Текст книги "Расколотая свобода"

Я неустанно выкрикивала его имя и сквозь охватившую меня дымку блаженства почувствовала, что Данте тоже кончает. Крепко вцепившись в мои волосы, он навалился и излился в меня.

Прижался лбом к моему, и теперь мы тяжело дышали одним воздухом.

Сделав глубокий вдох, он пробормотал:

– Помни, только когда ты становишься такой мокрой и кончаешь так сильно, тебя трахают правильно. Лайла, никогда не соглашайся на меньшее.

В тот момент все происходящее казалось мне правильным и одновременно… нет. Теперь я это понимала. Я влюбилась в мужчину, будучи еще совсем незрелой. Не должна была чувствовать, будто он – часть меня, но внезапно именно так и решила. И теперь мне было трудно поверить, что он выскользнет из меня, как и случилось минутой позже.

До того, как я успела взглянуть вниз, он убрал из-под меня подушку, а затем укрыл простыней.

– Ты прекрасна, Ягненок.

Почему мне тут же захотелось попросить его остаться? Мой разум умолял сделать это, объяснить, что Данте не нужно уходить, что я написала ему не для того, чтобы он просто подарил мне многочисленные оргазмы. Что мы могли бы стать не просто друзьями… Мы ведь уже прошли этот этап, верно? По крайней мере, я. Я хотела большего, большего с Данте.

– Данте, я… Мои родители вернутся только через неделю, – заикаясь, пролепетала я, внезапно засомневавшись, к чему все это приведет, но точно желая, чтобы он остался.

– Лайла, – предостерегающе прорычал он.

– Просто говорю. Мы могли бы… ну, знаешь… на неделю. Всего-то неделю, – я пожала плечами, стараясь изобразить безразличие, хотя мое сердце билось как сумасшедшее.

Он потер лоб.

– Знаешь, я все время повторял, что, даже когда все закончится, у меня останется память о твоем подарке, и я буду долго лелеять твою девственность, несмотря на то, что ты обманом заставила меня забрать ее. Теперь же не уверен, что готов удовлетвориться одним разом.

От его слов моя спина покрылась мурашками.

– Когда тебе надо возвращаться?

– Пока не знаю, но я здесь минимум на неделю. Потом улечу обратно на базу.

Я вцепилась в простынь.

– Тогда, может, увидимся завтра?

Он обвел взглядом мою комнату, потом посмотрел на улицу, будто обдумывал что-то.

– Знаешь, ты единственная, ради кого я готов рискнуть дружбой с твоими братьями. Если хотим двигаться дальше, нужно сделать все правильно. Поняла? – спросил он, натягивая джинсы. Затем спрятал член и натянул на себя серую футболку, закрывая твёрдый пресс. А я не переставала истекать слюной, наблюдая за его действиями.

– Делайла, сосредоточься.

Резко подняла взгляд и увидела в его глазах смех. Ему нравилась моя реакция, моя неспособность перестать пялиться.

– Прости. М-м-м, ты прав. Как я сказала, моя семья уехала. Я осталась, потому что мне нужно собирать вещи, так что можем провести время здесь.

– Кстати, я охрененно сильно горжусь тем, что ты идешь в этот университет. Похоже, он престижный. Мама сказала, туда трудно поступить. Не забывай об осторожности и следи за оценками.

– Конечно же, – я закатила глаза. Неужели всех волновали лишь мои оценки? – Так и сделаю, буду вспоминать твои слова.

– Какие именно?

– Если я кончаю так сильно, как с тобой, значит меня трахают правильно, – и подняла бровь. Моей целью было шокировать его и разозлить, в основном в отместку за то, что он вел себя как старший брат, а именно раздавал советы, хотя побывал во мне раньше, чем любой другой мужчина.

Но Данте совсем не обиделся. Просто шагнул ближе и, наклонившись, взял меня за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Лучше бы так и было. Ни один мужчина не заслуживает тебя, если не может трахнуть так, как я.

– Правда? – я наклонила голову. – А вдруг я не смогу найти такого?

