Текст книги "Чувство бездны"

Глава 6
Группа Штольца

Антону повезло: около часа его никто не беспокоил. Он сумел потратить этот час на сбор и систематизацию данных по группе Германа Штольца, пострадавшей во время «черного марта» на «Слезах Этты». Информации он наскреб, как и ожидал, негусто, но тем не менее картина по персоналиям вырисовывалась следующая.

Собственно, сам Герман Штольц, уроженец Земли, возраст – 45 земных лет, по образованию – молекулярный биофизик. Коллега и соратник Зордана по работе на Земле и ряду исследований на Мекате-3. Кроме того, был близким другом Зордана и человеком, которому Зордан основательно доверял. Штольц прибыл на Аю вместе с Зорданом, участвовал во всех его проектах.

Найден наутро после катастрофы в результате прочесывания местности в четырех километрах от «Слез Этты». Штольц медленно брел на север из последних сил, утопая по колено в сырой траве, в совершенно невменяемом состоянии. Удивительно, как он вообще умудрился пройти сквозь цепи дымчатых болот и не сгинуть в них. На месяц Штольц был помещен в лазарет Базы. Ничего из произошедшего он не помнил, причем это не было притворством – память ученого действительно пострадала, и это было установлено врачами. Стремления собранной в срочном порядке комиссии (Антона в тот момент еще не было) выудить из пострадавшего какую-либо информацию закончились безрезультатно. Штольцу удалось вспомнить лишь несколько несущественных и разрозненных деталей, касающихся прибытия группы в зону поздно вечером и последующего развертывания оборудования. Дальнейшие события, включая начало катаклизма, оказались начисто стертыми из его памяти.

Антон так и не успел допросить его – не прошло и месяца после трагедии, как Штольца вывезли на Землю «для прохождения курса реабилитации». Случилось' это буквально через две недели, после того как Антон прилетел на Аю. Формально нельзя было утверждать, что вывоз важного свидетеля был организован тайно. Нет… Процедуру просто не согласовали с Антоном. Это обстоятельство его сначала возмутило, и он даже устроил небольшой скандальчик по этому поводу: прежде всего в госпитале, а потом и в кабинете Габена. Тогда ему вполне резонно заметили: не согласовали, господин следователь, поскольку от вас не поступало никаких указаний на сей счет. Будем иметь в виду в дальнейшем, впредь подобного не допустим, заверили его. Однако заверения эти оказались ложью.

Второй член группы, Мария Пшенко, возраст на момент трагедии – 33 земных года. Уроженка Земли, ученая: не то биохимик, не то генетик, не то всё вместе – уточнять Антон не стал. Работала с Зорданом на Ае постоянно на протяжении всех трех лет. До появления на планете с Зорданом знакома не была. Обнаружена мертвой спасательным катером спустя несколько часов после начала катастрофы. Нашли ее на краю «пятака», среди россыпи «камней», с вытянутым лицом, широко раскрытыми глазами и ртом, напрочь забитым пылью. Труп лежал на спине, руки и ноги были раскинуты в стороны. Ни внешних, ни внутренних повреждений у Пшенко не обнаружили, и причина смерти осталась не установленной. Роль в зордановском проекте «Сапфир-Х» – тоже.

Персона третья. Франко Делла, самый молодой из четверки Штольца, 29 земных лет, уроженец Софии, биоинженер по образованию и роду занятий. Прибыл на Аю по собственному контракту, с Зорданом ранее знаком не был. Первые два года колонизации работал непосредственно под началом Стоцкого, после чего был взят Зорданом в проект «Сапфир-Х». Его нашли в завалах камней, метрах в ста от «пятака», наполовину погребенным. Сначала решили, что он и погиб-то, собственно, от удара обломка – его позвоночник оказался сломан в двух местах, а ноги стиснуты в каменном капкане. Когда выволакивали тело, обнаружили, что затылок Делла сильно размозжен. Если бы не валяющийся рядом пистолет, то сочли бы, что голову ему тоже проломило булыжником. Даже входное отверстие в суматохе обнаружили не сразу. Медики позже установили, что перелом позвоночника не был причиной смерти Делла. Единственное предположение, какое приходило на ум в данной ситуации, было такое: он покончил с собой, находясь в состоянии болевого и психологического шока, понимая, что не может выжить и что не доживет до появления помощи. Почему он в это не верил, и шла ли речь о вере вообще – это, как и многое другое, осталось под покровом тайны.

