Текст книги "Улыбка Элли"

Синди Джерард
Улыбка Элли

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ли Сэвидж был на распутье. Когда он вышел из своего пикапа и, надев солнечные очки, окинул взглядом унылые окрестности ранчо, в его душе поселились тревога и чувство вины. Даже темные стекла очков не могли сгладить впечатление заброшенности представшего перед ним места.

Каждая постройка, каждая дощечка требовали покраски или ремонта. Некогда красивые черные ставни на окнах дома превратились в серые рассохшиеся доски, висевшие на паре гвоздей, хотя стекла все так же блестели на солнце, встречая долгожданного гостя. Ладно, досадные мелочи можно легко исправить, а дальше… Ли захлопнул дверцу машины.

Выбросив из головы ненужные мысли, кроме предстоящей работы на ранчо, он забрал из машины непременный чемоданчик с инструментами и направился к дому. Собравшись с духом, он постучал в двери родного дома.

Через мгновение занавеска на окне отодвинулась, и Ли поймал взгляд чудесных фиалковых глаз.

Он помнил этот взгляд. Элли Шайло, которая теперь, в свои девятнадцать лет, уже не была ребенком. Девочка стала прекрасной, словно распустившийся бутон розы. Не прошло и минуты, как она, открыв дверь, выскользнула из дома.

Сердце Ли наполнилось нежностью. Элли стояла рядом с ним, пропахшая ванилью и корицей, и от нее веяло домашним уютом и теплом.

– Привет Элли, – произнес Ли, любуясь ее беззаботной и счастливой улыбкой.

– Доброе утро, Ли, – ответила девушка, и ее голос звенел словно колокольчик. – Прекрасное утро, правда?

Элли поправила тонкий поясок розового платья, перехватывающий ее стройную талию, и устремила свой взгляд к горизонту. Вдохнув прохладный воздух наступающего утра, она обернулась к Ли.

– А ты не слишком торопился вернуться сюда, а, Ли? – иронично заметила она.

Действительно, Ли покинул ранчо семьи Шайло, когда ему было восемнадцать, и за последние пятнадцать лет появлялся здесь крайне редко. И даже в редкие приезды Элли всегда находила повод поддеть его. Чаще всего она иронизировала насчет его возраста, ведь ей он казался стариком.

Но больше его не забавляли ее колкости. Ли потер небритый подбородок и принял их как неизбежную данность. Он не мог понять, предвестием чего – счастья или беды – была ее улыбка.

Элли вообще не задумывалась о жизни. Она шутила, смеялась и не хотела поддаваться грусти. Ей было все равно, что будет дальше – ведь она не в силах изменить то, чему суждено случиться.

Ли снял солнечные очки и положил их в карман рубашки. Не зная, куда отвести взгляд, он уставился на свои ботинки.

Сердце у него бешено колотилось. Ли теперь смотрел на чудесные розовые туфли Элли, не в силах поднять на нее глаза.

Он перевел дыхание и решил все-таки перейти к делу.

– Давай договоримся о дате, скажем… четырнадцатого числа, как думаешь? – с трудом произнес он, чувствуя на себе ее нежный взгляд и пытаясь побороть плохие предчувствия.

Элли немедленно кивнула:

– Отлично, четырнадцатого в самый раз. Я уже заказала на этот день солнечную погоду и легкий южный ветер. Как тебе идея?

Ли удивленно посмотрел на нее. Девчонка – сорванец, пронеслось у него в голове. Вздернутый носик, темные брови, потрясающие медно-золотые кудри, доходившие почти до лопаток… сводили с ума. Элли была красива и чувственна, нежна и привлекательна, настоящая фея.

– Ну как тебе идея, Ли? – вновь спросила она.

Ли словно вырвали из мечты. Он подумал, что пропустил что-то важное, и на всякий случай утвердительно кивнул. Бросив быстрый взгляд в сторону машины, он вновь встретился взглядом с Элли.

– Прости, Элли, что ты сказала?

Она улыбнулась и взяла его за руку так нежно и осторожно, словно должна заботиться и оберегать его, хотя он был старше ее, выше и несомненно сильнее и мудрее.