– Начинаю думать, что и сам не хочу этого, – он сжал челюсти. Что-то в нем изменилось, на нас навалилась тяжесть, к которой я была не готова. Взгляд Данте потемнел, в нем отразилась тревога. – Раньше я бы заявил, что я единственный, кто заслуживает тебя, Лайла. Теперь же знаю, что это не так. Но у меня есть неделя, чтобы ты узнала, чего именно заслуживаешь.

– А что потом, Данте?

Он покачал головой, а затем потянул мою нижнюю губу, освобождая от зубов, которыми я снова впилась в нее, неожиданно разволновавшись от его признания. Затем он медленно поцеловал меня. Голод исчез, а этот поцелуй больше походил на пожелание доброй ночи. Когда Данте отстранился, его зеленые глаза вновь наполнялись теплотой и очарованием. Именно такую маску он надевал, чтобы отгородиться от всех, кто хотел получить от него нечто большее.

– Будь готова принять меня завтра. Договорились?

Я кивнула.

– Я уже готова.

– Не искушай меня. Мне надо вернуться, пока мама ничего не заподозрила.

Глава 2
Данте

Лишить девственности сестру лучшего друга

Прошла целая неделя.

Неделя, в течение которой она была в моем полном распоряжении.

– Лайла, – прошептал я.

Она что-то пробормотала во сне и перевернулась так, что простынь упала, обнажив ее грудь. За неделю я по меньшей мере раз пять пометил ее и теперь, не колеблясь, провел пальцем по следам предыдущих укусов.

Мне точно было уготовано место в аду. И не просто в аду, а в преисподней. Меня ждали всевозможные пытки, и в данном случае мое имя было абсолютно к месту.

Декс, Доминик, Димитрий и Деклан совершенно точно должны были убить меня. Все эти годы в попытке защитить своих сестер они прогнали по меньшей мере половину мужского населения города. Я отвадил другую половину, а еще надрал задницу Гарретту и Дэвиду.

Лайла была нашим ангелом. Я не раз повторял им это, так что они запомнили.

Как и все остальные.

Она была милой и красивой во всех смыслах. До двенадцати лет у нее были такие же кудряшки, как у Ширли Темпл, и даже потом, когда она смущалась, ее щеки краснели так же. Никто не имел права порочить ее невинность. Именно этого я с нетерпением ждал, когда приезжал домой в отпуск – увидеть, как она краснеет, когда я дарю ей безделушку; увидеть ее застенчивую улыбку, которую я получал, когда здоровался с ней во время празднования дня рождения одного из членов семьи. Ее единственным недостатком было только то, что она оставалась слишком доброй и пугливой, а потребность в идеальном поведении была настолько сильной, что на протяжении многих лет мы могли лишь дружить.

Пока на этой неделе не стали больше, чем просто друзьями.

Черт, такому, как я, было не место рядом с ней, но я слишком долго придерживался подобной линии поведения.

Так что изменение в наших отношениях являлось лишь вопросом времени.

Я целый гребаный год пялился на Делайлу, хотя не должен был. Клянусь, как только ей исполнилось семнадцать, я увидел ее в совершенно ином свете.

Для меня она всегда была под запретом, и я никогда и не мыслил о большем, пока однажды она не ответила согласием на мое предложение подвезти ее в школу и не запрыгнула ко мне в машину.

Тем летом ей исполнилось семнадцать.

Я вернулся из Афганистана, из отряда «Дельта», куда перешел после трех лет службы в спецназе. Они подвергли меня психологическому тестированию, изучили историю моей семьи и провели медосмотр, который, вероятно, не смогло бы пройти большинство рейнджеров.

Я успешно справился со всеми заданиями.

А может, это они возбудились, увидев в досье имя моего биологического отца, поэтому и взяли меня. Его связи с мафией и давняя репутация кого-то вроде Джеймса Бонда сослужили хорошую службу.

Люди просто не понимали, что мафия уже давно в той или иной степени сотрудничает с правительством.