Четвертый член группы Штольца тоже умудрился выжить в заварухе и был вывезен впоследствии с Аи тайком от Антона. Это произошло спустя всего пять дней после того, как Антон допросил его в первый и последний раз. Звали его Тимур Карелов. Биотехнолог, 37 земных лет, уроженец Земли, обеспечивал техническое сопровождение проекта на «Слезах». В связях с Зорданом в доайский период замечен не был. Практически сразу попал в проект Зордана и все три года был закреплен за подразделением Штольца. Вряд ли Карелов мог что-то знать о сути проекта «Сапфир-Х», поскольку был специалистом вспомогательной службы, но тем не менее он относился к выжившим свидетелям. Данное обстоятельство при расследовании уравнивало многие профессии.

Его обнаружили с воздуха неподалеку от «пятака» еще ночью, во время спасательной операции. Карелов сидел на корточках и монотонно раскачивался, не издавая ни звука. Все лицо его оказалось залито слезами, а состояние было близко к обморочному. На нем не нашли ни единой царапины, несмотря на то что стихия вокруг бушевала нешуточная, и Карелова могло несколько раз убить или покалечить. Посчитали, что парню сильно повезло, а что еще тут можно было придумать? После месячного восстановительного курса он заговорил, хотя медики из лазарета его так и не выпустили.

Память Карелова уцелела в большей степени, нежели у Штольца. Сумбурные сведения, полученные от Карелова, были фактически единственным источником информации о том, что происходило в зоне во время катаклизма. Антон допросил Карелова сразу, как только представилась возможность. Случилось это лишь к исходу пятого месяца пребывания Антона на планете. Во время допроса Карелов то периодически становился невменяем, то приходил в себя, и эти фазы чередовались с переменной цикличностью. Он ни словом не обмолвился о проекте Зордана, и Антон так тогда и не понял: то ли Карелов ничего не знает по существу, то ли не хочет об этом рассказывать.

Картина бедствия, по показаниям Карелова, выглядела так: катаклизм ворвался на «пятак» практически молниеносно – причем катаклизм Карелов понимал весьма ограниченно. Для него он сводился к урагану, в щепки и клочья разметавшему приборные секции и энергоблоки. Сколько времени длился ураган, Карелов не знал, с его слов «время исчезло», и все остальное он помнил «как во сне». Нечетко, несвязно и без уверенности, что это произошло на самом деле, а не явилось плодом его помрачившегося сознания. Сначала он упал на колени возле стоек с мультидатчиками и закрыл руками уши, потому что отовсюду доносились крики его коллег. Потом ему вдруг стало страшно, безумно страшно. Он даже понять ничего не успел: кто именно кричит и что происходит. Ужас «ворвался в него потоком» и заполнил все внутренности – беспричинный, парализующий ужас. Казалось, будто бы одновременно кричат все, включая его. Ему трудно было это определить. Он видел, как Штольц и Пшенко упали и поползли по земле в разные стороны. Встал на дыбы и перевернулся на бок вездеход, порывом ветра повалило и покатило по земле излучатели. Дальше он услышал, как с хлопками Рвутся крепежные тросы… После этого он уже ничего не видел и не слышал. Ужас рвал его на части, ему хотелось вжаться в землю всем телом, втиснуться в камни, зарыться в траву, спрятаться. Он мечтал об одном: чтобы это прекратилось, иначе еще немного, и сердце не выдержит, взорвется… Потом и он сам куда-то полз. Кажется, продолжал кричать, хотя и не слышал собственного крика. Он забыл обо всем, он превратился в комок голых инстинктов, спеленатый страхом…

Минуло пять дней после допроса, и Карелова вывезли на Землю, мотивируя это тем, что результаты его реабилитации на Ае не дали нужного эффекта, и наблюдаемому пациенту необходима принципиально иная среда для восстановления. Дабы никто не смог усомниться в обоснованности решения медиков, операцию по вывозу Карелова провели очень быстро. И опять все произошло за спиной Антона.

Был еще один участник событий на «пятаке»: Сэмюэль Санчес, инженер-наладчик отделения спецоборудования. Непосредственного отношения к проекту Зордана он никогда не имел. Однако Санчес был другом погибшего Франко Делла.