– С тобой все в порядке? – спросила Элли, и тень беспокойства мелькнула у нее на лице.

– Все хорошо, – резко ответил Ли и отдернул руку, пытаясь снова сосредоточиться на деле.

Опомнившись, он сменил гнев на милость и сказал:

– Не беспокойся, все нормально. Так о чем ты меня спрашивала?

– О церкви. – Улыбка вновь засияла на ее милом личике. – Я очень хотела бы венчаться в церкви, но если… если только ты не против.

Ее голос звучал так нежно и мелодично, что Ли вновь потерял чувство реальности. Элли была для него совершенством.

Он мог бы думать о ней часами, но усилием воли заставлял себя сосредоточиться на чем-нибудь другом. Она хотела венчаться в церкви, и Ли вновь кивнул, поборов желание все бросить и отменить венчание.

– Хорошо, так и сделаем, – через силу произнес Ли, потому что выбора у него не было.

Но он не желал привыкать к ней.

Не желал признавать, что она верит в него. Ведь она так очаровательна и трогательна, что обидеть ее было бы преступлением.

Но думать сейчас он должен совсем о другом: о том, что у него есть обязанности, долг чести, долг, который ему необходимо вернуть, как только он закончит все дела в Техасе.

– Если мы договорились, то, пожалуй, я поеду. Встретимся через две недели.

Он не хотел, чтобы его слова прозвучали сухо и формально, но, увы, так вышло. Ли направился к машине, не в силах больше вынести взгляда Элли, полного надежды. Именно надежды, хотя ситуация казалась ему безнадежной. Но поздно что-то менять, слишком поздно.

Он надел солнечные очки и взглянул на яркое солнце на безоблачном небе. Но вдруг остановился, едва спустившись со ступенек крыльца, – ему показалось, что даже спиной он чувствует ее взгляд, заботливый и любящий.

Элли смотрела ему вслед. Он знал, что не стоит оборачиваться, но все же обернулся.

Она подбежала к нему, оперлась рукой о перила и вновь улыбнулась.

Ли перевел дыхание.

– Все будет хорошо, поверь мне, – успокоил он ее.

Элли кивнула, а выражение ее счастливых глаз заставило Ли самого поверить в свои слова, пусть даже на мгновение. Ведь то, что он собирался сделать, было в их общих интересах.

Он не мог и не хотел оставлять ее здесь одну, хотя бы и под присмотром соседей, но сначала он должен закончить свои дела – всего пара недель.

– Тогда я заеду за тобой часов в десять утра четырнадцатого числа, – произнес Ли.

– Отлично, значит, в десять я буду тебя ждать. Очень-очень ждать! – с улыбкой ответила Элли, даже не представляя, какие события ожидают ее в будущем и как круто изменится ее жизнь. – Если… если это тебя не затруднит, конечно, то договорились, – тихо добавила она.

Затруднит? Он бы с удовольствием посмеялся над ее наивными словами, если бы все не было так сложно и запутанно. Черт, отвезти бы ее в город – единственно правильное решение проблемы при такой ситуации.

Чтобы предупредить дальнейшие расспросы, он постарался успокоить Элли:

– Если тебе что-то понадобится, сразу звони мне. Ведь у тебя есть мой номер?

Она в ответ кивнула, и Ли направился к своему грузовичку.

– Ли!

Ему стоило неимоверных усилий заставить себя остановиться. Он медленно обернулся и увидел сияющую улыбку Элли.

– Спасибо тебе! – крикнула вдогонку Элли, и в ее голосе Ли уловил нотку не только безмерного счастья, но и гордости.

Ли едва заметно кивнул в ответ, понимая, что она благодарит его авансом за то, что случится лишь через две недели, за то, что навсегда изменит их жизни.

По дороге в Техас Ли не покидало ощущение, что он совершает огромную ошибку, которая слишком дорого может им обойтись. Элли. Всем сердцем он желал бы уберечь ее.

Но оставалось купить еще обручальные кольца.

Элли стояла посередине залитой солнцем спальни. Предчувствие чего-то невероятного не оставляло ее ни на минуту.

