Текст книги "Желанная провокация"

Шэрон Кендрик
Желанная провокация

Глава 1

Это было хуже, чем она думала. Намного хуже.

Эмили зарылась лицом в грубую конскую гриву. Прошлое и настоящее слились в одну душераздирающую реальность.

– О, Джойя, – прошептала она. – Что с тобой стало?

Лошадь слабо заржала, и Эмили не смогла сдержать слез, хотя уже давно не плакала. Ведь слезы на самом деле ничего не изменят, не так ли? Хорошо бы внезапно появился волшебник, взмахнул своей палочкой, и все сразу стало бы хорошо. Несколько мгновений она стояла без движения, потом заставила себя отойти, не желая, чтобы животное почувствовало ее страдания, которые захлестнули ее с той минуты, как она сюда приехала.

Она рассеянно огляделась по сторонам. Это место было связано со множеством воспоминаний, имевших горько-сладкий привкус. Воспоминаний о мужчине с сильным телом и теплыми зелеными глазами. Мужчине, который разбудил ее своими губами, руками и много чем еще, который вызвал у нее яркие и сильные переживания, неведомые ей до того момента.

Когда она уходила от Алехандро Сабато, ей казалось, что кто-то вырвал ее сердце из груди, а потом раздавил его. Тогда она поняла смысл выражения «разбитое сердце». Но все же она рассталась с этим мужчиной, потому что не было другого выбора. Или, по крайней мере, так казалось в то время. Теперь она подумала, а не была ли она просто дурой.

Эмили нетерпеливо смахнула слезу, злясь на себя за то, что предалась бессмысленным размышлениям. Не время сейчас грустить или оглядываться назад, думать, что было бы, если… Потому что в жизни не было никаких «если бы». Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что ты делаешь выбор, а потом должен жить с последствиями, какими бы мрачными они ни были.

Услышав звук шагов и обернувшись, она увидела Томаса, медленно идущего к ней. Как же сильно постарел пожилой отставной конюх за восемь лет, прошедших с тех пор, как она видела его в последний раз. Она встретила его в адвокатской конторе, и они с женой согласились сопровождать ее сюда сегодня, настояв, чтобы привезти продукты в опустевший дом. Она была рада их компании и особенно благодарна за то, что они разделили ее горечь от увиденного.

Когда она была здесь ранее, поместье процветало, а огромное ранчо было ухоженным и красивым. Теперь все исчезло. В окружающей обстановке наблюдались лишь незначительные признаки былого великолепия. Всюду, куда бы она ни посмотрела, она видела упадок и запустение – от заросшей веранды, где когда-то светские дамы со смехом потягивали мятный джулеп, до главного дома. Облупилась краска, два окна наверху были разбиты, дверь висела на одной петле. В пустых и гулких комнатах повсюду следы мышей. А конюшня… Не было слов, чтобы выразить, что с ней стало.

Эмили сглотнула. От конюшни не осталось ничего, кроме некогда статной и сильной кобылы, которую она любила всем сердцем, но сейчас Эмили мало походила на то могучее животное, на котором она научилась ездить верхом. Тело девушки задрожало от боли.

– О, Томас, – сказала она, когда старый конюх подошел к ней. – Это так ужасно.

– Да, сеньорита, – согласился он печальным голосом.

– Как же это случилось?

Томас устало пожал плечами:

– Почти не было денег на содержание конюшни, я делал все что мог. Теперь дом будет продан, лошадь им не нужна, так же как и я. А в моем доме, увы, нет места для животных, даже для Джойи.

– С какой стати отчим оставил мне лошадь? – требовательно спросила она, но в глубине души подозревала, что ответ ей известен. Чтобы наказать ее. Даже из могилы причинить ей боль за то, что она осмелилась стать нежеланным свидетелем его пламенного брака с ее матерью. Дочь, которую он никогда не любил, посмела увлечься сыном какого-то работяги.

Томас на мгновение замолчал, а затем заговорил с уверенностью человека, много лет проработавшего в огромном поместье.

– Он завещал лошадь тебе, потому что ты любила ее, – медленно произнес он.

Эмили кивнула. Да. Она любила Джойю. Она обожала эту лошадь всем сердцем еще с подросткового возраста. Ее научил ездить на этой лошади мужчина с зелеными глазами и сильным телом. Убегая от истерик матери, она часами могла скакать верхом по поросшей пышной зеленью аргентинской равнине. Сейчас трудно было представить, что жизнь существа, которое ты любишь, находится под угрозой.

