Текст книги "Надежды леди Коннот"

* * *

В ту ночь Сефоре снилась вода. Вода заливала лицо. Она барахталась в холодной толще и во мраке, то погружаясь, то выныривая на поверхность…

Однако в своем сне она не паниковала. Во сне она умела дышать под водой, как рыба, и наслаждалась красотой подводного мира, размытыми цветами, смутными очертаниями, тишиной и возможностью убежать. Ее руки не закрывали рот, и Фрэнсис Сент-Картмейл не нырял сверху и не давал ей воздух, плотно прижавшись губами к ее губам.

Нет, во сне она просто была. Умирала, существовала, жила – все как-то соединилось. Она давно ощущала перемену заботы, которая скользила, как обжигающий утюг по голой коже; она меняла все, что было прежде, на то, что происходило сейчас. Она видела тут же и дядю Джеффри; он был рядом, тонул, улыбаясь, когда поднимал лицо к ветру под водой. Дальние страны, чужие берега…

Сон одновременно казался и бессмысленным, и полным смысла. Она получила возможность жить не только потому, что другой человек ее спас. Желание жить шло изнутри, из нее самой. В ее душе появилась надежда.

Проснувшись, она поняла, что плакала. Сефора встала с постели, подошла к окну и стала наблюдать за бледнеющей луной. Когда-то давным-давно она часто сидела у окна и смотрела на звезды и на небо; и эту привычку, как многие другие, она оставила, подчиняясь общепринятым правилам.

Когда-то она много писала: стихи, рассказы и пьесы. Позже, когда Ричард высмеял ее потуги к сочинительству, она забросила свое увлечение. Может быть, напрасно? Вспоминая строки, написанные от души, она ощутила горечь потери.

Когда она начала бояться жизни? Когда стала такой, какая она есть? Когда превратилась в покорную статую, которая позволяла Ричарду принимать решения за нее и соглашалась со всеми его желаниями и потребностями? Пока он маркиз, но его отец тяжело болен. Насколько ухудшится ее положение после того, как Ричард станет герцогом Уинбери?

Сефора вытерла слезы, которые текли по лицу. При мысли о том, что она будет герцогиней, ей хотелось только плакать.

Она казалась себе беззащитной оттого, что потеряла себя, и она не знала, как все изменить. Может, попробовать сказать Ричарду о своих чувствах? Но как это сделать? Сейчас ей трудно подобрать нужные слова; а Ричард так любит насмехаться над чужой неуверенностью!

Она боялась его еще больше, чем раньше. Боялась его властности, его черствости. Даже сегодня, с собственным отцом, он держался отстраненно. Ему не терпелось уйти. Когда дядю Джеффри охватывал очередной приступ кашля и ему не хватало воздуха, Ричард взирал на него с совершенно равнодушным видом.

Ее жизнь дала трещину. Она больше не верила ни в себя, ни в Ричарда; мысль о том, что она выйдет за него замуж, уже не наполняла ее радостным удивлением и ожиданием чего-то хорошего. Неужели она осознала все так ясно после того, как едва не утонула? Стремление к совершенству казалось и нереальным, и невозможным.

Она потерла средний палец на левой руке. Только бы Господь послал ей знак!

* * *

За следующие несколько дней Фрэнсис прочел все найденные в архиве дяди документы, связанные с семьей Шерборн. Их оказалось много. Он велел принести их с чердака. В пыльных папках содержались и биография Клайва Шерборна, и биография его неверной жены. Однако о ребенке там почти не упоминалось, что немало удивило Фрэнсиса.

Сама Анна Шерборн изнывала от скуки. Прислонившись к лестнице, она наблюдала за тем, как слуги сносят вниз все новые и новые коробки с бумагами. Фрэнсис заметил, что волосы у нее подстрижены грубо и неумело. Пряди разной длины свисали вдоль лица.

– Это миссис Уилсон тебя постригла?

– Нет. – Девочка презрительно поджала губы. – С какой стати?

– Значит, ты постриглась сама?

Волосы его кузины были на добрых двенадцать дюймов короче, чем вчера. Она смотрела на него настороженно.