Элли прижала руки к груди, пытаясь успокоиться. Сегодня у нее свадьба. Собственная свадьба. Наконец-то исполнится ее самая заветная мечта.

За окном пели птицы, легкий ветер играл в листьях деревьев. Менее чем через час Ли заедет за ней.

Вчера вечером он звонил ей из отеля городка Сандаун, где остановился переночевать. Она до сих пор не могла забыть его голос. Невольно она представила его в номере – он лежит на кровати, его темные волосы слегка растрепаны, синие глаза заботливо смотрят на нее, полные беспокойства и усталости от долгой дороги из Хьюстона. Ей очень хотелось верить в то, что он тоже ждет не дождется их свадьбы.

– И он уже едет за тобой, – вслух напомнила себе Элли, и вновь волнение охватило ее.

Она хотела быть самой красивой в этот день – для него, человека, которого она обожала, с тех пор как впервые произнесла его имя.

Утром она поспешила переделать все дела на ранчо: покормила лошадей, собрала яйца в курятнике, полила цветы в саду. Потом приняла ароматную ванну, и теперь ей оставалось только одеться перед церемонией венчания.

Сердце бешено колотилось в груди. Элли обернулась и посмотрела в огромное зеркало в углу комнаты, которую вскоре она будет делить с Ли как законная супруга.

Румянец вспыхнул на ее щеках, когда она взяла в руки белоснежный бюстгальтер, который вчера ей доставили по почте. Она прикоснулась к белому кружеву и прозрачному шелку – белье просто великолепно.

Надев белье, она критически осмотрела свое отражение в зеркале, и ее охватила тревога. А что если она ему не понравится?! Может быть, она вовсе не красива? Прочтет ли она в его глазах желание? Или он будет разочарован? А что если она не настолько красива, опытна, нежна, чтобы угодить ему? Вдруг он ждет от нее чего-то большего, чего она дать ему не в состоянии?

В зеркале она увидела лишь хрупкую, худую девушку со светлой, даже бледной кожей, небольшой грудью и копной рыжих волос, уложенных в красивую прическу по случаю венчания.

– Придет и твой день, принцесса, – говорила ей мама, когда по вечерам они сидели на крыльце и смотрели на закат.

Элли очень любила, когда мама гладила ее по золотым кудрям и рассказывала сказки. С тех самых пор она верила в сказки и в вечную любовь.

– Однажды прекрасный принц придет ко мне, возьмет меня в жены и я стану принцессой, как Спящая красавица, да, мама?

– Да, – отвечала мама, и у нее на лице появлялась грустная улыбка, значение которой Элли знала: ведь ее мама понимала, что у дочки на пути будет больше чудищ, чем принцев.

– Он появился, мама, слышишь, появился, – прошептала Элли, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Мой принц пришел. Как бы я хотела, чтобы ты сейчас находилась рядом со мной, мама. И как бы хотела, чтобы и папа сегодня был с нами.

Прошло целых три года с тех пор, как мама умерла. Время притупило боль в сердце, но не чувство пустоты в душе. А месяц назад, в марте, умер отец. Элли впервые в жизни осталась совсем одна.

Отвернувшись от зеркала, Элли уже собралась заплакать, но вспомнила, что вскоре за ней приедет Ли и они отправятся в церковь, и успокоилась.

Она подошла к шкафу, где висело ее свадебное платье. Оно было так прекрасно, что напоминало платье сказочной принцессы: корсет из белого кружева и струящаяся юбка из белого шелка почти до пола. Рядом с платьем ожидали своей очереди белые туфли, которые надевались лишь однажды.

– Какой красивой, наверно, ты была в этом платье, мама, – прошептала Элли и осторожно сняла платье с вешалки, – и как, наверно, тебя любил папа.

Пройдет время, и Ли полюбит ее так же сильно. Всему свое время. Однажды он узнает ее лучше и поймет, что она уже не ребенок, а взрослая девушка.

Со временем она расскажет ему о любви все, чему научили ее родители, и станет ему самым близким человеком, хотя сейчас она ему несомненно в тягость.

Сознавать это Элли тяжело и грустно, но он обязательно ее полюбит. Даже если она не столь совершенна и красива, как девушки из его окружения. Успокоив себя такими мыслями, Элли стала надевать платье.

