Текст книги "Успокой меня"

– Все хорошо, Карлос, – неуверенно сообщил Диего, стоило нам подойти. – Сейчас Тони выяснит, что с девушкой.

Все пятеро мексиканцев одновременно перевели взгляд на меня. Пришлось ободряюще улыбнуться и кивнуть, мол, переживать нечего, хотя я был не на шутку взволнован душевным состоянием няни.

Мужики молча провожали меня сочувствующими взглядами, а стоило мне войти на веранду, скрывшись с их глаз, как Карлос задумчиво произнес:

– Как бы не унесло нашу ферму вместе с этой Элли и ее Тотошкой. Посмотрите, еще и туфельку потеряла… Сказочная девушка.

И все заржали, как кони.

Зло выдохнув, я рывком распахнул дом и ворвался внутрь, настроенный на очень серьезный разговор. Но снова обомлел.

С кухни доносился дикий грохот и, разумеется, именно там я нашел всю компанию, пробегавшую мимо пять минут назад…

Элеонора, выпучив глаза, металась по помещению и скидывала по пакетам кастрюльки, детские каши, питание и бутылки. Туда же зачем-то пошел с трудом втиснутый электрический чайник. Затем она увидела меня, подбежала и, вцепившись в воротник, прошипела:

– Ничего еще не кончено! Придите в себя и помогите мне!

Сказать, что я охренел, это ничего не сказать. Покосившись на Хлою, мирно играющую в своем стульчике, я тряхнул ногой, отгоняя пристраивавшегося к ней Пусю, и осторожно коснулся ледяных рук няни.

– Зачем вы складываете вещи по пакетам? – как можно спокойнее уточнил я.

– Чтобы переждать стихию! Надвигается торнадо! Я видела его вдали, но он вот-вот…

– Пройдет мимо, – помог я закончить начатую фразу. – К тому же он ведь слабый, чтобы причинить какой-то вред. Даже урожаю, не то что людям.

– То есть? – она смотрела на меня, все еще не до конца понимая, прошла ли беда стороной.

– Торнадо отменяется. То, что вы видели вдали, лишь мелкое подобие, не способное причинить вред, – терпеливо повторил я озвученную ранее мысль.

Она отпустила мой воротник, отступила на шаг, а потом и еще один. Села на пол, обхватила голову руками и вдруг расхохоталась.

И тут я понял, что Диего сглупил, решив не предупреждать городскую девушку, далекую от наших реалий, о приближающемся природном явлении. Чувствуя себя виноватым в ее состоянии, я присел рядом и попросил:

– Прекратите истерику. Я обещаю, ничего плохого не случится.

– Обещаете? – она подняла на меня совершенно остекленевшие глаза. – Все обещают… А потом… потом полное торнадо в жизни.

– Мне жаль… – я попытался помочь ей подняться, но она оттолкнула мою руку и поднялась сама, тут же покачнувшись и поморщившись.

– Черт, что-то в ноге.

Перевернув ступню, она безразлично посмотрела на небольшой порез – видимо, напоролась на камень, когда бежала босиком, спасая мою племянницу. Стыд сменило другое чувство, более странное и непонятное мне. Захотелось не просто успокоить девушку, но и как-то оправдаться, исправиться, что ли?

– Сейчас я обработаю рану, – проговорил, надвигаясь на няню и силой усаживая ее на стул. – А потом расскажу вам, какие виды торнадо бывают в наших местах и что делать при каждом из них.

Она лишь кивнула, опустив взгляд, тихо и обиженно сопя.

* * *

Я достал аптечку и приступил к обещанным экзекуциям. Приговаривая, что вот сейчас все пройдет и станет легче, продезинфицировал порез и заклеил пластырем, предварительно подув на ногу. Только потом, подняв голову и столкнувшись с полными удивления глазами, понял, что невольно отнесся к Элеоноре так же, как к своей племяннице. За восемь месяцев существования в моей жизни Хлои привык бухтеть под нос всякую ерунду, лишь бы она не плакала. Вот и здесь тот же инстинкт сработал.

