Текст книги "Памяти не предав: Памяти не предав. И снова война. Время войны"

Глава 19

В помещении второй установки стоял БТР, готовый к выходу в прошлое, а на улице в полной боевой готовности ожидали две БМП-2 и Т-64. Чуть в стороне примостили два бензовоза и грузовик с открытым кузовом, в котором под брезентом и полиэтиленом примостилась закрепленная зенитная ЗУ-23-2. Для перевозки грузов подготовили два «Урала» и «ГАЗ-66».

Новички с интересом разглядывали помещение установки и особенно аппаратуру перемещения во времени. Тут же выстроилась группа сопровождения и снайперская пара Малой и Миронов, как всегда в «лохматках» и с СВД, обмотанными тряпками. За время, пока Бойко помогал пришивать Карпову и Нестеруку шевроны и сдирал с погон звездочки, я успел переодеться в камуфляж, натянуть на свои многострадальные ребра бронежилет с разгрузкой, прихватил автомат и вышел в общий зал. Тут же в сторонке стоял Старостенко, по случаю облаченный в такую же пятнистую форму и вооруженный обычным армейским АКМом, с деревянным цевьем и прикладом, с привычным брезентовым подсумком на ремне.

По расчетам, на той стороне должно быть раннее утро, а учитывая конец октября, поздний рассвет, поэтому переброска и состоялась именно в это время.

На поверхности, под контролем Строгова, который уже вернулся из бункера «яйцеголовых», начал работать наш первый штатный строительный батальон, собранный из провинившихся ученых и добровольных помощников, готовых работать за еду и охрану. В их задачу входило создание бетонно-металической конструкции, которая будет полностью накрывать все пространство между обеими установками прокола времени и позволит перемещаться по открытой местности без защитных костюмов. Работы шли уже полным ходом, и два пригнанных крана и три грузовика, сжигая драгоценное горючее, натужно ревя, растаскивали мусор, завозили бетонные блоки и плиты, создавая основу для будущего ангара. Но времени явно было мало, поэтому временно для организации эвакуации людей из-под Борисполя создавался некий коридор из профилей и листов кровельного железа.

Под потолком ожил динамик, и голосом моей супруги было объявлено:

– Всем полная готовность. Запуск Установки-два. Полная готовность. Активация режима безопасности. Повторяю. Всем полная готовность. Запуск Установки-два. Полная готовность. Активация режима безопасности.

Затем задрожала земля, и я почувствовал, как импровизированная электростанция, собранная на дизель-генераторах, на автомобильных моторах, натужно вдохнула жизнь в установку. В зале запахло озоном, через несколько секунд динамики снова ожили:

– Выход на рабочий режим, силовые показатели в норме, утечек энергии нет.

Я взял трубку с висящего на стене простенького телефона Panasonic, набрал три цифры центрального поста и коротко сказал:

– Выпускайте штангу с камерой.

– Выполняю.

Над головами загудели два электродвигателя, и по специальным направляющим в портал выдвинулась длинная штанга с антенной радиосвязи и роботизированной камерой.

Картинка с камеры передавалась по WiFi на планшет, и я, и стоящие тут же Дегтярев, Васильев и Бойко внимательно наблюдали за обстановкой на той стороне. В предрассветных сумерках было видно, что выход был на высоте около метра над поверхностью, вокруг простирались кусты, которые сильно ограничивали обзор. Но по сети на планшет передавались и звуки, и явно была слышна артиллерийская канонада. Всем было понятно, что оборона Севастополя уже началась и на дальних подступах уже идут интенсивные бои.

Динамики снова ожили:

– Есть связь с Бычком.

– Переведи на внутренний телефон.

– Делаю…

Прикрепленный к стене самый простой проводной телефон Panasonic пару раз переливисто звякнул, я снял трубку, в которой раздался искаженный шифрованием и радиоканалами передатчиков и приемников голос Саньки Артемьева.

– Привет, Бычок.

– Привет, Феникс, вы как?

