Текст книги "Алексеевы"

Несомненно, что, готовясь к карьере оперного певца, Петр Сергеевич Оленин продумывал, как и у кого добиться ему дебюта, и в этом отношении Частная опера С. И. Мамонтова представлялась ему наиболее вероятной практически. Но, как всегда, были свои «за» и «против».

Прельщала возможность совместной работы с Ф. И. Шаляпиным. «Против», видимо, было то обстоятельство, что Савва Иванович любил, когда все исполняли только так, как он того желает, а Петр Сергеевич, по своей натуре художника, был инициативным искателем своего видения, своих решений в русле требований режиссера, причем решений логических – так, как его учили в Обществе искусства и литературы К. С. Станиславский и его единомышленники.

Такая моя точка зрения косвенно подтверждается разговором мамани Елизаветы Васильевны с дочерью Маней, приведенным в ее письме от 10 сентября 1896 года к сыну Косте, посланном из Милана, где она была совместно с Олениными:

«Про возрождение Мамонтовской оперы я Мане сказала, но она как-то сухо отозвалась на мою радость, говоря, что Савва Иванович любит, чтобы все исполняли, как он того желает, а Петя этого не делает».

30 ноября 1898 года П. С. Оленин успешно дебютирует в Частной опере С. И. Мамонтова в партии Валентина оперы «Фауст» Ш. Гуно; партию Мефистофеля пел Ф. И. Шаляпин.

П. С. Оленин быстро входит в репертуар театра и совместно с Ф. И Шаляпиным участвует в спектаклях «Борис Годунов» Мусоргского, «Князь Игорь» Бородина, соответственно исполняя партии Рангони и Пимена, князя Игоря Святославовича.

Ф. И. Шаляпин, поступив в Частную оперу С. И. Мамонтова с 22 сентября 1896 года и проработав в ней три полных сезона (по конец сезона 1898—1899 годов), подписал 12 декабря 1898 года трехгодичный контракт с управляющим Императорскими театрами В. А. Теляковским о переходе в Большой театр, начиная с 24 сентября 1899 года, Это обстоятельство ставило Частную оперу в тяжелое положение.

11 сентября 1899 г. неожиданно был арестован С. И. Мамонтов, в результате сложной интриги в правительственных кругах обвиненный в финансовых злоупотреблениях. При случившемся уход Ф. И. Шаляпина из труппы Частной оперы выглядел особенно некрасиво, как предательство Саввы Ивановича, столько сделавшего для обучения и воспитания в Шаляпине настоящего художника, обеспечившего ему блистательную карьеру.

До 22 сентября Ф. И. Шаляпин безуспешно ходатайствует перед Теляковским о расторжении контракта с Императорскими театрами.

21 сентября 1899 г. Федор Иванович спел последний спектакль с труппой Товарищества Частной оперы – «Бориса Годунова».

В связи со всеми этими событиями К. С. Станиславский в своем письме к сыну Саввы Ивановича, Сергею Саввичу Мамонтову, написал:

«Дело с Шаляпиным могло бы устроиться, если бы сами артисты действовали поэнергичнее, но как мне показалось, кроме Оленина, Шкафера и Мельникова, никто не желает его возвращения, и это очень затрудняет дело».

Под давлением общественности в феврале 1900 года С. И. Мамонтова выпустили на поруки, а 30 июня его оправдал суд присяжных.

Но он был надломлен и разорен. Над Частной оперой (антрепренером которой официально числилась Клавдия Спиридоновна Винтер (1860—1924)), без участия в ней Ф. И. Шаляпина, равно как над делами самого Саввы Ивановича, нависла реальная угроза постепенного угасания, работать в ней стало бесперспективно[14]14
  Частная опера просуществовала еще только до 1904 г.


[Закрыть].

