Текст книги "Тайна королевского меча"

Глава третья

Умывшись и сменив забрызганное грязью платье, Гвинет спустилась в кухню, где Айдони Мэйсон готовила ужин для многочисленных постояльцев трактира.

– Вот и ты, наконец! – воскликнула матушка, выкладывая горячие хлебы в корзину. Вид у неё был усталый. – Весь день одна кручусь, спасибо вам и вашей свинье!

– Это не я! – в тысячный раз возмутилась Гвинет. – Это все Гервард и Айво!

– Вы с Амабель недалеко от них ушли, – заметила Айдони. – Теперь мы должны оплатить мастеру Фримену половину посуды. Будто нам деньги девать некуда!

Айдони положила последний хлеб в корзину и толкнула её через стол к дочери.

– Вообще-то жаль, что я не была тогда в лавке, – неожиданно призналась она, и Гвинет увидела, что мать с трудом сдерживает смех. – Вот, держи. Отнесёшь в зал, к отцу. А где Гервард?

– В конюшне, – ответила Гвинет.

По правде говоря, брат улизнул от неё ещё во дворе, пробормотав что-то насчёт меча, который надо спрятать.

– Увидишь его – пришли ко мне, – сказала Айдони, бросаясь к очагу, помешать кипящий суп. – Лишняя пара рук мне бы не помешала.

Гвинет подняла корзину и боком толкнула дверь зала. Здесь было жарко. Пахло мёдом и пряным элем. Джефри Мэйсон смешал их в большом жбане в преддверии Рождества. Рассевшиеся за столами постояльцы наполнили зал смехом и болтовнёй. Общий гул внезапно оборвался, когда какой-то человек стукнул кулаком по столу и проревел:

– А я вам говорю, Ричард – не настоящий король!

Гвинет чуть не выронила корзину с хлебом. Говорил Клем Людель, один из работавших в аббатстве каменотёсов, невысокий, грузный мужчина с копной соломенных волос. Лицо его было красным, и Гвинет поняла, что мастер Людель слишком часто окунал свою кружку в жбан со святочным элем.

– Хороший король – он что должен делать?

Мастер Людель взгромоздился на скамью и ораторствовал, размахивая полупустой кружкой.

– Он должен издавать хорошие законы, должен охранять свой народ от воров и разбойников – так? А Ричард? Разве он делает это? Нет! Он нас бросил, уплыл в чужие земли и поминай, как звали!

Ответом ему был возмущённый ропот толпы. Гвинет заметила, как её дядя, Оуэн Мэйсон, пытается стащить Клема со скамьи. Но мастер Людель с возмущением стряхнул руку дядюшки Оуэна. Глотнув эля из кружки, он продолжил свою речь:

– Ричард нас бросил – он нам больше не король!

Ропот стал громче. Возмущённые люди повскакали с мест, кто-то крикнул: «Измена!» В воздухе просвистела кружка и попала мастеру Люделю прямо в грудь. Он пошатнулся и упал со скамьи, глухо ударившись о стену. По рубахе его расплывалось мокрое пятно. Плотник, мастер Карвер, сгрёб болтуна за шиворот и занёс внушительных размеров кулак.

Гвинет отчаянно завертела головой в поисках отца. К счастью, Джефри Мэйсон уже пробирался сквозь толпу к месту происшествия. Вот он прошептал что-то на ухо разъярённому Дикону Карверу, и тот, мрачно кивнув, выпустил свою жертву. Теперь уже сам трактирщик тащил буяна за ворот к двери во двор.

– В моём трактире нет места подобным речам, мастер Людель, – выговаривал он. – Вы что, хотите, чтоб всех нас повесили за измену?

Гвинет распахнула отцу дверь, и Джефри Мэйсон выволок подвыпившего посетителя во внутренний двор. Пахнуло элем. Возмущённый шум в зале постепенно начал стихать. Оуэн Мэйсон покачал головой и заметил, ни к кому в особенности не обращаясь:

– Пьян в стельку. А уж пошуметь Клем Людель всегда любил!

Гвинет облегчённо вздохнула и продолжила обносить гостей хлебом. Заметив в углу какого-то незнакомца, сгорбившегося над кружкой эля, она подошла и присела в вежливом поклоне:

– Хлеба, сэр?