После развода и последующей смерти матери она безжалостно разорвала свои связи с Аргентиной, и тому было миллион причин. Но теперь судьба вернула ее на эту огромную землю, и она была потрясена тем, что обнаружила.

– Я не могу смириться с мыслью, что с Джойей может… что-то случиться, – прошептала она. – Я ломала голову и пыталась придумать решение, но не знаю, что можно сделать.

Она ожидала мрачного согласия, но, к ее удивлению, Томас неожиданно улыбнулся, отчего его морщины на обветренной коже стали глубже.

– Но решение уже есть, сеньорита, – сказал он. – И вы узнаете об этом раньше, чем я предполагал.

Сказав это, он посмотрел на небо. Ясное, голубое аргентинское небо. Эмили вдруг заметила, что на безупречно чистом небосклоне вдруг появилась черная точка, которая становилась все больше и больше, и разрушающий покой жужжащий звук постепенно становился громче.

Прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, она нахмурилась.

– Что это? – спросила она, хотя было совершенно очевидно, что именно это было.

Большой современный вертолет, и он летел к ним. Внезапное предчувствие заставило ее кожу похолодеть, несмотря на жару.

– Мои молитвы были услышаны, – эмоционально сказал Томас. – Потому что он летит к нам.

По телу Эмили побежали мурашки, как будто ледяной ветер внезапно подул в теплый день, и она крепко обхватила себя руками, словно защищаясь. Ее сердце заколотилось, когда вертолет приблизился, и она смотрела, как он завис над их головой, прежде чем начать снижение. Ей хотелось убежать так далеко, как только позволят ноги, чтобы укрыться от темной фигуры, сидевшей за пультом управления и демонстрировавшей свое яркое мастерство, которое всегда было частью его привлекательности. Он был и нежен тоже, именно эта нежность погубила ее. Он показал свое к ней влечение, и это стало для нее откровением, потому что она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Не это ли заставило ее влюбиться в него по уши? Разве не из-за этого боль от расставания с ним была так невыносима?

За годы, прошедшие после их последней бурной встречи, Алехандро Сабато стал иконой международного бизнеса. Он резко завершил свою карьеру игрока в поло мирового класса, но почему-то не пошел ни по одному из обычных путей спортсменов по завершении карьеры. Никаких школ верховой езды, клубов по поло. Вместо этого он стал очень успешным бизнесменом, достигшим успеха на мировом уровне. Хотя его и преследовала слава после обвинявшей его книги, написанной бывшей любовницей.

Но Эмили не думала о его богатстве, о котором большинство людей даже не мечтали. Она думала о нем как о мужчине, который медленно проводил кончиком пальца по линии ее губ, прежде чем поцеловать. Мужчине, научившем ее истинному смыслу любви.

А она все это отвергла.

Ветер, создаваемый грохочущим аппаратом, играл с ее волосами, хотя она и заплела их в косу еще утром. На ней были обычные джинсы и простая футболка. Интересно, почему она вдруг так забеспокоилась о своей внешности. Но в глубине души знала ответ на этот вопрос.

Потому что он был ее любовником.

Ее единственным любовником.

Мужчиной, которому она отдала свою невинность и тем самым навсегда определила свою одинокую судьбу.

Она убрала со щеки трепещущую прядь волос, пожалев, что не могла подавить болезненного стука своего сердца. Было сюрпризом, что он умел управлять вертолетом, но ее это не удивило. Из нищего мальчишки, обладавшего необычайным даром обращения с лошадьми, он превратился в одного из богатейших людей мира. Ему сопутствовал финансовый успех, но не счастье в личной жизни. В таблоидах он имел репутацию плейбоя и противника семейной жизни, оставившего после себя бесчисленное количество разбитых сердец.

Лопасти винта замедлились, а потом совсем остановились, дверь вертолета открылась, и Алехандро Сабато спрыгнул на землю. Он ловко приземлился, продемонстрировав спортивную подготовку и как бы напомнив ей о своем прозвище, полученном во время игры в поло, – Кондор. Томас удивленно выдохнул. Эмили вздрогнула. Его называли так потому, что он был сильным, зловещим и бросался за мячом, как грациозная хищная птица, всегда достигая желаемого. Его команда выиграла в трех чемпионатах мира по поло, и именно Алехандро на вручении всегда держал кубок с гордо поднятой головой, излучая победу и жизненную силу.

