Текст книги "Моя рыжая проблема"

Я наблюдала за ним из-под полуприкрытых век. В висках стучало от горячей воды и крайней степени усталости. Он поливался, отфыркивался и, кажется, совершенно не стеснялся своей наготы.

«Неужели мастер не солгал? – пронеслось в мыслях. – Правда – восемнадцать?»

Пришлось ущипнуть себя за ногу, чтобы не думать о всяких глупостях. И без того хватало забот. Взять хоть сегодняшнюю компанию уродов с Маронгом во главе. Вряд ли это последние, кто возжаждет чужую добычу. Слишком многие гонятся за дармовой силой. А мне, по большому счету, не на кого положиться. Тейта могут завтра точно так же отправить на отработку. Или он сам пойдет в свою мастерскую и застрянет на целый день.

Стервятники только того и поджидают…

Здесь у меня нет семьи. Нет опасной и слегка безумной мамы, двух братьев и смышленой сестренки Нэсс, нет папы с его связями на уровне замминистра. Нет дяди Эрнана, который со своей шестой ступенью в эмпатии и телепатии раскатает в лапшу любого из местных, кроме разве что мастера Лагона. Нет даже зловредной кузины Лоран, неистощимой на пакости, но зато способной одним взмахом ресниц приструнить банду хулиганов.

Я одна. Шрах, что я здесь делаю?..

– Трикси?

Рыжий прикоснулся к моему лицу, заставляя открыть глаза. Он стоял на лестнице, облокотившись на край бочки. Нас разделяла только зеленоватая вода и пять сантиметров дерева.

Вот бесстыжий.

– Где мое место, Тейт? – спросила я вслух. – Здесь, в вашем непонятном мире, шрах его побери, где мое место?

Он недоуменно нахмурился. А у меня закончились силы – разом, словно их и не было. Я изнеможенно ткнулась лбом ему в плечо, цепляясь пальцами за край бочки. Рыжий сперва растерянно поглаживал меня по спине, потом бережно поцеловал.

– Не надо.

– Почему?

Ведь правда не понимает, кажется.

Восемнадцать любовниц или нет, а очередной девочкой-с-порядковым-номером я становиться не хочу. Даже если страшно устала, запуталась и вообще все плохо. Прорвусь, обязательно. Наизнанку вывернусь. И если уж не сумею вернуться домой, то найду себе место здесь. Не за чужим плечом.

Такое, где буду чувствовать себя… правильно.

– Потому что.

– Тогда поплачь, – посоветовал рыжий тихо. – Тоже помогает.

А может, и понимает.

Пока я тихо сопела ему в плечо, пытаясь не думать ни о чем, он переминался с ноги на ногу, покрываясь мурашками от сквозняка, и не задавал вопросов. Потом дождался молчаливого разрешения, спрыгнул на пол и ушел в свой угол, вымывать остатки пенного порошка из волос, которые из-за влаги казались насыщенно-красными и облепляли шею, как кровавые подтеки.

– Спасибо, – пробормотала я под нос.

Но рыжий, конечно, не услышал.

Наверное, и к лучшему.

Глава 6
Иллюзии

То, чего нет, но что все-таки есть. Но на самом деле нет. Или есть. В общем, как условитесь.

Из свитка «Загадки Лагона»

На следующий день у меня были грандиозные планы – заглянуть в ложу овеществленного ничто, познакомиться со своим будущим мастером и соучениками, а вечером, если позволит время, навестить торговые ряды и приобрести одежду на смену. Все-таки один комплект нижнего белья – намного меньше, чем нужно для нормальной жизни.

Но не вышло.

А все потому, что я свалилась с жуткой, выматывающей лихорадкой. Почти трое суток не могла ни есть, ни пить, ни спать толком, постоянно пребывая в полузабытьи. Мне мерещилось то безбровое лицо Кагечи Ро, то испуганная физиономия Тейта, а потом выкатились откуда-то из глубин подсознания синие чешуйчатые кольца щупалец. После этого жар спал, и сознание вернулось, хотя слабость и осталась.

– Руки убери.

Такая вот первая осмысленная фраза после пробуждения… Показательно, что ни говори.

