Текст книги "Греховные поцелуи"

– Я ей сказал о Марстоне, – пояснил лейтенант. Она бросилась к Джильберте.

– О, Джилли, как это ужасно!

– Нет слов, Анита, просто невозможно себе представить.

– Мисс Тэтчер, как утверждает миссис Киллингтон, вы вчера разговаривали с мистером Марстоном по телефону, – продолжил свою работу Джордж Лаурентис.

– Да, это было утром.

– Он не сказал вам, о чем хочет поговорить с миссис Киллингтон?

– Хотел пожелать Джильберте удачного выступления. Когда я сказала, что ожидаю ее приезда в любой момент, Джулс оставил номер телефона и попросил перезвонить, если у нее будет время, – ответила Анита.

Затаив дыхание, Джильберта ждала, возникнет ли разговор об их летнем доме близ Онеонты.

– Вам не показалось состояние мистера Марстона каким-то необычным, может быть, странным?

– Вы имеете в виду, не казался ли он мне подавленным? – спросила Анита. – Совсем наоборот. По голосу чувствовалось, что у него очень хорошее, я бы сказала, приподнятое настроение. И вообще, Джулс не был человеком, который поддается минутным слабостям. Просто не верится, что он покончил с собой! Лаурентис взглянул на Кавелли.

– Дамы почти убедили меня. А ты что скажешь, Билл? Кавелли пожал плечами.

– Версия, что его именно сбросили с крыши, становится все более вероятной, – ответил он.

– К сожалению, нет никаких доказательств в подтверждение этого предположения. Квартира была заперта на ключ, и нет никаких признаков того, что дверь взломали. Значит, Марстон хорошо знал своего предполагаемого убийцу и ни в чем не подозревал этого человека – мужчину или женщину, – высказал свою точку зрения Лаурентис.

– Женщине, пожалуй, слишком трудно совершить это, – заметил Кавелли. – Я имею в виду, Марстон был крупным, физически крепким мужчиной.

– Он прав, – подтвердила Джильберта. – Хотя Джулс и выглядел худым, он был мощным и крепким, как стальной шнур.

– И все же, если женщина могла застать его врасплох... Ну да ладно, сначала мы должны доказать, что кто-то действительно убил его, – заявил Лаурентис.

– А как насчет отпечатков пальцев, капитан? – спросила Анита.

У Джильберты сердце ушло в пятки.

– О, их множество, мисс Тэтчер! И большей частью они нечеткие. Это не совсем так, как показывают по телевизору. На самом деле получить хороший набор отпечатков пальцев чрезвычайно трудно.

Джильберта как бы мимоходом заметила:

– В этом случае отпечатки пальцев бессмысленны. Десятки людей посещали квартиру Алански. И Джулс, и Милош очень часто устраивали приемы, когда бывали в Нью-Йорке. Весьма вероятно, что в квартире вы можете найти отпечатки пальцев Аниты. Да и мои тоже.

– Да мы и не стремимся доказать что-либо определенное по отпечаткам пальцев. – Джордж Лаурентис снова закурил. – Ладно, Билл, я не вижу больше причин задерживать миссис Киллингтон и мисс Тэтчер, не знаю, как ты... Благодарю вас за сотрудничество... Кстати, сколько вы пробудете в Нью-Йорке?

– У нас забронированы места на самолет завтра в девять часов утра. Вы не против, если мы отбудем на нем? – спросила Джильберта.

– Безусловно, нет. Если нам понадобится дополнительно ваша помощь, мы свяжемся с вами. А если вы вспомните что-либо важное, на ваш взгляд, пожалуйста, дайте мне знать. – Капитан достал из бумажника визитную карточку и протянул ее Джильберте. – Мы сейчас уйдем и дадим вам возможность возвратиться к гостям.

– После вашего сообщения я уже не хочу что-либо праздновать, – ответила Джильберта. – Думаю, мы извинимся и вернемся в отель.

Она подошла к одному из помощников мэра и объяснила, почему ей, Аните и Дженет нужно уйти с приема.

– Это связано с неожиданной смертью очень близкого друга.

Дженет беседовала с привлекательным французским дипломатом и была очень недовольна, когда Анита сказала, что придется уйти.

– Но почему? Мне здесь так хорошо!

