Текст книги "Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий"

Что же до самого времени, то в воздухе витали идеи реформ Минто– Морли, и индийскую политическую атмосферу будоражили надежды и размышления. Уместно напомнить, что лорд Минто, заместивший в 1905 году лорда Керзона, был представителем консерваторов. Однако вскоре после его отъезда в Индию британские избиратели низвергли его партию, приведя к власти либералов, и Государственным секретарем по делам Индии стал г-н Джон Морли. Таким образом, в период с 1905 по 1910 год, т. е. в самый расцвет яркой, но недолгой политической карьеры Шри Ауробиндо судьбой Индии заправляли либерал Морли и консерватор Минто. Англичане, либералы и консерваторы, постоянно ссорившиеся между собой в родной стране, проявляли удивительное единодушие в вопросе управления Индией, объединенные единым желанием: чтобы над Индией вечно развевался Британский флаг. Правда, Морли направил лорду Минто, своему подчиненному-тори, пребывающему в Индии, массу благочестивых банально-либеральных указаний, однако последнему удавалось благополучно игнорировать политические пристрастия своего шефа, провоцируя их практическое применение и подтверждая таким образом правильность и даже заслуги собственной политики. Так, Морли был недоволен диким приговором, вынесенным режимом Минто Тилаку, а также ссылкой Ладжпата Райя, Аджита Сингха и других, но Вице-король не только доказал законность своих действий, но и позлорадствовал по поводу того, что судьей оказался замаскированный военачальник. Несмотря на болтовню и пустые угрозы, реально правителей беспокоила не столько деятельность горстки террористов, сколько опасность потерять Индию – эту жемчужину в короне империи. А по тому, какой оборот принимали события в Бенгалии, Махараштре, Пенджабе и других регионах, а также судя по успеху, которым пользовались движения Свадеши и бойкот, они поняли, что если не ввести хотя бы подобие реформ, то в результате силовых действий потеряют больше, чем готовы отдать. Более того, они ясно понимали, что политика репрессий, к которой они вынуждены прибегнуть, приведет к еще большему разрыву с индийским народом, а потому, свято веря, что сумеют удержать за собой сокровище короны Востока, все же искали пути дать хоть какую-то власть небольшой группе политически мыслящих граждан. Первый пробный шар закинул Морли, отправив 16 мая 1906 года письмо к Минто: «Не стоит ли нам сделать первый шаг по пути реформ в отношении народа? Если нет, то разве не очевидно, что требования будут расти, приобретая «национальный» характер, в связи с чем у меня возникают по меньшей мере сомнения и подозрения…» Получив подобный намек от шефа, Минто выпустил для членов исполнительного совета тайный циркуляр, до последнего оставляя, однако, за собой право на оговорки. Этот циркуляр, яркий пример того, как извлечь пользу из необходимости, гласит: «…Я уверен в том, и мои коллеги поддержат меня, что дела Индии и методы индийской администрации никогда не привлекали такого внимания общественности как в Индии, так и дома, как в настоящий момент. За объяснениями далеко ходить не приходится. Рост образования, чему в огромной степени способствовало Британское правление, дает свои плоды. Основные слои населения начали осознавать свое положение, оценивать свои интеллектуальные возможности и сравнивать свои требования гражданского равенства с теми, кто принадлежит к правящим классам, при этом направляющее воздействие политической жизни дома полностью согласуется с развитием политической мысли в Индии.

Насколько народ Индии способен работать в различных областях администрирования, в какой мере он индивидуально имеет право на свою долю в политическом представительстве страны, насколько возможно объединить веками сложившиеся симпатии и антипатии различных рас и различных вероисповеданий и в какой мере наследные правители туземных княжеств будут содействовать имперской политике – все это проблемы, которые сможет разрешить один лишь опыт будущих лет. Однако мы, правительство Индии, не можем закрывать глаза на сложившиеся обстоятельства. Политическая атмосфера полна перемен, время ставит перед нами ряд вопросов, которые мы не вправе игнорировать и на которые должны попытаться ответить; и мне представляется крайне важным, чтобы подобная инициатива исходила именно от нас, чтобы правительство Индии не оказалось в том положении, когда вынуждено будет раскрыть карты под давлением из дома или в результате волнений в стране; мы должны первыми оценить сложившуюся ситуацию и представить на суд правительству Ее Высочества рекомендации, право следовать которым дает нам личный опыт и ежедневное соприкосновение с жизнью и бытом Индии».