Незнакомец поднял голову. У него было бледное суровое лицо и коротко стриженые рыжеватые волосы. Но интереснее всего оказались его глаза – один голубой, другой карий. Гвинет уже видела когда-то этого человека, но никак не могла вспомнить, кто он такой. Положив хлеб на стол, она отошла к следующему посетителю. И только потом поняла, что это был слуга Марион ле Февр.

Прекрасная вышивальщица Марион приехала в Гластонбери два месяца назад и с тех пор, не покладая рук, трудилась над алтарными покровами и облачениями для часовни Пресвятой Девы. А вот сопровождавший её слуга уехал обратно в Уэльс, пробыв в деревне всего день или два. Вероятно, он исполнил там какое-то поручение и вот теперь вернулся. Гвинет надеялась, что слуга госпожи ле Февр не сочтёт её грубой только за то, что она не вспомнила его имени.

Дядюшка Оуэн потянулся за хлебом, и Гвинет тут же забыла о человеке с разными глазами. В трактире кипела жизнь, весело болтали посетители, и ей некогда было отвлекаться от работы. Что бы там ни стряслось в далёком Бристоле, гости «Короны» ни в чём не должны чувствовать недостатка!

Гервард наконец-то сумел удрать от Уота – тот почему-то решил, что он пришёл наполнять ясли сеном. Отвертеться не удалось. Выскользнув за дверь, Гервард поспешил обернуть драгоценную находку мешковиной. Он всё ещё крутил головой в поисках подходящего тайника, когда распахнулась дверь, и в освещённом проёме появился Джефри Мэйсон, тащивший за шиворот подвыпившего посетителя.

Гервард сразу узнал Клема Люделя. Дюжий каменщик вопил и вырывался, но хватка у отца всегда была крепкая. Он подтащил мастера Люделя к колодцу, заставил его опуститься на колени и выплеснул ему на голову ведро ледяной воды.

Гервард содрогнулся. Он знал, какой холодной бывает колодезная вода в это время года.

– Остыньте, мастер Людель, – посоветовал трактирщик. – Как протрезвеете – добро пожаловать, а раньше, чтобы духу вашего тут не было.

Он повернулся и ушёл обратно в дом. Клем выкрикнул ему вслед проклятие. Джефри Мэйсон молча захлопнул за собой дверь. Шум и голоса смолкли, только слышались в темноте невнятные жалобы подвыпившего каменщика.

Гервард хотел уже проскользнуть в трактир, когда во дворе появился ещё один посетитель. Даже в темноте Гервард легко узнал каменщика Мэтта Грина.

Увидев у колодца скорчившуюся фигуру Клема, мастер Грин подошёл поближе.

– Никак купался, Клем? – спросил он, широко ухмыляясь. – Смотри, эдак и простудиться недолго!

Клем Людель поднял голову и произнёс что-то, чего Гервард не расслышал. По его лицу и волосам струйками стекала вода.

– Брось, парень, – добродушно ответил Мэтт. – Незачем так ругаться! Никак огорчил мастера Мэйсона?

Клем Людель силился подняться. В конце концов, ему удалось взгромоздиться на каменный борт колодца. Гервард подумал, что ещё немного – и незадачливый пьяница потеряет равновесие и полетит в воду. Оставалось лишь надеяться, что мастер Грин успеет его поймать. Пьяный Клем представлял собой жалкое зрелище. Светлые волосы его потемнели от воды, лицо обезобразила гримаса ярости.

– Куда катится мир? Не дают ч-человеку сказать, что он думает! – возмущался мастер Людель. – Но он ещё пожалеет… Придёт день, и они все поймут…

– Что поймут, Клем?

– Поймут, кто настоящий король Англии! – выпалил пьянчуга.

Ухмылка сползла с лица мастера Грина.

– Это называется «измена», Клем.

Клем Людель замотал головой, отбросив назад мокрые волосы.

– Любить свою страну – измена? Говорить п-правду – измена? Королю Ричарду на нас плевать! Ты знаешь это не хуже моего, Мэтт.

