Текст книги "Пропавшая карта"

Но, хотя я ощущала вокруг очень яркий запах маленьких толстых мышек, ни одной из них не было видно. Чтобы в этом убедиться, я даже залезла на верх старого угольного жёлоба. Сквозь грязное окно я увидела слабый свет, медленно двигавшийся по склону горы Мисти. Он мигнул раз, другой, и ещё. А потом погас.

6
Артур

Я проснулся и обнаружил, что лежу на подушке один, а Бро почему-то свернулся бочком на краю кровати в такой позе, что на него даже смотреть – и то неудобно. Я совершенно не жалуюсь на удобство – правда-правда, совсем не жалуюсь. Я широко потянулся и…

– Эй, ты, хватит уже, – буркнул Бро.

Или что-то в этом роде: трудно расслышать, что он там говорит, обмотав голову простынёй. Спит ли он? Глаза у него были закрыты и совсем слиплись, и он долго пускал слюни: для Бро это верные признаки того, что он спит. У меня возникло непреодолимое искушение вылизать ему лицо от слюней. Совершенно безумная затея! Чтобы отвлечься, я встал, ещё раз очень хорошо потянулся – по-настоящему классно, с головы до самого кончика хвоста, и отправился в кухню. Какой отличный день начинается! Я был в этом совершенно уверен.

Я часто первым появляюсь внизу по утрам. Мне нравится тепло приветствовать Берту. Но сегодня у нас прямо какое-то народное гулянье, а не кухня: Берта стоит у плиты, мама пьёт за столом кофе, а Хармони появилась прямо передо мной и теперь, стоя посреди кухни в пижаме, протирает глаза. Ну, и ещё один персонаж в углу лакает сливки. Я не фанат сливок, но тут на меня внезапно нашло непреодолимое желание…

– Артур! – вскрикнула Берта. – Даже думать не смей!

Это она мне? Но я и не думал вовсе! Это так несправедливо с её стороны. Я вообще почти никогда не думаю. Уж Берта-то должна это знать.

– И держись подальше от этой миски.

Но я… Упс. Похоже, я действительно оказался слишком близко к миске со сливками. Как это произошло? Я отпрянул так быстро, будто вовсе не приближался к этой треклятой миске. В следующий миг я поймал на себе один из тех златоглазых взглядов с той стороны. Её морда была вымазана сливками, которые она, разумеется, сразу слизала в присущей ей особой манере, изобразив эдакое ням-ням-ням-прекрасно-отлично. Не люблю я этот златоглазый взгляд, так что давайте-ка лучше сменим тему.

Я подошёл к Берте и сел у её ног, и она меня погладила. Это хорошее начало! В этот момент она занималась яйцами. А с чем готовят яйца? С беконом! Вау! Я сегодня на редкость сообразителен! Понятия не имею, с чего бы это.

Между тем Хармони спросила у мамы:

– Мам, есть новости?

– Что? А, да, кстати, – ответила мама. – Новости есть, и они добрые. Господин Лемэр прислал эсэмэску двадцать минут назад. У него всё хорошо.

– Вот как! – Хармони приподняла бровь. – И где же он? Когда он появится?

– Собственно, он не собирается появиться, – сказала мама. – Он уехал домой, в Монреаль.

– А как же его вещи? – удивилась Берта. – Разве он не оставил ничего в комнате?

– Он всё это учёл. – Мама вынула телефон из кармана халата. – Я вам прочту, что он написал: «Я получил вашу СМС. Срочная служебная надобность. Сел на поезд, еду домой. Пришлю друга за багажом. Большое спасибо. Предоплату возвращать не нужно».

Мама убрала телефон обратно:

– Он заплатил за два дня.

– Ну, вот и славно, – откликнулась Берта. – Ничего не попишешь. Кто хочет бекона?

Чуть позже этим же утром у нас была хоккейная тренировка. Это значит, что уроков сегодня не было, а следовательно – был или выходной, или рождественские каникулы. Если только я ничего не путаю. Я не очень люблю дни со школой, потому что миссис Сидни, водитель, не пускает меня в школьный автобус, ссылаясь на какие-то «правила». Пару раз – а может, и поболе того – я бегал за автобусом до школы. Но вы себе представить не можете: в школе действуют те же правила! Совершенно невероятное совпадение! Так что всякий раз маме приходилось являться и забирать меня от охранника в вестибюле, который, как выяснилось, был сестрой миссис Сидни, а потом везти меня домой, каждый раз говоря одно и то же: «Артур, ты меня слушаешь? Не смей больше так делать!»