Дабы слегка успокоить волнения в стране, Минто публично заявил, что назначает комитет, призванный рассмотреть вопрос о реформах, которые он надеется провести. Комитет этот и вправду вскоре был создан, но тут же столкнулся с бесконечными трудностями, возникшими в результате несовпадения точек зрения Вице-короля Индии, с одной стороны, и Государственного секретаря по делам Индии в Англии – с другой. Споры, переговоры, обмен письмами, разногласия сменяли друг друга. Только индийские «умеренные» тешили себя надеждами по поводу этих реформ. Националисты же сразу разглядели в них правительственную игру. Поскольку конечной целью их борьбы была полная независимость, они не хотели касаться так называемых реформ, суть которых Шри Ауробиндо коротко охарактеризовал как «бруммегенский товар» – пустое содержимое под яркой оберткой.[225]225
  Мы не собираемся здесь рассказывать о судьбе этих реформ – это выходит за пределы нашей компетенции; разве что добавим, что реформы были приняты в начале 1910 года и продержались менее десяти лет, равно как и раздел Бенгалии, считавшийся «решенным фактом», который через несколько лет был отменен. N. B. Переписка Минто и Морли, как и письмо Минто членам Исполнительного комитета цитируются по книге М. Н. Даса «Индия времен Морли и Минто».


[Закрыть] Реформы эти были порождены отнюдь не искренним желанием передать власть, хоть в сколько-нибудь ощутимой мере, в руки индийцев. Совершенно очевидно, что пока правительство громогласно трубило о реформах в «Новом Духе Времени» и других звонких понятиях, политика репрессий продолжалась. А для осуществления этой политики требовалось устранить с политической сцены Шри Ауробиндо, которого оно считало преградой на своем пути. Сестре Ниведите стало известно о намерениях правительства, и она посоветовала Шри Ауробиндо покинуть Индию, уехать в более безопасное место, откуда он смог бы руководить движением, ничем не рискуя. Но вместо того, чтобы покинуть арену борьбы, Шри Ауробиндо придумал иной план, как успокоить правительство. Со страниц «Кармайогина» он обратился с открытым письмом к своим согражданам, дав в нем подробную инструкцию националистам, какого курса следует держаться в случае его ареста или ссылки. Письмо, датированное июлем 1909 года, открывалось следующими словами: «Позиция общественного деятеля, который исполняет сегодня свой долг в Индии, слишком рискованна, чтобы он мог позволить себе с уверенностью говорить о своем будущем. Совсем недавно я вышел на волю, проведя почти год в отрыве от работы на благо страны, в изоляции, куда меня бросили по обвинениям, не имеющим под собой ни крупицы весомых доказательств, однако и мое оправдание – не гарантия безопасности, оно не защищает меня ни от новых обвинений, ни от произвольного решения о депортации, которое вполне возможно и без соблюдения таких формальностей, как предъявление обвинения или, что еще менее удобно, доказательства вины… Ходят упорные слухи, что полицией Калькутты уже представлен на рассмотрение правительству вопрос о моей депортации, и ни мир в стране, ни безупречная законность нашего судопроизводства не гарантия против всесильного приказа правительственных чиновников успокоить угрызения совести советников в Симле. В подобных обстоятельствах, подумал я, хорошо бы адресовать письмо о нуждах текущего момента и будущей политике моим соотечественникам, особенно тем из них, кто открыто признает принципы националистической партии. В случае моей депортации оно поможет выбрать направление тем, кто не определился еще в своих симпатиях и сфере деятельности; если же я не вернусь, можете воспринимать эти слова как мою последнюю волю и завещание соотечественникам». Подчеркивая неколебимый моральный фундамент, на котором основана националистическая партия, и взывая к своим последователям ни в коем случае не подрывать его, Шри Ауробиндо писал: «С нами – вся моральная сила страны, с нами справедливость, с нами Природа. Закон Божий, который выше любого из законов человеческих, оправдывает наши действия; на нашей стороне – молодые, значит, за ними – будущее. Именно на эту моральную силу мы и должны полагаться, чтобы выстоять и добиться в конечном счете успеха. Не следует поддаваться нетерпению, опрометчиво толкающему нас к тому, чтобы отказаться от почвы, придающей нам силу, и ступить на землю, которая нас ослабляет. Наш идеал не противоречит никакому закону; избранные нами методы таковы, что ни одно современное правительство не в состоянии преднамеренно объявить их незаконными, не лишившись при этом права называть свое правление цивилизованным. Именно этого идеала и этих методов мы должны твердо придерживаться и полагаться в дальнейшем успехе только на них одних».

