Текст книги "Последняя башня"

ИЦ: Кто главный?

АР-5: Синиша. Он считается самым опасным среди нас. Потому что рвал голыми руками уродов. Его даже мутанты боятся. По слухам, Синиша хочет уничтожить Вавилон. Пока он пытается подорвать башню подпольной торговлей наркотиками и органами низкого качества.

ИЦ: Значит, Собачники являются самой влиятельной группировкой на подземных уровнях?

АР-5: Почти. Есть еще Первые Дети. Ими управляет Ашанти.

ИЦ: Что это за группа и где расположена?

АР-5: Они очень далеко от Тракта. Нужно идти долго на юго-восток. О них мало известно. Но они приручили уродов. Иногда встречаются с Торгашами. Говорят, что Ашанти приезжала туда на колеснице из десяти мутантов.

ИЦ: Можете примерно представить количество людей на нижних?

АР-5: Нет. Наверное, больше полумиллиона. Я не знаю. У меня есть встречный вопрос, но всего один.

ИЦ: Да?

АР-5: Вы усыпите меня, как и всех других подземных?

Вавилон, уровень 5. Центр всеобщих благ

Лаки сидел на крыше заброшенной таможенной вышки неподалеку от свалки и глядел на микромир под своими ногами. Только недавно он протаскивал контрабандистов по этим местам, пользуясь темнотой, беспорядком и жутким шумом от постоянно курсирующего транспорта. Это точно было одну жизнь назад. После расчистки мусора спрятаться будет сложнее. На то, видимо, и расчет.

Глаза отрешенно обследовали стены первого уровня, но он точно видел сквозь них. Знал, какие за ними трубы. Какие норы. Лазейки еще оставались, ведь башня состояла из невообразимого переплетения ходов и комплексных систем вентиляции и водоснабжения. Даже сами верхи «Фау» уже не помнили, что они построили. Взгляд уткнулся в едва различимые кольца у подножия башни, у самых таможен. Шлюзы. Под ними начинался другой мир – так называемый Общий Тракт, огромный туннель одной из мертвых корпораций, ведущий в лабиринт хаоса. Когда «Фау» обнаружили, что подземные люди заразны, они задраили главный вход в башню, отрезав путь тысячам людей – тем, кому обещали помощь и кров. Рассказывали, что после Первого Контакта шлюзы пытались демонтировать. Взорвать. Расплавить. Безрезультатно. Так на долгие годы два мира оказались разделены. Но, несмотря на закрытие, «Фау» вынужденно приняли еще пару сотен мигрантов, пробравшихся через пустые шахты. То были одиночки, отбившиеся от своих кланов и готовые охотнее принять смерть на Вавилоне, чем оставаться внизу. Отсылать их назад или усыплять не стали. Так велел недавно умерший Руфус Гор, голос совести их разношерстной склочной нации. Над ними смилостивились. Даровали санацию.

…Среди тех, кого пощадили, оказался и мальчик одиннадцати лет, зовущий себя Счастливчиком. Lucky – слово на давно забытом английском языке, замененным общим наречием. Это прозвище было почти созвучно его настоящему имени – Лассе, которое он не очень любил. Что же, парень и впрямь везунчик… Стал вавилонянином.

Шахты залили бетоном и, к счастью, отрезали его от подземных сородичей на несколько лет.

Воспоминание о давних событиях прильнуло так близко к глазам, что Лаки перестал видеть первый уровень. В мыслях он вернулся в тот первый день, когда на него упал свет прожектора и уставились лица в респираторах. Много воды утекло с тех пор. Маленькие лазейки в канализациях появились позже и использовались исключительно в интересах кланов, решивших взять башню иначе – торговлей наркотой, а за ними пришли и дилеры по «запчастям». Они пролезали на Вавилон небольшими группами, а у таможен их ждал Лаки, в чьей кудлатой голове безостановочно строились подпольные маршруты. Но он не сам выбрал жизнь на два мира. Один раз Лаки перестал встречать контрабандистов, надеясь соскочить. Так его нашли в дебрях Вавилона, избили, и пришлось вставлять новый зуб. Синиша издавна обзавелся глазами и ушами на башне. Татуировка на запястье все еще ныла и жгла, напоминая о недавней встрече. Что-то готовится в лабиринтах бункеров, и это не мелкая выходка…