Никто не видел отца с тех пор, когда я был еще ребенком. Все, что нам досталось от него, – отличная ферма и небольшое состояние на банковском счету матери. И еще он оставил мне ДНК, благодаря которой я умел убивать и метко стрелять. Я не сдавался под давлением, а наслаждался им. Не избегал пыток или боли, а сам причинял их. Но до всего этого я жил обычной жизнью. Рос на соседней улице, рядом с большой семьей, и стал лучшим другом старших братьев Делайлы и ее сестры-близнеца.

В дальнейшем я не смог не поддаться искушению, не пропасть при виде этой нежной улыбки и соблазнительного аромата, который исходил от этой девушки.

Секс ей понравился гораздо больше, чем я ожидал. Мы достигли уже третьего или четвертого оргазма, и все равно она оживала, когда я приникал к ее мягкой плоти.

Теперь она не была невинной. Если бы кто-то в городе узнал, если бы ее мать, братья или, не дай бог, отец выяснили правду, они бы просто убили меня.

Я не гордился своим поступком, но все же наслаждался происходящим. Делайла Харди давно завладела моим сердцем, а теперь я забрал и ее девственность.

Она поерзала, и я наклонился, чтобы нежно поцеловать ее.

– Ягненок, кажется, я люблю тебя. Думаю, ты единственная, кого я люблю настолько сильно, что не могу отпустить.

Собирая вещи, чтобы успеть на самолет, я надеялся, что тоже завладел ее сердцем.

Мы обещали, что будем писать друг другу. И я дал слово, что придумаю, как рассказать обо всем ее братьям и семье. Только позже. Неправильно было сообщать обо всем сейчас, когда они только прилетели домой, а я вот-вот улечу.

Мы решили, что со всем разберемся. Мы хотели быть вместе.

…Пока я не узнал, что она хотела совершенно иного.

Две недели спустя

От: Данте Рид [email protected]

Кому: Делайла Харди [email protected]

Лайла!

Прости, что не смог задержаться подольше. Я обещал звонить, но какое-то время не смогу связаться с тобой. Миссии перенесли, и я получил повышение. Да, новость хорошая, и все же злюсь. Теперь я надолго застрял на службе. К тому времени, как я вернусь домой, ты уже уедешь в университет.

Я ведь все еще могу приехать к тебе в гости? Нам не придется прятаться по углам. С радостью свожу тебя на свидание или трахну так, чтобы твои крики слышал весь кампус.

Ты ведь скажешь парням в университете, что у тебя есть парень? Черт, надо было спросить об этом, пока я был дома. Не ожидал, что прилетят твои братья. Все произошло слишком быстро.

Надо им все рассказать. Официально сообщить о нас.

А потом отправить тебе несколько футболок с моим изображением, а также мои фотографии, чтобы все в этом твоем университете знали правду. Не хочу, чтобы какой-то лохматый серфер попытался увести у меня девушку.

Лайла, ты моя.

И твоя красивая розовая киска принадлежит мне.

На веки вечные.

Если тебе трудно дышать, не забывай считать до семи.

Хотя теперь я знаю, что твое быстрое дыхание очень заводит.

Скорее пришли ответ. Мне надоело скучать по тебе.

Данте

От: Делайла Харди [email protected]

Кому: Данте Рид [email protected]

Дорогой Грязный Данте!

Господи, теперь я буду называть тебя именно так. Да, через пару недель я уезжаю в университет. Знаю, у тебя не будет возможности часто писать, поэтому буду перечитывать твои непристойные письма. Ведь, читая их, я улыбаюсь.

И начинаю быстро дышать.

Если ты хоть слово скажешь моим братьям, они взбесятся и будут постоянно донимать меня. Давай расскажем им обо всем, когда ты приедешь. Попробуем объявить новость при родителях, и, возможно, тогда они отреагируют спокойнее. Не знаю.

Или вообще можем никому ничего не говорить, вдруг ты не хочешь. Это нормально, что мы тайком хорошо провели время вместе, понимаешь? Я вроде как обманом втянула тебя во все это и не хочу, чтобы ты чувствовал, будто… не знаю. Пойми, я тебя ни к чему не принуждаю. Я благодарна за то волшебство, которое ты подарил мне, и не хочу, чтобы ты думал, будто обязан продолжать все ради того, чтобы сохранить хорошие отношения с моей семьей или что-то подобное.

