Текст книги "Стихийный мир. Морской эмир"

Глава 3. Анабена ядовитая

Сперва я не поверила своим глазам. Дож подошел ближе, выступая из тьмы, словно проклятый светоч, от которого слезятся глаза, но без которого, кажется, просто погибнешь. Он был абсолютно реален! Его обнаженный торс с безупречным рисунком мышц, его браслеты на мощных бицепсах, два колдовских жезла за спиной, перекрещенных и вставленных в черную кожаную портупею. Татуировка огненного дракона с левой стороны груди, ее горящие глаза, глядящие прямо на меня, и пасть, что то и дело распахивается, будто сдерживая желание сжечь здесь все дотла…

Все было как наяву, и мне даже казалось, что я и не сплю вовсе. Ровно до тех пор, пока дож не оказался в шаге от меня и не сказал:

– Это сон. Но в Айреморе я могу приходить к тебе только так.

Поднял руку и коснулся моей щеки, нежно проведя тыльной стороной по коже.

Я захлебнулась дыханием.

В месте, где его пальцы дотронулись до меня, будто случился крохотный удар тока.

Знакомо… Почти болезненно приятно.

Я думала, что, исчезнув из Огненной империи, лишусь и тяжелого влияния на меня драконьей силы. Но ничего не изменилось. Даже во сне.

– Моя… лаурия… – тихо прошептал император, и каждое его слово прокатилось по мне горячей волной, где-то внутри лаская и подчиняя. Так, как это всегда и происходило.

Я нервно вздохнула и поняла, что вокруг больше нет воды. Мы действительно словно бы больше не были в Айреморе, очутившись на суше. Оглянулась по сторонам: спальня Красного дожа.

То же легкое приятное тепло, греющее кожу и распространяющееся от напольных жаровен-канделябров. Тот же ласковый ветерок из распахнутого витражного окна замка Хальвейль.

И тот же тяжелый, пьянящий взгляд красных, как кровь и вино, глаз, от которых подкашиваются ноги.

Боги, когда же это закончится?..

Я судорожно сглотнула, стараясь взять себя в руки и прикидывая, что, похоже, месяц наваждения все еще не кончился. Посчитала-прикинула в уме, и, судя по всему, оставалось уже недолго.

Еще немного потерпеть, и навеянная страсть исчезнет.

Я открыла тяжело упавшие веки и взглянула прямо в огненно-алые радужки.

Дож тоже смотрел на меня, не отрываясь. Даже, кажется, не моргая. Так, как умел только он, когда ни отвернуться, ни вздохнуть.

– Ничего не скажешь? – протянул он медленно и тихо, а затем… преодолел оставшееся между нами расстояние.

Все.

Горячие, обжигающие руки медленно скользнули на талию, погладили, обхватили, прижимая к высокой широкоплечей фигуре императора. К его горячей груди, от которой разило огнем и на которой шевелилась живая татуировка. И кажется: коснись ее – и сгоришь на месте.

Я коснулась. Прижалась щекой, изо всех сил зажмуриваясь, преодолевая инстинктивный нерациональный страх перед пламенем. И перед дожем, которого я не должна была ни любить, не желать, от разлуки с которым не должна была страдать.

Но делала все это, и даже больше. Стараясь только не думать.

Мои руки сами собой скользнули ему за спину и сцепились там в болезненном и тонком:

«Скучала…»

Дож ничего не сказал. Только прижал крепче. Так, что почти не вздохнуть. Поднял руку и коснулся волос. Пропуская между пальцами, зарываясь глубже, поглаживая… Словно тоже скучал.

Не верить. Нельзя верить…

Всего несколько дней осталось – и наваждение пройдет.

– Почему ты можешь приходить в Айремор только во сне? – выдохнула я, лишь бы сконцентрироваться на чем-то кроме жара его рук, огня тела. Лишь бы не терять разум.

– Назови меня по имени, – вместо ответа проговорил император и чуть отклонился назад, коснувшись пальцами моего подбородка.

Снова проник в меня своим взглядом, будто лезвием.

Я вздохнула.

Он словно знал, что его имя – еще один инструмент, режущий не хуже ножа.

– Назови и скажи, что скучала… – протянул он бархатно, и пальцы обвели линию моего подбородка, коснувшись уголка губ.