Обнаружили Санчеса в районе кольцевых завалов без сознания и каких-либо повреждений поблизости от трупа Делла. По общепринятой версии, Санчес бросился другу на выручку, находясь (как и многие во время стихии) в шоковом состоянии. Антон допрашивал его однажды и ничего ценного не узнал. По показаниям Санчеса выходило, что сам он ничего не помнит: ни как выбрался из станции, ни как бежал к «пятаку», ни как искал Делла в завалах, подвергая себя смертельной опасности, ни как потом упал, потеряв сознание. На первый взгляд, это был типичный случай действий человека в состоянии невменяемости, какие десятками фиксировались на станциях, вовлеченных в стихийное бедствие. Санчес остался жив только чудом, но подобные обстоятельства уже мало кого удивляли. Жив – и хорошо. Значит, судьба такая. После трагедии Санчес прошел курс психологической реабилитации. Когда персонал «Слез» расформировали по другим объектам, он стал работать по своей специальности на Базе, в управлении инфраструктуры.

В связи со вновь поднятой темой по работам Зордана есть смысл вызвать Санчеса еще раз, подумал Антон. Он поспешно запланировал встречу в своем расписании на завтра. Потом устало откинулся в кресле и прикрыл глаза. Итак, сказал он себе, подведем итог. Что нас интересует в первую очередь? Прежде всего, дальнейшая судьба Штольца и Карелова. Узнать, что с ними сталось после Аи. Переговорить по возможности, если они окажутся в поле досягаемости. Вот вам, дяденька, и еще один запросец! Что еще? Обязательно «пробить» по базе героев сегодняшнего «ролика» – мало ли что сыщется…

Он размял пальцы. Голова была тяжелая. Стучать по клавиатуре совершенно не хотелось. Хотелось сидеть в баре, пить что-нибудь спиртное, смотреть в замечательные зеленые глаза Ани и вспоминать былое… Где же она была все это время? Ведь он ничего не знал о ней. И почему, черт побери, тогда, после Катлеи, он так быстро сдался? Почему он не нашел ее? Ведь он запросто мог тогда… Стоп! Он хлопнул ладонью по столу. Усилием воли заставил себя не думать об Ане, не окунаться в прошлое. Нужно сосредоточиться на работе, не отвлекаться!.. Хотя бы час, еще час… Окунаться будем после.

Это оказалось трудно – не отвлекаться и не думать об Ане. Огромным усилием воли Антон заставил себя отключиться от романтических мыслей и запустил диспетчер запросов.

Через пять минут информационный запрос о судьбе Штольца и Карелова был составлен и благополучно отправился на Землю. Это был уже второй его внешний запрос за сегодня. На первый – относительно досье Зордана и членов его группы, погибших на «Пупке», – ответа он до сих пор не получил.

Пока запрос гулял во мраке космического пространства, Антон опять вспомнил давний допрос Тимура Карелова. То, что говорил тогда Карелов, нельзя было назвать рассказом: обрывочные фразы в ответ на наводящие вопросы. Да еще долгие томительные паузы и пустой, ничего не выражающий взгляд, словно Карелов разговаривал сам с собой. На многие вопросы Карелов просто не отвечал, будто бы Антон их не задавал, зачастую обрывал фразы посередине. И ни разу за время допроса не посмотрел Антону в глаза. Даже никак не прореагировал на появление Антона в своей комнате.

Был в записи допроса один момент, который Антон прослушивал позднее неоднократно и о котором вспомнил сейчас снова. Наверное, в связи с вопросами Родкиса про оннов… Тогда, год назад, Антон тоже пытался говорить с Кареловым об оннах.

Он отыскал запись, нашел среди двухчасовой беседы это место. Это был один из тех моментов, когда Карелов впал в фазу плохой вменяемости.

От экрана Антон отвернулся, откинулся в кресле и уставился в потолок – он уже достаточно насмотрелся на сухое бледное лицо Карелова, его безжизненные глаза и едва шевелящиеся губы.

КАРЕЛОВ: …зачем предполагать? Когда достаточно знать…

АНТОН: Все-таки, я повторюсь: вы хотите сказать, что знаете причины трагедии?

КАРЕЛОВ: Знать… Понимать… Видеть… Пред-ви-деть…

АНТОН: Так знаете или нет?

Молчание.

АНТОН: Хорошо, вы предвидели что-либо подобное? Может, было предчувствие?

КАРЕЛОВ: Разве кто-либо способен предвидеть?

АНТОН: А как вы думаете? Может, онны способны?

Молчание.