Я слушал изо всех сил, но это было совсем непросто, потому что единственное, о чём я мог думать в этот момент, было: «Подумать только – сестра миссис Сидни! Можете вы поверить в такое?»

После завтрака ребята собрали свои сумки с хоккейными принадлежностями, и мы направились к выходу. Но тут меня ждал неприятный сюрприз.

– Нет, Артур, – сказала Хармони. – Ты остаёшься.

Как остаюсь? Она хочет сказать, что… У меня возникло смутное ощущение, что люди придают слову «остаться» какое-то особое значение. Как они это называют? Может, предложение? Что-то в этом роде. Или это… Ой, только не это! Это же команда!

– Почему вы его не берёте? – спросила мама.

– Из-за того, что он выкинул прошлый раз, – ответил Бро.

– Но прогулка пойдёт ему на пользу, – возразила мама. – Дайте ему ещё один шанс. Просто убедитесь, что он понимает границы. Ему нужно повторить много раз.

Так я иду или нет? Некое златоглазое существо вверху, на дедушкиных часах, и далеко вне пределов моей досягаемости, внимательно наблюдало за происходящим с её обычным нервирующим спокойствием. Но тут Хармони открыла дверь и сказала:

– Артур, вперёд! Но помни – надо вести себя хорошо.

Я пулей вылетел на улицу. Я победил, победил! Это будет роскошно! Всё, что надо, это помнить… что-то помнить. Я потом вспомню, что именно.

Мне нравятся все виды спорта, кроме баскетбола. Просто в нём мячик слишком велик, так что мне с ним не справиться, даже если посильнее сжать его зубами. Впрочем, нет в мире совершенства, как говорят люди. Кроме самой жизни, конечно! Вау! Отличная мысль! Я сегодня в ударе.

Недостаток хоккея – это лёд. Он такой скользкий, что по нему трудно бегать даже мне на четырёх крепких лапах с цепкими когтями. Зато есть в хоккее и совершенно прекрасное – это шайба. Она холодная и твёрдая, но, если её чуть-чуть прикусить, эта твёрдость немного подаётся, и по зубам распространяется абсолютное блаженство. Вот почему этим солнечным утром, когда на земле и деревьях сиял свежий снег, мне так не терпелось поскорей попасть на каток. Вкус шайбы!

– Эй, Артур, помедленнее!

– Что это с ним?

– Он намерен опять украсть шайбу, даже не сомневайся.

Это они про меня разговаривают? Я обдумал эту гипотезу и решил, что вряд ли.

В нашем маленьком городке, название которого я сейчас не могу вспомнить, есть открытый каток. Он находится в парке, примерно на полпути между нашей гостиницей и школой. Наша команда называется «Тигры». Мне это ничуть не мешало до тех самых пор, пока мы с Бро не посмотрели на канале «Дискавери» передачу про тигров. Я был потрясён тем, что тигры – это, оказывается, очень большие кошки. С тех пор у меня есть проблема, и серьёзная. Что бы им было не назвать команду «Псы»? «Вперёд, «Псы», вперёд!» Чем плохо? И вообще, хоккей – это командная игра, а мы – командные животные: я и мои сородичи. Но посмотрите на кошек – на любую кошку: кто из них способен работать в команде?

Бортики в хоккее – важная штука. Шайба часто отскакивает от бортиков, и игроки тоже от них постоянно отталкиваются. Мне очень удобно наблюдать за происходящим, если встать на задние лапы, а передние положить на бортик. Обычно я сижу на скамейке вместе с игроками, но в этот раз так не получилось – понятия не имею, из-за чего.

Тренирует команду мистер Салминг, наш почтальон. Это высокий широкоплечий парень с глазами такого же цвета, как лёд. Прямо сейчас он стоит в окружении детей и болтает. Впрочем, говорил он недолго. Мистер Салминг не из тех, кто много болтает. Зато он отлично действует. Однажды он показывал детям свой фирменный удар. Бамс! Звук этого удара всё ещё висел в воздухе, когда шайба влетела в ворота и, насквозь прорвав сетку, вылетела с обратной их стороны.