– Мы скажем тебе об этом, как только выйдем на улицу, – ответила Анита. – Джилли приносит извинения мэру. Она найдет нас в вестибюле.

Девушка все еще выражала свое возмущение, когда Джильберта присоединилась к ним.

– Ну, так в чем дело? Не сомневаюсь, что это буря в стакане воды.

– Едва ли, дорогая. – Джильберта перевела дух. – Умер Джулс Марстон.

– О Боже мой! Как это случилось?! – воскликнула Дженет.

– Полицейские толком ничего не знают. Считают, или он покончил с собой, или...

– Что – или? – спросила Дженет.

– Или... его убили, – ответила Джильберта.

Совершенно неожиданно девушка закрыла лицо руками и заплакала. Джильберта была очень удивлена: она считала, что ее падчерица не любит, даже не выносит Джулса и, по-видимому, подозревает о ее романе с Джулсом.

– Дорогая, не надо, мы все ужасно расстроены из-за этого. – Джильберта ласково обняла девушку за плечи.

Дженет вся напряглась от ее прикосновения и быстро взяла себя в руки. Она вытерла глаза и сдержанно сказала:

– Простите меня за то, что я веду себя как плаксивый ребенок, но это такое потрясение... Я хочу сказать, я всегда думала, что он... О, я не знаю...

– Распутный, – подсказала Джильберта. – Да, Джулсу был присущ этот имидж. Именно поэтому невозможно поверить, что его больше нет. Но нам придется в это поверить.

– Я чувствую себя такой опустошенной, обессиленной, – вздохнула Анита.

– Никому не повредит немного поспать, – заметила Джильберта. – Потом вместе поужинаем. Я позвоню вам в номер около семи.

Но Джильберте Де Бирс Киллингтон было не до сна...

Вернувшись в гостиницу, Джильберта быстро облачилась в серые широкие брюки и белую шелковую рубашку, а также надела солнцезащитные черные очки для летчиков, закрывавшие почти половину ее лица. Тело Джулса обнаружили раньше, чем она предполагала, и это заставляло ее пересмотреть все расписание. Скоро, возможно, даже в этот самый момент обнаружат, что с подземной транспортной стоянки исчез «додж». Марка, модель, год выпуска и номерной знак машины зарегистрированы в бюро проката. Капитан Лаурентис разошлет повсюду объявления, и в течение нескольких часов грузовик будет обнаружен. Ей необходимо немедленно от него избавиться.

Джильберта выбежала на улицу. Улицы города были почти безлюдны, и она без труда нашла такси.

– Все сейчас в порту, смотрят шоу, – сказал таксист.

Он высадил ее прямо у гаража, в котором она рано утром оставила «додж». Джильберта достала квитанцию и, собравшись с духом, подошла к будке дежурного. Затем, прикрыв тыльной стороной руки рот, всем своим видом выражая беспредельную скуку, она положила в окошко квитанцию и двадцатидолларовую купюру. Сердце у Джильберты бешено колотилось, когда она дрожащими руками убирала сдачу в кошелек.

А вдруг полицейские уже обнаружили машину и только и ждут ее появления в гараже? Когда на пандусе показался «додж», она почти видела на переднем сиденье капитана Лаурентиса и лейтенанта Кавелли...

Грузовичок остановился рядом с ней, дежурный выскочил из кабины водителя, и Джильберта почувствовала такое облегчение, что даже дала ему пять долларов на чай.

– Спасибо, леди.

Она включила передачу и, нажав ногой на акселератор, буквально вылетела из гаража, чувствуя себя вялой и липкой, как переваренные спагетти. Это состояние было совсем не типичным для Джильберты.

Она вела машину через центр, повернула к жилым кварталам, затем проехала мимо Колумбийского университета на Риверсайд-Драйв и свернула в переулок.

«А вот то, что нам нужно», – подумала Джильберта, когда увидела в густозаселенном квартале возле одного из домов тинейджеров, игравших в бейсбол. Она припарковала «додж» на обочине, где уже стояло несколько автомобилей, оставила ключ в гнезде зажигания и поспешила к Риверсайд-Драйв, где тут же поймала такси.

В ожидании, пока наполнится ванна, Джильберта залпом выпила два бокала неразведенного виски.

