Текст книги "Все под контролем: Кто и как следит за тобой"

Перфокарта

Предложенные Холлеритом перфокарты были основным носителем информации для табуляторов и компьютеров со второй половины 80-х годов XIX века и до 60-х годов XX века, когда их заменили магнитные ленты. Изображенная выше перфокарта использовала формат (стандартизованный в 1928 году) с 80 колонками и 10 строками. Отверстие в определенном столбце и строке представляет отдельное число, а комбинация отверстий в одной строке – букву. Перфокарты широко использовались вплоть до 80-х годов XX века, в некоторых системах используются до сих пор. [Перфокарта любезно предоставлена Брэдли Россом (Bradley Ross)]

С момента образования в 1936 году Министерство социального страхования сразу же стало «крупнейшей бухгалтерской конторой в мировой истории».[13]13
  Social Security Administration official history. Материал доступен в Интернет по адресу http://www.ssa.gov/history.


[Закрыть] Министерство рассчитывало, что ему придется иметь дело с 25 миллионами работников, однако цифра составила 45 миллионов.[14]14
  Westin, Alan R, Databanks in a Free Society, p. 33.


[Закрыть] Для обеспечения достоверности учета министерство присвоило каждому работающему номер социального страхования [Social Security Number, SSN]. Номер отсылался каждому работнику, а также пробивался на специальной «накопительной» перфокарте. Каждый год Министерстве социального страхования поднимало карточку каждого работающего и пробивало в ней информацию о полученных в течение этого года доходах. К 1943 году министерство оперировало более чем 100 миллионами карт, для хранения которых требовалась площадь примерно в два с половиной гектара.

В 1951 году конгресс изменил правила расчета социальных выплат. Эти изменения потребовали хранения на перфокарте дополнительной информации, и уже через пять лет на карте не оставалось места. Управление социального страхования, в которое недавно было переименовано министерство, не могло заводить на каждого работающего дополнительные карточки, так как это привело бы к резкому увеличению площадей, необходимых для их хранения. У системы социального страхования просто не осталось другого выбора, как обратить свое внимание на молодую отрасль – электронную обработку данных и недавно созданный IBM ламповый компьютер первого поколения – IBM 705. С этого момента история трудовой деятельности нации стала храниться не на перфокартах, а на магнитных лентах. Машины были установлены в 1956 году, как раз в тот момент, когда первые перфокарты уже были заполнены до 80-й колонки.

Рост популярности номеров социального страхования

Изначально не предполагалось использовать номера социального страхования (SSN) в качестве универсального идентификатора для каждого американского гражданина, однако буквально через 10 лет они стали таковыми.

• В 1943 году президент Рузвельт издал распоряжение, обязывающее все федеральные ведомства использовать номера социального страхования для идентификации граждан, вместо разработки дорогостоящих систем нумерации для каждого отдельного ведомства.

• Министерство обороны отказалось от использования «серийных номеров» и перешло на использование номеров социального страхования.

• Министерство по делам ветеранов [Veterans Administration] стало использовать SSN для учета выплат уволенным военнослужащим.

• Федеральное управление авиации [Federal Aviation Administration, FAA] приняло SSN в качестве номеров лицензий пилотов.

• Комиссия по гражданской службе [Civil Service Commission] приняла SSN в качестве основного идентификатора для федеральных служащих.

Еще в начале этого процесса некоторые статистики склонялись к мнению, что выбор номера социального страхования в качестве общенационального идентификатора не очень удачен. Первая проблема заключалось собственно в номере 9-значного числа было явно недостаточно для учета всех граждан, всех временно въезжающих в страну и всех нерезидентов до конца XXI века. Вследствие малой длины SSN любое случайным образом выбранное число с большой вероятностью могло оказаться реально существующим SSN, что давало повод для различного вида мошенничества и уклонения от налогов. Другая проблема связана со способом присвоения SSN. В отличие от повсеместно распространенной практики присвоения идентификатора при рождении, SSN присваивался после направления письма в Управление социального страхования. В результате люди получали SSN в разное время, а многие вообще его не имели! И последний недостаток SSN: отсутствие так называемого «контрольного разряда» – цифры, которая не несет информации, но подтверждает корректность остальных цифр в номере. Без этой меры обнаружить опечатку в номере не представляется возможным. Все эти недостатки лишь увеличивали объем недостоверной информации, которая сохранялась в базах данных с SSN в качестве глобального идентификатора. Эти факты подтверждают, что SSN не годится на роль идентификатора, даже в своей изначальной ипостаси – для учета пенсионных и социальных выплат.