Она казалась непривлекательной, угрюмой и не уверенной в себе. Фрэнсис сел на ступеньку, чтобы их лица оказались на одном уровне, и посмотрел ей в лицо. Внезапно ему пришло в голову, что он больше узнает о жизни Клайва Шерборна, если расспросит девочку.

– Анна, Клайв был тебе хорошим отцом?

Девочка неуверенно кивнула. Фрэнсис, сам того не сознавая, затаил дыхание.

– Во всяком случае, получше, чем мать. Он часто занимался со мной… ну, то есть дома… и повсюду брал меня с собой.

– Есть у тебя братья, сестры?

– Нет.

– Тети, дяди, бабушки и дедушки?

– Нет.

– Клайв пил?

– Почему вы спрашиваете? – Девочка сделала шаг назад.

– Потому что он погиб на складе с контрабандным бренди! – Не сдержавшись, Фрэнсис выругался.

Девочка убежала; ее угловатая фигурка скрылась в полутемном коридоре. Но, прежде чем она снова замкнулась, Фрэнсис успел заметить, как в ее глазах мелькнул страх. Видимо, она вспомнила что-то настолько ужасное, что ее всегда бледное личико раскраснелось.

«…И повсюду брал меня с собой»… Неужели ее приемный отец потащил ее и на тот склад, где он встретил свою смерть? Неужели Анна видела его убийцу? Неужели человек, которого она привыкла считать своим отцом, умер у нее на глазах?! Он покачал головой и снова цветисто выругался. Он злился и на своего дядю, и на беспутную мать Анны. Его возмущали убогие условия, в которых она росла, ее одиночество и неприкаянность. Ничего удивительного в том, что девочка злится и никому не верит. С ней трудно, потому что за всю ее жизнь никто, кроме незадачливого Клайва Шерборна, не утруждал себя тем, чтобы хоть как-то учить ее, заботиться о ней. И вот теперь ее в очередной раз бросили, и она очутилась в совершенно чужом для нее месте. Вполне естественно, что Анна не чувствует себя в безопасности.

Она сама откромсала себе волосы в знак отрицания. «Никто не может меня любить, я нелюбима и нежеланна»… Фрэнсис стиснул кулаки, стараясь сдержать ярость.

Что ж, он обо всем позаботится. В самом деле позаботится. 3 С. Джеймс «Надежды леди Коннот»

Глава 5

Несколько дней спустя, гуляя с Ричардом, его троюродным братом Теренсом и его женой по утопающим в зелени дорожкам Королевского ботанического сада Кью, Сефора думала, что напрасно согласилась на прогулку.

– Вы уже совсем оправились после того ужасного происшествия? В Лондоне только о нем и говорят, – негромко заметила Салли Каммингс, не пряча любопытного взгляда.

– Да, благодарю вас. – Сефоре не хотелось лишний раз вспоминать, как она упала в Темзу; она сама еще не до конца понимала, что тогда произошло, и совсем не обрадовалась, когда в разговор вмешался Ричард.

– У Сефоры после всего осталась лишь небольшая царапина на ноге, но и она почти зажила. – Он крепче взял ее под руку. – Нам повезло; могло быть и хуже.

Сефора едва заметно улыбнулась такой оценке своего здоровья. Ричард, видимо, искренне верил, что, хотя она едва не утонула, все обошлось для нее почти без последствий. Неужели он не замечает, что с того дня у нее дрожат руки? Конечно, Сефора не признавалась ему в том, что после падения в воду она не спала спокойно ни одной ночи.

Отогнав раздражение, она напустила на себя невозмутимый вид. Ричард сегодня был особенно предупредительным. В экипаже он укрывал ее ноги пледом и без конца твердил, как ей идет ее голубое платье. Сефора понимала, что сам Ричард не выбрал бы Кью в качестве места для прогулки, и невольно радовалась. Поехать в Кью предложил Теренс Каммингс, и она сразу согласилась, потому что растения ее успокаивали. Среди пышной зелени дышалось гораздо легче, чем в большом городе.

Обычно Салли Каммингс была довольно молчаливой, но сегодня вдруг решила поболтать.