Будучи незаконнорожденным сыном экономки ее отчима, он с трех лет рос на ранчо и научился ездить верхом почти сразу же, как только научился ходить. Его талант был обнаружен рано, и он стал обучаться поло, переехав для этого в специальное учебное заведение на другом конце страны. Он был на шесть лет старше Эмили и редко навещал мать. Впервые она встретила его в возрасте двенадцати лет, вскоре после того, как мать вышла замуж за Пола Викери.

Понимал ли он, как одиноко и неуютно чувствовала себя английская городская девушка в этой огромной стране, в доме мужчины, который на самом деле не хотел иметь падчерицу? Возможно, поэтому Алехандро был так добр к ней. Он научил ее ездить верхом и распознавать звезды. Он поил ее йерба матé[1]1
  Йерба мате – парагвайский чай.


[Закрыть] и научил, как разжечь огонь, а затем безопасно потушить его. Между ними возникла дружба, при этом она всегда его боготворила. А потом, когда ей исполнилось семнадцать, что-то изменилось. Влечение вошло в их легкую дружбу.

Но это было очень давно. И все же Эмили поймала себя на том, что при виде того, как Алехандро убрал со лба волосы, трепетавшие на ветру, сердце ее сжалось, напомнив ей, как много он для нее значил. Внезапно ее охватила нервная дрожь, и ей показалось, что она снова та неуклюжая девчонка, которая так обожала его.

Он наверняка увидел ее, но совершенно не обратил внимания, сразу подошел к Томасу, сжал его в медвежьих объятиях и заговорил своим бархатистым голосом на испанском о чем-то, что заставило пожилого конюха засиять от восторга. Эмили почти забыла язык, но все же поняла, что Алех захотел подкрепиться, а Томас кивнул и медленно пошел к дому, по-видимому, чтобы передать сообщение своей жене Розе.

Они оказались наедине, и именно в этот момент солнце скрылось за облаком, поэтому показалось, что весь свет и тепло исчезли. Аргентинец медленно повернулся и окинул ее холодным взглядом. Она хорошо помнила эти теплые зеленые глаза, но сейчас они были ледяными, а его губы изогнуты в презрительной усмешке. Однако даже это не помешало напрячься ее соскам под хлопковой рубашкой, а еще она почувствовала давно забытое сладострастное ощущение между бедер.

– Алех! – Она произнесла это имя более дрожащим голосом, чем ей хотелось бы, но ответной улыбки не последовало.

– Только друзья и близкие люди называют меня так, – холодно поправил он, и его губы сжались в жесткую линию. – Давай остановимся на Алехандро, хорошо?

Это было больно, на что он, собственно, и рассчитывал, но Эмили кивнула, как будто между ними никогда не было ни дружбы, ни влечения. Как будто мужчина, который когда-то так сладко целовал ее грудь, не сказал ничего особенного. За эти годы она многому научилась, но одним из самых важных выученных уроков было умение прятать свою боль так глубоко, чтобы никто не видел.

– Конечно, – ответила она и добавила несколько легкомысленно: – Наверное, это шок от встречи с тобой, Алехандро.

– Ты действительно считаешь это шоком, Эмили? – спросил он задумчивым голосом с сильным акцентом. – А может, это глубокое и устойчивое желание? По потемневшим глазам и напряжению в теле, которое я так хорошо узнаю, я бы предположил, что это последнее.

Эмили работала в сфере общественных связей, поэтому знала, что любую негативную новость можно представить в положительном ключе, но в данном случае это казалось невозможным. Он произносил слова с чувственностью, сочащейся из каждого звука, но смотрел на нее с таким презрением в зеленых глазах, как будто она ничего не значила для него. Однако даже это не повлияло на ее реакцию на него. Все чувства, которые она считала мертвыми и похороненными, начали возрождаться, и она не могла остановить этот процесс, как бы ни старалась. Ей хотелось любоваться лакрично-черными волнами его слишком длинных волос, блестящей бронзовой кожей. Она смотрела на его мужское тело с тем же жадным выражением, с каким человек, бродивший несколько дней по пустыне, смотрит на флягу с прохладной водой. Больше всего на свете ей хотелось броситься в его объятия и поцеловать.