Ей пришлось застегивать огромное количество маленьких пуговичек на корсете, что оказалось довольно трудно.

Теперь она заставляла себя думать лишь о приятном – ведь сегодня у нее свадьба.

Но чувство вины не оставляло ее с тех пор, как Ли предложил ей выйти за него замуж и объяснил, почему ей стоит принять его предложение. При этом он не знал о ней многих подробностей, и Элли следовало бы рассказать ему всю правду. Но об этом никогда в доме не говорили вслух, и ей самой многое было неизвестно.

Доктор Лундстрем – единственный человек, который знал о ней все. Он и поставил страшный диагноз, который стал для нее приговором.

Эпилепсия.

Элли закрыла глаза и тяжело вздохнула. Страшное слово было под запретом, и с будущим мужем оно не обсуждалось.

Хотя честнее было бы с ее стороны сказать ему обо всем – тогда бы он мог трезво оценить ситуацию и решить, стоит ли предпринимать столь серьезный шаг и жениться на Элли.

Он знает.

– Он знает, – вслух сказала Элли, пытаясь убедить саму себя. И чувство страха пересилило чувство вины. Страх от безвыходности, безнадежности.

– Но что именно он знает? – спросила она свое отражение в зеркале. – Что действительно он знает?

Только то, что мама посчитала нужным сказать ему или кому бы то ни было.

– Не переживай, милая, никто ничего не видел.

– Чего не видел, мама? Что со мной случилось? Что я сделала?

Но ответы всегда оставались одинаковыми:

– Это был всего лишь сон, детка, вот и все. Просто сон, и теперь тебе нужно отдохнуть.

Эпилептические припадки сопровождали ее всю жизнь. Она не знала, что происходит с ней во время самих припадков, но всегда помнила их последствия. Она лежала в постели или в каком-нибудь другом месте и не могла вспомнить, как там очутилась. Слабость, постоянные головные боли обычно преследовали ее в течение следующих нескольких дней, пока она приходила в себя.

Она ничего не могла поделать, болезнь невозможно было контролировать. Часто ей снились кошмары, она сходила в них с ума и теряла память – такое состояние было невыносимо, но оно стало частью ее существования.

Размышляя так, Элли надела белую, нежную, воздушную фату.

И окончательно укрепилась в мысли, что поступила правильно. Возможно, даже хорошо, что Ли всего не знает. Ведь ей исполнилось всего четыре года, когда Ли покинул, ранчо и уехал в колледж в Техасе. И в его редкие приезды Элли никогда не посещали приступы, она чувствовала себя вполне нормально. Если бы он узнал всю правду до того, как привязался к ней, то, наверное, отказался бы от нее. Все, кто узнавал о ее болезни, в лучшем случае жалели и беспокоились о ней, в худшем – просто предпочитали с ней не общаться. Поэтому она потеряла бы Ли, так и не успев открыть ему своего сердца.

Внизу в гостиной старинные часы пробили пятнадцать минут десятого. Элли присела на стул около зеркала и достала из ящика тумбочки новую губную помаду.

Оставалось меньше часа.

Она ждала его всю жизнь и вот меньше чем через час, увидит его и будет думать сегодня только о нем. Прочь все грустные мысли: о болезни, о том, что мамы нет рядом и что отец не поведет ее к алтарю.

Элли достала розовый блеск для губ и нанесла его поверх помады, удивляясь тому, как неожиданно задрожала у нее рука.

Просто нервы, успокаивала она себя, но вдруг у нее неприятно зазвенело в ушах.

Потом она ни с того ни с сего уронила карандаш для бровей, а когда нагнулась за ним, вновь услышала звон и у нее закружилась голова. Волна слабости накатила на нее, голова кружилась все сильнее, и Элли почувствовала приступ тошноты.

– Что со мной происходит? – прошептала она, пытаясь встать со стула, но не смогла. Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. Когда через пару минут она открыла глаза, ее охватил неподдельный ужас: перед глазами все плыло.

Элли отвела взгляд от зеркала, но голова все кружилась, а пальцы перестали ее слушаться. Элли уронила помаду, пытаясь взять ее с тумбочки.