Всего десять часов назад она стояла вместе с Джулсом Марстоном на террасе пентхауса и любовалась великолепной панорамой порта. Десять часов, а будто вечность прошла. Казалось, этот ужасный день никогда не кончится.

Резкий звонок телефона испугал Джильберту. «Несомненно, это Анита», – подумала она и, подняв телефонную трубку, уверенно сказала:

– Алло, дорогая.

На другом конце провода молчали.

– Алло... алло... – нетерпеливо повторяла Джильберта. – Ты слышишь, Анита?

– Боюсь, что нет, – ответил мужской голос. – Это капитан Лаурентис, миссис Киллингтон. Простите, что беспокою вас так скоро. Но после того как мы с лейтенантом Кавелли вернулись в полицейский участок, я понял, что мы пропустили нечто важное, когда допрашивали вас с мисс Тэтчер. Я буду весьма признателен, если вы уделите мне еще немного времени. Это займет не больше пяти – десяти минут. Не хотите ли вы спуститься в холл и выпить со мной чего-нибудь – спиртное или кофе?

Джильберта колебалась:

– Но... я как раз собиралась принять ванну.

– Хорошо, не спешите, я подожду, – заверил ее Лаурентис, – а пока почитаю журнал.

Она в задумчивости прикусила нижнюю губу, затем решилась:

– Капитан, у меня действительно нет желания снова одеваться... Послушайте, почему бы вам не подняться ко мне в номер, если это вас, конечно, устроит.

– Более чем. Я не прочь выпить после такого дня, миссис Киллингтон. Мне зайти через полчаса? Тогда вам не нужно торопиться и вы не спеша примете ванну.

Джильберта назвала ему номер своего люкса. Продолжая прижимать телефонную трубку к уху, хотя уже звучали гудки, она лихорадочно вспоминала события этого жуткого дня. Кажется, все прошло без сучка, без задоринки.

Но так ли это на самом деле?

Глава 7

Капитан явился точно через полчаса. Джильберта встретила его у двери. На ней были черные шелковые трусики и лифчик, а поверх накинут почти прозрачный пеньюар с пышными рукавами.

– Еще раз приветствую вас, – произнесла Джильберта. – Пожалуйста, входите.

У Лаурентиса были изумительные зубы и, несмотря на его довольно мрачную профессию, открытая улыбка.

– Я искренне прошу прощения за беспокойство, которое вам причиняю, но это действительно важно.

– Все в порядке, капитан. – Она подвела его к софе и предложила виски с содовой, а сама села в глубокое кресло напротив и подняла бокал. – Ваше здоровье.

– А я пью за ваше здоровье! – ответил Лаурентис, медленно выпил виски и поставил бокал на кофейный столик.

Подогнув под себя ноги, Джильберта внимательно посмотрела на капитана.

– Ну что же это за важный вопрос, который вы забыли задать?

Лаурентис покачал головой. Вид у него был довольно простодушный.

– Вы, наверное, будете считать меня тупым полицейским, когда я отвечу вам.

«Конечно, – подумала Джильберта. – Глуп как пробка», но вслух сказала:

– Очень в этом сомневаюсь.

– Я забыл спросить, были ли у Джулса Марстона враги, я имею в виду тех людей, которые могли желать его смерти.

Откинув голову, Джильберта рассмеялась:

– Вы, должно быть, подшучиваете надо мной, капитан.

Удивленно подняв брови, Лаурентис спросил:

– А что тут смешного?

– Простите меня. На самом деле это совсем не смешно, – ответила Джильберта. – Джулс Марстон был из тех, кто локтями прокладывает себе дорогу и не думая переступает через трупы. Он был безжалостным человеком, имеющим огромную власть и большое состояние. Конечно, у него были враги. Вы с таким же успехом могли бы спросить, есть ли враги у семейства Кеннеди.

– Понимаю... Ну а вы, миссис Киллингтон, не могли бы назвать хотя бы несколько человек, относящихся к числу его врагов?

– Могла бы, но, мне кажется, вам лучше спросить о врагах у его друга Милоша Алански, поскольку он был его правой рукой. Думаю, Милош лучше всех знает как о личной жизни Джулса, так и о его бизнесе.

– Я непременно побеседую с мистером Алански, – пообещал капитан, поднимаясь с софы.

– Нет, погодите, допейте виски.

