Текст книги "Призрак Родины: Солдаты Армагеддона. Призрак Родины. Дорога в пустоте"

Глава 14

Роскошный лимузин с личным гербом семьи дер Тераном, сделав несколько кругов на границе запрещенной для полетов любого транспорта зоны, дождался разрешения от диспетчера, контролирующего воздушное пространство, резко набрал скорость и уже через несколько минут подлетал к фамильному замку Тераном, резиденции и штаб-квартиры одного из крупнейших промышленных холдингов республики. Несмотря на статус «Свой», во время полета его сопровождали несколько зенитных комплексов, готовых даже при малейшем подозрении о враждебности цели немедленно сбить ее десятком разных способов.

Пассажирка лимузина, молодая девушка в форме курсанта военно-космической академии, не обращала внимания на все эти меры предосторожности, воспринимаемые с детства как должное, и в предвкушении встречи с родными нетерпеливо ерзала на роскошном сиденье, обтянутом шкурой натурального милесового махерсона с планеты Вихревая, знаменитой своей вредной и паразитирующей флорой и фауной. Как только демпферные стойки коснулись посадочной площадки, она хлопнула рукой по кнопке аварийного открытия двери, не дожидаясь подачи лестницы, прыгнула вниз и, пробежавшись, повисла на шее высокого, крепкого и представительного мужчины, заверещав:

– Папка!

Тот ее подхватил, не обращая внимания на охрану, секретаря и пару людей из обслуживающего персонала, закружил дочку, потом, поставив на землю, весело спросил:

– Ну, штурмовик, как добралась?

– А то ты не знаешь. Охрана постоянно тебе докладывала, и еще на западном космодроме я срисовала пару истребителей из нашей охранной эскадрильи.

Отец снова внимательно глянул на свою любимицу, как бы видя в первый раз, улыбнулся, хитро прищурился.

– Вот ты какая боевая стала. Ну пойдем, расскажешь, как тебе в армии. Небось, женихи толпами за тобой бегают…

Весело разговаривая, отец и дочь покинули посадочную площадку для флаеров и направились в гостиную комнату. Никто, смотрящий со стороны на эту пару, не смог бы узнать жесткого и упрямого Марка дер Теранома в этом любящем, заботливом отце, настолько он отличался от своего обычного образа.

Мария дер Тераном наслаждалась знакомой с детства обстановкой родного дома, где все оставалось неизменным на протяжении многих десятилетий. Дорогая изящная деревянная мебель, которую могли себе позволить единицы на этой планете, ковры и гобелены, древнее оружие, развешанное на стенах, голограммы предков, с которых они грозно взирали на жизнь потомков – все это создавало особый, никому не понятный уют. Здесь Мария чувствовала себя спокойной и защищенной.

У них была странная семья. Отец, который сумел многократно приумножить немаленькое состояние своих предков и восстановить практически из разорения приданое своей взбалмошной жены, принадлежащей к древнему и весьма влиятельному роду, держал стальной хваткой все бразды правления одним из крупнейших холдингов республики. Каким он был жестким и безжалостным на работе, таким он был нежным и ласковым дома. Но, к сожалению, брак был построен на взаимном экономическом интересе, и особых чувств к матери Марии он по прошествии многих лет, несмотря на все старания, уже не испытывал – высокомерная, стервозная, но, как все ее предки, ослепительно красивая леди Марга умела держать дистанцию и получать от жизни все, что хотела. Поэтому, родив мужу троих детей, она, посчитав, что все обязанности по отношению к браку выполнила, жила обособленно, при этом соблюдая определенные рамки приличия, чтоб не опозорить свою фамилию. При таком подходе дети с детства не видели материнской ласки и их воспитанием занимались по мере возможности отец, дядя Лаэрт, офицер ВКС, и многочисленные учителя и воспитатели. Два старших брата уже давно занимали руководящие посты в холдинге, готовясь принять бразды правления и развивать дальше семейное дело. Мария, которой была уготована участь стать чьей-то женой и быть разменной монетой в матримониальных планах республиканской элиты, будучи любимицей отца, несмотря на стенания и жесткие попытки матери подобрать ей «достойного жениха из приличного общества», сумела добиться невозможного – поступила в военно-космическую академию ВКС Республики. Правда, это не обошлось без помощи дяди Лаэрта, генерала разведуправления флота, но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать определенный ажиотаж в высшем свете. Хотя после массированного нападения драконов много золотой молодежи пошло служить, тем самым показывая готовность элиты бороться с оружием в руках за свободу республики, но поступок Марии, очень выгодной партии для многих женихов, долго обсуждали и даже осуждали – ведь расстроились такие комбинации…