– Ничего такого я не знаю, – отрезал Мэтт Грин. – И ты, Клем, тоже. Пить надо было меньше.

– Я вовсе и не пьян! – возмутился Клем Людель. – Не столько выпил, чтобы не… не понимать…

– И что ж ты понимаешь?

– Побольше твоего! И больше, чем все эти глупцы… там, в трактире. Я знаю про Худмана!

– Худман? Это ещё кто? – фыркнул Мэтт Грин. – Бука, вроде той, что детишек пугают?

– Ты не понимаешь, что несёшь, Мэтт! Худман – правая рука Генриха из Труро, во как!

Гервард весь напрягся и подкрался поближе, чтобы не пропустить ни единого слова. Сегодня все только и говорили, что о Генрихе из Труро и бежавших из Бристоля узниках, но Клем Людель, похоже, знает об этом деле больше перевозчика Брайана!

– Худман собирает войско, – говорил тем временем Клем. – Войско для Генриха… Он будет сражаться и сбросит Ричарда с трона!

Он рыгнул и продолжил гордо:

– И те, кто будет драться за него, получат земли и золото! Я стану богатым лордом, Мэтт Грин! А ты так и будешь колупать свой камень… Брось! Давай лучше к нам!

Мэтт Грин фыркнул.

– Да ты, парень, совсем разум потерял! На этой дорожке тебя ждёт только одна награда – тюрьма да верёвка на шее! А мне моя шея пока что ещё пригодится.

– Ну и болван!

Клем Людель кое-как поднялся на ноги. Его указательный палец был нацелен в грудь мастеру Грину.

– Худман своих не бросает… Кто, по-твоему, спас тех парней из бристольской тюрьмы?

Мэтт Грин вытаращил глаза от изумления, и Гервард тоже. Пальцы его инстинктивно сжали рукоять меча.

– Что ты об этом знаешь? – спросил каменщик серьёзно.

– Побольше твоего. Это Худман примчался на площадь со своими людьми… И стрелы горящие тоже он придумал пускать, чтобы распугать толпу! А пока все метались, как перепуганные курицы, он освободил пленников!

Клем Людель схватил мастера Грина за плечи:

– Иди к нам, Мэтт! Генрих всех наградит, когда станет королём!

– Иди, проспись, Клем!

Мэтт Грин отшатнулся и размашисто зашагал через двор ко входу в трактир. Хлопнула дверь.

– Глупец! – крикнул ему вслед Клем Людель. – Ты ещё пожалеешь! Когда Генрих станет королём…

Он повернулся и, спотыкаясь, побрёл к воротам.

Гервард перевёл дух.

«Кто же такой этот Худман?»

Как бы то ни было, он достаточно силён, чтобы организовать похищение преступников прямо с виселицы… Более того, если Клем Людель не врёт, Худман собирает армию для Генриха из Труро. И, что самое плохое, он – или его люди – набирают добровольцев здесь, в Гластонбери!

Пальцы Герварда стиснули обёрнутую мешковиной рукоять меча. Ему очень хотелось, чтобы всё, что он сейчас услышал, оказалось просто пьяным бредом. Но мастер Людель был не так уж и пьян… Гервард вырос в трактире и видел немало людей, напившихся до зелёных чёртиков. Они двух слов связать не могли. А Клем Людель говорил вполне связно. Нет, Худман существует на самом деле. И если его не остановить, он развяжет в стране войну и попытается свергнуть короля Ричарда.

Глава четвёртая

– Ш-шш! Гвинет!

Гервард осторожно заглянул в дверь кухни. У стола Гвинет резала лук. Айдони не было. Увидев, что сестра одна, Гервард вошёл и тихонько прикрыл за собой дверь.

– Нам нужно поговорить. Где матушка?

– В судомойне, – ответила Гвинет. – Тебя искала.

Она критически оглядела брата. Точно, не переоделся. Так и пришёл в заляпанной грязью рубахе, даже лицо не умыл после свинарника. Хорошо хоть ржавый меч с собой не притащил!

– Мама тебя прибьёт, если увидит в таком виде в кухне.

– Неважно, – отмахнулся Гервард. – Тут такое случилось!

