Текст книги "Другая"

Очередной перевод должен был придти уже неделю назад, но его все не было, и Лидия поняла, что оставшихся средств надолго при таком режиме не хватит. С надеждой заехала в местное отделение банка, но и сегодня перевода не было.

Вернувшись домой, девушка по привычке первым делом решила перебрать почту, которой сегодня мальчишка – посыльный принес необычно много. Судя по маркам на конвертах, ее ожидали новости из далека. При взгляде на стопку конвертов как-то странно защемило сердце в недобром предчувствии…

Первое письмо было с местной маркой. Кто мог писать ей из Парижа? Однокурсники? Даже не смешно. Рука внезапно дрогнула – она узнала почерк своей подруги Натали Дорошенко. Это было то самое письмо, которое наконец то собрался передать Николя. Оказывается, Алеша писал то самое посвящение по просьбе своего друга…

Лидия нервно разорвала второй конверт… Алеша. Как она могла позабыть о нем, о его любви, о том, кто предназначен ей самой судьбой?.. Глаза пробегали по строчкам, пишущим о вечной любви, о готовности ждать ее, в глазах стоял туман, а в груди клокотали душившие ее слезы.

Как же мерзко было у нее на душе!!! Почему так долго шли эти проклятые письма?.. Почему она так поздно их получила? И почему на конвертах стоит парижский обратный адрес – Елисейские поля? Кто их отправитель?

По крайней мере, ответ на свой последний вопрос Лидди собиралась получить незамедлительно и, недолго думая, пешком отправилась по указанному адресу. Но попасть туда хотела не одна она – ее обогнали двое молодых французов, весело обсуждавших, куда отправятся вместе с месье Николя Дорошенко праздновать успешную сдачу экзаменов. С месье Николя… А ведь сколько раз они сталкивались с Лидией в университетских коридорах! И жили совсем недалеко друг от друга! К общению между собой они оба расположены явно не были, ограничиваясь приветствиями, но ведь были здесь с самого начала учебного года!

"Алеша, Алешенька… Как же теперь с этим жить?.."

17.

Что-то ещё она не закончила, что-то очень важное… Письма! На столе сиротливо осталось лежать ещё два непрочитанных конверта.

Лидия вскрыла один. Монмартр… от Андре. Он извинялся и писал, что вынужден уехать на неопределенный срок, утрясти какие то вопросы дома, в Орлеане, откуда был родом. "Люблю, целую, скучаю, обязательно напишу тебе, моя снежная королева"… – так заканчивалось его коротенькое письмо, скорее проходившее на записку.

Лидия со вздохом взялась за последний конверт. Из дома… Захар. Далёким от каллиграфического почерком он писал, что Карл Рихардович скончался на Пасху, не пережив болезни, вместо него управлять взялся его сын, но дела ведутся им ни шатко, ни валко, имение пришло в полный упадок без твердого контроля, поэтому денежных переводов больше не будет. Меж тем пора сеять, отгружать зерно по ранее заключённым контрактам, и ещё имеется много самых разных забот, требующих безотлагательного разрешения.

Лидия решительно поднялась. Видимо, все складывается одно к одному – ей пора ехать домой. В конце концов, уже начинаются каникулы.

Она подошла к шкафчику, в котором всегда хранила сбережения, распахнула дверку и… в глазах помутилось. Ничего! На месте ещё недавно лежавших здесь пачек банкнот ничего не было… Не помня себя, девушка обшаривала полки.

"Такого не может быть! Так не могло…" – слезы застилали ее глаза. Внезапно ее осенило – она никогда не скрывала это место от Андре… Сколько раз при нем доставала оттуда деньги!

– Но… он не мог так поступить со мной, он благородный!!! Не-е-е-ет… Рыдания душили ее, и Лидия уже не пыталась их сдерживать…

*****

Три дня спустя Лидия Ивановна Шеффер, продав кое-какие драгоценности и оплатив из полученных денег дорогу, уезжала из французской столицы, где ее больше ничего не держало…

Город залечил ее старые раны, но, стоило только начать заново учиться доверять людям – нанес новый удар в открытое беззащитное сердце.

