Текст книги "Гудошная сказка"

Станислав Трофимов
Гудошная сказка

© Трофимов С. В., текст, 2024

© Ковалев Б. В., предисловие, 2024

© «Геликон Плюс», макет, 2024

Голос традиции

Не существует поэтической палаты мер и весов – каждому своя мера и свои Весы.

Хорхе Луис Борхес полагал, что именно по этой причине поэт порой стремится примкнуть к какому-нибудь направлению, школе, обзавестись эстетической программой, а это ошибочно: «Произведение само диктует автору нужную форму: стих или прозу, манеру барочную или простую. Теория может оказаться замечательным подспорьем (вспомним Уитмена), а может породить чудовищ или попросту музейные экспонаты».

Томас Стернз Элиот считал, что истинную индивидуальность поэт обретает, только когда осознает себя частью традиции.

Станислав Трофимов не относится ни к одной школе, ни к одному направлению, но всецело принадлежит русской традиции.

В его поэтических текстах органично сочетается духовное и музыкальное. Станислав Трофимов имеет богатый опыт церковного служения; ныне же он солист Мариинского и Большого театров, один из ведущих басов современной русской оперы. Это сочетание оказывается чрезвычайно интересным и плодотворным в поэтической перспективе: образность и тематика одной сферы сплетается с музыкальностью, ритмичностью другой.

Станислав Трофимов известен как исполнитель, который чрезвычайно тщательно и вдумчиво подходит к работе над партиями. Этот творческий метод он применяет и к поэтическим текстам.

Однако будет ошибочно предположить, что его стихи однообразны по тематике. Представленные в этой книги тексты вызывающе контрастны.

«Гудошная сказка» – фольклор несуществующего народа, эпос придуманного мира. «Сказание о гноме», смешное и грустное, уютное и масштабное, написано в своеобразной сказительской манере: точные рифмы соседствуют с ассонансными, но неизменна и строга интонация, управляющая стихом и открывающая читателю фантастический мир сказки. «Месть гнома», одна из наиболее эмоциональных частей «Сказания», написана с использованием лейтмотивной техники – пример осмысленного применения в поэтическом тексте оперных методов. С одной стороны, здесь можно узнать черты вымышленных миров Толкиена и Льюиса, с другой – явственны приметы русских сказок. Именно фольклор и деревенский быт наряду с позаимствованными из оперы техническими решениями становятся почвой для фантастического универсума «Гудошной сказки», что мотивирует как формально-технические, так и интонационно-тематические особенности этого текста.

Совсем иная – «Покаянная поэма». Это образец аскетичной духовной поэзии. Написанная в пору Великого поста, своим ритмом и скорбной интонацией она погружает читателя в особое состояние. Это поэзия не светская и не светлая – ее стоит читать и прочитывать именно как «покаянный», фактически молитвенный текст – в тот же период, когда он и был создан. Поэма написана по Великому покаянному канону преподобного Андрея Критского и находится в русле этого труда: каждой песне предпослан эпиграф, текст изобилует цитатами, вступая в живой поэтический диалог с претекстом.

Поэзия Станислава Трофимова всегда обращена к Богу и к человеку – скорбному, ничтожному, кающемуся, и все равно прекрасному. Человек ничтожен и грешен, он мал и незначителен – в этом его трагедия. Но даже сознавая свою ничтожность, человек стремится к любви, состраданию и жизни – и в этом его красота. Запечатлеть в стихах этот парадокс – редкая удача, однако, как представляется, перед нами именно такой случай.

У Станислава Трофимова множество слушателей – не сомневаюсь, что теперь он обретет и своих читателей.

Борис Ковалев,

член Союза писателей Санкт-Петербурга

Гудошная сказка

 
Когда б налили вы шутам,
Мы б песню подтянули!
Когда б не жмотились к гостям,
Мы б пляску развернули.
Чего сказать – всегда найдём,
Запасы не измерить,
Мы с песней по миру идём,
Уж можете поверить.
Мы видели всего везде,
Понасмотрелись вдоволь,
Мы можем петь о старине,
Или чего иного.
Ого!.. Налито! Среди вас
Ценителей немало.
Не пожалели вы для нас —
Так мы начнём забаву!
Гусляр, свистульник и гудок,
Матёрый барабанщик,
Давай! Эй, дудочник, наш срок!
Мы поначнём, вы – дальше.
Но полно… Нам пора начать
Сказания о днях былых.
Настало время обличать
Дела злодеев и святых.
 

I

 
Среди лесов, озёр и скал,
В долине волшебства благой,
Чудесный, славный град стоял,
Им правил добрый Маг Святой.
Блаженный и седой старик,
Увенчанный во склоне лет
Великой мудростью. И лик
Его не мерк, рождая Свет.
Сиянье взором он рождал,
Уста зазря не открывая,
Он вечность Истины вещал
И правил, люд оберегая.
При нём Долина зацвела,
Во славе Правды просияла,
Величье Света обрела
И Свет средь тьмы благословляла.
Он Света мантию носил
И среди магов был старейшим,
На доброе дал много сил,
И оттого он слыл добрейшим.
Вокруг него служили честно
Все эльфы, люди, мудрецы,
Служили феи повсеместно,
Герои, во дворце – жрецы.
 

II

 
Жрецы – Мудрейшего надежда,
Помощники, его оплот,
Носили светлые одежды,
От тьмы вели его народ.
Средь них хватало всех сословий,
Всех знаний, всех ремёсл, санов,
И святость выше всех условий
Была для жреческих чинов.
Пожалуй, поимённо будем
Их знать и назовём для вас:
Великий жрец, рождённый в людях,
Честнейший, славный Златоглас;
Его десница – честный ум
Из эльфов – славный Яродум;
Из эльфов леса – Кант почтенный;
Угрюмый Дэльг– дитя озёр —
Был из людей, весьма смиренный,
Он с ризами хранил шатёр;
Красавец Кунд – степного рода
Посланник, также из людей;
Пискун – из хитрых эльфов брода,
Народа, коих нет хитрей;
Мафус – огнебородый воин,
Старейший из жрецов дворца,
Он всякой чести был достоин,
Поём без красного словца;
Пришелец от земель далёких —
Могучий воин Громоглас,
Суровый жрец и взглядов строгих
Здесь ко двору пришёл как раз;
Из эльфов доброго сословья —
Мальчишка Публ, слуга небес,
Юнец, не ведавший злословья
И не изрекший злых словес;
И добродетели зеница
Из воинов эльфийских лиг —
Оргид, владычних дел возница,
Светлейшего из магов гид.
 

III

 
Дуди дуда! Гуди гудок!
Мы сказку продолжаем.
К нам слушатель не будет строг,
Мы шутовски вещаем.
Пляши, народ, звени, струна,
Воспой, девица, для веселья
И красотою болтуна
Одаришь даром вдохновенья.
К чему вещать? К чему страдать?
Налейте до верхушки чаши!
Налейте так, чтоб проливать,
А болтуны продолжат ваши.
 
 
Чего сказать хотели сказом,
К чему сей длительный рассказ?
Мы вам раскроем карты разом
И весь конфликт откроем враз!
Великий Маг, Владыка Белый,
Служитель Света и Добра
Не вечно был седым и зрелым,
Был он и молод. В те года
Он не был магом белой масти
И белых мантий не носил,
Но он служил при высшей власти
Великих Магов и Светил.
В ту пору сам он был возницей
И гидом у Престола Сил,