– Да? – заинтересовалась Гвинет и даже отложила нож.

– Я только знаю, – начала она, – что вернулся слуга госпожи ле Февр – ну тот, с разными глазами – помнишь? А Клем Людель напился, и отец…

– Вот-вот, – кивнул Гервард. – Клем Людель. Я видел, как отец его вышвырнул. А потом пришёл Мэтт Грин, и мастер Людель стал рассказывать ему про какого-то Худмана, который набирает армию для Генриха из Труро. И он, этот Худман, освободил мятежников в Бристоле. Клем Людель и сам к нему пошёл, и мастера Грина уговаривал.

Гервард выжидающе уставился на сестру.

У Гвинет тревожно сжалось сердце. Неужели перевозчик Брайан прав, и в Гластонбери действительно пришла измена?

– Клем Людель был пьян, – возразила она нерешительно.

– То, что он пьян, не означает, что все это неправда, – заметил Гервард. – Эль развязал ему язык, только и всего.

– И что нам теперь делать? – спросила Гвинет, крутя в руках нож. – Как ты-то думаешь? Побежим к мастеру Торсону?

– Так он нам и поверил, после сегодняшнего скандала с поросёнком! – фыркнул Гервард.

Гвинет закатила глаза. Видимо, нет смысла в сотый раз объяснять Герварду, что затея с поросёнком целиком и полностью на их с Айво совести.

– Тогда пойдём к отцу Годфри, – предложила она. – Уж он-то нас выслушает!

Священник из соседнего города Уэллса Годфри де Массар неотлучно находился в Гластонбери вот уже несколько месяцев. Сначала Гвинет и Гервард подозревали, что он приехал шпионить за аббатом Генри. Известно ведь, что декан[3]3
  Декан – ранг следующего по старшинству после епископа духовного лица в католической и англиканской церкви; настоятель собора.


[Закрыть] Александер из Уэллского собора спит и видит, чтобы Гластонбери стало частью его епархии. Но отец Годфри делами аббатства почти не интересовался, а все больше пытался выследить Генриха из Труро. Он изначально не одобрял попыток Гвинет и Герварда расследовать таинственные происшествия в Гластонбери, но в последнее время стал более терпимым, и Гвинет считала его почти что другом.

Гервард задумался:

– Но у нас нет доказательств. Мало ли чего Клем Людель спьяну наболтал! Просохнет – будет все отрицать.

– И то верно, – кивнула Гвинет. – В любом случае, это не поможет шерифу с отцом Годфри изловить беглых мятежников. Чтобы поймать этого типа, надо сначала выяснить, кто он такой. Тоже мне примета: Худман – «человек в капюшоне»… Да в нашей деревне все ходят в капюшонах!

– Даже отец Годфри, – ухмыльнулся Гервард.

Как бы Гвинет не волновалась, она не могла не улыбнуться в ответ. Прошли те дни, когда они с братом во всех преступлениях подозревали отца Годфри.

– По правде говоря, – заметил Гервард, – мы даже не уверены, что Худмана надо искать у нас в деревне. Клем Людель не говорил, где он его встретил. Может, Худман сейчас в Уэллсе. А может, в Бате, в Бристоле или даже где-нибудь в Уэльских холмах. Или в лесу прячется. Прежде, чем бежать к отцу Годфри, надо узнать что-нибудь посущественнее.

– Значит, делаем так, – сказала Гвинет решительно. – Не может быть, чтобы у нас была полна деревня изменников. С виду все вроде спокойно. Так что сначала найдём этого Худмана, а уж потом расскажем о нём мастеру Торсону и отцу Годфри.

Гвинет и сама понимала, что сказать это куда проще, чем сделать. Худман – опасный мятежник. Кроме того, он наверняка вооружён, а они с Гервардом даже не знают, с какого конца начинать поиски.

«И все равно мы должны попробовать», – решила она.

Гвинет плотно закрыла за собой дверь, чтобы не впустить в кухню зимнюю стужу. Они с Гервардом отнесли завтрак каменотёсам в аббатство, и только что вернулись. Прошла всего одна ночь после пьяных откровений Клема Люделя.

