты, покинула любящих ее людей. Невыразимая тоска сковала сердце Темпл.

– Я здесь, – тихо проговорила она, – здесь, в твоем доме, и замужем за твоим братом. Так распорядился твой отец. Я здесь из-за тебя, Ла Донна! – Темпл смахнула со щек слезы, устало тряхнула головой и взглянула в темно-голубые глаза на портрете. – И все же я не могу ненавидеть тебя. И… и даже Дамона, хоть и поклялась, что так оно и будет. Если бы могла, все стало бы намного проще.

В отчаянии девушка опустила голову и разразилась рыданиями, потом снова посмотрела на красавицу.

– Понимаешь? – умоляюще воскликнула она, словно Ла Донна могла слышать ее. – Я хочу ненавидеть Дамона, но меня невольно влечет к нему! Он тронул мое сердце, прежде чем я узнала, кто он такой. Это несправедливо! – всхлипнула Темпл. – Несправедливо, – с горечью повторила она. – Мне не удается справиться со своими чувствами. Меня влечет к нему с неудержимой силой, и я боюсь утратить власть над собой.

Темпл направилась к двери через тускло освещенную комнату, дрожащей рукой толкнула ее и вдруг обернулась:

– Вы с отцом любили друг друга, но стоила ли ваша любовь тех страданий, которые обрушились на всех нас в последние годы? Неужели по прошествии стольких лет единственный ребенок твоего возлюбленного должен мучиться из-за вашей любви? Из-за той любви, которая заставила тебя пойти наперекор твоему отцу?

С этими словами Темпл тяжело вздохнула и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Она направилась по темному коридору в пустое крыло виллы Силоне и, оказавшись у себя, бросилась на постель и уставилась в потолок невидящими глазами.

Пять дней! Прошло уже пять дней после ее приезда сюда. Темпл вспомнила, как впервые встретила Дамона, не подозревая, что это он. Вспомнила тяжелую сцену в библиотеке, когда Роско заговорил с сыном, а она сама, обернувшись, встретила взгляд черных бархатных глаз Дамона и услышала его глуховатый голос: «Еще раз приветствую тебя, малышка!»

За эти пять дней она вновь и вновь испытывала смущение, возвращаясь к этому моменту, воссоздавая в памяти красивое лицо Дамона и его Стройную фигуру! А слова молодого человека эхом отдавались в ее ушах – во сне и наяву! О этот ласкающий голос…

Тихо застонав, Темпл подошла к дверям веранды и посмотрела во тьму. В эту ночь полукруг луны то скрывался за облаками, то снова показывался на темном небе, усыпанном звездами.

Девушка вцепилась в занавески и крепко зажмурилась, стараясь избавиться от воспоминаний о том, как она увидела вошедшего Дамона и выскочила из комнаты, боясь, чтобы он не погнался за ней, и убежала в парк, надеясь обрести там уединение и покой.

Но Дамон не последовал за Темпл и не искал ее позже. Через некоторое время девушку нашла Эрин.

– Дамон уехал. – Она взяла Темпл за руку и повела к дому. – Он сказал отцу, что у него неотложные дела.

Темпл спросила, надолго ли он уехал, и гувернантка посмотрела на нее с сочувствием:

– На неделю, а может, и больше.

Сердце Темпл упало, а мысли вихрем закружились в голове. А вдруг он но вернется? Ей стало так страшно, что подкосились ноги.

– Ты вернешься, Дамон? – шептала она теперь в темноту ночи, и слезы обжигали ей горло.

Девушку охватило отчаянное, безысходное одиночество. Чтобы освободиться от этого неприятного чувства, она открыла двери и вышла во тьму. Тихо ступая босыми ногами, Темпл прошла по холодному каменному полу веранды и спустилась по лестнице в парк.

Трава покрылась росой. Полукруг луны заливал землю серебряным светом. Прохладный ветерок обдувал девушку, пронизывая ее до костей сквозь длинную шелковую ночную рубашку.

Она прислушивалась к ночным шорохам и вглядывалась в силуэты деревьев, чувствуя полное смятение и думая только о Дамоне. Темпл клялась ненавидеть человека, за которого ее насильно выдали замуж, поклялась никогда не быть ему настоящей женой.