Я задрожала.

– Скучала… – произнесли эти предательские губы, подчиняющиеся с радостью, с удовольствием. Ощущающие ласковое покалывание, пряное наслаждение, сходное с разгорающимся теплом костра, греющего тебя в холодную лесную ночь. – Сициан…

– Хорошая лаурия, – низким вибрирующим голосом похвалил дож, чуть наклоняясь ко мне и почти касаясь моих губ своими.

Мышцы расслаблялись на глазах, а тело начинали бить крохотные острые молнии. По нервам, по костям и венам, превращая кровь в кислоту.

Но я все же на миг замерла, напрягаясь изо всех сил, и, сумев отстраниться не больше чем на миллиметр, подняла взгляд в колдовские глаза и выдохнула:

– Не лаурия. Называй меня по имени…

И чуть не утонула во вспыхнувшем кровавом пламени. Жарком. Болезненном.

Внизу живота скрутилась спираль тяжелого напряжения.

Мгновение, другое… Дож улыбнулся.

– Алекса-а-а-ндра, – протянул он, и от этого его голоса с моим именем на губах меня начало забрасывать будто на иные грани реальности. Дыхание безнадежно сбилось. Я хватала воздух ртом, как рыбка, выброшенная на раскаленный песок, и видела перед собой теперь только его улыбающиеся губы. Только губы, которых мне не хватало больше всего на свете. – Моя дерзкая девочка…

И в следующий миг его губы накрыли мои. И я не хотела больше ни видеть, ни слышать ничего вокруг. Теперь для меня был только он. Только мой Красный дож…

– Саша, – произнесла хрипло и отрывисто. – Я хочу, чтобы ты звал меня…

– Саша, – огненным эхом закончил Сициан, прикусывая мою нижнюю губу, опускаясь поцелуями по подбородку и ниже, по горлу, по шее с трепещущими и бешено качающими кровь венами.

Я отстранилась так резко, словно меня кто-то ударил. И взглянула в широко распахнутые горящие глаза дожа. Белки исчезли, пламя вырывалось за черту век.

Тянущий ужас свился змеиными кольцами внизу живота, смешиваясь с острой, как перец чили, страстью.

В ушах стучало, я терялась в происходящем, не до конца осознавая, в реальности я нахожусь или в собственных фантазиях. Видимо, именно поэтому у меня хватило смелости просто взять и выпалить:

– Нет. Ты вампир.

Без вопроса. Без крика, который, вообще-то, рвался из горла.

Сициан склонил голову набок, внимательно глядя на меня. А затем прищурился.

Алое пламя еще сильнее брызнуло из глаз, а затем… исчезло, сменившись простой радужкой, хоть и непривычного темно-красного цвета.

– Как ты узнала? – мягко протянул он, не думая отстраняться или спорить. Пытаться меня переубедить.

Сердце зашлось в нервном ритме.

Это правда. Я была права!

– Ты кусал меня? – дрожащим голосом спросила вместо ответа. – Пил мою кровь?

Ежки-дракошки, неужели я произношу это вслух? Неужели спрашиваю именно то, что спрашиваю?

Сициан склонил голову набок, поднял руку и коснулся пряди моих волос, что сейчас, в этом нереальном сне, наконец-то снова стали абсолютно нормальными, перестали развеваться и летать вокруг головы, как облако бледно-сиреневого одуванчика.

Я сдержала вздох.

Дож убрал прядь мне за ухо, с каким-то маниакальным интересом прослеживая движения собственной руки, пальца, скользнувшего ниже. На шею, где еще пару секунд назад были его губы.

И где я хотела вновь их почувствовать. Несмотря ни на что.

– Я целовал тебя, Саша-а-а, – как-то дико, хищно проговорил он, растягивая слоги моего имени. – Целовал так, как целовать умеют, увы, лишь вампиры.

Я вздрогнула и зажмурилась, когда он целенаправленно провел пальцем по артерии на шее прямо в том месте, где я видела маленькие следы-точки.

Под кожу будто брызнули горячие пузырьки.

– Я видела уже одного вампира на улицах города, – ответила каким-то чужим голосом. – Ты… такой же? Монстр?

Я не открывала глаз, но чувствовала, как дож пожал плечами.