– Пойду, поднимусь к госпоже ле Февр, – сказала Гвинет матери, опуская на стол пустую корзину. – Дядюшка Оуэн просил передать ей, что тётя Анна заболела и сегодня не сможет ей помогать.

– Анна заболела?

Айдони Мэйсон перестала месить тесто.

– Надеюсь, ничего серьёзного?

– Всего лишь простуда, – ответила Гвинет, вешая плащ на крючок у двери.

– Тогда я сделаю ей ячменного отвара, – решила Айдони. – А ты отнесёшь. Ну, а пока сходи к госпоже ле Февр и спроси, не можешь ли ты помочь ей, вместо тёти Анны.

Кто бы отказался от такого предложения? Гвинет не уставала любоваться на прекрасные вышивки Марион ле Февр. Может, ей удастся воспользоваться отсутствием тётушки и научиться самой творить подобную красоту.

Гвинет легко взбежала по ступенькам и постучала в дверь. В ответ раздался нежный голос вышивальщицы:

– Войдите!

В комнате было светло от множества свечей и полыхавшего в камине жаркого огня. Марион ле Февр сидела возле окна за большими пяльцами. Увидев Гвинет, она улыбнулась и замерла, высоко подняв руку с иглой.

– Бедняжка Анна, – вздохнула вышивальщица, выслушав рассказ Гвинет. – Надеюсь, она скоро поправится. Пойдёшь к тётушке, передай, что я желаю ей скорейшего выздоровления.

– Матушка говорит, если вам нужно помочь, то я тоже могу… – предложила Гвинет.

– Ну, конечно, можешь! – улыбнулась Марион. – Иди сюда, садись, я покажу, что надо делать.

Она разложила на столе лист тончайшего пергамента с изображёнными на нём листьями и цветами.

– Возьми вот эту иглу и сделай дырочки по линиям, часто-часто… вот так. Сможешь, лапочка?

– Да…

Гвинет послушно взяла в руки иголку. Интересно, зачем вышивальщице это понадобилось? Разве бывают алтарные покровы из пергамента?

– Я наложу рисунок на ткань, – улыбнулась Марион, увидев её озадаченное лицо. – И посыплю его толчёным мелом. Мел пройдёт через дырочки, и на ткани появятся контуры рисунка. Это называется «переводить узор».

– Здорово! – обрадовалась Гвинет. – Какая замечательная идея!

– Увы, не моя, – музыкально рассмеялась Марион ле Февр. – Но у меня были хорошие наставники.

И она снова вернулась за пяльцы. Гвинет принялась тыкать иголкой, стараясь, чтобы дырочки аккуратно ложились вдоль линий узора. Какое блаженство – сидеть вот так у тёплого очага и думать, что в чудесных узорах, которые украсят облачения для нового храма, будет теперь и частичка твоего труда.

Некоторое время обе усердно трудились. Гвинет подняла голову, чтобы взглянуть на работу госпожи ле Февр. Растянув на пяльцах кусок золотистого шелка, Марион вышивала на нём изрыгающего пламя дракона, с огромными когтями и алой сверкающей чешуёй. Но половина ткани пока оставалась чистой.

– Как здорово! – ахнула Гвинет. – Это будет алтарный покров?

– Да, – кивнула Марион. – А напротив дракона я вышью Архангела Михаила, который с ним сражается.

Свёрнутые чешуйчатые кольца вызвали у Гвинет какие-то смутные воспоминания. Что-то связанное со ржавчиной, или даже грязью… При чём тут грязь?

Внезапно Гвинет вспомнила. Такой же узор она видела на рукояти меча, который Гервард нашёл возле свинарника мастера Брокфилда. Меч был таким ржавым, что Гвинет попросту не узнала дракона.

– Так это меч… – прошептала она, и добавила чуть громче:

– Меч Герварда!

Марион ле Февр бросила на неё вопрошающий взгляд.

– Гервард нашёл меч с изображением дракона, – объяснила Гвинет.

– Меч?

Прекрасная Марион замерла, не донеся руку с иглой до ткани, но тут же мелодично рассмеялась:

– С драконом, говоришь? Что ж, неудивительно! У вас в Гластонбери должно быть много таких вещиц – ведь дракон изображён на гербе короля Артура!