Исходя из этих соображений в 1948 году Национальная служба по учету населения [National Office of Vital Statistics] предложила использовать номера свидетельств о рождении. С 1 января 1949 года каждое свидетельство о рождении должно были получать уникальный номер, и в течение нескольких лет эти номера заменили бы собой SSN.

Но страна не захотела принять универсальный национальный идентификатор, который был хорошо спроектированным и управляемым. Профессор Колумбийского университет Алан Уэстин [Alan Westin] писал в 1967 году:

В 1949 и 1950 годах идея была подвергнута критике в газетах как направляющая нас по пути создания «полицейского государства», возбужденные карикатуристы пугали образом «Большого Брата». Оппозиция была достаточно сильна, чтобы убедить 24 штата отказаться от участия в реализации плана. Конгрессу пришлось отказаться от законодательной инициативы, выдвинутой для реализации этой федеральной программы.[15]15
  Westin, Alan R, Privacy and Freedom (New York: Atheneum, 1967), p. 304.


[Закрыть]

В 1961 году Налоговое управление попыталось вновь вернуться к этой теме и ввести свои собственные идентификационные номера. Однако этот план был отклонен как слишком затратный, а управлению было предписано использовать SSN, что оно и сделало в следующем году.

Хорошо это или плохо, но правительству было слишком трудно использовать SSN для идентификации граждан в своих компьютерных системах. Использование имен было невозможно: разные люди могли иметь одинаковые имена, их написание могло случайно или преднамеренно изменяться, наконец, компьютерам в то время просто трудно было работать с именами. Однако никто не был в восторге от «цифровой» альтернативы. В 1969 году, отвечая на вопрос исследователя из Гарвардского университета, один из респондентов из Бостона замечательно сформулировал проблему:

Ладно, они уже имеют в своем распоряжении всю информацию… [и] если они захотят свести ее воедино, то мы все равно ничего не сможем с этим поделать. Но я не хочу носить номер, у меня есть имя. Это имя принадлежит мне, и больше никому. Я предпочитаю носить это имя до самой моей смерти, и не желаю, чтобы меня идентифицировали по номеру социального страхования.[16]16
  Westin, Alan R, Databanks in a Free Society, p. 472.


[Закрыть]

Америка принимает SSN

Правительство США было не единственной организацией, использующей номера социального страхования. Многие штаты использовали SSN для учета внутренних налогов и номеров водительских удостоверений; в библиотеках SSN использовались в качестве номеров библиотечных карт; учебные заведения и больницы использовали SSN в качестве идентификаторов студентов и пациентов. В мире частного бизнеса самыми агрессивными пользователями SSN стали кредитные бюро, которые компьютеризировали свою деятельность в 1960-х годах и обнаружили, что SSN очень удобны при обработке информации.

Конечно, учет кредитов начался не в 1960-х. Американцы делали крупные покупки в кредит со времен окончания Гражданской войны. С наступлением нового века кредитные бюро по всей стране хранят досье на американских граждан, в которых фиксируются их доходы и платежеспособность. Для упрощения обмена информацией о потребительских кредитах кредитные бюро даже создали свою организацию – Ассоциацию кредитных бюро [Associated Credit Bureaus, ACB].

К 1969 году бизнесмены широко использовали информацию кредитных бюро, но большинство американцев имели смутное представление о том, какая информация там хранится, равно как и о самом факте существования кредитных досье. Естественно, политика многих кредитных бюро не допускала ознакомления потребителей с собранной о них информацией.

Основной причиной такой секретности было содержание досье. Компании утверждали, что досье содержат фактическую информацию: невыплаченные займы, задержки компенсации платежей по кредитным картам, информацию о частой смене адресов людьми, скрывающихся от кредиторов. Однако профессор Алан Уэстин, выступая перед конгрессом в марте 1970 года, заявил, что «досье могут содержать факты, статистику, недостоверную информацию и слухи… практически обо всех сферах жизни человека: семейных проблемах, работе, школьных годах, детстве, сексуальных пристрастиях и политической деятельности». Очевидно, бизнесмены в то время считали, что если человек ударил свою супругу или имеет определенные сексуальные пристрастия, то он, вероятно, ненадежный заемщик. Неудивительно, что бизнесмены скрывали от общественности, какая именно информация собирается об американцах.