– Меня называют по-разному, Саша. И поверь, «монстр» – не самое красочное прозвище.

Тем временем он наклонился к моей шее и медленно провел языком дорожку, которую только что чертили пальцы.

Я зажмурилась сильнее, словно, если бы открыла глаза, умерла бы на месте.

Или позволила ему делать все, что он пожелает.

Жертва.

Безголосая. Безвольная.

Слабая.

Я дернулась, постаравшись отстраниться, хотя все внутри горело от горячего языка, что выводил жгучие узоры на коже. От рук, которые сжимали мою талию, не давая шевельнуться, убежать. Не позволяя даже думать об этом.

– Хочешь, я расскажу тебе тайну, Саша? – проникновенно промурлыкал тигр, почти не отстраняясь от моих вен. Почти касаясь губами кожи при разговоре.

Я хотела.

Он знал.

– Почти никто во всем мире не в курсе того, о чем теперь знаешь ты.

Я задержала дыхание.

– О том, что я вампир, – добавил он, чтобы все стало совершенно однозначно.

Я резко взглянула ему в глаза, не до конца веря, что теперь обладаю настолько редким знанием.

– Как это может быть? – нахмурилась я.

И ощутила, как Сициан неожиданно опустился в какое-то кресло, появившееся здесь неизвестно откуда. Хотя это ведь был сон… И, судя по всему, появиться здесь могло все что угодно в любой момент.

А потом он просто усадил меня на себя, проводя ладонями по моим бедрам, что оказались по обеим сторонам от его мощного тела.

Я тихо вздохнула, замечая, что одета в прозрачное сиреневое платье, похожее на то, какие у меня были в Хальвейле. Подол распахнулся, задрался почти до основания.

Белья на мне тоже не было. Все так, как и любил Красный дож.

– Если кто-нибудь узнает о моей проклятой сущности, скорее всего начнется война, – продолжал он тем временем, ненавязчиво поглаживая мои ноги и поднимаясь этой вроде бы невинной лаской все выше и выше.

А мне и так уже было достаточно.

Достаточно жарко.

Достаточно остро.

Достаточно громко стучал в ушах пульс, чтобы я с трудом прислушивалась к сказанным им словам.

– Война?

– Вампиры считаются проклятыми во всех империях и государствах мира, – продолжал Сициан, откинувшись назад в кресле. Его черные волосы рассыпались по подголовнику, а взгляд блуждал по моему лицу. – Если станет известно, что Сициан Алатус Райя-нор, последний дракон, аватар из геноса Огненной луны, отмечен скверной, сперва в Огненной империи вспыхнут бунты.

Он говорил мягко и спокойно, словно рассуждал о качестве блюд на минувшем ужине. Но слова становились все страшнее и страшнее.

– Для начала реки крови прольются в нашем государстве, – говорил он. – А затем, когда меня попытаются свергнуть мои же собственные подданные, к нам ринутся соседи. Уничтожить и разорвать нашу империю, лишившуюся правителя, – их давнишняя мечта. Последнее их покушение на меня, как известно, не удалось. Благодаря тебе, Саша. И тем ужаснее для меня, что именно ты стала в этом покушении невольной жертвой.

Его руки замерли, а пальцы впились в меня жестким захватом. Алые глаза начали опасно темнеть, мягкие горячие губы напряглись, превратившись в одну линию.

На Красного дожа было все еще больно смотреть. Но теперь еще и страшно.

По спине прокатилась дрожь.

– Ты знаешь, кто виновен в случившемся? – тихо спросила я, чувствуя инстинктивное желание успокоить, прижаться к нему крепче… И рука сама поднялась, опустившись ему на плечо. Совсем немного не доставая до шевелящейся татуировки.

Она тут же задрала голову, глядя на мои пальцы, выдохнула. Огонь под кожей дожа стал переливаться, словно магма, то и дело становясь то светлее, ярче, то темнее, словно охладевший камень.

Больших усилий мне стоило не отдернуть руку.

Татуировка же распахнула пасть и вытащила язык, протянув его ко мне. И, похоже, намереваясь меня… лизнуть?

Дрожь по позвоночнику усилилась. Я задержала дыхание, не в силах отвести взгляд от этого непонятного колдовства. А потом все же дернулась, потянула кисть на себя, но… не успела.

