Текст книги "Все о любви"

Стефани Лоуренс
Все о любви
Роман

Stephanie Laurens

All about Love

* * *

Печатается с разрешения литературных агентств Nancy Yost Literary Agency и Andrew Nurnberg.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Stephanie Laurens, 2001

© Перевод. М. А. Александрова, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

Глава 1

Июнь 1820 года

Девоншир

Воздержание.

Это даже звучало неестественно.

Аласдер Реджинальд Кинстер, широко известный, и не без оснований, как Люцифер, недовольно фыркнув, постарался выбросить это слово из головы и сконцентрироваться на том, чтобы направлять пару своих породистых вороных по узкой проселочной дороге. Она тянулась на юг, к побережью, где и находился Колитон, конечная цель его пути.

А вокруг раннее лето уже заключило природу в свои щедрые объятия. Кукурузные поля от дуновения ветерка покрывались рябью; ласточки кружились в вышине – черные стрелки на голубом фоне неба. Живая изгородь из причудливых кустарников стеной возвышалась по обеим сторонам дороги. Люцифер с облучка едва мог заглянуть за нее. Впрочем, в этой тихой сельской заводи не на что было смотреть.

Это вынудило его вновь вернуться к своим мыслям. Удерживая медленно бредущих вороных, он оценивал неприятную перспективу выживания без того типа женского общества, к которому привык. Это, безусловно, было тягостно, но он все же предпочел бы подвергнуться такой пытке, чем риску испытать на себе проклятие Кинстеров.

От него, и это Люциферу было известно, уже пострадали пятеро его ближайших родственников мужского пола. Все они были членами того печально известного сообщества, которое верховодило в свете в течение многих лет. «Коллегия Кинстеров» царила в кругах лондонских дам, оставляя позади целый шлейф чахнущих, томящихся, изнывающих от тоски особ. Все эти красавцы были чертовски отважны, дерзки, непобедимы, но до тех пор, пока проклятие не коснулось их, одного за другим. И сейчас Люцифер был последним, оставшимся свободным – без оков, не женат, – и не раскаивался в этом. Он ничего не имел против женитьбы как таковой, но, к несчастью – в чем и состояла сущность проклятия, – Кинстеры не могли жениться просто так. Они заключали брак только по любви – на женщинах, которых полюбили они.

Сама мысль об этом заставила Люцифера вздрогнуть: он не мог смириться с тем, что мужчина может быть столь беззащитен перед чувствами. Вчера его брат Габриэль пострадал именно от этого.

И это было одной из двух основных причин, по которым он отправился в глушь Девоншира.

Люцифер и Габриэль были близки всю жизнь. Разница в их возрасте составляла лишь одиннадцать месяцев. Был только один человек в мире, кроме Габриэля, которого Люцифер знал так же хорошо, – их подружка по детским играм Алатея Морвеллан. Ныне Алатея Кинстер. Габриэль женился на ней вчера. И этот брак открыл глаза Люциферу на то, что проклятие может быть очень сильным и он просто не сможет сопротивляться. В данном случае любовь зародилась там, где ей совершенно не было места. Проклятие настигло нагло, безжалостно, властно.

Люцифер искренне желал счастья Габриэлю и Алатее, но абсолютно не имел намерения следовать их примеру.

Во всяком случае, не сейчас. А возможно, и никогда.

Что ему нужно от женитьбы? Что такого он мог бы приобрести, чего не имел сейчас? Все женщины были хороши; ему нравилось флиртовать с ними, он знал множество тонкостей, чтобы завоевать стойко сопротивляющихся, массу уловок, чтобы все-таки заманить их в постель. Ему нравилось учить их получать и дарить наслаждение. Этим, однако, и ограничивались его интересы в отношениях с противоположным полом. У Люцифера были и другие дела, и он ценил свою свободу, возможность не отвечать за кого-то еще. Он предпочитал жить так, как он жил, и не собирался что-либо менять.

Он был полон решимости избежать родового проклятия и полагал, что вполне сумеет обойтись без любви.

