Текст книги "Принцип чётности"

– Спасибо, Кирилл, – пробормотал Сергей и торопливо допил чай. – Слушай… – Кто такой этот ваш Филин?

– Такой же полицейский, – ответил Кирилл. – Какие-то проблемы, что ли?

– Приходил сейчас домой, допытывался чего-то… Таким тоном, будто я в чем-то виноват.

– А, не обращай ты внимания, Сергей, – улыбнулся Кирилл. – У него просто характер такой, у Филина. Тяжелый, замкнутый… Разговаривать с ним трудновато.

– Так он по собственной инициативе ко мне пришел или его кто-то уполномочил?

– Скорее всего, по собственной. Натура у него такая, понимаешь, дотошная. Любит сам все посмотреть и потрогать. Я говорю – не обращай внимания! Да и потом, у него обязанности такие – он вроде участкового у нас. Если на характер не обращать внимания, так он, по идее, нормальный мужик. Дело знает… Барновский ему очень доверяет. Это шеф наш, – пояснил он. – Большой такой, грузный… Не видел?

– А сколько у вас тут полицейских?

– Трое, вместе с Барновским. Точнее, три с половиной.

– Это как?

– Да Вовка Лобан еще… Наш таможенник, так сказать. Хороший парень. Он прямого отношения к нам не имеет. Но подчиняется тоже Петровичу. Занимается досмотром грузов, частных посылок… Короче, всего, что попадает в резервацию через транспортер. Ему даже оружия не положено. Мы, правда, иногда привлекаем его к нам на помощь. Когда авралы всякие случаются или еще какие-нибудь случаи…

Они вышли из коридора в холл.

– Зачем это у вас нужны досмотры? – поинтересовался Сергей.

Кирилл не успел ответить, потому что его окликнули со второго этажа, и он стремительно умчался по лестнице.

Выйдя из мэрии, Сергей обогнул здание и направился к транспортеру. Еще издали он узнал фигуру Игоря. Тот, ссутулившись, стоял шагах в десяти от транспортера, засунув руки в карманы куртки. Транспортер не работал. Сергей решил ориентироваться по нему. Поравнявшись с его концом, он сбавил темп ходьбы и дальше стал двигаться осторожно. Метров через пять после начала транспортера он почувствовал знакомые ощущения и остановился. Их разделяло около десятка метров.

– Ближе подойти не могу, – сказал Сергей. – Привет.

– Здорово, – проговорил Игорь мрачно.

Сергей еле расслышал его на таком расстоянии. Выражение лица у Игоря было какое-то виноватое и недоуменное. Наверное, у меня вчера было такое же лицо, мелькнула у Сергея мысль.

– Ну, ты даешь… – тихо произнес Игорь.

– Говори громче, – сказал Сергей.

– Я говорю: какого черта, Серега!.. – повысил голос Игорь. – Как же тебя угораздило?! Ты как сюда залез-то?! Зачем?!

– Видишь транспортер? По нему и залез, – сказал Сергей. – Очень удобно.

– Ты еще в состоянии шутить?! – воскликнул Игорь. – Нет, ну на кой ляд ты поперся… У меня в голове не укладывается! Я тебя вчера около часа прождал, потом думаю: этот, видимо, умотал все-таки в гостиницу. Туда вернулся – нет тебя! Думаю, то ли тебя шлюха какая подцепила, то ли грохнули по дороге. А ты что выкинул?! Ну как так, Серый? Я, когда позвонили сегодня, чуть на пол не сел.

Игорь снова помотал головой и в растерянности стал переминаться с ноги на ногу. Сергей молчал.

– Что ты намерен делать?

– Разбираться буду, – ответил Сергей. – Думать, как отсюда выбраться.

– Разбираться он будет… Так я одного никак не пойму: ты почему не можешь выйти? Барьер какой-то энергетический, что ли?

– Не знаю я, какой это барьер. Энергетический ли, психический ли, еще какой… Только не выйдешь и все! Становится очень плохо. Чем дальше пытаешься пройти, тем хуже.

– А потом что? Смерть?

– Насколько я понял – да.

– Черт бы тебя подрал, Серый!.. – Игорь закатил глаза к небу. – Ну как же так?! Будет он разбираться!.. А если ты не сможешь выбраться отсюда? Если это невозможно в принципе? Они вон, сколько лет тут сидят! Если бы так просто, то, наверное… Ох, Серега, Серега… – Он покачал головой. – Ну и заварил ты кашу. А с Еленой как?

