Текст книги "Гордость и целомудрие"

Глава 4

Драмм слышал звуки борьбы, доносившиеся из переулка, пронзительный вопль, прервавшийся на жуткой ноте, и скрежет стали о сталь. Все это было ему до боли знакомо. Он бесшумно скользнул в то место, откуда был шум, только тускло блеснула шпага, искусно укрытая в щегольской трости с серебряным набалдашником.

Вскоре Драмм увидел Алекса, стоявшего на коленях. Верзила навис у него за спиной, предвкушая последний, смертельный удар, как вдруг ощутил острие шпаги, вонзившееся ему в основание черепа. Он хотел повернуться, но сталь вошла в шею еще глубже.

– И не пытайся, старина. Встань и отойди подальше от мистера Блэкторна. Вот умница! – процедил денди с мрачной ухмылкой, когда охотник за чужими деньгами выпрямился.

Мало того, что ему помешали расправиться с беззащитным противником – это сделал тот самый хлюпик, который уже сунул нос не в свое дело там, в зале. Из груди Джеки вырвался яростный звериный вопль. Он ловко ушел вниз, чтобы уклониться от острия шпаги и атаковать проклятого пижона. Вышибала, обманутый изящной фигурой и томными манерами изнеженного аристократа, надеялся, что длинные руки и гора мышц обеспечат ему легкую победу. Откуда Джеки Элему было знать, что он нарвался на слишком опасного противника, в совершенстве владеющего своим смертоносным клинком? Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд недаром брал уроки у лучших французских мастеров фехтования. Легким движением кисти он повернул шпагу так, что она вошла Джеки прямо в сердце.

Так нашел свой конец еще один головорез из трущоб лондонского Ист-Энда. Он испустил душу еще прежде, чем упал на землю. Драмм с брезгливой миной вытащил из бездыханного тела свой клинок.

– По крайней мере ты успел встать на ноги. Терпеть не могу отправлять на тот свет человека, стоящего на коленях. Это недостойно.

Денди достал из кармана белоснежный платок, ловко вытер им шпагу и со вздохом сожаления выбросил его в канаву. Но прежде чем убрать шпагу в ножны, Драмм посмотрел на тела двух других бандитов:

– Оба дохлые. Похоже, этот янки малый не промах. Хорошо, если после этого он сам не испустит дух.

Драммонд встал на колени и пощупал Алексу грудь: бьется ли сердце? Американец застонал и вздрогнул.

– Ага, я вижу, что ты еще трепыхаешься, но тебе все равно несладко.

Под Алексом ширилась лужа крови. Раздраженно морщась, денди ухватился за самый край испачканного кровью камзола и попытался приподнять массивное мускулистое тело.

– Эй, дружище, тебе придется мне помочь! Алекс сел и тут же охнул от острой боли в спине.

– Черт побери, эти мерзавцы испортили совсем новый камзол! Я только вчера забрал его у «Швейцера и Дэвидсона»!

– Ваши убийцы лишь завершили то, что так успешно начали вы сами, когда напихали полные карманы денег. Ни один фасон не выдержит такого варварства! – презрительно фыркнул Драмм.

– Простите мою неотесанность. – Алекс попытался усмехнуться, но снова охнул от боли. – И примите глубокую благодарность за спасенную жизнь. Теперь я перед вами дважды в долгу… и всего за один вечер!

– Лиха беда начало! – добродушно сказал Драмм. – Представляете, чего мы можем достичь, если наша дружба продлится еще неделю-другую?

На этот раз Алекс предусмотрительно подавил приступ смеха, помня о ране в спине. Кривой Нос, широко раскинув ноги, лежал рядом с ним на земле, и на его груди блестело пятно свежей крови.

– Как вам удался такой фокус? – удивился Алекс. Одежда сидела на худощавой фигуре Драмма так плотно, что, казалось, не было никакой возможности спрятать под ней даже булавку.

