Текст книги "Фундамент для сумасшедшего дома"

Синтия Хартвик
Фундамент для сумасшедшего дома

ПРЕДИСЛОВИЕ
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ РАССКАЗЧИКА -СОФИИ ПЕТЕРС, ДОКТОРА ПРАВА

Дорогой читатель!

Если вы открыли эту книгу в поисках пикантных историй о сногсшибательных красотках, чьи гладкие загорелые тела трепещут от страсти, плавно переходя из объятий в объятия в бассейнах, куда их, как правило, так любят забрасывать авторы женских романов, забудьте об этом! Кроме неповторимой Хэйди, любое движение которой заставляло всех мужчин кусать себе локти и выть на луну, все остальные женщины в Ларксдейле в основном обычные добропорядочные женщины разного возраста и среднего достатка.

С другой стороны…

К концу дня любая, даже самая обыкновенная женщина способна на некоторую долю безумства. Что касается любовных историй – что ж, сами увидите. Если на сцене висит ружье, оно обязательно выстрелит, не только в пьесах, но и в романах. Скандалы? Да, они у нас бывали, но мы их тщательно скрывали. Загорелые тела? Спуститесь на землю, это же Миннесота!

На самом деле это всего лишь занимательная история об успешных финансовых операциях. Женщины Ларксдейла чаще всего делали деньги старым проверенным способом. Они разыскивали начинающие компании, возглавляемые молодыми честолюбивыми трудоголиками, и дешево скупали их акции. Затем, когда компании стремительно раскручивались, быстро и дорого продавали их, а сами находили себе что-нибудь еще более грандиозное. Делайте так, не мудрствуя лукаво, все время и станете богаче Скруджа Макдака.

Вот что на самом деле произошло в Ларксдейле, хотя, должна признаться, наши женщины, добывая нужную информацию, часто действовали весьма изобретательно, чтобы не сказать хуже…

Но, в конце концов, это же не сборник финансовых отчетов. Такого рода сведения содержатся в книгах «Секрет успеха женщин Ларксдейла» и «Наши достижения в бизнесе», написанных Деборой и Мартой в надежде найти еще один способ обогащения.

А эта история о самих женщинах Ларксдейла.

Они могли быть невероятно назойливыми, непредсказуемыми, изворотливыми и абсолютно несносными. Сколько раз я спасала их от тюрьмы, а одну даже от смирительной рубашки. Но это моя семья и мои друзья.

Я люблю их. Я очень уважаю их. И в девяти случаях из десяти горжусь ими.

Поэтому держите ваши шляпы, господа, чтобы не слетели, и полный вперед!

Глава 1
С ЧЕГО ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

«Думаю, мы обязаны что-то предпринять».

Именно с этой простой фразы явился миру феномен под названием «Женщины Ларксдейла». Согласитесь, в ней нет героического пафоса фраз типа: «Свобода или смерть!» или «Помни о Перл-Харборе!» Она вряд ли вдохновит вас выбежать на бродвейскую сцену с трехметровым французским флагом в руках, распевая во все горло «Марсельезу». Боюсь даже, что у вас от нее пропадет желание дочитать эту книгу до конца.

Но из песни слов не выкинешь.

Независимый женский клуб города Ларксдейла, бывший Самый методистский клуб, создан обычными женщинами, которые никогда не отличались склонностью к авантюрам. За исключением Деборы, морского десантника в отставке.

Самым типичным примером подобной заурядности, думаю, является моя мать. В девятнадцать лет она в честь какой-то героини из женского романа восемнадцатого века назвала меня София, а не просто Софи. И это был самый романтический поступок в ее жизни. Испугавшись собственной экстравагантности, она тут же бросила колледж и следующие двадцать четыре года оставалась простой домохозяйкой. Ради чего? Да просто так. Если вы решили, что ради мужа (то есть моего отца), то это было бы слишком просто для нашей семьи. Впрочем, не стану слишком вдаваться в подробности. С меня хватает того, что я являюсь результатом не очень умелых поцелуев и объятий моих (будущих) родителей на заднем сиденье «Шевроле». И все это происходило на пляже в Малибу. Но если вы усмотрите в этом какую-то романтику, я сразу пойму, что вы просто никогда не видели подобного автомобиля 1961 года выпуска.