А потом внезапно увидела его глаза – темные пронзительные глаза прекрасного незнакомца, которого встретила в оливковой роще, – и душа ее устремилась навстречу ему. Да, этот мужчина волновал Темпл. Его сильное стройное тело притягивало ее. Девушке хотелось погладить его растрепанные густые волосы! Сердце ее неистово колотилось от желания броситься к нему на шею и забыться в его объятиях.

И сейчас, когда она совсем одна брела по таинственному саду, залитому луной, мысли о муже не давали ей покоя. Как же сдержать клятву? Как возненавидеть мужчину, к которому ее так сильно влечет? Как преодолеть неудержимое желание прикоснуться к нему? Темпл понимала, что долго не выдержит.

Даже сейчас ей отчаянно хотелось прижаться к груди Дамона, раствориться в его жарких объятиях. Как ей жить с этими новыми ощущениями? Неужели она и впрямь мечтает стать женой Дамона? А он, захочет ли он ее? Ведь его тоже принудили к этому браку! Может, он тоже сердится на нее? Ни на один из этих вопросов Темпл не знала ответа.

Дамон уехал через несколько часов после встречи со своей молодой женой. Может, он ненавидел Темпл, навязанную ему отцом? Или его возмутила ее вспыльчивость и дерзость?

Девушка со вздохом коснулась нежных лепестков розы и тут же вспомнила, как в их первую встречу Дамон взял у нее цветок. О, этот волнующий жест! Сердце забилось у нее сильнее, в груди разлилось тепло.

Дамон казался Темпл нежным и страстным, иногда гневным. Видимо, все зависит от того, чем вызвана его страсть – злостью или желанием, ненавистью или любовью. Темпл подняла голову и посмотрела на бездонное темное небо. Конечно же, Дамону, зрелому мужчине, знакомы гнев, ненависть и желание. Но знает ли он, что такое любовь?

Интересно, любил ли когда-нибудь Дамон.

Вдруг Темпл задрожала и обхватила себя руками, безотчетно почувствовав, что Дамон здесь. Ветерок донес до нее мужской запах – табака и душистого мыла.

Она замерла. Дамон ничем не давал о себе знать, но Темпл не сомневалась, что он где-то рядом.

А он стоял и смотрел на девушку. Конечно, Темпл не слышала, как он подошел, иначе наверняка убежала бы.

«И эта красавица – моя жена! – с восхищением думал он. – Я безумно хочу ее! Я мечтал о Темпл столько лет, хотя, Бог свидетель, не раз пытался изгнать ее из головы и сердца. Борясь с желанием, шел к другим женщинам в надежде избавиться от пагубной страсти».

Но ни годы, ни другие женщины не укротили его желания. Еще тринадцатилетней девочкой Темпл впервые пленила его сердце. Дамон вспомнил прелестное создание, бегавшее босиком по лугу и заливавшееся звонким смехом. Это воспоминание он пронес через годы. Губы его тронула нежная улыбка. Господи, да она и сейчас босая! Тогда, много лет назад, очаровательная девчушка поднимала лицо к солнцу. Теперь перед ним стояла расцветшая красавица, и серебристый свет луны падал на ее тонкое женственное лицо.

Дамон сгорал от желания. Нежность, пробудившаяся в его душе много лет назад, теперь превратилась в пылкую всепоглощающую страсть.

Но Темпл ненавидела его за то, что он Дамон Силоне. Ее насильно выдали замуж, и Дамон слышал, как она поклялась никогда не любить его. Господи, как же ему справиться с неодолимым желанием прикоснуться к ней, обнять, сделать своей?

Мечта покорить Темпл преследовала этого сильного мужчину. Он сказал отцу, что не станет ее принуждать, подождет, пока она сама придет к нему. Но Дамону приходилось постоянно бороться с собой, чтобы не нарушить свое обещание. Внутренний голос подсказывал ему, что надо повременить и тогда он добьется своего.

Он ушел с виллы, чтобы близость Темпл не искушала его, и уже через несколько часов лежал в постели другой женщины, но не смог овладеть ею, ибо не желал никого, кроме Темпл.

И вот сейчас он стоял в парке и смотрел на нее. Лунный свет падал на нежную кожу и пышные волосы девушки. Под тонкой шелковой рубашкой угадывалось гибкое тело с изящными округлостями. Огонь желания пожирал Дамона, тело его напряглось, а сердце бешено колотилось.