"Папочка, как же ты был прав… Всем нужны от меня только деньги… По настоящему ко мне относится только Алеша, он – единственное исключение в этом мире жестокости, человеческой подлости, зла, он – моя судьба…".– думала про себя Лидия, глядя, как один за другим сгорают в камине многочисленные холсты с ее портретами…

"И я не знаю, сможет ли он когда-нибудь меня простить…"

Вновь, в который уже раз перед юной, но уже получившей достаточно бесценного жизненного опыта панночкой расстилается дорога, ведущая ее навстречу своей судьбе. Дорога домой.

Часть вторая

      1.

"Не забывай свою фамилию, дочь. Не радуй своих врагов, а улыбайся, всем назло улыбайся"…– голос отца был, словно живой.

Лидия вздрогнула и очнулась – она умудрилась задремать прямо в карете, в дороге, и тут же ее обступили видения.

"Вы правы, папА, я – Шеффер, и останусь ею, что бы ни случилось. А Шефферы не кланяются невзгодам, наоборот, это нам все кланяются", – к Лидии постепенно возвращалось привычное самообладание, а вместе с ним – непроницаемая маска на красивом лице.

"Только вот любовь за деньги оказалась горькой, папА", – с невольным вздохом добавила она.

Воспоминания о пережитых днях никак не отпускали ее. Вот синеглазый искуситель отбрасывает кисти с красками и подходит к ней вплотную, в его улыбке для девушки сосредоточен весь мир. Страстные объятия, обжигающие поцелуи…

А ведь в тот момент ей казалось, что она наконец смогла по настоящему полюбить. За легковерность судьба всегда требует оплату сполна.

"Никто и никогда не узнает, что со мною было в Париже, пусть это все там и останется. Вернуться я туда уже вряд ли смогу, и уж точно ни словом, ни делом, никогда и никому не дам понять о том, что там произошло," – решила она для себя.

Но она не могла знать, что Николя Дорошенко, напротив, "из лучших побуждений" посчитает нужным рассказать в письме своему нежинскому другу Алексею об университетских слухах, что "состоятельная мадмуазель Шеффер теперь живёт с местным альфонсом -художником, водит его по дорогим ресторациям, а он пишет с нее картины в неглиже и хвастается ими перед своими друзьями. Некоторые из таких картин мне довелось увидеть на местной выставке, организацию которой сама Шеффер же и оплачивала".

…Алексей получил это письмо незадолго до своего отъезда в армию – вовсю разворачивалась русско-турецкая компания, и молодых офицеров последнего года обучения тоже отправляли на фронт. Каждое слово в письме ранило, и позабытая было боль остро отозвалась в сердце. Теперь ему стало понятно, почему почти за год от нее так и не было ни одного письма.

"Как ты могла, Лидия?.. Как? Ты предала меня, предала все лучшее, что было в моих чувствах, предала свою честь"…

Алексей прощался с Натали, ловя себя на том, что гонит из сердца совсем другой образ. Невольно напрашивался непростой для него вывод. Отныне в его жизни нет больше любимой Лидии. Осталась лишь мадмуазель Шеффер, владелица соседнего имения, "купчиха", для которой самое важное – деньги. Пусть так.

По возвращении из-за границы Лидия уже не застанет молодого Косача в нежинском имении.

2.

– Пощадиииите, пани!!! – этот голос, казалось, рвал барабанные перепонки, отдаваясь в каждой клеточке мозга.

Худой и бледный молодой человек с жидкими слипшимися волосами и с трясущимися руками, все тело которого уже было в рубцах от хлыста Захара, казалось, мог вызывать лишь жалость, но только до того момента, пока во всей безобразности не открылась правда о его делах.

Себастьян Карлович был сыном их старого управляющего, поэтому Шефферы, понимая, что рано или поздно придется искать Карлу замену, не видели ничего удивительного в том, что сын все чаще занимался делами поместья совместно с отцом. В последние месяцы в связи с болезнью отца он фактически вел все дела сам, ездить по делам старик уже не мог, ограничиваясь подписанием документов и денежными переводами для Лидии в Париж. На переводы деньги находились, а вот все остальное каким то необъяснимым образом приходило в упадок. Оборотные средства таяли, стало резко не хватать денег на покупку хороших семян, на своевременные расчеты с кредиторами. Внешне при этом все выглядело правильно и четко, но поступавшие от сделок деньги загадочным образом исчезали со счетов, словно растворяясь в воздухе.