– Не говори ей.

– Думаешь, может приехать?

– Трудно сказать. Но мне бы этого не хотелось. И родителям пока не говори. Скажешь им только, если история затянется надолго.

– Мне бы твой оптимизм, – произнес Игорь сокрушенно.

– Просто это единственное, что у меня осталось в сложившейся ситуации.

– А как предкам-то твоим как не говорить? Они же все одно достанут… Начнут звонить, спрашивать. Что я скажу?

– Придумай что-нибудь, Гоша, – попросил Сергей. – Скажи: уехал в длительную командировку, мол, срочные обстоятельства или еще что… Связь, скажи, не работает. Я им потом телеграмму пошлю. Ну, не хочу я их сейчас волновать! Ты же маму знаешь – она все бросит и поедет. Ей же сейчас нельзя, тем более в такую даль! В общем, я тебя очень прошу. Сделаешь?

– Ладно, – буркнул Игорь. – Отмажем как-нибудь… Мне сказали, что телефоны у вас не работают. Правда, что ли?

– Есть такой факт.

– Дурдом…

Некоторое время оба молчали. Игорь опять засунул руки в карманы куртки и водил взглядом где-то под ногами. Лицо у него было озабоченно-грустное.

– Ладно, Серега, – проговорил он наконец. – Мне уже пора. Дел полно. Отсюда еще на другой конец города добираться.

– Беги, конечно.

– Я завтра, по всей видимости, улечу домой. Вернусь дня через три. Или через четыре. Сразу забегу. Может, чего прихватить тебе?

– Не надо ничего, Гоша. Молитесь там за меня с мужиками по вечерам.

– О чем речь! – сказал Игорь. – Вот черт, и лапу тебе не пожмешь!.. Давай пока, Серый! Ни пуха тебе, ни пера!

– Пошел ты к черту, – ответил Сергей.

Игорь развернулся и, сутулясь, побрел вдоль шоссе. По пути он один раз обернулся и потряс в воздухе сжатым кулаком. Сергей провожал его взглядом до тех пор, пока его фигурка не скрылась за поворотом. Он еще несколько минут неподвижно стоял и отрешенно глядел на этот поворот. Настроение частично понизилось. Главное было – не позволить ему падать дальше.

Итак, твердо сказал он себе, продолжаем решать насущные проблемы. Кто у нас на очереди? На очереди был, очевидно, некто Губин, потому что медосмотр Сергей решил отложить напоследок. Сначала покончим с безработицей, подумал Сергей и решительно направился обратно в мэрию.

Но некоего Губина в мэрии ему застать не удалось. За дверьми с надписью «Кадровый отдел» он обнаружил только немолодую тучную женщину, которая оказалась его заместителем. Она объяснила, что Иосиф Валентинович ушел на гаражи, когда будет – неизвестно, а вы молодой человек, видно, новенький, наверное, насчет работы, ну, что вам сказать… конечно, надо лично с ним говорить, вы лучше туда и идите, чем его здесь ждать… а гаражи недалеко, у нас тут все недалеко, а конкретнее, значит, мимо бара, потом вдоль дома, где больница и к самой железной дороге, там прямо у дороги они и стоят… Сергей поблагодарил женщину и опять оказался в коридоре. Возникла идея зайти к Кравцу, выяснить все остальное. Он поднялся на второй этаж, но кабинет Кравца оказался заперт, и Сергей снова очутился на улице.

В резервации на самом деле все было рядом. Он вышел к гаражам уже минут через пять. Располагались они в северо-восточном углу резервации. Несколько рядов серых бетонных боксов тянулись параллельно сетке, вдоль восточной границы метров на сто и выходили своими подъездами прямо в сторону железнодорожного полотна. За железной дорогой глухой стеной высился лес. С первого взгляда становилось ясно, что эти гаражи давно уже не являются таковыми – их превратили во что-то, напоминавшее мастерские. Здесь стоял непрерывный производственный шум, который являлся смесью металлического стука, звона и грохотания, взвизгивания циркулярных пил, наждачных кругов и сверлильных станков, тарахтения компрессора, гудения сварочного аппарата, пыхтения электрокаров и выкриков рабочих. Дверей на боксах не было; в проходах сновали люди в спецодежде, высились штабели ящиков, баки с металлическим хламом, ручные тележки и прочие аксессуары производства. Пахло бензином, мазутом и гарью. В десятке метров перед входом в гаражи были брошены старые автомобильные покрышки, густо наполненные окурками и пустыми бутылками.. Тут же стояли несколько десятков железных ящиков с электродвигателями.

