Текст книги "По желанию дамы"

– Вы только что подтвердили то, что все время внушает мне Волверстоун. Что мы – я имею в виду правительство – не можем доверять Холбруку. Значит, мы не можем доверять никому, кто в данный момент занимает командные посты во Фритауне. – Мелвилл поморщился и покосился на Волверстоуна. – Возможно, нельзя доверять в том числе и флотским командирам.

Волверстоун кивнул:

– По-моему, это было бы неразумно.

– Вот почему, – Мелвилл снова посмотрел на Деклана, – нам так срочно понадобилась ваша помощь. Необходимо, чтобы человек, которому мы можем доверять, отправился во Фритаун и выяснил, что же там происходит.

Волверстоун пошевелился, снова привлекая к себе внимание Деклана.

– Стоит особенно заметить, что отчасти наша спешка вызвана кое-какими другими соображениями. – Волверстоун посмотрел Деклану в глаза. – Вы ведь помните дело «Черной кобры» годичной давности, которое закончилось публичным повешением? – Когда Деклан кивнул – кто же не слышал об этой истории? – Волверстоун продолжил: – Культ «Черной кобры», за которым стояли три британских подданных, нанес существенный вред нашим людям в колониях. Тот факт, что этот культ мог так широко распространиться и так долго существовать, бросил тень на способность короны держать свои колонии под контролем. – Волверстоун сжал губы. – Правительству – короне – не нужен еще один подобный случай, ставящий под сомнение нашу способность управлять империей.

Деклану дальнейшие разъяснения были не нужны. Сейчас он ясно понял, что на Мелвилла оказывают давление люди, стоящие много выше его, требуя выяснить, что именно творится во Фритауне, разобраться во всем и восстановить утраченный порядок.

– Прекрасно. – Он посмотрел на Волверстоуна. – Вы не знаете, когда «Большой баклан» должен прийти в Саутгемптон?

– По словам Ройда, он вышел позавчера.

Деклан кивнул:

– Скорее всего, они вышли из порта вечером и прибудут не раньше завтрашнего утра, но, учитывая направление ветра, а также приливы и отливы, наверное, позже. Команде потребуется еще день, чтобы полностью загрузить корабль провизией с наших складов. Ближайшие два дня я использую на то, чтобы выяснить в порту все, что только можно, о положении дел во Фритауне. На следующий день я поеду в Саутгемптон. С вечерним отливом мы отправимся в путь.

– Как вы считаете, сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до Фритауна? – спросил Мелвилл.

– При попутном ветре «Большой баклан» покроет это расстояние за две недели.

– Нам с Мелвиллом хотелось бы подчеркнуть еще кое-что, – продолжал Волверстоун. – Считайте, что это приказ, который нельзя нарушать…

Деклан удивленно поднял брови.

– Нам нужно, чтобы, как только что-нибудь разу знаете – хоть какой-нибудь крошечный факт, – вы немедленно вернулись сюда и доложили обо всем нам, – в голосе Волверстоуна зазвенел металл. – Мы не можем позволить себе терять все больше людей, так и не зная, что там происходит. Иными словами, вы должны приехать на место, постараться найти хоть какой-нибудь след – но ни в коем случае, подчеркиваю, ни в коем случае не идти по нему!

– Нам нужно, чтобы вы вернулись и все нам рассказали, – вторил ему Мелвилл.

Деклану не нужно было слишком долго думать, чтобы понять, что количество вопросов к правительству будет расти день ото дня, как и потребность в хоть каких-нибудь разъяснениях.

Волверстоун сухо заметил:

– Я понимаю, как неприятно вам, с вашей склонностью к авантюрам, подчиняться подобным приказам. И все-таки в данном случае это необходимо. Как только вы узнаете хоть что-нибудь – и особенно если впоследствии почувствуете что-то неладное – вы должны немедленно вернуться и привезти нам важные сведения. – Немного помолчав, он понизил голос: – Мы и так потеряли нескольких способных людей. Так больше не может продолжаться.