Лидии чуть ли не сразу с дороги пришлось засесть за отчеты, писавшиееся сначала Карлом Рихардовичем, а потом Себастьяном. По ним вроде как все сходилось… Запершись в рабочем кабинете отца и разрешив Захару беспокоить ее только в самых крайних случаях, она часами скрупулёзно сверяла каждую цифру. Новые поставщики, незнакомые раньше фамилии…

Сто рублей Илья Фридман, триста, вот снова этот же Фридман. Стоп! Кажется, нашла… Все оказалось просто – часть денег, поступавших от сделок, "уходила" через подобных Фридманов, и дальше – за пределы нежинских и, скорее всего, российских банков. И со временем эта часть становилась все больше. Видимо, старый Карл Рихардович, силы которого все больше подтачивала болезнь, со временем совсем перестал контролировать работу сына. После смерти Карла Рихардовича все стало ещё легче.

"Поехали в банк," – коротко бросила Лидди Захару, забираясь в экипаж.

Суммы, ушедшие со счетов за полгода, впечатляли – Лидии, ни в чем не отказывавшей себе в Париже, не под силу было бы израсходовать даже десятую часть.

Панночка нервно закурила прямо на крыльце нежинского банка. Выпустив дым, посмотрела в глаза подошедшему к ней Захару:

"Скажи мне, Захар, как поступают с ворами? С тем, кто без зазрения совести разворовывает, раз за разом обманывая доверившихся ему людей?"

Немногословный Захар лишь кивнул на кнут в немаленьком кулаке:

"Хотите – убью?"

Хозяйка благодарно посмотрела на него:

"Сам управлять имением сможешь? Никому больше не могу доверять…"

"Смогу, коли Вы скажете", – был ответ.

Себастьян отпирался недолго, а после содержательного разговора с Захаром отдал ему свою записную книжку с полными суммами средств, перешедших к нему в результате производившихся махинаций…

"Все вернуууу… До копеееейки… Пощадите, паниии...." – Себастьян подписывал платежные бумаги, и из разбитого лица его прямо на белые листы капала алая кровь…

"Врага уничтожают раз и навсегда. Недобитый затаившийся враг в разы страшнее врага явного".

"Отец, скольких ошибок позволила бы мне избежать твоя мудрость" – Лидия изо всех сил пнула бывшего управляющего носком изящной французской туфельки.

Ночи в холодной он не пережил.

3.

После того, как серьезные финансовые вопросы так или иначе уладились, а текущие дела можно было временно поручить Захару, Лидия решила уделить время для дружеских визитов.

Первым делом она отправилась к подружке Натали Дорошенко. Скучавшая после приезда из Киева подруга была ей рада.

– Лидди, душечка, как же я счастлива… Как ты хороша в этом наряде… Он оттуда?

– Оставь, Натали, лучше расскажи, какие здесь новости?

– Ну нет, это я хотела бы послушать новости из Парижа, у нас здесь все традиционно скучно.

Наконец, уделив достаточное, по мнению Натали, время парижской моде и развлечениям, Лидия смогла узнать, что Алексей Косач две недели как уехал на войну вместе с другим их соседом, Григорием Червинским, в имении Косачей сейчас заправляет Софья Станиславовна, мать Алеши, а Николай Дорошенко, вернувшись из Парижа, практически сразу уехал в Киев к новому месту службы.

– Знаешь, душечка, я никак не могу себя простить, что показала тогда тебе то письмо Косача, оно ведь было просто поздравительным, Алексея просил об этом Николай.

– Пустое, Натали, я все понимаю. Получила твое письмо через Николя. Но… если он ещё тебе напишет – расскажешь? – тонко улыбнулась Лидия.

