Текст книги "Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны. Книга вторая"

Слово сорок шестое

Через возрождение в Божественном крещении души верующих опять оживляются и, прияв Духа Святого, как душу души, приносят плоды Духа жизни. Которые же плодоприносят зло, осуждаются вместе с некрещеными.

Окрещенный Божественным крещением называется просвещенным; а того, кто хотя уверовал во Христа Господа и в таинство воплощенного Домостроительства Его, но еще пребывает в чине оглашенных, ученики и учители Евангелия Христова называют непросвещенным и творят о нем общие молитвы, прося Господа огласить его словом истины веры во Христа и открыть ему Евангелие правды; по какой причине диакон и возглашает в церкви к верным: вернии, о оглашенных помолимся, и прочее. Ибо оглашенный хотя уверовал уже во Христа Господа, но верным еще не сделался. Верным, собственно, называется уже тот, кому вверяется Божественная благодать и кто приемлет ее; соделовается же он верным, когда бывает просвещен; а просвещен бывает, когда приемлет Божественное крещение. Ибо что слышал он, когда был оглашаем, в том просвещается паче слова, приемля, при троекратном погружении, Духа Святого и весь преисполняясь Божественным Светом. Притом, соделоваясь в сем Таинстве причастником смерти Христа Господа, он делается причастником и Его Воскресения, как говорит божественный Павел. И как Христос, воскресши, уже не умирает, смерть Им уже не обладает, так и тот, кто вышел из купели богорождения, то есть Святого Крещения (которая животворит или, лучше сказать, боготворит того, кто окрестился), не умирает более душевной смертью, грех им более не обладает. Кто окрещен Духом Святым, тот еще от чрева матери своей, то есть святой купели, есть уже бессмертен; потому что душа его прияла истинную жизнь, то есть благодать Святого Духа, и он не может более согрешать, как рожденный от Бога. Святой апостол Павел говорит о сем так: о Немже и обрезани бысте обрезанием нерукотворенным, в совлечении тела греховнаго плоти, во обрезании Христове, спогребшеся Ему крещением (Кол. 2, 11, 12). Сие ведяще, яко ветхий наш человек с Ним распятся, да упразднится тело греховное, яко ктому не работами нам греху. Еже бо умре, греху умре единою; а еже живет, Богови живет. Такожде и вы помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови, о Христе Иисусе Господе нашем (Рим. 6, 6-11). Елицы бо во Христа крестихомся, в смерть Его крестихомся (Рим. 6, 3). Таким образом, что для Христа Господа были крест и гроб, то для нас есть крещение; и как Христос умер плотью и воскрес, так и мы умираем греху и воскресаем для добродетели силой Божией: да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни да ходим (Рим. 6, 4). Итак, хотя возможно, чтобы по возрождении в крещении грешил и верный, но если согрешит когда-либо верный, то он (уже перестает быть верным) изгоняется из Церкви и отлучается от общения с христианами; и (если желает снова войти в нее) подвергается церковному наказанию, то есть исповеданию греха с постыждением, бесчестием, слезами и воздыханиями не о том только, что согрешил, но паче о том, что, согрешивши, удалил от себя Божественную благодать, которая опять не так легко возвратится к нему, как была дарована во Святом Крещении.