– Готово, – проговорил, поднимаясь. Ухмыльнувшись, не смог промолчать: – Вы вели себя лучше Хлои, даже не хныкали.

– Ну спасибо! – фыркнула она, бросая взгляд на притихшую воспитанницу. Та задумчиво грызла одну из своих погремушек и с интересом наблюдала за нами.

– Что касается торнадо, – заговорил я снова, облокотившись на столешницу.

– Давайте перенесем беседу на завтра? – поспешно перебила меня няня. – Мне еще нужно накормить Хлою, помыть ее, переодеть…

Она явно чувствовала себя неловко из-за всего произошедшего, отводила взгляд и тут же натыкалась им на пакеты, заполненные всякой снедью и разбросанные по полу. Хотел было сказать, что все в порядке, но тут с улицы снова донесся мужской хохот. Элеонора вздрогнула, нахмурилась, посмотрела на меня зло и встала, заявив:

– Занимайтесь делами, мистер Хоуп. И простите за инцидент с… с… Там еще коляска где-то осталась.

– И ваши босоножки, – кивнул я. – Хорошо, поговорим завтра.

Покидая кухню, ловил себя на мысли, что чувство вины никуда не пропало. Девушка попала в неловкую ситуацию из-за нас с Диего, при этом, думая, что есть реальная угроза жизни, она спасала в первую очередь ребенка.

Не это ли то главное, что я хотел видеть в человеке, которому доверю Хлою?

Глава 5

Элеонора Ридли

Я едва сдерживала слезы обиды.

Надо же было так попасть. Снова. Ну что за невезение?!

Только вот стоило вспомнить ту огромную штуку вдалеке, крутящуюся волчком на фоне грома и молний, как я понимала: не смогла бы вести себя по-другому, даже если бы мне кто-то сказал, что она не опасна. Я бы просто не поверила.

Последний раз мне было так же страшно на заседании суда. Все время казалось, что закончится оно моей смертью…

Чувство стыда за поведение быстро сменила злость. Вспомнились смех мексиканцев и сочувствующее выражение лица Тони Хоупа. Он смотрел на меня как на какую-то недотепу, склонную к истерии. Гадство!

Быстро разобрав пакеты, я расставила по местам все, что собиралась захватить с собой в подвал, и как-то на автомате приготовила Хлое пюре из заранее сваренных овощей, как было написано в книге.

И только когда села кормить малышку, немного успокоилась и даже развеселилась. Невозможно было долго хмуриться, глядя на забавную чумазую мордашку воспитанницы.

По прошествии часа, искупав Хлою, я буквально упала в кресло-качалку и стала наблюдать за ее игрой с отрешенным видом. У меня болела спина, болели руки, болела нога с порезом… Хотелось просто лечь на кровать и забыться глубоким сном.

Но, увы, даже это скромное удовольствие было мне недоступно.

– Уау-у-у-у, – радостно выдала Хлоя, стоя возле стеночки и упираясь в нее ладошкой.

– Угу-у-у-у, – со вздохом передразнила ее я и грустно спросила: – Детка, ты спать не хочешь?

Судя по довольному выражению мордочки, не хотела. Хлоя сделала несколько шагов вперед, торжествующе улыбаясь, а после ножки разъехались, и она плюхнулась на попу, каким-то образом умудрившись стукнуться головой в полете. Громкий плач не заставил себя ждать, и я со вздохом отправилась утешать исследовательницу и первооткрывательницу.

Хлоя успокоилась весьма быстро, а вот я поняла, что носить ее почему-то стало тяжело. Голова кружилась, глаза болели, и вообще физическое состояние оценивалось как паршивое.

– Как матери справляются с малышами? – разглагольствовала я, устало глядя в любопытные детские глазенки. – Это же ужас. Никакого пространства, ничего для себя! В любой момент ты, моя прелесть, можешь упасть, подавиться чем-то или просто расстроиться, заявив об этом самым громким способом.