– Сефора, здесь вы выглядите счастливой. Со слов Теренса я знаю, что маркиз надеется: в ноябре, после вашей свадьбы, вы, возможно, ненадолго поедете в Шотландию. Северо-Шотландское нагорье славится своей флорой и фауной.

– В Шотландию?! – Так как будущий муж при ней ни разу не упоминал Шотландию, она круто повернулась к нему. – Ты решил поехать туда?

Ричард пожал плечами:

– В Париж мы поехать не можем, потому что сейчас отношения с Францией напряженные, а Италия слишком далеко. Да и вряд ли мне удастся выкроить столько времени на поездку, ведь у меня здесь столько дел!

– Ну да, – кивнула Сефора, с трудом скрывая разочарование.

Они с женихом когда-то подробно обсуждали, куда поедут в медовый месяц. И вот теперь Ричард все поменял, не посоветовавшись с ней!

Салли Каммингс взяла ее под руку:

– Теренс постоянно меняет планы, но, если я вдруг передумаю, он очень злится на меня. Наверное, все мужчины таковы; им нужно чувствовать себя главными в семье и в доме. Такими же были и мой отец, и дядя. Хорошо, что вы с Уинслоу знакомы с детства. Наверное, очень приятно, когда у вас, так сказать, общее прошлое, общие воспоминания.

Сефора совсем не испытывала утешения при мысли о том, что они с Ричардом знают друг друга много лет.

Ричард старше на два года и три дня. В детстве они часто праздновали дни рождения вместе. После того как Сефора задувала свои свечи на именинном торте, родители всегда распоряжались, чтобы на торт ставили еще две свечи, и их задувал Ричард. В их семьях любили шутить о скреплении союза и умножении значительных владений двух влиятельных семей, чьи земли граничили друг с другом.

Она помнила, откуда взялся крошечный шрам на подбородке Ричарда: в десятилетнем возрасте он упал с дерева. Еще один шрам, побольше, на мизинце, появился в шестнадцать лет. Ричард едва не перерезал сухожилие осколком, когда убегал от нее, играя в прятки.

Воспоминания… Раньше они были приятными и успокаивали. Когда все изменилось? Теперь, проводя с ней время, Ричард как будто забывал, что не только к его мнению стоит прислушиваться и не только собственные взгляды можно считать достойными уважения. Сефора видела: он часто даже не притворяется, что слушает, когда она что-то говорит.

Голос Салли снова вывел ее из раздумий.

– Вы не носите красивое кольцо, которое подарил вам Уинслоу! Я это заметила. Оно в чистке?

– Она потеряла его в Темзе, – ответил за нее Ричард, и Сефора удивилась; ей казалось, что жених не заметил потери кольца. – Откровенно говоря, кольцо стало самой большой потерей во всей истории с Темзой. Теперь дорогое кольцо плавает в желудке какой-нибудь рыбы.

Он рассмеялся собственной шутке, остальные подхватили, однако Сефора думала только о его словах: «…кольцо стало самой большой потерей во всей истории с Темзой».

Будь они одни, она бы, возможно, что-нибудь сказала, дала ему понять, насколько неприятно и обидно его замечание. Но поскольку рядом стояли Теренс и Салли, у нее не было возможности возразить ему. Поэтому Сефора сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей. Глубоко вздохнув, она огляделась по сторонам, любуясь красотой деревьев.

Сзади послышались крики, и все разом обернулись. Из-за деревьев вдали вышла группа мужчин.

– Там не лорд ли Дуглас? – спросил Теренс Каммингс. – Что он делает, черт побери?

Послышался глухой звук удара. Все происходило так далеко, что Сефора не поняла, кто нанес первый удар – Фрэнсис Сент-Картмейл или кто-то другой. Вскоре началась драка – один против нескольких противников.

– Вы не хотите ему помочь? – обратилась Салли Каммингс к обоим мужчинам, но Ричард покачал головой:

– У Дугласа большой опыт в таких вещах. Не сомневаюсь, что он выкрутится сам.

Теренс Каммингс кивнул в знак согласия.

Сефора всматривалась вдаль. Хотя Фрэнсис Сент-Картмейл был один против троих, вскоре его противники начали отступать.