Рыжий, которому эти самые наглые руки принадлежали, отпрянул и быстро прикрыл меня одеялом, словно так и было. Слабое утешение, учитывая, что вся моя одежда, включая нижнее белье, находилась в изголовье, отстиранная и аккуратно сложенная в стопку.

– Ничего такого, – произнес Тейт таким тоном, что сразу стало ясно: как раз очень даже «чего»! – Я за тобой три дня ухаживал, мыл, кормил… и все остальное, – деликатно обобщил он.

– Спасибо, – сухо отозвалась я, пытаясь одновременно сесть и удержать сползающее одеяло на груди. Постель представляла собой настоящее гнездо из пышных перин и достаточно жестких одеял разной толщины, расположенное прямо на полу, у стены. С одной стороны, хорошо – не упадешь во сне. А с другой – вставать не слишком-то удобно, особенно с непривычки. – Кстати, сейчас какой день?

– Сейчас ночь! – жизнерадостно улыбнулся рыжий, извернулся и подполз ко мне вплотную. Понял, кажется, что на него особо не сердятся, а значит, можно хулиганить дальше. – Ты как себя чувствуешь? Я вот, когда ты болела, вообще не мог понять, что ты говоришь! Вроде слова знакомые, а вот вообще ни финта не ясно. Просишь чего-то, но, хоть убейся, не понятно – пить тебе или наоборот…

Я почувствовала, что заливаюсь краской. Конечно, без купола считывать образы он не мог, и наверняка возникали сложные ситуации. Но неужели нельзя просто деликатно обойти всякие физиологические подробности? Никак не пойму, помесь он бесчувственного бревна с дикарем или тонко чувствующий манипулятор. Или это вообще шраховы культурные различия?

– Хватит, сказала же – спасибо, – с трудом выдавила я и машинально притронулась ладонями к горящим щекам. Благие цели у Тейта или нет, а углубляться в детали ухода за больными совсем не хотелось. – Я поняла уже, что ты обо мне заботился. Молодец, хвалю и так далее. Но сейчас лучше скажи, что это вообще было?

Тейт вытянулся рядом со мной, заложив руки за голову. Осветительные шары вроде тех, что сопровождали нас в подземелье, кружились под низким потолком. Стены утопали во мраке, можно было разглядеть только несколько больших ларей по правому краю комнаты и вазу в половину человеческого роста, из которой выпирала волна белых цветов со слабым пыльно-сладковатым запахом.

Романтическая атмосфера, ничего не скажешь… Я скосила глаза, рассматривая из-под ресниц Тейта, наполовину укрытого одеялом. Интересно, а он-то одет? Рыжий, точно уловив мои мысли, небрежно провел ладонью по прессу, спуская тонкое одеяло еще ниже, и улыбнулся, глядя из-под прикрытых ресниц.

Позер.

– Ну, сначала вроде как лихорадка началась. Но ты еще и задыхалась, причем странно как-то – воздух хватала ртом и все никак успокоиться не могла. Ро приходил и осмотрел тебя, но понял только, что лучше бы ты кижу не ела, от этого горло отекло… и так далее, я не вникал. Мы напоили тебя таким специальным лекарством, которое всю гадость выводит, Ро жар сбил. А на следующий день – по новой, – нахмурился он. – Еще хуже, чем накануне. Мы уже думали, что все, но тут заползает мастер Оро-Ич и говорит… Ну, это не важно, что он сказал, – ловко свернул с темы рыжий. В мыслях у него промелькнуло воспоминание о нагоняе и что-то насчет маленьких поганцев, которые не зовут старших, когда надо, а когда не надо – их из покоев не выпроводишь. – В общем, он тебя по-своему полечил и сказал, что ты голову перенапрягла. Но и отравилась тоже. Там целый свиток лежит, что можно есть, а что нельзя. Потом почитаешь сама…

А вот теперь я покраснела до ушей. Почему-то безграмотность – относительная, дома-то у меня в активе было четыре иностранных языка на том же уровне, что и родной, – смущала больше наготы. Как-то не хотелось прослыть в глазах Тейта дурой.

– Не умею.

– Ну естественно, – отмахнулся он, переворачиваясь на бок. И стало заметно, что лицо у рыжего осунулось, а губы растрескались, как будто не только я болела все это время. Волосы у нас обоих спутались так, что больше напоминали паклю. – Слушай, Трикси, может, поспим немного? Хотя бы пока не рассветет.