Не подумай, я не говорю, что ты неискренен, но у тебя ведь никогда не было девушки, я права? А может, ты просто никогда не рассказывал мне. Если что, не рассказывай и сейчас. Я буду ревновать. Глядя на тебя в детстве, я видела в тебе супермена, рядом с которым есть место только для суперженщины, и потом часто плакала в подушку. Возможно, я хорошо училась и занималась спортом, но ни за что не смогла бы соперничать с теми женщинами, с которыми ты встречался.

Однажды летом я чуть было не отказалась присмотреть за ягнятами и лошадьми, потому что знала, ты пригласишь Уиллоу, а она была шикарной девушкой. И почти уверена, что тем летом ты научил ее ездить на одной из лошадей твоей мамы. Потом я даже плакала из-за этого в конюшне.

Как жаль. Ее. Раз уж теперь ты со мной.

Несмотря на это, мне хочется верить, что даже тогда частичка тебя принадлежала мне. Ты все еще приходил посидеть со мной, когда надо было кормить ягненка, и я очень радовалась этим моментам. Спасибо, что всегда оставался рядом. Спасибо, что ты со мной и сейчас, даже когда тебя нет.

Давай посмотрим, что будет дальше, но ты все равно всегда можешь приехать в гости. Ты знаешь мой номер.

Дышала, считая до семи, и все равно скучаю по тебе.

Лайла

Два месяца спустя

От: Данте Рид [email protected]

Кому: Делайла Харди [email protected]

Лайла, у меня есть всего лишь минутка.

Черт, прошло уже очень много времени. Прости, что не смог связаться с тобой. Надеюсь, переезд в Калифорнийский университет прошел хорошо.

Часть меня всегда принадлежала тебе, Лайла. Ты была моим Ягненком и всегда им останешься. Прости, что не могу писать больше и чаще, но теперь я полностью твой.

Не забывай об этом.

Считай до семи, малышка.

Данте

От: Делайла Харди [email protected]

Кому: Данте Рид [email protected]

Переезд прошел замечательно. Калифорнийский университет – прекрасное место. Я знаю, ты, наверное, очень занят. Не переживай, у меня тоже плотный график, и мне трудно выкроить время для письма. Давай наверстаем упущенное, когда ты вернешься. Надеюсь, у тебя все хорошо.

Лайла

От: Данте Рид [email protected]

Кому: Делайла Харди [email protected]

Лайла!

Ты написала достаточно короткое письмо. Оно милое, но какое-то неискреннее. Ты точно злишься или обижена, вероятно из-за того, что я не могу часто писать тебе. Надо придумать что-нибудь по возращении. Операция прошла дерьмово.

Обязательно заглажу свою вину, когда буду дома.

А потом много месяцев спустя

Данте: Я дома… ты не ответила ни на мой звонок, ни на мои последние письма. Полагаю, это означает, что мы расстались, даже не начав встречаться. Уже подумываю поехать в университет, вытащить тебя из комнаты общежития и спросить, в чем же дело. Хотя твоя мама сказала, что у тебя все хорошо. Надеюсь, у тебя действительно все хорошо. Не забывай дышать, малышка.

Глава 3
Делайла

Задержание

Пять лет спустя

– Ничего не говори. Прости, хорошо? Просто молчи и все. Я возьму вину на себя. Это я виновата, только я, – прошептала Иззи.

Стоило увидеть отражение ужаса на лице, так похожем на мое собственное, как я сразу же почувствовала опустошение. Темные вьющиеся волосы сестры обрамляли хмурое лицо в форме сердечка, а карие глаза, практически идентичные моим, наполнялись слезами. А потом я мысленно ахнула, когда ее отвели в сторону. Теперь уже слезы выступили и на моих глазах.