– А ведь и правда, – обрадовалась Гвинет.

Её всегда завораживало, когда оживали древние легенды. Давным-давно Гластонбери звалось островом Авалон, и именно сюда три женщины в барке отвезли умирающего короля Артура, чтобы исцелить его раны. В легендах говорится, что однажды, в трудный для страны час, король Артур обязательно вернётся. Гвинет сама видела рыцарей, спящих вековым сном в глубокой пещере в недрах Тора – гигантского холма, что испокон веков царит над этой местностью. По крайней мере, часть легенды оказалась правдой…

Гвинет вздрогнула и едва не выронила иглу. А ведь она и раньше видела окружённого терниями дракона! Древний, полустёртый рисунок на каменной плите, закрывавшей вход в Пещеру Спящих Воинов.

А вдруг меч Герварда принадлежал самому королю Артуру? Впрочем, нельзя быть такой мечтательницей. За столько веков предки мастера Брокфилда давно нашли бы его. Нет, госпожа ле Февр права. В окрестностях Гластонбери наверняка полно мечей с изображением дракона. Гвинет даже хотела спросить у Марион, не видала ли та сама таких мечей, но вышивальщица уже усердно работала иглой.

– Надеюсь, Гервард не наделает глупостей, – только и сказала она. – Меч – опасное оружие.

Нагнув голову, Гервард упорно брёл по улице против ветра. Плотный шерстяной плащ надёжно защищал его от непогоды и скрывал от любопытных взглядов меч, который он только что украдкой вынул из тайника.

Айдони Мэйсон послала сына в кузню – забрать у Тома Смита заказанный накануне ухват. Гервард воспользовался оказией и прихватил с собой завёрнутый в мешковину меч. Он надеялся, что, увидев чудесный клинок, кузнец сам захочет очистить его от ржавчины.

Из кузни доносился немузыкальный свист и звонкие удары металла о металл. Гервард заглянул в дверь. Тома на месте не оказалось, и у наковальни стоял его брат Хауэлл – голубоглазый блондин с честным, добродушным лицом. В левой руке Хауэлл сжимал клещи и деловито бил небольшим молотом по зажатой в них заготовке.

Услышав скрип двери, Хауэлл обернулся, и Герварду на мгновение почудилось, будто он разочарован, словно увидел не того, кого ожидал. Но странное выражение уже исчезло с физиономии кузнеца, уступив место дружелюбной улыбке.

– О, Гервард! Утречко доброе! За ухватом пришёл? Я как раз заканчиваю.

Он ещё пару раз постучал по заготовке и опустил её в бадью с водой, чтобы закалить. Раскалённый металл зашипел, в воздух поднялось облако пара. Охладив ухват, Хауэлл протянул его Герварду.

– Вот, держи! Будет теперь твоей матушке, чем горшки из очага таскать!

– Спасибо, мастер Хауэлл, – сказал Гервард и полез в кошель за деньгами. Но стоило ему поднять руку, как зажатый под мышкой меч выскользнул и упал.

– Что это у тебя? – заинтересовался Хауэлл.

Гервард не знал, на что решиться. Он был уверен, что Том Смит, если его попросить, не только отшлифовал бы меч, но и согласился бы молчать о нём. Хауэлл меч, несомненно, почистит, но вот молчать… Голубоглазый брат кузнеца не в состоянии хранить секреты. К вечеру весь Гластонбери будет знать о мече, который нашёл Гервард Мэйсон.

Но ничего не поделаешь – Хауэлл уже развернул мешковину.

– Смотри-ка, тут меч! – воскликнул он. – Ты что, решил рыцарем заделаться, а, Гервард?

Гервард вымученно улыбнулся.

– Нет, мастер Хауэлл. Я просто думал, вдруг мастер Том согласится почистить его от ржавчины.

– Я тоже с удовольствием помогу тебе, Гервард, – просиял Хауэлл.

– Но я не смогу заплатить, – признался Гервард.

– Неважно.

Хауэлл ухватил меч своей огромной лапищей в толстой защитной рукавице.

– Я отшлифую тебе меч за просто так – это мне только на пользу пойдёт. Практика, и всё такое.

