Текст книги "Жар ночи"

– Ох!

– Трогай себя! – Коннор ввел член глубже. – Давай помоги себе. Ах, какая у тебя тесная щелка!

Держась одной рукой за стул, Стейси запустила другую себе между ног, растирая клитор, который сейчас, когда она подалась всем телом, принимая в себя член, выпятился особенно сильно. Вся ее промежность была увлажненной, набухшей, жаркой. Она просто не помнила, чтобы когда-нибудь раньше с ней происходило нечто подобное. Он ввел еще глубже, совершая быстрые толчки, заставлявшие ее издавать бессвязные мяукающие звуки. Ее влагалище плотно сжалось вокруг его члена, и он зарычал, впиваясь пальцами в плоть ее бедер.

– Вот так, детка, – послышался его хриплый шепот. – Всоси меня. Вбери меня целиком.

На пределе возбуждения, Стейси издала крик, не прекращая растирать пальцами клитор, в то время как ее влагалище, взмокшее, что облегчало толчки, принимало его член в самую глубь. Какой-то отстраненной частью сознания она еще успела осознать, что звонит телефон, но ей уже не было до этого дела, а спустя миг все это заглушил шум крови в ушах.

– Держись! – прорычал он и принялся двигаться в безумном ритме, засаживая снова, снова и снова мощными толчками бедер. С закрытыми глазами, припав щекой к твердому деревянному сиденью, она, вся в поту, раскачивалась взад-вперед, воспринимая всем телом его неистовый жар. Член Коннора ощущался как раскаленный жезл. Она была горяча, но он был жарче.

Это казалось невероятным, но после недавнего неистового оргазма в ней стало снова нарастать столь же буйное возбуждение. Его тяжелые яйца вновь и вновь ударялись о ее чувствительный клитор со шлепающим звуком, столь эротичным, что ее пробрала дрожь предчувствия, а когда головка его члена коснулась восприимчивой точки в глубине ее тела, она ощутила, что опять находится на грани.

– Господи! – простонала Стейси. – Я снова кончаю.

Он шире раздвинул ее ноги и, засадив в самую глубь, стал выверенными движениями растирать это чувствительнейшее место в ее лоне так, что она просто взвыла от безумного наслаждения, изогнувшись дугой под его безостановочными, неослабевающими толчками.

Несмотря на предупреждение насчет торопливости, теперь, оказавшись в ней, он, похоже, вовсе не спешил кончать. Не имея больше сил и отчасти боясь того, что с ней будет, если она опять испытает столь же безумный оргазм, Стейси протянула руку между ног и коснулась его раскачивавшихся яиц.

Выругавшись, Коннор засадил под самый корень.

– Я скоро…

Напрягшись, она сдавила его член внутренними мышцами. Он яростно содрогнулся, из горла вырвался гортанный рык, а из члена забила жаркая пульсирующая струя. Увлекая ее за собой, он опустился сначала на колени, а потом на спину. Стейси оставалась в кольце его мощных рук, майка ее насквозь пропиталась его потом. Уже завалившись на пол, он, продолжая извергать семя, припал губами к ее виску.

Глава 5

– Привет! Это телефон доктора Лиссы Бэйтс и Эйдана Кросса. К сожалению, мы не можем ответить на ваш звонок прямо сейчас. Если у вас что-то срочное…

Приглушенно выругавшись, Эйдан бросил трубку и завалился обратно на кровать. Лисса приподнялась на локте и посмотрела на него большими темными глазами.

– Не отвечают?

Он покачал головой.

– Может быть, Коннор еще спит, а Стейси тем временем отлучилась на минутку.

– Все может быть. Попробуем дозвониться по сотовому, когда вернемся в Сан-Исидро.

