Текст книги "С тобой готова на все"

Глава 3

Так вот оно какое Монако. Покинув борт частного самолета, Николь почувствовала, как солнце припекает голову, осмотрелась, прищурившись. Вдалеке виднелась ярко-синяя полоса Средиземного моря с белыми и серебряными яхтами на голубых волнах. Она никогда раньше здесь не бывала, но много знала о Монако, расположенном на юге от Франции, ставшем домом для самых богатых и знаменитых. Олицетворение роскоши, вычурности и гламура. Ее сердце взволнованно забилось.

Теперь здесь находился дом Рокко. Николь приподняла очки. Странно представлять его живущим на этой игровой площадке для миллиардеров, ведь он предан своей родине, ценит традиции семьи, говорил, что ему по душе простые удовольствия, а не соблазн игровых столов или роскошных ресторанов. Она вновь задумалась, почему он решил оставить Сицилию.

Николь ожидала машина. А правильно ли она поступила, выпросив несколько дней, прежде чем приехать сюда. Сказала Рокко, что ей нужно договориться, чтобы следили за ее магазином и поливали растения. Нет, она не лукавила. И да, ей требовалось время морально подготовиться, собраться с силами, чтобы не натворить ничего, о чем она потом пожалеет. Словом, погрузиться в состояние абсолютного равнодушия, вновь столкнуться с мужем и, что бы ни произошло, не позволить страсти затмить здравый смысл. Казалось, ей удалось себя убедить. Но бешено забилось сердце, на коже проступила испарина, когда она осмотрелась в поисках Рокко. Ну и что это, если не желание?

Шофер открыл для нее дверцу машины и заговорил по-английски с легким французским акцентом:

– Добро пожаловать в Монако, синьора Барбери. К сожалению, ваш муж задержался и не смог встретить вас по прилете. Он просил сказать, что будет ожидать вас дома.

Николь уже было открыла рот, чтобы сказать, что предпочитает обращение «мисс Уотсон», но вспомнила, что ныне происходящее – фикция. Придется притвориться женой.

Изобразив на лице должное разочарование, она села на заднее сиденье лимузина и постаралась не думать о том, как потертые джинсы контрастируют с роскошным салоном. Сиденье было мягким, в салоне работал кондиционер, но все равно было трудно расслабиться. Машина проезжала оживленные улицы. Николь напряглась так, будто ехала на собеседование. Она практически не спала с тех пор, как Рокко вошел в магазин и обратил в хаос ее мысли и чувства. Внезапно пришлось извлечь его из подсознания, где он прятался до этого.

Интересно, как она собирается играть роль жены, стремящейся спасти брак, который с самого начала не заладился? У них вообще не было ничего общего, кроме трагедий, пережитых в юном возрасте. Оба были сиротами. Николь подбросили в продуктовой сумке около больницы, а родители Рокко погибли, когда ему было четырнадцать лет. Несчастный случай на катере. Николь думала, что их роднит чувство потери, но Рокко резко отказался обсуждать прошлое. Всякий раз, когда она пыталась поднять эту тему, он говорил, что это произошло много лет назад и с ним давно уже все в порядке. И она должна оставить печали в прошлом. Надо ценить радость, которая им дарована. Ей досталась добрая приемная мать, а он помог дедушке воспитать младшего брата и сестру и сделал все, чтобы они думали только о настоящем и не тосковали о прошлом.

Николь смотрела в окно на роскошные магазины дизайнерской одежды и украшений. Войти в них – равносильно тому, чтобы оказаться в центре Парижа. Поистине богатая жизнь. Неужели Рокко живет в столь искрящемся от роскоши месте? Невероятно. Впрочем, что она вообще о нем знает? Миллиардер, женившийся на ней, потому что она забеременела. Николь почувствовала, как сердце пронзила боль, но даже сейчас не понимала, как два человека из разных слоев общества умудрились стать любовниками.