Он гордо огляделся, словно ожидая увидеть вокруг сотни блестящих мечей.

«Какая ещё практика?» – удивился Гервард. Кому в Гластонбери мог понадобиться меч? Вилы, серпы, косы – это понятно. Они нужны всем. Но оружие… Во всей округе только шериф Торсон да его люди имели дело с мечом.

– Спасибо, мастер Хауэлл, – от души поблагодарил Гервард. Хорошо, что брат кузнеца не стал спрашивать, откуда у него меч! Но выпускать драгоценную находку из рук Герварду всё равно не хотелось.

Хауэлл взялся за точильный камень, и Гервард задержал дыхание. Очищаясь, длинное лезвие начинало отражать пламя горна, пока весь меч не стал казаться одним длинным языком сияющего пламени.

– Ух, ты! Скоро у меня будет много такой работёнки, – похвастался Хауэлл, восхищённо разглядывая дело своих рук. – Но я не должен об этом говорить, – прибавил он, испуганно моргая.

– Мастер Хауэлл…

Любопытство Герварда возрастало с каждой минутой.

– Я никому не расскажу – а вы за это никому не расскажете о моём мече. Мы можем с вами поменяться. Я храню ваш секрет, вы – мой. Идёт?

– Ну…

Хауэлл отложил точильный камень и плавно опустил меч. В отсветах танцующего пламени длинное лезвие казалось живым. Гервард с трудом заставил себя перевести взгляд на кузнеца.

– Ко мне вчера приходил человек от одного важного лорда. Хочет, чтобы я пошёл с ним – у лорда есть для меня работа. Но я никому не должен об этом рассказывать, чтобы враги лорда не узнали, сколько у него оружия и сколько воинов. Тот человек сказал, – добавил он с простодушной гордостью, – что ему нужен лучший кузнец в округе!

«Но лучший кузнец в округе – Том, а не Хауэлл!» – подумал Гервард. Что-то во всей этой истории было не так… Нет, Гервард ни на минуту не подозревал Хауэлла во лжи – простодушный кузнец был попросту неспособен на такое. Но тот, кто его нанимал, похоже, затеял дурное. Обмануть доверчивого Хауэлла ничего не стоило. Может, тот тип просто не хотел платить?

– Да вы счастливчик, мастер Хауэлл, – вежливо порадовался Гервард. – Так значит, вы нас покидаете?

– Как же я могу бросить Тома? – искренне ужаснулся Хауэлл. – Уйду на несколько дней и вернусь. За мной придут от того лорда. Ну а теперь, – сказал он и сделал несколько пробных выпадов, – теперь мы доведём до ума лезвие!

Он раздул пламя кузнечными мехами и накалил меч докрасна, прежде чем положить на наковальню. Взял молот, прицелился… Гервард обхватил себя руками, готовясь услышать оглушающий звон.

Но вместо звона раздался громкий треск, и молот разлетелся надвое. Одна половина застряла в стене рядом с Хауэллом, другая просвистела мимо головы Герварда и с грохотом обрушилась на каменные плиты пола.

– Матерь Божья! – ахнул Хауэлл, таращась на пустую рукоять. – А молот-то новый был! Всего неделю, как выкован, и проверять мы его проверяли – хороший… Вот это сталь!

Гервард глазам своим не верил. Он уже обратил внимание, как легко его меч срезал те сучья у реки, но чтобы вот так расколоть кузнечный молот… Ай да меч!

– На! – Хауэлл сунул рукоять меча в руки Герварда, с таким видом, будто изображённый на ней дракон мог ожить. – Забирай! Что бы там ни говорил тот человек, такого мне никогда не выковать.

Он ещё раз оглядел то, что осталось от молота, и вздохнул:

– Что ж я Тому-то скажу?

Гервард бережно обернул меч мешковиной и спрятал его под плащ. От ржавчины он очищен, заточка явно не требуется, значит – Гервард был в этом уверен – его надо как можно скорее убрать подальше. Поблагодарив Хауэлла, он выскользнул на улицу.

– Осторожней! – напутствовал его на прощанье кузнец. – Опасная штука этот твой меч!