В голове все шумело. Звон казался таким громким, что Элли прижала ладони к ушам, но шум не прекращался.

– Боже, что происходит, – шептала девушка, желая, чтобы шум кончился, и неожиданно поняла, предвестником чего могли быть такие симптомы.

Очередной эпилептический приступ.

– Нет. Пожалуйста, только не сейчас. Не сегодня.

Но никто не слышал ее молитв, никто не в силах был ей помочь.

Элли ощутила неприятный металлический привкус во рту, тело не слушалось. Пересиливая себя, она встала со стула и попыталась дойти до кровати. Вокруг все кружилось.

Сделав всего несколько неуверенных шагов, Элли попыталась ухватиться за спинку кровати, но, потеряв равновесие, упала рядом, стащив покрывало. Слезы отчаяния хлынули из ее фиалковых глаз. Она лежала на полу, не в силах пошевелиться, и смотрела в потолок. Через мгновение она потеряла сознание. Красота долгожданного дня вдруг померкла, Элли потеряла чувство времени и пространства, она шептала и кричала в исступлении, но никто не слышал ее – она была одна.

– Простите меня. Простите. Я виновата… – произносила Элли снова и снова.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ли провел бессонную ночь в отеле города Сандаун. Он лежал в постели и думал, что все могло бы быть по-другому. В девять часов пятнадцать минут утра оставался все тот же единственный вариант развития событий. Ли оделся, повязал галстук, загрузил пару чемоданов в машину и направился Е на ранчо к невесте.

Примерно через полчаса он свернул на проселочную дорогу, ведущую к ранчо, и на него нахлынули воспоминания двухнедельной давности.

«Я заказала солнечную погоду». Ли ухмыльнулся, вспомнив эти слова, произнесенные Элли в их последнюю встречу. А ведь ее желание выполнено, сегодня, в день ее свадьбы, и впрямь стоит замечательная солнечная погода, дует легкий ветерок, вокруг на многие мили раскинулись зеленые луга, и каждый цветок и лист радуется наступающему лету.

Ли утопил педаль газа и вспомнил, как первый раз приехал на ранчо десятилетним озлобленным, безнадежным подростком, который боялся всего на свете.

Уилл и Клэр Шайло изменили его. Они забрали его с улиц Денвера, привезли в Сандаун, а вернее, к себе на ранчо.

И теперь, через двадцать три года, он возвращается на ранчо, чтобы жениться. Много событий произошло в его жизни. Сейчас он вспоминал их, как и тот разговор с Куртом Томпкинсом, его начальником.

– Может, ты хочешь повышение в должности или больше денег? Черт побери, я не хочу, чтобы ты уходил, я не хочу терять такого работника. И я не понимаю, как ты можешь променять Хьюстон на какой-то заброшенный городок в штате Монтана.

Ли самому не нравилась такая идея – ведь он проработал в корпорации у Курта последние десять лет, и восемь из них – менеджером.

– Я передал все дела Дэйву, – парировал Ли, он все знает и умеет. Я доверяю ему и уверен, что у тебя не будет с ним проблем.

Курт недовольно покачал головой.

– Я все равно не понимаю, – ответил он, пожимая плечами.

Ли знал, что Курт никогда не поймет его.

– Я обязан Уиллу Шайло жизнью, – проговорил он, – и теперь пришло время вернуть долг.

Ли поправил солнечные очки. Да, он вернет долг – долг чести. Беда состояла в том, что Элли – часть долга. Она слишком юна и наивна, чтобы понять, чего ей будет стоить брак с Ли.

Зато Ли хорошо все понимал. Но чувство долга превыше чувства вины и несправедливости. Он дал обещание супругам Шайло и обязан сдержать его. Ли окинул взглядом окрестности – вскоре все по праву станет его собственностью. А ведь когда-то он не смел и мечтать о таком роскошном подарке. Ли ухмыльнулся.

– Да, кем я был, и кем стал.

Он давно распрощался с прошлым. С. теми временами, когда всеми забытый жил на улице. Но все изменилось с тех пор, как его забрала к себе семья Шайло. Вначале он принял их поступок за жалость и был оскорблен – ведь для него его жизнь была нормой. Но он ошибался, и очень скоро он почувствовал истинное гостеприимство и увидел нормальную жизнь.