Кстати, она не планировала работать уборщицей. Получала стипендию в одной из самых престижных школ искусств в Лондоне, когда ее приемной матери диагностировали рак на последней стадии. Томимая страхом потерять любимого человека, Николь всеми силами ухаживала за доброй женщиной, которая когда-то забрала ее из приюта. Одинокого ребенка, которого вернула не одна приемная семья. Пэгги Уотсон стала ее спасительницей. Николь не представляла свою жизнь без нее. Однако мать умерла, мучаясь от боли. И какая-то часть Николь умерла вместе с ней. Во власти скорби и боли, она не могла взять в руки кисть, что уж говорить о том, чтобы придумать образ, достойный воплощения на бумаге. Не обращая внимания на уговоры учителей, она ушла из школы, внезапно почувствовала себя старой, не могла радоваться жизни, внутри царила всепоглощающая пустота. Она лишь хотела получить работу с регулярной зарплатой, а потому уборка в офисе стала идеальным вариантом. Николь убеждала себя, что это всего лишь способ обрести уверенность в себе, накопить деньги и вернуться к творчеству. Она так и собиралась поступить. Пока не столкнулась с сицилийским миллиардером. И сразу поняла, кто он. Поговаривали, что боссу привычно работать по ночам. Подобно другим сотрудницам, она считала, что он невероятно горячий мужчина, воспринимала его как главного героя любимого сериала – о нем было легко фантазировать, хотя в реальности он оставался недосягаемым.

Однажды Николь шла по коридору со шваброй и ведром, полным мыльной воды, а навстречу ей шел этот горячий сицилиец. Они так увлеченно засмотрелись друг на друга, что столкнулись. Металлическое ведро зацепилось за его лодыжку. Посмотрев вниз, Николь с ужасом обнаружила, что вода попала на его брюки и дорогие туфли.

– О боже, мне так жаль. – Она посмотрела вверх и попала в плен его прекрасных голубых глаз. – Я не смотрела, куда иду.

– Как и я. Не важно. Они все уберут.

Он продолжал смотреть на нее так, будто уже знал или не верил тому, что видел. Николь чувствовала то же самое. И хотя была наивной девственницей, не могла не почувствовать безумное влечение, лишившее обоих дара речи. И не важно, что на ней была голубая униформа, несколько тесная в груди, а непослушные кудри выбивались из-под зеленой бархатной ленточки, которую она всегда носила, потому что та подходила к цвету глаз. Или то, что этот мужчина обладал властью и положением. Она просто чувствовала, будто они были знакомы в прошлой жизни.

Потом она поняла, насколько глупой была тогда, очарованная мужчиной, которого любой художник захотел бы нарисовать с натуры. Очевидно, Рокко чувствовал нечто похожее. Их связывало лишь физическое влечение. Химия. Каприз природы, который не имел права проявиться, но судьба распорядилась иначе.

На следующий день она терзалась чувством вины, одновременно ощущая себя живой как никогда, словно он пробудил ее от сна. Она нарисовала для него небольшую открытку, впервые с тех пор, как умерла Пэгги, взяла кисть в руки и карикатурно изобразила Рокко, стоящего в море мыльной воды с плавающим на поверхности металлическим ведром. Внизу красовалась надпись «Простите». Может быть, тогда он переживал напряженное время, поэтому почувствовал себя с ней более вольно и рассказал, что посмеялся от души, увидев картинку, а потом пригласил выпить. Может, Николь просто хотела, чтобы в ее жизни после двух лет печали после смерти Пэгги случилось что-то радостное. Как бы там ни было, их напитки остались нетронутыми и они не обратили должного внимания на восхитительный вид из роскошного бара на крыше.

Он пригласил ее на ужин, она согласилась. Это был самый лучший вечер в ее жизни. Но он не прикоснулся к ней, хотя ей отчаянно этого хотелось. Через неделю они снова встретились за ужином, сходили в бар, отправились в Милан. Как-то раз он спросил, была ли она когда-нибудь на колесе обозрения «Лондонский глаз». Оказалось, никогда не была. Когда из кабины открылись виды на главные достопримечательности Лондона, Николь поняла, что начинает влюбляться в босса-миллиардера. Она настолько сильно была очарована, что тем же вечером оказалась в его квартире. Рокко с хриплым стоном прорвал девственную плеву и уставился на нее в полном замешательстве. Как выяснилось, на Сицилии имеет большое значение, если мужчина лишает девушку девственности. Сначала, казалось, он с трудом справлялся с желанием, потом прижал ее к груди, а чуть позже принялся ласкать ее соски. Безумие продолжалось несколько дней. Даже на работе. Словно украденные моменты наслаждения. Близость на его столе останется в ее памяти навечно. Она не знала, что секс может вызывать жгучее привыкание, но Рокко сказал, что чувствует то же самое. А потом все изменилось.