Страсть терзала Дамона, и он понимал: надо бежать прочь отсюда, чтобы не нарушить данного себе слова. Вдоволь налюбовавшись красавицей, молодой человек хотел было незаметно удалиться, но тут вдруг услышал ее тихий возглас:

– Ты вернулся!

Дамон приблизился к девушке и заглянул в ее карие глаза. Сердце его замерло. Она неотразимо действовала на него! Так, значит, Темпл догадалась, что он здесь… Интересно, давно ли?

Дамон молчал, и Темпл снова заговорила:

– Я… я боялась, что ты не вернешься.

Эти слова озадачили Дамона. Он полагал, что ее не слишком огорчит его исчезновение.

Судорожно вздохнув, Темпл обхватила себя руками. Только тут Дамон заметил, что она дрожит. Слеза блеснула в лунном свете и медленно скатилась по ее щеке. Ему стоило огромных усилий не прикоснуться к Темпл. Сердце его разрывалось на части, воспаленный мозг был в смятении.

Словно оцепенев, они завороженно смотрели в глаза друг другу и выжидали, кто первым сделает движение. Наконец Дамон нарушил молчание:

– Я же сказал, что вернусь, разве тебе не передали?

– Да-да, передали, но… после того, как я держалась с тобой… мне казалось, что ты… – Голос ее дрогнул. – Ведь это твой дом, и мое присутствие…

Дамон внимательно посмотрел на нее, и легкая улыбка тронула его губы. Боже, да она просто восхитительна! Он видел, что сейчас в ней борются гордость и слабость. В этот момент Темпл была поразительно красива. Волосы рассыпались по плечам, густые и шелковистые, теплые карие глаза настороженно следили за ним. Взгляд Дамона упал на ее мягкие полные губы, и ему безумно захотелось поцеловать их.

С трудом оторвав глаза от ее губ, он перехватил ее вопросительный взгляд.

– А не все ли тебе равно, Темпл, вернусь я или нет? – поинтересовался Дамон, заметив ее смущение.

Темпл переминалась с ноги на ногу, от волнения покусывая нижнюю губу. Как сказать ему, что ей не все равно? Как признаться, что последние дни она только и думала о нем?

Неужели он сам не видит, что не безразличен ей? Неужели не замечает, что ее влечет к нему, как мотылька на огонь? Господи, да он же зажег огонь в ее душе!

И опять взгляды их встретились. Дамон догадывался, что до конца своих дней может наслаждаться одной женщиной. Он надеялся когда-нибудь найти ту, которая возбудит в нем неистовое желание. Восемь лет назад он подхватил на руки прелестную девочку, когда она едва не упала с дерева, и, удержав ее в объятиях, заглянул в карие бархатные глаза. Они навсегда заворожили его. В ту пору Дамон еще не знал, что это очаровательное дитя впоследствии станет его женой, единственной женщиной, которую он будет безумно желать всю жизнь.

Темпл! Яркого воспоминания о ней не затмило ничто за истекшие годы. Сама того не подозревая, она околдовала Дамона. Желание, много лет дремавшее в нем, обернулось теперь глубокой страстью.

Мысли вихрем кружились в голове у Темпл. Интересно, о чем думает Дамон? Может, он ненавидит ее и считает своим врагом? Она внимательно следила, как меняется выражение его красивого лица, как растягиваются в улыбке полные губы.

С удивлением признавшись себе, что могла бы полюбить его, Темпл снова ощутила странное волнение в груди. За эти дни оно стало уже знакомо ей. Может, это начало любви? Догадывается ли Дамон о ее чувствах? Он разбудил в девушке желание, и сейчас сердце ее кричало: «Я хочу тебя, Дамон Силоне, и мечтаю, чтобы ты пожелал меня!»

Она не сомневалась, что он страстный любовник… и, наверное, нежный…

– У тебя удивительные глаза, – глухо проговорил Дамон. – Они то проницательные и настороженные, то нежные и печально-задумчивые. – Он приблизился к Темпл, и она затрепетала. – Ты замерзла? – Дамон слегка обнял ее за плечи.