Девушка, получив передышку от разного рода смотрин, раутов, выездов, прогулок, где все было направлено, чтоб ее свести с очередным, как говорит дядя Лаэрт, великосветским породистым самцом-производителем, настолько увлеклась учебой и флотом, что теперь уже однозначно радовалась своему выбору. Мама ей этого не простила: видимо, уже кому-то что-то наобещала и теперь вынуждена оправдываться. Поэтому вечером, на семейном ужине, когда даже прилетели братья, чтоб увидеться с боевой сестренкой, леди Марга сумела с милой улыбкой и нежностью в голосе так испортить настроение Марии, что она потом долго сидела на веранде и хлюпала носом, сдерживая рыдания.

Прошло несколько дней, всё успокоилось, правда, от всех попыток матери затянуть ее на очередные смотрины она умудрялась уклоняться, как истребитель от плазмометов драконов, и демонстративно расхаживала по дому в военной форме, и даже в школу, на вечер встречи выпускников, поехала в таком виде, чем произвела фурор. На фоне свои бывших подружек, многие из которых уже были замужем, а некоторые успели обзавестись детьми, ее стройная фигура, затянутая в строгий мундир курсанта штурмовых войск, выглядела эффектно, что привлекало внимание абсолютно всех мужчин.

На третий день в гости заявился дядя Лаэрт, как всегда веселый, с чуть прищуренными хитрыми глазами, он производил впечатление несерьезного гуляки, но Мария, поварившись в армейской среде, уже прекрасно знала, где и чем занимается дядюшка, лихо козырнула генералу и стала по стойке смирно. За таким вроде как несерьезным поведением скрывался матерый хищник, который стоит на страже интересов Республики, тем более когда она в кругу курсовых офицеров, многие из которых были неженатыми и оказывали знаки внимания красавице-первокурснице, сболтнула, что генерал Лаэрт дер Тераном ее дядя, то у многих сразу поубавился пыл, и отношения сразу стали дружественно-нейтральными.

Сейчас они сидели на веранде, недалеко от великолепного водопада, дающего свежесть в этот жаркий день. Дядя, расстегнув мундир, фривольно развалился в кресле, закинув ноги на парапет, как всегда рассказывал смешные байки из жизни военных, при этом заразительно смеясь. Но у девушки, выросшей среди интриг и фальши высшего общества, не пропадало чувство, что это только завеса, а сейчас, чуть-чуть позже, начнется очень интересный и серьезный разговор. Лаэрт, видимо, почувствовал напряжение племянницы и уже другим тоном, блеснув глазами, спросил:

– Маша, тебя что-то беспокоит?

Мария – это было потомственное семейное имя, которое давалось девочкам, рожденным в семье отца, и принадлежало легендарной прапрабабке, которая с мужем и стала родоначальницей отцовского клана. Такое сокращение позволялось очень редко и только очень близким людям, которые об этом знали. Поэтому она и отреагировала на эти слова, но по-другому.

– Дядя, давай опустим сотню баек и анекдотов про снабженцев и идиотов из частей планетарной обороны и перейдем к делу. Ты же меня к чему-то готовишь?

Она думала, что смутит его? Как же, этот хитрый дамский угодник, который до армии умудрился поработать охотником на Вихревой, и среди его трофеев часто попадались и скунсовидные и милсовые махерсоны, ухмыльнулся, что-то пропел себе под нос и выдал:

– Вот видишь, как людям идет на пользу служба. А твой папаша не захотел сыновей через это пропустить, наверно, поэтому у них осталось много фамильного материнского снобизма, а так вполне вменяемые ребята. Наша порода…

Но нахмурившись, он побарабанил пальцами по стакану с охлажденным соком, сбросил ноги с парапета, повернулся и пристально глянул ей в глаза. Она аж вздрогнула от такой перемены и впервые в жизни увидела любимого с детства дядюшку Лаэрта в виде хищника, и теперь наконец-то поняла, почему при его упоминании курсанты в академии так перепугались.