Итак, Люциферу удалось ускользнуть со свадебного завтрака Габриэля и Алатеи. Он наконец покинул Лондон. После женитьбы брата Люцифер стал самой привлекательной целью для всех незамужних дам в свете. Поэтому он отверг все приглашения на загородные вечеринки и уехал в Киверстоун-Мэнор, поместье его родителей в Сомерсете. А сегодня рано утром покинул и это пристанище, направившись на юг через тихие поля.

Слева у пересечения с узкой дорогой, спускавшейся с холма, показались три коттеджа. Он медленно миновал развилку, и сразу за хребтом горы открылся вид на Колитон.

Окинув взглядом окрестности, Люцифер скорчил недовольную гримасу. Судя по всему, в этом захолустье шансы найти даму, с которой можно закрутить роман – замужнюю красотку, соответствующую его высоким требованиям и с которой он мог бы унять тот постоянный любовный зуд, жертвой которого были все Кинстеры, – равнялись нулю.

Воздержание, безусловное воздержание.

В ярких солнечных лучах чистенькая и аккуратная деревня выглядела воплощением истинной пасторали, как ее воображают себе художники, – воплощением мира и гармонии. Впереди справа по склону холма расстилались луга, а на вершине виднелась церковь, массивная древняя постройка, с примыкающим кладбищем. Сразу за ним начиналась еще одна дорога вниз, в отдалении сливающаяся с главной. Сама же главная дорога заворачивала левее, вдоль нее тянулся ряд коттеджей. Ближе к дороге, прямо на границе пастбища, находился пруд. Вороные немедленно замотали головами, заслышав кваканье.

Успокоив лошадей, Люцифер посмотрел налево, на первый же дом, спрятавшийся в зелени сада. Скользнул взглядом по надписи над воротами.

Колитон-Мэнор.

Конечная цель его путешествия.

Мэнор был симпатичным домом из светлого песчаника в два этажа, с мансардой и высокими окнами в стиле короля Георга. Дом был обращен фасадом к дороге, но словно бы прятался за невысокой стеной и густой растительностью сада, утопавшего в цветах. В центре сада, как раз на дорожке, ведущей от парадной двери к воротам, располагался фонтан. Линия высоких деревьев позади сада отделяла его от деревни.

С фасада гравийная дорожка огибала дом. От аллеи она была отделена просторным газоном, на котором тут и там росли вековые тенистые деревья. Сама же аллея тянулась почти до того места, где остановился экипаж. В отдалении поблескивала гладь искусственного озера.

Колитон-Мэнор выглядел так, как должно выглядеть жилище преуспевающего джентльмена. Это был дом Горация Уэлема, и именно поэтому Люцифер выбрал его в качестве своего временного убежища.

Три дня назад он получил письмо от Горация. Старый друг и учитель, которому Люцифер был обязан своими знаниями в области искусства и страстью к коллекционированию, приглашал его посетить Колитон при первой же удобной возможности. Случай не замедлил представиться, когда светские дамы обратили на Люцифера свои матримониальные взоры.

Одно время он был частым гостем Уэлема в Озерном крае. Но вот уже более трех лет, с тех пор как Гораций переехал в Девоншир, они встречались лишь на аукционах и собраниях коллекционеров, хотя и оставались столь же близкими друзьями, как и прежде. Это был первый визит Люцифера в Колитон.

Вороные затрясли гривами, их сбруя зазвенела. Натянув поводья, Люцифер едва сдерживал нетерпение – вновь увидеть Горация, пожать его руку, провести время в его обществе – обществе человека умного и образованного. Кроме того, он предвкушал и знакомство с той таинственной вещицей, о которой друг упомянул в письме: он желал знать мнение Люцифера по поводу находки, которая могла бы стать украшением его коллекции, хотя и не походила на обычные образчики ювелирного искусства. Всю дорогу от Сомерсета Люцифер размышлял о том, что бы это могло быть, но так и не пришел ни к какому заключению.

Ничего, скоро тайна откроется. Тронув поводья, он направил вороных вперед и, миновав ворота, подъехал к боковой стороне дома.

Никто не вышел навстречу.

Люцифер прислушался – и не услышал ничего, кроме пения птиц и жужжания насекомых.

