Текст книги "Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III"

Глава VII. Очищение интеллекта и воли

И прежде всего мы должны провести четкое различие, которое обычно упускается из виду, между манасом – умом и буддхи – различающим интеллектом и просветленной волей. Манас – это чувственный ум. Начальная человеческая ментальность очень далека от того, что называют «волей» и «рассудком»; это животная, физическая или чувственная ментальность, весь опыт которой складывается из впечатлений, получаемых ею из внешнего мира и от своего собственного воплощенного сознания, реагирующего на внешние стимулы и раздражители. Буддхи играет лишь вспомогательную роль и, даже становясь руководящим принципом эволюции, все еще остается зависимым от используемых им инструментов более низкого порядка; он в своем функционировании зависит от чувственного ума и делает, что может, на своем более высоком уровне, расширяя, не без труда, сложностей и ошибок, сферу своих познаний и своей деятельности за счет интерпретации физических или чувственных данных. Таким образом, обычным типом человеческого ума является частично озаренная физическая или чувственная ментальность.

На самом деле, манас является производным внешней читты; это первая структурированная форма исходной грубой субстанции сознания, возбуждаемой и будоражимой внешними воздействиями, бахья-спарша (bāhya-sparśa). Физически мы представляем собой дремлющую в материи душу, которая [душа] превратила ее [материю] в частично пробужденное живое тело, пронизанное грубой субстанцией внешнего сознания. Это тело более или менее отзывчиво и восприимчиво к воздействиям внешнего мира, в котором формируется наше сознательное бытие. В животном эта субстанция внешне ориентированного сознания организуется в хорошо налаженный инструмент ментальных чувств и ощущений или орган воспринимающего и действующего ума. На самом деле, чувство является ментальным контактом этого воплощенного сознания с тем, что его окружает. Этот контакт, по сути, всегда представляет собой ментальное явление; но в действительности ум в значительной степени зависит от развития определенных физических органов, обеспечивающих контакт с объектами и с их свойствами, которым он привык давать ментальную оценку, основываясь на внешних впечатлениях. То, что мы называем физическим ощущением, включает в себя два элемента – нервно-физическое впечатление от объекта и нашу нервно-ментальную оценку этого впечатления. Эти два элемента вместе образуют наше видение, слышание, обоняние, вкус, осязание, которые (особенно осязание) дают начало или служат первичными посредниками всего разнообразия ощущений. Однако манас способен воспринимать чувственные впечатления и делать на их основе выводы путем непосредственного взаимодействия, независимого от физических органов чувств. Эта способность более отчетливо проявляется в более примитивных формах жизни. Хотя в реальности человек способен более широко использовать это непосредственное чувство, шестое чувство ума, он оставил его без применения, полагаясь исключительно на физические органы чувств, поддерживаемые активностью буддхи.

Таким образом, манас в первую очередь является координатором чувственного восприятия; кроме того, он координирует естественные реакции воли в воплощенном сознании и использует тело в качестве инструмента, то есть использует то, что обычно называют органами действия. Эта природная деятельность тоже состоит из двух элементов – нервно-физического побуждения и поддерживающей его ментально-нервной энергии инстинктивно-волевого импульса. Так формируется связь первичного восприятия и динамического реагирования, широко распространенная во всей развивающейся животной жизни. Но, помимо этого, в манасе или чувственном уме имеется зачаточное мышление, сопровождающее процессы животной жизни. Аналогично тому, как живое тело обладает своеобразным действующим сознанием, которое выражается в способности пронизывать и овладевать и которое служит для формирования чувственного ума, так и чувственный ум содержит в себе определенную способность пронизывать и овладевать, которая позволяет ему ментально интерпретировать данные органов чувств, превращать их в понятия и первичные идеи, ассоциировать одно переживание с другим и тем или иным способом, опираясь на восприятия чувств, думать, чувствовать и порождать намерения или желать.