– На низком старте. Тут слышно, что уже веселье началось?

– Да, уже фронтовая авиация немцев город бомбила – три раза за день пришлось спускаться в бомбоубежище.

– Понятно. Судоплатов там?

– Да, рядом. Даю ему гарнитуру…

Пауза, тишина, потом в трубке снова раздался спокойный и чуть уставший голос:

– Доброе утро, Сергей Иванович.

– Доброе, Павел Анатольевич. Как там наша проблемка, решена?

– Ну, в общих чертах, но не до конца.

– Хорошо, тогда при встрече…

– Вы в той же точке?

– Да как раз нет. Судя по тому, что работает тактическая связь, намного ближе. О… секундочку…

На планшет наконец-то выкинули результат радиопеленгации.

– Вот тут как раз прислали результаты предварительного анализа. Точка где-то в долине Черной речки, в сторону Сахарной головки, судя по всему, в холмах. Выпускаю разведку для рекогносцировки, а вы направьте своих людей, чтоб не возникло эксцессов.

– Сейчас дам команду. И отправляюсь сам.

Я положил трубку и коротко кивнул:

– Кукушки, ваш выход. Работаете по стандартной процедуре. Разведка пятидесятиметровой зоны, сигнал, выпускаем группу силовой поддержки.

Два лохматых чудовища коротко отчеканили: «Есть», деловито двинулись к установке и исчезли из нашего времени.

Новички во все глаза смотрели на все эти манипуляции, но не смели задавать вопросы, понимая, что перед их глазами происходит нечто, что изменит всю их жизнь. Но вот у Старостенко взгляд был совершенно иной. Он смотрел больше на меня, и в его глазах читалась гордость преподавателя за своего студента, который совершил эпохальное открытие. Приятно…

С той стороны пошли доклады.

– База, это Кукушка-один. Периметр чист, выводите группу.

– Понял.

Я повернулся к Валере Бойко, который в сопровождении шести закованных в бронежилеты бойцов только ждал команды. Они неторопливо двинулись к порталу и один за другим стали исчезать.

Получив подтверждение, что все нормально, туда выдвинулась группа уже с тяжелым вооружением: пулеметами, АГСом и противотанковыми гранатометами. Через десять минут место выхода портала было окружено несколькими огневыми точками. Снайпера выдвинулись дальше, изучая возможность спуска транспорта и пытаясь войти в визуальный контакт с нашими частями.

Я повернулся и обратился к спутникам и особенно к новичкам:

– Товарищи офицеры и гражданские специалисты, прошу….

И дал пример, шагнул на ту сторону, где попал чуть ли не в объятья Бойко.

– Осторожно, товарищ майор, тут уже пара наших навернулась. Дайте команду на спуск пандуса.

– Нет, Валера. Портал и так уже работает критическое время. Сейчас часть народа перейдет, и полчаса отдыха.

– Понял.

Из воздуха начали выпадать сначала Дегтярев с пятью своими головорезами, потом Карпов, Нестерук, Старостенко, Великий и еще пара человек, которые тащили с собой аппаратуру РЭБ и ящики с боеприпасами.

База вышла на связь.

– Феникс, время.

– Все нормально, отключайтесь.

– Удачи…

Еще через десять минут услышал доклад сержанта Малого.

– Феникс, это Кукушка-один.

– На связи, Кукушка.

– Вижу наших. Медсанбат, хозчасть. Расстояние двести метров. Чуть дальше – река.

– Вас понял. Сейчас к тебе подойдет Папа со своей группой. Держите в поле зрения. Если кто пойдет в нашу сторону, вяжите, но не калечьте.

– Вас понял.

Договорив, повернул голову к своим спутникам и с усмешкой наблюдал, как они вертели головами и с удивлением вдыхали чистый воздух, в котором ощущалась свежесть моря и, главное, запахи живых деревьев. Как я их понимал. Но вот недалекая канонада, отдельные взрывы, которые явственно слышались, и гул моторов немецких бомбардировщиков в светлеющем небе заставляли напрягаться – снова война. Первым голос подал Старостенко:

– Сергей, может, расскажешь, куда это ты нас вытянул и что за машину такую придумал?