В груди у меня что-то дрогнуло. Он что, правда все три дня от меня не отходил? В буквальном смысле?

– Устал? – Голос прозвучал хрипловато.

– Нет, – гордо ответил рыжий, но быстро сдулся: – Но спать хочу.

– Давай поспим, – согласилась я, но потом добавила, подумав: – Но сначала мне надо пить. И наоборот.

В итоге засыпали мы, хихикая и толкаясь. А проснулись, как молодожены: я на груди у рыжего, завернутая в одеяло, как гусеница. Он пытался встать, не потревожив меня, но, конечно, не преуспел.

Утро получилось торопливым и беспорядочным. Тейт хаотически носился из кладовки в комнату, от жаровни к столу, сверяясь со свитком безопасных продуктов. Я, шипя и ругаясь себе под нос, пыталась одновременно привести в порядок мокрые после купания волосы и правильно обмотаться злополучными шарфами. Воспроизвести рыхлый, сбитый набок тюрбан еще более-менее получилось, но волны мягкой ткани на плечах не держались и сползали. И так продолжалось, пока рыжему не надоело смотреть на мои мучения и он не принес несколько булавок из прозрачного материала, чтоб закрепить накидку.

После этого мы наконец взгромоздились на подушки и приступили к завтраку.

Вот интересно, почему почти в любой культуре «правильная и приличная» поза – самая неудобная? Заберись на высокую подушку, спусти ноги с одной стороны, да еще чтоб это красиво выглядело… У нас сидеть с прямой спиной, сведя коленки, тоже не слишком комфортно, но лагонские правила этикета побили все рекорды.

– Аппетита нет? – сочувственно поинтересовался Тейт и, запрокинув голову, допил остатки густого супа из миски.

Я посмотрела в свою плошку, где лежала рассыпчатая красноватая каша, сухая и безвкусная, затем перевела взгляд на горку из натертого стружкой вяленого мяса фуубе и крупитчатые ломтики какого-то зеленоватого овоща с фиолетовыми семечками. Запивать все это богатство полагалось шергой или простой водой.

Да уж…

– Не то чтобы нет, – деликатно ответила я, стараясь не показывать неудовольствия. Все-таки Тейт старался для меня. Конечно, ради собственной выгоды в конечном итоге, но мало кто станет так заботиться о фактически незнакомом человеке, который к тому же находится в полной зависимости от него. – Просто не привыкла еще.

– Ничего, вот скоро рванем на заготовки, я подзаработаю немного и свожу тебя в одно классное место, – затараторил рыжий и, перегнувшись через стол, погладил меня по щеке. Пальцы были жесткими и горячими, словно теперь у него самого разыгралась лихорадка. – Митчи вообще круто готовит, я ей дам твой свиток, она что-нибудь придумает. Кстати, я все-таки толкнул твои механизмы ребятам из ложи искусников, сотню дали сейчас, еще две обещали потом, когда с устройством разберутся…

Тейт трещал безостановочно, умудряясь периодически тянуться через стол и прикасаться то к моему лицу, то к коленям. Эмпатический купол был свернут до минимума, но между нами словно протянулась тонкая нить иррациональной связи. И сейчас я чувствовала, что, хотя рыжий изображает жизнерадостность, на самом деле чувствует себя виноватым. Он снова был в черном трико, огненно-рыжие волосы стояли дыбом – нет, правда, прямо как обгорелая спичка с языком пламени.

И подумалось вдруг, что я очень-очень не хочу, чтобы он погас.

– Все в порядке, – вырвалось у меня. Тейт удивленно округлил глаза. – Нет, серьезно. Ты не виноват.

– Читала мысли? – насупился он. – Как мастер Оро-Ич?

– Нет. И мне до него очень далеко, кстати. Но ты сейчас фонишь на всю комнату, – солгала я и уткнулась в свою плошку, глотая сухую кашу. Не говорить же, что чувствую его, как раньше чувствовала на расстоянии смену настроения у Тони с Кевином и у Нэсс. Одно дело – братья и сестра, и совсем другое – полузнакомый парень.