АНТОН: Как вы полагаете, почему онны не объясняют причин своего внезапного ухода с планеты?

Молчание.

КАРЕЛОВ: Пред-чув-ствие… От слова «чувство»…

Пауза.

КАРЕЛОВ: Сильно кричат слева… Не надо так сильно кричать… Это больно… Кто может предвидеть?

АНТОН: Тимур, вы слышали мой вопрос? Вы знаете о том, что онны сделали официальное заявление Земле? В течение месяца они сворачивают все свои проекты. Вы можете прокомментировать это хоть как-нибудь?

КАРЕЛОВ: Комментировать… Кто комментирует действия оннов?.. Ком-мен-та-рий… Кто?

АНТОН: Я понимаю, что это бессмысленное занятие. Ну, скажем так: у вас, Тимур, есть свое мнение? Предположение?

Пауза.

КАРЕЛОВ: Предвидеть недостаточно… Нет-нет-нет!

АНТОН: Почему вы заговорили о предвидении? Кто мог предвидеть трагедию? Онны?

КАРЕЛОВ: Предвидеть недостаточно… Не-до-ста-то-чно.

АНТОН: Онны могли, Тимур? Почему они не предупредили, если предвидели?

Молчание:

АНТОН: Хорошо. Спрошу по-другому. Что значит «предвидение» в данном случае? Что это? Знание? Чувство? Что значит «предвидение», Тимур?

КАРЕЛОВ: Я не знаю…

АНТОН: Хорошо, вы не знаете. А кто-нибудь знает? Кроме вас?

Молчание.

КАРЕЛОВ: Я не знаю… Нет-нет… Разве может раздавить небо? Человека? Разве небо может? Че-ло-ве-ка…

Пауза.

АНТОН: Скажите, вы много общались с оннами?

Пауза.

КАРЕЛОВ: Что значит «чувство»?.. Чувство… Что это? Что?

Пауза.

КАРЕЛОВ: Сильный ветер… Машины поднимает в воздух… Очень горячо… Почва какая-то раскаленная… Небо такое тяжелое… Почему небо такое тяжелое? Разве небо может раздавить человека? Небо… Разве там могут быть ангелы? Где они бывают? В горах… в лесу… Где-где?.. Разве ангелы – в небе?.. Нет-нет…

АНТОН: О чем вы, Тимур? О каких ангелах вы говорите?

КАРЕЛОВ: Небо очень тяжелое… Совсем горячее… Страшно, когда небо раздавит…

АНТОН: Тимур, вернитесь! Тимур, вы в палате. В медотсеке на Базе. Вы слышите меня?

Пауза.

КАРЕЛОВ: Общаться с оннами… Зачем общаться с оннами? Зачем чувствовать?..

АНТОН: Все-таки вы общались с оннами?

КАРЕЛОВ: Да-да… Все общались с оннами… Они сделали официальное заявление… В течение месяца…

АНТОН: Хороша. Замечательно! А можете сказать, чем они отличаются от людей? Ну, на ваш взгляд.

Молчание.

АНТОН: Вам трудно сформулировать?

КАРЕЛОВ: Они сделали официальное заявление… Они хотят уйти с планеты… Они отличаются от людей… Да-да, конечно, отличаются… Предвидеть недостаточно… Онны…

Пауза.

АНТОН: Хорошо… А как вы думаете, онны способны чувствовать в нашем, человеческом понимании?

КАРЕЛОВ: Нет-нет… Зачем? Никто ничего не чувствует…

АНТОН: Поясните, пожалуйста.

КАРЕЛОВ: Никто не чувствует… Только запах… Сильно горит… Можно задохнуться и умереть… Упасть в воду… Воды много… Откуда так много воды? Кто знает? Кто-кто… Откуда вода?

Пауза.

АНТОН: Воды нет, Тимур. Запаха нет. Все кончилось. Мы с вами в медотсеке. На Базе. Вы понимаете? Вы меня слышите?

КАРЕЛОВ: На Базе… в медотсеке… На Базе в медотсеке очень много препаратов… много препаратов… Все время – медосмотры… Зачем, зачем?.. Все время препараты… биоблокаторы все время…

Пауза.

КАРЕЛОВ: Разве оннам нужны биоблокаторы?.. Био-бло-ка-то-ры… Мышление… мышление… Зачем им чувствовать? Зачем… в человеческом понимании?.. Че-ло-век… Чув-ство-вать… От слова…

АНТОН: Вы хотите сказать, что им не нужны биоблокаторы? Почему вы заговорили об этом?