Сергей неторопливо прошелся мимо проходов, высматривая среди рабочих фигуру чиновничьего вида, но никого, похожего на начальника, не заметил. Он собрался было идти в глубины гаражей, как откуда-то из ближайшего бокса появился низкорослый человек в кожаной куртке и кепке, с лицом землистого цвета. Он направился к Сергею, по пути вынимая из кармана сигареты. Ему было лет пятьдесят или больше. Выглядел он усталым.

– Кого-то ищете? – поинтересовался человек.

– Губина, – ответил Сергей.

– Я Губин, – сказал человек и закурил.

– Здравствуйте, – сказал Сергей. – Я, собственно, по вопросу трудоустройства…

– Ты, очевидно, тот парень, который вчера к нам попал? – произнес Губин. – Утром на совещании говорили.

Он присел на один из ящиков и сдвинул кепку на макушку.

– Ну, и что ж ты можешь, расскажи.

Сергей кратко рассказал о себе. Губин некоторое время молчал, затем вздохнул.

– Инженер, инженер… – проговорил он, кивая головой. – М-да… Не знаю, что тебе и сказать. Инженеров у нас полная контора. Если б ты доктор был, это было бы здорово. Знаешь, как нам доктора нужны? Позарез! Вон Уманцев по сути один, случись с ним что-нибудь, да даже заболей он – и все!.. Или, допустим, учитель. То же хорошо бы. Может, попробуешь учителем? Образование – это не страшно… Все-таки, высшее-то есть… Ты молодой, тебе легче. С ребятишками, а? Давай?

– Нет, – пробормотал Сергей. – Что не мое – то не мое. Не получится, я знаю…

– Ну, что ж тебе предложить? – поскреб челюсть Губин. – Видишь, выбор-то у нас невелик. Мужики здесь на гаражах, женщины в пошивочном участке. Ну, контора еще… Хочешь – попробуй с Коганом поговори, потому что со своими кадрами он сам разбирается. Но у них, насколько я знаю, большие трудности сейчас. Заказов в конторе практически нет; Коган, по-моему, только за счет своих старых связей как-то перебивается, но и то, видимо, остались последние месяцы. Что потом делать они будут – ума не приложу… Я чувствую, на нынешнем собрании этот вопрос все-таки поставят. С конторой действительно надо что-то решать. – Он торопливо докурил сигарету, бросил окурок и продолжил: – Так что, смотри. Если хочешь, сходи в контору. Только не на первый этаж – там у нас швейный участок… Женский.

– Честно говоря, – сказал Сергей, – мне не хочется в эту вашу контору. У меня сейчас абсолютно нет никакого желания заниматься такого рода деятельностью.

– Да я понимаю… – протянул Губин. – Хорошо, давай на производство. Собирать движки. Или в штамповочный участок, допустим… Хотя инженеры, прямо скажем, не очень охотно в работяги идут. Все это понятно. Вон из конторы никто не приходит сюда, хотя они получают у себя значительно меньше. – Он немного подумал и спросил: – Швейное оборудование ты, конечно, не знаешь?

– Откуда? – развел руками Сергей.

– Машины что-то в последнее время сыпаться стали, – сказал Губин сокрушенно. – То же вот приходилось самим учиться. В принципе, дело наживное – научишься… Вот такой еще вариант. Правда, коллектив сплошь женский. Подумай.

Откуда-то издалека, слева послышался звук приближающегося состава, и через полминуты перед ними возник товарняк и загрохотал, заглушая все звуки. Глядя на мелькающие вагоны, Сергей вдруг заметил, что перед железной дорогой нет ограждающей сетки. После того как стих шум, он спросил об этом Губина.