Он посмотрел на камень, который подарил ей для защиты и который сейчас мягко покачивался между ее полных грудей. Когда они встретились впервые, ее изводила постоянная потребность во сне и неспособность выспаться, что являлось следствием необъяснимой и не осознававшейся ею самой способности блокировать доступ в свои сны как Кошмарам, так и Стражам. Нынче она преобразилась, бледная кожа была тронута загаром, от теней под глазами не осталось и следа, а ее аппетитная фигура, сохранив стройность, избавилась от болезненной худобы. Но не меньше чем соблазнительная внешность его очаровывало ее внутренние содержание – доброта, сочувствие, то, как глубоко и искренне она любила его и желала ему счастья.

– Ты уверен, что на самом деле видел кого-то из Стражей? – в сотый раз спросила она, поглаживая ладонью рельефную мускулатуру его брюшного пресса.

– Черт побери, полностью. Если она не из Стражей, то, стало быть, из Старейших. Это мы выясним, когда наведаемся туда и осмотрим ее комнату.

Лисса растерянно заморгала, и он привлек ее к себе и быстро, но жарко поцеловал.

– Верь мне.

– Верю. Ты сам это знаешь. – Она вздохнула и прикрыла глаза густыми ресницами. – Но из этого не следует, будто я могу оставаться равнодушной, когда ты подвергаешь себя опасности. Одна мысль о том, что ты можешь пострадать, приводит меня в ужас.

– Это я хорошо понимаю, жаркая штучка, потому что в отношении тебя чувствую то же самое. Но тут уж ничего не поделаешь. Раз за нами ведут охоту, мне необходимо выяснить все, что только можно. – Подняв руку, Эйдан повертел между кончиками пальцев прядку ее волос. – Нам необходимо выяснить, что является причиной ее появления, ты или таза? Или и то и другое. Черт, не исключено, что она появилась из-за чего-то другого, о чем мы вообще не имеем представления.

Лисса приподнялась, села, прислонившись к изголовью, и вздохнула. Этот звук смешался с доносившимся из окна плеском набегавших на берег волн.

– Хреново все-таки быть Ключом.

– Мне очень жаль, детка, – сочувственно хмыкнул он.

Больше ему сказать было нечего, и они оба это прекрасно знали.

– Возможность быть с тобой этого стоит, – негромко, но с пылкой искренностью заявила она.

Он поднес ее руку к губам и расцеловал костяшки пальцев.

– Как насчет того, чтобы напоследок еще по пивку?

Ее улыбка оказала на него глубочайшее воздействие, побуждая остаться в постели дольше, чем намечалось, и Эйдан сел, чтобы не позволить чувствам взять верх над разумом, что в его отношениях с Лиссой случалось далеко не редко. Он очень сильно любил ее, а потому просто сходил с ума, неспособный избавиться от мучительных мыслей о том, что время, которое отпущено им провести вместе, ограниченно и постоянно утекает, словно песок в песочных часах. Он был бессмертным, а она смертной. Он ничего не мог с этим поделать и, уж конечно, не видел в этом ничего хорошего.

– Ты такой заботливый, – прошептала она. – Беспокоишься обо мне, поддерживаешь меня. Не знаю, что бы я без тебя делала.

– И никогда не узнаешь, жаркая штучка.

Глядя в темно-синие глаза своего возлюбленного, Лисса злилась на себя из-за изводящего ее, не дававшего покоя чувства страха и обреченности. Ее инстинктивной реакцией на известие о появлении Стражницы было желание убраться как можно скорее и как можно дальше, а уж никак не устраивать слежку и не пытаться выяснить, что ей нужно.

Сквозь открытую стеклянную дверь она проследила за тем, как Эйдан подошел к столу, с помощью карманного ножика очистил и разделил на дольки один из дюжины собранных вчера лаймов, собрал дольки в горсть и принес их к прикроватному столику. Очарованная потрясающей красотой его тела, Лисса не могла отвести взгляд от поигрывающих под золотистой кожей рельефных мышц и больших рук, покрытых соком лайма. Шесть с лишним футов настоящей, неподдельной, восхитительной мужественности. То был мужчина из ее снов – в буквальном смысле. Мужчина, бросивший все ради одной лишь возможности быть с нею. Мужчина, исполненный решимости, рискуя жизнью, защитить ее от собственного народа, желавшего ее смерти. Она любила его так сильно, что от жгучей, переполнявшей сердце страсти перехватывало дыхание.