– Элементарно, Владимир Викторович, это машина времени, и мы сейчас находимся в конце октября 1941 года в окрестностях Севастополя. По канонаде вы слышите, что вовсю идет оборона города.

Первым голос подал капитан Карпов:

– Блин, так вот откуда вы столько немецких продуктов натаскали, да и оружие слишком новенькое было. Скажите, товарищ майор, а вы тут давно?

– С июня.

– С немцами воевали?

– Да. Оборона Могилева, потом под Рославлем по лесам рыскал, потом под Нежином, под Фастовом, под Борисполем. В общем, уже отметились.

– А с местными?

– Давно общаемся. Сразу говорю, и с Берией, и со Сталиным встречался. Наши ребята уже под Москвой сидят, и мы по радиомодему регулярно связываемся. Так что это именно тот шанс выжить, про который вам говорил Дегтярев. И как, на какой вы стороне?

Смешки, которые раздались с разных сторон, подтвердили, что ответ будет один. Вопрос задал капитан-лейтенант Великий:

– Товарищ майор, а что дальше?

– Сейчас ждем Судоплатова, который непосредственно курирует контакты с нами, прокладываем дорогу, обеспечиваем безопасность и гоним бензовозы в порт, там нас давно ждет танкер с горючим – специально прислали, плюс продукты, боеприпасы и так далее.

– Да, кто бы сказал, не поверил бы.

Но у него были еще вопросы.

– Но вы ведь им сообщили про прорывы, наступления и окружения, про атомное оружие, про Майданек, Дахау, про Бабий Яр, про блокаду Ленинграда?

– В первую очередь, но нужно было еще заставить поверить и убедить, чтоб не пытались захватить. Вот с июля по август этим и занимался, плюс там в руководстве какая-та сука постоянно гадости делает. Видите синяки – местное НКВД навешало, насилу отбились…. А по всему остальному, Данила, – делаем что можем, даже наличие информации о прорывах не сильно помогает. Армия еще не та, рыхлая, неповоротливая, командиры безынициативные. Слишком много всего. Мы как можем – помогаем: связь, средства РЭБ. Видел бы ты, как под Могилевом самопальную глушилку включили и немецкую танковую роту в огневую ловушку затащили. Ты думай, чем можем помочь, теперь это и нас касается, тем более среди нас много из этого мира. В нашей истории они должны были погибнуть, а так стали соратниками. Те же Кукушки – бывшие бойцы 172-й стрелковой дивизии, которая была уничтожена при обороне Могилева, со мной воевали. Вяткин, Воропаев, Марков… Дунаев вообще моряк с Балтфлота, Строгов – ОСНАЗ НКВД, майор Фролов – армейская разведка. Сборная солянка – но каждому я готов доверить свою спину…

Такой содержательный разговор был прерван вызовом по шифрованному каналу.

– Феникс, это Халзан.

«Халзан» – позывной одного из бойцов, оставшихся здесь вместе с Судоплатовым.

– На связи.

– Вы идентифицировали место?

– Да, недалеко от Черной речки, на холме, в двухстах метрах медсанбат.

– Вас понял, мы приближаемся.

На связь вышел Дегтярев. Едва сдерживая смех, он доложил, что повязали двоих случайных свидетелей.

– А чего ржешь?

– А сейчас их приведут, сам будешь ржать.

– Ты смотри внимательнее, сейчас гости должны прибыть.

Двое бойцов в сторонке развернули комплекс РЭБ и в пассивном режиме сканировали радиоэфир, генерируя списки передатчиков и алгоритмы для подавления.