– Сегодня начнём с упражнения «три на два», – сказал он. – Вопросы есть?

Молчание. А потом Фостер Маховлиц спросил:

– Хармони, у тебя есть вопросы?

Хармони смерила его быстрым презрительным взглядом.

– Обычно у тебя есть вопросы, – не унимался Фостер. Он самый большой из всей команды. У него даже усики уже пробиваются.

– Фостер, – вмешался мистер Салминг. – Ты хочешь о чём-то спросить?

– Да, – ответил тот. – Как вышло, что у Хармони нет никаких вопросов?

– Это твой вопрос?

– Ага.

Мистер Салминг подул в свисток.

– Две минуты.

Брови Фостера – столь же жидкие и бесцветные, как его усы, – вздёрнулись вверх.

– Вы отправляете меня на штрафную скамью на тренировке?

– У тебя со слухом всё в норме, – кивнул мистер Салминг.

Да неужели? Всё в норме со слухом у таких крохотных ушек? Но я дал поблажку мистеру Салмингу. Он мне нравится, так что я стараюсь всегда выбегать ему навстречу, если он идёт мимо. Есть два вида почтальонов: те, кто носит в кармане угощение, и те, кто этого не делает. Мистер Салминг из первых.

– Но за что? – спросил Фостер. – Почему вы меня наказали?

– У тебя есть две минуты, чтобы это обдумать.

Фостер дошёл до штрафной – не самая простая задача на коньках, сел на скамейку и захлопнул дверь. Дети, выйдя на лёд, начали упражнение «три на два». Это любимое задание мистера Салминга, а значит, я уже много раз его видел. Сначала одна тройка катилась на первых защитников, потом пара на тройку, потом… В общем, вы поняли, что все дети очень быстро сменяют друг друга, а мистер Салминг почти непрерывно свистит в свисток, отчего у меня натурально лопаются уши. Неужели это так обязательно для хоккея – всё время свистеть? Как-то я разыграл целый спектакль под этот свисток, и на один краткий блестящий момент мне удалось его заполучить! А потом – снова нет.

Хармони играла в центре первой тройки. Центровой – это тот, кто в середине, между двух флангов. Может, люди и не умеют особо быстро бегать, но прицепите к ним коньки, и вас ждёт сюрприз. Хотя Хармони – одна из самых маленьких в команде, может, даже самая маленькая, но зато она и самая шустрая. Она легко и аккуратно вела шайбу по льду впереди своих фланговых на первую пару защиты, в которой обычно играли Бро и Фостер, но сегодня с Бро был его приятель Морт, лучший компьютерный хакер в городе! Его деятельность как-то даже расследовало ФБР, хоть я и не вполне понимаю, что это значит.

Но вернёмся к тренировке. Ой, нет – пока нет, потому что я внезапно заметил, что рядом со мной кое-кто встал. Этот «кто-то» – невысокий, но на вид очень крепкий мужчина. Эгей! Это же мамин двоюродный брат Мэтти. Он мне широко улыбнулся – а улыбка Мэтти вообще самая широкая во всём городе.

– Ну как, Артур? Ты, я смотрю, настоящим хоккейным болельщиком заделался! – сказал он.

Хм. Ну, пожалуй, не столько хоккейным, сколько шайбовым всё-таки, но он почти угадал. Он почесал мне за ухом своими сильными и одновременно нежными пальцами. Ах, какой день сегодня выдался. А ведь ещё только утро.

Между тем на катке защитники откатились назад. Ого! Бро ездит назад, похоже, быстрее, чем Морт – вперёд. Он как-то выиграл у Морта пять баксов, поспорив на это, но Морт отдал долг не деньгами, а целый месяц делая за Бро домашние задания по математике. Хоккей – командный вид спорта, не забывайте об этом.

Хармони катилась прямо на Бро, всё больше и больше ускоряясь. Он тоже всё ускорялся и ускорялся. Потом Хармони чуть отклонилась в сторону, и Бро потянулся было к шайбе своей клюшкой, но только он собрался её отбить, как Хармони сделала пас одному из своих фланговых, легко и свободно открыв самый центр. А фланговый запустил шайбу прямо в сетку.