От этого прикосновения по телу Темпл разлилось блаженное тепло, а колени ослабели. Дамон погладил ее руки, упиваясь их гладкой кожей. Господи, как же он хочет эту женщину! Неужели Темпл не догадывается? Неужели не видит, как он сгорает от желания?

– Тебе пора возвращаться в дом, – тихо сказал Дамон.

– Да, – ответила Темпл, но не двинулась с места, ибо не могла оторваться от гипнотического взгляда его черных бархатных глаз. Она опять задрожала, но вовсе не от ночного холода.

Дамон снял плащ и накинул на ее обнаженные плечи, вытянув из-под воротника медово-каштановые волосы. Шелковистые пряди тонкими золотыми нитями заструились у него в пальцах. Это прикосновение еще больше воспламенило Дамона. Он тяжело вздохнул, стиснул зубы и крепко прижал к себе Темпл, зарывшись лицом в ее мягкие душистые волосы.

– Темпл, о Темпл, – простонал он. – Mio Dio, io desidero voi![1]1
  Мой Бог, как я тебя хочу! (ит.)


[Закрыть]

Склонив голову, Дамон приник к ее губам в страстном поцелуе. Его пылкость потрясла девушку. Откуда-то из самой глубины Темпл поднялась мощная волна желания, заставила ее отвечать на жаркие ласки Дамона и его требовательный поцелуй. Не помня себя, она прильнула дрожащим телом к его крепкой груди. Девушку охватило смятение, ибо она никогда не предполагала, что поцелуй может быть таким!

Дамон медленно поднял голову и заглянул в прекрасное лицо Темпл. Его удивила та страсть, с которой она ответила на его жадный поцелуй. Темпл раскрыла затуманенные желанием глаза, и сердце Дамона чуть не выскочило из груди. Дрожа всем телом, он провел пальцами по ее нежной щеке. От этой ласки Темпл покрылась мурашками и снова тесно прижалась к нему.

Завладевшие ими эмоции были настолько сильными, что Дамон едва держался на ногах. Он не хотел прикасаться к Темпл, а уж тем более целовать ее, но, дотронувшись до шелковистой кожи, вдохнув дурманящий аромат волос, совершенно забылся. И сейчас, чувствуя вкус ее поцелуя на своих влажных губах, он понимал, что не сможет отступить. Надо овладеть ею, связать сердце этой девушки узами любви – такими же прочными, какими она уже связала его.

Глава 5

Внезапно громкий крик прорезал тишину ночи.

Ослепленные страстью, Дамон и Темпл не заметили, как небо озарилось оранжево-красными всполохами, а ветер стал необычно теплым.

Дамон резко обернулся и вздрогнул, увидев зловещее зарево в небе.

– О Боже! – воскликнул он.

– Что это, Дамон? – испуганно вскрикнула Темпл и, судорожно вцепившись в его руку, посмотрела ему в лицо.

И снова послышались крики:

– Fuoco! Fuoco!

– Не отходи от меня! – Дамон привлек Темпл к себе. – Не отходи ни на шаг, понятно? – Его темные глаза смотрели решительно, и девушка кивнула. – На вилле пожар! «Fuoco» – это пожар.

Взяв Темпл под руку, Дамон быстро направился к дому. Темпл едва поспевала за ним.

Не зная, где именно пожар, она очень испугалась за Эрин. Лишь потом Темпл подумала про большой красивый дом, в котором родился и вырос Дамон. Этот дом так приветливо встретил ее, словно приглашал остаться здесь навсегда. Неужели вилла Силоне сгорит?

Когда они выбежали из парка на открытое пространство, Темпл увидела огромные клубы дыма, поднимавшиеся к небу. Оранжевые языки пламени взвивались все выше и выше, озаряя темноту ночи. Тут девушка с облегчением поняла, что пожар не в большом доме, а в конюшнях.

Темпл задыхалась от дыма, стоя рядом с Эрин в живой цепочке, которая передавала ведра с водой. Люди старались потушить пламя, охватившее конюшни. Было нестерпимо жарко и светло как днем.

У Темпл ломило руки, шея онемела и невыносимо болела. Она вытерла пот со лба и верхней губы. На искаженном усталостью лице остались черные разводы. Ей казалось, что она больше не выдержит, но тут кто-то сменил ее. Едва держась на ногах, девушка отступила на несколько шагов назад и в полном изнеможении рухнула на колени. Опустив голову, она оглядела свою перепачканную рубашку и темные от копоти руки и плотнее запахнулась в плащ Дамона.