– А ты никогда не задумывался над тем, что оберегать меня, работать на Макдугала и разыскивать артефакты одновременно – это слишком много даже для тебя?

Эйдан присел на краешек постели, и она, потянувшись, положила руку ему на плечо. Мускулы заиграли, когда он открыл бутылку и запихнул в горлышко дольку. Запах его кожи, пряный и экзотичный, наполнил ее ноздри одновременно с цитрусовым ароматом.

– Если сюда явился кто-то из Стражей, то могут прийти и другие.

Повернувшись, Эйдан встретился с ней взглядом. Его пронзительно-синие глаза походили на сапфиры и выглядели уникально, как, впрочем, и все остальное. Четко очерченная челюсть, разлетающиеся крыльями брови, тело, созданное, чтобы одаривать женщину наслаждением. Он был могуч, атлетически сложен, пронизан грозным великолепием. И принадлежал ей. О том, чтобы потерять его, страшно было даже подумать.

– Знаю.

Он подал ей бутылку, потянулся за другой, для себя, и игра его мышц вновь пробудила в ней чувственное желание. Несмотря на то что они весь день фактически не вылезали из постели, даря друг другу наслаждение, ее страсть не ослабевала. Ей постоянно хотелось близости, а любой физический контакт до боли обострял эту потребность.

– Коннор не явился бы сюда, не будь это вопросом жизни и смерти, – устало произнес Эйдан. – В отличие от меня он был вполне счастлив в Сумерках. Надо полагать, для него этот мир – сущий ад.

– Лихо, – пробормотала она. – Звучит многообещающе.

Эйдан отверг древнее пророчество своего народа, предрекавшее, что она, то есть Ключ, станет причиной гибели обоих миров, и покинул Сумерки, свою родину, из любви к ней. Ни у кого иного из Стражей столь мощного побудительного мотива не имелось.

– Не оставляй надежды.

Он пристроился с ней рядышком к изголовью, вытянув длинные голые ноги, поскольку всю его одежду составляли свободные шорты цвета хаки. Снаружи быстро смеркалось, однако никто из них не пытался включить лампу: им вполне хватало света, проникавшего в спальню сквозь приоткрытую дверь ванной.

Запрокинув бутылку, Эйдан сделал насколько больших глотков и откинулся назад, примостив пиво на коленях.

– Быть может, найден способ безопасного перемещения Стражей между мирами. Не исключено, что у него для нас хорошие новости.

– Отвратительно чувствовать себя такой беспомощной, – призналась Лисса, безостановочно теребя пальцами этикетку на бутылке, в то время как ее взгляд не отрывался от меча в ножнах, лежавшего на ближнем стуле. – Языка вашего я не знаю и даже помочь тебе в расшифровке записей, которые ты украл, не могу.

– Позаимствовал, – со смехом поправил ее он.

– Боевыми искусствами я тоже не владею, – фыркнула она, – так что помочь тебе в схватке не в состоянии. И памятью веков, в отличие от тебя, не обладаю, так что в поисках артефактов от меня никакого толку.

Потянувшись, он унял безостановочное движение ее пальцев, положив на них холодную влажную ладонь.

– То, что ты всего этого не умеешь, не имеет значения. Куда важнее твоя способность перезаряжать меня. Вот почему в этот раз я и взял тебя с собой.

– Мне очень хотелось. На дух не переношу, когда приходится с тобой расставаться и не видеться днями, а то и неделями. Мне слишком тебя недостает.

Эйдан посмотрел на нее с мягкой улыбкой:

– Мне нужно, чтобы ты была со мной. И это не просто вопрос удобства. Каждый твой вздох лишний раз показывает, что мне есть ради чего жить. Каждая твоя улыбка дарит мне надежду. Каждое твое прикосновение воплощает в жизнь мои мечты. Ты поддерживаешь во мне жизнь, жаркая штучка.