П. С. Оленин это прекрасно понимает и решает попробовать заключить со следующего сезона 1900—1901 годов контракт с дирекцией Большого театра, где теперь будут работать два доброжелательно к нему настроенных, а главное, интересных в работе певцахудожника, у которых и ему самому (начинающему свою певческую карьеру) есть чему поучиться – это Леонид Витальевич и Федор Иванович Шаляпин.

После сезона Частной оперы 1639—1900 годов Петр Сергеевич и Мария Сергеевна Оленины уезжают в Италию, в Милан, куда вскоре приезжают Л. В. Собинов и его близкий друг и соученица по музыкально-драматическому училищу Московского филармонического общества, талантливая драматическая актриса Наталия Антоновна Будкевич. В жизни Л. В. Собинова это его первая поездка а Италию. Но предоставим слово самому Леониду Витальевичу который из Милана, в письме от 25 мая (7 июня) 1900 года пишет своему другу Алексею Васильевичу Плещееву (1672—1343):

«… Таким путем мы добрались до Милана, где нас встретили Оленины… Оленин так много занимается и пением и изучением партий, что я не вытерпел и также взялся за дело. Сначала я условился с Плотниковым[15]15
  Плотников Борис Сергеевич (1865—1914) – оперный концертмейстер и дирижер провинциальных театров и Русской частной оперы, участник концертов Кружка любителей русской музыки.


[Закрыть]. За 60 р. в месяц мы с ним будем заниматься каждый день по часу разучиванием партий. Теперь мы уже приготовили половину Ромео. Затем я присутствовал на уроках профессора пения Mazzoli, который занимается с Олениным и его женой. Мне очень понравился способ его занятий. Он, если можно так выразиться, следит за гимнастикой голоса, не выдумывая ничего сам и не изощряясь лукаво над звуком.

… От половины первого до половины второго я занимаюсь с Mazzoli внизу в квартире Олениных. А затем все вместе идем завтракать в risti-razeone…»

Из Милана в июле 1900 года супруги Оленины и Л. В. Собинов с Н. А. Будкевич поехали отдыхать в Германию на модном в то время курорте города Эмс. Здесь они случайно встретились с певицами (обе – колоратурные сопрано), сестрами-двойняшками Габриэлью и Эмилией Кристман, партнершами Л. В. Собинова в спектаклях Большого театра. Когда в августе Оленины возвратились в Москву Мария Сергеевна была третий раз беременна.

С 1 сентября 1900 года П. С. Оленин начал свой первый сезон в Императорском Большом театре.

2 апреля 1901 года Мария Сергеевна родила третьего ребенка, девочку, которую назвали Мариной. Родилась Марина в понедельник, на Пасху, в доме Страхового общества (где был ресторан «Петергоф») на Воздвиженке.

Крестными Марины были маманя Елизавета Васильевна и ее старший сын Владимир Сергеевич Алексеев.

Кроме трех своих детей от Марии Сергеевны, у Петра Сергеевича был еще приемный сын, усыновленный им мальчик из бедной еврейской семьи Лейзеровичей, получивший его отчество и фамилию – Михаил Петрович Оленин.

Михаил Петрович Оленин, или попросту Миша, худощавый, общительный, веселый, подвижный, находчивый, за свою приветливость и доброжелательность был принят семьей Алексеевых как сводный брат детей Олениных, а позднее и детей Севастьяновых, запросто бывал в семьях Марии Сергеевны Севастьяновой (после развода с П. С. Олениным) и ее сестры Любови Сергеевны Коргановой, где Мишу все любили, но за глаза иногда называли «Мишей-рыжим» за его темно-рыжеватый красивый цвет волос. Талантливый, усердный в овладевании знаниями юноша выучился на скульптора Михаила Петровича Оленина.

Итак, у супругов Олениных уже трое детей, но у Марии Сергеевны нет душевного покоя – похоже, не зря маманя противилась их браку: доходят сплетни, случаются мелкие факты и наблюдения, говорящие о том, что Петр Сергеевич не хранит супружеской верности своей молодой, наивной, любящей жене… С течением времени между супругами постепенно начался неизбежный в такой ситуации холодок.