– Скажи, в последнее время тебе не встречались необычные и интересные люди?

Это был даже не вопрос, это был экзамен, от которого многое зависело, и она это поняла сразу, поэтому с ответом не спешила и лихорадочно перебирала все свое окружение, выискивая тех, кто мог бы попасть под такое определение. То, что это касалось ее армейских знакомых, было понятно сразу, поэтому быстро сообразив, куда клонит ее хитроумный родственник, довольно откинувшись на спинку кресла, получая ни с чем не сравнимое удовольствие от разговора, спросила с легкой ухмылкой:

– Тебя Мелан интересует?

Генерал довольно кивнул головой, сделал большой глоток сока, посмаковал и продолжил:

– Он.

– Ну, то, что с ним не все так просто, я поняла сразу, но то, что он интересует твое ведомство, наводит на размышления о каком-то предательстве. Скажу сразу, ничего такого за ним замечено не было.

Дядя хохотнул.

– Если бы что-то было, то он давно бы находился в другом месте…

– Тогда что тебя интересует?

Генерал немного помолчал, формируя просьбу, потом наблюдая за племянницей, сказал:

– Ты не могла бы с ним поближе познакомиться?

Вот чего-чего, а такого она от дяди не ожидала, но не спешила с возмущением, тут не все так просто.

– Ну, как сокурсники мы общаемся, но поближе не получится. Там у него есть подружка, Гилви Марион, звезда телесетей…

Последнюю фразу, как она ни старалась, но произнесла с некоторым раздражением, которое не покидало ее последнее время. И это не укрылось от родственника. Он ухмыльнулся, поняв, что Мелан, в отличие от всех остальных самцов из ее окружения, смог зацепить незанятое девичье сердце. Впрочем, на этом в некоторой степени и строился его план. Поэтому, пристально наблюдая за ее реакцией, он продолжил:

– Это как раз не проблема. Их курс был выпущен вчера, они получили звания лейтенантов и через неделю в срочном порядке убывают к новым местам службы. Война пока проигрывается, и есть огромный дефицит в молодых офицерах флота.

– Ну допустим…

И тут ее тон изменился. Стал какой-то ожесточенный.

– Может, объяснишь, какие такие нужды флота требуют от тебя подкладывать к непонятному курсанту свою племянницу?

– Маша, ты не совсем права. Я предлагаю сблизиться, а вот насчет интима это твое дело. Понравится – ты девушка взрослая, а нет, так… Главное, чтоб ты была недалеко от него, а чуть попозже…

– Что?

Она не выдержала и оборвала его на полуслове. Он опять усмехнулся.

– Чуть позже пригласишь его погостить в наш замок.

– Ой, дядя, что-то ты такое задумал. Ты никого и никогда сюда не звал в гости, а тут… Ну давай колись, что за фрукт такой этот ваш Мелан, что вокруг него все носятся?

Генерал невольно подался вперед.

– Кто носится?

Его реакция на вроде как безобидную фразу сначала позабавила девушку, а потом заставила нахмуриться и, осмыслив сложившуюся ситуацию, немного испугаться.

– Ну, полковник Карлона со своими девчонками из знаменитой эскадрильи, наш курсовой офицер, который часто о чем-то с Меланом советуется…

– А, это… Ну это в порядке вещей.

Мария решила надавить на дядю, уж слишком ей не нравился теперь этот разговор.

– Дядя, давай без ваших этих заходов, рассказывай, что в нем не так? Если б там было опасно, ты меня точно удалил оттуда. Так что колись!

Генерал замолчал, обдумывая ситуацию, и, приняв решение, уже другим, лекторским тоном, продолжил:

– Видишь ли, Маша, он не просто так попал в Академию вне конкурса, а за определенные заслуги. Вот что ты знаешь про бои на Парквале и про захват авианосца и эсминца, на которых люди сбежали из системы?