– Если бы я вернулся пораньше, то эти балбесы к тебе бы не полезли и ты бы не сорвалась вот так, – проронил он и стиснул зубы. На долю мгновения второй, темный и жуткий уровень сознания приоткрылся, и на меня словно дохнуло мертвенным холодом, но почти сразу этот кошмар заглушили привычно яркие и чистые эмоции. – Ну, Маронг Игамина с компанией. Думал, если Боззу хорошенько отделаю, они не сунутся…

– Не бери в голову, – улыбнулась я уже по-настоящему, стараясь не думать о бездне, сокрытой в глубинах разума Тейта. Разберусь потом… Если захочу. – Я сама могу за себя постоять. А с тобой я тем более в безопасности.

– Это иллюзия, – ответил рыжий неожиданно серьезно и уставился на меня в упор. Синий цвет глаз в полумраке превратился в черный. – Абсолютной безопасности не бывает… Айе, ладно. Пойдем, познакомлю тебя с мастерами твоей ложи.

Посуду он быстро перемыл в большом чане, затем укутал шею и плечи отрезом сочно-алой ткани – я успела разглядеть, что один из ларей был доверху набит почти одинаковыми шарфами-накидками – и мы понеслись к мастерским. Тейт, похоже, в принципе не умел ходить медленно, только бегать или скакать с горки на горку. А по пути еще и умудрялся рассказывать об обычаях Лагона, не сбивая дыхания.

Вообще-то в каждой ложе был не один мастер, а несколько. Считались они абсолютно равноправными, но кто-то, как и у нас, пользовался большим уважением и популярностью, а кто-то имел не слишком хорошую репутацию. Мастеру прислуживали до пяти подмастерьев, в чьи обязанности входило обучение новичков. Словом, попасть в личные ученики к именитому учителю сразу мне не грозило.

Может, оно и к лучшему?

– Сейчас из ложи овеществленного ничто у нас только четыре мастера на месте, остальные странствуют, – пояснил Тейт. Он бежал спиной вперед на приличной скорости и сильно жестикулировал; от энергии и сил его буквально распирало, и я невольно заразилась этой бодростью. – Аринга Китасса, ты про нее слышала. В принципе вариант. Потом мастер Ао, но к нему лучше не соваться, он жесткий – жуть, а ты неженка. Часто бьет учеников, хотя и силен в овеществлении. Потом Сафира Акка, – продолжил он и мечтательно зажмурился. – Она красотка и вообще крутая, но к ней тоже лучше не надо, женщин не любит, особенно симпатичных. Остается мастер Ригуми Шаа, вот с ним можно попробовать. Его сам Оро-Ич учил.

– Мастер Лагона? – удивилась я. – А разве он не из этих, как их… внимающих и поющих?

Рыжий расхохотался и заложил вокруг меня петлю.

– Ну ты даешь! Мастер Лагона – значит, лучший во всех ложах. А у вас не так?

Я вспомнила директора нашей школы для детей с особыми возможностями – беспомощного псионика, зато неплохого юриста с широкими связями. Высокого, атлетически сложенного, с модной бородкой… Он держался как полновластный хозяин, как король. А когда дядя Эрнан пришел к нему разбираться из-за приставаний к Лоран, этот блестящий красавчик затрясся, как желе, и позеленел.

М-да…

– У нас по-разному, – уклончиво ответила я, хотя за родину стало немного обидно.

Впрочем, логично, что местных безбашенных магов может держать в узде только сильнейший. У нас для давления на самых могущественных псиоников есть полиция, тюрьмы, армия, в конце концов. Попробуй я провернуть что-то подобное недавнему фокусу с Маронгом у себя, то, будь пострадавшие даже опасными преступниками – насильниками и убийцами, меня бы закрыли лет на десять в исправительных учреждениях. Или купировали бы способности до второй ступени, медикаментозно и необратимо.

– Ага, оно! – воскликнул вдруг Тейт, резко остановился и схватил меня за локоть, едва плечо не выбив из сустава. – Чуть не пробежал мимо.

Я недоуменно оглянулась по сторонам, отыскивая вход в мастерские. Вокруг метров на тридцать во все стороны расстилался луг с лиловато-голубыми цветами, затем виднелась череда невысоких холмов, белые площадки, живописные груды камней. Остальное терялось в тумане, однако конкретно на лугу ничего особенно выделяющегося не было.