Через десять минут двое бойцов Дегтярева привели «пленных», и тут я не удержался и тихо заржал. Это был молоденький лейтенант и девчонка из санбата, причем состояние одежды обоих было таково, что их буквально сняли друг с друга. У них руки были связаны за спиной, завязаны глаза и умело вставленные кляпы мешали закричать, но вот уши никто не затыкал, и разговоры, а точнее, присутствие большого количества людей рядом, ощутить они смогли.

Как по мне, так девочка не в моем вкусе, несколько полновата. Она испуганно крутила головой, а на лице лейтенанта застыла гримаса страха, безысходности и ненависти. Их откровенно стало жалко, поэтому я подошел и просто сказал:

– Лейтенант, не дергайся, мы свои. Это так наша разведка развлекается – энергию им девать некуда. Но не обижайся, сейчас наше руководство подъедет, и сдадим вас вашему командованию, и уже ему будете объяснять, чем это вы там в лесу занимались….

Я не выдержал, хрюкнул и заржал, несмотря на всю маскировку. С разных сторон раздалось такое же тихое, но единодушное мужское ржание…

Веселье было прервано докладом Дегтярева, подтвержденного Малым.

– Прибыли три грузовика, набитые солдатами в форме НКВД, и легковушка, из которой вылезли двое командиров высокого ранга и один из наших в камуфляже, разгрузке с АКС-74 с подствольником.

– Вас понял, наблюдайте, надеюсь, сюрпризов не будет.

Тут на связь вышли прибывшие.

– Феникс, это Халзан. Мы на месте.

– Халзан. Вас видим. Вместе с Судоплатовым идете вдоль палаток к зарослям, там вас встретят.

– Вас понял.

Еще через десять минут я жал Судоплатову руку, а на него со всех сторон смотрели удивленные глаза – не каждый день увидишь живую легенду.

Он одобрительно окинул глазами нашу позицию и множество вооруженных людей.

– Решили подстраховаться, Сергей Иванович?

– Знаете, не я, а мои поломанные ребра.

– Понимаю.

Мы отошли – надо было серьезно поговорить.

– Что с Лебедевым и теми, кто стоит за Ивакяном?

– Лебедева попытались вывезти из города на лодке. В перестрелке он и те, кто его вывозили, были убиты. Морячки перестарались…

– Прискорбно. Специально?

– Нет. Все проверили.

– Ну, лучше так. А Ивакян?

– Там ниточка тянется в ЦК и пару серьезных комиссариатов, да к тому же и в регионах несколько фигурантов нарисовалось. С ходу ничего сделать не сможем, если действовать сгоряча – получим междоусобицу, особенно когда начинается битва за Москву. Дадим противнику по зубам, а там по-тихому начнем давить этих паскуд…

В руке у него щелкнул сучок, который он с силой сжал. Со стороны даже невооруженным взглядом было видно, как устал и в каком нервном напряжении находится этот человек.

– Что будем дальше делать? По нашему мнению, надо срочно выводить людей из-под Борисполя.

– Надо. Но высшее руководство страны не совсем уверено – мы не можем засветить таким образом ваше присутствие.

– А восемьдесят тысяч бойцов Красной Армии?

– Сергей Иванович, вы что думаете, мы такие бессердечные? Не надо на меня давить. Вы сами понимаете, что сейчас стоит на кону. Если мы дадим Гитлеру повод и достоверную информацию, он быстро договорится с англичанами и американцами, и они всей толпой на нас навалятся, и тогда придется просить вас предоставить нам ядерное оружие. А в том, что вы его сможете достать, мы сомневаемся…

– И?

– Я жду решения, но готовиться будем.

– Мы готовы. В ожидании танки, боевые машины пехоты, средства ПВО для прикрытия эвакуации. Тем более ваши проблемы – это уже давно и наши проблемы…

Он невесело улыбнулся.

– Только это и радует.

Неловкая пауза. Но Судоплатов был бы не тем человеком, которого я знал, он сразу переключился на деловой тон.

– С чего начнем?

– Уводите госпиталь и присылайте инженеров – будем прокладывать дорогу для спуска техники.