Ли еще мальчишкой хорошо знал, что значит жить в нужде, голодать, терпеть, когда бьют и обижают, и быть не в силах дать отпор. Его жизнь была такой до тех пор, пока Уилл и Клэр не забрали его с улицы к себе, проявив безграничную доброту. К их сорока годам они уже отчаялись завести своих детей.

В новой семье Ли окружили заботой, терпели и понимали все его выходки, но и приучали к труду. В ответ в первый же год своего пребывания на ранчо он умудрился притащить в дом десять птенцов грифа. Даже такое озорство сошло ему с рук. Что бы он ни делал, что бы ни вытворял, его не отсылали обратно.

– Ты можешь делать все что хочешь, – однажды сказал ему Уилл. – Даже если задумаешь совершить что-то безумное, учти одно, теперь у тебя есть дом, твой дом и семья, где тебя всегда поймут.

Тогда слова Уилла произвели на него большое впечатление. Впервые в жизни он понял, что нужен кому-то, что о нем заботятся и переживают за него. Пусть всего лишь два человека, но он по-настоящему что-то значит для них.

Ли остановил машину и посмотрел на дом. Здесь он когда-то узнал, что это значит, когда тебя любят и у тебя есть семья. А теперь его ждет здесь невеста.

Элли. Они выросли вместе. Милая, – смешная девочка, на устах которой всегда играла улыбка, была неожиданным и, конечно же, очень желанным ребенком.

Ли помнил день, когда она родилась, как тяжело проходили роды. Клэр чуть не умерла тогда. Ли было четырнадцать, и он почти ненавидел ребенка, который мог убить Клэр. Но стоило ему увидеть крошку, ее чудесное личико, потрясающие глазки, и он сразу полюбил ее. Каждый, кто видел малышку, был ею очарован.

Уилл и Клэр души в ней не чаяли, они оберегали и заботились о ней, она стала чудом, на которое уже перестали надеяться.

Появление малышки подтвердило сомнения Ли: он был неродным ребенком в любящей семье, чужим для них, и, как бы сильно его здесь пи любили, рассчитывать в жизни может только на себя. Он понял разницу: Элли – родной ребенок и по праву носит фамилию Шайло. Несмотря на то что Уилл и Клэр много сделали для него, они никогда не предлагали ему взять их фамилию. Эта мысль, закравшись еще в детстве, не покидала Ли в жизни ни на секунду.

Он вышел из машины, вдохнул полной грудью свежий воздух, поправил галстук, провел рукой по лацканам пиджака и присел на поваленное дерево. Нахлынувшие воспоминания словно не пускали дальше, не давали преодолеть последние метры к дому.

Элли было всего четыре года, когда, получив стипендию, Ли отправился в колледж. Когда ей исполнилось восемь, в свои двадцать два Ли получил диплом менеджера среднего звена. Он вернулся в Сандаун на похороны Клэр, когда Элли стала уже шестнадцатилетней барышней.

Потом и Уилла не стало. Ли охватило отчаяние: ведь всего месяц назад Уилл звонил ему домой, а три недели спустя, когда Уилл уже находился при смерти, он взял с Ли обещание, которое тот поклялся исполнить.

– Знаешь, она особенная, наша Элли, – почти шепотом говорил Уилл. Лицо у него было мертвенно-бледным, и каждое слово давалось ему с трудом. Монитор безжалостно отсчитывал каждый стук его сердца. – Она не такая, как все. Она… хрупкая, нежная. Она очень нуждается в тебе, сынок, и ты должен пообещать мне, что никто и никогда не обидит и не причинит вреда Элли, что никто не приберет к рукам ранчо и землю – все, на что мы с Клэр положили наши жизни. Ведь все это ради Элли, ради нашей девочки.

Хрупкая – слово, которое Уилл и Клэр всегда употребляли, говоря об Элли. Однако в глубине души Ли понимал, что это не то слово, которым можно определить состояние Элли. Честно говоря, Ли немного знал о ее болезни, но совсем не хотел знать больше. Клэр и Уилл неохотно говорили на любые темы, связанные со здоровьем Элли, хотя и не скрывали правды. Ведь когда у Элли начались приступы, Ли сам был еще ребенком.