Молчание.

АНТОН: Почему вы так решили?

КАРЕЛОВ: Биоблокаторы нужны всем… Такое правило… Нельзя без них, нет-нет…

Пауза.

КАРЕЛОВ: Разве у оннов другие биоблокаторы? Разве другие?.. Зачем им другие биоблокаторы? Зачем?.. Они хотят уйти с планеты, хотят уйти… Они сделали официальное…

АНТОН: Погодите… что значит «другие биоблокаторы»? Что вы имеете в виду?

КАРЕЛОВ: Зачем биоблокаторы?.. Оннам… В течение месяца… Нам нужно, только нам… Нам очень много нужно… А зачем нам это нужно?.. Можно задохнуться и умереть… Упасть в воду… Небо может раздавить…

АНТОН: Хорошо-хорошо…

КАРЕЛОВ: Это очень больно, если небо раздавит…

АНТОН: Послушайте меня, Тимур… Тимур!.. Выменя слышите?

КАРЕЛОВ: Да-да… Мы на Базе… Здесь очень много препаратов… Пре-па-ра-ты…

АНТОН: Вот какой вопрос… Вы можете вспомнить время, хотя бы приблизительное…

Антон остановил запись. Посидел в тишине, раздумывая. Странно… Что хотел сказать Карелов и хотел ли вообще?.. Другие биоблокаторы. Другие для оннов? Отличающиеся от биоблокаторов для людей? Бред сумасшедшего, фантазии пострадавшего мозга? Или он что-то знал, догадывался, предполагал?

Антон никогда раньше не интересовался ни биоблокаторами, ни их действием на организм человека. На Ае было незыблемое правило: принимать их регулярно согласно предписанной схеме – он и принимал… Как и все в колонии. Ему даже не приходил в голову подобный вопрос: отличаются ли биоблокаторы для людей и для оннов? Но почему, черт возьми, он именно сегодня вспомнил об этом? Что за день такой выдался? А? Кто-нибудь мне объяснит?

В углу экрана замигала пиктограмма внешнего сообщения. Пришел ответ на недавний запрос, и Антон набросился на него с жадностью, какой не испытывал уже давно.

Первый пакет информации касался судьбы Германа Штольца. В файле содержался текст некоей аналитической записки из информационных недр УКБ (автор не упомянут, оно и понятно), составленной почти год назад по летосчислению Аи. Из записки следовало вот что.

Вывезенный тайком на Землю полтора года назад Штольц официально должен был пройти курс реабилитации. О содержании курса в записке говорилось вскользь: курс был не из стандартной программы комитета здравоохранения ДКИ, а разработанный специально под Штольца. После прохождения курса он поселился где-то в Австралии, вдали от мегаполисов, в зеленой зоне, и повел отшельнический образ жизни. Он не стал работать по специальности. Напрочь прекратил все прежние контакты с друзьями и знакомыми, которых у него насчитывалось огромное количество (все-таки десять лет работы с Зорданом). Семьи у него никогда не было. Казалось бы, ничего странного в этом отшельничестве для человека, пережившего трагедию, подобную айской, не было. Но отшельничество его стало принимать странный характер.

Штольц неожиданно начал проявлять недюжинное рвение в попытках вырваться с Земли. Допуск во Внеземелье ему был закрыт по медицинским показаниям на многие годы, если не навсегда (и Антон прекрасно понимал, кто еще, кроме медиков, мог приложить руку к разработке подобных показаний).

Существование на Земле Штольца не только не устраивало – оно явно не входило в его планы. Пять раз за три месяца он подавал прошение в Департамент Космических Исследований, и пять раз ему лаконично отказывали, не утруждая себя объяснениями. ДКИ был большой бюрократической структурой, и чтобы пробить ее, требовались значительные силы, связи и аргументы. Ничем этим, по всей видимости, Штольц не обладал, поэтому он избрал единственно возможную для себя тактику – прошибание стены лбом. Доведенный до крайности, Штольц попал-таки однажды на прием в отделение контрактов ДКИ, где учинил скандал, требуя пересмотра медицинского заключения, немедленной его перевербовки и вылета с Земли ближайшим рейсом. По свидетельствам очевидцев, выглядел он в ту пору совершенно одержимым. После инцидента в ДКИ Штольц вернулся к себе в Австралию и утих. До самого конца он о себе никак не напоминал.