Тогда он вспомнил, что сегодня воскресенье: Гораций и все домашние, должно быть, в церкви. Взглянув в сторону пастбища, он заметил, что дверь церкви приоткрыта. Переведя взгляд на парадную дверь, увидел, что та также открыта. Кажется, кто-то все-таки был дома.

Он спрыгнул с повозки и направился прямо по дорожке к дому. Охваченный летним цветением сад, казалось, рассматривал гостя, и глубоко запрятанные воспоминания начали оживать в памяти Люцифера. Помедлив перед входом, он постарался справиться с ними.

Это сад Марты.

Марта была покойной женой Горация. Именно эта женщина была тем фундаментом, на котором держался весь старый дом в Озерном крае. Марта любила заниматься растениями, стараясь сделать окружающий ее мир прекрасным в любое время года.

Люцифер внимательно осмотрел клумбы. Планировка сада была такой же, как и в старом доме. Но ведь Марта умерла три года назад.

Она была для Люцифера самой близкой женщиной старшего возраста, не исключая даже мать и сестер. Жена друга занимала особое место в его жизни. Он часто прислушивался к ее советам и нравоучениям, оставаясь тем не менее глухим к материнским. Марта не была родственницей, может быть, поэтому выслушивать правду из ее уст всегда было легче. Именно смерть Марты мешала ему по-прежнему непринужденно бывать в доме Горация: слишком много воспоминаний, слишком остро чувство общей утраты.

И увидеть сад, посаженный и спланированный Мартой, было все равно что внезапно почувствовать ее руку на плече. Люцифер нахмурился: казалось, он почти услышал ее голос – этот мягкий шелестящий шепот.

Резко повернувшись, Люцифер вошел под арку. Входная дверь была полуоткрыта, он толкнул ее. Холл был пуст.

– Хелло! Есть тут кто-нибудь?

Тишина. Лишь звуки сада доносились снаружи. Он шагнул через порог и помедлил немного. В атмосфере дома царило необъяснимое напряжение. Люцифер осторожно двинулся вперед. Звук шагов разносился по всему холлу. Он подошел к распахнутой настежь двери первой комнаты и почувствовал запах крови. После Ватерлоо он уже никогда не спутает этот запах ни с чем. Волосы на затылке поднялись дыбом, шаги замедлились.

Позади него солнце все так же изливало на мир свет и тепло – и это лишь подчеркивало холод и тишину в доме. Люциферу захотелось бежать.

Застыв в дверях, он уставился на тело, распростертое на полу.

Ему стало не по себе. После минутного замешательства Люцифер заставил себя рассмотреть лежащего человека. Из-под фески выглядывали седые волосы, широкие плечи были укрыты шалью поверх длинной белой ночной рубашки, из-под которой торчали босые ноги. Мертвый человек выглядел просто уснувшим здесь, в своей гостиной, окруженный старинными книгами.

Но он не был спящим, он даже не был в обмороке. Кровь все еще сочилась из раны на его груди.

Выдохнув: «Гораций!», Люцифер бросился на колени, пытаясь нащупать пульс на запястье или шее, но тщетно. Прикоснувшись к груди друга, он ощутил тепло тела. Лицо его все еще хранило цвет. Гораций был убит, притом всего несколько минут назад.

Единственный удар – смертельный – был нанесен прямо в сердце. Ранение напоминало штыковое. Крови было немного… на удивление мало. Нахмурившись, Люцифер склонился ниже и обнаружил, что гораздо больше крови было под телом на полу. Горация перевернули на спину позже. Сначала он, видимо, упал вниз лицом. Заметив странный золотистый блеск под шалью, прикрывавшей тело, Люцифер отбросил материю и вытащил длинный тонкий нож для разрезания бумаги.

Его пальцы сжали богато украшенную рукоять. Он внимательно осмотрел все вокруг, но не обнаружил ни малейших признаков борьбы. Ковер не был сдвинут, стол, похоже, находился на своем привычном месте.

Оцепенение Люцифера постепенно проходило. Чувства возвращались к нему и наконец обострились до предела.