Два есть светила, светящие нам: Бог – умное Солнце, Который дает свет умным очам души, да видит мысленно невидимую тварь, – и чувственное солнце, которое дает свет чувственным очам, да видят тварь чувственную. Как никто не видит, какие места ровны и какие неровны, какие дорожки чисты и какие засорены, если не взойдет и не засветит чувственное солнце, так никто не видит, где рвы греха и где ровные стези правды, если не воссияет ему умное Солнце. Итак, если найдется христианин, который ходит стезями греха, или всеми, или некоторыми, то такой – не христианин, ибо христианин есть и именуется просвещенным; всякий же, ходящий во свете, видит рвы и стремнины (и не позволяет себе падать в них). Если же не видит их и падает, значит, не имеет света; и потому, как же он будет христианин? Если и говорит он, что видит, но грешит, будучи обольщаем диаволом, то лжет. Не видит он добре; но видит, как видят и непросвещенные, то есть неверные. Ибо и они видят и различают доброе и злое, и, однако ж, не уклоняются от злого, потому что не видят чисто, что есть главным образом добро и что есть главным образом зло. Итак, христианин, который не видит зла чисто, глазами не засоренными, еще не христианин; и надлежит ему подвизаться, воздыханиями и слезами, постами и молитвами войти в тот истинный и совершенный Свет, который просвещает всякого человека, грядущего в мир. Христос Господь затем и пришел в мир, чтобы верующим в Него даровать очищение и избавление от грехов. Очищение грехов дарует Он через Святое Крещение, а избавление от греха дарует через Святое Причащение Пречистого Тела и Пречистой Крови Своей. Ибо Сам говорит: ядый Мою Плоть, и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56). Кто же пребывает со Христом, тот творит плоды добродетелей, а не плоды греха и беззакония. Почему, кто после крещения и Причащения Тела и Крови Христовых не приносит добрых плодов, тот посекается, как бесплодное дерево, и бросается в огонь. Страшному подлежит осуждению не только тот, кто недостойно, при нечистоте плоти и духа, причащается Тела и Крови Господа (ибо делается за сие повинным Телу и Крови Господа), но и тот достойно осуждается и наказуется, кто причащается без плода и пользы. По двум причинам осуждается таковой за свое бесплодие: первая та, что он это Таинство, столь спасительное и благотворное, показывает бесплодным и бесполезным в себе самом, не делая ничего доброго (будто в укор ему); вторая та, что причащается неблагодарно, так как после того не являет никакого благодарения Богу через исполнение заповедей Его. Если Христос Господь не оставил ненаказанными тех, которые праздное произносят слово, не тем ли паче осудит Он того, кто столь великое таинство являет бесплодным (αργον, греч. – праздным) в себе самом? Кто причащается Тела и Крови Христовых, в воспоминание Христа Господа, что Он умер и воскрес нашего ради спасения, тому надлежит не только быть чистым от всякой скверны плоти и духа, чтоб не вкушать Тела и не пить Крови Господа в осуждение себе, но должно еще делом показать, что действительно воспоминает Христа Господа, умершего и воскресшего за нас, именно тем, чтоб являть себя мертвым греху, миру и себе, и живым Богови о Христе Иисусе, Господе нашем. Но кто после причащения не приносит добрых плодов, а напротив, творит грехи и неправды, тому место с неверными, нечестивыми и некрещеными, как видно из слов блаженного Павла: колико горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый и Кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися (Евр. 10, 29). Видишь, что есть освящение? Кто освящен, тот приносит плоды Духа Святого. Но кто верует во Христа и, однако ж, еще обладается страстями греховными, тот пусть поспешит одуматься и всякою возревновать ревностью освободиться от тиранства сих страстей, чтоб потом начать приносить плоды добродетели. Ибо прежде надобно очистить поле души от всех терний, и потом посеять на нем доброе семя, чтоб его приняла в себя чистая и добрая земля и принесла обильные плоды. Если же не сделает он этого, но оставит терния расти по-прежнему и заглушать плод, то какого еще ждет он времени, чтобы совершить сие? Спеши сделать сие, пока есть день жизни; придет ночь смерти, когда никто уже не может делати. Нам же да дарует Господь очиститься от всякой скверны душевной и телесной и принести достойные плоды Духа Святого, во Христе Иисусе, Коему слава вовеки. Аминь.

Слово сорок седьмое

Не следует никому говорить, что в нынешнее время невозможно всякому, кто захочет, взойти на верх добродетели и подражать древним святым.