А если говорить, положа руку на сердце, то все, что происходило с Элли, пугало Ли. Он искренне боялся и переживал за нее, потому что ничего не мог сделать, ничем не мог ей помочь.

– У нее лихорадка, – говорила Клэр всякий раз, когда у Элли начинался приступ, и тут же выдворяла Ли из се комнаты. – Всего лишь лихорадка. У нашей малышки это врожденное. Но она вырастет, и у нес все пройдет.

Элли выросла, но ничего не прошло. Ли никогда не видел проявлений се болезни – когда с Элли случались приступы, его не было рядом.

Он выбирался на ранчо лишь время от времени с короткими визитами, ему можно было не волноваться, не переживать, не чувствовать себя виноватым, сожалеть – ведь он отсутствует, в то время как весь ужас происходит с ней, а не с ним, и все равно никто не в силах помочь.

Теперь он вернулся, вернулся навсегда, и теперь… теперь он будет заботиться о ней. Он обещал Уиллу.

Ли не мог допустить и мысли, чтобы отказать Уиллу в его последней просьбе. Он согласился не раздумывая.

– Ты единственный человек, которому я доверяю и на кого могу положиться, сынок. Ты единственный, кто позаботится об Элли и никогда не причинит ей зла.

Если бы все зависело только от него, он отдал бы жизнь за Уилла Шайло, за человека, который любил его как родного сына и которому Ли обязан всем. Только благодаря Уиллу Ли стал настоящим мужчиной, с понятием о чести и достоинстве.

Он посмотрел на окна на втором этаже. Времени на раздумья почти не оставалось – сегодня вечером, когда солнце начнет клониться к закату, Элли уже станет его женой. Ради нее он жертвовал всем: карьерой, друзьями, любимой женщиной, которая стала частью его жизни.

– И ты еще пытаешься убедить себя в том, что причиняешь Элли зло, хотя истина в том, что вы оба получаете то, что хотите, – вслух убеждал себя Ли, пытаясь приобрести уверенность.

Элли хотела быть рядом с ним – по крайней мере, думала, что хочет. Ли, в свою очередь, желал стать хозяином ранчо. Об Элли должен кто-то заботиться, так пусть этим человеком будет он.

Ли поправил солнечные очки и направился к дому.

Дому, где его ждала юная невеста с доверчивым взглядом и чистым сердцем, полная надежд.

Ли постучал в дверь. Когда, наконец, Элли открыла, он поразился ее трогательной красоте.

Некоторое время он стоял в дверях, не в силах ни двинуться с места, ни вымолвить хотя бы слово. Он стоял на пороге с чемоданом в руке и любовался своей невестой, которая была похожа на принцессу из сказки в своем белоснежном платье из шуршащего шелка. Ли не хотел и думать, во что он впутывает Элли.

Она выглядела так, будто только что проснулась. Ее лицо, словно белая простыня, не имело и намека на румянец. Несмотря на ее чудесное платье, фату и белоснежные цветы, несмотря на красоту, выглядела она так, словно случилось что-то нехорошее.

Прекрасные фиалковые глаза Элли не выражали ни радости, ни торжества, которые она излучала в последнюю их встречу.

– Элли… – Бросив багаж на пороге, Ли подошел к ней. – С тобой все в порядке?

Она едва заметно кивнула и улыбнулась.

– Я только накину шаль.

Неуверенно и осторожно она взяла белоснежную шаль. Ли, не спрашивая, отобрал ее из рук Элли и аккуратно накинул ей на плечи.

Он на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул и окончательно смирился с очевидным: Элли явно была больна.

– Элли, – заботливо произнес Ли, – если ты не готова…

– Все в порядке, – быстро проговорила Элли, хотя и без особой уверенности. – Честно, все в порядке, – повторила она, заметив тень недоверия на лице Ли.