Каммингс бегло комментировал происходящее, но она не слушала. Она лишь видела удары и слышала хруст костей. Совсем не так она представляла себе драку. Перед ней разворачивался не боксерский матч, не борьба по правилам. Нет, противники дрались дико и безжалостно, забыв о цивилизованных манерах и привычках светского общества. Они как будто скатились назад, в дикарскую первобытную стихию. Сефора и представить себе не могла, чтобы Ричард вот так же забылся и позволил эмоциям управлять собой.

Наконец группа распалась. Нападавшие убежали в рощу. Фрэнсис Сент-Картмейл остался один; он подобрал шляпу и отряхнул сюртук. Когда он вдруг развернулся, она заметила кровь у него на губах. Его длинные волосы растрепались, а белая рубашка, туго обтянувшая мускулистую грудь, была порвана в нескольких местах. И все же он выглядел спокойным и уверенным; его невозмутимость подчеркивалась ветром и шелестящими над головой листьями. На лазурном небе появились белые облака. Сефора невольно залюбовалась его мужественной фигурой.

А потом он ушел.

– Полагаю, мы стали свидетелями одной из многочисленных драк, в которых участвовал Дуглас, – заметил Теренс Каммингс. – По-моему, он просто позорит свой титул. Похоже, ему очень хочется показать, как он силен и опасен! Он не устает демонстрировать свои навыки при любом удобном случае. Давно пора преподать ему урок…

– Но позавчера он спас Сефору… – начала Салли Каммингс, но Ричард ее перебил:

– Он прекрасный пловец, а до берега было недалеко. Для такого умелого и опытного человека, как он, риск был совсем невелик.

Жена Теренса покосилась на Сефору и отвернулась. Судя по выражению ее лица, маркиз Уинслоу показывал себя не в лучшем виде.

Но Ричард уже зашагал дальше, к Большой пагоде. Сент-Картмейл скрылся в противоположном направлении. Все заговорили о пагоде; Теренс предложил подняться на верхний ярус.

– Салли, тебе такая прогулка будет не по силам, – заявил Теренс. – Оставайся внизу и подожди нас.

Услышав слова троюродного брата, Ричард кивнул.

– Сефора составит вам компанию, – сказал он. – Она всегда боялась высоты.

Гнев, который Сефора долго сдерживала, наконец прорвался на поверхность.

– Думаю, я справлюсь. – Она смотрела на группу леди и джентльменов, которые вышли из пагоды. Многие из них были гораздо старше ее.

– Кто же останется с Салли, если ты пойдешь с нами? – мягко укорил ее Ричард; ему и в голову не пришло, что компанию жене мог бы составить Теренс.

– Ничего страшного, я подожду внизу… – испуганно ответила Салли. – Дело в том, что я быстро выбиваюсь из сил. Не хочу, чтобы из-за меня вы прервали подъем на середине!

– Конечно, дорогая, это было бы весьма неприятно для всех нас. – Теренс похлопал жену по руке. – Пойдем, Ричард, постараемся подняться наверх как можно быстрее. Не успеете вы оглянуться, как мы вернемся.

И они ушли. О недавней перепалке свидетельствовала лишь морщина на лбу Салли Каммингс.

– Сейчас у Теренса много хлопот. Физическая нагрузка пойдет ему на пользу. Наверное, и у Уинслоу хватает забот из-за болезни отца.

Они не спеша прогуливались поблизости. Погода портилась. По пути они часто перешагивали поваленные деревья; их срубили, чтобы деревья не загораживали посетителям красивые виды, которые открывались сверху. Сефора задумалась: интересно, лорд Дуглас уже ушел из парка? Она оглядывалась по сторонам, словно могла заметить признаки того, что он еще здесь. Разумеется, она его не увидела.

– Не сомневаюсь, Фрэнсис Сент-Картмейл давно ушел.

Сефора вздохнула. Она-то надеялась, что не так явно проявляет интерес.

– Вы еще не замужем, и, конечно, вам можно любоваться таким красавцем, как Дуглас.