Хлоя только угукнула. Видимо, страдания взрослых оставляли ее совершенно равнодушной. А жаль!

Но все же дневная усталость взяла свое, и малышка уснула. Едва дыша, я положила ее в кроватку и на цыпочках ушла в свою комнату. Осторожно улеглась на кровать, морщась от неприятных ощущений при соприкосновении ткани с кожей. Неужели обгорела все-таки?..

Сил не было ни на что. Даже на душ.

Сон, как и вчера, подкрался совершенно внезапно, но в этот раз я проснулась не от плача из детской, а от причин более прозаических и менее приятных. Мне было плохо. Очень плохо.

Болело все. Даже глазные яблоки.

Голова раскалывалась, кожа горела огнем, а во рту пересохло настолько, что мне казалось, там открыли мини-филиал пустыни Сахары.

На то, чтобы просто сесть в постели, мне потребовалась минута и титаническое усилие воли. От прикосновения к бедру по телу пронеслась боль, и я тихо застонала. В голове броуновским движением сновали мысли о солнечном ударе и ожогах белой кожи, не привыкшей к местному пеклу.

– В душ… прохладный душ, – пересохшими губами прошептала я, медленно сползая с кровати, и, шатаясь, направилась на первый этаж. Мне нужна аптечка, которую я сегодня видела в руках у Энтони. Горе-нянечке сейчас жизненно необходимы таблетки от головной боли и какой-то заживляющий крем. И ВОДА! Полцарства за стакан!

Но стоило мне спуститься на первый этаж, как жизнь наглядно показала, что беда не приходит одна. На кухне сидел Тони Хоуп, являя собой восхитительную в своей умиротворенности картину. Залитая янтарным светом ламп деревянная кухня и крупный мужчина в клетчатой рубашке, который читает книгу за чашкой чая.

Мое явление не осталось незамеченным. Он оторвал взгляд от страниц, окинул меня внимательным взглядом и, судя по потрясению во взоре, впечатлился!

– Элеонора, с вами все хорошо? – осторожно спросил хозяин дома, отодвигая книгу в сторону.

Я кинула мимолетный взгляд в зеркало и поняла: выгляжу я еще хуже, чем чувствую. Всклокоченные волосы, мятая, перекосившаяся футболка, красная кожа на ногах и обгоревшем лице – красотка!

– Да, все хорошо, – слабым, как у котенка, голосом ответила я и прямым ходом направилась к раковине. Открыла маленький кран, из которого текла отфильтрованная вода, и, наполнив стакан, залпом его выпила. Прислушалась к организму и вновь подставила кружку под прозрачную, восхитительно прохладную струю. Выдув на этот раз половину содержимого, я отправилась на поиски аптечки. Кажется, Тони возвращал ее вот на эту полку…

– Если вы ищете аптечку, то она у меня, – сообщил Энтони после того, как я несколько секунд стояла и гипнотизировала пустое место остановившимся взглядом. Такое ощущение, что днем мне настолько напекло голову, что мозги расплавились, а собраться обратно еще не успели. Думала я медленно. Очень медленно и очень плохо.

За спиной послышались шаги, мужчина аккуратно взял меня за локоть и развернул к себе. Посмотрел в воспаленные глаза, потрогал лоб упоительно прохладной ладонью и, озабоченно покачав головой, сообщил:

– Да вы перегрелись, мисс Ридли.

– Таблетка от головной боли и крем от ожогов меня спасут, – клятвенно заверила я. – Уже утром буду в форме!

– Боюсь, Элеонора, что если сейчас не предпринять нужных мер, то завтра у меня прибавится забот не только о маленькой Хлое, но и о вас. Идемте.

Он схватил меня за запястье и потянул на второй этаж. Я некоторое время покорно топала следом, механически переставляя ноги, но пришла в себя в тот момент, когда мы оказались на пороге спальни.