– Раньше была, – ответил тот. – В первые годы. А потом плюнули. Она же падает постоянно; то ветер сорвет, то проржавеет. Городские власти ее периодически поправляют, заменяют… А здесь не стали – все равно тут никто не ходит. Тут же тайга на много километров. Городские, которые за грибами, да ягодами ходят, так они все знают, а больше здесь никто и не появляется. Ну, плакаты там еще вроде где-то остались… Так и живем. Короче, – Он взглянул на Сергея, – ты думай. До завтра. А сейчас мне пора – день такой сумасшедший…

Губин поднялся и зашагал в сторону гаражей. Он исчез, и Сергей в задумчивости повернулся к лесу. Ну, что будем решать, подумал он невесело. Собирать электродвигатели или ковыряться в швейных машинах? А на что ты рассчитывал, родной, а? В кармане он нащупал вчерашний блокнотный листок, который ему дал Кравец. Хорошо бы разобраться побыстрее со всеми их принципами, правилами и всякими прочими маразмами, подумал он.

В этот момент он увидел, как из леса к путям вышел молодой парень лет двадцати, не больше, с облезлой клеенчатой сумкой в руке. Одет он был неважно. Поношенные брюки, длинная вязаная кофта в дырах, короткие резиновые сапоги и шапочка «петушок» – таков был его наряд. Парень неторопливо шагал вдоль путей, пиная камушки. Походка у него была очень странная, шатающаяся. Руки висели вдоль тела, словно плети, а взгляд был устремлен под ноги. Засмотревшись на этого непонятного выходца из леса, Сергей не заметил, как позади возник человек.

– Браток, угости сигареткой, – раздался хриплый голос.

Сергей вполоборота покосился на щуплого мужичонку в спецодежде. Мужичонка улыбался, щурясь на солнце и вытирая руки о полы куртки.

– Я не курю, – обронил Сергей, продолжая наблюдать за парнем на путях.

– А я-то думал, курнем… – с сожалением заметил мужичонка. – Как контора поживает?

Сергей не ответил. Парень с сумкой по-прежнему шел вдоль железнодорожного полотна.

– Тут слухи ходят, – сказал мужичонка, – что у конторы дела совсем херовые. Поговаривают, без денежек совсем останетесь скоро, да? Че собираетесь делать-то? Пахать ведь придется, не иначе… А что! – рассудительно добавил он. – Продадите свои осциллографы, да кардиографы и тоже чего-нибудь делать начнете! Так ведь? Наш мужик, он к чему хошь приспособится. Так ведь? – снова спросил он. – Слышь, а Когана вашего куды денете? Евреям же пахать нельзя, они же от этого мрут!.. – мужичонка сипло захихикал и добавил: – Слышь, браток, а может вам к бабам податься? Тоже чего-нибудь шить станете… У вас же там рядышком. Будете шить всякие наволочки и тискать баб! Чем не жисть?..

Он опять захихикал, потом закашлялся. Закончив, он поинтересовался:

– Еще говорят, у вас там недавно за наркотики двоих аж на три розыгрыша турнули? Правда, что ли? Слышь, а за что мы тогда полиции бабки платим?

– Я не работаю в конторе, – наконец сказал Сергей. – И в полиции тоже. Я в резервации всего второй день.

– А-а… – протянул мужичонка. – Я думал, из конторы… «Заложник» поди?

– Не понимаю, – произнес Сергей. – Какой еще «заложник»?

– Ну, «временщик», я имею в виду… – удивляясь, сказал мужичонка. – А что? Все так называют…

– Что такое «врем…»

Слово застряло у Сергея в горле, потому что в этот момент парень, шедший вдоль путей, внезапно резко свернул, пересек рельсы и быстро направился вглубь резервации.

– Ты это чего? – удивился мужичонка. Он никак не отреагировал на это событие. – Чего это с тобой, браток?

– Но… – выдохнул Сергей, не сводя взгляда с парня. – Он же зашел…

Парень, как ни в чем не бывало, миновал картофельные участки и теперь двигался в сторону пятиэтажек.

– Так это же Артемка! – сказал мужичонка. – А я думаю, чего это с тобой?

– Ну и что… – непонимающе посмотрел на него Сергей.

– Артемка, – повторил мужичонка. – Он все время по лесу шастает. Не знаю, чего уж он там ищет… Он же у нас чокнутый.

– Как это?..

– Ну как-как?.. Того, – Мужичонка покрутил пальцем у виска. – Сумасшедший. Не понял?

– Ну и что… – снова пробормотал Сергей. – И он может ходить туда-сюда…

– Понятно – может, – заверил мужичонка. – Говорят тебе: псих он.