Хотя Деклан раньше никогда не получал приказов лично от Волверстоуна, он достаточно хорошо знал биографию этого человека, чтобы понять, что подобные условия совсем не в его стиле. Обычно он давал своим агентам лишь самые общие указания, а то, как они выполнят его задания, оставлял на их усмотрение. Дальциэль всегда ценил способность действовать по ситуации. И ожидал от этих действий безоговорочного успеха.

Надо сказать, что его агенты добивались успеха довольно часто.

Теперешняя же не свойственная герцогу осторожность была вызвана, как полагал Деклан, не тем, что его характер с возрастом изменился, а истинной серьезностью положения.

С одной стороны, ему не нравились поставленные ограничения, но, с другой стороны…

– Очень хорошо… – Если ему поручают лишь узнать какие-то факты и найти след, возможно, задание не займет у него больше дня. Вот и хорошо;

тем меньше времени он проведет вдали от Эдвины. Ему следовало бы быть благодарным, а не выражать недовольство. Он посмотрел сначала на Мелвилла, затем на Волверстоуна. – Если у вас все…

– Я написал записку, которая уполномочивает вас получать любую помощь со стороны нашей Западноафриканской эскадры, – сказал Мелвилл. – Она у моего секретаря; вы можете забрать ее на обратном пути.

Деклан встал; Волверстоун тоже поднялся на ноги.

– Я бы рекомендовал вам, однако, держать ее при себе и использовать только в случае крайней нужды. – Он посмотрел Деклану в глаза. – Будь я на вашем месте, я бы никому не доверял. И не раскрывал бы никому ни подробностей вашего задания, ни еще чего-либо, о чем знать никому не положено.

Прохладная настойчивость в голосе Волверстоуна свидетельствовала о том, что ни Волверстоун, ни Мелвилл не доверяют ни губернатору Холбруку, ни майору Элдриджу, ни вице-адмиралу Деккеру, командующему Западноафриканской эскадрой королевского флота. А если они не доверяли этим людям, значит, они не доверяли там никому вообще.

Что-то прогнило во Фритауне, и это что-то глубоко пустило свои корни.

Деклан и Мелвилл сухо раскланялись.

Волверстоун протянул ему руку, и Деклан пожал ее.

– Мы рассчитываем снова увидеть вас здесь примерно через месяц. – Волверстоун на мгновение замолчал, а затем, выпустив руку Деклана, пробормотал: – А если вы не вернетесь через шесть недель, я пошлю за вами Ройда.

Услышав подобную угрозу, Деклан ухмыльнулся. Нашли чем испугать! Пусть они со старшим братом часто спорят, попав в беду, он ничьей поддержке не будет так рад, как поддержке Ройда.

– Постараюсь вернуться как можно скорее!

Махнув рукой на прощание, Деклан направился к двери, по дороге размышляя о том, какие ему нужно сделать приготовления, а главное – о том, как сообщить новость своей жене.

Глава 3

Зная, что Эдвина уже ушла по своим утренним делам, Деклан отправился в контору компании «Фробишер и сыновья», которая находилась в конце Бер-стрит, между доками Святой Екатерины и Лондонскими доками. Там он навел некоторые справки, поручив нескольким отставным матросам, которые раньше служили в компании, пройтись по тавернам и постоялым дворам, рассыпанным по всей округе. В том, что они могут услышать что-нибудь, напрямую относящееся к его заданию, он сомневался, но если речь шла о чем-то широкомасштабном, затронувшем даже Англию, он предпочел бы узнать об этом прежде, чем покидать родные берега.

Остаток дня он провел, стараясь выяснить все, что можно, о нынешнем состоянии торговли и промышленности в западноафриканских колониях. Справки он наводил как в собственной канцелярии, так и у служащих других судоходных компаний.

В глубине души он был настоящим искателем приключений. Раз он все равно отправляется в Западную Африку, не вредно будет изучить тамошнюю обстановку.

На Стэнхоуп-стрит Деклан вернулся только ближе к вечеру. Укрывшись в малой библиотеке, он ждал прихода Эдвины. Он расхаживал перед камином и обдумывал, как лучше объяснить и оправдать свой внезапный отъезд.