– Эйдан…

У нее щипало глаза. Он мог выдать какую-нибудь банальность, но в его устах ничто не звучало банально. Потому что во все, что бы ни делал, он вкладывал себя на сто процентов, – и в любовь к ней.

– До встречи с тобой я умирал.

Она знала, что так оно и было. Не в физическом смысле, а в эмоциональном. Утомленный вечным патом в нескончаемой войне с Кошмарами, остро ощущающий нехватку подлинной близости, Эйдан практически не жил, а существовал. Он поведал ей о своем былом одиночестве, хотя мог бы и не говорить этого. Она видела пустоту в его взгляде.

– Я люблю тебя. – Она подалась к нему и припала губами к его губам.

Несмотря на все различия, причем немалые, что и естественно для уроженцев разных миров, во многом они были схожи. Лиссу изводила невозможность выспаться, и ни на что, кроме работы, у нее практически не оставалось сил. Любовь Эйдана подарила ей надежду, позволив с оптимизмом смотреть в будущее.

– Ты чертовски похорошела, – поддразнил он ее, удержав за затылок, когда она попыталась отстраниться, после чего облизал ей губы и легонько куснул нижнюю. Она приглашающе застонала. – И рад бы тобой заняться, – прошептал он, – но нам скоро надо идти.

Кивнув, Лисса зажала в кулак висевший на шее амулет. Поразительно, как камень, представлявший собой пепел Кошмара, сплавленный со стекловидным материалом из погибшей и покинутой прародины Стражей, смог изменить ее жизнь. Однако он обладал уникальным излучением, сочетавшим энергетику Кошмаров и Стражей, ограждал ее сны и от тех и от других, что позволяло ей спать нормально.

– Да, знаю. Я ведь уже и душ приняла.

– Вот и прекрасно. – Он поцеловал ее в кончик носа. – Как совсем стемнеет, так и отправимся. Сначала я загляну в тот мотель и постараюсь выяснить, что здесь нужно этой нашей подружке-Стражнице, а потом мы поедем в Энсенаду, где заберем для Макдугала реликвию и встретимся с местным шаманом.

– Уловила. Уж за рулем я не подведу.

– Кто бы сомневался, сумасбродная гонщица. – Эйдан еще раз основательно приложился к пиву. – Во всяком случае, на этот раз мне удалось выкроить для нас с тобой две недели. И я не покину Мексику, не раздобыв эту таза.

В начале месяца, когда оставалось всего несколько часов до открытия аукциона, на который выставлялась загадочная игрушка, наниматель Эйдана Шон Макдугал неожиданно позвонил ему в Калифорнию по поводу возможной покупки меча. Эйдан был раздосадован, однако ничего поделать не мог.

Макдугал был эксцентричным и чрезвычайно богатым коллекционером антиквариата. Эйдан, великолепно, на личном опыте знавший историю и превосходно владевший всеми языками Земли, как нельзя лучше подходил для работы по пополнению этого собрания редкостей. Работа давала Эйдану средства, необходимые для путешествий по всему миру в поисках артефактов, упоминавшихся в писаниях Старейших, так что за нее приходилось держаться.

– Никак не пойму, – произнесла Лисса, размышляя вслух, – почему Старейшие послали Стражей в наш мир на поиски артефактов только сейчас? А не раньше, до того, как сюда прибыл ты.

– Да потому, – пояснил Эйдан, – что пока не появился Ключ, то есть ты, здесь они находились в большей безопасности. Сумерки невелики, практически невозможно век за веком прятать там что-то. А здесь, наоборот, реликвии находились вдалеке от любопытствующих.