– Шпага в трости, – последовал короткий, но исчерпывающий ответ. Тем временем Алекс с помощью своего нового друга кое-как встал на ноги. – Вам непременно следует обзавестись точно такой же. Обыкновенный нож выглядит слишком вульгарно – даже для американца!

– Но ведь я не просто американец, я дикий краснокожий индеец! И нам нравятся ножи, – с усмешкой возразил Алекс.

На этот раз даже Драмм не сразу нашелся с ответом.

– Краснокожий блондин! От такого сочетания цветов впору ослепнуть! – сострил Драмм, подставляя раненому плечо.

– Боюсь, я испорчу ваш камзол! – посетовал Блэкторн. Драмм обхватил его за пояс.

– Вы напрасно беспокоитесь, я не потребую от вас возмещения убытков. Мой долг портному так велик, что еще один счет не сделает погоды. Лучше подумать о том, где бы найти врача, пока вы не скончались от потери крови. – Драмм пожертвовал своим последним чистым носовым платком, просунув его под камзол и зажав им рану на спине Алекса. Блэкторн сдавленно зашипел от боли, а Драмм недовольно буркнул: – Пока сойдет и так.

– До рассвета еще далеко, – прикинул Алекс. – Вряд ли в это время нас кто-то примет.

– Или хотя бы подвезет, – устало добавил Драмм. – Это вам не Мейфэр, где кареты на каждом шагу.

– Верно, но такой грубый колонист, как я, чувствует себя не в своей тарелке в роскошных кварталах.

– И я тоже, но только в тех случаях, когда жизнь начинает казаться мне слишком скучной. Помнится, где-то неподалеку была больница для нищих. Учитывая наш внешний вид, мы вполне сойдем за них. Вперед!

Они двинулись дальше по улице, свернули за угол и оказались перед потемневшим от времени сооружением из серого камня, затерявшимся среди рядов таких же убогих зданий. Несмотря на холод поздней осени, окна в домах были распахнуты настежь – в них все равно не было ни одного целого стекла. Жалкие застиранные занавески громко хлопали на ветру. Им вторил пронзительный детский плач. Вид больничного здания не обещал ничего хорошего. У входа в него болталась вывеска с корявой надписью: «Благотворительная лондонская больница».

Как только молодые люди оказались внутри, дыхание их перехватило от ужасной вони. Перед ними тянулся длинный сумрачный коридор. Откуда-то издалека доносились жалобные стоны.

– Здесь есть врач? – крикнул Драмм. Им никто не ответил, и приятели пошли по коридору, заглядывая в каждую дверь. Тесные, убого обставленные палаты были совершенно пусты. Алекс уже спотыкался от слабости. Драмм снова крикнул: – Послушайте, тут раненый истекает кровью! Черт побери, он уже испачкал весь пол!

– Я бы не прочь сесть и передохнуть, – признался Алекс, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. – Совсем ничего не вижу. Проклятая темнота…

Драммонд уже хотел завести его в одну из пустых палат, но сзади раздался женский голос:

– Нет, не туда, а в палату напротив! Там есть хирургический стол для осмотра раненых!

Джосс отдыхала в комнате для медсестер и не сразу услышала шум в коридоре. Старшая сиделка, Пегги Хэллоран, осталась дома ухаживать за больной теткой, а доктор Байингтон еще не пришел. Два десятка пациентов остались на попечении Джосс и ее молодой помощницы. В коридоре было слишком темно, чтобы разглядеть лица двух мужчин, однако можно было сказать с уверенностью, что эта парочка не производит впечатления нуждающихся в благотворительности. Судя по всему, судьба занесла в эту больницу двух молодых пижонов. Оба были испачканы кровью. Тот, что был поменьше, заслонил своего приятеля, растянувшегося на столе.

– Нам нужен врач, – надменно заявил Драмм. – Немедленно приведите сюда врача!