Между тем пламя подбиралось к крыше второй конюшни, где содержали племенных лошадей. Из груди Темпл вырвался крик ужаса, по щекам ручьем потекли слезы.

– Господи, пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, останови огонь!

Услышав пронзительный вопль какой-то девушки, Темпл вскочила. Она не разобрала слов, но видела, куда та показывает. Горящая ветка раскидистого дерева угрожающе нависала над крышей конюшни, осыпая ее искрами, а через секунду с треском обломилась и упала.

Страх придал силы уставшей Темпл. Она ринулась к конюшне, думая лишь о том, чтобы выпустить лошадей! Она слышала сквозь рев огня их испуганное ржание и тревожный перестук копыт. Животные бились в стойлах, охваченные паникой.

Лишь несколько человек заметили, что огонь перекинулся на крышу конюшни. Темпл распахнула огромные двери, подбежала к первому стойлу, откинула засовы и открыла воротца, потом устремилась к следующему стойлу. Она как вихрь носилась по длинному проходу, а мужчины, следовавшие за ней, выводили спасенных лошадей во двор.

Огонь распространялся с невероятной скоростью. На чердаке занялось сухое сено, и грозное пламя уже полыхало вовсю. Темпл подбежала к последнему стойлу, в котором стояла лучшая кобыла Дамона по кличке Гордая, и дернула засов, но щеколда не поддавалась. Заклинило! Испуганная лошадь металась, раздувая ноздри, вставала на дыбы и била копытами.

– Успокойся, девочка! – бормотала Темпл, лихорадочно дергая щеколду. – Все будет хорошо, я выведу тебя отсюда. Господи, помоги! – в отчаянии крикнула Темпл, видя, что огонь подобрался уже совсем близко.

Наконец засов поддался, и воротца распахнулись. Темпл протянула руки к кобыле. Гордая в панике отпрянула назад, и хрупкая девушка, протиснувшись между нею и боковой стенкой, схватила лошадь за гриву и вытянула из стойла. Удушливый дым обжигал горло, Темпл кашляла, но упорно тащила лошадь вперед к открытым дверям конюшни.

– Ну еще немножко, – просила Темпл, – совсем чуточку!

Конюшню заволокло дымом. От слабости у девушки подкашивались ноги и кружилась голова. На полу горело сено. Увидев огонь, кобыла в страхе рванулась назад.

Подол рубашки Темпл загорелся. Девушка быстро нагнулась и стала прибивать на себе огонь, на мгновение выпустив из рук гриву лошади. Гордая, поднявшись на дыбы, ударила копытом девушку, как безумная рванулась к открытым дверям и выскочила в ночь.

В этот момент раздался громкий треск. Темпл подняла голову, увидела прямо над собой горящую балку и застыла в оцепенении. Балка с грохотом рухнула вниз. Девушка пронзительно закричала.

Дамон прибивал огонь мокрым одеялом. Роско работал рядом, выплескивая на пламя полные ведра воды. Улучив момент, Дамон поискал глазами Темпл и увидел, что она стоит в цепочке и передает воду к горящим конюшням.

Она казалась маленькой и усталой. К счастью, вскоре ее сменил Эмиль, дворецкий. Дамон видел, как Темпл, пошатываясь, отошла и в изнеможении опустилась на землю. Сердце его рвалось к ней, он восхищался ее храбростью и стойкостью.

Дамон продолжал бороться с огнем, радуясь, что его люди, действуя быстро и решительно, сумели спасти лошадей и увести их на пастбища подальше от этого ада. Тело его болело, глаза разъедал густой дым.

В горячем удушливом воздухе летала зола. Дамон снова поискал глазами Темпл, но не нашел ее. Тогда он внимательно оглядел цепочку людей, передающих воду. Темпл там не было. Оглядевшись, Дамон увидел, что конюшня с племенными лошадьми уже охвачена пламенем, и бросился туда, крикнув отцу, чтобы тот продолжал работать.