Дож накрыл мою ладонь своей и крепко прижал к своему телу. Я вскинула голову, с ужасом глядя в темно-алые глаза, направленные куда-то, словно бы в самую мою душу. В глаза, которые светлели и становились ярче.

Дож успокаивался… а вот я – совсем наоборот.

Язык огненной татуировки должен был вот-вот дотронуться до меня. Вот-вот…

Секунды стремительно утекали, увлекая меня за собой в ту бездну, где кончается время и пространство. Туда, где темно и бесконечно, где только жар и стук сердца.

– Сициан… – прошептала я через силу, хрипло и почти умоляющее. Чтобы он отпустил руку, чтобы наваждение исчезло. Переводила взгляд с его распахнутых кровавых глаз в глаза огненного рисунка и обратно. В ужасе. И в каком-то темном предвкушении, когда тянешься к собственному разрушению и знаешь, что это может уничтожить тебя. Но все равно не можешь остановиться.

Император тут же перехватил вторую мою руку, взметнувшуюся в воздух словно для того, чтобы помочь первой. Чтобы вырвать сестру из плена смугло-оливковых пальцев, сжатых, жестких, как камень. Перехватил и поднес к губам, медленно коснувшись костяшек судорожно согнутых, вздрагивающих пальцев. Расслабляющихся и теперь дрожащих от сладкого прикосновения, пускающего под кожу искры жара. От самой точки поцелуя – и в самое сердце.

Скользнул губами ниже и очутился на запястье, распахнул губы и болезненно неторопливо провел губами по венам. Будто демонстрируя свои тяжелые вампирские желания и одновременно продолжая доставлять мне этим жестокое удовольствие.

Сердце зашлось в груди. И я сама не заметила, как татуировка дракона коснулась другой моей руки. Прошлась шершавой огненной спиной по внутренней части ладони, ударилась в меня, как огромный дикий зверь пушистой головой, на которой вместо меха – языки пламени.

Я вскрикнула, и… губы Сициана накрыли мои. Горячий язык проник в мой рот, присваивая, подчиняя. Успокаивая и воспламеняя одновременно. Глубоко и сильно, почти жестко. Так, что каждая мысль тут же сконцентрировалась на этой его сметающей все на своем пути власти. На силе, с которой было трудно спорить, да и не хотелось. Хотелось лишь раствориться в ней.

Дож освободил ту мою руку, что не касалась татуировки, и опустился ладонью по спине к бедрам. Сжал и толкнул меня на себя, прижимая уверенно и горячо, заставляя скользить по…

На нем больше не было одежды. Вообще. Как и на мне.

Все внутри сжалось от незнакомого чувства. От ожидания, нервов, натянувшихся, словно арбалет, готовый для выстрела.

Неужели это случится сейчас?..

В голове шумело, все перепуталось внутри. И я уже с трудом понимала, хочу я этого или нет. Ведь навязанные любовь и страсть никогда не были мне нужны. Но отказаться от них не было сил.

Из горла вырвался стон, когда горячее тело толкнулось навстречу, легко дразня и почти преодолевая все оставшиеся преграды неудобной позы или забытого сопротивления. Когда надавило на самые чувствительные точки там, внизу, когда ритмично заскользило, вырывая из груди сдавленный звон ослепительного удовольствия.

Мне понадобилось не больше нескольких движений, чтобы наслаждение стало разрывать душу на части. Чтобы стон стал одним темным горячим криком. Смешанным с хриплым – моего императора.

Нам обоим было хорошо. Хотя мы до сих пор так и не стали одним целым.

Когда через несколько бесконечных минут тяжелого дыхания я взглянула в его темные, почти кирпичные глаза, он ответил безо всякого вопроса, безупречно считывая все мои мысли:

– Ты станешь моей по-настоящему, Александра… Саша. Однажды. Не в воде и не во сне. Наяву. И тогда весь мир будет у твоих ног.

Его голос звучал низко и искушающе. На мягких губах едва заметно играла дерзкая улыбка.

– Не слишком ли смелое утверждение про весь мир? – приподняла бровь я, набравшись смелости неизвестно откуда. И тоже будто бы улыбнулась.

Не верится.

– Пока что мир не твой, – добавила я.