– Э-э-э! – воспротивилась я, упираясь пятками в ковер и недоуменно глядя на мужчину.

– М-да, мисс Ридли, было бы чего бояться, – с усмешкой ответил Энтони, разжимая хватку и уже без меня заходя в комнату. – Поверьте, в данный момент вы не заинтересуете никого.

Он включил свет и взял коробочку с лекарствами, стоящую на прикроватной тумбочке.

Обежав взглядом помещение, я невольно заметила, что комната мистера Хоупа была выдержана в минималистическом стиле. Кровать, шкаф-купе, несколько полок с книгами, стул и стол около окна. Педантичная аккуратность и никакого беспорядка.

В общем, у мистера Буки даже спальня была на редкость неприветливая.

Он остановился в шаге от меня, все же рискнувшей перешагнуть порог, и пристально посмотрел в глаза. Я несколько секунд пялилась в ответ в ожидании начала конструктивной беседы. А он молчал.

– Женщины, имя вам – противоречие, – наконец, насмешливо прищурившись, проговорил Энтони. – Несколько минут назад вас было не загнать в мою спальню, а сейчас не выставить.

Я покраснела и отшатнулась, практически выпрыгивая из комнаты, при этом шипя от боли во всем теле и проклиная себя за непомерное любопытство. Мужчина только покачал головой и проговорил тоном учителя старших классов:

– Пойдемте, мисс Ридли. Будем приводить в порядок ваш неустойчивый к теплу организм.

– Вы мне отдайте все необходимое, сама справлюсь, – гордо заявила я и тут же вздрогнула от пробежавшего по телу холодка. Температура давала о себе знать, и у меня начинался озноб.

Не слушая возражений, Энтони зашел в ванную, намочил два полотенца в холодной воде, открутив вентиль до предела, а после одним сильным движением отжал. А я снова стояла и скользила взглядом по мышцам большого, в прямом смысле, начальника, отмечая привлекательные для глаза детали. Такие, как перекатывающиеся мускулы под смуглой кожей, красивые напряженные черты лица и мелкие капли воды на запястьях ковбоя. Все дело было, безусловно, в измененном от болезни сознании. Иначе с чего бы мне так на него смотреть?

– Вы слушаете? – судя по осуждению в голосе мужчины, рассказывали мне что-то явно полезное.

– Простите, мне действительно плохо… – проблеяла, понимая, что дальше стоять просто не могу.

Мне и правда было плохо. Кровь шумела, отбивая в висках ритмы токкаты, а перед глазами все плыло.

– Та-а-ак…

В руки сунули аптечку, на плечо накинули полотенца и, прижав к широкой груди, ругаясь, понесли в мою комнату. Я попыталась было воспротивиться такому произволу, но моих сил хватило только на нерешительное сопротивление, подавленное коротким и злым рыком потерявшего всякое добродушие Энтони.

– Вот же дура, – ворчал он, укладывая одно полотенце мне на лоб, а вторым аккуратно промокая шею и кожу на запястьях. – Вот кто, ну кто ходит под жарким солнцем Канзаса с непокрытой головой? О, еще и обгорела?

Этот факт хозяин фермы выяснил опытным и болезненным для меня путем – задев мою ногу.

Через минуту он подошел со свежими, прохладными полотенцами и тюбиком крема. Я к тому времени уже успела накрыться простыней, потому «господин всея фермы и ближайших коровников» властно сказал:

– А ну убирай эту ерунду!

– Сама справлюсь! – Я вцепилась в простыню, как средневековая девственница в последний оплот приличий в брачную ночь.

– Конечно, – насмешливо фыркнул Энтони и бросил крем на кровать рядом со мной, а сам сел на стул и положил руки на спинку. – Но вот накрываться пока не надо – я не для того последний час тебя в порядок приводил, чтобы ты все это под откос пустила.

– Спасибо, – максимально вежливо ответила я и выразительно указала взглядом на дверь. – Мне уже гораздо лучше.