С 1965 по 1970 годы три сенатских комитета и законодательные органы пяти штатов провели серию слушаний, посвященных развитию индустрии сбора информации о кредитах.[17]17
  Ibid., p. 134.


[Закрыть] Законодатели пытались разобраться в этой ранее засекреченной индустрии. Главным свидетелем на большинстве этих слушаний был профессор Алан Уэстин, по-кавалерийски лихо атаковавший скрупулезность сбора информации о потребителях и подвергавший резкой критике практику, когда собранная информация предоставляется по первому запросу любому, кроме самих потребителей.

Но самое большое беспокойство как Уэстина, так и законодателей вызывала грядущая волна компьютеризации, которая могла привести лишь к ухудшению ситуации. В отличие от бумажных папок, содержимое которых должно было периодически урезаться, дабы не утонуть в информации, компьютерам ничего не нужно «забывать». «Перенос содержимого папок в компьютеры неизбежно приведет к возникновению угрозы гражданским свободам, приватности, самой сущности человека, потому что доступ к этой информации чрезвычайно упростится», – говорил Уэстин. С помощью компьютеров можно создать нестираемую историю человека, со всеми совершенными им ошибками, лишив его, таким образом, права на еще один шанс.

Догадке Уэстина есть практическое подтверждение. В своей книге «Обнаженное общество» Вэнс Паккард рассказывает историю одного 18-летнего юноши, который не мог устроиться на работу ни в один магазин в штате Мичиган, несмотря на положительные рекомендательные письма от учителей, пастыря и даже шефа полиции его городка. А причина крылась в том, что в 13-летнем возрасте он был пойман на мелкой краже в магазине. В результате его имя попало в компьютерную систему, к информации которой имели доступ практически все магазины в регионе. Благодаря способности компьютеров хранить информацию долгие годы и быстро предоставлять ее по первому требованию, человек навечно оказался в черных списках мичиганских торговцев.

Уэстин и другие свидетели привели в качестве примера множество историй, когда людям было отказано в выдаче кредита, страховании или приеме на работу из-за компьютерной ошибки – неправильно введенной в базу данных информации. Нередки случаи, когда перепутывались записи о двух людях с созвучными именами. Иногда возникала ситуация, когда администрация магазина выставляла покупателю счет за кредит, а покупатель отказывался его оплачивать, так как не производил соответствующих покупок. В этих случаях правда всегда была на стороне продавца, так как именно он контролировал файлы с информацией о кредитах.

В качестве контраргумента кредитные бюро заявили, что их деятельность является жизненно важной для роста национальной экономики, базирующейся на кредитах. Без достоверной информации о кредитной истории невозможно оценить риск выдачи кредита конкретному заемщику, невозможно осуществлять ипотечное кредитование, супермаркеты не будут иметь возможности продавать что-либо в кредит. Это не только может погубить кредитную отрасль экономики, но и просто больно ударить по честным заемщикам, которые не смогут получить кредит из-за отсутствия информации.

Конгрессу необходимо было найти выход из этого тупика противоречий. С одной стороны, Уэстин, Паккард и другие их сторонники утверждали, что перенос информации из бумажных папок в компьютеры создает возможности для новых видов злоупотреблений. В связи с этим компьютеризацию отрасли необходимо было ограничить. Но эксперты по информационным технологиям утверждали обратное. Компьютер сам по себе дает «больше возможностей для контроля над потенциально опасными действиями», – заявил доктор Гарри Джордан [Dr. Harry С. Jordan], основатель калифорнийской фирмы Credit Data Corporation. (В 1968 году Credit Data Corporation была приобретена компанией TRW Inc. и стала называться TRW-Credit Data, а в 1996 году снова была выделена из TRW и новая компания получила имя Experian.) На слушаниях подкомитета конгресса по защите неприкосновенности частной жизни в 1968 году Джордан заявил, что компьютеры можно даже запрограммировать таким образом, чтобы они принудительно выполняли процедуры, обеспечивающие приватность, например автоматическое стирание устаревших данных.[18]18
  Ibid., p. 135.