В открытую возлагая ответственность за террористические акции на тех, кто был их зачинщиком, Шри Ауробиндо сказал: «Мы не имеем никакого отношения к покушениям, которые потрясли страну, и, ясно и четко отмежевавшись от них однажды, не намерены обращаться к ним и в дальнейшем. Эти покушения – зловонные и пагубные плоды зловонной и пагубной политики, и до тех пор, пока творцы этой политики не исправят своих ошибок, никакая человеческая сила не сможет помешать ядовитому древу приносить ядовитые плоды». И снова он указал идеал и цель националистической партии. «Наш идеал – это Сварадж, или абсолютная автономия, свободная от контроля иностранцев. Мы заявляем о праве каждой нации жить своей собственной жизнью, действовать своими силами сообразно с собственной природой и идеалами. Мы отвергаем попытки чужеземцев навязать нам цивилизацию менее развитую, чем наша собственная, или же лишить нас нашего наследия, выдвинув малоубедительный довод высшей целесообразности. Признавая, что долгое подчинение обернулось ржавчиной, разъедающей способности и энергию нашего народа, мы в то же время ощущаем способности и энергию, в нас возрождающиеся… Мы ни в чем не уступаем своим предкам. У нас достаточно ума, мужества и разнообразных национальных способностей. Единственное, что им необходимо, – это поле деятельности и возможность действовать. Эту возможность, это поле деятельности могут обеспечить нам только национальное правительство, свободное общество и великая культура Индии. И пока мы этого не добьемся, мы будем использовать ум, мужество и способности для непрекращающейся борьбы за их достижение». Однако было немало и других людей, иного калибра – недальновидных, но занимающих высокие посты, – которые боялись, что претворение в жизнь идеалов национализма невозможно, к тому же они могут вызвать ненависть властей предержащих. Проясняя свою точку зрения и отвечая на их обвинения, Шри Ауробиндо от имени порабощенных и угнетенных народов всего мира произнес следующие слова, эхом отозвавшиеся во многих сердцах: «Наш идеал Сварадж не влечет за собой ненависти ни со стороны других народов, ни со стороны правительства, установленного законом в нашей стране. У нас бюрократическое правление – мы бы хотели превратить его в демократическое; у нас чужеземное правление – мы бы хотели превратить его в местное; у нас иностранный контроль – мы бы хотели передать его индийцам. Поэтому лжет тот, кто считает, что наши устремления неизбежно влекут за собой ненависть и насилие. Наш идеал патриотизма основан на любви и братстве, он выходит за пределы, определяющие единство нашего народа, и предусматривает в качестве окончательного результата единство всего человечества. Однако мы стремимся к братскому единству, единству равных и свободных людей, а не к единству господина и крепостного, мучителя и жертвы. Мы требуем признания нашего корпоративного существования как индивидуальной расы и народа, поскольку это единственный путь, посредством которого может быть достигнуто братство всех людей: не через отказ от индивидуальности нашего народа и стирание внешних различий, а через устранение внутренних препятствий на пути к единству, источника ненависти, злобы и непонимания. Борьба за наши права не означает ненависти по отношению к тем, кто по ошибке их отрицает. Она означает лишь намерение страдать и бороться, храбро говорить правду, не щадя никого, использовать любое легальное средство давления и любой источник моральной силы для укрепления собственной силы духа и ослабления устоев, которые отрицают законы прогресса». Подведя итоги этого выступления, Шри Ауробиндо обратился к националистам с призывом: «Политика националистской партии, которую я предлагаю, коротко может быть сведена к следующему:

1. Четкое соблюдение законов и последовательное проведение мирной политики самоопределения и пассивного сопротивления;

2. Урегулирование отношений с правительством по принципу: «Нет – контролю, нет – кооперации»;