Или было?

Сощурившись, я повернула голову, нарочно рассматривая ближайший участок боковым зрением. И цветы, прежде бледно-голубые, приняли насыщенный пурпурный оттенок, образовывая двухметровый круг.

– Там? – неуверенно спросила я, указывая на него.

Рыжий просиял и энергично мотнул головой:

– Угу. Как заметила?

Действительно, как? Хороший вопрос…

– Почувствовала, наверное.

– Значит, мастер Оро-Ич не ошибся, – подытожил Тейт. – Ну идем, я тебя представлю. К кому напросишься, решила уже?

Я только вздохнула, прокручивая в голове информацию. Ао точно не подходит, если он любитель распускать руки. Ревнивая дамочка, как там ее, Сафира – тоже не вариант. К Аринге рыжего отправляли, чтоб он под ее началом отбыл наказание и восстановил мостовую. Представляю, что из этого вышло… Значит, не стоит.

Оставался один кандидат.

– Ригуми Шаа.

– Отлично! – обрадовался рыжий. – Там, правда, небольшая проблема, но ты справишься, думаю. К тому же идти совсем недалеко! – добавил он и, не позволив опомниться, толкнул прямо в пурпурную куртину цветов.

«Какая проблема?» – хотела спросить я, но в следующую секунду земля под ногами исчезла, и все вопросы вылетели из головы.

Подозрительно знакомые ощущения – полет, теплый воздух… Шрах, кажется, знаю теперь, кто создавал купол над Лагоном!

Надолго аттракцион не затянулся. Перед самым концом вертикального туннеля что-то вроде восходящего потока замедлило наше падение, и я плавно приземлилась. Рядом с воплем спланировал Тейт, с ходу делая стойку на руках, и через кувырок принял нормальное положение.

– У тебя с головой все в порядке? – мрачно поинтересовалась я, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Тейт невозмутимо откинул концы накидки за спину:

– Угу, Ро только вчера проверил. Он вообще часто у меня голову проверяет… почему-то.

– Предупреждать заранее можно?

– В следующий раз – обязательно, – с невероятным обаянием улыбнулся он, и у меня вырвался обреченный вздох: врет ведь.

Рыжая зараза.

Мастерские овеществленного ничто изрядно напоминали убежище свободных. Минут десять мы брели по широким туннелям, ветвящимся и то и дело упирающимся в пропасти. Точно так же пахло морем и сыростью, правда, несколько слабее. Стены и потолок были укреплены полупрозрачным темно-зеленым камнем, похожим на кварц, и представляли собой весьма опасную поверхность с множеством выступающих кристаллов и бритвенно острых кромок. Для пола использовали другую породу, вроде золотистой пемзы, но потверже. Через каждые двадцать шагов с потолка свисала гроздь светящихся розоватых шаров. До одной, болтающейся почти на уровне глаз, я рискнула дотронуться: тугие пузыри, в которые накачана горячая жидкость. От грозди ощутимо несло гнильцой.

Брр.

Дважды навстречу попадались ученики. Первая пара, мужчина в свободном желтом костюме и невысокая пухлая женщина в трико с необъятным голубым шарфом, нас проигнорировала. А вот высокий худощавый парень, беловолосый и красноглазый, угрожающе оскалился. У меня по спине мурашки пробежали.

Сразу вспомнились слова Тейта об иллюзии абсолютной безопасности.

– Слушай, – спросила я, когда патлатый блондин скрылся из виду. – А ты просто доведешь меня до нужной мастерской, а потом уйдешь?

– Ага, – склонил голову к плечу рыжий. И подозрительно скосил глаза: – Ты что, трусишь?

– Ну…

– Я тебя потом заберу, вечером, после своих занятий. Буду ждать на закате там, наверху, – ткнул он пальцем в потолок. – А в мастерской обычно не принято нападать.

«Обычно не принято»? Успокоил, нечего сказать.

Туннель вывел к очередной пропасти. Здесь, к счастью, в отличие от убежища свободных, сигать никуда не понадобилось – с края на край был перекинут широкий мост без перил. Мы миновали его и уперлись в высокую и длинную арку, резко поворачивающую в толще камня. Я шагнула за Тейтом… и едва поборола желание хорошенько протереть глаза.