– Тебе пока очень паршиво, – безжалостно ответил Тони и добавил: – Мажься. У меня тут подсчет вероятностей идет, и я уже определился со своей ставкой.

– Что?..

Я его совсем не поняла. До такой степени, что даже подумала, будто погорячилась с положительной оценкой своего состояния.

– Я же на аналитика учился, мисс Ридли. И сейчас у нас примерно семьдесят к тридцати на то, что без посторонней помощи вы не справитесь.

Фыркнув в ответ, я решительно открутила крышечку тюбика, выдавила на ладонь немного холодного геля и осторожно нанесла его на горящую адовым пламенем кожу. И сразу взвыла от слишком яркого, неприятного контраста ощущений!

– Бестолочь, – в очередной раз нелестно высказался мой работодатель и пересел на край постели, решительно забирая у меня лекарство. – Сначала надо согреть его в руках, а уже потом наносить. Тогда не придется пищать на весь дом, рискуя разбудить Хлою.

Вспомнив про девочку, я затихла, так как за все это время она не проснулась только чудом. И у меня вызывала ужас мысль о том, что придется идти укачивать и кормить малышку.

Потому, когда большие ладони Энтони коснулись моих ног, я только прикусила нижнюю губу и молча прикрыла глаза.

Какие чувства могут владеть девушкой, если глубокой ночью, в темной комнате, красивый мужчина нежно намазывает ее кожу кремом?

Романтично-эротичные?

Да как бы не так! Все зависит от обстоятельств! Конкретно мне было так больно, что иногда хотелось орать в голос, а пытка все не заканчивалась.

– Вставай, – отрывисто велел Тони, которому я точно не смогу смотреть в глаза завтра утром.

– Зачем?

– А сзади? Или ты поворачивалась к солнцу исключительно передом, и твоя пятая точка осталась цела и невредима?

Было сложно не признать его правоту, потому я, скрепя сердце и под причитания гордости, медленно встала и повернулась к нему боком. На то, чтобы реально встать задницей, решительности не хватило.

Позор длился минуты три, после этого Энтони еще раз сменил полотенца, и в этот момент из соседней комнаты раздался плач. Я дернулась было к Хлое, но меня придержали за плечи, поправили компресс и строго сказали:

– Отдыхай. Я сам.

– Но, как же… это же моя работа!

– Элеонора, кажется, ты недооцениваешь последствия солнечного удара. Если не принять мер, то в лучшем случае проваляешься в постели несколько дней, а в худшем – мы попрощаемся навсегда.

– В смысле? – моргнула я.

– В смысле, что мне тут твой труп не нужен! Сдохнуть в свое удовольствие можешь за пределами моего дома и территории. Все! Не зли меня.

И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Я перекатилась головой по подушке, готовясь собраться с силами и все же встать, но стоило оторвать затылок, как голову прострелила сильная боль, и я со стоном упала обратно.

В соседней комнате тихо хныкала Хлоя и слышался ласковый, убаюкивающий голос Тони, под который я бессовестно уплыла в царство Морфея даже быстрее, чем племянница.

Глава 6

Элеонора Ридли

Проснулась от назойливого писка разряженного мобильного, который так и лежал подыхающим с самого аэропорта. Звук выходил раздражающим, но не настолько, чтобы не продолжать спать. Что, собственно говоря, и сделала. А спустя несколько мгновений реальность медленно достигла сознания и, скинув с себя тонкую простыню с подушкой, я рывком села на кровати.

Тело отозвалось болью, а голова гулом, словно после похмелья. Вот только я не пила ни накануне, ни последние полгода. Взглянув на часы, узрела на электронном циферблате аж десять пополудни и тихо взвыла.

Я проспала все! И Хлою, и испытательный срок!

Теперь мистер Ковбой точно меня уволит. Я и так допускала слишком много ошибок, а теперь окончательно его разочаровала. И это во второй рабочий день!