Но я отвлеклась от главного.

Честно признаюсь, что в первые недели становления нового клуба меня не было в городе. Это славное время моя мать с благоговением называла «периодом, когда мы искали собственный путь», а Скай Террел более прозаично определяла как «шесть недель, когда нам вешали на уши лапшу ничего не понимающие в бизнесе мужики».

Но моя мать, дай бог ей здоровья, всегда трепетно относилась к переписке, поэтому я получала полные отчеты каждого заседания клуба. К тому же я училась всего лишь на втором курсе юридического факультета в Чикагском университете, и моя личная жизнь протекала не очень бурно, так что почти все выходные я проводила в Ларксдейле. Я была в курсе всего происходящего, можете не сомневаться. Итак, начнем с начала…

Глэдис опаздывала.

Без двух минут девять в то субботнее утро шесть остальных членов Самого методистского клуба переступили порог и прошли в элегантную, но немного сумрачную прихожую дома Марты Криттенден. Затем в знак уважения к хозяйке дома они вытерли ноги и стали снимать еще пахнувшие нафталином пальто, чтобы повесить их в шкаф.

Была середина октября, пожалуй, самое чудесное время года в Миннесоте, когда на ветвях еще висят сладкие, хрустящие яблоки, а чистый холодный воздух бодрит. Щеки у гуляющих румяные, а не сизо-бурые, как на сильном морозе. В городе уже начинается подготовка к Хэллоуину. Во всех домах шьются черные костюмы и откладываются подходящие по размеру оранжевые тыквы. Кроме тех домов, где этот праздник считается праздником сатаны. Но даже в самых строгих религиозных семьях все равно ощущается приближение первого праздника после изнурительно душного лета.

Члены клуба встречались по субботам круглый год. Но осенью и зимой они делали это с особым удовольствием в пику мужьям, которые просиживали все воскресные вечера, безумными глазами следя за спортивными событиями на экранах телевизоров.

В это субботнее утро, когда на стеклах машин впервые появился иней, все члены клуба должны были принести на заседание по капельке того, что в последующие десять недель каждый год превращается в лавину сладкой выпечки, которая является вечным кошмаром для моей фигуры.

Ровно в девять моя проворная и исполнительная мать, Элизабет Петере, появилась на пороге дома Марты с огромным душистым тыквенным пирогом в руках. Мать и Марта были в хороших, но не очень близких отношениях, когда с трудом находишь общие темы для разговоров. Но что вы хотите? Во-первых, Марте было шестьдесят два года, и она была на целое поколение старше моей матери. Во-вторых, Марта была богатой женщиной и принадлежала к высшему кругу нашего города. Короче, Марта одевалась в фешенебельных магазинах, а моя мать – на дешевых распродажах в универмагах.

Но не успела мать повесить пальто, как в дверь опять позвонили, и на пороге появилось три кекса к кофе. Вернее, три члена клуба, которые принесли по кексу: с корицей, лимонный и обсыпанный ореховой крошкой.

Долли Саклинг была крупной высокой блондинкой. Она вместе с моей матерью окончила школу, но потом, как говорится, неудачно вышла замуж. И теперь жила в самом захудалом районе нашего городка, занималась хозяйством, по нескольку часов в день подрабатывала в лавочке, покупателей которой сама называла «настоящими свиньями». Но с детских лет я представляла ее только в образе Валькирии из опер Вагнера. На ее голове мне всегда мерещился железный шлем с рогами, а в руках тяжелый меч. Она была бы самой прекрасной и впечатляющей Валькирией в мире, уверяю вас. Как только она переступила порог с огромным ароматным ореховым кексом в руках, в большой прихожей дома Марты Криттенден сразу стало тесно.

За ней вошла Дебора Коэн, которая была «самой-самой» в Самом методистском клубе. Именно она была тем исключением из заурядных членов клуба, о котором я говорила в предисловии.

В двадцать два года Дебора вступила в Военно-морские силы США. Как раз тогда, когда в стране был впервые объявлен женский призыв в армию, но задолго до того, как разобрались, что там с ними делать.