– Он и не будет моим, – покачал головой император, и его губы растянулись шире.

Он прекрасно понимал, что я ничего не поняла. Что, укуси его кальмар, он имел в виду?..

– В любом случае утверждение сомнительное, – фыркнула я и хоть и не без труда, но заставила себя встать с колен императора. – Вот-вот кончится действие твоего огненного вина, и прости-прощай. Может быть, я вообще влюблюсь в Тирреса и останусь в Айреморе? Или влюблюсь в какого-нибудь местного симпатичного русала?..

С каждой секундой, что я становилась дальше от Сициана, на мне все отчетливей появлялась одежда. Это было приятно. Не хотелось бы разгуливать голой даже в альтернативной реальности.

Сперва оказавшись спиной к императору, я не видела его реакции на свои слова. Но, резко развернувшись, наткнулась на такой горящий бешеный взгляд, что стало трудно дышать.

Сициан умел сжигать одними глазами.

– Ты обещала, что будешь моей. Что останешься со мной. И я отдал тебе виал Первых драконов, – напомнил он болезненно спокойно. Предупреждающе. – Ты не держишь свое слово?

– А ты мне лгал, – пожала плечами я, удивляясь тому, что он тоже уже одет и с трудом, но все же заставляя себя отвернуться. Разорвать связь наших глаз, от которой все переворачивалось внутри. – Не сказал, что ты вампир. Потом солгал, что об этом никто не знает. Считаю, что при таких обстоятельствах сделка была нечестной, – бросила я, внутренне съежившись от собственных слов. И, даже не видя реакции императора, заранее паникуя. Но ничего, отступать некуда. – Может, знай я заранее, что ты вампир, никогда не пошла бы на такой договор.

– Я не лгал тебе, – сквозь зубы процедил Сициан.

Кресло под ним медленно трансформировалось в золотой трон Красного дожа. С каждым мгновением атмосфера вокруг нас становилась все более напряженной. И все более очевидным становился статус мужчины, с которым я вела этот тяжелый и опасный диалог.

– Никто не знает, – добавил он.

– Аурия Лиана знает, – резко оборвала его я, снова взглянув в хмурое темное лицо, на котором только глаза жили своей огненной жизнью.

Из-под внезапно появившегося распахнутого черно-золотого камзола с красной оторочкой выглядывал огненный дракон-тату. Он в бешенстве распахивал пасть и поливал все вокруг пламенем. В отличие от неподвижного Сициана, который делал вид, будто абсолютно спокоен.

– Она знала, потому что была единственной аурией с силой, способной частично сбросить с себя очарование вампира. И она была в сознании, когда я… целовал ее.

Меня передернуло. И, к моему неудовольствию, большую часть этой неприятной реакции составляла ревность.

– Знала? – почему-то уловила я одно-единственное слово из всей этой тирады.

– Мертва, – отрезал дож. Острый алый взгляд жестко сверкнул.

Я проглотила комок в горле.

– Больше никто не знает? – спросила я, отвернувшись и глядя в стену, на которой на глазах нарисовывались узоры, какие были в тронном зале Хальвейля.

– Никто, – ответил Сициан.

Я пожала плечами.

– Это ничего не меняет. Вдруг ты убьешь меня, пока я буду спать? Ты кусал меня так, что я даже не замечала. Это возмутительно!

Со стороны императорского трона раздался глухой звук взрыва и рев пламени. Ярко-желтый свет светил там, куда я сейчас опасалась смотреть.

Кончики пальцев задрожали. Я закрыла глаза, чтобы не видеть даже отблески пламени, что так ярко светило справа от меня. Казалось, я вот-вот сгорю.

Если я думала, что он будет извиняться, пытаясь добиться моего расположения, то ошиблась. И с какой стати я вообще так решила? Что император и дракон даст слабину перед какой-то служанкой-рабыней?..

– Что ж, – почти рыча, произнес он. – Значит, придется обойтись без твоего разрешения, лаурия. И ты останешься со мной, потому что я так хочу.

– Нет! – крикнула я, возмущенная до глубины души и даже открывшая глаза по этому поводу. – Нет!

Повернулась к Сициану и увидела… как его трон сверкает в окружении ослепительного огня. Пламени, в котором горел и сам император, но которое не приносило ему никакого вреда.