3. Сближение с партией «умеренных», где это возможно, и воссоздание объединенного Конгресса;

4. Упорядочение движения бойкота для того, чтобы сделать как политический, так и экономический бойкот более эффективным;

5. Объединение если не всей страны, то хотя бы областей, согласно нашей первоначальной программе;

6. Система кооперирования, которая не нарушая закона, помогает рабочим энергично и успешно, пусть не столь продуктивно, как прежде, продвигаться по пути самоопределения и национальной независимости».[226]226
  «Речи» Шри Ауробиндо, изд. 1952 г. (приложение)


[Закрыть]

Как подтвердила позднее сестра Ниведита, эта программа, состоявшая из шести пунктов и опубликованная в «Кармайогине», немедленно возымела действие. Правительство отказалось от идеи депортировать Шри Ауробиндо – по крайней мере, на какое-то время. Из открытого письма Шри Ауробиндо, опубликованного в «Кармайогине», мы видим, какое значение он уделял объединенному Конгрессу как фактору, способствующему борьбе страны за свободу; поэтому, естественно, он использовал любую возможность, которая бы могла помочь сближению националистов и «умеренных». Одна из подобных попыток была предпринята на региональной Бенгальской конференции, состоявшейся в Хугхли в сентябре 1909 года. В проведении этой конференции ведущую роль сыграл Шри Ауробиндо. «Умеренные» восторженно встретили реформы Минто-Морли, в то время как националисты осудили их, как не отвечающие требованиям и нереальные. В подкомитете конференции националисты одержали победу, добившись поражения резолюции «умеренных» и проведя свою резолюцию. Однако на открытых заседаниях националисты вынуждены были уступить требованиям «умеренных», грозивших расколом, если их резолюция будет провалена. Единственный выход из создавшегося положения националисты видели в своем отсутствии в момент принятия резолюции «умеренными». Видя, что за ними большинство, националисты, естественно, не хотели упускать такой возможности, поэтому на открытии конференции вели себя очень активно. Пришлось вмешаться Шри Ауробиндо, который попросил делегатов-националистов, то есть представителей своей собственной партии, сохранять спокойствие во время дебатов или же покинуть Конгресс. Подчинившись воле лидера, националисты в полном составе спокойно покинули Конгресс. После этого конференция продолжила свою работу без помех, и «умеренные» получили возможность высказаться откровенно. Однако позиция националистов, проявившаяся в послушании Шри Ауробиндо, поразила «умеренных», а готовность народа следовать за молодым лидером, каким был Шри Ауробиндо, игнорируя старых и проверенных из числа «умеренных», привела в замешательство. Так благодаря мудрому руководству Конгрессом со стороны Шри Ауробиндо на какое-то время было сохранено единство «умеренных» и националистов.

Бенгальские «умеренные», претендовавшие на роль «джинджер групп»[227]227
  Группа внутри политической партии, побуждающая своего лидера к более решительным действиям (прим. пер.).


[Закрыть] внутри индийской партии «умеренных», собрали свою собственную конференцию в Барисале. Лидер этой группировки Сурендранатх Банерджи пригласил Шри Ауробиндо и некоторых других людей встретиться, чтобы обсудить пути и средства, с помощью которых можно было объединить бенгальских националистов с бенгальскими «умеренными», с тем чтобы единым фронтом выступить на предстоящей сессии в Бенаресе. На деле это означало слияние националистов с партией «умеренных», которые позволили бы националистам сохранить «свое лицо» и в то же время скооперироваться с «умеренными» в вопросах общей политики и плана действий. По этому вопросу не было достигнуто соглашения, и переговоры были сорваны.