Сефора невольно рассмеялась. Она привыкла, что Салли Каммингс всегда молчит и робеет. Как будто прочитав ее мысли, ее спутница поспешила объясниться:

– У меня еще остались собственные мысли и голос, хотя Теренс, конечно, предпочел бы, чтобы у меня вовсе не было собственного мнения. Простите – из-за меня вы не поднялись на пагоду… Дело в том, что мне очень нужно немного успокоиться. С мужем в последнее время нелегко ладить, и нервы у меня на пределе. Я принимаю лекарство, которое прописал доктор. Конечно, лекарство помогает, хотя последнее время мне все время хочется плакать.

«Как и мне»…

Сефора едва не произнесла последние слова вслух – среди бела дня, совсем рядом с рощицей, где Фрэнсис Сент-Картмейл вступил в кулачный бой. Он дрался пылко и самозабвенно, и она невольно ему позавидовала.

Хотя Салли была старше ее всего на шесть лет, выглядела она почти старухой. Неужели через несколько лет такая же судьба ждет и ее? Она тоже будет гулять в Кью и искать любой предлог, чтобы хоть полчаса побыть вдали от властного супруга?

Сефора словно застряла во времени и пространстве. Она уже не понимала, чего ждет, чего хочет от жизни. С Ричардом все спокойно и предсказуемо. Да, иногда он ведет себя излишне жестко и властно. Но разве не все браки основаны на некоем компромиссе? Есть ли семейные пары, которым удалось обрести идеальное равновесие?

Неразумно отбрасывать все привычное и знакомое ради приступа причудливой фантазии, переплетенной с опасностью и надеждой. Такой путь ведет к гибели.

Улыбнувшись, она повернулась к Салли Каммингс и принялась восхищаться красотой парка. Она обрадовалась, когда ее спутница начала подробно рассказывать о растении сбоку от тропинки, по которой они шли.

Глава 6

На следующее утро Фрэнсис зашел к супругам Уэсли с одной целью: взять у Аделаиды Хьюз бальзам для разбитой губы. Он обрадовался, застав и мужа, и жену в парадной гостиной их лондонского особняка.

– Фрэнсис! А мы как раз о тебе говорили, – заметил Гейбриел, кладя на стол газету. – Похоже, вчера ты подрался в Ботаническом саду Кью! Старейшины светского общества совсем не довольны.

– Наверняка Уинслоу насплетничал. Я его там видел.

– Кто же на тебя напал и почему?

– Кое-кто испугался, потому что я интересовался контрабандой спиртных напитков.

– Не сомневаюсь, твои расспросы имели отношение к гибели Клайва Шерборна.

Фрэнсис кивнул. Он рассказывал Гейбриелу об опекуне Анны и обрадовался, что Гейбриел все помнит. Так проще.

– Адвокат Клайва Шерборна по моей просьбе составил для меня список его врагов. Похоже, у многих из них со мной старые счеты. Моя подопечная чего-то очень боится. По-моему, ей известно, как погиб Шерборн, только она молчит.

– Боже мой! Неужели они еще могут вернуться?

Фрэнсис покосился на Аделаиду. Та слушала их разговор нахмурившись.

– В контрабанде спиртного замешаны большие деньги. Мне казалось, что я наводил справки очень осторожно, но…

Гейбриел покачал головой:

– Фрэнсис, неожиданно для самого себя ты оказался опекуном и, как выясняется, навлек на себя кучу проблем. И даже если ты откажешься от Анны, ничего не изменится. О твоих выходках сплетничает весь Лондон, а после драки в Ричмонде ты стал персоной нон грата для тех мамаш, которые раньше считали тебя хорошей партией для своих дочерей!

– Чему я очень рад. – Фрэнсис взял из рук Аделаиды чашку с чаем и улыбнулся. Он не помнил, когда в последний раз пил чай, хотя вкус сегодняшнего напитка показался ему необычным.

– Я провожу опыты с новой смесью. Корень валерианы помогает при беспокойстве и бессоннице.

– Значит, это лекарство?

– Фрэнсис, вначале я действительно думала о лекарственной смеси, но постепенно меняла состав. Бессонницу вызывают отсутствие прочного распорядка и покоя в жизни. Вам необходимо жениться, обзавестись семьей и домом.

Он понимал, к чему клонят друзья, и отодвинул от себя чашку с блюдцем, когда Гейбриел сказал:

– Мы как раз говорили о том, что нужно устроить у нас чай. И первой из тех, кого мы пригласим, станет леди Сефора Коннот.