В свое время в одном из военных учебных лагерей где-то в степях Каролины Дебора получила две медали за воинскую доблесть, проявленную в учебных операциях. После этого в качестве награды ее перевели секретаршей в штаб. И теперь, когда она слышит, как военные исполняют гимн, она признается, что ей тут же хочется напечатать его на машинке. Отслужив три года, Дебора вернулась в родной город и открыла третий в Ларксдейле парикмахерский салон. Нельзя сказать, чтобы он процветал, но все же приносил постоянный доход. Так что Дебора была не только единственным отставным морским десантником в женском клубе, но и единственным предпринимателем среди его членов. Ее кекс с корицей был украшен шоколадной глазурью. Во все, что пекла Дебора, она щедро добавляла шоколад. Она никогда не набирала вес, хотя и ела в свое удовольствие. Это всегда было предметом моей черной зависти.

За Долли и Деборой стояла Агнес Джейн Бринкли. Как всегда застенчивая, жизнерадостная и невероятно упорная Агнес всю жизнь проработала в городской детской библиотеке. И это было ее истинным призванием. Иногда мне казалось, что Агнес так и не повзрослела. К тому же она была из тех женщин, которые умудряются одновременно выглядеть молодыми и старыми. В своих цветастых платьях и круглых очках она была похожа на девочку, но застенчивость и неувядающий оптимизм выдавали в ней старую деву пятидесяти лет. Она казалась ребенком, из которого выкачана вся детская энергия. При этом физически она была довольно высокой и крепкой. И никакого слабоумия. Она была прекрасным профессионалом. Но эмоционально оставалась ребенком. Многие взрослые, по восемь часов в день проработавшие с детьми, устают и находят их утомительными. Но только не Агнес Бринкли. Скорее она находила утомительными взрослых. Честное слово!

Убедившись, что никому не мешает, Агнес подошла к Марте и протянула ей небольшой круглый лимонный кекс, украшенный белой глазурью. А потом выудила из матерчатой сумки тыкву средних размеров.

– Возьми, вырежешь на досуге, – сказала она.

Марта Криттенден поблагодарила ее. Хотя все вокруг были уверены, что Марта вырежет тыкву не раньше, чем Вупи Голдберг, например, покрасит волосы в розовый цвет, тем не менее никакой неловкости не возникло. Марта была человеком старой закалки, каких, к сожалению, уже осталось не так много. У нее были безукоризненные манеры и вкус. Она всегда носила свитера нежных пастельных тонов и скромную нитку натурального жемчуга.

Но, кстати, о розовых волосах…

Все подруги до сих пор толпились в прихожей, не переходя в гостиную, потому что Мэри Мейтлэнд предупредила, что приведет на встречу молодую гостью, у которой неприятности с полицией.

Эта крайне интересная юная особа была, оказывается, арестована в университете Миннесоты за то, что буквально разгромила комнату своего бывшего любовника в общежитии, изрезав на кусочки его одежду, и написала на окне: «Смерть свиньям!» В качестве воспитательного эксперимента ее направили под опеку самых добропорядочных прихожанок первой методистской церкви Ларксдейла. А именно: в Самый методистский клуб.

Мэри настойчиво предупреждала подруг, что у этой юной особы тонкая натура и очень чувствительная душа. И чтобы они ни словом, ни даже намеком не травмировали нежную психику подопечной. Конечно, разгром комнаты бывшего любовника (как и любого другого места обитания мужчин), не говоря уже о лозунге на окне, казался собравшимся женщинам чересчур экстремальным для нежной девичьей натуры, но они были хорошо воспитаны и лишь в меру любопытны. Все единогласно решили встретить юную подопечную Мэри по крайней мере вежливо. Ни больше, ни меньше. И теперь они с нетерпением ожидали начала показательного воспитательного шоу. Нет, они совсем не сплетничали, столпившись в тесной прихожей, и все-таки через две-три минуты им почему-то стало стыдно, и они направились в гостиную, но тут раздался звонок в дверь.

Все вздрогнули и разволновались до такой степени, что совсем забыли о бедной Глэдис, которая почему-то опаздывала на встречу уже на целых полчаса. Они обменивались возбужденными взглядами, пока Марта открывала дверь, а Мэри ввела в прихожую юную правонарушительницу, которую звали Скай Террел. Действительно, она были именно такой, как описывала Мэри: хрупкой, бледной и очень симпатичной, за исключением нескольких деталей.