Поскольку слияния двух партий не произошло, Шри Ауробиндо стал обдумывать план дальнейших действий: либо возродить националистическое движение, либо примкнуть к движению за «внутреннее самоуправление», начатому Анни Безант. Первое – неизбежно привело бы к усилению репрессий, второе – означало бы отход от идеалов независимости. Одновременно он рассматривал возможность организации мощного пассивного сопротивления в том виде, который позже будет принят Гандиджи. При этом Шри Ауробиндо понимал, что не должен становиться лидером этого движения. Шри Ауробиндо по-прежнему занимался общественной деятельностью, используя для этой возможности как устные, так и письменные выступления. К тому времени в нем полностью возобладало новое сознание, превосходящее все пределы ментального уровня, и его политические убеждения и духовные устремления объединились в этом новом сознании: духовные устремления объясняли политическую ориентацию, а политика находила воплощение в духовности. Индия должна была стать политически свободной, поскольку именно в этом прежде и превыше всего заключалось ее духовное предназначение, требующее своего воплощения. Она должна была заново обрести духовную силу, возродить национальную душу не столько на благо самой себе, сколько на благо всего человечества – на то была воля Божья. Шри Ауробиндо писал: «Поставленная перед нами задача не механистическая, но моральная и духовная. Наша цель – не перестройка форм управления, а духовное возрождение нации. Частью этой задачи является политика, но не больше, чем частью. Мы должны посвятить себя не одной лишь политике, не одним социальным вопросам, не теологии, философии, литературе или науке самим по себе; нет, мы должны объединить все эти аспекты в единое целое, представляющееся нам сверхважным, в Дхарму, национальную религию, которая тоже, мы в этом убеждены, станет всеобщей. Таков могущественный закон жизни, великий принцип человеческой эволюции, комплекс духовных знаний и опыта, стражем, образцом для подражания и миссионером которых судьбой уготовано стать Индии. Такова Санатан Дхарма, вечная религия».

Он провозглашал: «Наша цель, таким образом, – помочь воссоздать Индию на благо человечеству». Поскольку «Индия – это Гуру всех народов, врачеватель души человеческой от самых тяжких недугов. Судьбой ей предназначено заново перестроить жизнь и восстановить мир в душе человека».[228]228
  «Речи».


[Закрыть]

Однако Шри Ауробиндо не суждено было продолжить свою политическую деятельность. Видение Бога и Его призыв к работе, которую ему предстоит совершить, открылись ему в тюрьме не случайно. Любовь Шри Ауробиндо к родной стране и борьба за ее освобождение уготовили ему еще одну политическую ловушку, из которой ему еще раз предстояло выбраться. Что еще могли использовать боги для этой цели, как не имеющийся под рукой инструмент в образе правительства Индии? Бенгальские власти усмотрели в одной из статей Шри Ауробиндо, опубликованной в «Кармайогине», подстрекательство к бунту. Это касалось его второго открытого письма, появившегося в еженедельнике 25 декабря 1909 года. Мы уже касались ранее некоторых аспектов его предыдущего послания. К моменту написания своего второго открытого письма Шри Ауробиндо трезво взвесил и оценил ситуацию в стране, задумавшись, не стоит ли ему на время немного отойти в тень, серьезно заняться политической деятельностью. Удобным предлогом для этого могло оказаться движение за «внутреннее самоуправление», однако Шри Ауробиндо решил, что не стоит становиться во главе его, лучше вернуться к движению за независимость. В своем втором открытом письме он снова отвергал грядущие реформы как неадекватные и выступал за продолжение и реорганизацию националистического движения. Письмо это стало предметом пристального внимания со стороны правительства; бюрократические силы готовились к атаке.

В последние месяцы уходящего 1909 года Шри Ауробиндо и несколько его коллег обычно встречались в офисе «Кармайогина» и полностью погружались в работу над еженедельником. Подчас эти встречи заканчивались далеко за полночь, когда уже не ходил транспорт, и Шри Ауробиндо приходилось возвращаться домой в конной повозке. Однажды в самом начале февраля 1910 года, когда Шри Ауробиндо был в редакции, кто-то из сотрудников вбежал туда и сообщил, что узнал от своего отца о готовящемся обыске в редакции и об аресте Шри Ауробиндо. Среди присутствующих разгорелись бурные споры о том, что предпринять, и один из них, Рамачандра Маджумдар, приготовился уже дать отпор полиции, едва только та нагрянет. В самый разгар споров Шри Ауробиндо услышал вдруг раздавшийся свыше голос: «Нет, отправляйся в Чандернагор». К тому времени Шри Ауробиндо уже привык к голосам свыше и принял за правило безоговорочно им подчиняться. Он тут же покинул редакцию и вскоре был уже на берегу Ганга. На некотором расстоянии за ним следовали его друзья, внимательно посматривая по сторонам в поисках полицейских агентов, которые обычно несли наблюдение у редакции «Кармайогина», но именно сейчас их на месте не было! Оказавшись на берегу, они наняли лодку, и Шри Ауробиндо вместе с двумя друзьями – Биреном Гхошем и Сурешем Чакраварти – спустился в нее. В скором времени они уже были в Чандернагоре. Поскольку визит этот заранее не планировался, их там никто не встретил; Бирен и Суреш отправились в город в поисках друзей, которые могли бы принять у себя Шри Ауробиндо. Им удалось найти лишь Чару Чандра Роя, но он отказался помочь, очевидно опасаясь впускать в дом революционера. И все же им повезло: на их просьбу приютить выдающегося гостя с готовностью откликнулся Мотилал Рой; он сам отправился к лодке, лично пригласив Шри Ауробиндо в свой дом. Если не считать записки, спешно начертанной Шри Ауробиндо сестре Ниведите, в которой он просил ее позаботиться о «Кармайогине», пока он будет оставаться в подполье, отъезд его держался в полной тайне. В отсутствие Шри Ауробиндо Ниведита взяла на себя руководство еженедельником и продолжала эту работу до того момента, пока выпуск еженедельника не приостановили.