Рокко с каждым разом покупал для нее все более откровенное белье. Николь соглашалась реализовывать его эротические фантазии, но на каком-то подсознательном уровне ее это беспокоило. Может быть, инстинкты подсказывали – чем изощреннее были его задумки, тем сильнее он хотел отстраниться от нее, уже решил для себя, что из-за ее низкого статуса им стоит покончить с интрижкой, а откровенное белье лишь указывало на ее несостоятельность в постели. Она собиралась сказать, что ощущает себя вещью, но обнаружила задержку, а чувствительные груди указывали на то, что подтвердил тест на беременность, – она носила под сердцем ребенка Рокко Барбери. Николь рассказала ему эту новость и в глубине души надеялась, что судьба ее ребенка не будет похожа на ее собственное начало жизни. Она хотела сообщить об этом в каком-нибудь тихом месте, но Рокко заявил, что ожидает важный звонок и надо перенести свидание на другой день. Более того, на следующей неделе он собирается в деловую поездку в Штаты и какое-то время его не будет.

– Рокко, я беременна.

Она никогда не забудет его выражение лица. Короткий момент удивления сменился мрачной осторожностью.

– Ты уверена?

– Да.

– И это…

Он замолчал, но его слова холодом прошлись по Николь.

– Твой ребенок. Ты это хотел сказать, Рокко?

– Конечно нет.

Она не поверила, заплакала после того, как он в форме шутки предположил, что она специально сделала что-то с презервативом, чтобы привязать его к себе. Может быть, ее заплаканное лицо пробудило в нем совесть? Он подошел к ней. Жестокие слова были забыты, он обнял ее и сказал, что готов разделить это бремя с ней, они должны пожениться. Для человека, от которого отказались родители, это много значило. И конечно, Николь решила, что любит его. Однако замечала, как по-деловому он относится к организации свадьбы, будто с неохотой. Если бы была уверенной в себе независимой женщиной, а не бедной уборщицей, ответила бы на его предложение иначе. Например, что в одиночку будет воспитывать ребенка, а Рокко сможет навещать малыша, когда захочет. Но нет. Даже если бы Николь набралась храбрости стать матерью-одиночкой, она понимала, что он этого никогда не допустит. Она носит его ребенка, а потому принадлежит ему. Все дело в его сицилийских корнях. Их неожиданный союз спровоцировал шумиху в газетах вереницей статей про Золушку. Николь ощущала себя ничтожной. Не лучшее начало семейной жизни. Впрочем, эта затея в итоге стала пустой тратой времени. Она не смогла выносить ребенка, которого так сильно хотела, подвела своего нерожденного малыша, подвела Рокко. От нее вообще никакого толку.

Николь почувствовала, как горячие слезы подступают к глазам, и быстро вытерла их. Она не собиралась вспоминать прошлое, печаль и боль. Ее руки дрожали.

Машина остановилась около темно-розового дома, с террасы которого открывался захватывающий вид на бухту Монако. Николь удивилась. Она и не представляла, что Рокко живет в доме на улице, ведь он вырос в поместье с обширной территорией оливковых полей и виноградников в прекрасном пригороде Сицилии.

Входная дверь тут же распахнулась, как будто ее ожидали. Но на пороге показалась женщина в черно-белой форме. Теперь Николь понимала, почему многие женщины надевают форму горничной, если хотят выглядеть сексуально.

– Добро пожаловать, синьора. Меня зовут Вероник, я домработница. Личный помощник синьора Барбери, Мишель, ожидает вас наверху в кабинете, я прохожу вас.

– А мой чемодан?

– Шофер принесет его в вашу комнату. Не волнуйтесь, пожалуйста. Следуйте за мной.

Николь проследовала за домработницей по мраморным коридорам в просторную комнату. То, что это кабинет, можно было понять только по огромному письменному столу и ряду часов на стене, они показывали время в разных часовых поясах. Роскошно обставленная комната, из окон открывался прекрасный вид. Высокая блондинка в туфлях на высоком каблуке, идеально сочетающихся с облегающим розовым платьем, ожидала внутри. Интересно, сколько красивых женщин окружает Рокко, и предоставляют ли они ему дополнительные услуги?

«А вот это тебя ни черта не касается», – резко одернула она себя, пытаясь оправиться от неожиданного укола ревности. Если хочет спать со своими подчиненными, флаг ему в руки.

Блондинка протянула ей руку:

– Здравствуйте. Меня зовут Мишель, я личный помощник Рокко. Очень рада приветствовать вас в Монако, синьора Барбери.

– Пожалуйста, зовите меня Николь.

Мишель улыбнулась.

– Конечно, Николь. Жаль, Рокко сейчас очень занят. Деловая встреча затянулась, у него идут переговоры по телефону. Он просил передать вам, что освободится, как только сможет, а пока я могу показать вам дом.