Тут же вспомнились слова университетского преподавателя по истории журналистики: «Не прийти на работу можно только в одном случае: если ты умер. Во всех остальных явиться вы просто обязаны».

Пошатываясь на ходу, я бросилась к ванной, там приняла самый спешный душ в своей жизни и наконец нацепила свои вещи. Правда, на джинсы сначала косилась с сомнением, а после все равно надела. В жару, конечно, они не особо подходят, зато вездесущее солнце не достанет.

Заплела волосы в пучок на затылке и поспешила на первый этаж. Не обнаружив никого ни в гостиной, ни на кухне, выглянула на веранду.

Признаться, показываться на глаза после вчерашнего обитателям фермы было стыдно. Они и так ухохатывались после торнадо, а уж теперь, когда меня солнцем ударило, и вовсе посмешищем стану.

А ведь Энтони предупреждал… Но когда я слушала умные советы, особенно если рядом стояли подобные Джессике стервы? Мне слишком сильно хотелось ее позлить, и что в итоге?

Мои слова оказались почти пророческими. Хоупу все же пришлось делиться со мной кремом и, более того, даже обмазать меня им.

Я оглянулась по сторонам и заприметила его в тени деревьев вместе с Хлоей и Пусей. Они устроились на большом покрывале, и теперь каждый занимался своим делом: любящий дядюшка пытался показать племяннице, как складывать кубики в башню, она же со всем возможным усердием пыталась уползти с покрывала и наесться земли. А Пуся просто спал животом кверху.

Я же подошла к этой сладкой троице, глядя на которую даже мое черствое сердце растекалось от умиления, и с самым скорбным и кающимся видом принялась оправдываться:

– Мистер Хоуп, я бы хотела принести извинения за вчерашнее. За доставленные неудобства и за то, что вам пришлось самому следить за племянницей. – Где-то внутри я топталась по чувству собственного достоинства, выжимая из него извинения, и понимала, что в ситуации виновата только я.

Мужчина поднял голову, смерил меня долгим взглядом и даже вскинул бровь:

– Не знаю, чем поражен больше: тем, что вы на ногах после солнечного удара, или сменой гардероба.

Невольно, но мои щеки вспыхнули.

– Ситуация сложилась таким образом, что мой гардероб…

– Не продолжайте, меня это совершенно не волнует, – он заставил меня замолчать одним движением руки, похожим на дирижерский взмах. – Я рад, что вам стало лучше, и у меня теперь нет необходимости сидеть с Хлоей дальше. Особенно если учесть тьму скопившейся работы…

– Да, конечно… – собственный голос показался мне рассеянным, потому что я невольно рассматривала руки и тонкие пальцы Энтони. Ему бы пианистом быть, а не фермером. А уж как подумаю, что он ими вчера втирал в меня крем…

Хоуп поднялся с покрывала, подхватил на руки Хлою и передал мне, а в следующий момент с его головы на мою перекочевала настоящая ковбойская шляпа.

– Посидите сегодня в доме, – распорядился он. – А если все же вздумаете выйти, не забудьте головной убор.

Сказать, что я опешила, это ничего не сказать. Подобный жест с его стороны выглядел странным, почти интимным. Или, может, только мне, не привыкшей к проявлению заботы со стороны окружающих и всегда державшейся от них подальше, так показалось?

Весь день до самого вечера мы с Хло, как и завещал Тони, не выходили из дома. Уже к полудню я поняла, насколько умным было это решение. После вчерашнего ливня испарение в воздухе становилось просто невыносимым, и только прохлада деревянного дома немного спасала.