Он выругался вполголоса; чувствовал он себя так, как будто получил удар в солнечное сплетение. После всей этой благодати за окном обнаружить Горация убитым казалось совершенно невероятным, диким. Это походило на кошмар, но почему-то никак не удавалось проснуться. Стиснув губы, Люцифер заставил себя глубоко вздохнуть…

Он был не один в комнате…

Внезапно сзади послышался какой-то шорох.

Люцифер вскочил на ноги, крепко сжимая нож…

Страшный удар обрушился на его голову.

Дьявольская боль!

Он рухнул на пол как подкошенный…

Придя в себя, Люцифер не мог вспомнить самого удара и совершенно не представлял, как долго был без сознания – миг или несколько часов. Чудовищным усилием воли он приподнял веки. Перед глазами все расплывалось, он не мог сфокусировать взгляд даже на лице Горация, лежавшего неподалеку. Закрыв глаза, он глухо застонал. К счастью, убийца решил, что он лишился чувств. Так оно и было…

Сознание то уплывало, то возвращалось. Черная пустота пыталась затянуть в себя – он отчаянно сопротивлялся.

Нож все еще был у него в руке, но она оказалась придавлена телом. Он не мог пошевелиться, словно был пойман в капкан.

…Проклятие!

Люцифер подождал, прислушиваясь, не вернется ли убийца, чтобы прикончить его. Вокруг царила абсолютная тишина, но теперь Люцифер уже не был так уверен в себе.

Сколько же времени он здесь лежит?..

Филлида Тэллент с широко раскрытыми глазами наблюдала из-за двери за человеком, безжизненно распростертым на полу рядом с телом Горация Уэлема. Приступ ужаса прошел, и звук, донесшийся из комнаты, заставил ее действовать. Сдерживая дыхание, она вошла в помещение, наклонилась и схватилась обеими руками за тяжелую алебарду, придавившую упавшего мужчину.

Взяв себя в руки, она сосчитала до трех и дернула – тяжеленная алебарда слегка приподнялась. Собрав все силы, она попыталась отодвинуть оружие в сторону.

Филлида вовсе не собиралась ронять эту штуку на незнакомца.

Просто когда она обнаружила тело Горация, то так испугалась и растерялась, что не могла ясно соображать, заслышав чьи-то шаги в холле. Она запаниковала, решив, что вернулся убийца, чтобы убрать тело. Это мог быть только он, поскольку все местные жители были сейчас в церкви.

Филлида заметалась в поисках укрытия, но длинная гостиная была вся заставлена книжными шкафами. В отчаянии она решила спрятаться в единственно доступном месте – прямо за створкой открытой двери, между косяком и книжной полкой, где стояла длинная алебарда.

Место было достаточно укромным, но, наблюдая за действиями и реакциями незнакомца, она поняла, что он не убийца. Решившись все-таки обнаружить свое присутствие – дочь местного судьи, достаточно взрослая для того, чтобы знать, что пробираться в чужой дом с целью поиска того, что люди по ошибке считают своим, нехорошо, – она понимала двусмысленность своего положения, но поборола сомнения. Понимая, что произошло убийство и обстоятельства достаточно серьезны, она шагнула вперед и в этот момент задела плечом алебарду.

Падение тяжеленной штуки невозможно было предотвратить.

Девушка ухватилась за алебарду, чтобы удержать или хотя бы оттолкнуть… Но ее сил оказалось достаточно лишь для того, чтобы слегка развернуть оружие, так что удар острием не пришелся мужчине прямо по темени. В противном случае смерть его была бы неминуема. Однако незнакомцу хватило удара обухом.

Отодвинув алебарду, Филлида уложила ее на пол и только тогда сообразила, что все это время повторяла: «О боже! О боже! О боже!»

Вытерев руки о бриджи, она взглянула на свою невинную жертву. Звук падающей алебарды и глухого удара все еще эхом отдавался в ушах.

– Боже, сделай так, чтобы он был еще жив!

Гораций был убит, а теперь еще и она стала убийцей незнакомца. Что с ней будет?