Трое суток Шри Ауробиндо провел в доме Мотилала Роя, хотя одну ночь ему пришлось провести у одного из друзей хозяина. Позднее Мотилал переправил его на некоторое время в северную часть Чандернагора, в дом Балая Чандра Де, где он был недосягаем для любопытных глаз и ушей.

В Чандернагоре Шри Ауробиндо пришлось провести почти полтора месяца. Для Мотилала Роя это время оказалось поистине благословенным, ибо он многое приобрел, беседуя с Шри Ауробиндо о различных аспектах йогической садханы. Вот как описывал Мотилал Рой Шри Ауробиндо: «Это был человек, полностью предавший себя в руки Божественного – когда он говорил, складывалось впечатление, что его устами говорит кто-то иной. Я поставил перед ним тарелку с едой, но даже во время еды он выглядел полностью поглощенным чем-то своим; обычно он медитировал с открытыми глазами, видя перед собой тонкие формы и духовные образы».[229]229
  Пурани. Жизнь Шри Ауробиндо, с. 138.


[Закрыть] Во время пребывания в Чандернагоре Шри Ауробиндо постоянно медитировал, и во время этих медитаций ему виделись силуэты богинь. Уже позже он узнал, что это ведические богини – Ила, Бхарати, Махи и Сарасвати.[230]230
  Богини, представляющие различные аспекты истины и ее выражения – речи. Ила (Ида) – персонификация истинного видения; Бхарати или Махи – персонификация безграничности знания-истины; Сарасвати – богиня Мудрости, священной речи (прим. ред.).


[Закрыть] Правительство оказалось в тупике: жертва ускользнула у них из-под рук. Однако оно не отступало. На калькуттский адрес Шри Ауробиндо шла масса анонимных писем, провоцируя его выйти из подполья. Шри Ауробиндо интуитивно чувствовал подвох и отвечал, что пока не получит ордера на арест, он не выйдет из подполья. Должно быть, читателю интересно, чем все это закончилось. Сначала Морли и Минто обменялись короткими посланиями относительно ареста и следствия над Шри Ауробиндо. Губернатор Бенгалии написал Минто: «В досье о прошлом Ауробиндо Гхоша нет абсолютно ничего, что могло бы оправдать исключительную сдержанность по отношению к нему. Напротив, хотя ему и удалось избежать обвинительного приговора в Алипорском деле по соучастию в тайном заговоре, нет никаких сомнений в том, что его влияние оказалось чрезвычайно опасным. Ни в коей мере нельзя считать его слепым или неразумным орудием, он – активный генератор революционных чувств и идей. Он насквозь пропитан религиозным фанатизмом, который является мощным фактором в привлечении к его делу сторонников; и распространение подстрекательских идей я в огромной мере отношу к нему лично, а не к кому-либо другому в Бенгалии, а возможно, и во всей Индии».[231]231
  Цитируется по «Переписке Морли и Минто», использованной Маноджем Дасом в книге «Шри Ауробиндо в первое десятилетие нашего века», с. 134.