– Хорошо. Сейчас распоряжусь.

– Вы там что-то про груз для нас говорили, а то уже чувствуется дефицит горючего и продуктов, да и сторонников у нас прибавилось…

– Сергей Иванович, это, конечно, не мое дело, но вы не сильно рискуете в своем мире, увеличивая количество посвященных? А вдруг установка окажется в руках, скажем так, людей, не совсем симпатизирующих СССР?

– Не беспокойтесь. Это вернулся майор Дегтярев, привез два десятка элитных бойцов, боеприпасы к современному оружию и много образцов военной техники, которые могут заинтересовать советских конструкторов…

Пока санбат и хозчасть в срочном порядке переводили на другое место, на грузовиках привезли еще две сотни бойцов с васильковыми фуражками, которые деловито оцепляли район и удаляли всех лишних. Чуть позже прибыли военные инженеры, демонстративно делающие вид, что не видят пятнистых, вооруженных до зубов боевиков, и быстро определили объем работ, сделали разметку, и через час часть бойцов НКВД, похватав лопаты, приступили к рытью, прерываясь на взрывные работы. Все это проходило на фоне канонады на фронте, артобстрела Инкермана и нескольких массированных налетов на город немецкой авиации. Мы пару раз открывали портал и перетащили на эту сторону ЗУшку, ДШК и пять ПЗРК «Игла», которые тут же заступили на боевое дежурство для прикрытия места выхода от возможных налетов авиации. Были, правда, предложения вытащить «Шилку», но я не позволил на волне энтузиазма разбазаривать добро и указал, что те, кому охота пострелять в немцев, еще успеют оторваться под Борисполем.

К обеду уже было сделано что-то похожее на спуск и, разогнав народ, чтоб не шокировать видом появляющихся из ниоткуда необычных боевых машин, открыли портал и вывели БТР, БМП, грузовик с ЗУшкой. Затем колонна, в которой были оба бензовоза, два «Урала», ГАЗ-66, в сопровождении двух машин НКВД и нашего БТРа, отправилась в Севастополь за горючим, продуктами и боеприпасами.

Учитывая то, что в ближайшее время тут ожидался проход нескольких тысяч человек с техникой и грузами, спуск укреплялся и в некоторых местах даже бетонировался. Ради такого случая мы не пожадничали и спустили со своей стороны несколько бетонных блоков, которыми укрепили дорогу. В это же время, благодаря стараниям Судоплатова, вокруг точки выхода организовывался целый укрепрайон. С той стороны холма уже вовсю рылись окопы, размещались артиллерия, станковые пулеметы, минировались подходы. Как апофеоз всего этого – было прибытие под вечер двух зенитных батарей.

Из Москвы наконец-то было получено добро, и с Большой земли ночью самолетами были доставлены несколько десятков медицинских специалистов, которые должны были помочь в оказании медицинской помощи выводимым из-под Борисполя войскам.

За весь день бензовозы и присоединившиеся к ним грузовики успели сделать пять рейсов, доставив на нашу базу более ста тонн горючего и горы продуктов. Такое изобилие привело всех, кто был задействован в операции, не то чтобы в экстаз, но веру в будущее в людей вселило, особенно это касалось вновь прибывших. Колонна необычной техники, проносящейся по улицам Севастополя, вызвала всеобщий интерес не только жителей города, но и немецких самолетов, один из которых, пользуясь отсутствием русской авиации, попытался атаковать бензовозы. Глушилка, установленная на БТРе, не позволила немцам провести групповую атаку, а самый наглый из них был сбит зенитной ракетой ПЗРК «Игла», за что прапорщик Кафтайкин получил нагоняй, засветив секретную технику, но это делалось для порядка – все прекрасно понимали, что было бы, если б бензовоз разнесли на улицах Севастополя.