– Головастая девчонка, – сказал Мэтти совсем тихо, возможно, сам себе. Отлично, но я всё-таки не вполне понял: ведь мы вроде все с головами ходим? Я не хочу даже думать, как бы мне жилось без головы.

Мистер Салминг свистнул.

– Отлично, Хармони, отлично. Так держать, не дрейфь! Интеллект и физическая подготовка. Совершенно великолепно. – Он подъехал к Бро и положил руку ему на плечо: – Не сдавайся, сынок.

– Чего?

– Я хочу сказать – не сдавай позицию. Не позволяй ей перехитрить тебя.

– А что – просто позволить ей идти напролом?

– У неё не получится. Не получится, если вы удержите свою позицию. Это про углы. Рано или поздно ей придётся в вас упереться.

Бро задумался. Ого! Он правда думал! Не часто такое увидишь.

– Углы? – переспросил он. – Это из геометрии?

– Думаю, да, – кивнул мистер Салминг.

– Но мы ещё не проходили геометрию, тренер.

Глаза мистера Салминга на мгновение чуть оттаяли.

– Значит, игра позволит тебе обогнать класс.

– Отлично, – снова очень тихо сказал Мэтти. А потом у него зазвонил телефон. Он быстро похлопал меня по боку и заспешил прочь, оставив за собой лишь свой запах. Ах, какой прекрасный это был запах: свежий, как лес после дождя.

Свисток, перемена позиции, повтор, ещё повтор. К следующему свистку наказание Фостера закончилось, и он пулей вылетел со штрафной скамейки, сменив Морта рядом с Бро. Хармони крутилась в центре площадки: лезвия её коньков искорками вспыхнули над головой тигра, нарисованного внутри круга – жутко нервирующее меня зрелище, – и устремились к голубой линии. По бокам не отставали фланговые игроки. Бро и Фостер катились назад, всё дальше и дальше, но на сей раз Хармони повернула к Фостеру. Он пошёл на неё, как до того Бро, и даже сильнее. Эгей! Неужели он пропустил всю эту историю про «не сдавай позицию»? Но в отличие от Бро Фостер не пытался отбить шайбу: он просто продолжал наступать. Почти без усилия – так изящно слегка изогнувшись, Хармони сделала пас своему фланговому, и тот снова отправил шайбу в совершенно открытые ворота.

Но что это? Разве Фостер не понял, что игра окончена? Он всё наступал и наступал, а Хармони даже не смотрела на него, потому что следила за своим фланговым. Он же тем временем опустил плечо и врезался прямо в неё, прижав её к бортику. Даже я лапами ощутил силу удара, а ведь я был на противоположной стороне катка! Хармони рухнула на лёд.

Фостер отступил назад с лёгкой улыбкой на лице. Я сказал себе: «Артур, запомни эту улыбку как следует». Бро кинулся к сестре, высекая из-под коньков ледяную стружку. Но мистер Салминг успел первым. Хармони уже поднималась. Шлем слетел у неё с головы, а лицо побледнело. Я вскарабкался на бортик и…

Но стоп. Я потерял равновесие и плюхнулся в снег. Это, кажется, называется «сделал сальто»? Так я и думал. Это моё первое сальто, хоть и не совсем вовремя. Я был так зол в этот момент! Следующее, что я помню, – что я каким-то образом очутился по ту сторону бортика, на катке, и пытался бежать, но скорее скользил к Хармони.

– Форстер, что это было, ради всего святого? – спрашивал мистер Салминг. – Ты же знаешь, что в этой лиге запрещены силовые приёмы. О чём ты думал?

– Но ведь в следующем году силовые приёмы будут разрешены, – ответил Фостер. На его лице всё ещё играла эта отвратительная ухмылка. – Я просто помог Хармони подготовиться. Может, хоккей перестанет так уж ей нравиться, когда она познакомится с силовыми приёмами.

Выражение лица мистера Салминга изменилось. Теперь он был так же зол, как и я. Неужели он собирается покусать Фостера? Я уверен, что ему очень хотелось.

– Ответ неверный, – сказал мистер Салминг.

Фостер пожал плечами:

– Другого у меня нет, тренер.