– Непременно, – пообещала Натали, а про себя вздохнула – все таки хорошо, что Лидди не знает о других письмах Косача, которые были написаны для нее, Натали, уже без всяких просьб со стороны Николя. Когда-нибудь, возможно, у Натальи хватит смелости о них рассказать подруге.

От проницательной Лидии, тем не менее, не укрылась перемена в ее настроении.

– Что такое, Натали, я ещё чего-то не знаю?

– Нууу… В любом случае, Лидди, кто и что бы тебе не говорил – я не люблю Алексея, ни капельки.

– А… он? – невольно сорвалось с губ Лидии.

– Ну ты же знаешь Алёшу, он такой романтичный, увлекающийся. И что в его голову может придти – никому не известно…

– Натали, ты никогда не умела врать… Вы встречаетесь с Алексеем? – Да нет же… Просто он себе внушил, что влюблен в меня, хотя я совершенно не давала повода. Успокойся, Лидди, у нас ничего нет и быть не может.

Поболтав ещё с полчаса с подружкой Натали, Лидия засобиралась домой. Уже на выходе из дома Дорошенко она увидела, как что к крыльцу подъехал ещё один экипаж, и из него вышла средних лет женщина с измождённым лицом.

– Софья Станиславовна Косач пожаловали, – послышался голос дворецкого.

«Интересно, зачем она приехала? Надо будет это разузнать».

*****

Большой тайны бедственное финансовое положение семейства Косач не составляло – уже на следующий день Лидия знала, что в округе не осталось никого из соседей, перед которыми у Косачей не было бы долговых расписок, а само имение уже с полгода как было заложено банку.

– Да, похоже, хозяйственными вопросами никто у них всерьез не занимался… Уникальная безалаберность… Как можно, имея столько земли и неплохой урожай, дойти до такого положения дел? Они что же, совсем не контролируют своих управляющих? – удивилась про себя Лидия.

На следующий день ее экипаж уже стоял возле имения Косачей.

– Я предлагаю Вам свою помощь, Софья Станиславовна. Всегда знала вашего сына Алексея только с лучшей стороны, он честен и благороден, как никто. Но я не понаслышке знаю, какими ворами могут быть управляющие. Чтобы разрешить Ваши проблемы – о какой сумме денег идёт речь?

Софья Станиславовна не верила своим ушам:

– Вас нам сам Боженька послал, Лидия Ивановна, – растрогалась женщина. – Если я не найду средств на текущие выплаты – быть нам с семьёй в долговой яме. Как умер Федор Васильевич – все пошло наперекосяк…

– Знаете, Софья Станиславовна, мне кажется, без толкового управляющего Вам не обойтись. Я постараюсь найти для Вас подходящую кандидатуру. И не спорьте – жалование он будет получать у меня, и отчёты о делах предоставлять мне. Думаю, есть шанс у Вас все наладить, – Лидия покровительственно улыбалась.

Как ни странно, беседуя с этой женщиной много старше себя, именно она чувствовала себя гораздо более опытной.

"Если я хотя бы так смогу тебе помочь… Алеша, милый, это самое малое, что я могу сделать, чтобы искупить свою вину перед тобою"…

– Расскажите мне, пожалуйста, пишет ли Алеша? Как он там? Софья только вздохнула – писем от сына пока не было.

"Пока человек живёт – он надеется на лучшее, – наконец произнесла она. И эти надежды часто бывают не напрасны… Алексей вернётся, я знаю".

Этой же надеждой жила и Лидия.

4.

На своё восемнадцатилетие Лидия давала пышный бал, собравший всю нежинскую знать. Разумеется, не обошлось и без семейства Дорошенко.

Вот её приглашает на танец приехавший по такому поводу из Киева Николай. С вежливо – отстраненной полуулыбкой Лидия соглашается.

– Не могу не отметить Вашей оперативности в передаче почты, – не смогла она сдержаться, когда они кружились по залу. – Но все равно, спасибо.

– Всегда к Вашим услугам, Лидия Ивановна, – парировал Николай. – Право, у каждого из нас там было достаточно своих дел. Разных, о которых другим лучше ничего не знать, не так ли, любезная Лидия Ивановна? Что с Вами? Вы так побледнели…

– Здесь душно, выйдем.