Он посмотрел на светящегося питбультерьера. Чертовы приветы с того света. И закрасить ведь нельзя, неоновая краска пробивалась поверх любой другой… «Выжечь, что ли?» – мелькнула в голове отчаянная мысль.

– Эй, Лаки, мать твою за ногу, – сипло раздалось откуда-то снизу. – Долго балду будешь пинать? Всеобщий сбор в Центре. – Это был Степан.

– Офигеть, я думал, ты немой, – хмыкнул Лаки, слезая вниз и следуя за вереницей работников в общий зал на очередной инструктаж.

* * *

Верука растерянно слонялась от стула к стулу, пытаясь найти свой жакет. Она кинула его на свободное сиденье во время очередного инструктажа в лекционном холле Центра, но так спешно ринулась к своей команде, собравшейся в противоположном углу, что про жакет вспомнила только в конце.

Переступая через смятые пластиковые стаканчики, она методично оглядывала стул за стулом. Но, похоже, дорогой предмет одежды пропал с концами. Последние люди утекали из зала, и она, раздосадованная, побежала следом в надежде поймать воришку.

– Ох, мои пятки, – проворчал знакомый ленивый басок, когда Верука врезалась в спину вездесущего Лаки.

На нее уставились черные, как смоль, глаза. Он сошел бы за черта. Что-то дьявольское было в этих растрепанных кудрях, узких скулах и кривой ухмылке. Верука невольно стушевалась. После одиозной сцены их знакомства она избегала его, не зная, чего от него ждать. Лаки мог сойти и за дурачка, и за больного отморозка, смотря кто в нем проснется с утра.

– Чего глаза на мокром месте?

– Жакет потеряла, – на самом деле чуть не плача сказала она. – Может, видел? Такой красивый, цвета еще менял в зависимости от освещения.

– Вот же горе, – без капли сочувствия ответил этот чурбан. – Не видал.

– Ну почему я такая растеряша!.. – с отвращением к себе пробормотала Верука.

Он свысока посмотрел на нее с пляшущей в глазах усмешкой. Верука в поисках жакета напоминала несчастного щенка, бегающего по кругу за своим собственным хвостиком.

– Зато сегодня ты выучила важный урок.

– Какой? – уныло спросила она.

– Меньше ценностей – меньше потерь. – Показалось, что в этой фразе отразилась негласная философия самого Лаки.

Почти все вокруг разошлись, и в коридоре растеклась привычная тишина. Верука топталась на месте, кусая и без того лохматые губы. Лаки уже хотел распрощаться с ней с очередной шуточкой-маршруточкой, как из другого конца коридора до них донеслись голоса.

– …Обсудить лучше сейчас. Для тебя это много значит, я уверена.

– Вы правы.

Вдруг произошла странная вещь. Лаки резко втолкнул Веруку в ближайшую подсобку и шустро прикрыл за собой дверь. Та и пикнуть не успела. Впрочем, как и понять, что происходит. Теперь оба торчали в темноте, в окружении уборочных принадлежностей, и запах пыли буравил им ноздри. Сквозь прорези в двери виднелся коридор. Шаги приближались, и голоса нарастали. В просветах задрожали образы Майке и – к их большому удивлению – Миккеля.

– Тебе нужно время, чтобы подумать? – тихо спросила Майке.

Миккель покачал головой, выглядя слегка взволнованным, что было редкостью. Он почти никогда не проявлял эмоций, еще больше убеждая окружающих, что он наполовину робот. Только изредка проступала тень вкрадчивой улыбки.