Ближе к вечеру основные запланированные мероприятия были завершены. На месте, где раньше располагались санбат и хозчасть стрелковой дивизии, защищающей северо-восточные подступы к городу, появился целый медицинский палаточный городок. Никто из привлеченного медицинского персонала не знал, откуда поступит такое количество раненых, и слухи, гуляющие по лагерю, были один фантастичнее другого. К тому же наличие в качестве охраны сводного полка НКВД добавляло необычности в ситуацию. В сумерках все дороги были забиты машинами, повозками, телегами, на которых предполагалось развозить раненых по госпиталям. В этой ситуации проведенные организационные мероприятия советского руководства в условиях дикого дефицита времени вызывали уважение.

Оставив небольшой заслон из двух своих людей под Севастополем, мы вернулись на базу, где уже заканчивались последние приготовления к началу операции.

Нашим доморощенным стройбатом ангар, прикрывающий от внешней среды оба портала, конечно, не был построен, но вот навесы и стены они уже успели сделать и как-то огородить путь следования транспорта: на каркасы из профилей закреплялось кровельное железо. С двух сторон по пути возможного следования потока людей и грузов соорудили нечто похожее на сторожевые вышки с установленными там пулеметами и АГСами. Исходя из предварительного расчета, получалось, что такое количество раненых мы просто не сможем перевезти автотранспортом, поэтому пришлось прибегать к поиску альтернативных решений.

С первой партией должны были выйти наши медики Марина, Ольга и военврач 3-го ранга Гришин, который уже больше месяца изучал современную медицину в бункере. В их задачу входила дополнительная сортировка раненых по очередности эвакуации. Так же были подготовлены несколько санитарных команд, облаченных в защитные костюмы и противогазы. Все они снабжались особыми метками, видимыми только в ультрафиолетовом свете, и электронными ключами, которые на специальном несъемном креплении закреплялись под одеждой – так мы надеялись избежать возможных попыток проникновения в охраняемую зону бункеров во время всеобщей суматохи. Но нас было мало, поэтому Судоплатов по нашей просьбе привлек более восьмидесяти человек из состава полка НКВД, для проведения эвакуации раненых. Все они были облачены в советские защитные костюмы и противогазы 40-х годов, которые им строго-настрого было запрещено снимать при проведении операции.

Когда на той стороне стало смеркаться, разведгруппа проникла через первый портал и установила контакт с командованием окруженной группировки, которое еще неделю назад было извещено о возможной эвакуации и прибытии специальной группы НКВД. Картина, которую передавала камера с той стороны, конечно, ужасала. Перепаханное воронками поле, трупы, раненые, разбитая и замершая без горючего техника. Сотни людей, потерявших надежду.

Когда мы получили подтверждение об установлении контакта, под Борисполь вышли несколько ударных групп, сразу взявших под контроль район портала. Судоплатов, плюнув на все запреты, не утерпел и, по согласованию с нами, прихватив двух своих охранников вместе с нашими бойцами, прошел через порталы на ту сторону.

Для усиления вслед пехотинцам переправили четыре танка, четыре БМП, два бронетранспортера, «Шилку» и даже автоматический 82 мм миномет «Василек», презентованный полковником Лукичевым, предполагавшим, что аппарат будет интересен советских конструкторам. Лейтенант Павлов, «Мозг», получив в руки новую стреляющую игрушку, притом обеспеченную большим количеством боеприпасов, уже давно горел желанием ее опробовать на противнике.

Все это тщательно маскировалось, окапывалось и готовилось для отражения удара. По договоренности с Судоплатовым, мы все-таки согласились в закрытых машинах переправить на ту сторону батальон НКВД, который сразу же занял дальние подступы к точке выхода портала.

Появление такой силы взбудоражило потерявших надежду советских воинов. Местные медики, под руководством Марины, Ольги и Гришина, быстро сортировали раненых на тех, кто подлежал эвакуации в первую очередь, а тех, кто во вторую очередь, располагали возле портала. В это же самое время из воздуха, натужно ревя, выползли наши два «Урала», «Шишига», забитые боеприпасами и продуктами. Их быстро стали разгружать, прекрасно понимая ценность привезенных грузов, и растаскивать по частям, державшим оборону.