Вздохнув, Лисса отбросила простыню и выбралась из кровати. Когда она встала, Эйдан восторженно присвистнул, и это вызвало у нее улыбку. Натянув через голову полосатое летнее платьице, она прихватила пиво и вышла на балкон полюбоваться закатом. Спустя мгновение по обе стороны от нее оказались его руки – в одной он держал пиво, другой взялся за ограждение. Губы коснулись ее плеча. Ощущение того, что его могучее тело находится совсем рядом, дарило приятное спокойствие.

Откуда-то снизу тянуло запахом барбекю. Рядом, на маленьком пластиковом столике в углу балкона, стояла открытая бутылка с маслом для загара, испускавшая легкий кокосовый аромат. Для Лиссы, жительницы Калифорнии, во всех пейзажах и запахах курорта не было ничего неожиданного, но она беспокоилась за Эйдана, проведшего столетия в своего рода пузыре, как он ей втолковывал, лакуне между двумя пространственно-временными континуумами. Здешняя избыточность ощущений могла оказаться для него нервирующей.

– Тебе недостает этого? – мягко спросила она. – Сумерек?

И ощутила кожей, как изогнулись в улыбке его губы.

– Не в том смысле, в каком ты можешь подумать.

Лисса повернулась между его руками к нему лицом и с удовольствием заметила, как похотливо блеснули его синие глаза.

– То есть?

– Порой мне недостает абсолютной тишины и знакомой обстановки моего дома, но только потому, что мне хотелось бы взять туда тебя. Оказаться с тобой в таком вот совершенно уединенном, безопасном месте. Где не приходится беспокоиться о времени и где я в состоянии отключить все звуки, чтобы не слышать ничего, кроме тебя, кроме тех звуков, которые издаешь ты, когда я в тебе.

– Это было бы здорово, – со вздохом сказала она, любовно обвив руками его талию.

– Это мой сон, – отозвался он, опустив подбородок ей на макушку. – К счастью для нас, мы знаем, что сны могут становиться реальностью.

* * *

Стейси зашевелилась первой. Коннор еще только собрался притянуть ее ближе, а она уже сама стала елозить похотливым задом по его паху. И его член откликнулся незамедлительно. Это заслуживало восхищения, учитывая, что его обладатель пребывал далеко не в лучшем состоянии. Все-таки путешествие между пространственно-временными континуумами даром не дается.

– Боже мой! – выдохнула она. – У тебя опять стоит! Да как это возможно после такого?

Спрятав ухмылку в ароматной копне ее черных шелковистых кудряшек, он покрепче сжал ее в объятиях. Как он и ожидал, она оказалась мягкой и теплой, что представляло собой немалую ценность в этом, на его взгляд, чертовски дерьмовом мире. Раз уж ему не было дано укрыться от неприятностей, он решил, по крайней мере, отгородиться от них, уединившись со Стейси. Просто укрыться в спальне и постараться выбросить из головы события нескольких последних недель.

– Ты так ерзаешь и трешься о меня своим жарким маленьким тельцем, что, не вскочи моя шишка, я бы всерьез забеспокоился.

– Ты ненормальный. Я уже вся изошла.

– Да неужели? – проурчал он, запуская руку между ее раздвинутыми ногами, подал бедра кверху, вводя член глубже в нее. Другая рука легла на ее полную грудь. Его умелые пальцы занялись ее клитором, растирая его, по сравнению с тем неистовством, с каким недавно занималась этим она сама, внимательно и нежно.

– Не беспокойся, теперь я все проделаю сам.

– Я не… Ох! Я не могу!

– Еще как можешь, дорогая.

Коннор облизал ее ухо, после чего запустил язык внутрь. Она задрожала, исходя соками на его члене. Ощущение было весьма приятным, и он, размеренными точками бедер вверх, принялся массировать ее тесное влагалище толстенной головкой члена. Одаривая ее наслаждением с помощью своего тела и своего незаурядного умения. И чувствуя, как ее ответная реакция разгоняет тот холод, что скопился внутри его, порожденный Кошмарами и тоской по дому.