[Закрыть]

В результате этих слушаний в апреле 1971 года конгресс принял окончательный вариант «Закона о точной отчетности по кредитам».[19]19
  Превосходное описание истории создания и принятия «Закона о точной отчетности по кредитам» можно найти в книге: Miller, The Assault On Privacy.


[Закрыть] Вместо того чтобы искусственно тормозить компьютеризацию кредитной отрасли, закон предоставил новые права потребителям на хранящуюся о них в кредитных базах данных информацию, включая право ознакомления со своими досье, право корректировки ошибочной информации, а также право внесения в базу данных своих версий событий, если кредитор утверждал, что невыгодная для потребителя информация верна.

Однако представители кредитной отрасли воспротивились такому подходу, ибо он грозил им лавинообразным ростом запросов потребителей на ознакомление со своими досье. Но этого не произошло. Произведенное Уэстином в 1972 году исследование показало, что после принятия закона число желающих ознакомиться со своими досье возросло незначительно – с 0,5 до 0,7 %.[20]20
  Westin, Databanks in a Free Society, p. 137–138.


[Закрыть] Вместо лавины запросов закон просто дал возможность потребителям бороться с самыми вопиющими нарушениями их прав в кредитной отрасли, а у федеральных органов и отдельных штатов появилась возможность предъявлять кредитным компаниям иски в защиту потребителей.

Алан Уэстин

В марте 1968 года профессор Колумбийского университета Алан Уэстин выступил с показаниями перед специальным подкомитетом конгресса по защите неприкосновенности частной жизни относительно угрозы этой гражданской свободе, исходящей от кредитных бюро. Выступление Уэстина имело ключевое влияние на принятие конгрессом «Закона о точной отчетности по кредитам». Оно также убедило советника президента Элиота Ричардсона [Elliot Richardson] в необходимости создания Консультативного комитета по автоматизированным системам обработки персональной информации [Advisory Committee on Automated Personal Data Systems]. В 1972 году возглавляемая Ричардсоном комиссия выпустила очень важный документ, содержащий «Кодекс справедливого использования информации». В отчете комиссии Ричардсона отмечалось также, что «федеральное правительство сыграло решающую роль в расширении использования SSN». [Иллюстрация приводится с разрешения правообладателя. © 1968 by The New York Times Co]

Периодом консолидации в кредитной отрасли стали 1970-е и 1980-е годы. Именно в эти годы отрасль сформировалась в сегодняшнем виде, когда эту нишу заняли три основные компании: Equifax (бывшая Retail Credit), Experian (бывшая Credit Data Corporation) и Trans Union. Каждая из этих компаний обладает примерно одинаковым набором информации: списком кредитных карт, банковских кредитов, студенческих кредитов и других займов за последние семь лет для каждого жителя США, включая детей. (Отрицательные оценки платежеспособности хранятся в течение семи лет, сведения о банкротстве – в течение десяти лет, «положительные» кредитные истории должны храниться пожизненно, но на практике эта информация также уничтожается по прошествии семи лет.) По каждому конкретному займу сохраняется информация об очередных выплатах, сделанных вовремя, а также о количестве задержек выплат на 30, 60 или 90 дней.

Кроме простых отчетов, Equifax, Experian и Trans Union предоставляют на базе этой информации множество других услуг. За дополнительную плату может быть рассчитан «рейтинг» заемщика, который оценивает его по 10-балльной шкале на основе анализа его кредитной истории. На основе накопленных данных могут быть также получены демографические сведения, статистические данные по населению и потребительские привычки. Несмотря на то что многие потребители желают получить информацию о своем кредитном рейтинге, она никогда не предоставляется. На первый взгляд кажется, что такая практика нарушает «Закон о точной отчетности по кредитам», но на самом деле это не так, ибо рейтинг – величина расчетная и не является частью хранимой о потребителе информации.

Несмотря на реформу 1971 года, многие потребители продолжали жаловаться, что значительный объем информации, хранимой в кредитных базах данных, либо содержит ошибки, либо полностью не соответствует действительности, в результате чего они не могут получить кредит без серьезных на то причин.