– Должно быть, у вас есть какие-то планы на вечер? – поинтересовался Джордж Лаурентис.

– Только поздний ужин с моей падчерицей и секретарем.

– Да, ваша падчерица... Вы уже сказали губернатору Киллингтону о смерти мистера Марстона? – задал еще один вопрос капитан.

У Джильберты был несчастный вид, когда она, вздохнув, ответила:

– Еще нет. Я все откладываю эту тяжелую задачу. Не хочу портить мужу настроение в этот знаменательный день. Я сообщу ему об этом попозже, сегодня вечером... Видите ли, как я уже говорила вам раньше, мой муж и Джулс были очень близкими друзьями.

– Да, да, я помню.

Наступила неловкая пауза. Глядя в свой бокал, Лаурентис легонько взбалтывал янтарную жидкость с таявшим на глазах кубиком льда.

– Капитан Лаурентис, – Джильберта первой нарушила молчание, – простите меня за то, что я скажу. По-моему, вы не производите впечатление человека, который работу в полиции хотел бы сделать своей карьерой.

Он широко улыбнулся.

– Почему вы так считаете?

– О, я не знаю... Почему-то я представляю, что вы сидите в твидовой куртке с кожаными заплатами на локтях за письменным столом в каком-нибудь колледже Лиги плюща, – сказала она.

– А вы неплохой детектив, миссис Киллингтон. На самом деле я был очень близок одно время к тому, чтобы выбрать эту дорогу. Я ведь специализировался по уголовному праву в Гарварде. Кроме того, еще на младших курсах я был стипендиатом Родса. Именно в Англии меня заинтересовала психология совершения преступлений, поэтому я поменял свою профилирующую дисциплину. Когда я вернулся в Штаты, мне предложили должность на факультете в Гарварде, но я отказался... Видите ли, я твердо осознал, что проникнуть в психологию преступников можно, только общаясь с ними. Вот почему я пошел работать в полицию.

Джильберта смотрела на него, широко открыв глаза.

– Я изумлена и просто поражена.

– Не удивляйтесь, – заметил Лаурентис, – с каждым годом все больше и больше выпускников академии приходят к такому же выводу и поступают на работу в наш департамент. – Неохотно поднявшись с софы, он сказал: – Теперь мне действительно нужно идти. Я должен отметиться в полицейском участке.

– Джильберта проводила его до двери.

– Жаль, что я ничем не смогла вам помочь.

– Нет, вы помогли. Спасибо, что приняли меня. – Он не успел сделать и трех шагов по коридору, как Джильберта позвала его:

– Капитан...

Он обернулся. Джильберта стояла, прислонившись к дверному косяку.

– Право же, вряд ли вы проделали такой путь, чтобы только задать мне этот вопрос, – заметила она.

– Я просто хотел еще раз вас увидеть. Она кокетливо улыбнулась:

– Да неужели?

– Вы очень красивая женщина, миссис Киллингтон. Не поймите меня превратно, я вовсе не пытаюсь произвести на вас впечатление. Просто я воспринимаю вас как произведение искусства. Вы приносите большую радость тем, кто даже просто смотрит на вас.

– Мне очень приятно это слышать, хотя я немного разочарована, что не вызываю у вас более сильных ощущений, – сказала Джильберта.

– О нет, как раз вызываете, – быстро проговорил Лаурентис. – Но к несчастью, вы замужняя женщина.

– Да, это так, – ответила она. – Ну а вы?

– Разведен. Сесил с отвращением относилась к тому, что была замужем за «блюстителем закона», как она меня называла.

– Жалко. Вероятно, она была не особенно умна, если позволила такому мужчине, как вы, уйти.

– Спасибо за поддержку, – сказал Лаурентис.

– Подождите минутку, капитан. Я сейчас вернусь, – быстро произнесла Джильберта. Оставив дверь приоткрытой, она вернулась в спальню и достала из стола визитную карточку. – В следующий четверг я приеду на несколько дней в Нью-Йорк. Это номер телефона моего офиса. Почему бы вам не позвонить мне, скажем, днем в следующую пятницу? Мы сможем вместе пообедать. Я буду сгорать от нетерпения узнать, какого прогресса вы добьетесь в деле Марстона. Ни губернатор, ни я не сможем успокоиться до тех пор, пока убийца не будет схвачен и наказан.