Паника охватила девушку, и она рухнула на колени прямо перед лежащим на полу…

Люцифер почувствовал, что восприятие окружающего постепенно возвращается к нему. Он все еще не мог слышать, видеть, но уже знал, что кто-то стоит на коленях позади него. Убийца! Это нужно было предвидеть… если бы хватило сил хотя бы приподнять веки. Он попытался, но безуспешно. В голове шумело. Даже сквозь этот гул он сумел понять, что убийца приближается…

Пальцы – маленькие тонкие пальцы – мягко коснулись его щеки.

Прикосновение отозвалось в голове огнем.

Это не убийца!

И Люцифер с облегчением снова провалился в темноту.

Филлида нежно касалась лица незнакомца, пораженная его красотой. Он выглядел как ангел, спустившийся с небес, – такая чистота линий и совершенство форм просто не могли принадлежать смертному. Широкие брови, патрицианский нос, густые черные волосы. Большие глаза под дугами бровей. Губы, тонкие и живые, мягкие и слегка приоткрытые, будто он пытался вздохнуть.

– Пожалуйста, пожалуйста, не умирай!

Она судорожно начала нащупывать у него на шее пульс и чуть не упала в обморок от радости, когда обнаружила сильное и уверенное биение его сердца.

– Слава богу!

Не раздумывая, она аккуратно развязала галстук, бережно распутывая все узлы. Он был так красив, и она не убила его!

Снаружи послышался скрип колес.

Филлида вскочила. Ее глаза широко распахнулись.

Убийца?!

Но паника улеглась сразу же, как только она узнала голоса, звучавшие на улице. Это была прислуга поместья. Девушка взглянула на незнакомца.

Впервые в жизни ей было трудно сосредоточиться. Сердце все еще судорожно билось, голова слегка кружилась. Глубоко вздохнув, она попыталась сконцентрироваться. Гораций был мертв, и этого она не могла изменить. Разумеется, она не знала ничего, что могло бы иметь отношение к этому делу. Друг Горация был без сознания и, похоже, будет пребывать в этом состоянии еще какое-то время. Ей следовало побеспокоиться лишь о том, чтобы он не остался без необходимой помощи.

Но она все еще находилась здесь, в гостиной, вместо того чтобы спокойно лежать в своей кровати в Грейндже, жалуясь на невыносимую головную боль. Пожалуй, она никак не смогла бы объяснить свое появление здесь. Хуже всего было то, что предмет ее поисков ей не принадлежал. Она и в самом деле не знала, почему эти вещи были так важны, почему их существование нужно было скрывать любой ценой. Кроме всего прочего, она поклялась хранить тайну.

Проклятие!

Ее могли обнаружить в любую минуту. Миссис Хеммингс, экономка, уже, наверное, входила в кухню.

Думай же!

А что, если вместо того, чтобы торчать здесь и судорожно искать неправдоподобные объяснения своего присутствия, сбежать, быстро пробраться домой, переодеться и вернуться? Она могла бы быть здесь уже через десять минут и убедиться в том, что тело Горация обнаружено, а незнакомцу оказана помощь.

Это был вполне подходящий план.

Филлида вскочила на ноги. Она все еще дрожала и никак не могла успокоиться. Уже убегая, она вдруг заметила шляпу на столе, прямо за телом Горация.

Была ли эта шляпа на незнакомце, когда тот вошел в дом? К сожалению, она не помнила этого.

На мужских шляпах с внутренней стороны часто бывает вышито имя владельца. Осторожно обогнув тело Горация, Филлида потянулась за головным убором.

– Я только поднимусь наверх и посмотрю, как там хозяин. Приглядишь за этой кастрюлей, хорошо?

Девушка мгновенно забыла о шляпе. Она стрелой промчалась через холл, выскочила в парадную дверь, перебежала газон и нырнула в густой кустарник…

– Джаггс, отоприте эту дверь.

Слова, произнесенные тоном, живо напомнившим Люциферу его матушку, мгновенно привели его в сознание.

– Э-э… я не могу этого сделать, – послышался в ответ грубый голос. – Это было бы неразумно.

– Неразумно?! – Женщина повысила голос.

После паузы, в течение которой Люцифер понял, что дама едва сдерживается, она спросила:

– Он приходил в сознание с тех пор, как ты вытащил его из усадьбы?