Этот чувственный рассудок, опирающийся на ощущения, воспоминания, ассоциации, первичные идеи и сделанные на основании этого выводы, или вторичные идеи, характерен для всей развитой животной жизни и ментальности. Конечно, в человеке он достиг такого высокого уровня развития, такой широты и сложности, которые невозможны для животного, но все-таки, если человек остановится на этом, то будет лишь более высокоэффективным животным. Человек превосходит животное потому, что ему дана возможность в большей или меньшей степени освобождать и отделять свое мышление от чувственной ментальности, отстраняться от нее, изучать ее данные и воздействовать на нее свыше с помощью отделенного и частично свободного интеллекта. Интеллект и воля животного погружены в чувственный ум и поэтому полностью подчинены ему, вовлекаясь в поток его ощущений, чувственных восприятий и импульсов; ум животного инстинктивен. Человек способен использовать рассудок и волю, некий мыслящий и сознательно намеревающийся ум, наблюдающий за собой и за всем происходящим вокруг, который уже не погружен в чувственный ум, а может действовать с определенной свободой и независимостью, находясь выше или позади него. Человек обладает способностью думать и некой относительной свободой сознательной воли. Он освободил в себе буддхи и сделал его независимой силой.

Но что такое этот буддхи? Опираясь на йогическое знание, мы можем сказать, что это тот инструмент души (внутреннего сознательного существа в природе, Пуруши), с помощью которого она начинает сознательно и последовательно постигать и контролировать как себя, так и свое окружение. За всеми действиями читты и манаса стоит эта душа, этот Пуруша; но в низших формах жизни она преимущественно бессознательна – спит или наполовину пробуждена – и погружена в механическую деятельность Природы; но по мере развития и усложнения форм жизни она все более и более пробуждается, все более и более выходит вперед. Благодаря активности буддхи начинается процесс полного пробуждения. На низших уровнях ума душа, скорее, претерпевает воздействия Природы, нежели владеет ею; ибо там она полностью подчинена механизму, который дал ей возможность ощутить себя сознательным воплощенным существом. На уровне же буддхи мы становимся обладателями нового, хотя все еще природного инструмента, который Природа, кажется, предоставляет Пуруше для того, чтобы (как это ни парадоксально) тот смог познать, овладеть и подчинить ее.

Но ни познания, ни обладания, ни господства нам не удастся достичь в полной мере, если сам буддхи в нас все еще не полностью развит, недостаточно сформирован или если он по самой своей природе является лишь промежуточным инструментом, и для того, чтобы обрести абсолютное знание и господство, нам необходимо подняться к чему-то еще более высокому. Ибо, развиваясь подобным образом, мы начинаем осознавать, что внутри нас пребывает сила, превосходящая животную жизнь, истина, превосходящая первичные истины или внешнюю сторону вещей, воспринимаемые чувственным умом, что мы можем попытаться достичь этой истины и обрести более великую и более эффективную способность действия и управления, более реальную власть над своей собственной природой и над природой окружающих нас вещей, более высокое знание, более великое могущество, более высокое и великое наслаждение, более возвышенное состояние бытия. Что же тогда является конечной целью этого развития? Очевидно, что для Пуруши это должно означать постижение высочайшей и всеобъемлющей истины самого себя и всего сущего (величайшей истины души или «я» и величайшей истины Природы) и достижение такого динамического и статического состояния бытия, которое станет воплощением и выражением той Истины (силы этого величайшего знания) и блаженства того величайшего бытия и сознания, которым он открывается. Таким должен стать окончательный результат эволюции сознательного существа в Природе.

Таким образом, целью очищения, освобождения и совершенствования буддхи является достижение всей полноты истины нашего «я» и Духа, а также знания, величия, блаженства нашего свободного и целостного существа. Но обычно считается, что это предполагает отвержение Природы, а не полную власть Пуруши над ней. Согласно этой точке зрения, нам нужно достичь истинного «я», отказавшись иметь что-либо общее с деятельностью Природы. Как буддхи, понимая, что данные чувственного ума поверхностны и что, опираясь на них, душа остается в подчинении у Природы, обнаруживает более подлинные истины, скрывающиеся за ними, так и душа должна осознать, что буддхи тоже, когда он обращен к Природе, может дать нам знание только внешних объектов и явлений и лишь уменьшить эту подчиненность, – и, осознав это, душа должна обнаружить за ними чистую истину «Я». Это «Я» представляет собой нечто совершенно отличное от Природы, и буддхи должен избавиться от влечения к природным объектам и заинтересованности ими; только так он сможет распознать и отделить от них чистое «Я» или Дух: знание чистого «Я» или Духа является единственным подлинным знанием, Ананда чистого «Я» или Духа является единственным духовным наслаждением, сознание и бытие чистого «Я» или Духа являются единственными подлинными сознанием и бытием. Нужно оставить все действия и намерения, так как вся деятельность принадлежит Природе; намерение стать чистым «Я» и Духом предполагает отказ от любых побуждений к действию.