Поскольку Николь не знала, в курсе ли помощница о договоренности о разводе, она изобразила заинтересованность.

– Было бы замечательно.

– Почему бы нам не начать с первого этажа?

Они прогуливались по самому роскошному дому, который она когда-либо видела. Комнаты с высокими потолками были обставлены современной мебелью. Не сравнить с домом на Сицилии. Никакого темного дерева или мебели, прослужившей не одному поколению его родственников, чьи гордые лица запечатлены на фотографиях. Все здесь выглядело таким новым и ярким. Николь осознала, что это ей нравится. Неожиданная улыбка осветила ее лицо.

Она вскользь осмотрела библиотеку, впечатляющий тренажерный зал и бассейн на террасе, с которого открывался вид на Средиземное море, и пожалела, что не прихватила купальник. Спален в доме было шесть, самая большая, очевидно, принадлежала Рокко. Сердце сжалось, когда она заметила в ней свой чемодан.

– А это комнаты хозяина дома. Я думаю, здесь вы сможете найти все необходимое, но, если вам что-то еще понадобится, я достану. Благотворительный вечер состоится сегодня в восемь часов, у вас достаточно времени, чтобы передохнуть после перелета. Хотите, чтобы я оставила вас распаковывать вещи? Думаю, вам надо повесить на вешалки платья. – Мишель указала на дверь встроенного гардероба. – Рокко освободил много места для ваших вещей. Или, может, хотите чего-нибудь выпить?

Николь не собиралась складывать свои вещи рядом с вещами Рокко, но не хотела смущать помощницу. И ни за что на свете не собиралась спать в этой комнате. Это опасно по многим причинам. Она всюду ощущала присутствие Рокко. Его неповторимый аромат, смесь сандала и бергамота. Потрепанный детективный роман лежал открытым на прикроватной тумбочке. Она заметила золотые запонки с лазуритом на туалетном столике, почувствовала, как сердце переполняют эмоции, от которых можно лишиться чувств.

– На самом деле я бы не отказалась чего-нибудь выпить.

– В таком случае пойдемте, я попрошу кого-нибудь принести напитки на террасу. – Мишель лучезарно улыбнулась. – Видите ли, самое лучшее я оставила напоследок.

Оказавшись на террасе, Николь поняла, что Мишель вовсе не преувеличивала, и подошла к перилам. Купить место с таким шикарным видом доступно лишь человеку с огромным состоянием. Первая мысль, пришедшая ей в голову, – хорошо бы перенести эту красоту на керамику. Перед глазами открывались бесконечные просторы лазурного моря, над ним такое же безграничное голубое небо. Вот бы сделать коллекцию посуды в оттенках синего и добавить немного зеленого и серого, как отголоски гор вдалеке.

Все вокруг было прекрасным и казалось нереальным. Николь чувствовала себя здесь лишней. Впрочем, она всегда ощущала себя неуютно в мире роскоши.

– Не хотите воды или чая? Еще есть шампанское, если желаете.

– Нет, просто стакана воды будет достаточно. Спасибо.

Мишель ушла. Николь, опершись на перила, смотрела на открывающийся вид. Но теперь природные красоты не занимали ее внимание. Она вспомнила, какой маленькой, неуверенной в себе девочкой была, кочевала от одной приемной семьи к другой, пока Пэгги Уотсон не взяла ее к себе. Могла ли эта девочка знать, что однажды будет стоять на террасе роскошного дома, желая покончить со своим браком? Несмотря ни на что, она ощутила жгучую боль сожаления, поскольку не смогла построить семейную жизнь. Интересно, смогла бы она что-то сделать, чтобы сохранить брак? Боль потери заставила ее держать Рокко на расстоянии. Возможно, все могло быть по-другому. Сейчас бы она смогла справиться со всем иначе.

«Но ты не можешь сейчас думать о прошлом. Поздно что-то менять. Все кончено».

– Красиво, не правда ли?

Бархатный голос словно заскользил по коже. Николь повернулась, ее сердце сжалось. К ней приближался Рокко с бокалом, его волосы казались черными как ночь в ярком свете солнца.

– Очень красиво. – Она с трудом дышала.

– Вон там впереди мыс Кап-Ферра, а там можно увидеть Италию. Ты говорила Мишель, что хочешь чего-нибудь выпить.