Стейси начала постанывать и вертеться в его руках, издавая бессвязные восклицания:

– Да… О боже… Еще… Глубже!

Он сжал пальцами ее сосок, в то время как ее внутренние мышцы судорожно сжали его член, вызвав ответный стон у него.

– Вот так! – выдохнул Коннор, полностью удовлетворенный ее реакцией.

Она целиком сосредоточилась на нем, а он на ней, и это было превосходно. Она была превосходна.

Когда Стейси, издав что-то похожее на писк, обмякла в его руках, он прижал ее к себе, покрывая поцелуями и бормоча слова одобрения.

– Господи! – простонала она, уронив голову набок, и прижалась щекой к его щеке. – Три оргазма за час. Ты что, собрался меня прикончить?

– А ты недовольна? Я буду стараться сильнее.

Она чмокнула его руку, поглаживавшую ее сосок, и он рассмеялся.

– Мне нравится твой смех, – застенчиво призналась она.

– А мне нравишься ты.

– Ты меня не знаешь.

– Хмм… Я знаю, что ты любишь своего сына и что ты хорошая подруга Лиссы. Знаю, что ты стойкая, упорная, растила мальчишку сама, без всякой поддержки, что тебя, и вполне справедливо, возмущает. У тебя своеобразное чувство юмора, и ты не доверяешь мужчинам, которые хотят от тебя чего-то большего, чем секс.

– Так оно бывает надежнее.

Она хихикнула, и этот девический смешок в сочетании с пышными, женственными формами тела усилил его эрекцию.

– Господи! Да что же это такое?

– Это ты кончила трижды, а я всего один раз, – заметил Коннор. – И должен признаться, ты мне нужна не только для секса. – (Она напряглась.) – Стейси, у меня нет здесь друзей. Кроме Эйдана.

– Послушай…

Она выпрямилась, села и слезла с него. Скрыв внутренний вздох разочарования, Коннор тоже приподнялся и потянулся, чтобы снять раздражавший его презерватив. В Сумерках подобные меры предосторожности не требовались, поскольку венерических заболеваний там не было, а зачатие осуществлялось только при желании, но сказать ей об этом он не мог. Она бы просто не поверила.

– Полезные друзья – это в порядке вещей для многих. Но не для меня.

Улучив момент, он зашел в ближайший гостевой санузел, избавился от чертовой резинки и, подняв крышку унитаза, принялся отливать, оставив при этом дверь открытой, чтобы дослушать ее возражения.

Стейси, прислонясь к косяку, настороженно смотрела на него. Это казалось бесцеремонным, даже, пожалуй, грубым, но в то же время откровенно-интимным, чего он и хотел. Интимности. Близости. Именно этого он добивался и именно это рассчитывал получить. Ну а заодно отвлечь ее и заставить забыть о том, что сама она ниже пояса голая. Обстоятельство, которое его радовало и приятно волновало.

– Никак в толк не возьму, – пробормотала Стейси, – то ли ты законченный грубиян и наглец, чего я на дух не переношу, то ли просто человек откровенный, чуждый притворству, что мне нравится.

– Тебе нравлюсь я.

Она фыркнула и скрестила руки на груди:

– Я о тебе знаю гораздо меньше, чем ты, как тебе кажется, знаешь обо мне. Единственное, что на самом деле говорит в твою пользу, так это то, что ты лучший друг Эйдана, который и вправду парень хоть куда.

Коннор с притворной обидой надул нижнюю губу:

– Неужели и три оргазма не помогли?

Уголок ее рта дернулся, и ему вдруг страшно захотелось заставить ее рассмеяться вслух. Слишком уж серьезно она держалась, и ему трудно было отделаться от мысли, что это оболочка, призванная защитить уязвимую сердцевину. Сердцевину, заглянуть в которую позволялось очень, очень немногим.

– Нам не следовало это делать, – заявила она.

Он спустил воду и, направившись к раковине, взглянул на отражение Стейси в зеркале. Их взгляды встретились.