Отдельно работала группа технических специалистов, проводящая работу, сходную с деятельностью наших медиков, только они проводили выборку боевой техники, которую нужно было вывозить в первую очередь и которая может быть полезна при обороне Севастополя. Для их нужд мы выделили несколько трофейных немецких тягачей и не поскупились – буквально оторвали от души Т-III, который умыкнули у противника во время боев под Фастовом.

Пока установка была отключена положенные полчаса, отряды санитаров, надев противогазы, накрыв носилки с ранеными полиэтиленом и одеялами, выстроились перед порталом.

Включение, из воздуха появился пандус, вышел человек, махнул рукой, и несколько сотен человек организованной колонной с носилками побежали через портал в будущее, там по широкому коридору через открытые ворота выбегали на улицу, освещенную яркими фонарями, пробегали сорок метров по стылой земле, очищенной от камней провинившимися учеными, снова через открытые ворота в похожий зал, по такому же пандусу выбегали уже под Севастополем, где организованно сгружали носилки. Затем они подхватывали ящики с грузами и, пропустив машины, которые тоже вывозили раненых и тащили на буксире технику, которая могла пригодиться при обороне Севастополя, дождавшись команды, снова неслись по тому же маршруту, но уже обратно. За один сеанс работы установки получалось сделать два рейса санитарных бригад и, с учетом грузовиков, удавалось эвакуировать более двухсот человек. Потом снова получасовой перерыв, подготовка и кросс. За ночь таким образом удалось перетащить более полутора тысяч человек. Это был показатель.

За время боев численность окруженной группировки сократилась до шестидесяти тысяч с учетом того, что боеспособного состава насчитывалось не более трети. По самым скромным подсчетам, для эвакуации всей группировки такими темпами нам потребовалось бы не меньше месяца, что, конечно, никого не устраивало. Поэтому необходимо было усовершенствовать систему, но в условиях дефицита времени на ум приходило только одно: коридор между установками укреплялся, накрывался крышей, герметизировался, насколько это было возможно, и большая часть бойцов должна была своим ходом идти через порталы. Поэтому когда в прошлом наступил рассвет, наш штрафной строительный батальон снова приступил к работам. Тут мы не скупились и за стахановский труд люди премировались усиленным пайком. Слух о такой возможности подработать быстро распространился по городу, несмотря на режим секретности, и вскоре к строительству присоединились и другие ученые, не замеченные в махинациях, а позже, получив разрешение, в сопровождении охраны подъехали еще человек тридцать, желающих подзаработать на хорошо оплачиваемой работе.

Ночью немцы что-то почувствовали и устроили артиллерийский обстрел по квадратам, основываясь на данных своих звукометристов. Но тут их ожидал облом. Более совершенная техника начала двадцать первого века в сочетании с мощными вычислительными системами давала точные данные по месторасположению немецких батарей, и советские артиллеристы, получившие неожиданную помощь и, главное, снаряды, при качественной корректировке и целенаведении сумели этой ночью преподнести противнику очень неприятный сюрприз. При этом, пользуясь безветренной погодой, в небо подняли два метеозонда, к которым подвесили роботизированные камеры с тепловизорами, что позволило с высоты нескольких сотен метров рассмотреть немецкую оборону и существенно улучшить результативность советской артиллерии. Тут и Павлов вовсю оторвался, ювелирно накрывая из автоматического миномета «Василек» 82 мм минами немецкие позиции, ориентируясь по видеоизображению с камер, передаваемому прямо ему на ноутбук.