Таких, например, как вызывающе обтягивающие черные джинсы и черная водолазка, армейские ботинки и советский военный полушубок на три размера больше, чем надо. Да, Мэри забыла также упомянуть о нежно-розовом цвете волос Скай Террел, хотя такой цвет не был таким уж распространенным в Миннесоте в 1983 году.

Фактически цвет волос юной подопечной и нежно розовый кашемировый свитер Марты Криттенден абсолютно совпадали по оттенку.

И вот Марта, у которой, как вы помните, были прекрасные манеры и большой запас самообладания, как у всех людей старой закалки, чем она чертовски отличается от таких людей, как я, оказалась, как всегда, на высоте. Она вежливо поздоровалась с вновь прибывшими гостями. Реакция же остальных членов клуба, увы, была совсем не на той высоте, как бы им хотелось. Брови Долли сами собой полезли на лоб, Агнес испуганно прикрыла рот ладошкой, а моя мать громко ахнула. И все это произошло до того, как Марта успела закрыть входную дверь.

Женщины, конечно, тут же опомнились и, как собирались, выдали необходимую дозу вежливых, ничего не значащих фраз. Все, кроме Деборы, которая успела раньше все же пройти в гостиную и там задержалась. Теперь она появилась в дверях и испугала всех громким воплем.

– Господи Иисусе! Что у нее с волосами?

Все повернулись на ее крик, а Дебора, смутившись, добавила, обращаясь прямо к Скай:

– Ты сама это придумала, детка? Ты, наверное, собираешься на празднике города быть в костюме Сахарной ваты? – спросила она и с торжеством посмотрела на подруг: – А вы и не догадались, дорогуши?

Каким-то образом все члены клуба оказались в гостиной.

Скай вошла вместе с ними.

Все столпились вокруг Скай Террел и стали громко обсуждать все на свете, быстро исчерпав безопасные темы: погоду, открытие нового кафе в городе, последние фильмы (кроме боевиков).

Скай сразу нахохлилась и повела себя в предлагаемых обстоятельствах, как все нормальные девушки, то есть скорее умерла бы, чем стала с ними общаться.

После двух минут безуспешных попыток втянуть ее в разговор женщины сдались. Марта и моя мать стали расставлять угощения вокруг большого серебряного кофейника на круглом столе.

Когда все было готово, женщины обменялись неловкими взглядами. Дело в том, что по традиции к еде не приступали, пока не собирались все члены клуба. Значит, предстояло сидеть и ждать Глэдис, которой почему-то до сих пор не было.

Но ждать пришлось всего десять секунд. Дебора нарушила правила.

– О, кофе и кексы, мои любимые! – воскликнула она, потирая руки, взяла тарелку и положила на нее кусок пирога и два кекса для начала. Затем, повинуясь какому-то внезапному импульсу, обернулась и крикнула девушке с розовыми волосами: – Эй, тощая! Иди съешь чего-нибудь! Ты ужасно выглядишь.

Это было преувеличением. Девушка, конечно, выглядела хрупкой, но ужасным ее вид назвать было никак нельзя. Но странно, Скай почему-то послушалась и подошла к столу. Дебора проследила, как девушка положила кусок пирога на тарелку, кивнула ей, откусила кекс и уставилась в окно в надежде увидеть Глэдис.

Бедная малютка, лишенная поддержки, отвернулась от остальных и двинулась в темный угол комнаты, не заметив, что там уже сидит моя мать. Скай вздрогнула, чуть не наткнувшись на нее, и почти упала на стул рядом с ней.

– У нее был такой испуганный и растерянный взгляд, как у загнанного зверька, – рассказывала мне позже мать. Как и все матери, она жалела несчастную молодежь.

И наконец появилась Глэдис Вэниман, которая сошла с автобуса и заспешила к дому Марты. Дебора, увидев ее в окно, вскочила и побежала открывать дверь.