Сам мужчина резко встал со своего пылающего места и резко двинулся ко мне. От него разило жаром даже во сне. По золотым наплечникам и наручням прыгали языки пламени, черные волосы развевались и путались в этом огне. Алые глаза снова поглотили белки.

– Да! – прорычал он, остановившись рядом со мной и обхватив мое лицо пальцами. Жестко, властно. – Или ты хочешь остаться тут навсегда? Среди акул и водорослей? Будешь жрать траву и морских слизней рядом с этим осьминожьим царьком?! Ты не нужна ему. Имей в виду. Он тобой воспользуется.

Сердце остановилось. Все, конец. Замерло и просыпалось песком куда-то вниз.

Все внутри сжало спазмом.

– Что за чушь? – только и сумела выдохнуть я. – Что за пустая нелогичная ревность? От императора целой империи это как-то несолидно… Лгать.

Сициан дернулся.

– Я никогда не лгал тебе! – нахмурился он и почти закричал: – Не знаю, что замыслил Тиррес на самом деле, но уже сейчас он пытается оставить тебя в Айреморе. Навсегда. Мои советники послали к нему в Перламутровый дворец требование вернуть тебя. Под залог, за золото или любые блага, которые он потребует. Эмир отказался наотрез! Ты понимаешь, что это значит?

Что-то внутри болезненно напряглось. Слова Сициана странным образом отзывались с моим внутренним чутьем. Но я не хотела в это верить.

– С меня нечего взять, – мрачно ответила я. – С простой лаурии Красного дожа. Разве что он хочет через меня повлиять на тебя.

Сициан рядом со мной напрягся, но пламя на его руках погасло.

– Нет. Иначе условия уже были бы выставлены, – покачал головой он.

Грудную клетку сдавило.

– Зачем же я тогда ему?

Сициан был напряженно спокоен.

– Не знаю, – ответил он, неожиданно протянув руку и коснувшись моей щеки. – Но вытащу тебя… если ты не будешь сопротивляться.

– А потом потребуешь отдать виал, раз я нарушила условия нашего договора? – спросила я и сжала губы.

Челюсти Сициана на миг напряглись, а затем снова расслабились.

– Оставь себе. Император Огненной империи не нарушает данного слова и не забирает свои подарки назад. Несмотря ни на что.

Больно ударил. Что ж.

Я на миг даже растерялась. А Сициан тем временем спросил:

– Чтобы я мог вызволить тебя, ты должна рассказать, нет ли какого-то колдовства, которое над тобой проводил этот скользкий угорь?

– Угорь? – фыркнула я невольно.

– Эмир, – недовольно пояснил дож, но на его губах тоже появилась тень улыбки.

Я покачала головой.

– Нет. Разве что какой-то морской пузырь показал ему мое прошлое и будущее, а затем назвал эмира моим мастером магии.

– Что?! – выдохнул дож, обхватив мои плечи и повернув к себе.

Его глаза в этот момент впервые в жизни сверкнули вертикальным черным зрачком посреди огненно-красного пламени. Теперь я, наконец, поняла, что означало это пугающее пламя.

Глаза дракона. Пара мгновений до перевоплощения.

– Что?.. – всхлипнула я. Тело начала бить мелкая дрожь.

Император резко зажмурился и вздохнул. А когда поднял веки, снова смотрел на меня почти по-человечески.

– Какого игниса, Саша?! – рявкнул он. – Почему ты… Огненные демоны, Саша!!!

– Да что?! – взвизгнула я и попыталась вырваться.

Но куда уж там.

– Тиррес сказал, что просто будет учить меня магии, – объяснила я. – И ничего ужасного.

Сициан отпустил мои плечи и на секунду поднял ладони вверх, чтобы растереть лицо. А когда снова обратился ко мне, выглядел почти спокойным:

– Силы мастера и подмастерья сливаются. И чаще всего это вызывает сексуальное желание, – проговорил он мрачно. – После этого часто образуются брачные союзы.

И отвернулся.

Впервые он отвернулся от меня, а не наоборот!

– Так ты что… просто ревнуешь, что ли? – хмыкнула я, сложив руки на груди.

Это было почти забавно.