Загнанный и умирающий русский медведь сумел неожиданно подняться на лапы и показать клыки и силу, пустив кровь загнавшим его борзым…

Когда начался рассвет, беготня прекратилась, чтоб не привлекать излишнее внимание противника, а руководство окруженной группировки, получив как глоток чистого воздуха, боеприпасы, горючее, медикаменты и, главное, подкрепления, стало организованно готовиться к скрытой эвакуации. Что, как, почему – эти вопросы старались не задавать, прекрасно понимая, почему тут так много бойцов войск НКВД, все объяснялось одним только словом «тайна». Но многие буквально молились, получив надежду. Вид грозных танков с длинными пушками, про которые уже ходили легенды, самоходной зенитной установки, на следующее утро ловко ссадившей «мессера», повадившегося обстреливать палатки с красными крестами, свежих бойцов с васильковыми фуражками, множество которых сменяло в полуразрушенных окопах усталых красноармейцев, вселяло надежду. Главное, о них не забыли и не бросили на убой, как это было под Уманью и во множестве других сражений этой страшной войны.

Весь следующий день прошел под канонаду немецкой и ожившей советской артиллерии. Звукометрическая и радиотехническая разведка потомков позволяла быстрее и точнее находить позиции противника, а эффективная радиосвязь с использованием компьютерных технологий оперативнее реагировать на полученную информацию, и к концу дня большинство дивизионной артиллерии вермахта на этом участке фронта уже молчало. Существенно помогали вычислительные комплексы: за ночь были приготовлены несколько позиций, и при контрбатарейной борьбе орудия выкатывались на подготовленные места, для которых уже были готовы данные по стрельбе. Двух-трех залпов хватало для пристрелки, и в течение пяти-шести минут позиции противника засыпались снарядами, после чего, также спешно, орудия отводились в укрытия. Конечно, в дневное время результативность была ниже, в связи с невозможностью использовать метеозонды с камерами для более точной визуальной разведки, но и в таком режиме немцы огребли знатно.

Средства РЭБ вносили не меньший вклад в борьбу с общим врагом: вся радиосвязь противника не функционировала. Самолет-разведчик зря полдня провисел над позициями русских, пытаясь хоть как-то корректировать артиллерийский огонь. Голос корректировщика был записан, обработан и от его имени с характерной хрипотцой и позывными, сгенерированными специальной компьютерной программой, только уже русский корректировщик позволил противнику потратить кучу снарядов на перекапывание передовых окопов немецкого батальона, где как раз происходило сосредоточение сил для атаки. Быстро прекратить огонь своей артиллерии у немцев не получилось, потому что радиосвязь опять была подавлена, а командный пункт полка, откуда могли дать команду, двадцать минут назад был уничтожен сосредоточенным огнем русской артиллерии. С этой ночи поведение русских, вроде как сломленных и уничтоженных, резко изменилось. Ночью разведка попыталась захватить «языка» для прояснения ситуации, но то, что группа не выполнила задание и уничтожена, немецкое командование узнало утром, увидев рядком разложенные тела разведчиков и двух пулеметчиков, дежуривших этой ночью, недалеко от штабного блиндажа. Русские умудрились захватить и утащить с собой унтер-офицера, командира группы, оберлейтенанта, командира роты и станковый пулемет с боекомплектом. Потом этот пулемет майор Дегтярев торжественно, открутив станину, повесил на стене у себя в жилом боксе бункера, не поленившись найти перфоратор и вбить в бетон несколько анкерных болтов, чтоб держать эту тяжесть.

Немецкая военная машина, наткнувшись на необычную ситуацию, начала пробуксовывать, но заложенные механизмы разрешения таких нестандартных ситуаций уже начали работать. Телеграммы, донесения, сообщения о необычном поведении, необычной тактике, новом оборудовании уже пошли по инстанциям, и в скором времени должны были последовать выводы и предприняты определенные действия…

Но и мы этого ждали, приготовив противнику кучу сюрпризов. Чтоб не терять времени, которого у нас было очень мало, и максимально скрыть эвакуацию людей и техники днем, в районе точки выхода были подожжены несколько куч с автомобильными покрышками и задействованы дымовые шашки. И снова пошли через портал потоки машин и людей, спасая жизни, которые в другой реальности были обречены.