Едва они оба оказались на улице, как Николай схватил и крепко прижал к себе девушку.

– Пустите! Но тот только сжал ее ещё сильнее, прижался к губам.

– Да пустите же меня! – за ее словами последовала звонкая пощёчина.

– Что же, я недостаточно хорош для Вас, Лидия Ивановна? Зачем Вам этот нищий Косач?

– Не Вам судить…

– Зря Вы так, дорогая, я, к примеру, не был бы так щепетилен. Вы ведь понимаете, как для него важна честь?

– О чем Вы?

Наслаждаясь ее растерянностью, Николя провел пальцами по лицу Лидии, задержался на ее губах.

– Вы великолепны, мадмуазель Лидия, просто само совершенство, никакого сравнения с портретами. Я бы тоже хотел написать этот прекрасный профиль…

У Лидии перехватило от возмущения дыхание.

– Но, увы, я не французский художник, которому было все позволено.

В этот раз пощёчина уже напоминала оплеуху.

– Вы негодяй, – Лидии, наконец, удалось вырваться из его рук.

– Как думаете, как отреагирует честный и благородный Косач на вольное поведение своей возлюбленной вдали от него? А ведь мы могли бы договориться… Какова цена Вашей чести, мадмуазель Шеффер?.. – его слова звенели в ушах, отдаваясь там набатом.

– Мне не о чем с Вами разговаривать… – Лидия стремглав рванулась обратно в зал, к гостям.

Сардонический смех Николая преследовал ее. Красивый праздник был безнадежно испорчен, теперь ее уже ничто на нем не радовало. Только сила воли позволила имениннице вести себя как ни в чем ни бывало до самого его окончания.

*****

Теперь Алеша все узнает… Лидия почему то была в этом уверена. Даже если сейчас у Николая не было возможности рассказать все Алексею, это лишь вопрос времени, молчать он точно не станет.

"Что я ему такого сделала?" – спрашивала себя Лидия, но ответа найти не могла. Казалось бы, знакомы с детства, сколько раз все вместе веселились в доме Дорошенко.

"Неисповедимы пути Господни… Это наказание за мою легковерность. А за ошибки жизнь требует оплату сполна. И ее цену придется заплатить".

Николя предлагал договориться? Что ж, она попробует…

*****

– Мадмуазель Шеффер, надо же, какой приятный сюрприз, – Николя в приветствии целовал руку Лидии, а в карих глазах его таилось ехидство.

– Я почему то был уверен, что Вы придёте.

– Я не буду делать вид, что мне приятно наше общение. Я приехала задать Вам один вопрос – сколько стоит Ваше молчание?

– Надо же, какой деловой подход. Сразу видно, что Вы дочь своего отца… Но обижаете, Лидия Ивановна, как Вы могли подумать, что я смогу брать с прекрасной дамы деньги? Не волнуйтесь, Вы не потратитесь, – его взгляд стал масляным, он будто бы ощупывал глазами ее тело.

– Просто разрешите мне иногда навещать Вас… Будьте со мной поласковее, ведь Вам это ничего не стоит, не так ли? – он обнял руками ее за плечи, приподнял ее голову за подбородок, заглядывая в глаза.

– Не прикасайтесь ко мне, я скорее убью Вас! – Лидия отстранилась.

– Какой ты можешь быть… Яростной… Прекрасная королева в гневе. Но такая ты мне ещё больше нравишься, – его внезапный переход на «ты» и интимный шёпот ещё больше разъярили девушку.

– Но вот Вы мне никогда не нравились. Моя судьба – это Алексей.

– Алексей, Алексей, снова Алексей… – Николя в ярости сжал кулаки. – Почему всегда он был первым, во всем?!!

– Он честен и благороден, а Вы – просто мразь! – Лидия посмотрела в глаза молодому человеку, во взгляде ее сверкнула молния.

– Тем неприятнее будет ему узнать о Ваших парижских приключениях.

– Да кто Вы такой, чтобы меня осуждать? Образец добродетели?