– Понимаю. Будьте уверены, я позвоню вам в следующую пятницу, миссис Киллингтон.

Она улыбнулась:

– Зовите меня просто Джилли, именно так меня называют друзья.

– Мне бы хотелось войти в их число... Джилли... – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Ну, в таком случае, Auf Wiedersehen! – попрощался по-немецки капитан.

– До новой встречи, – перевела Джильберта. – Да, это гораздо приятнее, чем прощай. Auf Wiedersehen, Джордж.

Джильберта закрыла дверь и прислонилась к ней, слушая, как громко и быстро бьется сердце. Она почувствовала это еще раньше, днем – между ней и Джорджем Лаурентисом определенно возникло мощное взаимное притяжение.

Джильберта вошла в спальню и позвонила Аните.

– Я только что проснулась, – сонным голосом произнесла Анита. – Дженет принимает душ.

– Не торопитесь, когда вы обе будете готовы, спускайтесь. Я забронирую столик в ресторане. В каком ресторане вы хотели бы поужинать? – спросила Джильберта.

– Как насчет «Сарди»? Я бы не отказалась от чего-нибудь, что могло бы поднять настроение.

– Ну и прекрасно. До встречи!

У Джильберты и мысли не возникло рассказать Аните о визите полицейского.

Если бы ей пришлось объяснять цель его визита, Анита могла бы сделать неправильные выводы. «Брось, самые правильные выводы», – поправила себя Джильберта.

Она просматривала гардероб, выбирая одежду на вечер, когда позвонил телефон. Это был ее муж, обезумевший от горя Хармон.

– Джилли... Я разыскиваю тебя с субботнего утра. Я только что услышал в «Новостях» по радио о Джулсе. Ты, конечно, знаешь? – взволнованно прозвучали его слова.

– Да, я узнала об этом сегодня днем. Очень жаль, что ты вчера не мог застать меня. Я страшно волновалась по поводу своего выступления и в последний момент решила уехать готовиться к нему в наш загородный дом, где меня никто бы не потревожил. Я надеялась, что ты не узнаешь о смерти Джулса, пока не закончится этот знаменательный для тебя день.

– И все-таки ты должна была дать мне знать, – упрекнул ее Хармон.

– Какой смысл? Он умер, и никто не в силах вернуть его, – ответила Джильберта.

– В полиции имеют какое-либо представление о том, что произошло в действительности? – спросил Хармон.

– Ты тоже, как и мы с Анитой, не веришь их версии насчет самоубийства?

– Конечно, нет. Джулс никогда бы не наложил на себя руки.

– Именно так мы и сказали полицейским, и, по-моему, нам удалось их в этом убедить.

– Так, значит, полиция уже допрашивала вас?

– Да, нас обеих. А следующим будет Милош. Он должен прилететь сегодня вечером или завтра. Бедный Милош! Для него, вероятно, это страшное потрясение. Мне очень хочется увидеться с ним. Если кто и мог бы пролить свет на весь этот ужас, так это он.

Но то, что ей очень хочется повидать Милоша до его встречи с полицией, Джильберта мужу сказать не могла.

– Почему бы тебе не остаться тогда еще на день? – спросил Хармон.

– Думаю, Дженет не понравится эта идея. Нью-Йорк надоел ей.

– Пусть тогда возвращается одна... Послушай, Джилли. Я видел тебя в шестичасовых новостях. Ты выглядела просто потрясающе! – В голосе Хармона зазвучала лукавая нотка. – Из тебя выйдет великая первая леди.

– Не могу устоять, когда ты льстишь мне... Я остаюсь! Но, милый, мне еще надо отвести на ужин Аниту и Дженет... Как только я завтра поговорю с Милошем, сразу позвоню тебе.

– Вот и умница! Желаю хорошо поужинать. И крепко поцелуй Дженет за меня.

– Обязательно. До свидания, губернатор!

Хармон рассмеялся:

– Спокойной ночи! Я люблю тебя, дорогая!

– Я тоже.

Ужин «У Сарди» оказался далеко не праздничным: говорили только о смерти Джулса Марстона, да и то не очень оживленно, а когда Джильберта предложила поменять тему, разговор и вовсе прекратился. Без всякого аппетита они съели принесенную им еду и, не заказав ни десерта, ни кофе, покинули ресторан.