[Закрыть]

Однако Морли счел недостаточным официальное обращение минтовского агента. Он требовал фактов. Краткий отчет о статьях Шри Ауробиндо в «Кармайогине», появившийся в «Таймс», не давал оснований усмотреть в них подстрекательство. Минто, когда по своему обыкновению решил добиться своего, упрекнул Государственного секретаря в излишнем расположении к Шри Ауробиндо. Ответ Морли был достаточно резким: «По моему разумению, возбуждение судебного преследования против него (Шри Ауробиндо) было просто глупой и грубой ошибкой со стороны полиции. Я всегда понимал, что дело о подстрекательстве можно начинать только при действительно веских обвинениях. А можно ли назвать достаточно вескими обвинения по этому делу? Я решительно считаю, что нет, и надеюсь, что нет».[232]232
  Там же, с. 137.


[Закрыть]

Минто, задетый этим, ответил так: «Что касается пресловутого Ауробиндо, признаюсь, совершенно не понимаю Ваших надежд на то, что нам не удастся выдвинуть против него обвинений! Могу только повторить… что он – самый опасный человек из всех, кого мы в настоящий момент должны держать в поле зрения, он – один из подстрекателей убийц из Маниктолы, он, к несчастью, имеет огромное влияние на студенчество, а те из индийцев, кто хорошо его знает, говорили мне, что он совершенно неисправим. Уверен, Вы едва ли можете считать, что такой человек должен оставаться на свободе».[233]233
  Там же, с. 138. Приведем цитату из разговора Шри Ауробиндо с одним из учеников: «Лорд Минто заявил, что не сможет спокойно спать до тех пор, пока не уничтожит Ауробиндо Гхоша. Он боится, что я снова разожгу пламя революционной борьбы и что в стране снова начнутся политические убийства». (Ниродбаран. Вечерние беседы, с. 148.)


[Закрыть] Пока между маразматиком-шефом из Лондона и его подчиненным в Дели шла подобная полемика, Шри Ауробиндо от греха подальше уехал в Пондичери. Однако с его отъездом проблема не отпала. Правительственные чины как в Индии, так и в Англии предполагали, что он может отправиться во Францию, чтобы помочь Кришне Верме и другим борцам за свободу за рубежом и начать свою кампанию в Англии. Но поскольку Шри Ауробиндо не находился в пределах досягаемости, судебное преследование было возбуждено против издателя «Кармайогина». Он был признан виновным нижней палатой суда, однако Верховный суд отменил приговор, признав, что рассматриваемые статьи не носят подстрекательского характера![234]234
  Хотя это решение было принято 7 ноября 1910 года, а также несмотря на указание немедленно освободить Мано Мохана Гхоша, издателя «Кармайогина», он оставался под стражей до 18 ноября!


[Закрыть] Таким образом, сбылось пророчество астролога Нараяна Джйотиши, сделанное еще в то время, когда Шри Ауробиндо не был известен в политических кругах, который утверждал, что Шри Ауробиндо трижды избежит судебных преследований, начатых против него иноземцами.[235]235
  1 – дело о «Банде Матарам», 2 – суд в Алипоре, 3 – дело о «Кармайогине».


[Закрыть]

Будучи в Чандернагоре, Шри Ауробиндо получил еще одно послание свыше. Он писал: «Кое-кто из друзей поговаривал о том, чтобы послать меня во Францию. Я задумался, что делать дальше. И тогда я получил указание – ехать в Пондичери».[236]236
  Пурани. Жизнь Шри Ауробиндо, с. 138.


[Закрыть]

Существовало немало противоречивых мнений, пытавшихся объяснить мотивы, которые побудили Шри Ауробиндо покинуть политическую сцену. Некоторые считали, что он питает отвращение к политической атмосфере в целом, другие – что он боится ареста и заключения. Приведем собственные объяснения Шри Ауробиндо по этому поводу: «Могу добавить, что я оставил политику не потому, что почувствовал, будто ничего больше не могу в ней сделать; подобные мысли не приходили мне в голову. Я отошел в сторону, поскольку не хотел никаких препятствий в занятиях йогой. Я полностью обрубил все нити, связывающие меня с политикой, но прежде чем решиться на этот шаг, почувствовал в самом себе твердую веру в то, что работа, которую я начал, должна быть продолжена другими в том самом направлении, которое я наметил, и что торжество политического движения, основанного мною, неизбежно и без моего личного участия или присутствия. Ни в малой степени мой отход не объяснялся отчаянием или осознанием тщетности усилий. Что касается остального, то не припомню ни единого случая, чтобы мое намерение относительно любого важного события, касающегося вопросов мирового масштаба, не осуществилось, хотя для осуществления его космическим силам и могло потребоваться немало времени».