Каждая из нас теперь была сама по себе, и мой мозг был не в состоянии воспринимать то, что говорил офицер службы транспортной безопасности. Я видела только, как двигались его губы, как он делал вдох, из-за чего прикреплённый к рубашке золотой значок поднимался. Офицер продолжал свой монолог, словно не ждал от меня ответа.

Он уже принял решение. Припоминаю, как на уроках психологии нам говорили, что в восьми случаях из десяти, если кто-то приходит к какому-то выводу или мнению, он найдет способ найти ему оправдание, даже если понимает, что ошибается.

Наверное, так чувствовала себя и моя сестра каждый раз, когда признавалась, что побывала в колонии для несовершеннолетних. Или что она – бывшая наркоманка.

Из-за страха за нее кровь быстрее побежала по венам. А потом она будто застыла, потому что я обвела взглядом комнату. Что бы ни сделала Иззи, дела были плохи.

Если она снова попадет в тюрьму, то точно не в колонию для несовершеннолетних. Все будет намного хуже.

Теперь она совершила настоящее преступление. При этом – в аэропорту.

Но я не могла допустить, чтобы ее забрали. Сейчас ситуация изменилась. Я видела, как ей страшно, как она пытается взять всю вину на себя, пока ее уводят прочь.

Бросив взгляд на сотрудника службы безопасности, я тут же приняла решение.

– Да, это мой чемодан. И моя сестра ничего не знает, я сама упаковывала его.

Ведь если сказать, что виновата я, нам, возможно, могли бы вдвое уменьшить сроки, да?

Хороший офицер уточнил бы, сколько килограммов и каких конкретно наркотиков вы везете, кто попросил вас сделать это… Он бы провел расследование.

Знала ли я, что именно лежало в чемодане? Нет. Я лишь понимала, что моя сестра мастер попадать в неприятности. Предполагалось, что теперь она вела себя подобающим образом. Я всегда была готова поддержать ее, даже когда мама позвонила и сказала, что ей не нравится идея Иззи приехать ко мне в Пуэрто-Рико.

– Делайла, там для нее слишком много соблазнов и возможностей, – даже спустя много лет акцент матери никуда не исчез. Иногда она переходила на греческий, и тогда отец смеялся, потому что мы понимали лишь треть из того, что она говорит. А вообще, переход на родной язык служил для нас свидетельством того, что у нас проблемы. – Неужели я тебя ничему не научила? Ты заканчиваешь университет и тут же поступаешь по-своему. Надо было пойти в медицинскую школу, а не путешествовать по миру, работая медсестрой. Ты могла бы стать врачом!

Мама пропустила мимо ушей мои заверения о том, что я сама знаю, как справиться со своей сестрой-близнецом. В конце концов, я перебила ее и сказала, что это моя жизнь. К тому же я скучала по Иззи и ждала ее приезда.

И теперь, беря вину на себя, я тем самым отказывалась признавать правоту мамы в том, что моя сестра опять обманула нас.

Она приехала на выходные, хотела навестить меня и увидеть, где я работаю. Два месяца назад я устроилась медсестрой и изо всех сил пыталась освоиться в месте, где говорили одновременно на двух языках, а еще совсем недавно написала собственный список желаний. И все это в одиночку.

Я жила самостоятельно, наслаждаясь тем, что предоставлена самой себе, и все же она умоляла меня на пару дней полететь с ней в Спрингфилд, наш маленький городок, чтобы навестить родственников.

Моя младшая сестра-близнец отлично умела давить на больное.

– Лайла, семья скучает по тебе. Из Калифорнийского университета ты сразу отправилась работать и ни разу не приехала к нам. Клянусь, вчера мама даже плакала.

Была в ее словах хоть доля правды?

– Хотите признаться в чем-нибудь еще? – офицер широко улыбнулся, и я поняла, что, выйдя из комнаты для допросов, он поаплодирует самому себе.

– Думаю, сначала мне стоит поговорить со своим адвокатом.

Он усмехнулся.

– Вы надолго останетесь в тюрьме, юная леди.

Стараясь не поддаваться панике, я прочистила горло.