– Не-е! Вырубился полностью.

Это было не так, но вполне могло бы оказаться правдой.

Кроме слуха, никакие другие чувства к Люциферу не вернулись. По правде говоря, он не чувствовал вообще ничего, кроме дикой боли в голове. Он лежал на боку на какой-то очень твердой поверхности. Воздух был довольно прохладным. Отвратительно пахло пылью. Он не мог приподнять веки – даже это движение было пока не по силам.

Люцифер был абсолютно беспомощен.

– …Откуда ты знаешь, что он все еще жив?

Властный голос женщины не оставлял сомнений в том, что это была леди.

– Жив? Конечно, жив – с чего бы ему не быть живым? Упал в обморок – только и всего.

– Обморок? Джаггс, ты простой трактирщик. Сколько, по-твоему, человек может быть в обмороке, особенно если его столько времени трясли в телеге, перевозя по свежему воздуху.

Джаггс фыркнул:

– Он из благородных – кто их знает, сколько они в обмороке валяются. У них организмы больно слабые.

– Его обнаружили лежащим рядом с телом мистера Уэлема. Что, если он не сам упал в обморок, а кто-то коварно нанес ему удар сзади?

– Хто это мог нанес… стукнуть его сзади?

– Может быть, он сражался с убийцей, пытаясь спасти мистера Уэлема?

– Ага! Тогда б у нас тута был и его милость, и еще какой-то убийца. Значится, два чужих человека по отдельности прибыли к нам в один и тот же день, и никто не видел, как они приехали.

Леди окончательно потеряла терпение:

– Джаггс, отопри эту дверь! Что, если джентльмен умирает только потому, что ты, видишь ли, решил, будто он упал в обморок! Мы должны проверить!

– Да говорю вам, он упал в обморок. На нем нет ни царапины, мы с Томпсоном смотрели.

Люцифер собрал все силы, что у него еще оставались. Если он рассчитывает на помощь, ему следовало поддержать леди. Он приподнял руку и попытался поднести ее к голове. Услышав стон, понял, что этот звук издает он сам.

– Вот! Видишь? – Голос леди звучал торжествующе. – У него болит голова – вон там, сзади. С чего бы это, если он просто упал в обморок? Быстро, Джаггс, отопри дверь! С ним что-то не в порядке!

Люцифер позволил руке безжизненно упасть. Если бы он был в состоянии рычать, он бы рявкнул на Джаггса, чтобы тот поторопился. Конечно, с ним что-то не в порядке – убийца здорово приложил его. Что еще, черт возьми, здесь могло случиться?

– Может, он ударился головой, когда падал, – проворчал Джаггс.

С чего, черт побери, они взяли, что он упал? Звяканье ключей мгновенно успокоило Люцифера. Леди победила и теперь спешила к нему на помощь. Замок щелкнул, тяжелая дверь заскрипела. Каблучки простучали по полу, и маленькая ручка коснулась его плеча.

– Все будет хорошо. – Ее голос был мягким и тихим. – Позвольте я осмотрю вашу голову.

Она склонилась. Люцифер уже вполне пришел в себя, чтобы понять, что леди не так стара, как он представлял себе. Понимание этого даже придало ему сил и позволило чуть-чуть приподнять веки.

Она ободряюще улыбнулась, убирая прядь волос с его лба.

Боль в голове куда-то мгновенно улетучилась. Приоткрыв глаза еще шире, Люцифер разглядывал незнакомку. Ее можно было назвать скорее молодой женщиной, чем девушкой. Похоже, ей было двадцать с небольшим, но в ее лице читались воля, сила и уверенность, нехарактерные для столь юного возраста.

Но что действительно привлекло внимание Люцифера и заставило забыть о дикой боли в разбитой голове, так это ее большие карие глаза, полные заботы и беспокойства – настолько искреннего, что оно прорвалось к его сердцу, преодолев непробиваемую стену цинизма. Кроме этих чудных глаз, Люцифер заметил и высокий лоб, и великолепно очерченные брови, и темные волосы, почти такие же, как у него, постриженные коротко и образующие нечто вроде шапочки на голове. Прямой нос, четко очерченный подбородок, губы…

Неожиданно боль совсем иного рода, боль утраты прервала этот поток чувственных мыслей: Гораций был мертв. И Люцифер прикрыл веки.