– Я согласен. Я смогу приносить большую пользу на таможнях. Но почему вы сообщили только сейчас?

Верука попыталась что-то сказать, но Лаки быстро зажал ей рот ладонью.

– Это все решалось буквально в последние дни. Было бы глупо делиться с тобой обещаниями, которые я не смогу выполнить. С завтрашнего дня ты больше не с ними. Ты идешь на инструктаж с другими таможенниками, среди которых, кстати, есть и пара твоих бывших коллег. Мы не можем позволить первоклассному бойцу собирать мусор до конца дней. Это не твой уровень.

Ее голос звучал слишком сладко. Если бы осы делали мед, он был бы как Майке – ядовитый и удушливо-приторный. Оставалось только гадать, как Миккель на самом деле воспринимает комплименты от их куратора-Цербера.

– Если там будут люди из нашего расформированного отряда, я гарантирую безопасность сектора.

– Прекрасно. Случаи проникновения наверх участились, и недавно уничтожили около восьми новых лазеек. Но это как дракону голову отрубать. Говорят, что «подземные» навострились проносить бомбы внутри себя. Им нельзя проникнуть на Вавилон. У таможенников отличные сканеры для интроскопии, но, если кто-то все-таки прошел выше, считай, что башня пала. Ходят слухи, что все кланы стекаются в один сектор подземелья. К Собачникам.

Верука ощутила, как Лаки вздрогнул. Или ей показалось…

– Тогда сделаю все, что в моих силах. Есть теории о причинах этой миграции?

– Домыслы – не часть моей работы. Твоя же задача – обеспечивать безопасность.

Она вытянула руку, и он пожал ее.

– Ты умный парень, Миккель. Сообщай о любых подозрительных вещах мне, я доложу нужным инстанциям. Бояться надо не только чужаков, – туманно завершила она.

Миккель коротко кивнул. Майке скупо ему улыбнулась и скрылась в своем кабинете. Солдат тоже исчез из виду. Его шаги еще какое-то время слышались в коридоре, но вскоре они стихли.

Верука сидела ни жива ни мертва. Она так и не поняла, почему Лаки вдруг решил спрятаться и подслушать разговор, никак к ним не относящийся, но каким-то образом уже стала соучастницей кудлатого. В последнее время все втягивали ее в темные истории. Некоторое время оба сидели в тишине. Стены кабинета Майке были прозрачными, и она могла увидеть, как из кладовки выходят ее подопечные. Сцена обещала быть сомнительной, поэтому они не осмеливались выйти.

– Ты что творишь? – шепотом спросила Верука.

Во тьме искусственный глаз Лаки был единственным, что слегка освещало это узкое пространство. Его красная точка вперилась в нее, усилив впечатление, что она болтает с молодым чертом.

– Смотри-ка, а робокоп наш только кажется тихоней, – заинтересованно ответил Лаки. – Но умеет целовать зад кому надо. Видала, как Майке его продвинула?

– Да это логично, дурья твоя башка, – свирепо прошептала она. – Он в отличие от вас… – и она запнулась, поняв, что начала не совсем в этичном ключе.

Лаки ухмыльнулся, и в инфракрасном отсвете его глаза это вышло жутко.

– В отличие от нас, да, продолжай. От нас… каких?

– Я не-не-не то имела…

– Но имела. И то, и это.

В словах Лаки вечно витала какая-то двусмысленность: либо циничная, либо пошлая. Верука злилась и чувствовала себя беспомощной. Больше всего хотелось выйти из этой комнаты, но снаружи была Майке. Даже не совершая ничего противозаконного, все чувствовали себя виноватыми в ее глазах.

– Да не, ты права, – ничуть не обидевшись, ответил Лаки спустя минуту. – Мы шушера, это верно. Только ты среди нас цветочек божий. А военный чуть ли не крещен «Фау», они таких кадров не отпускают. Интересно другое…

– Что? – невольно полюбопытствовала Верука, проглотив «цветочек».