Элли была не в себе. Но, может, такое состояние вовсе не признаки ее болезни, может, намечавшиеся изменения в ее жизни так сильно взволновали ее? Может, она просто напугана? Ведь он не стал разыгрывать перед ней влюбленного жениха – он им не был и никогда не будет. Но она знала, что он будет добр к ней и станет о ней заботиться.

Ли провел рукой по белоснежной фате.

– Знаешь, нам необязательно венчаться сегодня, если тебе нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью…

– Мне не нужно… времени, – прошептала Элли, медленно выговаривая каждое слово, опустив голову и сложив ладони так, словно пыталась сосредоточиться. – Я ждала тебя… всю жизнь и не хочу ждать ни секунды дольше.

Такой честности он не ожидал. Элли заслуживала большего – человека, который бы любил ее по-настоящему, настоящего принца на белом коне, который бы увез ее в свой огромный замок. А получила вместо принца его. Она сильно заблуждалась, не понимая, кто он на самом деле.

Ли между тем отлично знал свои сильные, а главное, слабые стороны. Он никогда не станет прекрасным рыцарем для Элли, человеком, который действительно заслуживает счастья находиться рядом с ней.

Но Элли будет его женой, и Ли отлично понимал, что ей потребуется время, чтобы свыкнуться с новым положением вещей в ее и так непростой жизни.

– Элли, тут нечего скрывать и стыдиться, я понимаю, что… тебе нелегко. – Он взял ее ладони и прижал к себе.

Элли подняла голову и взглянула ему в глаза.

– Да, нелегко. Тревожно. – Она улыбнулась, но как-то грустно. – Я просто волнуюсь.

Ли кивнул – он сам волновался не меньше.

– Все будет хорошо, Ли. Я сделаю тебя счастливым, я обещаю.

Казалось, целую вечность Ли смотрел в ее бездонные фиалковые глаза, полные надежд, которым, может, и не суждено сбыться. Но если он и не сможет осуществить ее мечты, то хотя бы будет заботиться о ней. И сколько бы сил и времени ему ни понадобилось, он обязательно оправдает ее доверие, а особенно доверие ее отца – Уилла. И начнет он именно сейчас.

Ли прикоснулся рукой к ее щеке и улыбнулся.

– Тогда поехали в церковь, принцесса. Не можем же мы упустить такой замечательный солнечный день.

Элли в ответ улыбнулась. Улыбка ее согрела душу и сердце Ли, полные до той поры сознания собственной вины и сомнений.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь, Элли.

– И ты тоже, – тихо ответила она.

Ли вновь улыбнулся и взял в руки ее маленькую хрупкую ладошку.

– Тогда пора отправляться в путь, моя королева, – сказал он и подвел ее к машине.

Как Элли ни старалась, она не смогла скрыть слабость, охватившую ее тело после приступа.

Для Элли свадебная церемония началась с невыносимой боли во всем теле. Так было всегда после приступа: у нее болела голова, а слабость и боль в суставах приковывала ее к кровати на несколько дней. Она ненавидела свою беспомощность, не желая подчинять жизнь ужасному недугу.

Только не сегодня, сегодня она не позволит болезни взять верх над собой. Из последних сил она стояла рядом с Ли, пытаясь не упасть в обморок, и лишь стук собственного сердца напоминал ей, что все происходит реально: она стоит рядом с Ли перед алтарем, украшенным лентами и цветами, и аромат от маленького, хрупкого букета, который она держит в руках, приятно дурманит. Добрая улыбка Марты Гуд, жены священника и свидетельницы со стороны невесты, клятва, которую Элли мечтала произнести всю жизнь…

– Властью, дарованной мне, – произнес священник, и Элли заставила себя сосредоточиться, – объявляю вас мужем и женой.

Элли терпела боль и превозмогала слабость из последних сил, желая перебороть болезнь и запомнить торжественный день во всех мелочах, день, ставший началом той новой жизни, о которой она столько мечтала.

– Теперь вы можете поцеловать невесту.

Элли глубоко вздохнула, посмотрев в добрые и ободряющие глаза священника, и повернулась к Ли. На его лице играла легкая улыбка. Ли поднял вуаль и поцеловал ее – нежно, словно боясь спугнуть радость такого важного для Элли дня.