Сердце билось быстро, казалось, что она сходит с ума от его близости. Тело инстинктивно реагировало на него, несмотря на сопротивление. На какое-то мгновение ею овладело желание обнять его за шею. Прижаться к сильному телу. А он бы ласкал ее так, как ей всегда нравилось.

Николь заставила себя вспомнить, что перед ней Рокко. Бессердечный Рокко, которого никогда не волновали ее чувства, который привез ее сюда только для того, чтобы одержать очередную победу в бизнесе. С натянутой улыбкой она забрала у него бокал воды и сделала глоток.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – В голубых глазах появилась насмешка. – Чувствуешь себя уютно?

– Этот дом такой огромный, напоминает музей. Думаю, если твоя сделка провалится, здесь можно водить экскурсии и подзаработать.

– Неплохое предложение.

– Всегда к твоим услугам. Тем более я уже год заведую магазином и знаю не понаслышке о малом бизнесе.

Рокко улыбнулся. Он и забыл, что разница в происхождении позволяла ей по-особенному смотреть на его мир, раньше это его интриговало. Еще он забыл, как ярко и очаровательно она может выглядеть, даже не стараясь. По сравнению с искусственно созданными женщинами его круга ее естественная красота сияла ярко. Острое желание пронзило его тело, он инстинктивно отреагировал на ее присутствие.

– Мишель показала тебе дом?

– Да. Хотя я думала, что ты встретишь меня еще в аэропорту.

– И была разочарована?

– Не назвала бы это разочарованием. Просто думала, что после всех твоих стараний уговорить меня приехать ты приложишь немного усилий и встретишь меня. Если хочешь изображать мужа, пытающегося спасти брак, пропускать мое прибытие – не лучший вариант.

– Я собирался приехать, но, к сожалению, планы изменились. Неотложные дела.

– Я так и поняла.

Ее темные локоны блестели в ярких лучах солнца, и ему вдруг захотелось запустить в них пальцы. Как раньше.

– Что я могу сказать? Это был очень важный звонок.

– А ты не подумал перенести его на другое время? Не взваливать заботу обо мне на помощника.

– Я не взваливал заботу о тебе на других. Дело действительно важное.

– Как обычно, не так ли, Рокко? Бизнес для тебя важнее всего.

– Ты думаешь, корпорация Барбери существует и постоянно развивается сама по себе?

– Нет. Но полагаю, что работа может стать зависимостью и заменой.

– Заменой чему?

– Тебе лучше знать. Когда последний раз у тебя были выходные?

– Ты ведь знаешь, я не люблю выходные и праздники. В любом случае какая разница, кто тебя встретил?

«В этом-то и проблема», – осенило Николь. Он не видит, что делает. Не понимает, что относится к людям в своей жизни как к вещам, достает и убирает, когда нужно. Пришло время открыть ему правду. Давно пора рассказать, как обстоят дела.

Николь убрала волосы от лица, размышляя о том, что сейчас выглядит сварливой женой. Однако никогда прежде так не осмеливалась высказывать ему нечто подобное. А теперь нечего терять.

– Ты не подумал о том, в каком неловком положении я оказалась, когда твоя помощница по ошибке решила, будто мы будем жить в одной спальне?

– Это не ошибка, tesoro. Мы должны показать, что хотим дать нашему браку второй шанс, поэтому, вполне естественно, будем делить постель.

– Вот тут ты не прав. Все это просто игра. Не забыл?

«Только игра», – думал Рокко, пытаясь сконцентрироваться на чем-либо, когда, несмотря на ее потертые джинсы и дешевые украшения, желание овладеть ею прожгло его изнутри. Она теперь осмелела, стала непокорной, не такой, как раньше, но почему-то именно это лишь сильнее распаляло. Он сглотнул, вспомнив женщин, с которыми встречался до свадьбы. Элегантные дамы в дизайнерских платьях с бриллиантами в ушах, а не серебряными кольцами. Тем не менее лишь Николь вызывала в нем жгучее желание. И в прошлом, и сейчас, если уж быть до конца честным. Заставляла сердце бешено колотиться в груди.

Рокко снова ощущал себя семнадцатилетним подростком, чувствовал, как его накрывает очередная волна возбуждения, лишая мыслей, кроме одной, весьма очевидной. Он вспомнил, как изгибалось и трепетало ее тело, когда она достигала пика наслаждения, и эрекция, горячо пульсировавшая в брюках, стала практически невыносимой. Сделав глубокий вдох, он попытался вернуть контроль над собой, инстинктивный маневр, который он усвоил с четырнадцати лет, когда пришлось повзрослеть за одну ночь. Правда, сейчас это не сработало. Чувствует ли она влечение, почти осязаемое в воздухе?