Был огромный соблазн включить единственный кондиционер, но когда-то давно я услышала, что от этого дети простывают, и теперь настойчиво отдергивала свою руку от заветной кнопки. Когда же Хлоя, наконец, ушла на дневной сон, а мужчины еще не вернулись с полей, я от нечего делать принялась бродить по дому. Рассматривала фотографии, которых оказалось вдоволь развешано по стенам вдоль лестницы. Почти везде счастливая семья – родители и двое детей: мальчик и девочка. Чем моложе фотографии, тем старше становились люди на них. В юноше с задумчивым взглядом отчетливо узнавался Энтони, а вот во взгляде темноволосой девчонки с каждым разом плясало все больше чертей.

Я знала такой взгляд. Встречалась с ним раньше, когда волей случая пересекалась с такими же, как и я, сиротами, которым в жизни повезло меньше моего. Не всем удавалось подняться, получить образование, очень многие скатывались. Едва выбирались из-под опеки приютов, приемных родителей, сразу же пускались во все тяжкие, будучи уверенными, что они очень взрослые.

Вот эта самая «взрослость» и читалась в глазах сестры Тони. И, судя по брошенной на шею более сознательного брата дочери, до добра ее не довела.

А потом я наткнулась на дипломы в рамках. Целая выставка достижений из университета, и все на имя Энтони Хоупа.

– Обалдеть, – присвистнула я, вчитываясь в название заведения, где он учился. Престижное – не то слово, особенно если учесть, что туда могли поступить либо гении, либо детки богатых родителей, а к последним бравый ковбой явно не относился. Да и благодарности с отличиями говорили о том, что он и есть тот самый чертов гений.

– Любуетесь? – раздалось из-за спины, и я невольно вздрогнула.

– Не то чтобы, – честно призналась, не оборачиваясь. – Но поражена, что вы делаете здесь, на ферме, имея такие достижения. За такого специалиста дрались бы фирмы.

Его приближение я почувствовала спиной, он остановился примерно в двух шагах и произнес:

– Они и дрались, но я не захотел…

– Почему? – Я искренне недоумевала, как же так. – Зачем тогда учились, если не ради карьеры? Остались бы в городе, получали бы приличные деньги… Я бы даже сказала, неприличные…

Энтони как-то по-особому горько усмехнулся:

– Вот вы и ответили сами на свой вопрос, Элеонора. В городе все делается ради денег. Нет ничего настоящего: ни людей, ни эмоций. Все спрятано и подчинено этим самым деньгам, которые, к слову, тоже не настоящие, а чаще всего комбинация из нулей и единиц на счетах в банке.

– А здесь, значит, все настоящее? – Я все же обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Его рассуждения показались мне наивными, а может, даже излишне романтичными для взрослого мужчины его возраста.

Тони стоял рядом и точно так же внимательно разглядывал меня… Это смущало и заставляло инстинктивно отвести глаза, но я была бы не я, если бы подчинилась. Усилием воли продолжала смотреть на мужчину не моргая.

– Здесь хватает всякого, – пожал плечами он. – Если останетесь надолго, я вам обязательно покажу вещи, которые никогда не увидишь в городе.

Прозвучало до безумия заманчиво, но уже в следующий миг я уловила очень важный момент в произнесенной фразе:

– Надолго? Так значит, я прошла испытательный срок? – с надеждой спросила я.

– Не совсем, – качнул головой он и убил все очарование момента. – Решил посмотреть за вашей работой еще несколько дней. Диего уговорил сделать послабление в связи с непривычной для вас обстановкой.

Прозвучало как мотивирующий подзатыльник аутсайдеру. В духе «тебя бы выгнали, но сжалились»…

– Спасибо, – то ли прошипела, то ли процедила я, не в силах совладать с поднимающимися внутри эмоциями.

– Не за что, – он развернулся и направился в сторону гостиной, лишь у самой двери притормозил и добавил: – Завтра я еду в город пополнять запасы подгузников и еды для Хлои, если нужно, вы можете отправиться со мной.

Так и хотелось рявкнуть «Нет!» чисто из вредности, но… он сам ответил за меня:

– А вам явно нужно пополнить гардероб подходящей одеждой, надеюсь, вы это поняли за два дня здесь. С малышкой посидит Диего.