– Как они готовятся к обороне, – почти беззвучно продолжил он. – И боятся даже своих. Неспокойно у нас в башне в последнее время, не находишь?

– Я не замечала.

– Тени разрастаются отовсюду. И даже ты отбрасываешь тень, – загадочно ответил Лаки и вдруг прильнул к прорези.

Майке вышла из кабинета, с какими-то папками и живо засеменила в сторону лестницы. Мгновение спустя ее шаги заглохли где-то внизу. Но они все сидели в чулане, скованные непонятной инерцией ожидания.

– Хочешь сказать, что я могу быть опасна? – тихо спросила Верука, уже не понижая голос до шепота.

– О, милая, на одной твоей наивности можно подорваться как на мине.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Верука – слегка испуганно, не находя, что сказать. В этот момент ей показалось, что она ничего не знает об этом мире и даже о себе. Лаки, которого слегка развеселила ее реакция, то ли из шального любопытства, то ли из врожденной порочности внезапно склонился к ней и поцеловал в приоткрытые губы. Верука оторопело уставилась на него, не зная, как реагировать, а потом чуть не выломала дверь. Вслед ей донесся смех. Она разгневанно уставилась на Лаки, при этом стряхивая с себя клочья пыли.

– Ты что сделал?! – наконец закричала девушка.

Он валялся на полу кладовки, похоже, не собираясь вылезать, и его пробивал идиотский смех. Веруку же словно облили кипятком.

– Поцеловал тебя. Эй, это было по-своему романтично, тебе же понравилось! В следующий раз попробуй шевелить губами. Взрослые так делают, все в порядке.

– Да мне никогда не было так противно! – чуть не прорычала она.

– Правда? – флегматично вздернул он косматую бровь.

– Ты вообще все… все испортил! – заявила она и пошла прочь. – Все вышло неправильно!

До Лаки вдруг дошло:

– Это первый раз? Серьезно? Ну, прости. Тогда я действительно запорол этот момент, и его уже не переснимешь!

– Пошел ты знаешь куда? – донесся до него разгневанный окрик.

Лаки не выглядел сконфуженным, только весело наблюдал, как она улепетывает от него на бешеной скорости.

– Да знаю, – ответил он, хотя его никто уже не слышал. – Я там уже бывал.

* * *

Верука бежала сломя голову, а глаза налились кровью от ярости. Она даже не заметила, как едва не сшибла уборщика и вдобавок чуть не навернулась сама на мокром полу. Каков же наглец! Уму непостижимо! В какой-то момент она поймала себя на мысли, что в ее пробежке нет абсолютно никакого смысла. Лаки за ней не бежал. Она остановилась у входа в раздевалку, тяжело дыша и уперев ладони в колени. Постепенно до нее начало доходить, что вышло как-то глупо. Не стоило, по крайней мере, выдавать, что до этого она ни с кем не целовалась.

«Но он испортил все!» – продолжал вопить внутренний голос. Очень хотелось дать этому дурню в нос. «В следующий раз так и сделаю!» – пообещала себе она и тут же невольно одернула себя. Она так уверена, что будет следующий раз? «Ну, он же должен и дальше меня добиваться!» – с непонятной убежденностью подумала Верука и окончательно признала, что на самом деле… вообще-то… ей понравилось. Просто она растерялась.

Но сказать себе прямым текстом, что ей симпатичен этот кудлатый черт, цыганщина и вообще непонятно кто, не хватало смелости. Так, пребывая в смятении, она забрела в раздевалку, чтобы умыться и забрать свою сумку. Оказалось, у шкафов стояла эта встрепанная Рика и что-то напряженно пролистывала на голографическом экране. Услышав Веруку, она резко обернулась и чуть ли не прихлопнула свои часы, из которых шла трансляция. Взгляд ее с трудом можно было назвать дружелюбным.

– Привет, – буркнула ей девушка, отпирая свой шкаф.