По моим расчетам, это место находилось на глубине примерно десяти-пятнадцати метров, но потолок испещряло множество окон причудливой формы, через которые лился яркий солнечный свет. Сама пещера оказалась многоуровневой, с выступами и ямами, и дополнительно пространство разделяли каменные столбы, покрытые резьбой. В стенах располагались на разной высоте комнаты-ниши. Запах сырости и моря исчез, зато повеяло сухой листвой и чем-то кисловатым.

А еще здесь находилось одновременно больше учеников, чем я уже успела увидеть за все предыдущие дни. Они не толпились, собирались максимум по трое-четверо. Каждая группка работала над собственным уникальным заданием. Те двое, что сидели ближе к выходу, прямо из воздуха выплетали длинные светящиеся гирлянды. В первой нише по правую руку несколько учеников буквально месили спину какого-то корчащегося существа с кучей клешней. Айр? Следом две девушки просто сидели, взявшись за руки, но камень под ними непрестанно менял цвет: синий, алый, золотой…

– У мастера Ригуми больше семисот учеников, – шепнул Тейт на ухо, приобняв меня за талию. – Тут сейчас триста примерно. Круто выглядит, да?

– Очень, – согласилась я.

Масштаб обескураживал. У нас были небольшие группы, по пятнадцать-двадцать человек. Некоторые лекции в старших классах читали всему потоку, но даже в самой просторной аудитории помещалось сто – сто десять учеников. А тут… Интересно, как мастер умудряется контролировать каждого? Или он не контролирует? Тут самостоятельные занятия или…

С запозданием до меня дошло, что в Лагоне можно забыть о привычных лекциях, семинарах, лабораторных и курсовых. Вряд ли здесь будут отмечать отсутствующих или принимать экзамены… И местные «студенты» совершенно разные – от квадратных дяденек до хрупких мальчишек младше меня вдвое.

– Тейт, – позвала я тихо, – слушай, а как долго обычно учатся в Лагоне?

– Ну… – Он задумался. – По-разному. От двадцати лет и дольше. Кто-то числится учеником, но на несколько лет уходит в свободный поиск. Кто-то занимается у разных мастеров. У вас не так?

Двадцать лет! У меня внутри все похолодело.

– Нет, не так.

– Ничего, освоишься, – хмыкнул он и хлопнул меня по плечу. – Ну я пошел… Айе, чуть не забыл! Мастер Ригуми-и-и!

Крик эхом отразился от стен. Я невольно сжалась, хотя никто из студентов на шум внимания не обратил. А через секунду с потолка сорвалась сверкающая капля, упала рядом с нами – и приняла форму высокого молодого человека в темно-синем трико с серебристой накидкой.

– Звал, Тейт-кан? – дружелюбно спросил… очевидно, мастер Ригуми Шаа.

Ничего особенно странного или жуткого в его облике не было. Лицо – правильный овал, широкие скулы, прямой нос, голубые глаза. Волосы – приятного медового оттенка, совсем короткие, брови – потемнее на тон, подведены, выщипаны кружочками, точнее, каждая представляет собой цепочку из нескольких кружков. Губы подведены тоже – ярко-алым. Ничего такого, Лоран одно время встречалась с музыкантом-неформалом, он вообще красился как девчонка. Но почему-то при взгляде на мастера меня пробрала дрожь.

– Ага, – откликнулся рыжий и пихнул меня в бок: – Это Трикси, моя добыча. Мастер Оро-Ич сказал, что она будет учиться в ложе овеществленного ничто. Я ее к вам привел, ничего?

Ригуми Шаа выгнул брови, что с их формой смотрелось диковато.

– Нет, напротив, – посмотрел он на меня и шагнул ближе, явно чтобы попасть в область действия эмпатического купола. Значит, способности внимающих и поющих у него тоже есть. – Мне льстит твое доверие. О распоряжении мастера Лагона я слышал. Иди, я позабочусь о твоей девочке.

«Твоя девочка»!

Меня вдруг в жар бросило, и отнюдь не от возмущения.

А рыжий, зараза, улучил момент – обнял, поцеловал в шею, потом махнул рукой – и сбежал. Я осталась в полнейшей растерянности и запоздало поняла, что о вещах, по-настоящему важных, не успела спросить.

