Текст книги "Гордость и целомудрие"

Глава 5

Джосс стояла у окна и любовалась детьми, толпившимися вокруг Алекса на залитой солнцем площадке. Несмотря на свой щегольской наряд, он моментально завоевал доверие этих маленьких оборванцев. Недаром говорят, что дети отлично чувствуют людей. Джосс казалось, что она может бесконечно долго стоять вот так у окна, восхищаясь Алексом Блэкторном. Но в ней все сильнее крепла уверенность в том, что эта дружба разобьет ей сердце.

Мэри Брим тоже подошла к окну и сердито заметила: – Дети – впечатлительные создания. Вряд ли общение с этим избалованным повесой пойдет им на пользу!

– Если вспомнить о том, что матери большинства из них были проститутками, а отцы – карманниками или домушниками, вряд ли мистеру Блэкторну удастся еще сильнее развратить их невинные души! – язвительно возразила Джосс.

– Хорошо, что вас не слышит преподобный отец! – Мэри чопорно поджала губы. – Приличной девице не следует вести разговоры на подобные темы!

– Вы правы, Мэри. – Джосс заставила себя смягчить тон. Миссис Брим была одной из самых преданных помощниц и заслужила снисходительное отношение к своим предрассудкам.

– Я отлично знакома с такими типами, как он. Господь для них – пустое слово. Они признают лишь плотские утехи. И что его сюда занесло?

– Мистер Блэкторн – близкий друг… преподобного отца, и мой тоже. Он спас папе жизнь, когда на него напали в порту.

Джосс поспешила извиниться. Ей надо было встречать Алекса. Она боролась с искушением поправить прическу: узел на затылке совсем ослаб, когда ей пришлось разнимать драку между мальчишками, шпильки выпали, и копна волос криво опускалась на шею. А впрочем, кому какое дело до ее прически? Все равно все воспринимают ее близоруким нескладным чучелом.

Джосс пришлось выругать себя за неуместную слабость. Она ведет себя ничуть не лучше Тессы Джонс, самой маленькой воспитанницы, не скрывавшей детского восторга перед слушавшим ее златокудрым великаном.

– Вот уж не ожидала, что заправский кутила и игрок сможет найти общий язык с детьми! – лукаво заметила Джосс.

– Не забывайте, что я вырос в большой семье, с двумя старшими и двумя младшими сестрами. – Улыбаясь, Алекс выпрямился и попытался отряхнуть безнадежно испачканные светлые лосины. – Можете поверить мне на слово, я всегда предпочитал иметь дело с теми, кто младше!

– Да, я помню, как вы рассказывали о сестрах. А братьев у вас нет? – Джосс интересовали все подробности его жизни.

– Нет! К великому сожалению моих родителей. Я – единственный наследник мужского пола, и мама напоминает об этом всякий раз, стоит разговору зайти о моем бесшабашном образе жизни.

– В том смысле, что яблоко от яблони недалеко падает?

– Девон Блэкторн в свое время был самым известным кутилой и забиякой в округе. И мама считает, что я слишком успешно иду по его стопам!

– Миссис Брим убеждена, что вы явились сюда с гнусной целью развратить наших воспитанников, – усмехнулась Джосс.

– Ну вот, опять меня схватили с поличным! – И Алекс с притворным отчаянием воздел руки к небу. – А я-то собирался объяснить этим маленьким негодникам, как лучше всего воровать толстые кошельки и золотые часы у богатой публики с Мейфэр!

– Боюсь, что их искусство в этой области намного превосходит ваше. Большинство из их родителей не в ладах с законом.

– Но вы все равно им помогаете.

Джосс покраснела от удовольствия видеть его открытый восхищенный взгляд. Все-таки хоть чем-то она ему нравилась, пусть даже в его глазах не светилось того очарования, которое было предназначено для более привлекательных женщин.

– Да, я стараюсь делать все, что в моих силах, так же как и остальные наши помощники. Для этих детей образование – единственный способ избежать цепких лап улицы.

– Ну конечно, лучшего учителя, чем вы, для них не нашлось? – улыбнулся Алекс.