Но хотя обладание бытием, сознанием, блаженством, силой «Я» и является условием совершенства – ибо, только познав, овладев и живя в своей собственной истинной сути, душа может стать свободной и совершенной, – мы считаем Природу вечной деятельностью и проявлением Духа; Природа – это не дьявольская западня, не просто обманчивая видимость многообразных объектов и феноменов материального мира, созданная желанием, чувством, жизнью, ментальной волей и рассудком; напротив, все эти феномены являются внешними указателями, знаками, и за всеми ними присутствует истина Духа, превосходящая и использующая их. Мы считаем, что должны существовать подлинные духовные гнозис и воля, с помощью которых тайный Дух во всем познаёт свою собственную истину, изъявляет свою волю, проявляется и управляет своим собственным бытием в Природе; достижение этого могущества, установление контакта с ним или участие в его работе должно стать частью нашего совершенства. Таким образом целью очищения буддхи становится не только постижение истины нашего собственного самосущего бытия, но также и постижение высочайшей истины нашего бытия в Природе. Для этого мы должны в первую очередь очистить буддхи от всего, что делает его подчиненным чувственному уму, а после этого избавить его от его собственных ограничений и преобразовать его приземленное ментальное сознание и волю в более великую деятельность духовной воли и знания.

Стремление буддхи преодолеть ограничения чувственного ума уже отчасти реализовалось в ходе человеческой эволюции; это составляет часть обычного процесса деятельности Природы в человеке. Изначально деятельность мыслящего ума, интеллекта и воли в человеке является обусловленной и зависимой. Она обусловлена восприятием и данными органов чувств, подчиняется власти витального вожделения, инстинктам, желаниям, эмоциям, импульсам динамического чувственного ума и лишь пытается придать им большую целенаправленность и эффективность. Однако человек, который руководствуется этим приземленным умом и чей рассудок и воля подчинены ему, обладает низшим типом человеческой природы, и та часть нашего сознательного существа, которая соглашается на это подчинение, является самой низкой в нашем человеческом состоянии бытия. Более высокое предназначение буддхи заключается в том, чтобы превзойти и подчинить своему контролю чувственный ум – не избавиться от него, а, начав с него, поднять всю ментальную деятельность на уровень более высокой воли и сознания. Тогда впечатления чувственного ума начнут использоваться мыслью, которая превосходит их и постигает истины, которые эти впечатления не предоставляют: истины абстрактного мышления, философские и научные истины; мыслящий, исследующий, философский ум преодолевает, очищает первые впечатления чувственного ума и возвышается над ними. Импульсивная, реагирующая, чувственная ментальность, витальные влечения и страсти и ум эмоционального желания приводятся в подчинение сознательной волей и преодолеваются, очищаются и возвышаются более великим этическим умом, который обнаруживает и утверждает в них закон правильных побуждений, правильных желаний, правильных эмоций и правильных действий. Воспринимающая ментальность, находящая удовольствие в грубых чувственных наслаждениях, эмоциональный ум и ум жизни приводятся в подчинение интеллектом и преодолеваются, очищаются и возвышаются более глубоким и более счастливым эстетическим умом, который обнаруживает и утверждает в них закон подлинного восторга и красоты. Все эти новые ментальные формации используются главной Силой интеллектуального, мыслящего и обладающего волей человека, живущего в душе, в которой главенствует интеллект, воображение, рассудительность, память, намерение, проницательный рассудок, идеальное чувство и которая использует их для познания, саморазвития, получения опыта, исследования, творения, реализации своих замыслов, которая стремится, прилагает усилия, возвышается внутренне и пытается трансформировать жизнь души в Природе в нечто более высокое. Примитивная душа желаний более не управляет существом. Она по-прежнему остается душой желаний, но она обуздана и поставлена под управление более высокой силы – тем, что проявило в себе божеств Истины, Воли, Блага, Красоты и пытается подчинить им жизнь. Грубые душа желания и ум пытаются превратить себя в идеальные душу и ум, и чем больше нам удается воспринимать воздействие и утверждать гармонию этого более великого сознательного бытия в нас, тем более мы становимся людьми.