Занимающиеся оценкой кредитоспособности фирмы также пытались отстоять свое право на предоставление некоторых видов информации о потребителях (таких как имя, адрес, номер телефона и номер социального страхования) кому угодно и с какой угодно целью. Аргументировалось это тем, что данная информация не является информацией о платежеспособности и не находится под защитой «Закона о точной отчетности по кредитам», который запрещает ее предоставление в целях отличных от кредитования и страхования, таких как направленная реклама и услуги по розыску людей. В частности, Trans Union требовала у Федеральной комиссии по торговле [Federal Trade Commission, FTC] предоставить ей право на использование этой информации для целевого маркетинга.

Конечно, никто никого не обязывает брать кредит. Но в обществе, в котором потребность в кредитах на покупку дома, автомобиля, на обучение востребована практически всеми, кроме, может быть, высокообеспеченных семей, отказ в выдаче кому-либо кредита автоматически означает лишение его права стать полноценным членом общества. Главная беда кредитных бюро состоит в том, что огромному количеству людей, которым отказано в выдаче кредита, просто не повезло: они носили совпадающее с чьим-то имя, стали жертвой бюрократической ошибки либо их личностью и кредитной историей воспользовался мошенник.

Это может случиться с каждым

Многие американцы стараются соблюдать все правила, но их репутация может быть по неосторожности испорчена плохо спроектированными компьютерными системами, которые не всегда могут адекватно справиться с противоречивыми реалиями современной жизни. Достаточно вспомнить случай со Стивом и Нэнси Росс [Steve and Nancy Ross], которые много путешествовали в начале 1980-х и поплатились за это подпорченной кредитной репутацией «благодаря» Налоговому управлению.[21]21
  Интервью автору, 14 января 1995.


[Закрыть]

В 1983 году Нэнси Росс выиграла стипендию Японо-американского института проблем управления [Japanese American Institute for Management Sciences] и приглашение провести шесть месяцев на Гавайях. Ее муж Стив в это время был свободным журналистом и консультантом по компьютерам, поэтому семья могла спокойно отправиться навстречу приключениям вместе с детьми. По окончании путешествия они вернулись в свой дом в Лионии, штат Нью-Джерси.

Спустя несколько месяцев Нэнси получила приглашение провести год в странах Дальнего Востока и Японии. Такой шанс упускать было нельзя, поэтому Нэнси снова собрала чемоданы и уехала. Стив к тому времени получил работу на факультете журналистики Колумбийского университета, поэтому вынужден был остаться. С целью экономии Россы решили сдать свой дом в аренду, а Стив переехал в небольшую квартиру в Нью-Йорке.

Вскоре после возвращения в родной дом Стив и Нэнси получили очень неприятное письмо из Налогового управления: на их дом был наложен арест. «Я немедленно связалась по телефону с офисом Налогового управления в Холтсвиле (штат Нью-Йорк) и поинтересовалась, что собственно происходит, – вспоминает Нэнси Росс. – К счастью, мне попался отзывчивый служащий, и в течение получасовой телефонной беседы мы выяснили суть проблемы. Служащий догадался, что произошло, связался с офисом в Калифорнии, и уже через шесть часов мне позвонили из Налогового управления с заверениями, что все в порядке, к нам нет никаких претензий и нам будет выслано соответствующее письмо». Арест был немедленно снят.

Произошедшее стало результатом рокового стечения обстоятельств и ошибок, которые нередко возникают при использовании компьютеров. Поскольку и Стив и Нэнси сами обеспечивали себя работой, т. е. не работали по найму, они должны были ежеквартально уплачивать необходимые налоги самостоятельно. Находясь на Гавайях летом 1983 года, они выслали чек на 3500 долларов в региональный процессинговый центр Налогового управления в Лонг-Айленде, но почта ошибочно переправила его в процессинговый центр в Калифорнии.

Как раз летом 1983 года Налоговое управление внедряло новую компьютерную систему, и в течение года квартальные налоговые платежи не всегда попадали по назначению.

Процессинговый центр в Калифорнии вместо того, чтобы отправить информацию об уплаченном налоге по месту налогового учета, просто открыл новую учетную запись для семьи Россов.

Когда процессинговый центр в Лонг-Айленде получил налоговый отчет Россов за 1983 год, компьютер сразу же заметил, что сумма в отчете расходится с информацией о реально поступивших выплатах (по крайней мере, в нью-йоркских компьютерах) на 3500 долларов. На этом основании компьютер отправил в адрес Стива Росса письмо с требованием доплатить недостающую сумму.