– Да будет вам известно, что я научилась читать в три года, в семь лет одолела латынь, а в десять греческий, – совершенно серьезно сказала Джосс.

– Вот это да! Да вы действительно синий чулок!

– Ну вот, теперь и меня поймали с поличным! – рассмеялась она. – Алекс, что привело вас сюда в такой прекрасный день? Между прочим, у нас есть свободное место учителя для мальчиков старших классов.

На лице Алекса проступило выражение неподдельного ужаса, но уже через секунду юноша овладел собой и добродушно рассмеялся:

– Чтобы я стал учителем? Родителям в жизни не удавалось удержать меня за книгами дольше часа! Они ни за что не поверят в то, что я могу стать педагогом! А заодно и Мелли с Чарити.

– Это ваши старшие сестры? – уточнила она.

– Да, и обе они – книжные черви.

– Как и я. Вы же сами твердили, что для женщины не так уж плохо быть начитанной, – сердито напомнила Джосс.

– Для вас – да, потому что у вас есть чувство юмора. А вот они его лишены напрочь!

– Они все еще живут с родителями? Не от них ли вы спасались, отправляясь в Англию?

– Нет, обе замужем. Муж Мелли, Тоби, стал правой рукой отца во всем, что касается семейного бизнеса. Благодаря ему, у папы появилось свободное время, чтобы навещать стойбища мускоги. Они с мамой любят пожить летом в глуши, в доме у бабушки Чарити.

Джосс предложила Алексу присесть и стала готовить чай. В соседней комнате, отделенной тонкой перегородкой, раздавались звонкие детские голоса – было время перерыва на ленч.

– Не могу представить, как настоящая английская леди может жить в диком лесу.

– А как она может учить грамоте беспризорных детей? – Алекс взял чашку со свежезаваренным чаем, но отказался от той скудной порции сахара, что Джосс могла предложить своему гостю.

– Леди Барбара, должно быть, беззаветно любит своего мужа, – заметила она, опускаясь на стул.

– В детстве я никогда не задумывался над тем, чем ей пришлось пожертвовать ради Девона Блэкторна, – признался Алекс. – Мы были счастливы, и этого мне было вполне достаточно, По мере того как папа расширял свою торговлю, в дом приходило процветание и богатство. Если мама и тосковала по Англии, она отлично это скрывала.

– Все это звучит так романтично.

Слава Богу, Алекс не услышал тоскливого вздоха Джосс.

– Впервые слышу, чтобы кто-то подобным образом отозвался о моих родителях, но вы совершенно правы. А как ваши родители, Джосс? Они были счастливы?

– Моим родителям пришлось преодолеть немало преград ради того, чтобы быть вместе. Ведь папа был вторым сыном графа, и все считали, что его прямая обязанность взять в жены женщину своего круга. Родные не отказались от него, когда он женился на гувернантке, но не стеснялись выражать по этому поводу свое осуждение и подвергали маму самому жестокому остракизму. Отец должен был стать викарием в богатом приходе, это до конца дней обеспечило бы его семью. И только когда он заявил, что хочет стать методистом, родные окончательно с ним порвали. Но мама никогда не осуждала его поступки.

– Какая она была? – спросил Алекс, тронутый рассказом Джосс.

– Я почти совсем ее не знала. Когда мне было всего три года, она скончалась от родильной горячки. Мой брат Сэмюел вместе с ней умер. Все, что я могу вспомнить, – нежный голос, поющий церковные гимны.

– Мне очень жаль. Честно говоря, я даже представить не могу, каково это – жить без родни. И хотя я частенько с ними ссорился, мне даже сейчас без них одиноко.

– А чтобы заглушить тоску, вы не вылезаете из-за карточных столов! – поддразнила его Джосс.

– Должен признаться, что иногда это помогает, но сегодня пришло письмо из дома. Отчасти это и привело меня сюда.

Джосс застыла от удивления, не донеся чашку до рта.

– А что еще вас могло сюда привести.