Лето 1902 года семья Олениных проводит в Кисловодске.

2 июля там открылись оперные спектакли антрепризы Форкатти. В составе труппы: сопрано В. В. Зорина, Тольская, Кунцера; меццо-сопрано Сюннерберг и 3. И. Лаврова; контральто Добжанская; тенора В. С. Севастьянов и Д. Х. Южин; баритоны П. С. Оленин и Н. А. Шевелев; басы Д. И. Бухтояров и В. И. Касторский.

Находившийся в то же время в Кисловодске Л. В. Собинов шутливо сообщает Островским в письме от 1 июля:

«Приехал сюда Оленин и от тоски собирается утопиться в Нарзане, а может быть, и иначе кончить жизнь. Мы как-то были в Ессентуках на именинах у Фигурова, так Оленин всех номеров выпил по стакану, потом кумысу, кефиру, газированного молока и еще чего-то. Пока не лопнул. Мария Сергеевна гуляет по парку со своими ребятами, которые отличаются необыкновенной смелостью и задирают всех прохожих, т. ч. мамаша иногда не знает, куда деваться от стыда».

Около двух месяцев спустя, 29 августа (11 сентября) Л. В. Собинов пишет тем же Островским из Милана:

«… Из Москвы я получил совершенно невероятное известие, что у М. С. Олениной произошел в Кисловодске роман с Севастьяновым, и она теперь разводится с мужем, чему последний очень рад. Я как-то однажды в Кисловодске, подшучивая над Олениной и Севастьяновым, сказал ей: „трещит твердыня“, – так она на меня даже рассердилась. И вот финал!… Ничто не вечно под луной…»

Действительно, случилось так, что уже длительное время живя с равнодушным, скучающим около нее и изменяющим ей мужем, Мария Сергеевна, услышав и посмотрев в роли Германа («Пиковая дама») темпераментного, от природы прекрасного актера Василия Сергеевича Севастьянова, вдруг влюбилась в него! Марии Сергеевне было 24 года, ее женская красота, привлекательность расцветали, и естественно, что Василий Сергеевич, которому было 27 лет, ею увлекся.

Так закончилась супружеская жизнь Петра Сергеевича и Марии Сергеевны Олениных. Разведясь, они остались в добрых отношениях.

Мария Сергеевна вышла замуж за Василия Сергеевича Севастьянова, их свадьба состоялась 16 октября (3 ноября) 1904 г.

Через какое-то время Петр Сергеевич Оленин женился на балерине Большого театра, темпераментной Софье Васильевне Федоровой – второй первоклассной характерной танцовщице (пожалуй, лучшей в то время после Е. В. Гельцер), и прожил с ней до конца жизни.

После развода с Марией Сергеевной Петр Сергеевич сохранил хорошие отношения с семьей Алексеевых, со всеми братьями и сестрами своей первой жены – дружеские связи молодых лет и профессиональные интересы, связанные с миром театра, были выше личных и семейных обид.

Вероятно, Петр Сергеевич в глубине души сожалел о разрыве с Марией Сергеевной (тем более что их дети остались с матерью), так как много лет спустя он однажды сказал ей: «Эх, потерпели бы Вы, Мария Сергеевна, еще немного, дали бы мне „перебеситься“ – как бы мы хорошо с Вами жили…»

Прошедшие два сезона (1900/01 и 1901/02) работы в Большом театре видимо не принесли удовлетворения Петру Сергеевичу Оленину, стремившемуся к новаторству, к реформации оперной сцены. Может быть, в нем уже проявлялся будущий режиссер. Несомненно, что после режиссерских и актерских работ Общества искусства и литературы и первых лет Московского художественного театра, даже в какой-то мере Частной оперы С. И. Мамонтова, рутинные постановки в Большом театре, с ничего не выражающими статуарными массовыми сценами хора и миманса, актерской беспомощностью подавляющего числа солистов, оперы, напоминающие костюмированные концерты, разумеется, не могли соответствовать взыскательному вкусу, новаторским запросам и исканиям талантливого певца-актера Петра Сергеевича. Бесперспективность каких-либо изменений к лучшему на казенной сцене Большого театра была ему очевидна. Конечно, были блестящие певцы – Л. В. Собинов, А. В. Нежданова, непревзойденный Ф. И. Шаляпин, но не было ансамбля.