Сосредоточившись, она уставилась на него с выражением вежливого любопытства, пытаясь вести себя так, как будто он был обычным знакомым. Но ее внешнее спокойствие не отражало того, что происходило внутри. Казалось, что ее гормоны вспомнили, для чего они были предназначены. Благодаря ему все ее тело покалывало от желания, жара и ожидания. Ее соски неловко упирались в бюстгальтер, и она почувствовала давно забытую истому возбуждения в паху.

В прошлом он всегда носил бриджи для верховой езды или выцветшие джинсы, которые обтягивали его бедра совершенно неприличным образом. Сегодня он был одет в безупречный легкий костюм и выглядел как миллиардер, а не как новоиспеченный игрок в поло с двумя песо в кармане, в которого она влюбилась. Любовь – это последнее, о чем ей нужно думать, строго напомнила она себе. Ей нужно было выяснить, что послужило причиной его неожиданного появления, а затем как можно скорее уйти. Ей определенно не нужно было отвечать на его провокационные замечания о ее теле. Даже если они были правдой.

– Почему ты здесь, Алехандро? – спросила она, мгновенно почувствовав легкое раздражение в своем голосе и изо всех сил стараясь его сгладить.

– Не играй в игры, Эмили, – мягко сказал он. – Это пустая трата нашего времени. Я пришел, потому что ты нуждаешься во мне.

Эмили быстро заморгала:

– Нуждаюсь?

– Ты собираешься повторять все, что я говорю? – Его голос был шелковистым. – Разве ты не выросла и не перестала быть такой послушной?

И на это тоже не реагируй, сказала она себе. Тебе не нужно с ним спорить. Ты больше не наивная девочка, ходившая за ним по пятам, как ручная собачонка, и впитывавшая все, что он тебе говорил. Ты уже даже не девушка, плакавшая каждую ночь несколько месяцев после своего ухода от него. Ты оставила этого мужчину давным-давно. Ты стала взрослее. Вы оба изменились.

Эмили вздернула подбородок, как научилась, наблюдая за другими женщинами. Это был сигнал миру о незыблемой уверенности в себе, даже если внутри было множество вопросов, сомнений, печали.

– Я здесь не для того, чтобы обмениваться оскорблениями, Алехандро, – спокойно сказала она. – Я задала тебе вполне разумный вопрос о том, почему ты прилетел.

На мгновение его зеленые глаза сузились.

– Томас написал мне по электронной почте.

– О чем? – нахмурилась она.

Он пожал плечами, и она почувствовала себя неловко от вида его мускулов, перекатывавшихся под тонким материалом рубашки. Потому что она вспомнила, как крепкие руки обнимали ее так сильно, что все беды мира, казалось, отступали.

– О том, что твой отчим умер, хотя я это уже знал, такие новости распространяются быстро. Что он завещал тебе твою старую лошадь. Что у тебя не было средств, чтобы заботиться о ней, и ты отчаянно нуждаешься в помощи. – Он пристально посмотрел на нее. – Это правда?

Отчаянно? Так ли это? Эмили видела вопрос в его пронзительных зеленых глазах. Конечно, она все еще не оправилась от недавних событий, которые перевернули ее жизнь с ног на голову. Ее отвратительный отчим заплатил высокую цену за свою давнюю любовь к бутылке и умер одинокой смертью, о чем она не сильно печалилась. Эмили не видела его со времен печальных событий, последовавших за его жестоким разводом с ее матерью, и была шокирована, обнаружив себя в списке его наследников. Она все еще недоумевала, почему попросила своего делового партнера о незапланированном отпуске и приехала в пыльную адвокатскую контору в Буэнос-Айресе, чтобы узнать, что он ей оставил. Что это было – обычное любопытство или желание похоронить призраков из своего прошлого?

В любом случае она была разочарована. Похоже, не было никакого покаяния на смертном одре, заставившего Пола Викери загладить свою вину за жестокое обращение с ней и ее матерью. Просто очередной поворот ножа, чтобы разбередить старую рану.

– Кое-что из этого правда, – хрипло сказала она. – Мой отчим оставил мне Джойю. Но я ни в коем случае не просила Томаса связаться с тобой. Ты последний человек, к которому я бы обратилась.

Губы Алехандро сжались, когда он услышал ее мягкий английский выговор. Конечно, ведь он был бедным парнем с крепким телом, признанным подходящим для того, чтобы ввести ее в мир наслаждения, а затем отброшенным в сторону как бесполезный мусор. Эмили Грин выставила его дураком, не так ли? Уставилась на него своими большими сапфировыми глазами, тряхнула своими светлыми волосами, как дерзкий пони, и они рассыпались по ее спине, как поле золотой пшеницы. Он был потрясен ее английской красотой, ее белоснежной кожей, дерзкой силой ее молодого тела – длинными ногами, тонкими руками и волнующим изгибом бедер.