Услышав тяжелые шаги Хамфри в холле, а затем голос Эдвины, которая здоровалась с дворецким, он глубоко вздохнул и открыл дверь библиотеки.

Эдвина увидела его и остановилась.

Выйдя к ней навстречу, Деклан взял ее за руку.

– Если у тебя найдется несколько минут, дорогая, я бы хотел с тобой поговорить. Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Не убирая руки, она заглянула ему в глаза. Что бы она там ни увидела, поняла, что дело серьезное.

– Да, конечно.

Она отдала свою шляпку Хамфри и позволила Деклану увести себя в библиотеку.

Он подвел ее к камину и, не в силах противостоять соблазну, притянул к себе и склонил голову для поцелуя. Она потянулась к нему навстречу со свойственной ей страстностью. Ее губы вкусом напоминали медовое печенье…

Не позволяя себе полностью забыть о своем намерении, он прервал ласки, выпустил ее и указал на диванчик у камина.

Эдвина посмотрела ему в лицо, затем, шурша шелковыми юбками, села на предложенное ей место. Деклан остался стоять у камина, инстинктивно принимая позу капитана, который обращается к своей команде. Он понимал это, но такая поза придавала ему уверенности: он знал, что выполнит стоявшую перед ним задачу, а потому отогнал мысль о неуместности своей позы.

Эдвина устремила взгляд ему в лицо:

– Не томи меня. Что случилось?

Деклан успел заранее подумать о том, как получше сообщить свои новости, и в конце концов пришел к выводу, что в этом случае больше всего ему подойдет краткость.

– Меня попросили ненадолго отправиться в столицу нашей Западной Африки. Плавание не займет много времени – меня не будет всего лишь несколько недель. Однако поездка по делу, и выходить нужно немедленно. Никто из моих братьев или кузенов сейчас поехать не сможет. Они все сейчас в море и не успеют вовремя вернуться. Ну а Ройд не может поехать из-за других обязанностей.

Эдвина несколько секунд молча смотрела на него, а затем, удивительно спокойно и рассудительно, спросила:

– Поездка будет опасной?

– Совсем не опасной… а если и опасной, то совсем чуть-чуть. – Учитывая данное ему распоряжение возвращаться сразу же, как он хоть что-нибудь узнает, Деклан не считал, что столкнется во Фритауне с какой-либо реальной опасностью. К тому же не хотелось волновать Эдвину. Он выдавил из себя ободряющую улыбку. – Не успеешь ты и глазом моргнуть, как я вернусь домой целый и невредимый.

– А что с погодой в пути? Спокойно ли море в это время года?

– В общем и целом да. Я не думаю, что мы можем попасть в шторм.

Эдвина снова ненадолго задумалась. Потом посмотрела ему прямо в глаза и заявила:

– В таком случае я бы хотела поехать с тобой.

У него перехватило дух, и на секунду Деклан потерял способность соображать. Он смотрел на жену с совершенно ошеломленным видом. Ее слова выбили его из колеи.

Словно не замечая выражения его лица, она беззаботно продолжала:

– Поскольку в Лондоне мы уже добились цели и все остальное здесь идет как по маслу, мне можно ненадолго покинуть столицу… – Ее взгляд потеплел, она радостно заулыбалась. – Кроме того, мне так хочется отправиться в плавание – чтобы посмотреть с тобой мир.

Наконец Деклану удалось овладеть собой и произнести членораздельное слово:

– Нет.

Эдвина моргнула, затем ее небесно-голубые глаза словно заволокло тучами, и она сдвинула брови.

– Почему? Есть какая-то причина, о которой ты мне не сказал и из-за которой мне нельзя с тобой плыть?

Он открыл было рот, собираясь ответить «да», но вовремя опомнился. Он не имел права ничего ей говорить! Она вращалась в одних кругах с Холбруками, Деккерами и Элдриджами; одно неосторожно оброненное слово, и она могла бы нечаянно подвергнуть его и его команду опасности – опасности, которая иначе им бы не грозила. Он не мог рассказать ей о полученном задании и ни в коем случае не мог взять ее с собой. Боже всемогущий! Только сейчас Деклан понял, как она ему дорога, как важны для него мысли об их будущей жизни, об их будущем счастье. Неужели она в самом деле хочет сопровождать его в одну из самых опасных колоний во всей империи?!