Теперь же, когда от Петра Сергеевича ушла жена, невольные встречи с В. С. Севастьяновым, тоже служившим в Большом театре, вероятно, ставили его в несколько ложное положение в коллективе.

Вполне вероятно, что все вместе взятое привело П. С. Оленина к решению уйти из Большого театра, и с 1 сентября 1903 года он оставил в нем службу.

В Москве 1 октября 1904 года в театре сада «Аквариум» состоялась премьера оперы Римского-Корсакова «Майская ночь» – этим спектаклем открылся первый сезон нового, только что возникшего театра Опера С. И. Зимина.

П. С. Оленин поступил в него вскоре после его создания. После премьеры «Майской ночи» известный критик С. Н. Кругликов в рецензии о спектакле особо отметил П. С. Оленина – «уморительного писаря, единственное действительно живое, комическое лицо спектакля».

В. Боровским написана книга «Московская Опера С. И. Зимина», изданная издательством «Советский композитор» в 1977 г. В предисловии Заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор Д. А. Марков отметил, что автор собрал очень интересный материал о деятельности П. С. Оленина и Ф. Ф. Комиссаржевского. Д. А. Марков, среди прочего, подчеркивает: «Особенно следует выделить страницы, посвященные режиссерской работе П. С. Оленина, осуществлявшего художественное руководство театром, начиная с 1907 года. Оленин был не только прекрасным режиссером, но и большим актером, прекрасно понимающим особенности оперного исполнительства».

Анализируя деятельность П. С. Оленина, В. Боровский на странице 52 пишет: «Приняв на себя художественное руководство театром, он (П. С. Оленин. – СБ.) стремился не только поднять уровень спектакля, по и по-новому поставить организацию творческого процесса».

Первым спектаклем, поставленным П. С. Олениным в Опере Зимина, была «Орлеанская дева» Чайковского, показанная 15 сентября 1907 года и признанная критикой крупным достижением театра. В качестве главной удачи отмечалась постановка массовых сцен; Ю. Сахновский в рецензии отметил: «Движение хоровых масс достигнуто такое, какого в Москве еще не было, и я не могу, начиная писать о постановке и исполнении, не начать с приветствия г-ну П. С. Оленину, считая, что достигнутое им может сделать честь любому правительственному театру Европы, а не только частной антрепризе».

Следующей постановкой П. С. Оленина стала «Кармен» Бизе в приближении к первой авторской редакции композитора. О спектакле было много споров, но он оставался длительное время в репертуаре театра; и опять критикой особо отмечались массовые сцены, поставленные даже интереснее, чем в «Орлеанской деве».

Впоследствии отмечались удачные постановки Олениным опер «Нюрнбергские мастера пения» Вагнера в содружестве с дирижером Э. Д. Купером, «Золотой петушок» Римского-Корсакова и ряд других постановок; В. Боровский в своей книге «Московская Опера С. И. Зимина» рассказывает о них.

Повествуя о сезоне 1910/11 годов, автор книги на странице 136 кратко упоминает, что «последней премьерой года была опера Пуччини „Чио-Чио-Сан“, прошедшая с большим успехом», ничего не поведав читателю об истории создания этого спектакля. Кратко история его такова.