Но как раз в это время Нэнси была в Японии, а Стив снимал квартиру в Нью-Йорке. Несмотря на то что семья распорядилась пересылать поступающую на их имя корреспонденцию на новый адрес, письмо не было переслано, так как на конверте была пометка «не пересылать». В результате Стив просто не мог знать о его существовании. Тогда налоговое управление послало еще одно письмо с предупреждением о наложении ареста на недвижимость по почтовому адресу дома Россов без указания конкретного адресата. Но арендаторы проигнорировали письмо налогового ведомства, так как сами имели с ним некоторые проблемы.

Далее, Налоговое управление попыталось отыскать банковский счет Россов в Нью-Джерси, но он был закрыт, так как использовались новые счета – на Гавайях и в Нью-Йорке. Поскольку отыскать новые счета не удалось, налоговики просто наложили арест на принадлежащий Россам дом в Нью-Джерси.

Я очень подробно излагаю все детали, потому что большинство аналогичных случаев с кредитами настолько же сложны. И это всегда очень длинная история. Вот только история эта не попала в компьютеры Trans Union и Equifax. Эти компании располагали лишь информацией о том, что на дом семьи Россов стоимостью 10 тыс. долларов был наложен арест. Поэтому, когда в мае 1985 года пришло время продления семейной кредитной карты Mid Atlantic MasterCard, вместо автоматического продления, банк просто аннулировал ее.

«Сначала я позвонил в TRW, – рассказывает Стив Росс. – Там ответили, что нет никаких проблем и нам всего лишь нужно послать в их адрес письмо с объяснением ситуации, и они поместят эту информацию в наше досье. Когда я поинтересовался, будет ли недостоверная информация удалена из наших записей, то получил ответ „нет“. Они не делают этого! Если в вашей кредитной истории появляется дискредитирующая вас информация, они никогда не удаляют ее, а лишь помещают рядом ваши объяснения».

«Мы выслали две копии письма. Если верить представителям компании, информация была помещена в наши записи, кратко сформулированная в виде одного абзаца. Нас также заверили, что получено подтверждающее письмо о нашей „чистоте“ из налогового органа. Проблема заключалась в том, что обе компании [TRW и Equifax] уже продали информацию о надежности заемщиков около 187 независимым кредитным бюро, и у меня не было никакой возможности смыть с себя это пятно», – продолжает Стив.

Подобно тому, как компьютерный вирус повторно заражает только что вылеченную систему, независимые кредитные бюро снова «заразили» компьютеры TRW недостоверной информацией о наложении Налоговым управлением ареста на дом Россов в Лионии. Требование «Закона о точной отчетности по кредитам», касающееся права на корректировку информации о себе, не сработало, несмотря на все старания. «Буквально не было никакой возможности удалить эту информацию из системы», – вспоминают Россы.

В конечном счете им удалось убедить Mid Atlantic перевыпустить их семейную кредитную карту. И это было огромное достижение, ведь в течение следующих семи лет семья не смогла бы получить кредитную карту ни в одном другом финансовом учреждении, им отказывали в выдаче банковских кредитов, они даже не имели возможности перефинансировать собственное жилье. Они были «приземлены» в прямом смысле этого слова: с записью в кредитной истории о наложении ареста на недвижимость они не могли переехать и переоформить ипотечный кредит на новый дом.

Если бы не удалось восстановить карточку Mid Atlantic, ситуация могла бы развиваться куда более плохо: «Моя работа связана с поездками. Но как можно взять на прокат автомобиль без кредитной карты? Как можно оплатить без нее номер в гостинице? Кредитка – неотъемлемая часть повседневной жизни. Ее отсутствие могло лишить меня возможности зарабатывать на жизнь», – говорит Стив Росс.

«В конце 80-х суммарный годовой доход нашей семьи выражался 6-значным числом. Но вплоть до 1992 года в наш адрес поступали лишь малоинтересные предложения по кредитным картам. И лишь через семь лет, благодаря „Закону о точной отчетности по кредитам“, информация о наложении ареста на наш дом была удалена из нашего кредитного досье».