– Доктор Байингтон вернется не раньше чем через час, а то и позже. Его вызвали на роды. У меня есть навык медсестры. Вы бы лучше посторонились и дали мне осмотреть раненого, – в тон Драмму сказала она.

Джосс была выше Драмма на целых четыре дюйма и к надменному тону с успехом прибавила взгляд свысока. Но не успел юный денди сделать шаг в сторону, как Джосс ахнула от неожиданности:

– Алекс!

– Вы знакомы с моим другом? – Драмм не поверил своим глазам. Что общего может быть у богатого прожигателя жизни с этим нелепым чучелом?

– Да, мы с ним друзья, – машинально ответила Джосс. Озабоченно прикусив губу, она погладила раненого по щеке. – Куда его ранили?

– Приведите врача. Сейчас Алексу нужна медицинская помощь, а не…

– Сэр, не испытывайте мое терпение и не тратьте время попусту. Врача сейчас нет, и не будет.

– Ну, тогда посмотрите, что у меня на спине, – предложил Алекс и сел.

Не обращая внимания на его тщедушного дружка, Джосс приказала:

– Лягте сию же секунду!

– И не подумаю, пока не сниму с себя этот чертов камзол и рубашку. – Он повернулся к Джосс спиной и с помощью Драмма вытащил руки из рукавов.

– Что с вами случилось? – с тревогой спросила Джосс, отбросив в сторону испорченный камзол. Алекс избавился от рубашки, и она воскликнула: – Вас ударили ножом!

– Превосходный диагноз! Впрочем, что-то мне подсказывает, что в этом месте он не такая уж редкость! – сухо заметил Драмм.

Джосс пришлось пару раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться и набраться терпения.

– Да, нам часто приходится сталкиваться с последствиями кабацкой поножовщины.

От Алекса так и разило джином. Этот запах не могла перебить даже дорогая туалетная вода, которой он обычно пользовался. Паршивец, судя по пачкам банкнот, оттопыривавших его карманы, он снова шатался по окрестным кабакам и игорным домам! Какая-то заскорузлая от крови тряпка прикрывала свежую рану. Джосс сняла ее, и Алекс скривился от боли.

– Достойная награда для того, кто каждый вечер нарушает по меньшей мере половину заповедей Господних! – сурово произнесла она.

Рана выглядела ужасно. Слава Богу, хоть легкие остались целы! Иначе Блэкторн уже кашлял бы кровью и совсем бы не мог говорить.

– Ложитесь на стол лицом вниз, – скомандовала она. – Мне нужно промыть рану и наложить швы.

– Послушайте, милочка, – не утерпел Драмм, – нам не нужна ни прачка, ни белошвейка! Нам нужен опытный хирург!

Алекс, втихомолку ухмыляясь, покорно улегся на стол. Джосс и Драмм сверлили друг друга взглядами. Вид у них был такой, будто они вот-вот сойдутся в рукопашной. Несмотря на то, что у Джосс было явное физическое преимущество над ее тщедушным соперником, Драмм демонстрировал завидную выдержку и отвагу.

– Простите, я до сих пор вас не познакомил! Мисс Джоселин Вудбридж, позвольте представить вам мистера Элви-на Фрэнсиса Эдварда Драммонда, для друзей просто Драмма.

– Можете звать меня мистером Драммондом, – сказал Драмм с неподражаемым апломбом. – К вашим услугами, мисс Вудбридж. – Он щелкнул каблуками и небрежно поклонился.

– Пойду, принесу бинты и горячую воду, – сказала Джосс, пропустив мимо ушей все его колкости. – Держите вот так, пока я не вернусь. – Она прижала к ране окровавленный платок, а сверху приложила руку Драмма.

– Ишь, раскомандовалась! – фыркнул маленький денди.

– Ты еще не видел ее в драке! Вот кому не потребуется ни ножа, ни даже шпаги, спрятанной в трости!