Рика не ответила и молча собрала свою сумку. Тем не менее Верука успела заметить, что та читала. Новости о смерти Руфуса Гора и что-то про «Имморталов». На первый взгляд эта бродяжка не походила на человека, интересующегося политикой.

– О чем говорят у вас наверху? – вдруг раздался неожиданный вопрос.

Верука недоуменно воззрилась на нее поверх дверцы своего шкафчика. Нет, это к ней все-таки обращались.

– Ну… что вы думаете про смерть Гора?

Рика сложила бледные руки в замок, впервые смотря на коллегу как на кого-то или что-то, имеющее определенную ценность.

– Э-э-э… ну, всем жаль. Он был хорошим политиком, так говорят. Пытался продвигать проекты по восстановлению ДНК, а не улучшению синтетики. Но это… идеализм.

Последовал странный смешок, но пояснять причину Рика не стала. Вместо этого она спросила:

– А что теперь? Они поставили на замену Каннингема?

– Пока да, – припомнила Верука. Фамилия нового лидера «Имморталов», по правде говоря, сама в ее голове не всплыла бы.

– И какие он делал заявления о смене политики Гора?

– Непонятно еще. Руфус… неожиданно как-то умер.

– А что слухи? – не унималась Рика. – Это своя смерть или его убили?

Вопрос был как оплеуха. Верука захлопнула дверь шкафа и неодобрительно заявила:

– Это не может быть убийством. Он же старый.

– И что, его нельзя убить из-за этого? Учитывая, какие у него крутые протезы, все ждали, что он еще лет пятьдесят протянет, – ехидно заметила Рика, и показалось, что это были ее мысли вслух.

Невольно Верука вспомнила, что возраст политика насчитывал почти сто лет. Благодаря биотехнологиям на их уровнях продлевали себе жизнь до тех пор, пока не отказывал мозг.

– Да не знаю я. Что ты пристала?

– А… про башню что говорят?

– Про башню? – Вопросы становились все чуднее. – Ничего не говорят.

– И никто не замечал что-то связанное с ее системами? Сигналами?

– К чему ты клонишь? – не выдержала Верука.

– Мне кажется, с башней проблемы. Она ведет себя по-другому. Ты разве не замечаешь?

Верука помотала головой, не понимая, что она имеет в виду. Рика тревожно вглядывалась в ее лицо, и от этого становилось не по себе. Без переходов чудачка перекинула сумку через плечо и вышла из раздевалки, не удостоив ее прощанием. Верука осталась одна в круговороте мыслей, в который нелепо сошлись первый поцелуй, искусственные органы и вопросы о причинах смерти Руфуса Гора.

Вавилон, уровень 30. Центральный вокзал

Шаттлы гремели и сводили с ума. Ши-Вэю казалось, что к этому никогда не привыкнуть. Похоже, что он просто подыхающее растение, которое наспех выдрали из плодородной земли и засунули в кадку с токсинами. Ироничная аллегория, учитывая, что он из аграрных секторов.

Сейчас он торчал на станции в ожидании своего шаттла, чтобы доехать до общежития и упасть лицом в подушку. Но все мысли были о выходке Лаки. Во рту все еще было сухо и отдавало противной горечью. Всех наркоманов он в глубине души даже не боялся, а презирал. Одного взгляда на этих «уморенных» было достаточно, чтобы разувериться в том, что это чертовски романтично, весело и заоблачно. У наркоманов просто проблемы с реальностью и ее принятием. Но шокер следовало бы прикупить. Однако больше всего ему не давало покоя предложение, сделанное Лаки. Ему поменяют органы взамен на некую службу. И чего попросят?

Ши-Вэй влез в пришвартовавшийся шаттл и провел в тревожных вопросах не только всю поездку, но и всю ночь. Ворочался в своей капсуле с одиноким иллюминатором и гадал. Этому пришел конец утром. Стоило ему завидеть в Центре знакомую кучерявую голову, из которой вот-вот норовили вылупиться рога, он спешно пошел в его сторону, пугливо оглядываясь. Но всем было плевать.