– Я спала два часа, но меня до сих пор клонит в сон, – тихо сказала Дженет.

Анита кивнула головой:

– Нам всем не мешало бы хорошо выспаться.

Вернувшись в отель, они сразу же разошлись по своим комнатам. Подойдя к своему номеру, Джильберта нашла под дверью записку с просьбой позвонить Милошу Алански в отель «Плаза». Налив бренди, Джильберта набрала его номер. Голос Милоша прозвучал довольно напряженно:

– Это ты, Джилли?

– Да, Милош. У тебя все в порядке?

– Более или менее, если принимать во внимание то, что случилось, – ответил он. Затем, помолчав немного, вдруг быстро заговорил: – Джилли, черт, что я говорю... Мне ужасно плохо. Я хочу выпить... Ты можешь составить мне компанию?.. Нам необходимо поговорить перед тем, как меня будет допрашивать полиция...

– Да, – согласилась Джильберта. – Да, конечно, мы можем побеседовать. Встретимся через десять минут внизу, в баре. Тебя устраивает?

– Я буду там, – ответил Милош и повесил трубку. Взяв себя в руки, Джильберта вышла из номера и спустилась в холл. В баре было не очень многолюдно, и она без труда нашла свободный столик в углу. Заказав бренди и закурив сигарету, Джильберта приготовилась ждать вечно опаздывающего Милоша. Но как ни странно, в этот раз он не заставил себя долго ждать. Остановившись в дверях и щурясь сквозь толстые линзы очков в тяжелой черной оправе, Милош оглядывал зал. Джильберта улыбнулась и помахала ему рукой.

– Я понимаю, как тебе, должно быть, тяжело, Джилли, – проговорил он, чмокая ее в щеку.

– Тебе тоже, – ответила она.

– Это просто ужасно, – грустно произнес Милош и, вздохнув, попросил: – Расскажи мне подробно все с самого начала, с того момента, как вы с Джулсом встретились в пентхаусе.

– Хорошо. Итак, я приехала туда около полудня в субботу. Джулс уже был там... Те день и ночь не были богаты событиями... Мы ни разу не выходили из квартиры... – начала свой рассказ Джильберта.

В мельчайших подробностях она поведала о том, что произошло. Милош наморщил лоб:

– Ты говоришь, после телефонного разговора он выглядел встревоженным?

– Да, – ответила Джильберта. – Он встревожен... Даже когда мы потом занимались любовью, он был чем-то озабоченным, каким-то отсутствующим.

Ее искренность не произвела впечатления на Милоша.

– Ты уверена, что он говорил по телефону не с твоим братом?

– Абсолютно. Я еще пошутила насчет того, что буду подслушивать, и Джулс взглянул на меня... не знаю, как-то мрачно, что ли. И даже сказал: «Я не хочу, чтобы ты подслушивала». Если бы он звонил Терри насчет этой земли в Айдахо, то не стал бы беспокоиться о том, что я могу подслушать этот разговор. Кстати, у меня и не было такого намерения.

Милош достал сигару из нагрудного кармана и, сунув ее в рот, начал перекатывать между губами, чтобы смочить конец.

– Пойми, Джилли, кто бы ни убил Джулса, а я уверен, что это было убийство, он находился с тобой все время, пока ты не ушла оттуда.

Джильберта содрогнулась:

– Я не перестаю удивляться, почему он не убил меня тоже.

– Насколько я понимаю, это противоречило бы его плану.

– Какому плану?

– Создать впечатление, что Джулс покончил с собой. И похоже, он достиг своей цели. Сомневаюсь, что в полиции смогут установить, была его голова разбита до или после падения.

– Полиция не сможет. Но если я расскажу им, как...

В черных глазах Милоша, которые казались огромными за толстыми стеклами очков, промелькнула тревога.

– Джилли, никогда, слышишь, никогда так не говори! Никогда не делай опрометчивых поступков! Рассказав правду, ты только погубишь карьеру своего мужа.

Джильберта вздохнула:

– Ты прав... Это было бы несправедливо по отношению к Хармону.

– Джулс не хотел бы увидеть твое имя на первой полосе в Связи с этим. Ты бы слишком напоминала ему великомученицу. А он ненавидел мучеников.

– Я знаю. – Джильберта слегка улыбнулась.