Дож бросил на меня косой взгляд и ничего не ответил. Сказал вместо этого совсем другое:

– Я постараюсь решить вопрос быстрее. Раз нет никакого привязывающего колдовства, то вызволить тебя будет не так уж сложно. Я найду того, кто имеет доступ в Айремор. И вытащу тебя.

– А ты сам?..

– Мне вход в Айремор закрыт, – ответил он. – Если я пересеку границу подводного эмирата, меня размажет магия геноса Черной жемчужины.

– Геноса чего?..

Сициан махнул рукой.

– Не бери в голову. Я найду человека…

Он резко поднял голову вверх и нахмурился.

– Восход, – прокомментировал тихо. – Наше время кончилось.

Затем посмотрел в мои глаза и замолчал. Только коснулся вновь моей щеки кончиками пальцев.

– Не верь никому, Саша, – прошептал он и начал буквально таять в воздухе вместе со всем тронным залом.

Мое бедное натерпевшееся сердце защемило. Я все еще не могла без него. И было больно видеть, как он исчезает… может быть, навсегда.

– Даже тебе? – выдохнула я.

Он мягко улыбнулся одной из своих редких добрых улыбок.

– Тебе я никогда не солгу. Жди. Я тебя вызволю.

И окончательно исчез.

А я открыла глаза на большой круглой кровати в форме жемчужницы. За окном морская пучина сияла каким-то нереальным золотистым светом солнца, что, должно быть, не способно проникать на такую глубину, но все же проникает. А в проеме распахнутого балкона стоял улыбающийся Тиррес, заполонив все вокруг своими змеями-волосами.

– Солнечного пробуждения, моя рыбка. Ну что, начнем кое-что интересное?

От такого резкого пробуждения и контраста двух мужчин я вздрогнула, меня будто окатило ледяной водой после горячей сауны.

Тиррес казался очень красивым в золотых лучах солнца, искрящихся в голубоватой воде, оседающих на коже каплями желтого цитрина. И даже его странные изумрудные волосы, кажущиеся иногда живыми, не портили впечатления. Скорее дополняли какой-то мистической опасной привлекательностью.

При взгляде на него в голове невольно вспыхивал вопрос: если бы эти волосы обладали собственным сознанием, задушили бы они меня или обняли?..

Я вздрогнула и слегка нахмурилась.

С каких пор я думаю об эмире в таком ключе?..

– О, я вижу, сила воды стала пробуждаться в тебе, ягодка моя, – шире улыбнулся мужчина и легко заскользил прямо ко мне. – Пойдем, я покажу тебе одно шикарное место.

Схватил за руку, и мы выплыли вместе прочь.

И так легко ему удавалось управлять мной, что я не успевала даже слово сказать. Впрочем, как ни странно, прикосновения Тирреса не вызывали у меня отторжения, напротив, его руки теперь казались даже приятными. Они были теплее, чем окружающий водяной мир, и к ним все больше хотелось прикасаться.

– С чего ты взял, что моя сила стала пробуждаться? – спросила я, пока он уводил нас с замкового балкона.

Где-то далеко под ногами было морское дно. Там плавали рыбки, колосились водоросли и топорщились кораллы. Летали круглые птицы-медузы, мелкие искорки планктона и водяной пыли. А я с замиранием сердца за всем этим наблюдала. Казалось, что я лечу по самому небу…

– С того, что я вижу магию, – обворожительно улыбнулся Тиррес, бросив на меня косой взгляд. – Я все-таки аватар воды.

– Что? Правда? – удивилась я, припоминая, что Сициан говорил что-то подобное.

– Да, только аватар воды имеет право быть морским эмиром, – кивнул Тирр. – Вся моя семья принадлежит геносу Черной жемчужины, но аватаром стал только я один.

– Где-то я уже это слышала, – задумчиво протянула в ответ.

Тиррес ухмыльнулся.

– Не сравнивай нас. Да, аватар огня тоже один, – кивнул он. – Райя-нор. Не считая, правда, не вошедшего в полную силу принца Элара. Но у меня, в отличие от Сициана, большая семья. И если я погибну, богиня Айремора изберёт себе нового аватара без особого труда. В море существует преемственность магии. Мы все едины, как морская пучина.

Он улыбнулся.

– А вот если погибнет Райя-нор, то это насовсем.

Я вздрогнула.