– Мисс Вудбридж, вы снова меня обижаете! – Он с театральным отчаянием прижал руку к груди. – Разве я не могу просто находить удовольствие в вашем обществе? После трехдневного марафона в вист с Драммом и его приятелями вы действуете на меня как глоток свежего воздуха!

– Мне следует считать это комплиментом? – сухо поинтересовалась Джосс. – Что ж, тогда спасибо. Вы упомянули о письме из дома. Надеюсь, там нет плохих вестей?

– Нет-нет, у моих родных все в порядке. Меня тревожит политическая ситуация. Если начнется война, я буду вынужден вернуться домой.

– Неужели вашему президенту хватит совести вонзить нож в спину правительству его величества и объявить войну сейчас, когда все силы уходят на борьбу с Наполеоном?! – воскликнула Джосс, бледнея от праведного гнева. Ей редко доводилось видеть Алекса таким серьезным, каким он был в эти минуты, когда раздумывал над тем, как бы растолковать ей все сложности взаимоотношений между Британией и ее бывшей колонией.

– Да, судя по тому, что пишет отец, эта угроза вполне реальна.

– Неужели он считает это достойным ответом на то, что наш флот преследует американские торговые корабли? Но ведь французы захватили ваших кораблей не меньше, чем англичане!

– Это верно, и не исключено, что мы объявим войну и Наполеону. Но свобода на море лишь небольшая часть проблемы. Нас гораздо больше волнует положение внутри материка. Американские колонисты продвинулись бы гораздо дальше на запад и на юг, если бы не противодействие Испании.

– А Испания – союзник Британии, – кивнула Джосс. – Война, объявленная Англии, даст повод изгнать испанцев из Техаса и Флориды.

Алекс улыбнулся, несмотря на то, что разговор шел вполне серьезный.

– Я и забыл, что синему чулку положено разбираться и в географии, и в политике.

– Вы собираетесь вступить в армию, чтобы участвовать в войне? – Джосс не в силах была скрыть тревогу и положила руку ему на локоть.

– Нет, ни за что на свете. Это будет предательством по отношению к племени моего отца.

– А вот теперь я действительно ничего не понимаю.

– Еще со времен Войны за независимость все великие индейские племена сохранили свою симпатию к британской Короне. Если им и перепадали от белых поселенцев какие-то крохи внимания и помощь, то все благодаря Короне.

Джосс оставалось лишь полагаться на его осведомленность. Она хорошо разбиралась в тонкостях европейской политики, но взаимоотношения между индейскими племенами и американским правительством были для нее полной загадкой.

– А что думает ваш отец?

– Что мы сидим на бочке с порохом. Британия отправила к нашим берегам целый флот и разместила свои гарнизоны в большинстве испанских крепостей. Они постоянно засылают провокаторов к индейцам, подогревая в них антиамериканские настроения. Отец боится, что союз племен крик, в который входят и мускоги, решит выступить на стороне своих прежних союзников, то есть британцев. Дядя Куинт только что вернулся из Вашингтона и говорит, что западные конгрессмены – их еще называют у нас ястребами войны – настаивают на драке.

Алекс уже достал из кармана письмо, чтобы прочесть вслух рассуждения своего отца, но тут же передумал, так как увидел, что Джосс по-настоящему встревожена. Зачем пугать ее теми событиями, которые он не в силах предотвратить? Вместо этого он стал читать те страницы, что были написаны его матерью. Как обычно, Барбара описывала домашние новости и заканчивала послание настоятельными советами взяться за ум и не пускаться во всякие авантюры.

– Что нам делать, если начнется война? – растерянно прошептала она.

– Ну, мисс Вудбридж, – процедил Алекс и угрожающе нацелил на нее палец, – первым делом мне придется застрелить вас – во славу своей страны.

Джосс посмотрела на него как на ненормального и только потом рассмеялась. Никто не умел разыграть ее так, как Алекс Блэкторн. Господи, только бы война не началась на самом деле и не поставила бы их по разные стороны баррикад!