– Я имею право на один телефонный звонок, верно?

Как будто я могла позвонить кому-то, кроме мамы и папы. Если бы я связалась с ними, они бы тоже запаниковали, а мне нужен был план действий. Мама смотрела репортажи из зала суда, а папа искал рынки для сбыта пива, так что у них не было нужной мне информации.

Офицер наклонился вперед и положил руки на стол, чтобы смотреть на меня сверху вниз так, будто я была грязью на подошве его ботинка.

– Вы арестованы за хранение и контрабанду наркотиков. Это тяжкое уголовное преступление. Пока никаких телефонных звонков, а теперь – руки за спину.

В комнату вошли еще два офицера, как будто я была особо опасным преступником. Это я-то, Делайла Харди. Лучшая выпускница класса. Черт, да я с отличием окончила Калифорнийский университет. За всю свою учебу даже ни разу не получила замечание.

Пока я пыталась медленно и спокойно дышать, офицер зачитал мне мои права.

Единственным известным мне человеком, который был способен сохранять спокойствие в такой ужасной ситуации, был мужчина, о котором я старалась больше не думать. Именно из-за него я избегала возвращения в дом родителей. И все же каждый раз, делая расслабляющий вдох, я вспоминала о нем. О Данте.

Ему было шестнадцать, а мне одиннадцать, когда я оказалась заперта в темном подвале соседского дома.

– Давай считать до семи, один выдох и один вдох, хорошо? – предложил он, ковыряясь в замке. Братья ушли, а через десять минут меня уже нашел Данте. Вероятнее всего, он услышал мое судорожное дыхание.

Мы считали вместе. Я слушала его тихий голос, а на цифре семь дверь открылась, и я буквально прыгнула в его раскрытые руки.

С тех пор семь стало нашим с ним общим числом.

Когда Иззи отправили в колонию для несовершеннолетних за то, что она, будучи под воздействием наркотиков, совершила в магазине кражу, я тоже была с ней. Данте и мой брат, Дом, сразу же примчались забрать меня, пока мои родители ехали в участок. Мы считали до семи. В тот раз я заставила его повторить так семь раз.

Наверное, на этот раз мне пришлось бы считать до семи раз семьсот, чтобы хоть немного успокоиться.

Господи, мне грозила тюрьма.

К такому я была не готова. Я устроилась на работу, потому что поняла – университет не дал мне практически никакого опыта. Я обнаружила, что не удовлетворена итогами обучения. Меня вообще пугала перспектива жить, не особо заботясь о происходящем, был риск заниматься чем-то таким, из-за чего никто даже не посмотрит на меня дважды.

Признаюсь честно, однажды мы с сестрой курили в лесу наркотики. Честно говоря, в основном все делала Иззи. А я все это время таращилась на нее и следила за действиями.

Очевидно: она уже перешла на контрабанду наркотиков и с тех пор использовала меня в качестве прикрытия. А я только окончила школу медсестер и всего лишь пыталась немного отдохнуть.

В тот момент я не знала, на чем конкретно сосредоточиться, на ярости или панике.

Меня собирались посадить в тюрьму.

А ведь я даже не совершала проклятое преступление.

* * *

– Наклонитесь и покашляйте.

Почему плакать захотелось именно сейчас? Эта женщина всего лишь выполняла свою работу. Тем не менее было крайне унизительно стоять голышом и кашлять, чтобы доказать, не набила ли я сами знаете что сами знаете чем. Мне хотелось накричать на офицера, что это нарушение моих прав, свобод, неприкосновенности частной жизни или еще что-нибудь такое.

Но я знала, что такой поступок станет ошибкой. Для них я была преступницей.

И они действительно верили, что я способна на подобное, ведь я сама во всем призналась. Я заявила, что чемоданы принадлежат мне и не отрицала, что в бутылках с шампунем лежали наркотики, огромное количество наркотиков… Я не знала, сколько точно там было, но теперь за это мне грозила тюрьма.

Я не представляла, когда мне позволят сделать звонок и увижу ли я здесь сестру. Может, они отпустили ее? А вернется ли она за мной?