– Доброе утро, – вежливо покашлял Ши-Вэй.

Лаки наградил его пытливым взглядом и заявил:

– И тебе привет. Хочешь подержать мою жвачку, пока я курну?

– Э-э-э… конечно.

Лаки торжественно положил ему на ладонь пахучий розовый ком и, особо не таясь, стал крутить сигаретку с непонятным содержимым. Ши-Вэй невольно напрягся. Если их сейчас поймают, то лучше подойти к Лаки позже.

– Да не трясись так, это табак вторичной переработки, – процедил тот сквозь сжатые зубы и пустил струю вонючего дыма. – Чего надо?

– Ты вчера мне помог… и предложил замену… в обмен на кое-что.

– Кое-что – это что? – как всегда, не упустил случая повыделываться Лаки.

– Ну, ты знаешь, – не стал уточнять Ши-Вэй. Называть по именам такие вещи казалось страшным.

– Ой-ой-ой, – вздохнул тот. – Да понял я. Значит, хочешь перепрошиться? Давай устроим. Но плату с тебя спросит человек, который будет делать. Что скажет, то и будешь выполнять для него, понял?

– По-понял, – обреченно сказал Ши-Вэй.

Он решил опробовать все на себе. Если операция пройдет удачно, а этот умелец не попросит многого, то тогда он и маму к ним отправит. Или же перестанет тратить на обезболивающие, поднакопит и сам купит ей хороший желудок. Лишь бы делец Лаки оказался рукастым. О том, что будет, если его заразят, даже думать не хотелось.

– Но как мы попадем… ну… туда?

– Куда? – непонимающе уставился на него Лаки.

– Ну… туда. – И Ши-Вэй красноречиво посмотрел вниз, намекая на подземные лаборатории.

– Не усложняй, – только закатил глаза неожиданный помощник. – Операционные все здесь. Надо знать где. Увидимся после смены.

* * *

Лаки не соврал и в конце рабочего дня на самом деле ждал его у станции. Руки он держал в карманах, а взгляд растеряно шарил по темному потолку. Ши-Вэй спешно подошел к нему, не переставая оглядываться.

– Ты думаешь, кому-то есть до нас дело? – мигом просек его поведение Лаки. – Хватит уже ссать. Резинка лопнет.

Проглотив очередное хамство, Ши-Вэй кивнул. Лаки склонился к нему и тихо прошептал:

– Едем, как обычно, до главной развязки. На верхних уровнях просто иди за мной.

Выглядело пока проще некуда. Шаттл подъехал, обдав их металлической пылью, и они, чихая и отплевываясь, залезли внутрь. Всю дорогу Ши-Вэй просто молился непонятно кому, а Лаки выглядел спокойным и несколько разморенным. В этот момент паренек ему даже позавидовал. Такое поведение диктовалось либо полнейшим наплевательством, либо беззаботностью натуры, с которой можно только родиться.

Прошел добрый час, и позади остались все неблагополучные, «фабричные» уровни. Люди входили и выходили, катя свои чемоданы и толкая рваные баулы. Большинство пассажиров не имело постоянного места жительства и кочевало меж уровнями. Их называли челночниками. Занимались они мелкой торговлей странных самодельных товаров. Ши-Вэй знал эту сторону жизни, он на ней вырос. Хоть аграрный сектор был одним из самых чистых и ухоженных, на его станциях творилось то же самое. Глядя на этих людей – рваных, крашеных, увитых «моровыми» венами, целых и калек, не имеющих отдельных частей тела, – он невольно подумал, что это и есть истинный Вавилон. В стенах этой башни хаос, и он рвется выше. Дойдя до неба, он его обрушит.