Но до полного завершения этого процесса еще очень далеко. Мы обнаруживаем, что он ведет нас к обретению все более и более совершенного состояния бытия по мере достижения нами двух видов совершенства – все большей отстраненности и независимости от внушений низшей природы и всевозрастающего раскрытия самосущего Бытия, Света, Силы и Ананды, благодаря чему удается все выше подниматься над обычной человеческой природой и преобразовывать ее. Чем больше этический ум отделяется от желаний, чувственных внушений, импульсов, действий, диктуемых привычками, и обнаруживает сущность Правды, Любви, Силы и Чистоты, в которой он обретает полноту и которую делает основой всех своих действий, тем более совершенным он становится. Эстетический ум обретает совершенство по мере того, как ему удается отделиться от своих более примитивных наслаждений и внешних традиционных канонов эстетической мысли и обнаружить самосущее «я» или дух чистой и бесконечной Красоты и Восторга, наполняющий своим собственным светом и радостью объекты эстетического наслаждения. Ум знания становится совершенным, когда освобождается от влияния впечатлений, догм, мнений и обнаруживает свет самопознания и интуиции, озаряющий всю деятельность ума и чувств, весь субъективный и объективный опыт. Воля становится совершенной, когда она избавляется от своих импульсов и привычных, рутинных способов работы, проникает на более глубокий уровень и обнаруживает внутреннюю силу Духа, являющуюся источником интуитивного и озаренного действия и изначально гармоничного созидания. По мере роста этого совершенства мы выходим из-под власти низшей природы и достигаем состояния, в котором буддхи становится ясным и чистым отражением бытия, силы, знания и восторга высшего «Я» или Духа.

Практикуя Йогу самосовершенствования, мы должны придать этому двойному движению (отстранению от низшей природы и обнаружению самосущего Бытия, Света, Силы и Ананды) максимально возможную полноту. Любое проникновение желания в буддхи является нечистотой. Интеллект с примесью желания – это нечистый интеллект, искажающий Истину; воля с примесью желания – нечистая воля, накладывающая на деятельность души отпечаток искажения, боли и несовершенства. Любое вмешательство эмоций, исходящих от души желаний, является нечистотой и, соответственно, искажает как знание, так и поступки. Любая подчиненность буддхи чувствам и импульсам является нечистотой. Мысль и воля должны отстраниться от желаний, беспокойных эмоций, отвлекающих или подчиняющих побуждений и действовать так, как они считают нужным, до тех пор, пока им не удастся обнаружить более великое руководство – Волю, Тапас или божественную Шакти (которые займут место желания, ментальной воли и побуждения), а также Ананду или чистое блаженство духа и озаренное духовное знание, которые выразят себя в действиях этой Шакти. Обретение этой полной отстраненности, которая невозможна без абсолютного владения собой, уравновешенности и покоя – шамы (śama), саматы (samatā) и шанти (aśānti) – самый надежный путь к очищению буддхи. Только спокойный, уравновешенный и бесстрастный ум может отражать покой и служить основой для деятельности свободного духа.