В этот момент Бро, стоявший до того рядом с Хармони и державший её за руку, выехал вперёд и остановился прямо перед Фостером. Бро был не намного выше Хармони, но гораздо плотнее. Тем не менее и он не шёл ни в какое сравнение с габаритами Фостера.

Бро снял шлем, бросил его на лёд и посмотрел Фостеру прямо в глаза.

– Ты грязно играешь, – сказал он. Странный пучок волос у него на голове торчал прямо вверх. Бро смотрел на Фостера тем пристальным взглядом, который у него иногда бывает – и, по-моему, это случается в его лучшие моменты. А кто осмелится сказать, что знает Бро лучше меня? – А я не люблю, когда грязно играют, – закончил он.

– Не любишь? – переспросил Фостер. Он тоже снял шлем и уставился на Бро, но его взгляд был полон не спокойствия, а ненависти. – Хочешь как-то это поправить?

Тут, как вы могли бы подумать, вмешался тренер, но мистер Салминг этого не сделал. Он просто позволил событиям развиваться естественным образом, и события развились таким образом, что Бро размахнулся и ударил Фостера в нос. Раздался хруст – не громкий, похожий скорее на звук, с которым Элрод ломает пополам щепки для растопки, а затем из носа Фостера хлынула кровь.

Он схватился за нос с криком:

– Ой, мамочки! Кровь! – И опустился на одно колено.

Мистер Салминг кивнул тем коротким кивком, который у людей означает, что всё в полном порядке, хотя лично мне не показалось, что происшедшее на катке – это «в порядке». Зато я отметил, что у меня пропало желание кого-нибудь покусать.

Мистер Салминг свистнул в свисток.

– Тренировка окончена. Следующая будет в четверг, в девять утра. Всем быть строго к восьми тридцати. – И он кинул Фостеру полотенце.

Мы шли обратно домой: я, Хармони и Бро. На плечах у них были хоккейные сумки. Разумеется, я тоже нёс что-то в зубах, как это принято у собак. Это было маленькое чёрное нечто, которое лежало на льду, позабытое во всей этой суматохе.

– Ты в порядке? – спросил Бро.

– Не хочу это обсуждать, – отрезала Хармони.

– Хорошо, – кивнул тот. – Но ты в порядке?

– Я же сказала, что не хочу говорить об этом. И я на тебя зла.

– Зла на меня?

– Я сама могу за себя постоять.

– Что?!

Хармони резко развернулась к нему:

– Ты сомневаешься?

– Нет, я просто…

– Это потому, что он шлёпнул меня по заднице?

– Нет, – покачал головой Бро. – Ты, эмм… Ты это умеешь… Можешь сама за себя постоять, в любых обстоятельствах. Я просто…

Хармони сдёрнула с плеча хоккейную сумку и сунула её в руки брата:

– Забери это домой. Я пойду погуляю.

– Погуляешь? Куда? Я с тобой. Можем выпить горячего шоколада…

– Я пойду одна.

Хармони развернулась на пятках и пошла прочь. Мы с Бро переглянулись.

– Что я такого сделал? – спросил он.

Задал Фостеру отличную трёпку! Это было моей сегодняшней утренней радостью. Но в моей истории у утра был хороший конец. Так отчего же сейчас я один счастлив?

Бро закинул сумку Хармони на плечо и направился к дому.

– Артур, пошли, – окликнула меня Хармони.

И, хотя я уже почти почувствовал себя дома, может быть – лежащим у камина, я всё же засеменил вслед за Хармони. Почему? Понятия не имею.

Мы с Хармони шли рядом. Тишину нарушал лишь хруст снега под её ботинками. Сколько-то времени она плакала, но беззвучно. Слёзы текли у неё из глаз, стекали по щекам и падали в снег. Я забежал вперёд, развернулся и показал ей шайбу, надеясь её немножко отвлечь. Сначала она вообще не заметила, но потом – когда я уже пару раз, а то и больше, ткнулся мордой ей прямо в ноги, – наконец обратила внимание. Хармони взглянула на меня и улыбнулась. Улыбаться сквозь слёзы? Есть такое выражение, да? Вот сейчас я это увидел. Несомненно, я люблю Хармони. Она опустилась на колени и потрепала меня по морде. Я бросил шайбу и лизнул её лицо.