– Н-нет… или, скорее, да. – Деклан усилием воли удержался от того, чтобы не взъерошить себе волосы. – Существует много причин, по которым я не могу взять тебя с собой, – произнес он непререкаемым тоном. – Прости, но я не могу тебе все объяснить. Сейчас тебе нельзя со мной. – Скорее всего, ей нельзя будет сопровождать его и в других поездках; он редко путешествовал не по делам, а его дела почти всегда были связаны с определенным риском.

Более того, плавание в открытом море редко обходилось без риска. Корабли часто терпят бедствие. Он, возможно, и переживет кораблекрушение. Но его жена такая миниатюрная и хрупкая… вряд ли она вынесет тяготы морского путешествия.

У Эдвины упало сердце. Она внушала себе: эта помеха так или иначе возникла бы у них на пути. Она ведь решила, что намерена сама направлять корабль их семейной жизни. И вот перед ней первые рифы… Все равно когда-нибудь им предстояло поспорить на эту тему… Рано или поздно ей придется убедить его взять ее с собой в плавание.

Конечно, она не ожидала, что такое препятствие возникнет почти сразу после свадьбы. Положив руки на колени, она снова посмотрела мужу в лицо.

– Деклан, я прекрасно помню, что об этом мы с тобой еще не говорили, но, принимая твое предложение, я знала, что ты как минимум полгода проводишь в плавании. Я вышла за тебя, рассчитывая на то, что, вне зависимости от того, сколько месяцев ты проводишь в открытом море, я смогу почти всегда находиться рядом с тобой, на палубе твоего корабля.

Эдвине показалось, что его глаза расширились от удивления; похоже, ее откровение стало для него сюрпризом. Но неужели он думал, что она – из тех женщин, которые остаются в безопасности у домашнего очага, забыв о том, каким опасностям могут подвергаться их мужья на другой стороне света?

Она чуть не фыркнула от возмущения.

Глядя ему в лицо, она еще больше нахмурилась.

– Странно, что тебя так удивляет мое желание быть частью твоей жизни – всей твоей жизни, а не только ее сухопутной половины. – Она наклонилась вперед, и ее глаза, все ее лицо приняли умоляющее выражение. – Пожалуйста, Деклан! Я так хочу сесть на твой корабль и отправиться с тобой в плавание!

Какое-то время Деклан просто смотрел на нее, затем глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Какое-то мгновение она надеялась… Но затем он сжал челюсти, она увидела, как напряглись его лицевые мускулы.

– Не скрою, я не в восторге от твоей страсти к путешествиям. Если хочешь, я возьму тебя на «Большой баклан», когда вернусь. Может быть, мы поплывем в Амстердам, оттуда вниз, вдоль побережья Франции и Испании, а оттуда – в Средиземное море.

Эдвина некоторое время размышляла над его предложением, радуясь, что он хочет хотя бы так пойти ей навстречу. Вскоре она тоже решительно сжала челюсти.

– Мне бы очень понравилось такое путешествие, но оно мало согласуется с тем, что меня волнует – с тем, что я хочу и на что рассчитываю. А я рассчитываю разделить с тобой жизнь, а не только какую-то ее часть.

Деклан выдержал ее взгляд; ее глаза казались еще более голубыми, но менее живыми – менее открытыми, они словно отражали его собственные эмоции.

– Нельзя. В эту поездку я не могу взять тебя.

Эдвина прищурилась:

– Значит, мне позволено разделить с тобой лишь кусочек твоей жизни – ту ее часть, которая, как тебе кажется, для этого подходит, – но из твоих деловых предприятий ты меня исключаешь, твои приключения будут только твоими, личными.

Она замолчала, чтобы дать ему возможность ответить, но, хотя у него защипало в носу, когда он снова глубоко вдохнул, он не воспользовался этим невысказанным предложением поправить ее.