– Вам станет лучше сразу же, – пообещала она, – как только мы перенесем вас в более удобное место.

Джаггс, стоя у нее за спиной, проворчал:

– Э-э, он точно из такого сорта джентльменов, держу пари, из которых выходят убийцы.

Люцифер решил не обращать внимания на эти слова. Леди знала, что он не убийца, а сейчас сила была на ее стороне. Ее пальцы аккуратно перебирали волосы, осторожно нащупывая рану. Он напрягся, а затем вновь застонал, когда она надавила слишком сильно.

– Видишь? – Она отодвинула волосы так, что свежий воздух коснулся раны. – Его чем-то ударили по голове.

Джаггс упрямо пробормотал:

– Может, он треснулся головой об угол стола, когда падал.

– Джаггс! Ты не хуже меня понимаешь, что рана слишком серьезна. Невозможно удариться так при падении.

Люцифер стиснул зубы. Боль волнами накатывалась на него. В отчаянии он пытался вызвать в воображении облик этой женщины, сосредоточиться на нем и хотя бы так удержать боль в приемлемых границах. Он вспоминал ее длинную изящную шею и дальше, вниз… Кажется, она упоминала о кровати… Он отбросил мысли подобного рода, поскольку они приводили его в замешательство.

– Э-э, дайте мне глянуть, – нехотя сказал Джаггс.

Тяжелая ладонь коснулась затылка Люцифера – и голова взорвалась болью.

– Папа, этот человек серьезно ранен.

Голос его ангела-хранителя вернул Люцифера к жизни. Он не имел ни малейшего представления о том, как долго был без сознания.

– Его очень сильно ударили по голове сзади. Джаггс тоже видел рану.

– Хм-м. – Тяжелые шаги приближались. – Это правда, Джаггс?

Новый голос, глубокий, интеллигентный, но с легким местным акцентом. «Интересно, кто этот „папа“», – подумал Люцифер.

– Э-э, выглядит так, как будто ему здорово вдарили чем-то тяжелым.

Похоже, олух Джаггс по-прежнему был здесь.

– Рана на затылке, ты говоришь?

– Да, вот здесь. – Люцифер почувствовал, как женские пальцы раздвигают волосы. – Но прошу тебя, не трогай.

«Папа», к счастью, не стал прикасаться к ране.

– Кажется, это причиняет ему сильную боль. Когда Джаггс попробовал прикоснуться к голове, он лишился чувств.

– Неудивительно. Удар был чудовищной силы. Судя по всему, был нанесен той старой алебардой из коллекции Горация. Хеммингс сказал, ее обнаружили рядом с телом джентльмена. Учитывая вес этой штуки, удивительно, что он остался в живых.

– В таком случае совершенно очевидно, что он не убийца.

– Судя по ране и тому факту, что алебарда лежала рядом с ним, нет. Все это выглядит так, будто убийца прятался за дверью и ударил сзади, когда джентльмен наклонился над телом. Миссис Хеммингс клянется, что эта штука никак не могла упасть сама собой. Так что все довольно ясно. Нам следует лишь подождать немного, и, полагаю, когда джентльмен придет в сознание, он расскажет все сам.

Люцифер мысленно зааплодировал.

– Он не скоро поправится, лежа в этом подвале. – В голосе леди появились требовательные нотки.

– Разумеется, нет. Не понимаю, почему Брислфорд решил, что этот парень и есть убийца, поскользнувшийся в луже крови.

Поскользнувшийся в луже крови?

Если бы Люцифер смог, он бы сейчас зарычал. Но он все еще не мог ни шевельнуться, ни издать звука. Боль в его голове лишь поджидала удобного момента, чтобы вновь лишить его чувств. Единственное, на что он был способен, это лежать, слушать и запоминать все, что услышал. Пока леди рядом, он в безопасности. Похоже, она принимает его интересы очень близко к сердцу.