– Ну, майор Карлона с десантниками…

– Вот. Тут ты и ошибаешься. Майор Карлона атаковала авианосец не с бойцами восьмой штурмовой, которая на тот момент болталась неизвестно где, а с бойцами-волонтерами из контрабордажной команды вспомогательного крейсера «Таркон», которыми командовал лейтенант-волонтер Мелан. Как раз они ворвались на авианосец, они освобождали двигательные и технические палубы, и именно лейтенант Мелан с остатками своей команды взял штурмом центральный мостик, при этом в стычке перебив шестерку штурмовых драконов. Впечатляет?

Девушка была поражена.

– А десантники?

– Они появились позже, когда практически все абордажники Мелана полегли на жилой палубе в бою с охраной Высшего дракона. И то Мелан дрался врукопашную, зарубив трофейным топором нескольких драконов, и когда он остался один, пошел чуть ли не с голыми руками в атаку. Как раз в этот момент и подоспели десантники.

Девушка молчала, переваривая информацию.

– Так ведь получается…

– Да. Так и получается, что его сознательно отодвинули – Республике нужны свои герои и, судя по тому разговору в столовой, полковник Карлона явно дала понять, что ей это не нравится, и она прекрасно знает, кто достоин уважения. Но вот Мелана известность не сильно интересует и даже тяготит.

– Теперь понятно.

Но женская интуиция тоже дала о себе знать.

– Как же тогда Гилви? Если они еще тогда снюхались, то как он ее мог отпустить на эсминец?

Генерал ухмыльнулся.

– Умница, девочка. Я всегда знал, что ты нашей породы… Эсминец захватывал тоже он. Лейтенант, командир той группы, погиб в самом начале боя, и штурмовиков драконы просто заблокировали в одном из отсеков. А Мелан в это время рванул корпус захваченного спасательного корабля, перебил драконов-охранников и освободил пленных. И знаешь, почему он полез в эту авантюру?

– Почему? – с придыханием спросила Мария.

– На захваченном корабле была его друг, девушка-медик с разгромленного крейсера дальней имперской разведки, которая спасла ему жизнь. Вот и подумай, насколько нам интересен этот человек.

– Дядя, это звучит как-то фантастически.

– Маша, уж поверь, это все проверено и перепроверено.

– Ну тогда этот человек не тот, за кого себя выдает.

– Тоже не факт. Он офицер с дальней планеты, которая была уничтожена драконами. Возможно, внедрение, но тут замешана большая имперская политика. У меня есть задумка, но для этого его нужно под благовидным предлогом пригласить сюда. Вот и все.

– Дядя, а ведь ты его не считаешь врагом?

– Нет. Есть пара моментов, которые хотелось бы прояснить. А тебе… Ну в общем, если он тот, про кого я думаю, и он будет твоим другом, то за твою безопасность я могу волноваться в два раза меньше.

– Недоговариваешь…

– Просто не люблю недостоверные данные. Ну так как, согласна?

Маша посмотрела в его глаза и невольно кивнула головой, как будто с ходу ныряла в холоднющее зимнее озеро.

* * *

Вот я и остался снова один: в Академии прошел выпуск, и Гилви, одетая с иголочки в новенькую парадную форму, пока еще радостная от новизны впечатлений и юношеского задора, носится по коридорам, собирая документы, подписывая обходной, сдавая коменданту свою комнату. Она еще не понимает, что предыдущая, так сказать, беззаботная жизнь закончена, и через неделю она уже будет в действующей армии, и вероятность выжить в этой мясорубке очень мала – процент потерь у пилотов-истребителей просто ужасающ. За время учебы произошло еще два крупных сражения, сдали одну систему, вторую отстояли и на фронтах установилось что-то вроде паритета. Республика проводила мобилизацию и перестройку всей промышленности на обеспечение нужд флота, на всех верфях заложили сотни кораблей, а драконы откуда-то из глубин космоса подтягивали подкрепления. Как по мне, так тут прослеживалась полная аналогия с Советским Союзом 41-го года и в данной ситуации республиканскому командованию было бы неплохо снарядить пару сотен эсминцев и легких крейсеров и устроить резню на драконовских коммуникациях. Но что-то я ничего подобного не слышал и не видел, может, в секрете готовят, но моего мнения никто спрашивать не собирался. С другой стороны, Республика уже не воевала несколько веков, а флот в основном принимал участие в совместных полицейских операциях с силами Империи и с некоторыми соседними государствами, да гоняли всякую мелочевку типа пиратов, работорговцев, контрабандистов. А тут полномасштабные боевые действия – все приходится изучать заново, техника вроде как соответствует, а вот опытных кадров нет…