Каждый день слышу, как многие христиане говорят, что если б и мы были во времена апостолов и сподобились видеть Христа Господа, как они, то были бы святы и мы, как они. И не знают они, что Тот, Кто говорил тогда во время апостолов, Он же говорит и теперь во всем мире. И не только это, но Он и в действиях Своих таков же есть и ныне, как был в оное древнее время, как удостоверяет Сам, говоря, что как Отец всегда есть в Сыне, так и Сын во Отце, что как Отец Мой всегда делает, так и Я всегда делаю. Но, может, скажет кто, что совсем не одно и то же видеть Самого Христа Господа телесно, как тогда видели Его апостолы, и слышать только словеса Его, как слышим мы теперь и от других научаемся всему, что говорится в Евангелиях о Христе и Царстве Его. И я тоже говорю, что совсем неравно нынешнее тогдашнему, но что оно несравненно больше того и удобнее приводит нас к совершеннейшей вере, нежели тогда, как видели Господа телесно и слышали слово Его. Ибо тогда Господь наш являлся человеком простым, смиренным и уничиженным, каким и признавали Его неблагодарные иудеи, а теперь Он проповедуется нам Богом истинным. Тогда обращаясь с людьми телесно, ел Он с мытарями и грешниками, а теперь сидит одесную Бога и Отца и питает, как веруем, весь мир, и не это только, но веруем и говорим, что без Него ничто не бывает. Тогда уничижали Его самые ничтожные люди, говоря: не сей ли есть тектон, сын Мариин? (Мк. 6, 3), а теперь покланяются Ему цари и князи как Сыну истинного Бога и Богу истинному, и Он прославлял и прославляет всех поклоняющихся Ему в духе и истине, хотя и наказывает иногда их, если согрешают, чтоб сделать их из скудельных и немощных железными и крепкими паче всех язык, сущих под небесем. Тогда почитали Его, как одного из людей, тленным и смертным, и было велико и дивно, если кто Его, когда Он, будучи Богом безвидным и невидимым, неизменно и непреложно принял зрак раба через приятие тела человеческого и по всему был видим как человек, ничего не имеющий особенного от всех других людей, – ибо ел, пил, спал, утруждался, потел и делал все человеческое, кроме греха; было, говорю, велико и дивно, если кто Его такового с полною верою признавал Творцом неба и земли, и всего, что в них. Почему, когда Петр исповедал: Ты ecu Сын Бога живаго, то Владыка Христос ублажил его, говоря: блажен ecu, Симоне, вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, то есть чтоб ты, увидя истину, сказал так, но Отец Мой, Иже на небесех (Мф. 16, 16, 17). А ныне ничего в этом нет дивного, когда Господь Иисус проповедуется сущим во славе. Я даже полагаю, что кто ныне, слушая Христа, каждодневно взывающего к Нему во Святых Евангелиях и объявляющего волю благословенного Отца Своего, не повинуется Ему со страхом и трепетом и не соблюдает того, что Он ему заповедует, тот, если б и тогда был, видел Самого Христа и слушал Его учение, не уверовал бы в Него, боюсь даже – не стал ли бы поносить и злословить Его?!