– Позвольте мне познакомить вас с самыми свежими городскими сплетнями Саванны, – сказал Алекс, пробегая письмо глазами. – Мама пишет, что новейшая мода, принятая у джентльменов в европейских столицах, с презрением освистана в наших общественных местах. Суд штата Джорджия отказался одобрить спортивные трико и постановил, что джентльменам следует надевать более приличную одежду, а именно панталоны до колен!

– Совсем как в «Олмэксе»! – развеселилась Джосс.

– Ага, вот он где, самый важный материнский совет. – Он откашлялся, прежде чем прочесть несколько строчек, написанных уверенным четким почерком леди Барбары. – «Ты должен помнить, Александр, что у твоего отца больше нет наследников мужского пола. На тебе лежит долг обзавестись достойной женой, хотя я бы не советовала брать за образец мое поведение. Ведь в свое время я отвергла виконта, предпочтя ему человека со смешанной кровью. Тем не менее, – тут Алекс сделал выразительную паузу и театрально закатил глаза, – я не сомневаюсь, что ты в состоянии найти себе подходящую партию. Проси ее руки и немедленно вези домой, чтобы мы могли с ней познакомиться. Нам очень тебя не хватает…» И так далее, обычные слова прощания матери с ее любимым чадом. Джосс, я похож на человека, стремящегося остепениться и обзавестись семьей? Мне же едва исполнилось двадцать два года! Папе было двадцать шесть, когда он женился на маме.

– Вы намерены побить его рекорд? – с улыбкой спросила Джосс. В глубине души она подумала о том, что рано или поздно Алексу непременно встретится девушка, достойная его любви.

– Я не просто хочу побить его рекорд. Я с большим удовольствием вообще отказался бы от брачных уз. С какой стати мне…

Он умолк на полуслове, не успев спрятать письмо в карман, поскольку услышал пронзительный вопль, а через секунду грозное рычание. Дверь каморки, в которой Джосс угощала своего гостя чаем, резко распахнулась. В комнату с воинственно воздетым веником ворвалась какая-то старая ведьма. Она гналась за рычащим клубком спутанной шерсти, пытавшимся укрыться от нее под столом. Острыми желтыми зубами терьер крепко держал кость от окорока.

– Пок! Что ты опять натворил? – Джосс вскочила так резко, что опрокинула стул и чуть не упала, пускаясь в погоню за вором.

– Он спер мой обед, вот что! Наглый крысолов! Вонючка проклятая… вы уж простите, мисс Вудбридж! – неохотно извинилась старуха. Они с собакой замерли на месте, не спуская друг с друга настороженных взглядов. Пес при этом не выказывал ни малейшего желания расстаться со своей добычей, а его гонительница пылала праведным гневом – ни дать ни взять шериф Шервудского леса, поймавший с поличным браконьера. Ее сизый нос покраснел от возмущения, а рот скривился в воинственной гримасе, выставляя напоказ все до одного десять гнилых зубов.

Алекс прикинул, что если дойдет до настоящей схватки, у собаки не будет никакого преимущества. Такой челюстью, как у этой старухи, запросто можно было перегрызть горло здоровенному мастиффу, не говоря уже о каком-то терьере. Молодой человек встал, чтобы помочь Джосс высвободить подол юбки из ножек опрокинутого стула. Пок воспользовался моментом и хотел было улизнуть, но старуха проявила просто чудеса проворства и захлопнула дверь, преграждая единственный путь вора к отступлению.

Джосс наконец-то привела свое платье в порядок и встала между Зельдой Грим и ее жертвой. Повариха занесла свой веник для рокового удара, но Пок лишь скорчился от страха, так и не выпустив кость. Если бы Алекс не перехватил поварихино оружие, подкравшись сзади, старуха наверняка побила бы им и несносного пса, и его хозяйку.

– Черт побери! Ты чего руки распускаешь, проклятый выскочка? – завизжала Зельда, на этот раз даже забыв извиниться за свое сквернословие.

– Зельда, позволь мне самой разобраться, – твердо сказала Джосс. – Расскажи по порядку, что случилось.