– Почему?

– Потому что наши лучшие друзья собираются пожениться. Стало быть, время от времени нам придется встречаться, и это, – она помахала рукой на разделявшее их пространство, – навсегда останется между нами. Я имею в виду то, что мы знаем друг о друге по части секса. То, что я видела, как ты отливал.

Коннор снял с вешалки полотенце, вытер руки и лишь после этого спросил:

– А что, с тем, кто с тобой переспал, ты дружить уже не можешь?

Стейси пожевала пухлую нижнюю губу. Вообще-то, Коннор не больно жаловал поцелуи, но сейчас ему неодолимо хотелось вновь ощутить прикосновение этих сочных, бархатистых губ. По всему телу. Стоило ему об этом подумать, как член, уже наполовину вставший после недавнего оргазма Стейси, вскочил в полной готовности.

– Ну и ну! – Она указала пальцем на его покачивающийся член. – Это какой-то сексуальный психоз.

Коннор рассмеялся, но умолк, когда она присоединилась к нему. Звук оказался не таким, какой он ожидал услышать. Не девичье хихиканье, а низкий, гортанный, чуть ли не скрипучий звук. Чувствовалось, что смеется она нечасто. Ее зеленые глаза искрились, щеки горели огнем.

– Прекрасно, – сказал он.

Стейси отвела взгляд, повернулась и направилась обратно в столовую. Там она собрала свою разбросанную одежду и прижала к груди, словно приняв оборонительную позицию.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал Коннор, буравя ее пристальным взглядом.

Она пожала плечами:

– У меня скверный вкус по части мужчин.

Он промолчал, лишь продолжал внимательно на нее смотреть.

– Пойду приму душ.

Она прошла мимо него, но он остановил ее, поймав за руку.

– Стейси.

Сначала ее взгляд скользнул по его пальцам, удерживавшим ее выше локтя, потом поднялся к его глазам.

– Ты как относишься к китайской кухне?

Она заморгала, потом мягко улыбнулась, принимая оливковую ветвь:

– Свинина му-шу. С подливкой.

– Годится.

Чуть помедлив, она кивнула и направилась к лестнице. Коннор знал, что будет дальше. Она примет душ и оденется, и это послужит внешним выражением внутреннего желания оттереться дочиста. И станет делать вид, будто они только что встретились и, уж конечно, вовсе не трахались. Он знал это точно, потому как сам, у себя в Сумерках, многократно поступал схожим образом. Например, использовал необходимость выполнять утренние упражнения как повод, чтобы не оставаться на всю ночь. Ему хотелось, чтобы Стейси уделила их отношениям больше времени, однако он уважал ее решение и даже думал, что в чем-то она права. Лучше покончить со всем этим быстро, разом, чем все усложнить и запутать.

По самой своей натуре Избранные Воители избегали эмоциональных привязанностей. Лишь немногие из них заводили постоянных партнеров, а если такое и случалось, то, как правило, ненадолго. Разрыв был неизбежен, и тем, кого угораздило влюбиться в Избранного, приходилось смиряться с тем, что их чувства останутся без равноценного ответа. Казалось, Воители просто неспособны отдавать столько же любви, сколько получали. Вдобавок ко всему Коннор с детства усвоил представление о том, что главное в жизни – исполнение долга.

– Брюсы живут и умирают с мечом, – повторил он вслух фамильный девиз.

Другого пути просто не существовало.

Именно поэтому он великолепно подходил для защиты чувственных Спящих. То были символические отношения. У него была возможность воплощать фантазии и достигать единения с другой личностью, осуществляя ее мечты и удовлетворяя свою потребность в близости. Нескольких часов, проведенных в качестве возлюбленного, было вполне достаточно, чтобы развеять холод дома и постели, которую он ни с кем не делил.