Так говорят те, которые более оплотенели и огрубели умом; а что говорят люди более их благовидные и почтенные? Эти говорят, что если б мы жили во времена святых отцов, то подвизались бы и мы. Ибо, смотря на добрую их жизнь и подвиги, подражали бы им. А ныне, обращаясь с ленивыми и нерадивыми, и нехотя сообразуемся с ними и вместе с ними губим себя. Но и они, как вижу, не знают, что мы находимся в более безопасной пристани, чем святые отцы. Тогда было много ересей, много лжехристов, много христо-торговцев, много лжеапостолов, много лжеучителей, которые, шатаясь по градам и весям, смело сеяли плевелы лукавого диавола и многих прельщали, опутывая их хитрословесием и увлекая в пагубу души их. Что это истинно, можете увидеть из жизни святых Антония, Евфимия и Саввы. О святом Антонии пишется, что когда настало гонение, то он, боясь, как бы кто из страха не отрекся от веры, вынужден был оставить пустыню и, вращаясь среди истязуемых, воодушевлять их своим присутствием. Опять и о святом Евфимии и святом Савве не написано разве, сколько они подвизались за веру и Церковь против бывших тогда ересей? И сколько монахов было тогда прельщено и увлечено еретиками? Также во время святого Стефана Нового сколь тяжко и жестоко было гонение? Какая буря и какие волны возмущали тогда не монахов только, но и всех христиан? Когда же вспомню о том, что было прежде того, во время Василия Великого, святого Иоанна Златоустого и других после них святых, то окаяваю себя самого и скорблю о тех, которые, не подумавши обо всем этом, говорят приведенные выше речи. Не знают они, наверное, что все прошедшее время было гораздо хуже настоящего, преисполнено бед и сетей лукавого. То правда, что и теперь немало еретиков, волков, аспидов и змий, вращающихся среди нас, но они не имеют власти явно нападать на нас, а скрываются во мраке злобы и лукавства своего и только тех, которые сами входят во тьму их, восхищают и пожирают. А тем, которые ходят во свете Божественных Писаний и шествуют путем заповедей Божиих, они и навстречу выступить не дерзают, и если завидят их где-либо идущими, бегут от них, как от огня.

Но о каких это еретиках, думаете вы, говорю я? Об евномианах? Или арианах? Или духоборцах? Или савеллианах? Или аполлинаристах, или диоскорянах? – Нет, не об этих нечестивцах и безбожниках говорю я, и не о другом ком из прочих еретиков, которые появлялись, как тьма, но исчезли от блеска светоносных святых отцов, в которых обильно воссияла благодать Святого Духа и разогнала тьму сказанных ересей и которых богомудрые писания даже доныне светят паче лучей солнца, и никто не дерзает противоречить им. Но я говорю о тех еретиках, которые говорят, что в нынешние наши времена и среди нас никого нет, кто мог бы соблюсти заповеди Евангелия и быть, как были святые отцы, во-первых, верным и деятельным, ибо вера в делах обнаруживается, как в зеркале является подобие лица; а потом быть созерцательным, или Богозрителем, то есть зреть Бога через просвещение от Духа Святого или, прияв Духа, благодатию Его зреть Сына со Отцом. Так те, которые почитают это невозможным, – еретики, и имеют не одну какую-либо частную ересь, но, можно сказать, все ереси, поколику эта ересь нечестием и богохулением своим превосходит и затмевает все другие, и кто говорит так, низвращает все Божественные Писания. Мне кажется, что такой тщесловесник говорит: тщетно ныне возглашается Святое Евангелие, тщетно читаются, или даже тщетно написаны творения Василия Великого и прочих святых отцов наших. Ибо если невозможно нам сделать и соблюсти, что говорит Бог и все святые, которые сперва творили то, а потом написали и нам оставили в научение, то для чего трудились они писать это тогда? Для чего и теперь читается то в церквах? Не очевидно ли, что говорящие так заключают небо, которое отверз для нас Христос Господь схождением Своим на землю, и преграждают восхождение на небеса, которое обновил для нас тот же Христос Господь? Ибо когда сущий над всеми Бог, стоя горе как бы во вратах неба и призирая долу и зрим бывая верными христианами, взывает через Святое Евангелие: приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28), эти богоборцы или, лучше сказать, антихристы вопят: невозможно это, невозможно. Таковых Сам Владыка Христос велегласно обличает, говоря: горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, горе вам, слепии вожди слепцов, яко затворяете Царство Небесное пред человеки: вы бо не входите, ни входящих оставляете внити (Мф. 23, 13, 24).