Рокко заглянул ей в глаза, и в его голове стали появляться новые варианты развития событий.

– Пусть это игра, но мы можем играть по возможности правдоподобно. Как думаешь?

– Но делить комнату не будем. И до того как ты скажешь, что прислуга что-то заподозрила, замечу, что мне все равно. Я уверена, что люди, работающие на тебя, преданы тебе, ты ведь иных не держишь.

– А ты была мне предана, Николь?

Вопрос застал ее врасплох.

– Да, была. На все сто. Больше, чем ты думаешь. Или ты не знаешь о предложениях рассказать мою историю, которые я получала после развала нашего брака?

Он задумчиво посмотрел на нее.

– Что за предложения?

– Весьма выгодные. От журналистов, которые выслеживали меня, чтобы разузнать, почему бывшая жена одного из самых богатых людей на земле предпочла столь стесненные обстоятельства и работу в маленьком художественном салоне, а не жизнь в шикарной квартире и деньги с его банковской карты. Не понимаю, почему ты так удивляешься, Рокко. Они просто хотели узнать всю историю. Читатели любят подобные истории. Сказочный брак, который внезапно закончился.

– Но ведь ты ничего не рассказала?

– Конечно.

Он еще спрашивает. Боль от потери ребенка сменилась опустошенностью. Семейной жизни пришел конец, они отталкивали друг друга, пока между ними не осталось ничего. Николь приняла это, проживая каждый день, словно зомби, понимая только одно: нужно все начать сначала. Она убедила себя в том, что ее жизнь на Сицилии – лишь мимолетный эпизод и нужно вернуться в Англию. Правда, реализовать это оказалось не так просто. Она ощущала себя маленьким парусником, который кидают из стороны в сторону бушующие волны. Сначала уборщица, потом жена миллиардера. Несостоявшаяся мать. А потом ничего, пустота. Нет слова в английском языке, которым можно охарактеризовать женщину, потерявшую ребенка. Да только сумасшедший захотел бы рассказать об этой боли, чтобы о ней написали в газетах.

– Ты серьезно думаешь, что я стала бы общаться с журналистами?

– Денежное вознаграждение – соблазн для некоторых людей.

– Но я не некоторые! Когда ты уже поймешь, что меня никогда не интересовали деньги? Не они привлекли меня к тебе. Нет смысла грустить о том, чего у тебя никогда не было.

– Ты поэтому ничего не взяла, когда уходила?

Николь не торопилась с ответом. Может быть, для него все сводится только к одному. Рокко считает, что у всего есть цена. Он рассказывал ей о женщинах, которые жаждали получить хоть кусочек богатства семьи Барбери, о людях, которые стремились с ним подружиться. Он никогда никому не доверял, никого не подпускал близко. Проще поверить, что у людей существуют скрытые мотивы, чтобы появилась серьезная причина держаться от них подальше. Николь задумалась, насколько откровенной может с ним быть, но их отношения близятся к концу, и бесполезно скрывать правду. К тому же она знает ответы. Вернуть ее он точно не хочет.

Она заглянула ему в глаза.

– Я ничего не взяла, желая оборвать все связи. Вообще никогда больше не видеть тебя.

Она смотрела на него с явным вызовом. Он застыл. Как она посмела так сказать? Ее слова оскорбительны, задевают что-то темное и опасное внутри его. И это нечто заставляет желать причинить ей боль за столь откровенный отказ. Однако нет причины воевать с ней, найдутся иные способы выплеснуть раздражение и показать ей, какую грубую ошибку она допустила. Хотя Рокко неоднократно убеждал себя, что этого не произойдет, сейчас он сделал шаг ближе к ней.

– Значит, ты больше никогда не хотела меня видеть? Твой план не сработал, не так ли? Ведь сейчас ты со мной.

Эта бунтарка продолжала смотреть на него с вызовом.

– Я могу уйти, когда пожелаю. С разводом или без него. Либо ты принимаешь тот факт, что мы не будем делить одну спальню, либо я уезжаю. Ты больше не интересен мне в смысле интима, Рокко, если ты об этом.

– Хочешь сказать, что не желаешь заниматься со мной сексом?

– Именно.

Рокко заметил, как округлились ее зеленые глаза, когда он обнял ее. Соблазнительное тело тут же стало податливым в его руках.

– Тогда ты, наверное, захочешь убедиться в этом, моя строптивая жена.