– Джулс всегда говорил: «Мученики – это покойники. Единственное, что можно сделать для покойников, это похоронить их». Джилли, я не могу передать, как восхищаюсь тем, с каким хладнокровием ты действовала после смерти Джулса. Уничтожить все доказательства своего присутствия в квартире – это гениально, для этого необходимо настоящее мужество... Ты уверена, что все предусмотрела? – спросил Милош.

– Если бы полиция нашла что-нибудь, свидетельствующее о моей связи с Джулсом, меня бы уже арестовали.

– Вероятно, да. Единственное, что меня беспокоит, – это грузовик. Было рискованно таким образом избавляться от него.

Джильберта покачала головой.

– Ничуть, – заявила она. – «Додж» угнали через пять минут после того, как я оставила его.

– Надеюсь, ты права.

– Что ты собираешься сказать завтра капитану Лаурентису? – спросила Джильберта.

– То, что Джулс велел мне говорить в случае необходимости: что я арендую эту квартиру и разрешал Джулсу ею пользоваться, когда приезжал в Нью-Йорк, а это случалось довольно часто. Если бы ты не унесла свои вещи, я бы заявил, что они принадлежат моей знакомой. А поскольку она – супруга одного из судей Верховного суда штата, ее имя нельзя разглашать.

Прикрыв его руку своей, Джильберта сказала:

– Милый, верный Милош... Ты знаешь, что говорил Джулс незадолго до своей смерти? Он сказал, что ты ему ближе, чем любой из его братьев.

Глаза Милоша затуманились:

– Я так же к нему относился... Мне его уже очень не хватает.

– Да... Жизнь уже никогда не будет столь прекрасной – без него, – едва сдерживая слезы, тихо произнесла Джильберта.

Милош судорожно втянул в себя воздух.

– Но, как говорил Джулс, покойники – это покойники, а живые – это живые. Мы похороним его и продолжим жить.

– Я полагаю, ты возьмешь на себя организацию похорон? – еле слышно спросила Джильберта.

Милош кивнул, а затем спросил:

– Ты собиралась завтра отправиться домой?

– Ну да, если только... Ты думаешь, похороны состоятся завтра? – спросила она.

– Возможно, во вторник. Ты могла бы отложить свой полет, как ты полагаешь?

– Я не знаю Милош. Хармон ждет меня. Я бы могла вернуться в Нью-Йорк во вторник утром, – ответила Джильберта, но, заметив его удрученный вид, добавила: – Хорошо, я подумаю об этом.

Милош попытался улыбнуться:

– Не знаю, был ли у Джулса подходящий случай сказать тебе, что он назначил меня своим душеприказчиком.

– Это меня ничуть не удивляет.

– А вот это тебя удивит. Он оставил приличное наследство Хармону и... твоей падчерице Дженет.

Джильберта не могла скрыть своего изумления и невольно переспросила:

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Миллион долларов каждому.

– Миллион... Но почему, Милош? Во-первых, они не нуждаются в деньгах, а во-вторых, что еще более важно, хотя Хармон и Джулс были добрыми друзьями, но не до такой же степени...

– В характере Джулса была одна черта, которую он никогда ни перед кем не обнаруживал. Даже перед тобой, – мягко добавил Милош и, отвечая на вопросительный взгляд Джильберты, продолжил: – Джулс был человеком с высокими нравственными устоями, с недремлющей совестью. Если вы были его другом, он... его чувство долга...

Он с трудом подбирал слова, и Джильберта с присущей ей прямотой пришла ему на помощь:

– Ты пытаешься сказать, что из-за меня Джулс чувствовал себя обязанным моему мужу?

– Конечно, нечто вроде этого. Он также знал о твоих честолюбивых планах в отношении Хармона и считал, что твоего мужа ожидает блестящая политическая карьера, но считал препятствием на его пути твое богатство, – объяснял Милош.

– Абсурд! – воскликнула Джильберта.

– В действительности это не совсем так, – продолжал Милош. – Джулс был убежден, что, не обладая финансовой независимостью, ни один политик не защищен от искушения заручиться финансовой поддержкой тех, кто в обмен на денежное вознаграждение стремится получить лоббирование своих интересов. Джулс хотел, чтобы Хармон был выше подобных искушений.