Обе женщины вернулись через несколько секунд. Глэдис в свои пятьдесят семь лет всегда выглядела довольно энергичной, но сейчас была бледной и очень расстроенной. Дебора шла за ней, готовая в любую минуту подхватить ее под руку.

– Где ты была? – спросила Марта.

Агнес, знавшая подругу лучше, внимательно вгляделась в ее лицо.

– Ты выглядишь больной, – заявила она.

– Мне надо сесть, – ответила Глэдис и тяжело опустилась в кресло.

Глава 2
ПЛОХИЕ НОВОСТИ ГЛЭДИС

Глэдис обвела всех сидящих строгим взглядом и отпила из чашки.

– Я прочитала в газете, – объявила она, – что большинство американцев стараются отложить сбережения к старости. И вот я села и подсчитала, какую пенсию и страховку я буду получать, когда проработаю оставшиеся до пенсии восемь лет. И знаете, сколько это будет? Я буду получать сто восемьдесят два доллара в месяц из библиотечного пенсионного фонда Миннесоты и двести сорок один доллар в месяц по социальному страхованию. – Глэдис шумно перевела дыхание. – И это означает, что мне придется жить, имея за душой восемь тысяч долларов страховки в банке и по четыре сотни двадцать три доллара ежемесячно. Так что если я проживу слишком долго, то меня не на что будет хоронить. Конечно, я чувствую себя больной.

Было такое впечатление, что по комнате пролетел ледяной ветер. Все вспомнили собственное финансовое положение и общее состояние мировой экономики. При этом не думайте, что они были такими уж образованными, чтобы хорошо в этом разбираться.

Просто на Среднем Западе в 1983 году нельзя было включить телевизор без того, чтобы не услышать, что закрылся еще один очередной крупный завод или фабрика. Америка обнаружила существование мировой экономики, которая внесла в жизнь страны странный дисбаланс. Было такое впечатление, что вся страна куда-то проваливается и Канзас – это больше не Канзас.

Правительство утверждало, что экономика страны переживает тяжелый период оздоровительной реструктуризации, что, не закрыв старых заводов и фабрик, не построишь новых. Они так понимали жизнь там, в дорогих ресторанах Нью-Йорка и Вашингтона. Но в маленьких городках любая" потеря рабочих мест воспринималась в тот год как эпидемия чумы в средневековом городе.

– Ты уверена, что все правильно подсчитала? – спросила Мэри. В свои сорок лет, красивая и решительная, она отличалась завидным оптимизмом, особенно когда слышала, как кто-то жалуется.

– Если Глэдис сама считала, значит, все верно, – вступилась за подругу и коллегу Агнес.

Такого просто не может быть! Как такое допускает правительство? – возмутилась Долли Саклинг, у которой при огромном росте и весе в груди билось самое отзывчивое сердце в мире.

– Эй, сердобольная! – воскликнула Дебора с обычной прямолинейностью. – Оглянись вокруг! Ты видишь кого-нибудь, кого бы это волновало? Особенно среди этих клоунов из Вашингтона?

Все громко заспорили, и так продолжалось минут двадцать. Потом все разом замолчали, и в комнате повисла напряженная тишина. Но она еще не успела превратиться в безнадежную, когда Мэри решительно встала на ноги.

– Думаю, мы обязаны что-то предпринять, – произнесла она свою знаменитую фразу.

Для жизнерадостной и немного легкомысленной Мэри произнести нечто подобное было крайне необычно. Все равно как если бы Мэри Поппинс встала посреди комнаты и крикнула: «Эй, дайте мне веревку, я хочу повеситься!» При этом голос Мэри Мейтлэнд звучал так уверенно, что все просто опешили.

– Что именно? – наконец робко спросил кто-то.

– Ну, например, сделать какие-то инвестиции, – ответила Мэри и, видя удивленные лица вокруг, воодушевлено продолжила: – Я просто имею в виду, что у нас у всех что-то припасено на черный день, ведь так? Мои деньги просто зря лежат в банке из-за этой инфляции. Разве мы не можем купить на эти деньги акции? Если мужчины это могут делать, я уверена, мы тоже сумеем! – Она немного помолчала. – В этом нет ничего сверхсложного. Все, что нам нужно, это просто точная информация.