Вздохнув, Коннор выпрямился и отправился на кухню. Там он нашел меню для заказа еды на дом. Ему было известно, что Лисса с Эйданом частенько заказывали блюда в китайском ресторане «Пеони» и имели там счет как постоянные клиенты. Коннор знал это по той простой причине, что посещал сны Эйдана. Стоило Стражу вступить в поток подсознания Спящего, и память последнего становилась для него открытой книгой, поэтому все отложившееся в мозгу Эйдана заполняло теперь и мозг Коннора. Поначалу было не так-то просто воспринять весь этот захлестывающий поток накапливавшихся столетиями воспоминаний не только самого Эйдана, но и тысяч Спящих, с которыми тот имел дело, и Коннору, чтобы сохранить рассудок, пришлось научиться сосредоточиваться на ярчайших моментах.

Разумеется, ярчайшими моментами в жизни Эйдана были те, которые он провел с Лиссой, в результате чего Коннор усвоил, какие чувства испытывает тот, кого связывает с женщиной глубокая, страстная любовь. Веками Брюс воспринимал подобные чувства, обращенные к нему в грезах, но, разделив сны Эйдана, открыл для себя, что значит не только получать любовь, но и дарить ее в ответ.

Коннор достал нужное меню и задвинул ящик обратно. Что-то мягкое и теплое потерлось о его лодыжки. Он взглянул вниз, увидел вертевшегося у его босых ног кота и только сейчас сообразил, что так и расхаживает по дому в чем мать родила. У себя в Сумерках, в одиночестве, он чувствовал себя голышом вполне комфортно, однако резонно полагал, что Стейси это может не понравиться. А потому, бросив меню на барную стойку, решил позаимствовать что-нибудь из гардероба Эйдана.

Брюс поднялся по лестнице как раз в тот момент, когда дверь гостевой ванной отворилась и в маленький коридорчик вышла окруженная облачком благоухающего пара Стейси. Ее мокрые волосы были замотаны белым тюрбаном, а пышное тело обернуто того же цвета полотенцем. Подняв голову, она увидела его. Ее глаза скользнули вниз, туда, где у его ног по-прежнему бесцеремонно терся кот, а потом стали медленно подниматься вверх, к его лицу. И те части его тела, на которых задерживался ее взгляд, тут же отзывались: к ним приливала жаркая кровь и они твердели. Коннор тоже любовался ею с неменьшим удовольствием. Ее атласная кожа порозовела и от душа, и от терапевтического воздействия сексуальной разрядки. Опушенные густыми ресницами зеленые глаза светились, словно жадеиты, полные губы были пунцовыми, завязанное между грудей узлом полотенце подчеркивало их полноту.

Неожиданно его намерение отстраниться, предоставив ей желаемое пространство, сильно поколебалось под напором куда более настоятельного желания ощутить, как она выгибается под ним. В конце концов, в этом мире не было никого, с кем он мог бы поговорить. Никого, с кем мог бы обсудить подробности такого безумного дня, ни Спящей, чтобы снять напряжение, ни Избранных, чтобы разработать стратегию. Он понятия не имел о том, сможет ли вообще когда-либо вернуться домой, но в настоящий момент Стейси заставила его, пусть и на какое-то время, выбросить все это из головы. Она дала ему основание для улыбки и кое-что еще, на чем можно было сосредоточиться, – себя.

На ней он и был сейчас сосредоточен.

– Хочу посмотреть там что-нибудь из одежды, – сказал Коннор, указывая в направлении хозяйской спальни в другом конце коридора.

Она кивнула:

– Я спущусь вниз через минутку.

– Хорошо, – пробормотал он, одолеваемый непристойными желаниями.

Повернувшись, Стейси направилась к двери гостевой комнаты, которую занимала. Коннор не двинулся с места, зачарованно глядя на то, как мягко покачивается на ходу ее великолепный зад. Повернув ручку, она задержалась в проеме и, бросив через плечо: «Глаза проглядишь», вошла в комнату и закрыла дверь.

– Да уж знаю, – буркнул он.

Но, даже услышав, как щелкнула задвижка, не сразу отвел взгляд.