– Мне нравится хоккей, Артур. – Она встала и положила шайбу в карман куртки. – Я его не брошу.

Разумеется, нет. С чего бы это? Я не видел никаких проблем.

Вскоре после этого мы пили горячий шоколад у Уилларда. А точнее – за столиком для пикников на террасе позади его магазина, потому что внутрь меня не пускали из-за какого-то инцидента, который то ли был, то ли не был в наш прошлый визит сюда. Горячий шоколад пила, разумеется, Хармони. Мне дали отличную миску с водой – мой любимый напиток. На террасе было солнечно. Может, немного прохладно, но ветра не было, ветви деревьев на нижних склонах горы Мисти неподвижны, а заснеженная вершина отливала золотом. Какие вообще могли у нас быть заботы? У меня – точно никаких!

Поверх своей кружки Хармони смотрела на гору Мисти. Ого! У неё отрасли усы из шоколада! Я решил, что будет правильно помочь ей их облизать, и я придвинулся к ней поближе. Иногда жизнь преподносит нам подарки, но к ним нужно уметь подготовиться.

– Знаешь, Артур, чего я никак не могу понять?

Хм. Может, отчего мы не стали заказывать порцию знаменитого уиллардовского домашнего бекона? Других идей у меня нет.

– Что такого особенного в старом маршруте Сококи? Совсем не могу понять.

Старый маршрут Сококи? Где-то я это уже слышал.

– Господин Лемэр так и не объяснил. Интересно, на снегу остались его следы? Может, нам стоит… – Она не закончила эту фразу. По крайней мере, вслух не закончила. Что же там было дальше-то? Заказать немножко бекона? Я ждал. Но бекон так и остался не заказанным. Вместо этого Хармони встала и – нет, только не это! – облизала шоколадные усы. – И вообще, я… Я просто не хочу пока возвращаться домой. А прогулка пойдёт нам на пользу.

Правда? Меня, в общем, и так всё устраивает. Зачем таскаться по окрестностям, если можно…

– Артур! Что это ты разлёгся? Давай-ка, поднимайся. Пошли!

Почему люди вечно говорят, что прогулка пойдёт мне на пользу? Мне нравится гулять в разумных пределах, но я люблю и массу других вещей. Например, бекон. Отчего я никогда не слышал от них: «Дорогой Артур, тебе нужно больше бекона. Бекон пойдёт тебе на пользу»?

Множество мыслей – в основном про бекон – теснилось в моём мозгу, пока мы, огибая крутые склоны, шли вчерашним путём вверх на Мисти. Снег был не глубок, а под деревьями его вообще практически не было, и мы двигались практически на автомате – так, как это бывает, когда ваши мысли витают далеко отсюда. Хармони не проронила ни слова до тех пор, пока мы не дошли до утёса в начале старого маршрута Сококи. Здесь она подняла голову вверх.

– В следующем году, Артур, будут силовые приёмы, – проговорила Хармони. И, помолчав, добавила: – Я люблю хоккей.

Я посмотрел на неё. Она такая милашка! Я сел ей прямо на ногу, давая тем самым понять, что мы друзья навсегда. Что же по существу её слов, то мне вам сказать нечего.

Хармони слегка потрепала меня по холке, сделала глубокий вдох и – обалдеть! – встряхнулась, как настоящая псинка. Поразительно – когда думаешь, что лучше быть уже не может, она вечно делает что-то такое, что оказывается ещё круче.

– Ну, Артур, лады. Как ты думаешь – сможешь залезть туда? Там не так уж и трудно.

О чём она вообще? Она правда хочет, чтобы я лез на этот отвесный утёс?

– Давай же! У тебя целых четыре лапы!

Может, и да. Но при чём тут это?

Хармони расстегнула куртку, сунула руку во внутренний карман и достала из него печенюшку. Если быть точным, то Домашнее собачье печенье Уилларда, самое большое из них. И почти сразу за этим мы уже стояли на вершине утёса, который оказался вовсе не так крут – по сути, уровень сложности для младенцев. Там мы устроили небольшой пикник: Хармони съела энергетический батончик, а я – печенюшку, и мы направились по тропе старым маршрутом Сококи.