Фрэнсис невольно вздрогнул, когда услышал это имя, но не подал виду. Вчера она была в Кью, и он даже издали заметил, как она напугана. Он пожалел об этом.

– По-моему, она уже занята.

– Но еще не замужем, – вступила в разговор Аделаида. – Ее горничная – сестра моей. Она считает, что маркиз – совсем не тот человек, за которого ей следует выходить. Она говорит: последнее время, еще до того, как леди Сефора чуть не утонула, она грустит и задумывается. Ходят слухи, что она написала вам письмо!

– Леди Сефора написала, чтобы поблагодарить меня. Благодарственное письмо – не повод для скандала.

– Может быть, она испытывает к вам не только благодарность.

– Аделаида, что вы имеете в виду?

– Все, Фрэнсис, что не имеете в виду вы.

Он рассмеялся:

– Мы с ней говорили в общей сложности две минуты, а потом я получил от нее одно короткое письмо.

– Когда вы вытащили ее из воды, она прижималась к вам всем телом; кроме того, по словам Гейба, под водой вы вдохнули в нее жизнь поцелуем. Как бы там ни было, через несколько дней мы приглашаем ее на чай. Хотите к нам присоединиться? У нас соберется небольшое избранное общество. – Задавая вопрос, Аделаида внимательно смотрела на него. – Маркиза Уинслоу я звать не намерена, зато приглашу сестру леди Сефоры. Леди Мария Кон-нот – интересная молодая самостоятельная женщина. Может быть, к нашему обществу присоединится и мистер Адам Стивенейдж; он недавно вернулся из Америки, а я всегда находила его интересным собеседником.

Гейбриел поднес к губам пальцы жены:

– Аделаида, сватовство – твоя стихия! Правда, Фрэнсиса твои планы совсем не увлекают. И все же мне кажется, что ему стоит пойти тебе навстречу. Званый вечер сродни твоему лекарству. Исцелив тело, исцелишь сердце.

Супруги переглянулись и улыбнулись; на секунду Фрэнсису показалось, что они забыли о его существовании. Он невольно позавидовал им.

– Гейб, я пришел искать лекарство для разбитых губ, а не сердца. – Его не утешил ответный смех.

– Фрэнсис, так вы придете? Пожалуйста! – Жена Гейбриела умела настаивать на своем.

– Хорошо, приду, – быстро обещал он, сам себе удивляясь.

Принял ли он разумное решение?

Вернувшись домой, он положил перед собой список имен, в котором значились те, кто мог быть замешан в убийстве Клайва Шерборна. Фрэнсис знал, что Анна боится кого-то из собственного прошлого. Нужно как можно скорее найти негодяя и защитить девочку. В документах Уиггинса упоминалась сеть контрабандистов. С них-то Фрэнсис и начал. Чем дольше он наводил справки, тем больше ему казалось, что едва ли не каждая семья в деревне в окрестностях Гастингса, где жили Шерборны, в какой-то степени замешана в контрабанде. И кто мог их винить?

Кабальные налоги, которые вводило каждое очередное правительство, все более тяжким бременем ложились на плечи народа. Возможно, и отсутствие работы на Кентской пустоши тоже сыграло свою роль в распространении в тех краях незаконного ремесла.

Он вел пальцем по списку фамилий и профессиям тех, кого включил в список Уиггинс. Священник, землекоп, местный помещик, лодочник, мясник, трактирщик… Список оказался длинным.

В Кью он подрался с представителями одной семьи – отцом и двумя сыновьями. Они слышали, что он наводит справки о тех, кто входил в сеть лондонских контрабандистов. Эта троица закупала у контрабандистов бренди и другие крепкие напитки по сниженной цене. Они решили как следует запугать человека, который, как им казалось, подвергает опасности их прибыльное занятие.

Что ж, по крайней мере, теперь они поняли, с кем имеют дело. Фрэнсис же убедился, что к гибели Клайва Шерборна они не имеют отношения. Все слышали его имя впервые.

И все же жаль, что леди Сефора Коннот оказалась поблизости и видела драку. Ее голубое платье дрожало на ветру, а на лице у нее отражался неприкрытый ужас.