– Подумаешь, амазонка нашлась! – сказал Драмм с неприязнью.

Джосс вернулась и приступила к делу.

– Такое впечатление, что вы плясали джигу с ножом в спине! – пробормотала она.

– Сожалею, что не мог оставаться на месте. Но там был еще один мерзавец, который чуть не выпустил мне кишки.

Джосс полила на рану каким-то едким раствором, и Алекс заскрипел зубами от боли.

– Может, для вас это и к лучшему, нож мог угодить прямиком в легкое. А так вам всего лишь раскромсали половину спины. Рана выглядит ужасно, но вряд ли окажется смертельной – конечно, если не будет лихорадки.

Джосс делала один стежок за другим, то и дело касаясь гладкой смуглой кожи. Она часто помогала врачу, и вид голого мужского торса был для нее не в новинку. И все же Алекс смущал ее гораздо сильнее всех прочих пациентов. Она чуть не умерла от страха, когда увидела его на столе. И как ему хватает совести рисковать жизнью из-за таких пустяков? Джосс старательно подогревала в себе праведный гнев в надежде на то, что он вытеснит иные, более опасные для нее эмоции.

«Он мой друг. И нет ничего удивительного в том, что я за него беспокоюсь». Ну вот, она уже дошла до того, что пытается лгать самой себе!

– Снадобья мускоги предотвратят лихорадку, – сказал Алекс, вырывая ее из задумчивости. – Между прочим, у вас почти такая же легкая рука, как у бабушки Чарити.

– Похоже, она только и делала, что штопала вас после очередной поножовщины! – сердито сказала Джосс. – Вон сколько шрамов!

– Большинство из них получено в результате… э-э… атлетических упражнений с мускоги. Пожалуй, их действительно можно назвать поножовщиной, – бормотал Алекс. От боли и слабости у него сильно кружилась голова.

Наложив швы, Джосс с помощью Драмма усадила раненого, чтобы сделать ему тугую повязку. При этом она не могла не отметить, что, несмотря на внешнюю изнеженность и оскорбительную заносчивость, денди делал все, что нужно, не боясь испачкать своих рук. Но вот с перевязкой было закончено, и Джосс собиралась достать из комода чистую ночную рубашку.

– Отлично, – кивнул Алекс. – От рубашки остались одни клочья, а в одном камзоле я замерзну.

– Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь уйти? – ахнула Джосс.

– Уж не хотите ли вы сказать, что джентльмену пристало оставаться в больнице для бедных? – передразнивая ее, сказал Драмм. Он поднял с пола камзол, пока Алекс возился с ветхой, но чистой ночной рубашкой.

– Мне нет нужды быть здесь, Джосс, хотя я очень признателен за то, что вы зашили рану.

Драмм подал ему камзол, но стоило Алексу попытаться встать, как собственные ноги сыграли с ним забавную шутку. Алекс словно со стороны следил за тем, как он валится на пол. Откуда-то издалека послышался испуганный крик Джосс и сдавленное проклятие Драмма.

– Мужчины – что с вас возьмешь! – возмущенно произнесла Джосс, сверля Драмма через очки разъяренным взглядом. – Вот, полюбуйтесь, до чего вы его довели, потакая его глупости! Честное слово, если швы разойдутся, я вас обоих насажу на вашу же трость!

– Учтите, я всегда успею вытащить из нее шпагу и отразить вашу атаку, мадам, – заверил Драмм, помогая ей поднять Алекса обратно на стол.

– Я вам не мадам! Я – мисс!

– Тем хуже для вас! Ничего удивительного, что никто не позарился на такое чучело с замашками уличной торговки! – пробурчал он себе под нос.

Джосс отправилась на поиски Лидди, чтобы распорядиться насчет постели для Алекса.

– Ты бы не очень-то распускал язык! – ехидно заметил Алекс. – Смотри, как бы тебя и правда не насадили на трость!