После последней бурной ночи с Гилви я сидел на лестнице и смотрел на весело гомонящих выпускников, их родственников, гостей и курсантов, которые завистливо за всем этим наблюдают. На душе было тоскливо – прекрасно понимал, что шансов у девчонки выжить нет, как у молодых лейтенантов в 41-м году, уходящих на фронт. А ведь сделать ничего не мог и прекрасно понимал, что это естественный процесс.

Рядом на ступеньку присела полковник Карлона, которая после вчерашней прощальной вечеринки еще не отошла, но так же, как и я, выглядела весьма грустно. Она сама начала разговор.

– Что, так же, как и я, прощаешься с девочками?

– Да. Если хотя бы одна из десяти выживет, то это будет счастьем. У меня на планете была подобная война, длилась четыре года. Вот такие выпуски первых годов почти на сто процентов выбивались, оставались единицы, которым везло, набирались опыта и выживали.

– Не трави душу, сама понимаю. Писала рапорта, чтоб и меня с ними, так не пускают, говорят – «авторитет академии». Вот и все.

Потом как бы между прочим спросила:

– Я не верю, чтоб ты ничего такого не предпринял, чтоб спасти ее…

Тут я повернул голову и встретился с ней взглядом. Она поняла, улыбнулась одними глазами. Видимо, пронюхала, что я уже пару месяцев как подменял Гилви противозачаточные таблетки простыми витаминами, надеясь, что после выпуска на первой же медкомиссии в части ее отстранят от полетов и потом, когда уже округлится, будет отправлена в тыл. Может, это и подло, но дорогой мне человек выживет и хоть какой-то след останется после меня. Я не питал иллюзий относительно своей судьбы – то, что меня держат в Академии, это просто отсрочка, и меня оценивают, проверяют, примериваются. Потом все равно бросят в мясорубку, и где-то на задворках галактики сложит свою голову старший лейтенант войск ПВО Украины с планеты Земля за хрен знает чьи интересы.

Карлона ухмыльнулась и спокойно прокомментировала:

– Ну ты и кадр. Думаешь, поможет?

Как-то месяца полтора назад мы с ней заговорили про это и про то, что Гилви отказалась от должности инструктора в Академии, и я намекнул, что иногда бывают обстоятельства, которые принуждают женщин думать по-иному. Тогда только посмеялись, а сейчас уже все по-серьезному.

– Надеюсь, что когда она доберется до места службы, первые симптомы проявятся.

– Не жалко?

– Наоборот. А так отправят в тыл, родит. Семья у нее не бедная, помогут, а она уже будет привязана к тылу, и должность инструктора будет по ней. Да, может, и от меня хоть какой-то след останется.

– Думаешь, к этому времени все закончится?

– Надеюсь…

– А сам не хочешь, так сказать, остепениться с Гилви?

– Не дадут. Сама знаешь, что в нынешних раскладах меня будут гонять по всем помойкам, закрывать дыры, и где-нибудь я словлю свой заряд плазмы.

Расстались мы обыденно, но я с тоской смотрел, как в небо уходит челнок с группой выпускников, следующих сначала на оборонную станцию, а оттуда уже военным кораблем до места службы.

Снова потянулись дни учебы, я ночевал в нашем пятиместном кубрике и вспоминал те несколько месяцев, можно сказать, счастливой жизни. В группе мое возвращение восприняли нейтрально, хотя злые языки что-то вякали, но после того как в туалете я отметелил двоих старшекурсников, которые издевались над только что поступившим зеленым курсантом, меня вообще перестали трогать. Хотя наша курсовая королева Мария дер Тераном начала строить глазки и иногда на лекциях садилась где-то недалеко, но, учитывая свое происхождение, не пересекала грани приличий. Тяжело у них тут все, запутано и сложно.