Лаки равнодушно следил за людьми, не особо философствуя на их счет. В этом сброде он чувствовал себя в своей тарелке. Но чем выше они поднимались, тем меньше челночников оставалось. Активировались сканеры, позволяющие шаттлу отчалить только после того, как каждый пассажир приложит цифровой пропуск с разрешением на мобильность. «Зайцем» проскочить было невозможно. Шаттл считывал каждого по теплоизлучению, и, если число людей не совпадало с числом пропусков, приходили станционные полицейские с дубинками. Пара ударов высоковольтным разрядом, и шаттл пустел. Для установления порядка всегда требуется немного узаконенного варварства.

Они вышли на Центральном вокзале Вавилона на тридцатом уровне. Сюда Ши-Вэй приехал в свой первый раз и чуть не спятил от царившего гомона и насилия голографической рекламы. Лаки подмигнул ему и двинул в узкую траншею меж закусочными «Чайна-тауна», где от китайской культуры остались разве что непонятные знаки, напоминающие иероглифы. Он уверенно шнырял в толпе, цепляя на ходу недоеденные куски со столов закусочных, а Ши-Вэй старался не потерять его из виду. Вскоре им пришлось свернуть в большую черную трубу, выведшую их на обратную сторону этих закусочных. Затейливые красные фонари, ленты и драконы обернулись необлицованными стенами с непристойными граффити. Везде сушилось белье, и во дворе-колодце царила влажная прелость. Где-то плакал ребенок…

– Сюда.

Лаки нырнул под косо развешенные простыни и втолкнул его в узкий лифт. Через пару минут оба вышли на непонятно каком этаже. На стенах дрожали неоновые силуэты обнаженных женщин, и слышались приторные вздохи под раздражающую полифонию.

– Это что? – неуверенно спросил Ши-Вэй.

– Секс-румы, – воззрился на него Лаки инфракрасным глазом. – Кстати, недорого. Ну… если интересно.

Ши-Вэй пока испытывал отвращение, а не интерес. Лаки с зевком втолкнул его за какую-то ширму, и оба оказались в слабо освещенной операционной. За стеной продолжали звучать охи и вздохи, но это помещение, кажется, не являлось частью секс-румов.

За столом сидел лысый толстый мужчина с черными гнилыми зубами. Он с любопытством уставился на гостей, и Лаки отвесил ему шутовской поклон до пола.

– Это Будда, это Ши-Вэй.

– Будда?

– Кличка, – уточнил за Лаки лысый. – Что за подарочек, Лаки?

– Парнише нужны ручки. И ножки. Сам посмотри, что заменить.

Будда грузно встал и приблизился к Ши-Вэю. Над головой щелкнул детектор синтетики, и все трое пошли под его светом синими пятнами. У Лаки обозначился искусственный шар в глазу и какой-то внутренний орган в теле. У Будды были синие кишки, а Ши-Вэй засветил руку и колено.

– Для начала только руку, – наконец осмелился он сказать.

Будда внимательно изучил больное запястье. Его движения были легкими и даже ласковыми. Лоб скукожился от каких-то размышлений, затем им послали очередную чернявую улыбку.

– Жить будет. Перешьем сейчас. Что взамен?

Лаки стрельнул в него хитрой ухмылкой и сообщил:

– Что просил от меня, но я не могу тебе дать.

Оба плотоядно уставились на Ши-Вэя, и он ощутил себя куском мяса.

– Будешь клиентуру приводить, – сообщил ему Будда.

Он не спрашивал, а ставил перед фактом.

– А как? – робко вопросил Ши-Вэй.

На это Будда развел руками.

– Как хочешь. Но чтобы в неделю минимум три, и все платежеспособные. Также принимать товар с подземных уровней через канализации и привозить ко мне. Этот покажет тебе пути.

Лаки пихнул Ши-Вэя в бок костлявым локтем и сообщил:

– Соглашайся. Если совсем втянешься, сам в доле будешь. Не надо будет горбатиться на Центр.

Обстоятельства превращались в надвигающиеся стены, и Ши-Вэй кивнул, не чувствуя никакой уверенности. Будда смерил его пытливым взглядом и улыбнулся, как сытый кот.