– Нас, старина, нас обоих! Она грозила и тебе, и мне. И я даю слово чести, что буду защищать тебя до последнего вздоха! – с театральным жестом сказал Драмм и добавил: – Хотя боюсь, что шансы окажутся слишком неравными. Человеку не дано устоять перед стихией.

Примерно час спустя Алекс уже дремал в одной из больничных палат, а Драмм отправился домой. Джосс не покидала больницу больше суток и едва дождалась возвращения доктора Байингтона. Врач заверил ее, что она обработала рану Алекса ничуть не хуже, чем это сделал бы он, и Джосс наконец-то смогла вернуться в «Плавник и перо», чтобы немного поспать.

После обеда Джосс отправилась в приют для бездомных, потом на молитвенное собрание к миссис Уоллис, а вечером она уже была в больнице, у Алекса.

– Как бы не началась лихорадка. – Она с тревогой коснулась горячего лба своего пациента.

– Рана была рваной, мисс Джоселин, – сказала ей сиделка Хэллоран. – Она не могла не воспалиться. Но парень довольно крепкий – глядишь, и выкарабкается! Кому же еще и выздоравливать, коли не такому, как он!

Но Джосс слишком хорошо знала, как велика опасность умереть от лихорадки, даже при совсем легкой ране. Знахарская сумка его бабушки-мускоги не шла у нее из головы, и, наконец, она решилась:

– Скажите доктору, что мне нужно отлучиться на пару часов!

Только отчаянный страх за Алекса помог ей набраться дерзости и без спросу явиться в дом к самому барону Рашкрофту. Она постучала в дверь и сказала чопорному дворецкому, что желает видеть его милость по поручению мистера Алекса Блэкторна.

Ни во время драки в порту, когда все ее внимание поглотил златовласый красавец из колоний, ни в павильоне Финеаса, когда ей пришлось спасать Пока от неминуемой гибели, у Джосс не было возможности толком рассмотреть Монтгомери Кэрузерза. Теперь же она с уверенностью могла сказать, что Алекс совершенно не похож на своего дядю. Несмотря на внешнюю привлекательность, от заносчивой физиономии барона Рашкрофта веяло холодом и равнодушием.

Монти, с трудом сдерживая раздражение, окинул взглядом нескладное создание, волей судьбы приходившееся родной племянницей Сатингтону. Ничего удивительного, что старый граф не выводит в свет этакое убожество – тем более что у нее имелся родной отец, окончательно рехнувшийся от своих проповедей. Черт побери, сегодня она выглядела еще более нелепо, чем прежде, – если такое вообще возможно. Чего стоили одни только очки, криво сидевшие на переносице, и обмотанный вокруг тела кусок жуткого желтого полотна необъятных размеров. Нормальному человеку трудно было счесть его за женское платье. Вдобавок Монти был вполне уверен, что вряд ли услышит сейчас об Алексе хорошие вести.

– Добрый вечер, мисс Вудбридж.

– Милорд, я понимаю, что нарушаю все приличия, являясь незвано в ваш дом, но дело не терпит отлагательства.

Монти недоверчиво приподнял бровь, и только теперь Джосс уловила некое семейное сходство.

– Боюсь, что вы не расскажете ничего хорошего о похождениях моего бесшабашного племянника. Но прошу вас, мисс Вудбридж, продолжайте. Не сомневаюсь, что он опять угодил в передрягу. Наверное, ему срочно нужны деньги, чтобы расплатиться с карточным долгом?

Джосс понимала, что Алекс не хотел бы шокировать своих знатных родственников известием о полученной им ране и о том, что он валяется в лихорадке в больнице для бедных. У нее тоже был повод сохранить это в тайне, чтобы как можно дольше удержать Алекса под своим покровительством.

– Нет, милорд, он не проигрался в карты. Напротив, до сих пор ему сопутствует удача. Вот почему он и отправил меня к вам. Мистер Блэкторн привез из Америки кое-какие лекарства, приготовленные его бабушкой-индианкой. Они срочно нужны в больнице для бедных, где я работаю.