Навстречу ему бежали люди, уводившие лошадей в безопасное место. Ворвавшись в горящую конюшню, Дамон сквозь завесу дыма увидел, как Темпл тащит за собой кобылу.

Услышав треск, Дамон поднял глаза и увидел горящую балку. Через мгновение он бросил взгляд на Темпл. Ее лицо исказил ужас. Объятая пламенем балка затрещала. Дамон метнулся к Темпл.

Ее крик прорезал воздух. Оба упали на пол. Тяжелая балка рухнула в нескольких дюймах от них, задев ногу Дамона. Его пронзила острая боль. Затуманенный страданием взгляд Дамона задержался на девушке, лежавшей под ним. Глаза ее были закрыты, лоб залит кровью и перепачкан золой.

Огонь быстро распространялся по конюшне. С огромным трудом Дамон поднялся и подхватил Темпл на руки. При каждом шаге от боли в раненой ноге темнело в глазах, но Дамон прижимал свою драгоценную ношу к сердцу и, пошатываясь, шел сквозь бушующее пламя к выходу.

К хозяину подбежал Эмиль, за ним следовала Эрин.

– Я сам понесу свою жену, – сказал Дамон дворецкому, когда тот попытался взять на руки Темпл. Хромая и спотыкаясь, молодой человек направился к дому.

– Но, синьор, вы же ранены! – встревожился Эмиль. – Позвольте мне…

– Я сам ее понесу! – резко бросил Дамон. Заметив, что Эрин идет за ними, и понимая, как она беспокоится, он попросил ее сбегать за чистой водой, тряпками и всем тем, что может понадобиться Темпл.

Войдя в дом, Дамон понес жену в спальню, бережно опустил на кровать, сел рядом и, осторожно касаясь ее лба своими длинными пальцами, осмотрел рану. Не дожидаясь прихода Эрин, он снял с себя сорочку и вытер кровь со лба и щеки Темпл.

Испуганная Эрин принесла тазик с теплой водой и тряпки. Она хотела обмыть рану Темпл, но Дамон сделал это сам. Лицо его было бледным и напряженным.

Оказывая Темпл первую помощь, Дамон что-то ласково приговаривал по-итальянски. Эрин, не понимавшая ни слова, подошла поближе. Ее взгляд был прикован к окровавленному лицу девушки.

Дамон убрал волосы со лба Темпл. Его движения были такими нежными, а в темных глазах светилась такая озабоченность, что у Эрин перехватило дыхание.

«Темпл ему небезразлична», – с облегчением подумала она. Человек, за которого Темпл вышла замуж, любит ее! Гувернантка улыбнулась.

– Эрин, – обратился к ней Дамон, – найди, пожалуйста, Эмиля и скажи ему, чтобы послал за доктором. – Он взглянул на Темпл. – Моей жене нужна срочная помощь. Пусть Эмиль едет сам, если больше некому.

Эрин тут же пошла искать Эмиля. Дамон смочил тряпку и снова протер лицо Темпл, смывая кровь и золу. Какая она бледная и слабая! Он поднялся и посмотрел на нее. Темпл поправится, непременно поправится!

Дамон обмер, когда, влетев в конюшню, увидел, как Темпл тащит за собой испуганную кобылу. Он кричал ей, велел бросить животное и бежать к выходу, но его голос тонул в громком ржании лошадей, криках людей и реве огня.

Подойдя к окну, он уперся руками в раму, прислонился лбом к холодному стеклу и вгляделся во тьму. В небе еще горело красное зарево, а люди бегали по двору, но пожар уже затухал.

Конечно, ему следовало бы пойти туда, но Дамон не мог заставить себя бросить Темпл. Рассеянно потирая болевшую ногу, молодой человек в страхе спрашивал себя, успел ли он спасти девушку. Может, слишком поздно заметил горящую балку?

Он действовал стремительно, но ему казалось, что все происходит неестественно медленно, как в кошмаре. Вот Гордая встала на дыбы… вот задела копытом лоб Темпл… разбитое лицо девушки… страх… ее крик…

Обернувшись, Дамон посмотрел на лежавшую в постели красавицу – его жену! Об этой женщине он всегда мечтал, и подумать страшно, как быстро мог ее потерять! Дамон живо вспомнил огонь, подбиравшийся к Темпл и угрожавший поглотить ее. Да, ему едва удалось вынести ее из горящего ада.