Господь явно ублажает тех, которые плачут и проливают слезы ныне, в настоящей жизни; а эти говорят: невозможно ныне плакать и проливать слезы каждый день. О, бесчувствие! О, уста бездверные, испущающие нечестивые гласы против Бога всевышнего и Христа Иисуса Господа нашего и в уста хищного волка, диавола, сталкивающие овец Христовых, за которые пролил Пречистую Кровь Свою Единородный Сын Божий! Поистине добре пророчествует о таковых Богоотец Давид: сынове человечестии, зубы их оружия и стрелы, и язык их меч остр (Пс. 56, 5). Скажи же мне, человече, почему невозможно каждодневно плакать? А святые чем другим просияли в мире и сделались светилами для него? Если бы это было невозможно, то и они не возмогли бы это справить; потому что и они были люди, как и мы, и ничего особенного пред нами не имели, кроме доброго произволения и ревности о всяком добре, терпения, смирения и любви к Богу. Так стяжи себе это и ты, и душа твоя, вместо окаменелой и ожесточенной, сделается источником слез; если же не хочешь сокрушаться и воздыхать, то не говори, по крайней мере, что это дело невозможное. Говорящий так отрицается очищения, ибо от века не слыхано, чтобы без слез очистилась какая-либо душа, согрешившая после крещения, между тем как Бог, богатно дающий через Святое Крещение Духа Святого, отъял тем всякую слезу от лица земли. Впрочем, и во время Святого Крещения, как читал я в писаниях святых отцов, некоторые из крещаемых в зрелом возрасте в сильное приходили сокрушение благодатию Святого Духа и проливали обильные слезы, не горькие, но сладостные, не с трудом выжимаемые, но без труда свободно льющиеся и тихий покой вливающие в сердце. Те, которые сподобились делом испытать таковые слезы, признают истинным, что я сказал, и подтвердят то, как подтверждает свидетельство святого Григория Богослова, который, сказав: да приносит каждый из нас один то-то, другой то-то, и перечислив многое, наконец взывает: «Все же – слезы, все чистоту, все восхождение горе и простертие в предняя». Итак, в словах сих отделил ли Богослов иных, чтоб плакали, а иных, чтоб не плакали? И о тех сказал, что им возможно, а об этих, что им невозможно плакать? Или, может быть, как вы говорите, что есть такие, которые естественно жестокосерды и не могут приходить в сокрушение и плакать, – не говорит ли того же и великий Григорий? – Да не будет. Неестественно человеку не плакать, не рыдать и не проливать слез; ни святой сей или другой кто из святых не сказал так и не написал. А что всем человекам естественно плакать, да научат тебя самые рождаемые младенцы, которые, как только выйдут из матерней утробы и спадут на землю, плачут и тем показывают, что они живы, а которые не плачут, подают мысль, что они не живы. Отсюда видно, что как только родится человек, имеет уже естественно плач и слезы. Это говаривал и святой отец наш Симеон Студит, что человеку должно с плачем прожить всю настоящую жизнь, с плачем и умереть, если хочет спастись и внити в блаженную жизнь.

Плач, являющийся тотчас, как родится человек, показывает, что слезы суть неотлучные спутники настоящей жизни. Как ястие и питие потребны для тела, так слезы потребны для души; так что если кто не плачет каждодневно, – не говорю: каждочасно, да не отягчу, – явно показывает, что у него душа в расстройстве и гибнет, как истощаемая гладом. Итак, если, как доказано, плач и слезы суть спутники человеческого естества, то никто да не отрицается от сего естественного блага; никто да не лишает себя сего блага по лености и нерадению; никто да не будет жесткосерд по злобе и лукавству, и по гордости души и да не попустит себе ниспасть в состояние жестокости камня; но да ревнует всяк, прошу вас, со всем усердием и тщанием держать плач и слезы, как заповедь Божию, и хранить их со вниманием в сердце своем, ограждая их там нищетою, смирением, простотою и незлобием души, терпением искушений и непрестанным поучением в Божественных Писаниях, каясь всегда и воспоминая свои прегрешения, – и никто да нерадит о сем спасительном делании плача. Если же кто вознерадит о сем, разленясь и отчаясь во спасении своем, пусть не говорит, по крайней мере, что это невозможно и для тех, которые ревнивы и тщательны. Говорящий так заключает врата Царства Небесного, ибо кто говорит, что невозможно плакать и сокрушаться, тот явно тем утверждает, что невозможно и очиститься, а без очищения никто не спасается, никто не ублажается Господом, никто не узрит Бога.