Эту оперу Джакомо Пуччини на сюжет из японской жизни предложил к постановке в театр С. И. Зимина Владимир Сергеевич Алексеев (старший брат К. С Станиславского). В ней соединились два его серьезных пристрастия: любовь к культуре талантливого японского народа, глубокое и обширное, копившееся с годами знание быта и культуры Японии, знатоком которой, по справедливости, он считался, и искренняя увлеченность музыкой Д. Пуччини – с ним он был знаком и любовно хранил его фотографию с теплым автографом в свой адрес. Когда до Владимира Сергеевича дошла весть, что маэстро написал оперу «Мадам Баттерфляй», он поехал к Пуччини и получил от композитора клавир его новой оперы. Музыка оперы, до той поры не известной в России, увлекла Владимира Сергеевича, и он перевел тексты клавира на русский язык.

Никогда еще не шедшая в России опера Пуччини «Мадам Баттерфляй», ставшая у нас более известной под названием «Чио-ЧиоСан», была совместно поставлена В. С. Алексеевым и П. С. Олениным в конце сезона 1910—1911 годов, имела громкий успех и быстро завоевала сцены большинства русских оперных театров. Можно сказать, что эта постановка открыла оперу «Чио-Чио-Сан» для русских меломанов.

Есть еще одна страница в творчестве Петра Сергеевича Оленина, остававшаяся до сих пор в тени. О том, что он, острохарактерный с комическим талантом певец-актер, принимал участие в опереточных спектаклях, нигде не написано, только изредка попадаются чудом сохранившиеся фотографии, в том числе групповые, открытки, на которых запечатлены П. С. Оленин и баритон Н. Д. Веков – хороший оперный певец-актер, в опереттах «Боккаччо» Зуппе, «Прекрасная Елена» Оффенбаха, в которой (как мне помнится) Н. Д. Веков снят с роли Менелая, а П. С. Оленин – Калхаса.

Художественным руководителем частной Оперы Зимина П. С. Оленин был включая короткий сезон 1914/15 годов, в конце которого стало известно, что со следующего сезона он переходит работать режиссером-постановщиком на казенную сцену Большого театра.

Совершенно несомненно, что П. С. Оленин, много лет работая в театре С. И. Зимина главным режиссером и художественным руководителем, предъявлял свои реалистические новаторские требования по ходу постановки спектаклей не только к хору и мимансу относительно их осмысленного поведения на сцене, но, ненавязчиво, и к певцам-солистам – предоставляя им свободу игры, но вызывая их на логические драматические действия, что ему в какой-то мере удавалось, тем более, что сам Петр Сергеевич был хорошим характерным актером и этим уже вызывал у своих партнеров-певцов логическую драматургическую отдачу.

Перейдя работать режиссером-постановщиком в Большой театр, Петр Сергеевич Оленин несомненно ощутил актерскую несостоятельность многих певцов-солистов уже в период своей первой постановки – оперы «Гугеноты» Мейербера. Конечно, это очень затрудняло его режиссерскую работу. Поэтому логично предположить, что Оленин, всегда в какой-то мере ориентировавшейся на методы работы МХАТ, задумался о том, нельзя ли разбудить в певцах Большого театра, кроме потребности и необходимости хорошо владеть своим голосом, еще и желание научиться осмысленно фразировать и логически действовать на сцене, для чего с ними нужно провести курс занятий по актерскому мастерству. Это мог бы сделать К. С. Алексеев-Станиславский…

И П. С. Оленин посоветовал директору Императорских театров Владимиру Аркадьевичу Теляковскому обратиться за помощью к Константину Сергеевичу. Вот отрывок из ответного письма К. С. Станиславского В. А. Теляковскому:

«Глубокоуважаемый Владимир Аркадьевич! Прежде всего я хочу поблагодарить Вас за доверие и доброе отношение ко мне. Кроме того, мне хочется извиниться за задержку этого письма; она произошла потому, что я ждал первых бесед с Вашими оперными артистами, для того чтобы выяснить себе: что я могу сделать и как я могу воспользоваться Вашим разрешением, чтоб оправдать хоть часть надежд, которые Вы на меня возлагаете. Не ждете ли Вы от меня более того, что я могу дать?! Не ожидаете ли вы результатов скорее, чем они могут придти?! Чтоб избежать недоразумений и разочарований, позвольте прежде всего установить, как было дело.