Двадцать лет обучения! И наверняка это не последний подводный камень. А как здесь принято общаться с мастерами? Некоторые мои одноклассники уезжали учиться за границу и рассказывали, что везде – свои традиции. В восточных институтах все строится на почтении студента к наставнику: никакой инициативы, строгое следование заданному курсу. В западных наоборот – без инициативы и настойчивости рискуешь вообще не написать работу, потому что никто из старших сотрудников возиться с тобой и направлять усилия в нужное русло не будет. Разве что ответит на конкретные вопросы и поможет разработать уже выбранную тему. Ли Фо, кажется, чуть не вылетела у нас из-за этого, потому что до последнего протянула, не решаясь подойти к своему куратору во внеурочное время за заданием.

А здесь-то как действовать, чтобы никого не оскорбить и себя не обидеть?

Мастер Ригуми мелодично рассмеялся и, взяв меня за руку, повел в сторону от входа. Я послушно шла, стараясь не особо заглядываться на то, что творится вокруг, и не задумываться, зачем и как хрупкая девушка закручивает в узлы металлическую трубу двадцатисантиметровой толщины и с какой стати парень в зеленом выращивает цветы на спине у своего напарника, бессильно раскинувшегося на полу.

– Тебе ничего не понятно. Все пугает, такое жуткое и необычное. Верно, Трикси-кан? – спросил через плечо мастер Ригуми. – Не бойся. Я уже обучал странников из другого мира. Последнего – пятнадцать лет назад. Можешь звать меня Шаа-кан, кстати.

Не знаю, как в этом мире, а у нас «можешь сделать то-то» в устах преподавателя – мягкий приказ, читай: «сделай то-то немедленно». Поэтому я послушно повторила:

– Спасибо, Шаа-кан. Это большая честь для меня.

Похоже, я угадала, так как мастер Ригуми расцвел улыбкой:

– Умница, Трикси-кан. Сегодня я сделаю исключение и поговорю с тобой сам. Затем вы будете заниматься с подмастерьем. Хороший мальчик, его зовут Итасэ Ран. Думаю, вы подружитесь.

Я невольно сглотнула. Обычно, когда кто-то предполагает, что вы с кем-то подружитесь, на практике бывает ровно наоборот.

– Надеюсь на это, – осторожно заметила я. – Простите, а мне можно задавать вопросы? Или я должна только слушать?

Глаза мастера Ригуми стали на тон холоднее.

– Ах, Тейт ничего не объяснил? Как на него похоже. Ничего, ты быстро освоишься, Трикси-кан. И – нет, несколько вопросов сегодня задам я, а ты станешь отвечать. Вот с Итасэ сможете поболтать вволю, – с обманчивой мягкостью добавил он.

Опять завуалированный приказ: «Вопросы будешь задавать равным по положению, а со мной, будь любезна, помалкивай, пока к тебе не обратятся». Купол у меня рефлекторно перескочил аж на третью ступень и переориентировался на защиту. Похоже, характер у этого Ригуми при всей внешней податливости – настоящий лед. Обжигающе холодный и с острыми гранями к тому же. Как бы не порезаться.

Тем временем мы добрались до пустой ниши в стене. Мастер Ригуми повел рукой. Воздух задрожал, словно поплыл от жара. Потолок тут же выплюнул осветительную гроздь, а из марева соткались две плотно набитые подушки. На одну из них мастер и сел, указав мне на вторую.

Шрах, как там ноги положено загибать?

Минут пять он меня просто разглядывал. Попытался прощупать защитный купол, но понял, что я заметила, и отступил. Улыбка его стала еще ласковей и слаще. Затем он приказал коротко:

– Создай что-нибудь.

«Что именно?» – хотела уточнить я, но вовремя прикусила язык и задумалась. Первые две ступени, наверно, не подойдут – это фактически гипноз, заставляющий ограниченное число людей видеть несуществующий образ, причем желательно накладывать его на что-то реальное. Полезно, например, когда учитель идет между рядами, а у тебя шпаргалка лежит на самом заметном месте. Можно тихонько превратить ее в чистый лист. Или, к примеру, нацепить другое лицо, чтобы избежать встречи с бывшим на вечеринке.