Истолковав его молчание как дурной знак, Эдвина спокойно продолжила:

– Повторяю, я не ожидала в нашей семейной жизни подобных ограничений. Я думала, она будет по-настоящему совместным предприятием, основанным на взаимной поддержке. Насколько я помню, твоя мать всегда плавала вместе с твоим отцом. Как ты мог подумать, что я с радостью останусь дома?

Его губы превратились в тонкую ниточку.

– Моя мать – дело другое!

– Это еще почему? – Эдвина удивленно изогнула брови.

– Она… – Деклан осекся. Он продолжал смотреть жене в глаза и уже, очевидно, сердился. – Моя мать – не ты, – сухо и отрывисто продолжал он. – За нее несет ответственность мой отец, а за тебя – я.

Эдвина энергично кивнула:

– Вот именно! Ответственность за наш брак – настолько же в твоих, насколько и в моих руках. Более того, со всей ответственностью заявляю: я откажусь отправиться с тобой в поездку, только если на это будут достаточно веские основания! Я не готова к тому, что наша совместная жизнь будет разграничена таким образом.

Эдвина закончила свою речь на воинственной ноте. Она знала, чего хочет, знала, что ей нужно, и не сомневалась: каким бы упрямым Деклан ни был, она способна ему помочь. Самое главное – поддерживать друг друга, не действовать в одиночку. Никому из них больше не придется без помощи сталкиваться с жизнью, ее испытаниями, угрозами и опасностями.

Значит, они должны разделять радости и печали друг друга.

Он может спорить сколько душе угодно, но она не отступится от своего.

Деклан посмотрел на нее и прочитал на ее лице непоколебимую уверенность. С удивлением он понял, что ступил на тонкий лед.

Ему бы очень хотелось, чтобы все было по-другому. Жаль, что он раньше не узнал о том, каковы ее представления об их семейной жизни. Тогда бы он заранее решил, какую тактику избрать, чтобы избежать подобного конфликта. Ему бы очень хотелось убедиться в том, что ее желание сопровождать его было минутной прихотью, капризом, что оно не может быть серьезным, что ее утверждения о ее цели и намерениях не подкреплены искренней убежденностью… Нет, Эдвина вовсе не была капризной особой. И, хотя он, очевидно, упустил из виду ее представления о том, какой должна быть их совместная жизнь, нисколько не сомневался в ее честности, особенно в том, что касалось чувств, которые их связывали.

Вот почему ухаживать за ней оказалось так невероятно легко. Эдвина была влюблена в него точно так же, как и он в нее; она и не думала играть с ним и скрывать свои подлинные чувства.

И если раньше ее эмоциональная открытость – ее искренность – воспринималась им как благословение, то сейчас она очень осложняла ему задачу.

Сердце у Деклана сжалось. Снова глубоко вздохнув, он посмотрел Эдвине в глаза и тихо и ровно сказал:

– Милая, мне очень жаль, что сейчас я не смогу взять тебя с собой. Будь это в моей власти и захоти ты, я положил бы солнце, луну и звезды к твоим ногам. Но в эту поездку я взять тебя с собой не могу, хотя она и не сопряжена с опасностью.

Он помолчал, а затем, решив, что, как говорится, семь бед – один ответ, продолжал:

– Такие поездки, как сейчас, будут всегда. Что касается других поездок… Возможно, когда я вернусь, мы с тобой о чем-нибудь договоримся. Ну а сейчас мое решение остается в силе. Я – капитан «Большого баклана», и только мне решать, кто поднимется на борт моего корабля. Я не могу и не хочу брать тебя с собой.

Деклан ожидал, что Эдвина вспыхнет гневом, хотя, честно говоря, он еще ни разу не видел, чтобы она выходила из себя. Он видел ее раздраженной, возмущенной, но никогда не наблюдал у нее вспышек ярости. Но сейчас Деклан понял, что предмет их обсуждения имеет для нее огромное значение. Он знал, что Эдвина упряма, она готова бороться за то, во что верит, и инстинктивно подготовился встретить ее гнев.