– Он спер мою кость! На ней еще осталось чуток мясца, и я собиралась сварить ее на обед! Так ведь от этого грабителя разве что скроешь? Я и глазом моргнуть не успела, как он уже шасть на мойку, потом – на стол, да и был таков с моей костью! – В голосе Зельды зазвучали плаксивые нотки.

– Пок, ты плохая собака! – Джосс сурово посмотрела на своего любимца. Терьер понял, что угроза миновала, и принял более достойную позу. – Ты же знаешь, что воровать нехорошо!

Но Пок по-прежнему держал кость в зубах и не думал с ней расставаться.

– Он так измусолил эту кость, что вряд ли теперь кто-то станет ее есть. Пусть уж сгрызет до конца, – предложил Алекс. У него совершенно не было желания вступать в рукопашную с тридцатью фунтами тугих мускулов, готовых в любую секунду к бою!

Джосс сокрушенно вздохнула:

– Вряд ли это поможет отучить его от воровства. А у нас вечно не хватает продуктов. – Она опустилась на колени и протянула руку.

– Джосс, осторожнее! Это бойцовый пес! – напомнил Алекс. Но под строгим взглядом хозяйки терьер беспрекословно разжал зубы и отступил назад. Джосс подняла с пола кость и взмахнула ею, как учительской указкой, а Пок с покаянным видом заскулил и опустил морду на лапы, слушая суровую отповедь.

– Апокалипсис, тебе должно быть стыдно, и ты отлично это знаешь!

– Вот это в самую точку! Ни дать ни взять вестник Страшного Суда! Правильно вы его назвали, мисс! – Зельда взяла протянутую ей кость и заныла: – И что прикажете с этим делать? Какой теперь из нее обед?

– На ней и так не оставалось мяса. И если бы не собака, тебе самой было бы ни за что ее не разгрызть! – заметил Алекс. Он достал из кармана несколько монет и подал поварихе: – Вот, ступай в мясную лавку и купи что-нибудь более съедобное!

– Батюшки-светы! Спасибочки, сэр! – Зельда низко поклонилась своему благодетелю. Сумма оказалась так велика, что налитые кровью глаза старой поварихи буквально полезли на лоб. Не тратя времени даром – а вдруг Алекс передумает? – она схватила свой веник и выскочила вон.

– Вы очень добры, Алекс.

– Разве я не сказал, что мне сегодня исключительно везло в вист? – заметил он, небрежно поводя плечами. – Кстати, забыл о еще одной причине визита – я хотел сделать подарок этим детям. – С этими словами он подал Джосс туго набитый кошель.

– Какой тяжелый! – вырвалось у нее. Прикинув находившуюся в нем сумму, Джосс хотела вернуть кошель Алексу. – Вы всегда были очень щедры, но это слишком большие деньги. Они могут понадобиться вам на тот случай, если удача от вас отвернется!

– Этого никогда не случится, – возразил Алекс с самоуверенной улыбкой. – К тому же отец присылает мне каждый месяц изрядную сумму. Я запросто обойдусь без этих денег. – И он снова вложил кошель ей в руки.

– Вы уверены? – Джосс все еще колебалась, хотя уже прикидывала, сколько продуктов, лекарств и книг можно приобрести на эти деньги.

– Более чем уверен!

– Дети будут вам очень признательны – и я тоже! – улыбнулась Джосс.

Пок решил, что настал подходящий момент, чтобы напомнить о себе, и жалобно заскулил.

– Вот видите, бедняга обижается, что о нем нее забыли! – рассмеялся Алекс и выразительно посмотрел на замусоленную кость, все еще лежавшую па столе возле чашек с чаем.

– Мы только поощряем его привычку воровать! – возразила Джосс, но уже не так убежденно.

Пес моментально уловил перемену в настроении хозяйки, и его лохматый хвост застучал по полу с размеренностью метронома. При этом он вежливо ждал, пока Джосс сама предложит ему угощение, и взял косточку со всей осторожностью, чтобы не задеть зубами хозяйскую руку.

– У него прямо-таки джентльменские манеры. Честно говоря, я боялся, что после выучки у Фииеаса он может быть опасен.