Различные мысли крутились в голове, когда мне вручили серовато-белую простыню и подушку.

– Присматривай за ними, если хочешь спать с комфортом.

Одежда, которую я натянула на влажное тело, неприятно царапала кожу.

Все было совсем не так, как показывают в кино. Мне не разрешили позвонить, и здесь не было никого, с кем я могла бы поговорить. Сообщив номер и указав направление, меня просто отправили в камеру. Некоторые женщины при виде меня закатывали глаза, а когда я кивала им, отворачивались. Но я решила не обращать на это внимания и постаралась сохранять спокойствие, мысленно успокаивая себя: «Просто иди вперед».

Мне выпадет возможность разобраться, как действовать, когда только я узнаю, где мне предстояло провести ближайшие дни. При этой мысли на глаза навернулись слезы. Когда же я добралась до своей камеры, белая железная решетка на двери подтвердила, что в будущем меня ждет отнюдь не прогулка по парку.

Подумать только, теперь я оплакивала все, что было у меня до того, как я попала сюда, и теперь эти слезы казались проявлением каприза. Неужели именно так чувствовала себя Иззи во время пребывания в колонии?

Беспомощная. Одинокая. Напуганная.

Я сейчас взрослее, чем она тогда, но это не помогало.

Вздохнув, я обвела взглядом комнату и заметила пустой матрас на нижней койке.

– Если планируешь занять эту кровать, то лучше тебе не храпеть, – донесся сверху грубый голос.

– Я… я не храплю, – тихо ответила я, сомневаясь, стоит ли знакомиться или достаточно просто разъяснить, что хотела узнать моя сокамерница. Обычно я не шумела во сне. Никто из моих братьев и сестер никогда не жаловался на мой лунатизм или что-то подобное.

– Хорошо, – женщина свесила с верхней койки тощие ноги и принялась раскачиваться вперед-назад, разглядывая меня. – Последняя девчонка, которая спала здесь, была охрененно громкой. Хорошо, что ее парень быстро вытащил ее. За что ты попала сюда?

Я прочистила горло.

– Хм… хранение наркотиков. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

– Удачи. Эта сучка-офицер за весь день ни разу не разрешила нам позвонить.

И тут я услышала смех, очень похожий на мой собственный. Тут же бросила вещи на койку и поторопилась прочь из камеры.

Повернув за угол, я увидела, что сестра разговаривает с другой заключенной. Она смеялась над шуткой и казалась совершенно спокойной. Ее темная коса была перекинута через плечо.

Обычно Иззи с легкостью вписывалась в любую компанию, и этот раз не стал исключением. Каким-то образом ей удавалось выглядеть великолепно даже в оранжевом комбинезоне, и она точно была счастлива оказаться в центре внимания.

Но стоило ей увидеть меня, ее улыбка тут же исчезла.

– Делайла? Какого хрена? Почему ты здесь?

– Какого хрена? Что значит «какого хрена»?! – мой голос больше напоминал пронзительный крик птицы. Сестре следовало бы обрадоваться. Я не находила себе места, переживая, что она осталась здесь одна, и ради ее благополучия готова была пожертвовать несколькими годами собственной жизни. Хотя, с другой стороны, именно благодаря ей я и оказалась здесь.

Мое смятение быстро переросло в гнев:

– Почему я здесь? Как насчет того, почему мы обе здесь?! Может, начнем с этого?

– Я заверила офицера, что ты невиновна.

– Ну… – прочистила горло. – Я сказала то же самое про тебя.

– Ты что, шутишь? – сестра провела рукой по лицу. – Боже мой.

– Ага, всегда пожалуйста, – фыркнула я.

– Пожалуйста? Да за что?! Я же все еще здесь, так что очевидно, что твоя речь не сработала, – усмехнулась она.

– Ты! – я ткнула в нее пальцем и шагнула ближе. Некоторые женщины насторожились, а одна даже пробормотала, что вот-вот начнется драка. В попытке успокоиться я сделала вдох. – Ты обманом заставила меня поехать с тобой, а сама провернула такое.