– Тогда ложись. Перешью.

Ши-Вэй распластался на неудобной железной кушетке, и над ним зажглись флуоресцентные лампы. Будда и Лаки склонились над ним со шкодливыми физиономиями.

– Наркоза нет. Дадим тебе релаксатор. Больно будет, но потом.

Прежде чем он успел бы пикнуть, что не принимает наркотики (а других обезболивающих в этом месте не было), на лицо опустилась маска. Заструился странный запах с примесью лаванды и каких-то масел. Ши-Вэй потерял ощущение своего тела.

Искусственную часть руки уже отсоединили, и это отозвалось слабостью в шее. Нервные окончания остались без поддержки. Ему тут же предусмотрительно зафиксировали голову, и послышался лязг невидимых инструментов.

На заднем плане не стихали звуки похоти, а сквозь них доносились слова этих двоих:

– Ты у нас добегаешься, Лаки…

– А что я-то…

– Да спрашивали о тебе. Твои.

– Мои? Кто это «мои»?

– Твои-твои. Собачники чертовы. Со мной связываться не стали. Я сказал, ты мне уже давно ничего не поставляешь.

– Ну и правда же. Вот мое первое подношение за год, лопух этот.

– Синиша тебя помнит. Приходили не вавилоняне, а совсем нижние. Я таких сто лет не видал, спрашивали, где ты. В своем районе ты, говорят, не появляешься.

– Да я при Центре благ живу, в муниципальной капсуле. Пока я на соцработах, я от них спрятан.

– Но это не навсегда. Очень ты ему, видать, нужен.

– Не трепись просто, и все.

– Я-то не буду. Жди беды от тех, кто рядом.

– Твое ясновидение?

– Наверное. Уже давно не различаю видения и бред. Дай знать, если ошибусь.

– Так себе ответ.

– Нет плохих и хороших ответов. Есть только правда.

* * *

– Ну что, дружок, рад новой лапке?

Они стояли на главной станции в свете пронизывающих красных огней. Лаки выглядел довольным и радостно улыбался Ши-Вэю, который ощупывал идеальный протез здоровой рукой. Место связок с живой плотью болело, но сама кисть двигалась легко и свободно. Даже не ведая деталей этой тонкой работы, Ши-Вэй понял, что Будда делал на совесть.

– Локоть может опухнуть, – сказал Лаки. – Но заразы нет. Мы тебя простерилизовали. Если совсем плохо, пожри «белы».

Смуглые пальцы сунули ему в ладонь уже знакомую таблетку.

– Не-не-не…

– Не блей мне тут. Моя часть выполнена. Дальше с тобой Будда будет общаться. Он парень не злой. Просто делай, что попросит.

Ши-Вэй несмело пожал вытянутую ладонь.

– Спасибо.

– Ага. Покедова.

С этими словами Лаки запрыгнул в ближайший шаттл и укатился.

Ши-Вэй остался стоять на месте. Он был жив, с новой рукой и серьезным долгом, который понятия не имел как выплачивать.

Вавилон-Tube, из подборки клипов в тренде

Пользователь: Аннушка_О, уровень 15.

Количество просмотров: 1 миллион

«Они удалят это видео. Кто успеет посмотреть, сделайте сразу дубликат. Сегодня мне вернули моих новорожденных детей с их первыми протезами – искусственными ладонями, у сына еще заменили правую ногу. Но они родились здоровыми. Наши врачи сказали, что это первые здоровые дети Вавилона. Я видела тесты. Затем их забрали на осмотр, а вернули с синтетическими частями. Сказали, произошла ошибка. Но они были здоровы. Я же видела. Я знаю. Слышишь, Вавилон? Слышишь?»

Ошибка! Видео не найдено.

Данный контент удален модераторами (смотрите по ссылке статью о регуляции заведомо ложной информации).

Пользователь заблокирован.

Вы можете выбрать любое другое видео. Не хотите посмотреть клип с танцующими кенгуру?