И позже Шри Ауробиндо добавил следующее: «Однако это не означало, как полагает большинство людей, что я удалился для постижения духовных высот, утратив интерес к судьбам мира или Индии. Этого не могло быть, ибо сами принципы йоги требовали не просто реализации Божественного и достижения всей полноты духовного сознания, но и охвата всей земной и космической жизни этим духовным осознанием и придания духовной основы любому проявлению жизни. В период своего отхода от политической деятельности Шри Ауробиндо продолжал пристально следить за всем, что происходило в мире и в Индии, активно включаясь в события, если была необходимость, но лишь на уровне использования духовной силы и безмолвного духовного действия; ибо опыт тех, кто достиг значительных высот в йоге, свидетельствует о том, что помимо обычных сил разума, жизни и тела, действующих в Материи, есть и другие силы, которые могут воздействовать свыше на наши обычные уровни сознания; существует еще и духовная динамическая сила, доступная лишь тем, кто в значительной степени овладел духовным сознанием, хотя к этому и стремятся далеко не все и не все могут использовать эти силы; и сила эта превосходит любую другую силу по своим масштабам и действенности. Именно этой силой, едва обретя ее, и пользовался Шри Ауробиндо, сначала лишь в узких рамках личной деятельности, а затем в своей работе по воздействию на события мирового уровня. У него не было оснований быть недовольным результатами, и он не искал другого способа действия. Однако в двух случаях он счел возможным обратиться к общественной деятельности. Впервые это произошло в связи со Второй мировой войной. Вначале война не слишком его беспокоила, но едва возникла угроза, что Гитлер может сокрушить все противостоящие ему силы и в мире восторжествует нацизм, он решил вмешаться. Он публично заявил, что принимает сторону союзников, сделал денежный взнос в ответ на призыв о пожертвованиях и напутствовал тех, кто обращался к нему за советом о вступлении в армию или о каком-либо другом участии в военных действиях. После Дюнкерка,[237]237
  Порт на севере Франции (прим. ред.).


[Закрыть] когда все вокруг опасались скорого падения Англии и победы Гитлера, он обратил внутренние духовные силы на поддержку союзников и способствовал тому, что победоносный бросок немцев был остановлен и военные события приняли иной, нежели прежде, оборот. Решение Шри Ауробиндо мотивировалось тем, что за нацизмом и Гитлером он видел влияние темных асурических сил и понимал, что их успех означает порабощение всего человечества и установление тирании зла, что человечество будет отброшено назад с пути эволюции, особенно эволюции духовной. Торжество этих сил привело бы к порабощению не только Европы, но и Азии, а значит и Индии, порабощению куда более трагическому, чем какое-либо из прежде известных этой стране, перечеркнув все, что было сделано ранее для ее освобождения. Именно эти причины побудили его высказаться в поддержку предложения Криппса и добиться его принятия руководителями Конгресса. По разным причинам он не обращал духовные силы против японской агрессии, пока не стало очевидным, что Япония намеревается совершить нападение на Индию, вторгнуться на ее территорию и даже поработить ее. Он предал гласности несколько писем, написанных в поддержку войны против гитлеровской Германии, которые подтверждали его точку зрения об асурической природе и неизбежных последствиях гитлеризма. Он поддержал предложение Криппса, поскольку, приняв его, Индия объединилась бы с Великобританией, чтобы противостоять асурическим силам, а предложение Криппса могло стать шагом к достижению независимости страны. Когда переговоры провалились, Шри Ауробиндо снова прибег к использованию духовной силы против агрессора, обратив победное шествие японцев, до того сметавших со своего пути все живое, в быстрое, необратимое, а в конце концов полное и сокрушительное поражение. Спустя некоторое время он вновь имел возможность видеть, как сбываются его предсказания о будущем Индии и она становится независимой, несмотря на трудности внутри страны».[238]238
  Шри Ауробиндо. О себе, с. 38.


[Закрыть]