Однако точка в кредитной истории Россов на этом не была поставлена. Когда Стив впервые получил копию отчета о кредитоспособности своей семьи, он заметил в нем еще одну странную вещь – запись о заказе по каталогу Spiegel из Чикаго. «Spiegel утверждал, что мы заказали у него вещи и не заплатили за них. Удивительно, ведь мы никогда не имели с ними дела, и они никогда не выставляли нам счет. Видимо, счет должен был быть выставлен кому-то в Техасе [куда был выслан товар]. TRW не расследовала этот случай, [но, по крайней мере,] пыталась это сделать. К тому времени когда мы узнали об инциденте, Spiegel уже удалил соответствующие записи из своих компьютеров, и не было возможности проверить информацию, разве что вручную. Таким образом, она осталась только в семейном отчете о платежеспособности».

Опыт семьи Росс не является уникальным. В 1991 году Джеймс Уильяме [James Williams], сотрудник расположенной в Нью-Йорке фирмы Consolidated Information Service, занимающейся оценкой рисков ипотечного кредитования, проанализировав 1500 отчетов, полученных от TRW, Equifax и Trans Union, обнаружил, что 43 % из них содержат ошибки. В этом же году 1400 домовладельцев городка Норвич из штата Вермонт (3000 жителей) были отмечены в компьютерной системе TRW как нарушители налогового законодательства, «вследствие того что служащий TRW, собирающий ипотечную информацию, по ошибке принял налоговые счета за налоговые штрафы».[22]22
  Smith, War Stories, 1994.


[Закрыть] Несмотря на то что инцидент стал достоянием общественности, многим с трудом удалось добиться от TRW корректировки своих досье. Аналогичный случай имел место в Кембридже, штат Массачусетс, когда служащий Equifax также перепутал налоговые счета со штрафами.

Защитники приватности утверждают, что более половины досье содержат большое количество ошибок. Некоторые из этих ошибок, такие как неправильный адрес, несущественны. В других случаях в досье смешивается кредитная информация о двух совершенно разных людях с похожими именами, либо досье просто содержат некорректную информацию.

Особенно прискорбно, что агентства часто не вносят исправления в досье, даже когда им явно указывается на ошибки. Например, в 1989 году Бони Гитон [Bonnie Guiton], впоследствии советник Белого дома по делам потребителей, запросила копию своего кредитного отчета и обнаружила в ней информацию о совершенно неизвестном ей счете: очевидно, кто-то просто оформил кредитную карту на ее имя. Гитон обратилась в кредитное бюро с требованием удалить ошибочную информацию. «В полученном ответе утверждалось, что ошибка исправлена и эта информация удалена из моих записей», – рассказывала Гитон на слушаниях в конгрессе в сентябре 1989 года.[23]23
  Hearing Before the House Subcommittee on Consumer Affairs on the Fair Credit Reporting Act on September 13, 1989 (p. 30), как изложено в книге: Smith, War Stories.


[Закрыть] Однако, когда через несколько месяцев она повторно запросила отчет, информация о мошенническом счете по-прежнему в нем присутствовала.

Ошибки в кредитных досье – распространенное явление. Гитон отметила также, что многие ее сотрудники запрашивали свои отчеты и находили в них множество ошибок. Лично я не знаю ни одного человека, который не находил бы ошибок в своих кредитных отчетах. Причем это были не безобидные опечатки, а информация, отрицательно влияющая на кредитный рейтинг человека.

В Ассоциации кредитных бюро, АСВ, оспаривается около 50 % случаев. По данным АСВ, среди продаваемых ею кредитных отчетов более 550 миллионов содержат небольшие ошибки. Согласно данным исследования, проведенного в 1991 году по заказу АСВ консалтинговой фирмой Arthur Andersen, ошибки, которые реально могут повлиять на решение о предоставлении кредита, встречаются менее чем в 1 % кредитных отчетов. Но это означает, что более двух миллионов людей получат незаслуженный отказ в предоставлении кредита.

Скорее всего, обе оценки справедливы. Многие люди находят в своих кредитных отчетах неточности, но обычно они незначительны. Конечно, эмитенты кредитных карт в курсе ситуации с ошибками, и небольшое пятнышко на кредитной репутации клиента не станет поводом для отказа в выдаче ему карты. Но такое положение дел нельзя считать справедливым, ибо оно в равной мере приводит к ситуации, когда кредит выдается человеку ненадежному, и к ситуации, когда честному гражданину в кредите отказывают.