Я задумал устроить целый ряд благотворительных концертов в пользу жертв войны, чтоб хоть как-нибудь откликнуться на события. Концерты обычного типа – надоели; надо обновить программу, без чего не будет сборов. Делались опыты и в вокальной части программы. Ими заинтересовался П. С. Оленин и просил пустить его на репетиции. Потом ему пришла мысль – распространить занятия на молодые силы Вашего театра. Боясь недоразумений, я предварительно просил достать от Вас разрешение. Оно любезно дано Вами, и я познакомился с молодыми певцами оперы. Была назначена первая беседа, на которую, неожиданно для меня, пришли многие свободные премьеры и премьерши. На второй беседе к ним присоединились еще некоторые. Должен признаться, что я был умилен вниманием, интересом и простотой, с которыми все отнеслись к делу. Но из этого нельзя еще делать многообещающих выводов[16]16
  В этих беседах Станиславского с оперными артистами Большого театра зарождалась реформа оперного искусства. Через три года, в 1918 г., Станиславский стал руководителем Оперной студии при Большом театре, из которой вырос Оперный театр имени К. С. Станиславского.


[Закрыть].

Еще раз, благодаря Вас за доверие, я прошу Вас поверить моему искреннему уважению и сердечной преданности.

Готовый к услугам,

К. Станиславский (Алексеев)

1915-16-XII – Москва».

После «Гугенотов» П. С. Оленин в 1916 г. поставил в Большом театре оперу Ипполитова-Иванова «Оле из Норланда» и «Царскую невесту» Римского-Корсакова. Какие-то оперы были им поставлены и в последующие два года, включая сезон 1917—1918 годов, но, как отмечает театровед профессор Павел Александрович Марков: «Перейдя… в Большой театр, он (П. С. Оленин. – С. Б.) в тогдашних условиях Большого театра уже не смог по настоящему возглавить творческое руководство театром, уступив его В. А. Лосскому, который лучше чувствовал стиль Большого театра».

Годы, проведенные на посту художественного руководителя, главного режиссера частной Оперы С. И. Зимина, были самыми результативными, самыми новаторскими в творческой деятельности П. С. Оленина.

Кажется, с сезона 1918—1919 годов П. С. Оленин со своей женой, балериной Софьей Васильевной Федоровой-второй переехал в Петроград, где получил должность заведующего труппой Мариинского театра, художественное руководство которым фактически возглавил Ф. И. Шаляпин.

Супруги Оленины поселились на Театральной площади, совсем близко от Мариинского театра.

В это время семья Марии Сергеевны Севастьяновой (первой жены П. С. Оленина) жила па Петроградской стороне, относительно близко от Театральной площади, в восьми-девяти трамвайных остановках, и изредка они все общались, главным образом по бытовым делам. 1918 и 1919 годы были жестоко трудными, люди гибли от голода и холода, временами отключали электрическое освещение и надолго, вечерами сидели при свечах, а когда их не стало, то керосиновых или масляных коптилках.

Похоже, на почве голода у Софьи Васильевны сделалось что-то вроде тихого помешательства: как-то она приехала на квартиру к Марии Сергеевне и, беспрерывно ходя по комнатам, говорила всем: «Дайте мне одну морковку, я вам прекрасный суп сварю!» На нее было душевно больно смотреть.

Для управления Мариинским театром в марте 1919 г. была утверждена директория в составе: Ф. И. Шаляпин, Э. Д. Купер, художник А. Я. Бенуа, режиссер П. С. Оленин, Б. Б. Асафьев. В заседаниях директории принимали участие завотделом гостеатров И. В. Экскузович и композитор А. К. Глазунов.