Финал истории оказался драматичным, хотя и не удивительным в подобных обстоятельствах.

Месяц спустя после его возвращения домой система безопасности дома, в котором он проживал, зафиксировала отсутствие какой-либо активности жильца в течение нескольких суток. Согласно нормативу это был сигнал для действий службы жизнеобеспечения. Сотрудники службы проникли в дом и обнаружили Штольца мертвым в собственной постели. Причина смерти осталась неустановленной (на что Антон хмыкнул). Выглядело все так, будто бы Штольц однажды взял да не проснулся. Осмотр имущества ничего не дал, за исключением того, что в его компьютере было найдено неотправленное письмо. Текст письма гласил: «Я сегодня умру, я это не только чувствую – я знаю. Сопротивляться я не могу. И самое главное, что я не хочу этому сопротивляться. Другого выхода не существует»– Адресат письма указан не был. Осознанно Штольц это сделал или нет, предназначалось ли его предсмертное послание самому себе – оставалось только гадать.

На этом содержательная часть аналитической записки неизвестного автора кончалась. Разумеется, никакого анализа относительно причин смерти Штольца в документе представлено не было. Или же данный вариант записки, который прочел Антон, был тщательно отредактирован. К запросу также прилагался файл с протоколом осмотра вещей в доме Штольца, тоже – ничего путного. Ну и ладно, для начала и это неплохо, сказал себе Антон и перешел к следующему материалу. Он касался Каре-лова.

Данных по Тимуру Карелову пришло крайне мало. Всего-навсего стандартная справка архива УКБ, в соответствии с уровнем доступа, которым обладал Антон.

В справке значилось, что после возвращения на Землю Карелов прошел восстановительный курс, не принесший успеха. Курс был модифицирован и пройден повторно – результат не изменился. Более того, как гласила справка: «состояние Карелова стало резко ухудшаться». Что именно имелось в виду под ухудшением состояния, история умалчивала. По контексту документа можно было частично предположить, что речь шла о серьезных нарушениях психики Карелова, полной утрате им личности и превращении в существо, практически не способное жить самостоятельно. По прошествии месяца после вторичного курса он был помещен в спецклинику комитета здравоохранения ДКИ, где дальнейшие его следы терялись. Ни имени лечащего врача, ни конкретного подразделения клиники – ничего не сообщалось. Не тот уровень допуска – ясно как божий день. Но Карелов хотя бы оказался жив, а значит, был потенциальным носителем информации. Это вселяло некую надежду.

Антон почувствовал, как в душе зарождается спортивная злость. Вдруг не все так мрачно? Хотя ДКИ и УКБ выращены из зерен, посаженных на одном поле, и подобраться к данным будет ой как непросто. Нужно подключать шефа. Конечно, Арчеру такой расклад не понравится, он недолюбливает, когда его допуском пользуются по пустякам. Но если не пустяк, а, шеф?

Несколько минут Антон обдумывал свой завтрашний разговор с Арчером, затем вернулся к входящей почте.

Он обнаружил ответ на его первые запросы относительно досье на Зордана и его соратников. Ответ был предельно краток. Отказ в доступе, без комментариев. Запрос о проекте «Сапфир-Х» – отказ в доступе, без комментариев. Запрос на получение временных кодов доступа по интересующей тематике – отказ, без комментариев. Было похоже, что тайная магия имени Бориса Зордана простиралась не только на архивы айских баз данных. Все, что так или иначе было связано с деятельностью его группы, оказалось покрыто налетом секретности. Куда вам, старший следователь, носа совать не желательно.

Вот же черт, подумал Антон и забарабанил пальцами по краю клавиатуры. Но я же знал, что мне Дадут полный отлуп, знал! Разве это меня удивило? Вовсе нет. Но ведь разозлило? Определенно да. Хотите, чтоб я сдался без боя?

Он вспомнил сегодняшний визит на «Слезы», появление Ани, допрос Мацуми… Нынче весьма удачный день, просто-таки весьма удачный. Впервые за последние месяцы он почуял, что еще не все потеряно. И кто-то хочет помешать ему?.. Ну нет, господа хорошие!

Антон встал из-за стола, вышел на середину кабинета, несколько минут стоял, покачиваясь с пяток на носки и скрестив на груди руки. Потом замер и решительно произнес:

– Ну уж нет, господа хорошие. Ну уж нет.