– Подумаешь, ерунда. Я выйду через несколько месяцев, а тебе нужно найти адвоката, чтобы тебя выпустили раньше. Господи, ты здесь долго не протянешь.

– Ого, так что, теперь это соревнование? Кто из сестер опаснее? Иззи, какая же ты незрелая. Разве на это надо тратить свою жизнь? – моя речь напоминала обычные слова родителей, но меня это уже не волновало.

Она одарила меня суровым взглядом:

– Какая жалость, что я не такая идеальная, как ты.

– Причем тут идеальность? Ты перевозила наркотики!

– Это была разовая сделка, – она огляделась по сторонам, а затем взяла меня за руку и потащила в свою камеру напротив. – Послушай, я больше таким не занимаюсь. Мне просто нужно выполнить одно условие. Это долгая история, ясно?

– Ты сказала, что завязала, – прошептала я и зажмурилась от боли.

Еще много лет назад она дала нам такое обещание. Я думала, что сестра справилась и изменилась. Безусловно, она все еще общалась с не самыми лучшими людьми, но кто я такая, чтобы судить ее?

– Ты не понимаешь, я завязала. Просто…

– Ты называешь это «завязать»? Ты ведь понимаешь, что такими поступками причиняешь боль всей семье? Ты вообще в курсе, что мама чуть не умерла, когда ей пришлось отправить тебя в колонию? Иззи, да ты даже не могла стоять. Просто отключилась среди бела дня на чертовом тротуаре.

– Это было несколько лет назад, – тихо сказала она и отвела взгляд.

– Да, а сегодня ты занимаешься контрабандой. Настоящей контрабандой, Иззи! И ты утверждаешь, что завязала? – я фыркнула. – Да я защищала тебя перед семьей. Ты вообще в курсе, что мама отговаривала меня? Она не хотела, чтобы ты приезжала ко мне.

– Ну, мама теперь всегда будет не доверять мне.

– И, наверное, небезосновательно.

Я видела боль в глазах Иззи, но она тут же скрыла ее, пару раз моргнув.

– Не надо было доверять тебе, не надо было слушать тебя. «Эй, мы же сестры, мы справились». К черту. Ты наркоманка, и ты разрушила мою жизнь здесь. Как мне на хрен теперь объяснить все это своему начальнику? Меня уволят, и…

Эта мысль была крайне смехотворной, даже бредовой. Я находилась в тюрьме и понятия не имела, когда снова окажусь на свободе.

Прислонившись к белой кирпичной стене, я оглядела помещение. А вдруг мама с папой не смогут нас вытащить? Ведь формально мы были виновны. Попыталась сделать еще один вдох, но воздуха не было.

Попробовала еще раз. Снова безрезультатно.

В попытке прийти в себя я схватилась за металлическую решетку кровати. Сестра подбежала ко мне.

– Дыши, Делайла. Дыши. Вот так, – она сложила губы буквой «О» и, пристально глядя на меня, втянула воздух, словно призывая последовать ее примеру.

И я подчинилась.

Раз за разом мы делали глубокие вдохи и длинные выдохи, пока я обдумывала различные варианты развития событий.

– Поверить не могу.

– Все нормально, – прошептала Иззи. – Мне нужно позвонить. Все будет хорошо. Поверь, все наладится. Просто возьми свою подушку и вещи. Принеси их в мою камеру. Можешь поменяться с моей сокамерницей. Она не будет против.

Я кивнула и попыталась заставить себя двигаться.

Иззи все поняла по моему дрожащему подбородку.

– Ладно, знаешь что? Ты останешься здесь. Закрой за мной дверь. Я схожу за твоими вещами. Какой у тебя номер?

– Неужели все так и закончится?

– Нет. Мы здесь ненадолго, хорошо? Просто нужно позвонить маме и папе.

– Иззи, за нас еще не назначили залог. У наших родителей нет денег на адвокатов. Ты же понимаешь, что мы можем провести здесь годы?

В ответ сестра рассмеялась так, словно мои предположения были чистой воды безумием.