– Вот почему ты пытался его убить, да? – протянула я мрачно. – Потому что Огненная империя без аватара огня падёт?

Тиррес бросил на меня короткий нечитабельный взгляд.

– Смерти Райя-нора хотят многие. Он чудовище. Монстр и убийца, который не жалеет не только чужих, но и своих. Жизнь человека для него – пустой звук, потому что сам он будет жить очень долго. Я не такой, Саша. И ещё раз: не надо нас сравнивать.

Я хмыкнула.

– О тебе говорят так же, – ответила спокойно. – И кому верить, пока непонятно.

К моему удивлению, Тиррес не стал спорить.

– Я бы на твоём месте выбрал того, кто на стороне жизни, а не смерти.

Под кожей будто зашевелились маленькие колючие жучки, щелкающие жвалами.

«На стороне смерти…»

Не это ли можно сказать о вампире? И не на это ли намекал эмир?..

Впрочем, наверняка не на это. Если бы он знал тайну дожа, скорее всего ситуация и впрямь складывалась бы совсем иначе.

А вот я в очередной раз оказалась перед выбором – спасать Сициана или предать его. Но сейчас подобного вопроса для меня уже не стояло. Хоть я и злилась по многим причинам на императора Огненной луны, он мог быть уверен, что его секреты умрут вместе со мной.

– И что там с моей магией? – решила я перевести тему. – Почему она просыпается? Из-за вчерашнего ритуала с тем пузырем?

Тиррес снова весело на меня посмотрел и хмыкнул.

– Нет, пузырь чар просто показывает то, что уже есть, и то, что скоро случится. А твоя сила просыпается потому, что ты стала ею пользоваться. Просто, не так ли?

– Что? Пользоваться? Но я не…

– А как же ты тогда смогла бы вчера открыть дверь в кухню? – ухмыльнулся он и подмигнул мне.

– Так вот почему ты не рассказал мне, как это делается! – возмущённо воскликнула я, даже выдернув кисть из руки Тирреса.

– Ну конечно, – остановился он и кивнул. – Чтобы научиться чему-то, нужна постоянная тренировка. Хорошо, конечно, просто слить свою магию с каким-нибудь эмиром и наслаждаться благами огромной силы, – усмехнулся он. – Но неплохо бы и самой приложить хоть капельку усилий.

Все то время, что он говорил, я без его поддержки медленно шла ко дну. Но не замечала этого! Потому что сказанные им слова возмущали меня гораздо сильнее, чем потеря равновесия.

– Эй! Я не планировала обретения какого-то там водяного могущества за твой счёт! – махнула я рукой, одновременно пытаясь выплыть наверх. – Я вообще не планировала жить в Айреморе и учиться магии. У меня совершенно другие цели, если хочешь знать. И объединять с тобой силу мне не нужно, – добавила я, вспоминая слова Сициана о побочных эффектах такого объединения.

– А что, если я скажу, что своих целей ты сможешь добиться, как только полностью разбудишь в себе водяную магию? – приподнял темную бровь эмир.

А я аж замерла от удивления.

– Откуда ты можешь это знать? Ты же не в курсе того, что мне на самом деле нужно.

Я невольно коснулась груди, где раньше висел виал Первых драконов. Сейчас его там не было, я спрятала артефакт в комнате эмира ещё перед сном. Уж больно заметной штукой был этот виал, да и плавать с ним не очень удобно.

Но эмир никак не должен был знать, что именно с этой вещью сейчас связана большая часть моих стремлений.

– Зато я в курсе того, кто на самом деле в курсе, – улыбнулся Тиррес, бросив совсем уж что-то невнятное. В затем добавил: – А вот тебе бы лучше не отпускать больше мою руку, потому что не всякое дно в Айреморе так же ласково и безопасно, как мои объятия, ягодка…

В этот момент я наконец посмотрела вниз, туда, куда меня неумолимо тянула гравитация. И обомлела…

Подо мной разверзлась черная бездна. Вот вроде только что мы плыли над красивыми розовато-сиреневыми полипами, сквозь которые туда-сюда плавали солнечно-желтые рыбки-клоуны и их прочая разноцветная хвостатая братия. А прямо сейчас там не было уже ничего, кроме какой-то странной сосущей темноты, которая будто приманивала, ждала…