Но ничего не произошло.

Вместо того чтобы кричать, она лишь, прищурившись, пытливо смотрела на него своими голубыми глазами, блестевшими из-под длинных ресниц. Постепенно ее лицо приобрело задумчивое выражение.

Спустя несколько мгновений напряженного молчания – Деклан, со своей стороны, ожидал от нее осуждающей речи на повышенных тонах – Эдвина спросила относительно спокойным голосом:

– Все дело в том, что ты боишься за меня – несмотря на то, что уверяешь, будто путешествие совершенно не опасно?

Он поморщился:

– Фритаун, столица Сьерра-Леоне, – не Бомбей, не Калькутта и даже не Кейптаун. Это примитивный во всех отношениях город, и там точно не лучшее место для дочери герцога.

– Так вот куда ты едешь?! Понимаю. Значит, твое решение вызвано желанием защитить меня?

– Да. – «Вот именно!» Последние слова он не произнес вслух, но был уверен, что она уловила замешательство в его взгляде. Почему бы еще он отказался брать ее с собой?

Эдвина смотрела на него еще какое-то время, а затем, к его крайнему удивлению, коротко кивнула, больше себе, чем ему, и встала.

– Что ж, хорошо. Такое объяснение я могу принять.

Внезапно он почувствовал странную неуверенность, словно вдруг поднялся ветер и начал постепенно сбивать его с курса. Он попытался по лицу Эдвины угадать, о чем она думает, но она смотрела вниз и оправляла юбки.

– Погоди… значит, если я хочу защитить тебя, то ты согласишься с любым моим решением?

Она подняла голову, посмотрела ему в глаза и улыбнулась – нежно, умиротворяюще.

Подойдя ближе, Эдвина привстала на цыпочки и легко прикоснулась губами к его губам. Отклонившись назад и положив руку ему на грудь, она подтвердила:

– Да, я согласна с тем, что ты имеешь право принимать подобные решения, желая защитить меня.

Вновь опустившись на пятки, она какое-то время смотрела ему в глаза, затем ее улыбка стала еще шире.

– А сейчас, – она повернулась и пошла к двери, – как и решили утром, мы поужинаем здесь, только вдвоем, а потом проведем тихий вечер в гостиной.

Деклан послушно шел за ней, как будто она тянула его за собой на невидимой веревке.

Уже на пороге Эдвина снова повернулась к нему и, улыбаясь, изогнула брови.

– Или, может быть, предпочитаешь посетить очередной званый ужин?

– Нет, нет! – Его даже передернуло. Обогнав ее, он открыл перед ней дверь. – Я очень рад, когда мне ни с кем не приходится тебя делить!

Не сразу он сообразил, что именно сказал… Эдвина наградила его лучезарной улыбкой и вышла из комнаты.

Чувствуя себя так, словно пушечное ядро пролетело совсем рядом с мачтой его корабля и не совсем понимая, как ему удалось избежать худшего, Деклан шагал за женой по пятам. Они преодолели препятствие; каким-то образом в их семье восстановились мир и гармония. Он внушал себе, что за такое нужно благодарить судьбу.

На следующий день после того, как Эдвина и Деклан чуть не поссорились, Эдвина стояла у стены в бальной зале в доме леди Камерфорд и притворялась, что внимательно слушает джентльменов, которые ее окружали. Конечно, здесь были не одни джентльмены; среди них попадались и дамы. И все же, к неудовольствию Эдвины, по какой-то возмутительной причине, большая группа джентльменов, казалось, боролась лишь за ее внимание.

И хотя она слышала восхищенные отзывы своих сверстниц о некоторых из них – надо признать, кое-кто из окружавших ее кавалеров отличался обаянием, – ей совершенно не хотелось тратить свое внимание даже на таких интересных субъектов.

Деклан предупредил ее, что ему придется уехать из Лондона; он попросил у нее разрешения не присутствовать на этом балу, поскольку ему нужно было сделать кое-какие последние приготовления. До этого они уже появились вместе на достаточном количестве светских мероприятий, поэтому она ответила на его просьбу очаровательной улыбкой. И скрыла от него затаившийся в ней страх; ей еще предстояло придумать, как лучше ответить на его решение оставить ее в безопасности в Лондоне.