Жаркими летними ночами, когда он лежал один на своей узкой койке рядом с конюшней, пот струился по его лбу, и его переполняло желание, когда он представлял ее в своей постели. А потом, когда его мечта наконец-то сбылась и он заполучил ее, она ушла, не оглянувшись, раздавив его честь, его надежды своими дорогими кожаными туфлями.

Он был поражен ее поведением. Все женщины – обманщицы и плутовки. Но Эмили ранила его больнее всех, у нее в руках оказалось самое острое лезвие, которое глубоко вонзилось ему прямо в сердце.

– И что ты собираешься делать? – спросил он, бросив сочувственный взгляд на лошадь, которая все еще пыталась собраться с силами, чтобы ткнуться носом в руку Эмили. – Всадишь ей пулю в голову?

Она отпрянула, глядя на него так, словно он только что поднялся из глубин ада.

– Ты хочешь, чтобы я убила свою лошадь? – обвинительно произнесла она дрожащим голосом. – Ты, который всегда любил животных?

– Да, я любил их и до сих пор люблю, – заявил он. – Больше, чем людей, и слишком сильно, чтобы обрекать их на верную гибель. Ты этого хочешь для Джойи, Эмили?

– Конечно, это не то, чего я хочу, – ответила девушка, покачав головой, и он залюбовался светлой блестящей гривой ее волос. – Но у меня его нет…

– Нет чего? – вкрадчиво спросил он.

Эмили уставилась на Алехандро, не желая раскрывать правду. Но что толку от гордости в такой ситуации? Она должна думать о Джойе, а не о том, какое впечатление произведет ее бедность на этого миллиардера с великолепным телом.

– У меня нет средств, чтобы ухаживать за ней, – призналась она. – Я живу в маленькой квартирке в центре Лондона и не могу перевезти ее туда…

– Сомневаюсь, что кобыла вообще переживет это путешествие.

Она кивнула.

– Я веду очень скромный образ жизни, – продолжала она, чувствуя, как кровь прилила к ее щекам, когда он продолжал смотреть на нее с оттенком презрения. – Что, конечно, не позволит мне финансировать лечение Джойи здесь, в Аргентине.

Алехандро обдумывал ее слова, когда на веранде появилась Роза с двумя деревянными чашками для питья, Эмили почувствовала ностальгию, узнав традиционный аргентинский напиток йерба мате. Алехандро первым познакомил ее с ним – показал, как пить его, чтобы листья не попадали в рот. Именно он сказал ей со смехом, что если она выпьет слишком много, то кофеин не даст ей спать всю ночь. Она вспомнила, как улетала от новых ощущений, когда он дотрагивался до ее тела.

– Почему бы нам не пойти на веранду и не поговорить в тени, пока Томас отведет Джойю обратно в конюшню? – спокойно предложил Алехандро.

К удивлению Эмили, она согласилась, хотя инстинкт подсказывал ей, что это не такая уж и хорошая идея. Возможно, шок от встречи с ним заставил ее подняться по скрипучим деревянным ступенькам. Или, может быть, по старой привычке она всегда была готова согласиться на любое его предложение. В любом случае она была рада присесть на веранде и сделать глоток горького напитка, который Роза оставила для них.

Утолив жажду, Эмили беспокойно заерзала, заметив холодный взгляд аргентинца. Он расстегнул третью пуговицу на своей белой рубашке и вытянул перед собой длинные ноги, привлекая ее внимание к твердым мускулистым бедрам. Она почувствовала, как капли пота выступили у нее на лбу, когда она вспомнила эти бедра прижатыми к ее ногам. Их физическая связь резко оборвалась, напомнила она себе, удивившись, что такой непродолжительный эпизод оказывал на ее жизнь столь длительное воздействие. И тут она вспомнила кое-что еще.

– Томас сказал мне, что твоя мать умерла в прошлом году, – тихо сказала она. – Я очень сожалею о твоей потере.

Вдруг выражение его лица изменилось. Она увидела, как он потемнел от гнева, и слегка откинулась на спинку потертого плетеного стула.

– Ты настолько лицемерна, чтобы выразить свои соболезнования? – спросил он. – Ведь именно из-за тебя мать потеряла работу.