– Я… – взгляд Николя мгновенно стал серьезным, из голоса пропал сарказм. – Я – всего лишь тот, кто способен Вас любить. По настоящему. Бредить Вами каждую ночь… Только Вы все равно этого никогда не увидите и не оцените. И мне все равно, что у Вас до этого кто-то был. Хотите брака – извольте, мы хоть сегодня объявим о помолвке.

– Не хочу… Видеть Вас больше не желаю, никогда, Вы мне противны, – слова с хрипом вырывались из ее горла.

– Тогда не обессудьте, любезная Лидия Ивановна, – Николай снова сумел взять себя в руки, теперь в голосе его слышалась насмешка. – Считайте, что мы с Вами не договорились.

– По миру пущу. Клянусь, все сделаю, чтобы Вы пожалели о своем рождении на свет.

– И Вам всего наилучшего, Лидия Ивановна…

Стремглав вылетев из комнаты Николя, взвинченная Лидия не заметила, что по ту сторону двери замерла ее подруга Наталья.

5.

Как такое может быть?.. Два самых близких для нее человека – враги? Или.. не враги? Разум Натальи отказывался понимать происходящее. Ее всегда сдержанная подруга только что буквально пролетела мимо, с невидящим взглядом и перекошенным от ярости лицом.

Наталья робко заглянула в комнату. Николя сидел на стуле согнувшись, и казался глубоким стариком. Из него как будто бы выпустили весь воздух – невольно подумалось Натали.

– Что-то случилось, братец? – сочувствительно спросила она.

– Да так, мелочи, сестрица. Случилась жизнь, – он улыбался, но вздох его был печальным.

– Это как-то связано с Лидди? Мне кажется, я ее только что видела. Странно, что она сюда приехала и не заглянула ко мне.

– Да так, не сошлись с ней в одном… деловом предложении, – усмехнулся Николай. – А вообще, не стоит совать свой красивый маленький нос во взрослые невеселые дела, сестрёнка.

– Ну вот, как всегда – меня считают глупым ребенком, – невольно вздохнула Натали.

Услышать из-за двери ей удалось немного, но и этого хватило для размышлений.

*****

В душе Николя поднималась буря. Да как она посмела так разговаривать с ним! Сколько ненависти было в этих голубых глазах, глазах, за которые ничего не жалко отдать.

Он не помнил, чтобы Лидия хоть когда-нибудь плакала, даже когда была ещё маленькой девочкой, и он нарочно задирал ее. Сколько времени он пытался позабыть о ней! И порой ему казалось, что забывал, но только до того момента, как доводилось снова ее встретить, увидеть этот всегда холодный, надменный взгляд.

Сегодня он наконец нашел в себе силы признаться ей в своих чувствах, предложил ей все, что только мог предложить, и все ради чего? Чтобы снова натолкнуться на ее ледяной презрительный взгляд, услышать это "Вы мне противны"…

Но он заставит ее смотреть на него по другому! Он представил себе иной взгляд Лидии – умоляющий о пощаде, жалкий. Его, Николя, умоляющий. А он уже решит, пощадить ее, или нет. Вот его руки смыкаются на ее нежной белой шее, там, где пульсирует синяя жилка, сжимаются до боли, до кровоподтёков. От этого нарисованного фантазией зрелища унижения столь желанной и одновременно ненавистной теперь женщины его немного отпустило.

"Я найду способ заставить тебя умолять меня о пощаде. Из Киева это будет сделать даже проще. Говорят, пани Шеффер плохо обращается со своими холопами. Даже вроде как ходили слухи о загадочной смерти ее управляющего, сразу после ее возвращения из Франции. Что ж, он, Николя, сумеет настоять на расследовании этого инцидента. Если для этого придется побыть защитником "сирых и униженных" – значит, так тому и быть…

6.

Через две недели Лидии Шеффер был вручён курьером срочный пакет из Киева о необходимости явки в тамошний отдел полиции "для дачи показаний по делу о гибели вольнонаемного господина Грумберта С.К.".

– Странное дело… Вроде как в Нежине все было давно улажено, я ведь ездила тогда к начальнику полиции, – поделилась она своими мыслями с Захаром.