Если же таковы бывают последствия для тех, которые не плачут по заповеди Господа, то как же, скажи мне, эта ересь не будет худшею всех других ересей? Но кроме того, из такого мудрования следует еще, что и самое воплощенное Домостроительство Божие совершено напрасно и без пользы, и проповедь апостолов бесплодна и бесполезна, и оглашения и поучения святых отцов, всегда подвигающие нас к плачу, тоже, по-ихнему, напрасны. Для тех, которые так мудрствуют, все Божественное Писание, как вижу, стало бесполезно. Заткнули они уши свои и стали глухи, как аспиды, и все спасение свое, как думаю, полагают в одной внешней и видимой чинности христианской, а которые из них иереи и монахи – в черных рясах и камилавках, или даже в больших бородах и длинных волосах. Величаясь таким благообразием, они дерзают ставить себя и в число спасенных. Но пусть дерзают, пусть и утешаются всем этим, как и образом своего мудрования. Нагими предстанем мы Судищу Христову, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10). Так каждый день велегласно взывает к нам Божественное Писание, хотя они и не хотят это слышать. Если же наги предстанем мы Судищу Христову, то где тогда будут эти облачения, какими покрываем мы теперь и украшаем тела свои? Где эти блестящие рясы? Где изящные камилавки? Где щегольские сапоги? Где разукрашенные пояса? Где величавые выступания? Где изысканные приветствия? Где преждевозлежания на сборищах? Где многорасходные трапезы? Где тщеславие наше, гордыня и властолюбие? Где пространные келлии, убранные, будто покои новобрачных? Где неукротимые бесчинные смехи, безвременные беседы и празднословие? Где святыня наша, как величают нас и как любим мы быть величаемы? Где льстецы, которые величают нас святыми (говоря: отче святой) и стопы ног наших возмущают? Где чины, из-за которых рвемся мы опереживать друг друга? Где хвастовство родством и знакомством с властями? Где слава мирская и украшение титлом мудреца века сего? Где риторский язык, из которого, как из источника, течет цветистая речь? Где тогда, или, лучше сказать, где теперь мудрец, где книжник, где совопросник века сего, чтоб сесть нам вместе и посовещаться о том страшном дне и часе, все расследовать и рассудить и с самими собою, и с Божественным Писанием, чтоб наверное определить, что может помочь нам тогда, и затем взяться делать то со всем усердием и ревностью?

Поистине, братия мои возлюбленные, великая нужда и теснота, великий страх и трепет обымет в тот час тех, которые, подобно мне, бывают здесь нерадивы и беспечны. Но блажен и треблажен тот, кто теперь считает себя низшим всякой твари, смиряется и сокрушается, плачет и рыдает дни и ночи пред Богом, потому что он в благоукрашении станет одесную Его. Блажен и тот, кто, услышав о всем этом, не воздыхать только будет, отлагая между тем исправление с ныне на завтра и продолжая бесполезно проводить время жизни своей, но как только услышит Господа, призывающего: покайтеся, тотчас полагает начало покаянию. Ибо такой сретит милость, как послушный и благодарный раб, и не будет осужден с непокорными; но в настоящей жизни получит прощение во грехах и, облекшись силою благодати, препобедит все страсти и преуспеет во всякой добродетели, а в будущем веке сподобится неизреченных благ вместе с благоугождавшими Богу всегда, – которые улучить и всем нам буди благодатию Господа нашего Иисуса Христа, с Коим Отцу и Святому Духу держава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.