Третья ступень – уже ближе. Создание визуального образа, который фиксируют даже камеры. Особенно прочные конструкции могут просуществовать долгое время после смерти создателя. Говорят, что легендарная призрачная шхуна «Бродяга», которая является кораблям, обреченным на смерть, – это работа какого-то древнего моряка-псионика. Может, обезумевшего капитана, который в разгар бури понял, что его шхуна обречена…

Я так сконцентрировалась на кораблях, что сама не заметила, как на свободном пространстве между нашими подушками заплескались иллюзорные волны, а из них вынырнул мрачный трехмачтовик в обрывках парусов. Образ был хрупким, дунь – и рассыплется. Над кораблем сгустились тучи, и из них проглянула желтая луна.

– Красиво, Трикси-кан, – сдержанно похвалил мастер Ригуми. И безжалостно добавил: – Но непрочно.

Не знаю, что он сделал, но за какие-то мгновения контроль над иллюзией уплыл к нему. Я ощутила это, как если бы у меня в руках было что-то тяжелое и дорогое, а потом оно вдруг исчезло. Чувство легкости и потери… Хотя глупо, наверное, сожалеть об исчезновении чего-то несуществующего.

Мастер снова повел рукой, и иллюзия изменилась. Появились звуки – плеск волн, скрип дерева в напряженных от ветра мачтах, запахи – затхлая морская вода и гнилые доски. Повеяло прохладой.

– Дотронься, – приказал он.

Я подчинилась. Вода на ощупь оказалась маслянистой и чуть липкой, палуба корабля – шершавой, занозистой. А еще он нырял в волны от каждого прикосновения, как игрушечный. До меня не сразу дошло, что случилось. Нет, осязаемые иллюзии псионики создавали, где-то начиная с пятой ступени. Сложно, однако вполне реально. Фальшивый огонь обжигал человека, но бумага в нем не горела; фальшивое яблоко можно было надкусить, ощутив вкус, но не насытиться. Кислота обжигала, яд травил. Под микроскопом и капля иллюзорной воды, и сотворенный цветочный лепесток выглядели одинаково – хаотически перемещающиеся частицы неизвестной природы, чье поведение и свойства невозможно изучить по одной причине: они все время изменяются, зачастую подстраиваясь под представления того, кто на них смотрит. Компьютеры в половине случаев вообще не фиксировали ничего.

Сплошные загадки… Однако занимались конструированием и моделированием повсеместно. Это как с человеческим мозгом: мы что-то знаем о нем, о чем-то догадываемся, но использовать мозг может каждый…

Ну, почти каждый.

Но один закон действовал для всех псиоников, даже высочайшей ступени: нельзя создать то, чего ты не знаешь. Нет, можно придумать что угодно, но воссоздать, скажем, запах апельсина по картинке невозможно. А мастер Ригуми совершенно точно не нюхал моря из моего воображения, не трогал плохо оструганных досок. На сознание он не воздействовал, считать образы из памяти не мог.

– Как, – прошептала я, оглаживая маленький кораблик. Паруса липли к пальцам мокрыми лепестками шелка. – Не понимаю… Нельзя создать то, что раньше не ощущал. Но он абсолютно такой, как мне представлялось. Так как же… – Я осеклась, вспомнив указание насчет вопросов.

Мастер Ригуми улыбнулся ласково, но глаза у него стали совсем ледяными. Даже море в образе-иллюзии подернулось тонкой корочкой, и корабль застыл, как вмерзшая в лужу бутылка.

– В качестве исключения, Трикси-кан, я отвечу на этот вопрос, прежде чем передать тебя Итасэ. А пока займись делом. Представь, что за тобой гонится враг, который не способен распознать овеществленное ничто. Что ты ему покажешь?

Я без тени сомнения изобразила жуткую хохлатую змею, которая спугнула нас с Тейтом в долине свободных. После этого мастер дал мне еще десятка два заданий. Последнее вообще походило на марафон по конструированию и моделированию: он называл предметы, я должна была мгновенно их воссоздать. Иногда случались запинки. Например, изобразить фуубе удалось только в виде бифштекса. Но когда мастер Ригуми понял, что мне просто-напросто неизвестны значения многих слов, то стал использовать только самые простые.