– А Оболочка?! – ошарашено спросил Сергей.

– Чего – Оболочка? – непонимающе хлопал глазами мужичонка.

– Он, что… не чувствует ее? Для него ее нет?!

– Понятно – нет, – ответил мужичонка. – Была б, так как он тогда ходил то в лес, то в город?

– И после него не остается этой самой дырки? Прохода, в смысле…

– Да нет, конечно, – Мужичонка удивленно пожал плечами. – Ты какой-то чудной! Если б после него Проход оставался, здесь бы давно уже никого не было. Так ведь?

– Да… Пожалуй… – не сразу выговорил Сергей. – Это я не подумал…

– Ты так перепугался, будто я не знаю что… – помотал головой мужичонка.

– Стоп! – вдруг осенило Сергея. – Принцип разумности, да?! Это и есть принцип разумности?!

– Чего?.. – переспросил мужичонка, морща лоб.

Но Сергей уже не обращал на него внимания, он словно завороженный двинулся вслед за удаляющимся парнем. Он даже не понимал, зачем идет за ним – это получилось у него чисто машинально.

– Может, ты все ж куришь? – бросил вдогонку мужичонка. – Жалко…

Между Сергеем и парнем было около пятидесяти метров. Парень, пройдя дворами пятиэтажек, стал сворачивать куда-то в сторону конторы. Сергей не отставал от него и даже стал сокращать разрыв. Когда он проходил через дворы пятиэтажек, его вдруг окликнули по имени.

Возле одного из подъездов стояли Кирилл и Филин.

Сергей подошел к ним. Парень свернул за угол дома и исчез из виду.

– Куда это ты так мчишься? – поинтересовался Кирилл. – Да еще с таким озабоченным видом?

– Да вот… – забормотал Сергей. – Парень этот ваш… Увидел, как он из леса через дорогу…

– Артем, что ли? – сказал Кирилл. – А чего ты так переполошился?

– Ну… не ожидал…

– А что так?

– Значит, это и есть принцип разумности? – спросил Сергей, ловя на себе колючий взгляд Филина.

– Угу, – сказал Кирилл. – В действии. Сумасшедшие у нас не в счет. Артемка даже от медосмотров освобожден. У тебя, кстати, как с медосмотром? Встал на учет?

– Нет пока… Не успел еще. Я к Губину сейчас ходил.

– Может он думает, будто у него богатырское здоровье, – ехидно заметил Филин. – Между прочим, никогда не знаешь, где найдешь – где потеряешь.

– Погоди, Виктор, – сказал Кирилл. – Что тебе Губин сказал?

– Да так… – замялся Сергей. – Не знаю я, в общем. Надо подумать.

– Ну, конечно! – проговорил Филин, мусоля во рту потухшую папиросу. – Там же работать нужно. Ручками. Это конторские только сидят, зады протирают, да делают вид, что своими мозгами приносят какую-то пользу!

– Да, будет тебе, Виктор! – сказал Кирилл. – Чего ты заводишься? Он у нас жутко конторских не любит, – разъяснил он Сергею.

– Между прочим, – сказал Сергей Филину холодно, – я работы не боюсь.

Филин только хмыкнул, и папироса из одного угла его рта перекочевала в другой.

– Сергей, ты машину водить умеешь? – вдруг спросил Кирилл.

– Умею, – ответил Сергей.

– Поговорю сегодня с Николаичем, – сказал Кирилл задумчиво. – И с Губиным тоже. Что-нибудь придумаем.

– Кончай благотворительностью заниматься, – произнес Филин. – Слышь? Пойдем.

– Подождите, – сказал Сергей торопливо. Он вытащил из кармана плаща листок со списком. – Объясните, в конце концов… А то я не все знаю…

– Это что? – спросил Кирилл и посмотрел в листок. – А-а, это тебе Кравец должен все рассказать. Сходи к нему.

– Ходил я, – пробормотал Сергей. – Закрыто у него.

– Ревизия сегодня в больнице, – сквозь зубы проговорил Филин. – Там они все. Идем, Барновский ждет.