– Индейские снадобья? Ну что ж, если они помогли собаке, то и для нищих будут в самый раз! Господь свидетель, больше их ничем не проймешь!

– Образование и справедливые законы могли бы совершить для них настоящее чудо! – выпалила Джосс, прежде чем успела прикусить язык.

– Вижу, вижу, вы достойное чадо преподобного Элайджи! – Монти добродушно рассмеялся. – Свет не видывал еще таких непохожих братьев, как ваш отец и граф!

– Позвольте считать это комплиментом, милорд! – Джосс дерзко задрала подбородок.

– Как пожелаете! – ухмыльнулся он.

– Чем быстрее я получу эти травы, милорд, тем скорее перестану вам досаждать!

– Милочка, у меня странное предчувствие, что вы еще немало хлопот доставите нашей семье. Ну да ладно! – Он приказал лакею принести из апартаментов Алекса описанную Джосс знахарскую сумку.

Алекс ненадолго пришел в себя и успел рассказать Джосс, как приготовить тот густой темный настой, которым его потом поили всю ночь. Джосс не отходила от раненого, а когда пришло время менять повязку, наложила на рану ту мазь, что так быстро поставила на ноги Пока. Теперь, когда он был без сознания, и ее не смущал колдовской взгляд живых карих глаз, Алекс показался ей совсем юным и беззащитным.

Джосс и не заметила, как ее мысли приняли совершенно недопустимый оборот. Старая вешалка! Нашла о чем мечтать! Ей давно пора идти к больным в соседние палаты и заняться делом, а не тратить попусту время на грезы о поцелуях и ласках!..

Сознание возвратилось к Алексу рано утром. Он не сразу вспомнил, как очутился в этой убогой каморке, на продавленной кровати с тощим тюфяком. Стоило ему пошевелиться, как под лопаткой вспыхнула такая острая боль, что онемела вся спина. Только теперь он заметил, что на шатком столике в углу лежит вышитая бисером сумка его бабушки.

Джосс принесла в комнату свежую воду и бинты и смущенно улыбнулась. Так робко и искренне умела улыбаться только она.

– Вы очнулись! И лихорадка прошла.

– Разве вы способны почувствовать это, находясь в другом конце комнаты?

– Тому, кто провел много часов у постели больных, не нужно дотрагиваться до их лба, чтобы узнать, что болезнь миновала! Достаточно увидеть ясный взгляд и здоровый цвет лица.

– Вы уже долго здесь работаете?

– Я начала помогать доктору Этертону, когда мне исполнилось тринадцать лет. Позже его сменил доктор Байингтон.

– Тринадцать лет! – удивился Алекс. Он и часа не смог бы проработать в этом проклятом месте, а тут речь идет о годах! – Совсем ребенок!

– Тогда я еще не помогала папе работать с бездомными. Но я быстро повзрослела, столкнувшись с человеческим горем и нищетой.

– Что толкает вас на это? Почему вы решили посвятить всю жизнь благотворительности?

– Мне хочется быть полезной и хоть немного изменить к лучшему этот мир. К тому же меня вряд ли назовешь завидной партией, – сухо добавила она. – У меня нет ни привлекательной внешности, ни приданого, зато есть репутация книжного червя. Этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть любого ухажера.

– Но вы обладаете другими достоинствами, а насчет приданого мог бы позаботиться ваш дядя…

– Граф давно уже публично отказался от своего родного брата, – с горечью призналась Джосс. – К тому же мне совсем не хочется стать женой какого-нибудь охотника за приданым.

– А как же, скажем… ваш интеллект? У вас редкий острый ум. И быть книжным червем вовсе не так уж плохо, если не терять при этом чувства юмора.

– Тогда почему же вас отчислили из университета за неуспеваемость? – спросила Джосс.