Фрэнсис улыбнулся. Что ж, он такой – человек, который будет защищать своих близких, невзирая на последствия, лорд, который никогда не вписывался в узкий и ограниченный мирок светского общества. Лучше пусть она это знает.

Пора заканчивать со всеми дурацкими привычками. Он не любитель ни званых вечеров, ни вежливых светских разговоров. К Аделаиде на чай он, конечно, пойдет, потому что он ей обещал, но потом…

Он выдвинул ящик стола и снова достал оттуда письмо Сефоры Коннот. Как только он убедится в том, что Анне ничто не угрожает, он уедет из Лондона на север. Тамошние мануфактуры требуют внимания и сил. Он решил обосноваться в Кенте, в родовом гнезде Дугласов. Он сомневался в том, что когда-либо вернется в Лондон.

Сефора целую вечность готовилась к чаю у Уэсли, что было на нее совсем не похоже. Она без конца меняла платья и шляпки. Когда она наконец оделась и повертелась перед большим зеркалом, то успела заметить озадаченный взгляд горничной.

Она редко разглядывала себя в зеркале, но сегодня посмотрела внимательно, словно оглядывала свои лицо и фигуру другими глазами – светло-карими, смеющимися, с прозеленью по краям и золотыми искорками. Драка, которую она видела четыре дня назад в Кью, должна была внушить ей сомнения, подтвердив многочисленные сплетни, которые нашептывали об опасном лорде Дугласе. Однако сплетни произвели совершенно противоположное действие. Ей захотелось понять, что привело его в такую ярость.

В зеркале голубые глаза казались почти одного оттенка с платьем; тщательно завитые локоны каскадом спадали на плечи. Небольшая, по моде, шляпка едва закрывала макушку. На запястья и на шею она капнула несколько капель фиалкового масла.

«Только бы лорд Дуглас был там!» – молил внутренний голос. Сефора знала, что лорд и леди Уэсли – близкие друзья Фрэнсиса Сент-Картмейла. В груди затеплилась надежда на встречу в таком месте, где они смогут без помех поговорить. Ей хотелось разобраться в себе, понять, из-за чего она, словно одержимая, постоянно думает о нем. Собственные мысли ее тревожили. Прежде она никогда не испытывала таких порывов, и эта новая сторона ее личности беспокоила ее, особенно учитывая то, что она согласилась выйти замуж за Ричарда.

В гости ее сопровождала Мария. Сестра очень обрадовалась приглашению.

– Мне всегда хотелось посмотреть особняк Уэсли изнутри; говорят, они живут в одном из красивейших домов во всем Лондоне. Надеюсь, они пригласили достаточно неженатых и незамужних друзей!

– Мария, я тоже не замужем.

– Ты почти замужем. К сожалению!

Сефора невольно рассмеялась; приятно было просто отдаться веселью. Кроме того, она чувствовала себя виноватой: ей казалось, что она веселится за счет Ричарда. Но она отогнала неуместную мысль и дала себе слово, что будет наслаждаться сегодняшним днем. В виде исключения она радовалась, что на какое-то время освободится от жестких рамок и необходимости поступать как надо.

Она, конечно, скажет жениху, что побывала в гостях у Уэсли без него, но, если она признается ему уже после визита, это даст ей свободу сначала насладиться приглашением. Сжав кулаки, она порадовалась тому, что на ней нет кольца Ричарда, что оно утрачено и его уже не заменят.

Оно потеряно, как будто потерялась какая-то ее часть. Сердце забилось от тревожного предчувствия, когда сестра следом за ней спустилась вниз, и они вышли к ожидающему их экипажу.

* * *

Лондонский особняк Уэсли оказался именно таким величественным, как рассказывала Мария. Двадцать минут спустя они входили в просторный салон.

Огромная гостиная была декорирована в желтых тонах; от этого она казалась светлее и воздушнее. Здешняя обстановка совсем не походила на интерьеры в более темных и строгих тонах, к которым привыкла Сефора. Стены были увешаны картинами, а резная позолоченная мебель выполнена во французском стиле. На стульях лежали подушки, обтянутые гобеленовой тканью в цветочек. Шторы из толстого золотистого бархата были подхвачены цветными витыми шнурами. В одном конце зала беседовала группа людей; правда, они замолчали, когда объявили о приходе сестер.