– Похоже, кто-то в Киеве был очень заинтересован дать этому делу ход.

– И я даже знаю, кто. Но ехать придется.

– Я с Вами, пани.

Полуторачасовой разговор с урядником буквально вынул из нее всю душу. Она вновь и вновь в подробностях рассказывала о хищениях крупных денежных сумм, совершенных Себастьяном Карловичем, о том, как выявила их и собиралась уволить нечистого на руку управляющего.

"Все деньги он мне вернул, претензий к нему больше не было. Я его не убивала, я бы так не смогла".

– Она никого не убивала, это сделал я, – Захар без стука вошёл в допросную, и его слова прозвучали громом среди ясного неба. – Я узнал о хищениях, он стал мне угрожать, а когда я рассказал все вернувшейся из-за границы пани Шеффер, была драка, и я… немного не рассчитал силу, – при взгляде на его внушительную фигуру сомневаться в этом не приходилось.

"Себастьян Карлович Грумберт, худощавого телосложения, рост 1,60" – невольно бросилось в глаза уряднику сухая протокольная запись.

После внесения внушительной суммы залога Захар был отпущен под поручительство пани Лидии Ивановны Шеффер, и вскоре карета Шефферов уже выезжала из Киева в направлении имения.

– Зачем ты взял это на себя, Захар? – в голосе Лидии сквозило сочувствие.

– Я не дам Вас в обиду, пани Лидия. Я лишь сделал то, что был должен.

Слезы искренней благодарности подступили к глазам Лидии, и она поспешила отвернуться, чтобы не быть замеченной в своей слабости.

– Не плачьте, пани. Меньше всего я бы хотел, чтобы Вы плакали, – с неожиданной для него нежностью Захар коснулся своей огромной ладонью щеки девушки. И она не убрала эту руку.

– Я очень благодарна тебе, мой друг.

*****

"Все напрасно! Столько усилий было приложено им для назначения нового расследования по факту смерти этого Грумберта, и что в результате?.. Это чертов новый управляющий Шефферов, превышение им пределов необходимой обороны… Штраф в доход государства".

Лидия Ивановна ещё и сама посчитала нужным выступить в суде в защиту своего работника, характеризуя его только с лучшей стороны. Ее заступничество сыграло свою роль. Наверняка, нечасто так поступают знатные дамы, чтобы защитить своих бывших крепостных. И кто после этого, глядя на ее ангельское лицо, будет верить байкам о ее жестоком с кем-то обращении? В итоге он только сыграл ей на руку.

"Да, приходится признать, эта карта мною отыграна" – вздохнул Николай Дорошенко.

Сегодня его ничего не радовало, даже объятия его новой пассии Елены, волею судьбы бывшей замужем за его непосредственным начальником – вице-губернатором Киева.

7.

"Нет, с Александром Васильевичем Дорошенко мне пока на равных не тягаться, растопчет и не заметит", – с сожалением вздохнула Лидия, перелистывая перечень сделок, совершенных Дорошенко в гильдии за последний год.

Цифры на контрактах впечатляли, но какой то явной подоплёки не просматривалось. "Или она очень хорошо спрятана," – поморщилась Лидия. Сколько денег пришлось потратить, чтобы получить к ним доступ, и толку!

"Только из уважения к Вашему батюшке, Лидия Ивановна"…

Но она должна, просто обязана отомстить, найти способ и ударить побольнее. Если до истории с Грумбертом она ещё не решалась на активные действия, то теперь сомнений больше не осталось. Пусть будет око за око, зуб за зуб. Принцип стар как мир, но что в этом мире с тех пор изменилось?

"Нет, здесь придется действовать по другому. Если Николя – значит, Николя. Он в последнее время высоко взлетел, целый адъютант вице-губернатора. Но падать с высоты обычно больнее. Стоит проверить, так уж ли кристально чиста его репутация, как он хочет это показать?"

*****

– Натали, душечка, можно ли задать тебе нескромный вопрос? Только пусть это останется между нами, – как бы между делом обронила Лидия в разговоре с подругой.

– Да, конечно, – Натали вся внутренне напряглась, в ее памяти ещё жива была случайно подслушанная сцена между ее подругой и братом.