Но и в деятельности самого буддхи присутствуют свои примеси и нечистота. Если его свести к его изначальным формам, то мы обнаружим, что его деятельность имеет три уровня или ступени. Самым низким или базовым уровнем является привычная, рутинная ментальная деятельность, выступающая в качестве связующего звена между более высоким рассудком и чувственным умом – своего рода примитивное понимание. Само по себе, это понимание зависит от данных органов чувств и правил действия, которые рассудок устанавливает исходя из впечатлений чувственного ума и его отношения к жизни. На этом уровне ум не способен самостоятельно формировать чистые идеи и намерения, однако, обращаясь к рассуждениям более высокого рассудка, он превращает их в расхожие мнения, привычные стандарты мышления или правила поведения. Когда мы подвергаем мыслящий ум своего рода практическому анализу, отсекаем этот элемент и сохраняем более высокий рассудок свободным, наблюдающим и молчаливым, мы обнаруживаем, что этот примитивный интеллект начинает беспомощно бегать по кругу, стереотипно реагируя на внешние впечатления и повторяя свои привычные мнения, будучи неспособным на какую-либо активную адаптацию или инициативу. Чувствуя, что более высокий рассудок все менее поддерживает его деятельность, он начинает утрачивать свою активность, терять веру в себя, в свои сформировавшиеся взгляды и привычки, сомневаться в интеллектуальной деятельности, приходить в состояние бездействия и тишины. Успокоение этого примитивного, беспокойного, рутинного, повторяющего одни и те же мысли ума занимает главное место в практике остановки мышления, являющейся одной из самых эффективных йогических практик. Но и сам этот более высокий рассудок имеет свой начальный уровень динамической и прагматической интеллектуальности, где подлинными мотивами являются созидание, действие и воля, а мысль и знание используются для формирования основных программ действий и идей, которые служат главным образом для реализации того или иного замысла. Для этого прагматического рассудка истина – всего лишь творение интеллекта, с помощью которого можно эффективно влиять на процессы внутренней и внешней жизни. Когда мы отделяем его от еще более высокого рассудка, который стремится скорее безлично отражать Истину, чем лично создавать полезные в практическом применении истины, то обнаруживаем, что этот прагматический рассудок может творить, развиваться, обогащаться опытом за счет активного познания, но он вынужден зависеть от общепринятого понимания, видя в нем основание и фундамент, и всем своим весом опирается на жизнь и становление. Поэтому, сам по себе, это ум Воли к жизни и деятельности – в большей степени ум Воли, чем ум знания: ему неведома какая-либо устойчивая, постоянная или вечная Истина, он живет в развивающихся и изменяющихся аспектах Истины, которые служат изменчивым формам нашей жизни и становления или, в лучшем случае, помогают жизни расти и развиваться. Сам по себе этот прагматический ум не способен нам дать ни твердой опоры, ни постоянной цели; он живет в истине момента, а не в истине вечности. Но, если его избавить от зависимости от привычного понимания, он делается великим творцом и, будучи поддержан высшим ментальным рассудком, становится могучим посредником и отважным служителем, претворяющим замыслы Истины в жизнь. Качество его трудов зависит от качеств и силы высшего рассудка, ищущего истину. Сам же по себе он – игрушка Времени и невольник Жизни. Искатель Безмолвия должен отбросить его; искатель интегральной Божественности должен превзойти его, заменить и трансформировать этот думающий, но поглощенный Жизнью ум более великой духовной и действующей Волей – Истиной-Волей духа.

Третьим и самым возвышенным уровнем буддхи – интеллектуальной воли и рассудка – является интеллект, бескорыстно ищущий некую универсальную реальность или еще более высокую самосущую Истину и пытающийся жить в этой Истине. Это в первую очередь разум знания и только во вторую – разум Воли. Когда в стремлении к знанию он впадает в излишнюю крайность, то он часто становится неспособным на проявление Воли, за исключением разве что воли к знанию; в своей деятельности он зависит от прагматического ума, поэтому человек, действуя, склонен отходить от чистоты Истины, свойственной его высочайшему знанию, и допускать в своей работе сумятицу, не самые высокие и чистые побуждения, непостоянство и искажения. Расхождение между волей и знанием, даже когда оно еще не стало противоречием, – один из главных недостатков человеческого буддхи. Но человеческому мышлению присущи и другие ограничения. Этот высший уровень буддхи не функционирует в человеке со свойственной ему чистотой; он подвержен влиянию многочисленных дефектов более низкой ментальности, постоянно омрачается ею, искажается, блокируется, ограничивается и не может выполнять или с трудом выполняет присущие ему функции. Даже освободившись, насколько возможно, от этой привычки к метальной деградации, человеческий буддхи остается только искателем Истины и никогда не может полностью или непосредственно овладеть ею; он способен только отражать истину духа и, придавая ей ограниченный ментальный смысл и определенную интеллектуальную форму, пытаться сделать ее своей. И отражает он ее не интегрально, а либо в виде смутного целого, либо в виде совокупности ограниченных аспектов. Он улавливает то или иное частичное отражение Истины и, подчиняясь привычке рутинного ума, превращает его в непреложное мнение, которое его связывает и лишает свободы; на любую новую истину он смотрит со сформированной таким образом точки зрения, а значит, через ограничивающую призму предвзятости и односторонности. Даже если его удастся насколько возможно избавить от этой привычки ограниченного суждения, он остается подверженным другому недостатку – требованиям прагматического ума, который торопит его приступить к осуществлению того или иного замысла, не оставляет ему времени добраться до более обширной истины и, вынуждая разрабатывать эффективный план реализации, ограничивает его тем, что тот уже познал, понял и пережил. Освобожденный от всех этих цепей, буддхи может стать чистым и гибким отражателем Истины, добавляя одно озарение к другому, переходя от реализации к реализации. И тогда остаются только его собственные ограничения.