Алекс пожал плечами и невольно скривился от боли в спине.

– Хотите верьте, хотите нет, но и я не прочь иногда взять в руки книгу.

– Сгораю от нетерпения узнать, что же это за книга? – не без ехидства поинтересовалась Джосс.

– Вы причиняете мне боль своим недоверием!

– Ваши приятели из кабака справились с этим гораздо лучше. Так и быть, я готова поверить, что вы прочли не одну, а целых две книги.

– Сейчас я постараюсь припомнить их названия. – Алекс принял игру и изобразил глубокую задумчивость.

– Так, прежде всего это выдающаяся автобиография Бенджамина Франклина.

– Бульварное чтиво, в духе французских романов.

– Эссе президента Джефферсона, памфлеты Тома Пейна, новая сатира Вашингтона Ирвинга.

– Ваш список оказался намного длиннее, чем я предполагала. – Джосс, не прерывая беседы, меняла повязку. – Но все это американские авторы.

– А как насчет Эндрю Марвелла? Джосс презрительно фыркнула:

– От его «Скромной любовницы» нет пользы ни уму, ни сердцу. Вы отлично понимаете, зачем пишут подобные романы. Я предпочитаю поэмы Водсворта.

– Ах, ну конечно! – воскликнул Алекс с напускным благоговением. – Бывало, я и сам «не обольщался ничем незримым», когда бродил по лесам у себя в Джорджии!

– Почему-то мне кажется, что в Англии осталось мало таких мест, где можно испытать нечто подобное. – Их беседа приносила Джосс ни с чем не сравнимое удовольствие. К тому же было гораздо безопаснее развлекаться игрой ума, не задевавшей сердце… или она ошибалась?

– Такая возвышенная личность, как вы, наверняка без ума от «Сказания о старом мореходе»? – спросил со смехом Алекс.

– Если уж на то пошло, эта поэма действительно мне нравится, хотя Колридж и курит опиум.

– Все мы не без греха. – На этот раз Алекс, помня о ране, пожал плечами очень осторожно.

– Но больше всего мне нравятся трактаты на политические темы, вышедшие из-под пера Олимпии де Гуже и Мэри Уоллстоункрафт. – Джосс выжидательно посмотрела на Алекса: знает ли он, о ком идет речь?

– И как это я до сих пор не понял, что вы должны быть неравнодушны к борцам за права женщин? – Алекс с сокрушенным видом прищелкнул языком.

– И нечего тут удивляться! Вы, в точности как все остальные мужчины – в том числе мой отец и его друзья, – приходите в ужас от мысли, что и в экономике, и в политике женщины разбираются не хуже мужчин!

– Позвольте вам напомнить, что я сам выходец из революционной страны, – язвительно ухмыльнулся Алекс. – А что до идей мисс Уоллстоункрафт, то, скорее всего, вашего отца шокирует не ее желание участвовать в политике, а рассуждения этой особы по поводу свободной любви!

– Да. – Джосс задумчиво прикусила губу. – Папа пару раз говорил об этом, хотя я ему сразу сказала, что не сторонница этих идей.

– Эти слова наверняка сняли камень с его души! – Алексу почему-то стало не до смеха. – Должен признаться, вы не перестаете удивлять меня, мисс Джоселин Вудбридж!

– А вы ведете себя как заправский шарлатан, стараясь выглядеть глупее, чем вы есть! Кого вы стараетесь обмануть, когда изображаете равнодушие к духовным ценностям и прожигаете жизнь за карточным столом и в обществе доступных женщин?

– Боюсь, Джосс, что сильно разочарую вас, если судьба все же поставит меня перед выбором, – признался он, теребя подбородок. – Я слишком люблю наслаждаться жизнью, чтобы так легко отказаться от всех этих удовольствий.

– Кто знает, может, в один прекрасный день они утратят в ваших глазах былую прелесть? Ведь рано или поздно вы непременно влюбитесь!