– Точно – ревизия! – Кирилл хлопнул себя по лбу. – Забыл совсем. А это, как водится, на весь день. Сергей, нам правда некогда, – извиняющимся тоном сказал он. – Я только перекусить забежал. Ты вот что сделай. В этом доме с торца находится библиотека. Ты сейчас мимо нее проходил. У библиотекаря фамилия – Ревич. Очень умный мужик, раньше ученым был. Больше чем он, про резервацию, наверное, никто не знает. Иди к нему прямо сейчас. Он тебе на все вопросы и ответит. Кстати, у него у самого тоже судьба – не позавидуешь.

– А как его зовут? – спросил Сергей.

– Рудольф Анатольевич. Зайди, зайди! С ним поговорить можно… Хороший мужик.

– Кирилл, пошли! – нетерпеливо сказал Филин и махнул рукой.

– Ладно, до вечера, – сказал Кирилл.

Они с Филиным размашистыми шагами стали удаляться от дома. Сергей снова остался один с помятым листочком в руках.

Расположившаяся в торце дома библиотека имела крыльцо с облупленными, давно не крашеными каменными перилами, трещины которых густо поросли мхом. Сергей поднялся по крошащимся ступеням, открыл скрипучую дверь и очутился в сумрачном тихом мире. В библиотеке было безлюдно и пахло тем самым запахом, какой бывает только в библиотеках. Господи, подумал Сергей, сколько же лет я не бывал в таких заведениях! Все не до того с этой сумасшедшей жизнью. Он ностальгически вздохнул и прошел внутрь, к столику у окна, огороженному, как и положено, стойкой. На стойке лежало несколько книг, самого же библиотекаря не было видно. Царила полнейшая тишина. Сергей собрался уже было кашлянуть, как вдруг из глубины стеллажей, из самых книжных недр послышалось:

– Кто-то пришел, кажется?

Потом говоривший, очевидно рассмотрев Сергея сквозь просветы стеллажей с книгами, добавил:

– Проходите сюда, молодой человек.

Сергей обнаружил библиотекаря между вторым и третьим стеллажами. Тут оказалось еще одно окно. Под ним уютно расположилось высокое кожаное кресло и квадратный журнальный столик, на котором стояла настольная лампа, электрочайник, сахарница, цветная жестяная коробочка и стакан. Рядом находился стул. Чайник шумел. Библиотекарь сидел в кресле и оказался невысоким, седым, наполовину лысым человеком, явно перевалившим за пятидесятилетний рубеж. Он имел короткие усики, усталые потухшие глаза серого оттенка и мощные очки в роговой оправе, которые делали его похожим на профессора. Одет библиотекарь был в простенький пуловер коричневого цвета.

– Здравствуйте, – сказал Сергей. – Вы – Рудольф Анатольевич?

– В точности так, – кивнул библиотекарь. – Хотите что-нибудь почитать? Я вас раньше не видел.

Голос у него был мягкий и дружелюбный.

– Меня никто здесь раньше не видел, Рудольф Анатольевич, – произнес Сергей. – Я только вчера появился в резервации. И пришел не за книгами, а за консультацией, потому что посоветовали обратиться к вам…

– Вот оно что, – Ревич с интересом глянул на него поверх очков. – Чаю хотите? Не стесняйтесь. За компанию, а? Я люблю, знаете ли, побаловаться…

– Можно и чаю, – согласился Сергей.

– Да вы садитесь, садитесь, – Ревич жестом показал на стул и встал из своего кресла. – Минуточку, я только принесу стакан.

Сергей сел на стул, а Ревич, сутулясь и шаркая, удалился и через минуту появился со вторым стаканом, в котором позвякивала чайная ложка.

– Должен вам сказать, вы подоспели весьма вовремя, – заметил он, усаживаясь обратно в кресло. – Я заварил чай буквально только что. Признаться, я не люблю сидеть там, – он махнул рукой в сторону стойки. – Посетителей в это время дня практически не бывает. Тут, знаете ли, комфортней как-то.

Он умолк и стал разливать горячий чай в стаканы.

– Кладите сахар, молодой человек, – сказал он, закончив. Затем он снял очки, обхватил стакан обеими ладонями и откинулся в кресле. – Так говорите, только вчера… Простите, как ваше имя?

– Извините, не представился. Меня зовут Сергей.

– Вам, наверное, лет тридцать, не больше?

– Тридцать.

– Моему сыну столько же, – негромко изрек Ревич. – Вы позволите называть вас Сережей?

– Конечно, – сказал Сергей, размешивая сахар.

Ревич отхлебнул чаю и посмотрел на Сергея, слегка склонив голову на бок.