– Это касается Николя, – подтвердила ее догадки Лидия. – Скажи мне – у него сейчас есть кто-нибудь?

"Нет, между ними точно что-то есть, что это, если не ревность?" – Натали все больше убеждалась в своей правоте.

– Я ничего об этом не знаю, он не делится со мной своей личной жизнью. Насколько могу догадываться, он не раз кем-то увлекался, но чтобы это было серьезно – нет.

Разумеется, встречной откровенности подружка Натали от Лидии не дождалась.

*****

Спустя через несколько дней Лидия вела переговоры с невзрачным человеком из детективного агентства, которого привез к ней из Киева Захар.

"Мне нужно знать все о человеке по имени Николай Александрович Дорошенко, он адъютант нынешнего вице-губернатора. Где он бывает, с кем встречается, в особенности – с кем встречается", – подчеркнула голосом Лидия.

"Да, но – следить за домом самого вице-губернатора… Это потребует дополнительных затрат".

Лидия бросила на стол пачку ассигнаций.

"О затратах не беспокойтесь, о них буду беспокоиться я. Ваше дело – это результат. Отчёты направляйте мне почтой, если будет срочность – курьером".

Человечек кивнул, поклонился и вышел.

*****

Новости не заставили себя ждать. Спустя две недели тот же человек из агентства докладывался Лидии.

Слежка за Дорошенко-младшим изначально ничего подозрительного не выявила. Обычная жизнь в губернской столице молодого человека, обремененного отцовскими деньгами.

Но через несколько дней удалось понаблюдать, как он едет в какой то дом, в противоположной стороне города от дома вице-губернатора, а следом туда же подъехала некая женщина.

– Ничего удивительного в ситуации с молодым и холостым мужчиной, – прокомментировал человек, – но вот экипаж, в котором она приезжала… Это был экипаж самого вице-губернатора. Нам удалось выяснить, что эта женщина – его жена. Они встречаются пару раз в неделю, вот по этому адресу, – он протянул Лидии лист бумаги с адресом.

Голубые глаза Лидии вспыхнули холодным огнём мести.

"Вот, именно таких сведений мне и не хватало… Посмотрим, что Вы теперь скажете, пан Дорошенко"…

Вслух же она лишь сдержанно поблагодарила детектива, щедро оплачивая проделанную им работу.

*****

Через пару дней на рабочий стол пожилого киевского вице-губернатора легло анонимное письмо, в котором рассказывалось о встречах его тридцатилетней жены Елены и молодого адъютанта Дорошенко Николая, с указанием адреса, по которому эти встречи происходили.

"Эти люди втаптывают в грязь Ваше честное имя, и делают это без зазрения совести практически на Ваших глазах", – этими словами заканчивалось короткое письмо.

Вице-губернатор почувствовал, как все поплыло у него перед глазами. В тот вечер его увезли в киевскую больницу с сердечным приступом.

…Лидия с нетерпением ждала новостей из дома Дорошенко. Каких угодно – начиная от позорного изгнания потерявшего берега гуляки из дома высокопоставленного чиновника, и заканчивая дуэлью. Но неделя проходила за неделей, а новостей все не было, хотя Лидия регулярно навещала Натали, осторожно ее выспрашивая и, тем самым, ещё больше убеждая ту в своих подозрениях о тайной связи подруги с ее братом. Даже вопрос о письмах от Алексея Косача не звучал теперь из ее уст так часто. Откуда импульсивной красавице было знать, что столь ожидаемый ею разговор с молодым любовником жены будет отложен обманутым мужем на неопределенный срок, и состоится только через несколько лет?

Но факт остаётся фактом – чиновник вернулся на своё рабочее место, а Николя оставался при нем адьютантом. Возмущение Лидии о впустую потраченных усилиях было практически таким же, как перед этим у Николая.

Странная складывалась ситуация – он не знал о направленных против него действиях Лидии, она якобы не знала о причастности к ее неприятностям Николя, но во всем уезде теперь не было более непримиримых врагов.

8.

Черные мысли не отпускали Лидию.