– Брислфорд сказал, что у этого парня был в руке нож.

Это, конечно, опять Джаггс.

«Папа» пробормотал: «Самозащита. Он заметил убийцу и схватил первое попавшееся оружие. К сожалению, не слишком эффективное против алебарды. Нет – разумеется, этот человек просто обнаружил тело и пытался перевернуть его».

– Итак, он невиновен, – вмешалась леди. – Мы должны перенести его в Грейндж.

– Я отправлюсь обратно и пришлю коляску, – ответил «папа».

– А я подожду здесь. Вели Глэдис положить в коляску побольше подушек, одеял и…

Голос леди удалялся, и Люцифер перестал прислушиваться. Она сказала, что останется рядом с ним. Вероятно, Грейндж – это дом «папы», и, может быть, она тоже там живет. По крайней мере, он на это надеялся. Хотелось бы повнимательнее рассмотреть ее, когда боль немного утихнет – боль в его раненой голове и боль в сердце.

Гораций был очень дорог Люциферу – насколько дорог, он понял только сейчас, когда друга не стало. Он был слишком слаб, чтобы смириться с утратой. Мучительно искал и не находил способа забыться.

Ему оставалось просто лежать и ждать.

Он услышал, как леди вернулась, с ней пришел кто-то еще.

То, что последовало затем, было крайне неприятным. К счастью, Люциферу удалось на этот раз не потерять сознание, когда его поднимали. Затем последовала тряска в повозке, а потом он оказался в постели и уже полураздетый.

Раздевали его две женщины. Судя по их голосам и рукам, обе были старше, чем его ангел-хранитель. Он помог бы им, если бы мог, но это было не в его силах. Они очень аккуратно надели на него ночную рубашку, стараясь не задеть поврежденную голову.

Наконец его устроили на мягких подушках и душистых простынях и оставили в благословенном покое.

Филлида пришла взглянуть на своего пациента, как только Глэдис доложила, что его устроили.

Мисс Суит, ее старая гувернантка, сидела с вязаньем на стуле у окна. «Он отдыхает», – прошептала она.

Филлида кивнула и подошла к кровати. Незнакомца уложили на бок, чтобы не беспокоить рану на затылке. Лежащим он показался ей гораздо больше – широкие плечи и грудь, длинная линия спины, даже длиннее ног, – незнакомец занял собой все громадное пространство постели. Он не был самым крупным из мужчин, которых она видела в своей жизни, но, безусловно, самым мужественным. Веки его были устало опущены. Казалось, невероятная тяжесть не позволяет им приподняться. Она рассматривала его лицо. Та часть, которая была в поле зрения, казалась бледной и безжизненной. Губы, которым скорее следовало хранить легкую ироничную улыбку, были напряженно сжаты в тонкую прямую линию.

Суити была не права – он не отдыхал по-настоящему, он никак не мог расслабиться.

Филлида выпрямилась. Ее охватило чувство раскаяния. Ведь это по ее вине незнакомец получил такую ужасную травму.

– Я сбегаю в Мэнор и буду обратно через час.

Женщина улыбнулась и кивнула. Бросив еще один прощальный взгляд в сторону кровати, Филлида вышла из комнаты.

– Я в самом деле не мог сказать, сэр.

Филлида вошла в парадную дверь усадьбы и обнаружила перед закрытой дверью в гостиную Брислфорда, дворецкого Горация, которого именно в этот момент допрашивал мистер Люциус Эпплби. Эпплби поклонился: «Мисс Тэллент».

Филлида кивнула в ответ:

– Добрый день, сэр.

Большинство местных дам находили Эпплби очень привлекательным, но, на ее вкус, он был слишком холоден.

– Сэр Седрик попросил меня тщательно расследовать обстоятельства смерти мистера Уэлема, – объяснил Эпплби, чувствуя необходимость извиниться за свое вторжение. Он был секретарем сэра Фортмена, местного землевладельца, интерес которого к делу был вполне понятен. – Брислфорд только что рассказывал мне, что сэр Джаспер очень доволен тем фактом, что джентльмен, обнаруженный рядом с телом, не является убийцей.