На самоподготовке, когда остальные или развлекались в сети, смотря голопостановки или развлекательные программы, я занялся обучением по пилотированию истребителей, торпедоносцев и, в перспективе, космическими перелетами и тактикой космического эскадренного боя. Материалов в электронном виде мне накидала Карлона, и, погрузившись в этот мир, я загорелся получить специальность пилота и стал прощупывать почву насчет параллельного обучения.

В один из таких вечеров, когда группа сидела в выделенной нам аудитории и занималась всякой ерундой, в ожидании времени ужина, на входе нарисовалась полковник Карлона, и по ее виду я понял, что что-то случилось. Нехорошие предчувствия меня уже беспокоили пару дней, поэтому, напрягшись, сделав несколько шагов к ней, пристально смотря в глаза, ждал удара, и он последовал. Отрывки фраз запечатлелись в мозгу.

– …транспортник… перехвачен драконовским рейдером… выживших нет…

Я бежал, бежал и бежал, сбив с ног дежурного курсанта с нашего факультета, который попытался меня остановить на КПП, ведущем в парк, где мы отрабатывали ориентирование на местности. Там был естественный ручеек, немного расчищенный, но его журчание неплохо успокаивало, и, когда была возможность, я часто здесь бывал. Я пришел в себя уже здесь, тупо уставившимся на текущую воду.

Судьба снова посмеялась надо мной. Тогда, на блокпосту, потом на крейсере, разбитом в глубинах космоса, потом там, на орбите Паркваля, и теперь снова здесь. Я словил себя на мысли, что стал забывать, как выглядит Карина, что ее образ как-то медленно стирается и пропадает какой-либо смысл драться дальше. Не за что. Земля уничтожена, любимая девушка замужем за другим, Дарри где-то затерялась в недрах дальней разведки Империи, Гилви погибла.

Придя в себя, пошел к химикам, лаборатория которых находилась на шестом этаже учебного корпуса, и выпросил у них пол-литра чистого спирта, который разбавил в нужной пропорции и, прихватив в столовой закусь, ушел к заветному ручью.

Я непьющий человек и пьяным был всего два раза – на выпускном в школе и на выпускном в военном училище. Но тут душа просто требовала. Карлона нашла меня именно здесь. Я ей сунул пластиковый стаканчик с импровизированной водкой, второй с водой на запивку и объяснил, что, зачем и почему. Девочки были воинами и заслужили, чтоб их помянули, хотя бы по-нашему…

Это был трудный день, но полковник меня прикрыла, и никаких проблем на следующий день не было. Но в группе уже знали, что у меня погибла девушка, и меня старались не трогать. Как-то, сидя на занятиях, я снова ощутил взгляд со стороны и, повернув голову, увидел, как меня в который раз рассматривает наша королева. Что-то тут не то, моя интуиция подсказывала, надо будет с ней поговорить, хотя, может, девушка просто запала. Я тоже за ней наблюдал, так как и за остальными сокурсниками, и уже давно видел, что все ее высокомерие богатой сучки это всего лишь маска напуганной девчонки, которая кому-то что-то пытается доказать, а скорее самой себе.

Но как-то капитан Торленар мне по секрету рассказал, что у девушки дядя служит в разведуправлении флота и имеет весьма интересную репутацию темнилы и специалиста по всяким многоходовым операциям, поэтому я опасался этой яркой девицы, хотя девочка была высший сорт, и, по моим сведениям, все ее ухажеры со старших курсов обламывались уже на втором поцелуе.

Я ради интереса сам пару раз с ней заговорил, и девушка, не только не послала, а явно дала понять, что ей нравится мое общество. Я не форсировал отношения, тем более все еще жил образом Гилви, часто вспоминая ее челку и довольный писк, когда утром будил ее поцелуем.

Как-то, снова уединившись у ручья и лежа под солнышком, изучая практику пилотирования истребителей восьмого поколения в условиях атмосфер разной плотности, услышал шлепанье ног и, предположив, что ко мне идет Карлона, ошибся, увидев знакомую короткую стрижку Марии. Она нерешительно подошла, постояла, и мне пришлось пригласить ее. Разговор как-то не клеился. Я видел, что нравлюсь ей, но было что-то еще и, бросив наобум фразу, сам обалдел от реакции на нее.