Эти ограничения бывают в основном двух видов. Во-первых, реализации буддхи всегда только ментальные; чтобы достичь Истины, нам необходимо подняться выше ментального буддхи. К тому же сама природа этого ума не позволяет ему эффективно объединять познаваемые им истины. Он может только располагать их рядом и сопоставлять или находить различия или же создавать из них своего рода частичную комбинацию в практических целях. Однако, в конце концов, он обнаруживает, что аспекты Истины бесконечны и что ни одна из ее интеллектуальных форм не может быть абсолютно достоверной, так как дух бесконечен и в духе все истинно, – и что на уровне ума никакая концепция не может вместить всей истины духа. Тогда он либо становится чистым зеркалом, дающим мириады отражений и отражающим любую уловленную им истину, но при этом неэффективным и в практической деятельности хаотичным или неспособным к принятию решений, либо ему приходится выбирать какую-то частную истину и действовать так, как будто это вся истина, хотя он знает, что это не так. Он действует в ограничивающих рамках Неведения, хотя Истина, которой он придерживается, может намного превосходить его действия. Но он может также отвернуться от жизни и мысли и попытаться превзойти себя и подняться в некую запредельную для него Истину. Он может это сделать, сосредоточиваясь на каком-то аспекте, каком-то принципе, символе или образе реальности и достигнув в его познании некой абсолютной, всепоглощающей и всеисключающей реализации или же осознавая и реализуя некую идею о бескачественном Бытии или Небытии, которому чуждо всякое движение ума и жизни. Тогда буддхи погружается в светлый сон, а душа уходит в невыразимые сферы высочайшего духовного бытия.

Поэтому, работая с буддхи, мы должны пойти по одному из этих путей или, что случается более редко, отправиться в более рискованное путешествие и попытаться поднять душу за пределы ментального бытия в духовный гнозис, чтобы посмотреть, что можно обрести в самом центре этого высшего света и силы. В этом гнозисе, в небесах верховного сознательного Бытия, сияет солнце божественного Знания-Воли, по сравнению с которым ментальное сознание и воля это лишь слабый отблеск отраженных, рассеянных и преломленных лучей света. Этому плану свойственно божественное единство, но, тем не менее, или именно поэтому он способен управлять множеством и разнообразием: каким бы ни был выбор, самоограничение или действия, которые он совершает, это не обусловливается Неведением, а спонтанно рождается силой божественного Знания, которой он обладает. Когда гнозис достигнут, его влияние может быть направлено на всю природу с тем, чтобы обожествить человеческое существо. Невозможно подняться на план гнозиса одним махом; если бы это удалось, то это означало бы резкий и неистовый прыжок в запредельное, прохождение или прорыв через врата Солнца, сурьясья двара (sūryasya dvārā), почти без всякой надежды на возвращение. Мы должны сформировать и использовать в качестве связующего средства или моста интуитивный или озаренный ум, который не является непосредственно гнозисом, но на уровне которого может быть сформировано первое тело, производное от плана гнозиса. Этот озаренный ум сначала будет смешанным инструментом, который нам потребуется очистить от всей ментальной зависимости и ментальных форм, чтобы с помощью озаренной проницательности, интуиции, вдохновения и откровения сделать каждую мысль прозрением, а каждое намерение – истинной волей-видением. Это станет финальным очищением интеллекта и подготовкой к обретению гностических сиддхи.