Мэри предложила идею, но этим не ограничилась.

– Предположим, мы все согласимся участвовать в этом. Так, если мы скинемся по пятнадцать сотен долларов каждая… Нас восемь человек. – Она из вежливости тут же включила в компанию Скай Террел. – Так, это будет двенадцать тысяч долларов.

Неужели нам никто не подскажет, куда мы можем вложить эту сумму? Особенно если будут знать, что у нас далекоидущие планы?

Голос Мэри немного срывался от волнения, но она явно была сейчас на коне и пытливо всматривалась в лица подруг.

– А как насчет тех из нас, кто замужем? – нервно спросила Долли.

– А что насчет нас? – удивилась Мэри, которая жила с мужем душа в душу.

– Что, если нашим мужьям не понравится эта идея? – робко объяснила Долли. Она, конечно, была большой и сильной, как Валькирия. Но дело в том, что она мгновенно превращалась в тихую и маленькую женщину, когда дело касалось ее мужа. Боз был крупным и очень грубым мужчиной, имевшим репутацию запойного пьяницы, который часто буянил и лез в драки.

Но Дебору, отставного морского десантника, никто не мог испугать.

– Ох, просто поставь обед на стол, а пиво в холодильник, и ему не придет в голову что-то спрашивать у тебя, – сказала она смело, хотя никогда не была замужем.

Ее тут же поддержали. Все закивали головами, правда, Глэдис и Агнес заметно побледнели. Мэри повернулась к Марте.

– Марта, ты больше всех нас разбираешься в инвестициях. Сможешь все организовать? – спросила она.

Разумеется, это было сильным преувеличением. Правда состояла в том, что Марта была единственной женщиной среди них, у которой вообще были сбережения. Ее бывший муж, доктор Криттенден, оставил ей дом и кое-какие средства в акциях, прежде чем сбежать со своей молодой медсестрой, королевой красоты Миннесоты 1978 года. Он предусмотрительно прихватил с собой основной капитал, накопленный дедом Марты, наверное, в качестве своего приданого. Все с надеждой смотрели на хозяйку дома.

– Да, – с невозмутимой уверенностью ответила она. – Думаю, что смогу это сделать, – потом не очень уверенно посмотрела на подруг. Это было не характерно для нее, но дело становилось слишком важным. – А вы все готовы рискнуть?

Идея возникла спонтанно. Она была слишком необычной и в любом случае требовала обдумывания. Но что-то в комнате уже изменилось. И все почувствовали это. Но, будучи женщинами, которые всегда и во всем сглаживали острые углы, они не могли сразу взять и вырубить из камня памятник. Никто не кричал и не прыгал от радости. Все молчали.

– Я знаю один анекдот, – громко сказала Дебора, нарушая молчание. – Парень приходит в сина… в церковь очень расстроенный. Встает на колени и говорит: «Господи! У меня неприятности в делах, мои дети больны, и всем этим очень недовольна жена. Помоги мне, молю тебя! Дай мне выиграть в лотерею». Через неделю он возвращается, падает на колени и молит: «Господи! Я хороший человек, но я тебя умоляю! Моим детям стало хуже, мои дела прогорели, а жена грозится уйти от меня! Помоги мне выиграть в лотерею!» Прошла еще неделя. Парень приходит в лохмотьях и плачет: «Мои дети умерли, кредиторы преследуют меня, а жена бросила. За что ты наказываешь меня? Почему не даешь выиграть в лотерею?» Неожиданно небеса разверзаются, ударяет молния, гремит гром, и он слышит голос бога: «Да ты пойди хотя бы купи лотерейный билет!» Дебора повернулась к ним. – Ну, что скажете? Купим вместе этот билет?

– Разумеется, – первой нарушила молчание Глэдис, которая и спровоцировала всю ситуацию.

– Я внесу деньги, – робко сказала Долли.

– Я тоже, – добавила Лиззи, моя мать.

Все остальные просто кивнули в знак согласия.

Марта уперлась в колени руками, как мужчина, и кивнула в знак согласия.

– Хорошо. Думаю, мы с этим справимся, – веско произнесла она. Затем поднялась и слегка улыбнулась. – Так что? Кто хочет попробовать ореховый кекс?