– Мария, скажи, тебя что, дядя попросил за мной присматривать?

Она вздрогнула, с ужасом уставилась на меня, но это все длилось доли секунды, потом девушка, доказав, что у нее за плечами много поколений дворян, взяла себя в руки и деланно ответила, что нет. Просто ей скучно с остальными, а я много знаю, много видел, да и очень интересно услышать, почему все-таки полковник Карлона так ко мне относится. Хотя, как мне показалось, девушка знала ответ. Еще когда мы сидели на блокпосту, приезжий контрразведчик учил, что важно не столько слушать ответ, сколько наблюдать реакцию на вопрос, потому что она, как правило, более правдива, так как идет инстинктивно.

Вот и получилось, что я почти случайно понял, откуда растут ноги ее интереса.

Но мне было так одиноко, а Маша оказалась действительно очень интересной собеседницей, и через полчаса я уже знал про ее мать, про женихов, которые ее просто достали желанием породниться и приобщиться к отцовскому холдингу, и про ее поступление в Академию и про реакцию высшего света. Девочка тоже хотела выговориться, и я ей не препятствовал. В итоге, когда пришло время, мы стали не то чтобы друзьями, но того барьера, как раньше, уже не было. Теперь мы частенько сидели вместе на лекциях и в столовой. На нас косо поглядывали, и парочка старшекурсников даже попыталась как-то повлиять на меня, но после той истории, когда в туалете отдубасил парочку из них, меня боялись трогать, считая безбашенным.

Время шло, боль утраты как-то сгладилась, и Маша, как я про себя ее называл, умудрилась стать как-то ближе, и даже если ее ставили на дежурство, я по возможности приходил к ней на пост и старался развлечь. К более близким отношениям ни я, ни она не спешили переходить – у каждого были свои принципы, и нынешнее положение устраивало нас обоих. Я отгонял назойливых женихов, а она, как я знал, выполняла задание своего дяди, пытаясь разузнать побольше о моем прошлом, хотя, как мне казалось, ее это интересовало постольку поскольку, в рамках задания, но ее женская интуиция подсказывала, что любое копание в этом направлении ухудшит сложившиеся отношения.

Как-то через месяц после сдачи очередной серии экзаменов, она, чуть смущаясь, спросила, не хотел бы я на выходные в качестве ее друга посетить замок отца, где мамаша устраивает какой-то прием, и она боится остаться без такого защитника наедине со сворой женихов, которых интересует ее тело и ее наследство.

Я ухмыльнулся – видно, что у девочки меняется менталитет не только под действием среды, но частенько проскакивают и мои циничные логические обороты и построения.

– А почему бы и нет? Надо развеяться, но только при условии, что если я кому-то из особенно активных поклонников набью морду, нам дадут возможность удрать обратно в Академию.

Она как-то озорно и даже нежно улыбнулась и кивнула головой в знак согласия. А я не сомневался, что там встречу ее дядю-генерала разведки, который начнет меня щупать на предмет имперских раскладов.

Когда до отъезда оставалась пара дней, во время обеда я попросил ее передать мне салат и уже на автомате назвал ее не Марией, как все, а так, как называл про себя – Машей.

Она, услышав такое обращение, вздрогнула, как-то странно посмотрела на меня, промолчала, но после, когда остались наедине, просто налетела и высокомерно и холодно сказала:

– Максим, никогда не смей меня называть этим именем. Это имеют право делать только самые близкие люди, и соблаговоли ответить, кто тебе рассказал, как меня зовут мой отец, братья и дядя Лаэрт?

А вот теперь и я впал в прострацию. Переделка имени Мария в Машу это чисто русская конструкция и здесь, на другом конце галактики, такие лексические построения почему-то вызывают множество вопросов. Меня еще раньше заинтересовало имя Мария, но вот продолжение просто убило. Пришлось съехать с темы, что она сама как-то рассказывала в лицах, как они с братьями ездили на какую-то прогулку, и упоминала такое обращение, а я случайно запомнил. Конечно, пришлось извиниться, она это приняла и уже через несколько минут снова стала славной и простой девушкой, но посетить дворец ее отца стало для меня очень важной задачей – теперь я хотел найти русский след.