Фрэнсис Сент-Картмейл стоял у открытой застекленной двери; он беседовал с лордом Монтклиффом и его женой. Едва сестры вошли, Сефора поймала на себе его взгляд. Он быстро, украдкой посмотрел на нее и отвернулся. На его лице застыло почти сердитое выражение.

Леди Уэсли взяла ее за руку и познакомила со всеми присутствующими. Сефора не знала лишь одного гостя – молодого человека с длинными каштановыми волосами, который держался немного в стороне, мистера Адама Стивенейджа. Впрочем, его имя было Сефоре известно. Марию тянуло к нему, словно магнитом.

Она сама не заметила, как рядом с ней возник лорд Дуглас; он показался Сефоре на целую голову выше и крупнее, чем она запомнила.

– Леди Сефора!

– Лорд Дуглас!

Сегодня при ярком свете его глаза казались мягче, чем раньше, хотя глубокий шрам на щеке портил его красоту. Она обрадовалась, заметив, что оставленные ею царапины на другой щеке почти зажили. Видимо, и драка в Ричмонде обошлась для него без последствий, если не считать распухшей нижней губы.

– А я гадала, застану ли сегодня здесь вас. Знаю, конечно, что вы дружите с Уэсли, и думала, что, может быть, увижу вас, и…

Сефора велела себе замолчать. С какой стати она бессвязно болтает, к тому же повторяет одно и то же?

Взяв с подноса у проходившего мимо лакея два бокала, Фрэнсис протянул один ей.

– Хвала небесам, представления Гейбриела о возлияниях за вечерним чаем немного отличаются от взглядов его жены!

Напиток оказался крепким, и Сефора закашлялась. Она вспомнила Ричарда, который позволял ей в гостях пить только безалкогольный пунш или лимонад.

– Уэсли покупает вино в регионе Коньяк во Франции. Могу поручиться, что этот сорт почти не вызывает похмелья.

Она улыбнулась; от вина ей стало теплее, и на душе стало легче. Еще больше она обрадовалась, когда он направился во внутренний дворик, окруженный садом. Она последовала за ним, надеясь, что им удастся побыть наедине.

Каким красавцем он показался ей на солнце! Се-фора подумала, что может любоваться им целую вечность. Внезапно забеспокоившись, она прижала пальцы к виску и ощутила убыстренное биение пульса.

Вот как все начинается, подумала она: сначала скандал, сплетни, затем пожар в сердце – именно здесь, в эту минуту, в саду, под солнцем. Больше всего на свете ей сейчас хотелось броситься в объятия Фрэнсиса Сент-Картмейла и никогда из них не выходить.

Она заметила темную полосу у него на лбу – он подвязывал волосы кожаной лентой. Сефора прекрасно понимала, почему к нему так влечет всех дам из светского общества. Они обсуждали лорда шепотом, со смесью страха и любопытства, несмотря на его необузданность и опасность.

Когда их взгляды встретились, она вдруг спросила, хотя вовсе не собиралась говорить ничего подобного:

– Милорд, откуда у вас этот шрам?

Его взгляд сразу стал холодным, словно глаза подернулись льдом.

– Война – опасная игра.

– И никто вас не лечил?

– Я отбился от своих в Кантабрии. Армия Мура двигалась к Ла-Корунье, поэтому мне пришлось самому добираться до Виго, а к тому времени… – Он не досказал, но не отвернулся израненным лицом от солнца, что ей очень понравилось.

– По-моему, он вам идет.

– Что, простите?

– Шрам. Все невольно обращают внимание на человека, который перенес такую боль и выжил.

Какое-то мгновение ей казалось, будто он покраснел от ее слов и смягчился, но затем снова стал отчужденным.

– Леди Сефора, жизнь в Англии удобна и приятна. По опыту я знаю: лучше избегать рассказов о том, что напоминает англичанам о грязи, крови и хаосе в далекой чужой войне. Вы первая моя соотечественница, которая проявила интерес к шраму.