Директория просуществовала до конца 1919 г., когда была заменена на одноначалие в лице И. В. Экскузовича.

В филиале Мариинского театра – Михайловском театре (переименованных к тому времени, соответственно, в ГАТОБ – Государственный Академический театр оперы и балета, и ГАТКО – Государственный Академический театр комической оперы) П. С. Оленин в сезоне 1920—1921 годов осуществил постановку оперы Рахманинова «Алеко», заглавную партию в которой исполнял Ф. И. Шаляпин (спектакли с его участием прошли 10 и 12 апреля, 12, 13 и 14 мая 1921 года).

Весной 1921 года Мария Сергеевна выдавала замуж свою очаровательную семнадцатилетнюю дочь Аллу Севастьянову за драматического актера – молодого, талантливого, красивого Владимира Михайловича Мичурина (Азанчеева по сцене). Отец Аллы В. С. Севастьянов был за границей, и Петр Сергеевич Оленин согласился быть на свадьбе посаженым отцом. Молодые венчались в соборе Святого Князя Владимира (на Петроградской стороне), в 7 часов яркого солнечного вечера 30 мая 1921 г. В собор свадебная процессия шла пешком и, как полагалось в старину, впереди свадебной процессии нес икону мальчик, которому было 8 лет и 3 месяцев – это был автор данных строк.

В тот свадебный вечер Петр Сергеевич был, как всегда, общительный и веселый, участвовал в общих играх гостей, и никому в голову не приходило (ни Марии Сергеевне, ни Марине – родной дочери Петра Сергеевича, ни другим, хорошо знавшим Петра Сергеевича), что через несколько месяцев его не станет.

В томе IV Театральной энциклопедии (издательство «Советская энциклопедия», Москва, 1965) на странице 156 приведены краткие данные о Петре Сергеевиче Оленине, в которых я обнаружил две ошибки – родился П. С. Оленин не в 1874 году, а 16 февраля 1871 года, и в 1921 году он за границу не уехал; П. С. Оленин скончался от нефрита 15(28) января 1922 года, в возрасте 51 года, в Институте скорой помощи Петрограда (если память не изменила – на Большом проспекте, дом 100 Петроградской стороны).

Его тело было перевезено в Москву и похоронено на Ваганьковском кладбище недалеко от церкви. Проводить Петра Сергеевича в последний путь ездили из Петрограда в Москву его сын Сергей Петрович Оленин со своей матерью Марией Сергеевной.

Тогда же Мария Сергеевна записала в своей адресной записной книжке:

«Петина могила на Ваганьковском кладбище, Москва: против церкви налево по дорожке идти, где черный мраморный памятник Тоон, потом дойти до памятника Юры Сумарокова и свернуть налево; на левой стороне будет черный мраморный памятник Иванова, пройдя 6 шагов, свернуть по тропинке направо и отсчитать 18 шагов».

Листок с этой записью у меня сохранился.

Со времени кончины П. С. Оленина прошло более 70 лет. Мало вероятия, что его могилу кто-либо часто посещал и следил за ней, разве только, что изредка могилу могли посещать московские родственники – Александр Алексеевич Оленин и Петр Алексеевич Оленин.

Скорее всего, могилы П. С. Оленина ныне не существует, но место, где она была, вероятно, можно ориентировочно определить по приведенной выше записи.

Людей, знавших лично П. С. Оленина, наверное, остались единицы. Из большой когда-то семьи и потомков Сергея Владимировича и Елизаветы Васильевны Алексеевых теперь, пожалуй, остался только я один, кто его знал лично и вспоминает доброй памятью.

Не подлежит сомнению, что в истории русского оперного театра начала XX века актерская и в особенности режиссерская деятельность П. С. Оленина оставила заметный след и способствовала утверждению реалистического искусства на русской оперной сцене.