Эдвина прекрасно понимала, почему он захотел так поступить, но столь же твердо знала, что когда-нибудь она настоит на том, чтобы он брал ее с собой. Учитывая все обстоятельства, трудно было придумать, почему бы не начать в этот раз. Если она сейчас уступит его страху за нее, пусть он и уверял, что поездка совершенно безопасна, дальше будет только хуже. Переубеждать его придется дольше.

Им обоим будет труднее.

Поскольку Эдвина все равно была более чем уверена, что рано или поздно одержит верх и станет сопровождать Деклана во всех путешествиях, оставлять его нынешнее решение в силе казалось ей совершенно неразумным.

Эдвина старательно изображала веселость и пыталась отвечать на все пустые реплики и замечания, с которыми к ней обращались. При этом она довольно искусно скрывала, что думает совершенно о другом. Эдвина перебирала различные идеи, которые появились у нее в голове за последние двадцать четыре часа. Она не принадлежала к числу тех женщин, которые без конца перечат, спорят и кричат; с годами она поняла, что лучший способ преодолевать препятствия – просто не обращать на них внимания и поступать так, как ей представлялось правильным. И все-таки данная ситуация оказалась достаточно сложной. Она затрагивала не только ее интересы, но и интересы Деклана; к тому же от того, как она распорядится сейчас, по-видимому, зависит их семейная жизнь в дальнейшем.

Эдвине очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться, но здесь было очень мало женщин, к которым она могла обратиться, и еще меньше тех, в ком она предполагала наличие достаточного жизненного опыта, чтобы те могли выслушать и понять ее. В высшем обществе не так много дам, чьих мужей можно назвать авантюристами. Пожалуй, ближе всего такому описанию соответствовал ее брат Джулиан. При всем к нему уважении, именно Миранда позаботилась о том, чтобы их брак состоялся; если бы она решительно не выступила против его попыток командовать в семейной жизни, их отношения, скорее всего, вообще не сложились бы.

Живая натура, наблюдательность и пытливый ум подталкивали Эдвину к действиям. И чем больше она убеждала себя, что совместное путешествие поможет им с Декланом жить счастливо, тем сильнее становилось стремление каким-то образом настоять на своем – ради них обоих.

Эдвина пришла к четкому, недвусмысленному выводу. Все, что ей нужно, – убедиться в своей правоте.

Она все еще размышляла и боролась с собой, одновременно искусно отражая попытки ухаживаний, когда ее внимание привлекла чья-то голова с каштановыми, отливающими золотом волосами, показавшаяся в бальной зале. Она еще не могла разглядеть лицо, но этот цвет волос, эта легкомысленная небрежность прически…

Мгновения спустя толпа немного расступилась, и она увидела, как Деклан продвигается прямо к ней. Ее пульс ускорился; она больше никого вокруг не замечала. Для нее на всем свете существовал только он.

Кажется, Деклан чувствовал то же самое; хотя некоторые дамы и пытались перехватить его и хотя он отвечал им с предельной вежливостью, его взгляд был направлен только на нее.

И вот он уже рядом; взяв руку жены, он поднес ее к губам, неотрывно глядя ей в глаза.

– Милая, прости меня за опоздание. Дела отняли больше времени, чем я рассчитывал.

Деклан поднял взгляд и осмотрел группу не в меру предупредительных джентльменов, толпившихся вокруг его жены.

Он одарил прохладной улыбкой этих непрошеных обожателей, которые имели безрассудство добиваться внимания его жены. Ему никто из них не понравился. В голове возникла тревожная мысль о том, что во время его поездок по государственным делам с ней рядом не будет никого, кто мог бы оградить ее от этой своры.

– Милая, представь меня своим… знакомым. – Он едва удержался, чтобы не назвать их «поклонниками».

Часть знакомых немедленно удалилась.