Джильберта продолжала скептически смотреть на Милоша.

– Да... – произнесла она. – Я его понимаю, но я также знаю и Хармона. Он не такой человек, чтобы унизиться до взятки или какой-то другой формы мошенничества. Однако в любом случае это нисколько не объясняет, почему он включил в свое завещание дочь Хармона.

Джулс всегда говорил, что его лучший друг – самый честный человек, которого он когда-либо встречал. Если у Джильберты и были какие-то причины не верить в это, то Милош Алански раз и навсегда рассеял ее сомнения. Глядя ей прямо в глаза, он ответил:

– Два года назад у Джулса был роман с Дженет. Он порвал эту связь, когда встретил тебя. Как я уже говорил, мой друг был очень совестливым человеком, – прозвучал голос Милоша.

Сжав голову обеими руками, чтобы унять волнение, от которого голова раскалывалась на части, Джильберта воскликнула:

– Джулс и Дженет?.. Не может быть!

Она не хотела этому верить, однако конфликты с Дженет в последнее время говорили о том, что Милош скорее всего говорил правду. Хотя отношения с падчерицей в течение всех десяти лет, что Джильберта была замужем за Хармоном, никогда не были теплыми и доверительными, женщины всегда относились друг к другу с уважением и стремились поддерживать иллюзию семейной идиллии. За прошедшие полгода Дженет стала угрюмой, сердитой, порой откровенно грубой. Да, скорее всего девушка подозревала мачеху и Джулса в любовной связи. Негодование из-за того, что ее отцу наставляют рога, было еще поддела; прежде всего падчерица ненавидела Джильберту за то, что она отняла у нее любовника.

Она допила бренди и попросила Милоша заказать еще рюмку.

– Возможно, мне потребуется дюжина порций бренди, если у тебя еще есть подобные сюрпризы для меня.

– Прости, дорогая, Джулс, бывало, говорил, что существует только один способ подавать виски или дурные новости – неразбавленными, – извиняющимся тоном произнес Милош.

– Он был прав, и ты правильно сделал, что рассказал мне это. – Голос Джильберты слегка дрожал. – Но почему ты рассказал мне все это, Милош? Я ведь не являюсь членом семьи Джулса, то есть я имею в виду, что он мне ничего не должен.

– Обязательств нет, – вздохнул Милош, – однако ты оказалась в весьма щекотливом положении, и я считаю, что ты имеешь право знать все, что касается убийства Джулса, – невозмутимо объяснил свою позицию Милош.

– Господи, ты ведь не думаешь, что Дженет имеет отношение к...

– Откровенно говоря, я не знаю, Джильберта, но буду сообщать тебе обо всем, что удастся выяснить, – пообещал Милош.

– Выяснить? – Она чуть не расплескала виски.

– Дело в том, что я нанял бригаду для частного расследования.

– Полиции это может не понравиться, – заметила Джильберта, поставив рюмку.

Милош пожал плечами.

– Если капитан Лаурентис смотрит на вещи здраво, то не будет возражать против команды, работающей параллельно с ним. Одному Богу известно, насколько в полиции неукомплектованы штаты и как их люди перегружены работой, – высказал свое мнение Милош, играя спичечным коробком. – Кстати, Джилли, я полагаю, тебе не мешало бы иметь охрану до тех пор, пока не будет пролит свет на эту трагедию.

– Милош, более абсурдной идеи я еще не слышала! Послушай, после того как убийца расправился с Джулсом, он мог прикончить и меня. Если это не было сделано, значит, ему не нужна моя жизнь.

– Тогда – нет, – по-прежнему спокойно возразил Милош, – теперь – другое дело. Послушай, Джилли, я думаю, что в тот раз он предполагал застать Джулса одного. Видимо, убийца планировал, что смерть Джулса должна выглядеть как самоубийство-, поэтому он не мог убить и тебя. Наверное, надеялся на то, что ты, обнаружив труп, здорово запаникуешь и как можно .быстрее смотаешься оттуда. Конечно, он сильно рисковал – ты ведь могла вызвать полицию. Однако ты этого не сделала и тем самым сыграла ему на руку. Убийца подождал, пока ты вынесешь вещи, и как только понял, что ты окончательно ушла из квартиры, сбросил уже мертвого Джулса с террасы, – закончил свои рассуждения Милош.