– В общем, Рудольф Анатольевич, – начал Сергей, вздохнув, – я попал сюда совершенно случайно. Просто какое-то нелепое, дурацкое стечение обстоятельств… Рок какой-то. Или, если угодно, воля божья…

– Вон оно как, – протянул Ревич, кивая. – Хищница снова заскучала по вкусу крови? В капкан угодила очередная жертва… Вон оно как. – Он снова в задумчивости отхлебнул из стакана.

– Говорят, что таких случаев у вас давно не было? – спросил Сергей.

– Пожалуй, что так… А Проход после вас?

– Им воспользовался один тип.

– Ясно… У вас есть семья, Сережа? – участливо поинтересовался Ревич.

– Бывшая.

– Ну… – вздохнул он, вскинув брови. – Наверное, дети никогда не бывают бывшими, так?

– Что верно, то верно, – ответил Сергей.

Он взял стакан и сделал несколько глотков. Ревич глядел на него, и глаза у него были грустные. Казалось, он думал о чем-то своем. С минуту оба молчали, лишь мелкими глотками пили чай. Затем Ревич устало потер пальцем веки и негромко спросил:

– И что же вы хотите узнать, Сережа? Я охотно вам помогу, если это в моих силах.

– Прежде всего, меня интересуют все эти ваши принципы, – сказал Сергей.

Он выложил на стол листок с перечнем. Ревич поднес очки к глазам и посмотрел на листок.

– Это мне Кравец написал, – пояснил Сергей. – А разъяснить успел только некоторые.

– Обычная предвыборная суета, – заметил Ревич и отложил очки. – Ну, про принцип четности вы не можете не знать, так ведь?

– Я знаю про четность и про полупроводимость, – сказал Сергей. – И буквально только что узнал о сумасшедших. Увидел, как парнишка этот… зашел из леса. Даже испугался сначала.

Ревич, улыбаясь, понимающе кивал.

– Принцип разумности, – проговорил Сергей, задумавшись. – Как он, все же, формулируется?

– Так и формулируется, – сказал Ревич. – Оболочка существует только для разумных людей. В формировании ситуации четности или нечетности учитывается количество только разумных людей в резервации.

– Получается, что и животные не должны чувствовать Оболочку?

– Они и не чувствуют, – ответил Ревич. – Или для них ее, очевидно, просто не существует. Тут им можно только позавидовать. Но с этим-то принципом все просто. Какие, вы говорите, еще остались?

– Перпендикулярности и однократности, – сказал Сергей.

Ревич некоторое время молча думал.

– А вы знаете, какие бывают виды нарушения четности? – осведомился он. – Вы, вообще, уже в курсе, почему опасно состояние нечетности в резервации? Чем грозит нарушение стабильности, знаете?

– В общем, да, – ответил Сергей. – Кравец мне растолковал. Если нечетно, то нестабильно. Это влечет чью-либо гибель. Я помню.

– Хорошо, – проговорил Ревич. – Видите ли, чтоб понять принцип перпендикулярности, надо разобраться в типах нечетности. Так вот, – продолжил он после некоторой паузы. – Существует три типа нечетности. То бишь, три вида нарушения четности. Первый: в резервации кто-то умер, второй: в резервации кто-то родился и третий: в резервацию кто-то вошел снаружи. Как, скажем, в вашем случае. Согласны со мной? Если не понимаете, сразу говорите.

– Нет, нет, – поспешно сказал Сергей. – Пока все понятно. Только вот что… А если кто-нибудь в резервации сошел с ума? – спросил он. – Это же тоже возмущение! Ведь четность разумных нарушается!

– Вопрос интересный, – крякнул Ревич. – И правомочный. Молодец, Сережа! Я тоже так считаю, но наверняка этого никто не знает. А знаете, почему? По той простой причине, что никто в резервации еще с ума не сходил.

– Минутку! А Артем?

– Он ненормален с самого рождения, так что… В общем, эта тема практически не исследована. И поэтому мы всегда говорим о трех типах. Потому что эти три типа подтверждены практикой. А о сумасшествии… Нет такой статистики.

– Стало быть, ваш принцип разумности выведен лишь на основании одного конкретного случая с Артемом?