– Пок убивает только крыс. – Джосс опустилась на колени и погладила по голове терьера, который с хрустом вгрызся в лакомство. – И к тому же он превосходный сторож. Если кто-то покажется ему подозрительным, он ни за что не подпустит этого человека ко мне. Мы теперь с ним неразлучны.

– Неразлучны? – недоверчиво переспросил Апекс.

– Я, конечно, не могу брать его с собой в церковь или на молитвенные собрания, – улыбнулась Джосс, – но он всегда охраняет и меня, и детей. Воры и сводники боятся его как огня. С тех пор как здесь появился Пок, они больше не суются в школу и не морочат головы воспитанникам.

– Значит, мне остается только порадоваться тому, что вы его спасли.

– Исключительно благодаря вашему вмешательству. – Из соседней комнаты послышался звон колокольчика, и Джосс сказала: – Мне пора на урок.

Алекс помог ей встать и отряхнуть бесформенное платье вызывающего ярко-синего цвета. Что заставляет Джосс выбирать такие уродливые наряды? Скорее всего на более приличное платье у ее отца попросту не хватает денег. Алекса почему-то беспокоили стесненные обстоятельства семейства Вудбридж, хотя сама Джосс, судя по всему, не обращала на них внимания.

– Мне тоже пора, но сначала я бы хотел вас пригласить.

– Пригласить? – Она посмотрела на Блэкторна, наклонив голову. Джосс боялась, что Алекс почувствует, как часто колотится в ее груди сердце. Вряд ли он собрался пригласить ее на котильон!

– На этой неделе я собираюсь участвовать в скачках за городом. Ни Драмм, ни его друзья на милю не подойдут к беговой дорожке. Слишком много вони и шума для их утонченных чувств и грязи – для изысканных камзолов.

– Мистер Драммонд во всей красе! – не выдержала Джосс.

– Похоже, вы с Драммом недолюбливаете друг друга? – усмехнулся Алекс.

– Полагаю, что выражение «терпеть не можем» точнее отразит наши чувства. Что может быть общего между мной и этим избалованным кривлякой?

– Джосс, меньше всего я бы хотел, чтобы мое приглашение выглядело вынужденным, но раз уж на скачках не будет Драма, не могли бы вы приехать и поддержать меня? Мне удалось получить у устроителей скачек разрешение участвовать в них на одной из лошадей, привезенных из Америки. Против моего жеребца будут выступать лучшие скакуны Британии. И я бы хотел, чтобы среди публики нашлась хоть одна отважная душа, готовая поддержать дерзкого американца!

– И вы, конечно, сразу вспомнили обо мне.

– Разве кто-то еще может похвастаться такой отвагой?

– Но я ни разу в жизни не была на скачках. Если я не ошибаюсь, зрители там играют на тотализаторе? – Джосс задумалась, покусывая губу. Против воли она представила себе Алекса верхом на лошади. Какая чудесная картина! Это будет настоящее приключение! Не говоря уже о том, что они проведут вместе целый день!

– Боюсь, что ваш отец не одобрит мое приглашение, – с грустью в голосе сказал Алекс. – Простите, что напрасно соблазнил вас, Джосс.

«Ты и понятия не имеешь о том, как на самом деле соблазняешь меня!»

– Да, папе вряд ли это понравится… но мне так хочется посмотреть скачки! На какой день они назначены? – Кто тянет ее за язык? Что она делает?

– На следующую субботу. – От ослепительной улыбки Алекса сердце Джосс сладко замерло в груди. – Я заеду за вами в десять утра!

Отец наверняка сочтет себя обиженным. Он и так неодобрительно относится к дружбе с таким отчаянным повесой, как Алекс Блэкторн, а ведь прежде Джосс никогда не давала ему повода для беспокойства. Она так и не смогла придумать объяснения тому, зачем едет на конные бега. И решила сказать правду: ей хочется посмотреть на Алекса. Если отец заподозрит, какие чувства разбудил в ней этот златокудрый гигант, он проведет остаток жизни на коленях, моля небеса избавить ее от этой пагубной страсти.