– Ты и не знаешь, милая, – прошептал он, – как много для меня значишь. Без тебя моя жизнь не имела бы никакого смысла.

Подойдя к кровати, Дамон нагнулся и ласково погладил Темпл по щеке:

– Ты моя судьба, любимая. Когда-нибудь и я стану твоей судьбой, – тихо добавил он и легко коснулся ее губ. – Когда-нибудь! – шепотом повторил он.

Темпл застонала, и гувернантка подбежала к кровати.

– Темпл? Темпл, это я, Эрин. Ты меня слышишь, милая?

Девушка открыла глаза, слабо улыбнулась и подняла руку, а Эрин, обливаясь слезами, схватила ее.

– Ох, Темпл! – голос ее срывался.

– Дорогая Эрин, – прошептала Темпл, – почему ты плачешь?

– Ты меня так напугала. – Эрин всхлипнула. – Ты долго не приходила в сознание… лежала неподвижная, бледная… О, Темпл, это был такой ужас!

– И сколько же я пролежала? – спросила девушка. Горло ее саднило.

– Три дня! Три страшных дня! Ты ни разу не шевельнулась, не произнесла ни звука. Врач сказал, что нужно время, но три дня! – Эрин взволнованно расхаживала по комнате, заламывая руки.

– Эрин, перестань ходить взад и вперед! – потребовала Темпл. – А пожар… был сильный? Много выгорело?

– Сгорела главная конюшня, – начала Эрин, присев на край кровати, – пострадало несколько лошадей, но не сильно. Конюшню для племенных лошадей можно восстановить, а какую-то часть придется отстроить заново. Кое-кто из работников получил легкие травмы, но ничего серьезного. Ранена только ты… и Дамон.

– Дамон? – Глаза Темпл расширились, и она села на постели. От резкого движения у нее закружилась голова. Она поднесла дрожащую руку ко лбу. – Дамон пострадал? Сильно? Что с ним, Эрин?

– Не огорчайся, Темпл. – Гувернантка осторожно уложила девушку. – Тебе нельзя…

– Говори, Эрин! – потребовала Темпл. – Дамон сильно пострадал?

– Несколько мелких ожогов на теле и руках, – сообщила Эрин. – По словам врача, все заживет, и рубцов не останется. А вот с ногой похуже. Она у него сильно болит.

– Нога? Но что случилось? Ожоги – я понимаю, а нога? – Вдруг ее осенила догадка. – Он сломал ногу, да? Или… покалечился? О Господи, этого я не вынесу!

Темпл представила себе Дамона верхом на Гордой и, вмиг ослабев, подумала, что, может быть, ему уже никогда не удастся скакать по рощам, оглядывая свое прекрасное имение.

Лоб девушки покрылся холодным потом, лицо мертвенно побледнело. Эрин поспешила успокоить подругу:

– Нет-нет, Темпл, ничего страшного! Дамону на ногу упала балка, когда он бросился к тебе на помощь в конюшне. – Она внимательно наблюдала за девушкой. – Твой муж спас тебе жизнь, Темпл. Если бы балка упала на тебя… – Эрин умолкла.

– Так значит, Дамон пострадал из-за меня, – задумчиво и серьезно сказала Темпл. – А я… не знала. Не видела его в конюшне, когда пыталась спасти Гордую…

Итак, Дамон спас ее, рискуя жизнью, и при этом получил травму. А может, Эрин что-то скрывает? Вдруг он пострадал намного серьезнее, чем она говорит?

Темпл вдруг поняла, что должна увидеть Дамона. Ради себя самой.

– А где он сейчас? – тихо спросила она.

– В комнате напротив. – Эрин все так же внимательно следила за девушкой.

Хорошо зная Темпл, она догадывалась, что Дамон ей небезразличен. Этот мужчина тронул сердце девушки прежде, чем она узнала, что он Дамон Силоне. Между ними, бесспорно, возникло взаимное притяжение.

Эрин своими глазами видела, как раненый Дамон вынес Темпл из огня, заботливо прижимая ее к груди. А ведь сам он страдал от боли! Дворецкий предложил ему помощь, но Дамон отверг ее. А какой невыразимой нежностью светились его темные глаза, когда он обмывал лицо девушки!