– Получается так, – согласился Ревич. – Понимаете, Сережа, здесь многое понято и осознано на основании одного, двух конкретных примеров или фактов. Что поделаешь, мы поставлены в такие условия. Нам не дано возможности производить эксперименты. Мы не можем формулировать законы резервации в лабораторных условиях. Эх, если бы было так… Но нет… Мы узнаем их по ходу жизни. К большому сожалению. Хотя, надо отметить, что все принципы были открыты нами в первые же месяцы существования резервации. В последние годы мы ничего нового о резервации не узнали. Просто накапливаем статистику. Уточняем детали… Но как ученый я должен сказать, что нет никаких оснований думать, будто мы здесь застрахованы от какого-либо подвоха. Понимаете, что я хочу сказать? Конечно, прошли годы, люди привыкли к новым правилам жизни, но утверждать, что эти правила завтра не изменятся нельзя. Это было бы глупо и ненаучно. Вы согласны со мной?

– Вполне, – вставил Сергей.

– Ведь может статься, – продолжал Ревич, – что завтра или послезавтра возникнет или неожиданно откроется новый принцип. Или, допустим, обнаружится, что мы неправильно трактовали какой-нибудь из уже известных нам, или еще что… Вы только представьте! Ведь когда имеешь дело с неизвестным, надо быть готовым ко всему. Даже если в течение нескольких лет все стабильно. А стабильность-то может быть кажущейся, так?

Ревич допил чай и поставил пустой стакан на стол.

– Я вам должен сказать, Сережа, что могу болтать очень долго, – сообщил он, улыбнувшись. – Вы уж простите мне эту слабость. Здесь так редко доводится с кем-нибудь поговорить! Что вы… – Он всплеснул руками. – Это в первое время еще кому-то было интересно… Кто-то еще тогда пытался что-то понять в этом абсурде. Это в первое время поначалу казалось, что резервация ненадолго, что она вот-вот исчезнет… Но прошел год, затем прошел второй, и… – Он вздохнул. – …И ничего не изменилось. Потом люди перестали задавать себе вопросы, на которые они все равно не получали ответов. Люди перестали себя мучить бесполезным ожиданием. Они сделали то, чему научились за тысячелетия более всего. Они привыкли, Сережа! Их нельзя в этом винить – такова людская природа… Вот и вы, – сказал Ревич грустно, – человек новый. Образно выражаясь, птица, сбитая в лет. Вы, очевидно, полны решимости докопаться до истины, все здесь перевернуть, бороться до конца и так далее, да?

– Пока я лишь пытаюсь разобраться в ситуации, – пробормотал Сергей.

– Да, да… – прикрыв глаза, произнес Ревич. – Конечно. Мне все это знакомо, Сережа. Здесь, в резервации многие прошли этот путь, и я в том числе. К сожалению, финал одинаков. Смирение и успокоение, м-да… Да! – встрепенулся Ревич. – Я отвлекся немного… – Он на мгновение задумался и взял в руки очки. – Три типа… Рождение, смерть и гость снаружи, – проговорил он медленно. – В любом из этих случаев в резервации возникает ситуация нечетности. В первом и третьем случае такая нечетность называется «плюс-нечетность», во втором – «минус-нечетность». Ну, такая терминология. Не слышали еще?

– Нет. Погодите… А то все перепутается…

– Не мудрено, – Ревич понимающе кивнул. – Ну, давайте снова.

– Значит, в случае рождения человека… – сказал Сергей. – Это называется «плюс-нечетность»?

– Или когда кто-то зашел в резервацию снаружи, – добавил Ревич. – Как вы, допустим. Тоже «плюс-нечетность». В обоих случаях число людей в резервации возрастает. Поэтому и приставка «плюс». Понятно?

– Да, да… – сказал Сергей. – Тогда и с «минусом» ясно…

– Конечно, – сказал Ревич. – Таким образом, пути разные, но приводят-то они к одному, как вы понимаете. К нечетности. И к появлению Прохода, в частности.

– Хорошо, – проговорил Сергей. – Дальше что?

– Вот мы и подошли к понятию Прохода, – сказал Ревич. – Что такое Проход, как и Оболочка, никто не знает. Известен лишь его смысл. Это кратковременная дыра в Оболочке. И в соответствии с тем, какая возникла нечетность, они тоже называются «плюс» и «минус-Проходами». Вам ведь уже объяснили этот механизм, который резервация запускает в действие в случае возникновения нечетности? – спросил он.