Когда Эдвина быстро представила ему оставшихся, Деклану удалось не стиснуть зубы и даже отвечать с приличествующей случаю вежливостью.

Сегодня он впервые не сопровождал ее в свете и собирался отсутствовать две недели, а возможно, и дольше…

Деклан подавил растущее желание зарычать – в конце концов, бальная зала не самое подходящее для этого место.

Едва они закончили знакомиться, маленький оркестр заиграл вступление, и звуки вальса заглушили светские разговоры. Деклан повел Эдвину в первой паре. Взяв ее за руку, он улыбнулся, глядя ей в глаза. Он заметил, как расширились у нее зрачки.

– Очень надеюсь, что ты сохранила первый вальс для меня.

Эдвина несколько раз моргнула, затем, несколько озабоченно, ответила:

– Да, то есть… пожалуй, попробую потанцевать несколько тактов.

Он наградил ее озадаченным взглядом, но ссориться не захотел. В конце концов, она приняла его приглашение и позволила увести себя от собравшихся вокруг нее джентльменов.

Деклан улыбнулся, стараясь не слишком выдавать радость; супруги извинились, и он повел ее на середину зала.

Развернув к себе и обняв за талию, он спросил:

– Что все это означает?

Эдвина вздохнула:

– Я притворилась, будто подвернула ногу – так мне удалось избежать их приглашений на вальс.

– Умница… – Радость, постепенно разрастаясь, переполняла его. Он широко улыбнулся.

Она состроила гримаску:

– По-моему, стоит напомнить: ты только что поощрил мою ложь!

Он удивленно поднял брови, подумал, а затем ответил:

– Мне кажется, почти все поняли, что ты говоришь неправду.

Она хмыкнула и, кружась в танце, признала:

– Скорее всего.

Больше они не говорили о ее почитателях. Деклан принялся развлекать жену и старался, далеко не так ненавязчиво, занять все ее время. Он заметил, как ее мать, ее сестры и некоторые пожилые дамы обсуждают их, но будь он проклят, если не оставит хоть кого-то, хоть одну леди или одного джентльмена, в уверенности, что Эдвина принадлежит ему, и так все будет и впредь!

Чуть позже он вырвал страницу из дамского альбома семейства Делбрейт; он решил отпугивать потенциальных поклонников, демонстрируя, как они с Эдвиной счастливы, насколько поглощены друг другом. Поэтому он поступал так, как никогда раньше, и в открытую демонстрировал свои чувства, поощряя Эдвину поступать точно так же.

В результате они провели в обществе самый веселый вечер с самой их свадьбы. Деклан обращал внимание только на Эдвину, а она – только на него; остальные гости составляли всего лишь яркий фон для их игры.

Постепенно его ревность утихла, смягченная ее смехом, улыбкой и полным любви взглядом. Днем ему удалось выкроить немного времени; он встретился с Кейтервейлом и Элсбери и предупредил их о своем предстоящем отъезде. Оба шурина Эдвины с готовностью согласились оберегать ее от любых посягательств. Конечно, им и упоминать не пришлось о том, что они могут положиться на ее сестер, которые, в случае чего, смогут предупредить их о необходимости действовать.

Заранее предвидя недостатки такого плана, Деклан взял экипаж, поехал на Долфин-сквер, где жил брат Эдвины, и поговорил с ним. Пусть Джулиан и его жена не так часто появлялись в свете, но Невилл Роско повсюду имел глаза и уши. Выразив удивление по поводу того, что Эдвина согласилась остаться в Лондоне, Джулиан пообещал присматривать за ней, пока Деклан будет в море.

Деклан принял все возможные меры предосторожности. Кроме того, он убеждал себя, что Эдвина – совсем не дурочка, способная пуститься во все тяжкие. Когда они наконец очутились в своей карете, которая везла их на Стэнхоуп-стрит, Деклан, впервые с того момента, как узнал о своем новом задании, почувствовал себя спокойно. Теперь он не сомневался: даже если его не будет рядом, с ней все будет в порядке. К тому же ему удалось преодолеть кое-какие подводные камни в их семейной жизни, возникшие из-за его внезапного отъезда.